Ловцы видений. У ДРУЗЕЙ (Дэннис Фун, 2003)

У ДРУЗЕЙ

ПУМА СИДИТ ПОСРЕДИ ПОЛЯ, ПОКРЫТОГО НИЗКОРОСЛОЙ ЗЕЛЕНОЙ ТРАВОЙ, ЗА НЕЙ ТЕЧЕТ ИСКРЯЩАЯСЯ РЕКА, ЯРКО СВЕТИТ СОЛНЦЕ, ПРОГРЕВАЯ ТЕПЛЫЙ ВОЗДУХ. ПОБЛИЗОСТИ С ОГРОМНОЙ кошкой РАСПОЛОЖИЛАСЬ ПЯТНИСТАЯ БУРАЯ КРЫСА, ОНИ ПРИСТАЛЬНО СМОТРЯТ ДРУГ НА ДРУГА.

РЯДОМ С НИМИ ПОЯВЛЯЕТСЯ СТАРУШКА С ДВУМЯ РОЖКАМИ НА ГОЛОВЕ, С ТЕЛОМ КОЗЫ.

«КАЖЕТСЯ, ОН ПРОСЫПАЕТСЯ?»

КРЫСА ВЗДРАГИВАЕТ.

«ОН ПРОСНУЛСЯ».

ПУМА ВЫЛИЗЫВАЕТ СЕБЕ ЛАПУ, ПОТОМ СМОТРИТ НА СТАРУШКУ-КОЗОЧКУ

«ЕЩЕ СЛИШКОМ РАНО. ОН НЕ ГОТОВ».

«НИЧЕГО НЕ ПОДЕЛАЕШЬ…»

СТАРУШКА-КОЗОЧКА ВЗДЫХАЕТ.

«МОЖЕМ ЛИ МЫ ЕГО КУДА-НИБУДЬ ПЕРЕПРАВИТЬ?»

«ЗДЕСЬ ДЛЯ НЕГО САМОЕ БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО».

ПУМА СМОТРИТ НА КРЫСУ.

«КАК НАМ ЕГО ЗАЩИТИТЬ?»

«МЫ ВРЯД ЛИ СМОЖЕМ ЭТО СДЕЛАТЬ», – ГОВОРИТ СТАРУШКА-КОЗОЧКА.

КРЫСА ВСТАЕТ.

«У НАС НЕТ ВЫБОРА».

Роун очнулся от резкого запаха благовоний. Он был жив. А когда дерево падало, мальчик был уверен, что погибнет. Снова эта крыса ему привиделась. Какое послание ему хотели передать через это видение? В кармане рубашки зашебуршился снежный сверчок. Все тело Роуна болело, хотя вроде переломов не было и ничего не распухло. Взгляд его слабо различал предметы в помещении, где он находился, – стены в нем были из какой-то черной ткани. Его, должно быть, положили в шатер.

Он попытался приподняться, чтобы лучше оглядеться, и в этот момент, откинув шерстяной полог, в шатер вошел сухопарый юноша.

– Ну наконец-то ты очухался!

Он странно, не мигая, рассматривал Роуна.

– Что ты на меня так уставился?

– Прости, – сказал юноша. – Я не хотел тебя обидеть. Зашел узнать, может ты проголодался?

Роун смутился:

– Где я?

– У друзей.

– Сколько я здесь нахожусь?

– Почти два дня прошло, как тебя сюда привезли. Где-то так. Тебе, должно быть, сильно досталось, – ответил парень. Ростом он не вышел, был зеленоглаз, в кости тонок, выглядел чуть старше Роуна. – Меня здесь зовут Поваренком, я тут всех кормлю. – Поваренок протянул Роуну миску с какой-то темной, на вид жидкой похлебкой. – Это картошка с требухой.

– Какой еще требухой?

– Овечьи потроха. Ты пожуй их, пожуй и выплюни. Все так делают.

Роун чуть не с омерзением уставился на странное варево. В Негасимом Свете жители пили овечье молоко, стригли овец и пряли их шерсть, но самих животных не ели никогда.

– Когда поешь, к тебе зайдет Святой, – сообщил Поваренок.

Святой. Это ведь тот детина, который свалил мертвое дерево. Он, должно быть, его сюда и привез. Роун с отвращением понюхал похлебку, но пахла она заманчиво. А громкое бурчание в животе настойчиво напомнило о том, что у него уже давно не было во рту даже маковой росинки. Он зачерпнул ложку варева, зажмурился и попробовал непривычную еду. Мальчик с трудом проглотил содержимое первой ложки, но вторая прошла уже легче, а после третьей он все быстро доел. Потом вытер губы, тяжело встал и отдернул вязаный полог, прикрывавший вход в шатер.

Помещение, где он оказался, было значительно просторнее, посреди него возвышался высокий шест, поддерживавший своды шатра. Какое-то время глаза привыкали к тусклому свету свечей, потом в противоположной стороне помещения он увидел Святого, сидевшего к нему голой спиной. Такого мощного тела Роуну в жизни видеть не доводилось, казалось, оно состоит только из мышц и сухожилий. Тем не менее сидел Святой в изящной позе лицом к алтарю, скрестив ноги на вязаном коврике, и был погружен в состояние глубокой медитации. Роун, ожидая, рассматривал тускло освещенную статую – главный объект поклонения в этом святилище. Статуя изображала мужчину, вскочившего на спину быку, за ноздри оттянувшего ему голову назад и всадившего в шею животного нож. На хвосте быка сидел ворон, а у ног его расположились змея, скорпион и собака. В тишине при мерцающем свете свечей Роун озадаченно размышлял над загадочным смыслом скульптурных изображений.

Святой склонился к дымившим благовониям, взмахнул руками, направляя дым в свою сторону, и глубоко вдохнул. Роун заметил, что обе руки огромного мужчины от запястий до локтей покрыты елочкой тонких белых шрамов. Святой резко обернулся и упер в Роуна пристальный взгляд глубоко посаженных глаз. Роун не отводил взгляда и гадал, что именно Святой хочет в нем разглядеть. В конце концов Святой отвел глаза, надел рубашку и как ни в чем не бывало произнес:

– Ты уж меня извини, что я доставил тебя сюда в таком виде, но другой возможности не было. Ты не выжил бы там один.

– Я сам должен был принять такое решение.

– Нет, – ответил Святой. – Наша вера такого не позволяет.

– А эта статуя тоже часть вашей веры? – спросил Роун, кивнув в сторону алтаря.

– Она составляет суть нашей религии. Друг убивает быка, сокрушает зло и творит жизнь. Мы, как и он, боремся со злом и питаем жизнь.

– Поэтому ты не мог оставить меня помирать одного?

– Именно так.

– А когда со мной все будет в порядке, ты меня отпустишь?

– Поживи с нами некоторое время, – сказал Святой с легкой улыбкой. – Прими наше гостеприимство и восстанови здоровье. Ты многому можешь научиться у меня и моих последователей.

Святой, конечно, не собирался его обидеть, но Роун почему-то чувствовал к нему недоверие. В голове вертелось слишком много вопросов. Что делал Святой в Скрытой от Мира Долине? Откуда он узнал, где найти Роуна? И почему он так хотел, чтобы Роун здесь остался? Мальчик подозревал, что Святой как-то связан со случившейся в Негасимом Свете ужасной трагедией, и ему очень хотелось во всем разобраться.

– Хорошо, – сказал Роун, – на какое-то время я здесь останусь.

– Тогда ты должен назвать мне свое имя.

– Роун.

– Ты жил в том доме?

– Да, – ответил Роун. – Ты взял оттуда все, что хотел?

– Я захватил с собой несколько книг. Кому они принадлежали?

– Моему отцу.

– Он умел читать?

– Конечно.

– А тебя он читать научил?

– И он, и мама моя.

Святой насупил брови. В его голосе послышалось почтение:

– Твоя мама тоже умела читать?

Роун озадаченно кивнул.

– Получается, в Негасимом Свете читать умели все?

– Да.

– Поразительно, – пробормотал Святой.

– Почему?

– Ты, должно быть, никогда не покидал свое селение и долину, в которой оно располагалось, ведь так?

Роун насторожился и ничего не ответил.

– Если бы тебе довелось странствовать, ты узнал бы, что читать умеют совсем немногие, – сказал Святой. – Люди с опаской относятся к учению.

Это заявление поставило Роуна в тупик, но он не подал вида. В Негасимом Свете почти никогда не говорили о том, что находится за пределами долины, и ему даже в голову не приходило спросить почему. Интересно, что еще от него скрывали?

– Почему же к знаниям относятся с подозрением? – спросил он.

Святой вздохнул:

– Считается, что вся Мерзость пошла от книжной учености.

– А ты так не думаешь?

– Я виню в этом людей. – Святой придвинулся к Роуну поближе и чуть наклонился. – У тебя есть редкий дар, ценность которого возросла еще больше после того, как не стало твоего народа. Поделись им со мной. Научи меня читать, Роун из Негасимого Света.

Роун смекнул, что обладает знанием, нужным Святому. Стоило ли делиться с ним этим знанием? Если Святой хотел научиться читать для каких-то грязных целей, это могло привести к очень тяжелым последствиям. Но Роун вспомнил, что часто повторял ему отец: Чтение нужно так же, как дыхание, потому что слова – как воздух.

– Я раньше никого не учил, – опасливо произнес Роун.

– У меня хватит терпения. Может быть, это займет у нас много времени, но я уверен – ты справишься! Помоги мне в этом деле. И конечно, мы заранее договоримся, как я тебя отблагодарю.

Роун осторожно подбирал слова:

– Ты уже дал мне пищу и кров над головой, – сказал он.

– Я лишь помог человеку в беде, – неспешно проговорил Святой, пристально глядя на Роуна. – Есть, наверное, и другие страждущие. Может статься, ты не единственный из жителей селения, кому удалось уцелеть…

Роун не смог унять дрожь, волной пробежавшую по телу.

Святой вскинул брови:

– Согласен? Так ведь могло случиться? Против своей воли Роун прошептал:

– Могло, наверное.

Лицо Святого озарила улыбка.

– Научи меня читать, и если там остался кто-нибудь живой, мы его найдем.

«Если остался кто-то живой…» От этих слов Роуна снова бросило в дрожь. Его вдруг охватила такая ярость, что он не в силах был ее скрыть.

– Мое предложение тебя разозлило?

– Нет, оно мне кажется… справедливым, – с трудом выговорил Роун.

– Ты, должно быть, подумал о том, что сделали с твоим народом?

Роун лишь кивнул – говорить он был не в состоянии.

– Ты хочешь отомстить.

Роун явственно представил, как он нашел убийц народа Негасимого Света, прятавших лица под масками; представил себе, как бьет их дубинкой, а потом бросает их, вопящих от ужаса, в Огненную Дыру. Он безуспешно старался отогнать от себя эти жуткие мысли. Слишком сильна была его ненависть! Мальчик взглянул на сидевшего перед ним гиганта, и ответ вырвался сам собой:

– Да.

Снежный сверчок встрепенулся в кармане рубашки и суетливо зашебуршился под сердцем.

– В этом я тоже могу тебе помочь, – сказал Святой. – Я научу тебя Пути Друга. Ты узнаешь, что он всегда там и тогда, где и когда нам нужно.

Какое-то время мальчик и мужчина в молчании смотрели друг на друга.

– Ну что, Роун из Негасимого Света, договорились?

– Договорились.

Святой улыбнулся и похлопал Роуна по плечу.

Лагерь располагался на возвышенности, с которой открывался вид на обширную долину. С высившейся вдали горы текла полноводная река. На выгуле паслись крепкие кони. На взгорке повсюду были раскинуты шатры и еще какие-то палатки. Все они были прикрыты травой и ветками, чтобы скрыть их от постороннего взгляда. Под невысоким навесом у самой скалы семеро мужчин в черных меховых одеяниях с капюшонами на головах в молчании сыпали песчинки разноцветного песка в центр большого плоского камня.

– Это такая форма медитации, – пояснил Святой. – Им нужно четыре времени года, чтобы нарисовать картину, а когда работа будет завершена, они сметут песок с камня и примутся за создание нового образа.

– А что они изображают?

– Долг, который мы исполняем в служении Другу. Внимание Роуна привлекли какие-то резкие звуки.

– Пойдем дальше. Мы занимаемся и другими делами, достойными внимания.

Роун прошел за Святым к плоской площадке у другого склона, где мужчины в просторных одеждах отрабатывали сложные фехтовальные приемы схваток на мечах. Ими руководил крепкий, мускулистый учитель с обритой наголо головой. Их стремительные прыжки и выпады отличались точностью и изяществом. Несмотря на предубеждение против военных игр, Роун наблюдал за тренировкой как завороженный.

– В Негасимом Свете вы тоже так тренировались? – спросил Святой.

– У нас не было мечей, – ответил Роун. – Они были запрещены.

– А как же вы себя защищали?

– Никак.

– Но я же видел там следы ожесточенной битвы!

– Там не было никакой битвы.

– Но ведь когда на твоих соплеменников напали, они должны были защищаться!

– Мы никогда не сражались, – ответил Роун, не отводя взгляда от сверкающих клинков.

Святой жестом подозвал человека, проводившего тренировку. Лысый тренер сказал что-то братьям, потом подошел к ним и поклонился Святому.

– Друзья всем, – приветствовал он их.

– Друг есть истина, – ответил ему Святой и тоже поклонился, но не так низко. – Роун из Негасимого Света, познакомься с братом Волком – нашим мастером клинка. Роун присоединился к нам сегодня, брат. Путь его сюда был нелегким.

– Все трудно лишь настолько, насколько это воспринимает разум, – сказал брат Волк, глядя Роуну прямо в глаза.

– Бойню, которую устроили в моем селении, назвать лишь восприятием я никак не могу, – резко возразил Роун.

– Чем сильнее боль, тем упорнее твоя воля должна стремиться ею овладеть, – ответил брат Волк. – Иначе ты навсегда останешься ее рабом.

– Я не раб.

– Значит, ты поймешь, что подготовка, которую тебе предстоит у нас пройти, будет полезной, – сказал Волк и вернулся к своим ученикам.

Роун оторопел, ему стало трудно дышать. Сколько обязательств он должен взять на себя в этом странном лагере, где оказался по воле рока! Путь назад был отрезан, обстоятельства не оставляли ему надежды на освобождение. Негасимого Света больше не существовало.

Обходя лагерь вместе со Святым, Роун отметил, что он не был обнесен стеной, но по периметру его надежно защищали отвесные скалы и овраги. Высоко на деревьях были установлены деревянные помосты, на которых стояли в дозоре братья. Было видно, как они, в надвинутых на головы капюшонах, внимательно следят за всем, что происходит в раскинувшейся внизу долине. Святой отвел Роуна в сторону от оборонительных сооружений лагеря и стал ему показывать, чем еще занимаются братья. Некоторые из них объезжали лошадей, кузнецы работали по металлу, были среди них и охотники. Всего братьев было семьдесят пять человек, сообщил Святой.

У шатра, раскинутого между деревьями, их приветствовал седобородый мужчина.

– Брат Святой! У меня есть мазь, которая тебе поможет вылечить рану на запястье.

– Спасибо, брат Аспид.

Брат Аспид внимательно вглядывался в лицо Роуна, как будто хотел прочитать его мысли. Но его пристальный взгляд не был угрожающим, скорее наоборот – у этого брата было доброе, открытое лицо.

– Роун из Негасимого Света! Жаль, что я не встретился с тобой раньше – у меня были неотложные дела по медицинской части.

Роун никак не мог понять, почему брат Аспид настолько мягче других. Он очень напоминал ему мужчин Негасимого Света. Вероятно, он был целителем.

В час ужина все собрались в главном шатре и расселись вокруг пяти длинных столов. Поваренок всем раздал миски с тушеным мясом с картошкой, причем братья не обращали на него никакого внимания, как будто он был невидимкой. Роун уже хотел было приступить к трапезе, но в последний момент заметил, что к еде еще никто не притрагивался. Все в молчании стояли у своих мест. В помещение вошел Святой и направился к пустовавшему месту рядом с Роун ом. Он опустил голову и заговорил:

– Рожденный из камня, Первый Друг спустился с небес и дал нам все, что мы имеем.

Семьдесят пять мужчин в один голос хором произнесли:

– Рожденные от человека, мы стремимся к небу.

– Его небесный клинок освободил нас от оков зла, – нараспев проговорил Святой.

– Благословенные его любовью, мы освободим мир.

– Мы – братья. Мы – друзья.

– Мы – друзья.

Святой обвел взглядом собравшихся:

– Перед началом трапезы хочу представить нашего нового адепта – Роуна из Негасимого Света.

На какой-то момент воцарилась тишина, потом за дальним столом кто-то выкрикнул:

– Добро пожаловать, брат!

В знак приветствия все громко захлопали в ладоши и затопали ногами. Мужчина с безумными глазами и длинными светлыми волосами подмигнул Роуну:

– Они будут так хлопать и топать, пока ты не отреагируешь как-нибудь на их приветствие.

Тогда Роун тоже захлопал в ладоши. Аплодисменты друзей понемногу стихли, но чувствовалось, что они всё еще воодушевлены, все широко улыбались Роуну, пожимали ему руку. Потом Святой сел на свое место и начал есть. Его примеру последовали остальные.

Святой кивнул в сторону светловолосого мужчины:

– Роун, это – брат Ворон, один из наших самых уважаемых товарищей.

– Ты, Роун из Негасимого Света, у нас единственный в своем роде, – сказал Ворон, криво ухмыльнувшись. – Я что-то не припомню, чтобы кто-то из новых адептов приезжал сюда привязанным к мотоциклу Святого.

– Он не оставил мне выбора.

Брат Ворон выразительно хмыкнул:

– Выбор! Это же надо! – Ворон наклонился к Роуну, и мальчик почувствовал у него изо рта незнакомый тяжелый и терпкий запах. – Если у тебя возникнут проблемы, ты мне только намекни, милости просим! Я – мастер по разборкам и утряскам.

– Рад с тобой познакомиться, – вежливо ответил Роун, но в улыбке Ворона явственно ощущалась скрытая угроза. Брат лицемерил, это было ясно, он и сам не пытался скрыть свою неискренность.

Роун молча доел жаркое, размышляя над сложившимся положением. Братья спокойно переговаривались друг с другом, и хотя он понимал, что в основном они обсуждали его, никто не лез к нему со своей любовью.

Когда ужин подошел к концу, Святой поднял правую руку и произнес:

– Друзья всем!

– Друг есть истина, – откликнулись братья, тоже подняв в ответ правые руки. Потом все стали убирать за собой столы.

Роун взял свою грязную миску и поставил на стопку других, которые забирал Поваренок.

– Да ты скоро привыкнешь, – прошептал тот. – Ты оказал нам честь, оставшись в лагере.

Не успел Роун расспросить, что это значит, как Поваренок куда-то исчез, зато возник брат Ворон.

– Позволь мне, Роун, проводить тебя туда, где ты будешь жить.

Ворон вышел вместе с мальчиком из шатра трапез, где еще толпилось много народа. Путь был освещен факелами. По дороге Ворон показал Роуну место Ассамблеи, возвышавшееся невысоким амфитеатром, на котором вокруг небольшой круглой площадки были расставлены скамьи. Роун не успел спросить, для чего она предназначена, как Ворон указал ему на «очень важную» надворную постройку и баню, где все купались и мылись, окатывая себя водой из деревянных шаек.

– Вы моетесь все вместе? – удивился Роун.

– Мы и в туалет все вместе ходим, – хмыкнул Ворон. – Думаешь, нам недостает воспитания?

– Нет, просто у вас другие обычаи. Ворон вскинул бровь.

– Другие? Что ты хочешь сказать этим – другие? Роун недоверчиво взглянул на странного брата, и ему показалось, что тот его в чем-то испытывает.

– Просто здесь все для меня новое, – неуверенно ответил он. – Тут всё не так, как там, где я жил раньше.

Ворон снова хмыкнул:

– Да ты у нас изрядный дипломат!

– Я сказал правду.

– Конечно, конечно, не принимай мои слова близко к сердцу! Я ведь тоже сюда бог знает из какой глуши попал – из селения, затерянного на окраине Плато Дождей. За все время, что я там жил, к нам, пожалуй, никто даже и не заглядывал… Когда я оттуда дал деру, мне было меньше лет, чем сейчас тебе.

– И куда же ты отправился?

– В одну особую школу.

– Чему тебя там учили?

– Честно говоря, я так ее и не закончил. Там я услышал удивительную историю: будто один смертный стал Пророком. Он вроде как поднялся на вершину горы, а спустился с нее с заветом нового Бога. Мне стало интересно, я решил уйти из школы и присоединиться к Пророку. Так я стал первым, кто пошел за Святым. Следующей весной исполнится одиннадцать лет с тех пор, как я следую за ним, исполняя заветы Друга.

Остановившись перед одним из небольших шатров, вытянувшихся в ряд, Ворон откинул прикрывавший вход полог.

– Это – твое жилище, – сказал он. – Желаю тебе хорошо выспаться, потому что завтра ты начнешь занятия по расписанию, которое подготовил для тебя Святой. Эти обноски тебе больше не понадобятся, в шатре ты найдешь соответствующую твоему положению одежду. После того как мы будем поднимать на небосклон солнце, каждое утро ты станешь проводить с братом Волком, а после обеда твоими занятиями будет руководить брат Жало. А в оставшееся время тебя будет учить брат Аспид. – Ворон доверительно взглянул на Роуна. – Если такой распорядок окажется тебе не по силам, скажи мне. Я замолвлю перед Святым за тебя словечко и все улажу. Запомни: если возникнут какие-нибудь проблемы, мой шатер рядом. Заглядывай в любое время.

– Спасибо тебе, – ответил Роун, проходя в свой небольшой шатер. Он был рад избавиться от назойливого брата Ворона.

В неясном свете нескольких горевших свечей он разглядел покрывавшие пол ковры и аккуратно сложенную плотную черную одежду, лежавшую в ногах кровати. Хотя назвать кроватью простую шерстяную подстилку, пожалуй, было преувеличением. Роун укрылся шерстяным одеялом, но еще долго не мог согреться. Он протянул руку к рюкзаку, вынул из бокового отделения отцовский башмак, провел пальцами по заплаткам и положил его рядом с собой.

Перед глазами мелькали лица братьев. Всего за один день он встретился с семьюдесятью пятью незнакомцами, а первого чужака в своей жизни увидел лишь несколько дней назад. Он вообще был самым первым чужаком, появившимся в Негасимом Свете. В тот день ранним утром в ворота селения въехал посланец на белом коне. Все смотрели на него как завороженные, но никто даже не подумал прогнать этого одинокого человека. Тем более наряд его был таким диковинным! На нем была накидка из разноцветных перьев, а голову покрывал шлем, сделанный в виде птичьего клюва.

В Скрытой от Мира Долине знали лишь кур да ворон, другие птицы залетали туда очень редко, а таких перьев, какие покрывали его накидку, никто вообще никогда в глаза не видывал – ярко-желтые в алую крапинку, серебристые с отливом в розовато-лиловый, а еще длинные – в целый фут длиной – цвета слоновой кости с пурпурными пятнышками. Дети Негасимого Света шли по деревне за Человеком-птицей и то и дело норовили коснуться этих восхитительных перьев. Он не возражал, даже посмеивался, будто курица квохтала. Дети в ответ звонко смеялись. Но взрослых это совсем не забавляло. Роун видел испуг в их глазах и впервые в жизни ощутил тревожное беспокойство.

Члены Совета селения проводили Человека-птицу в зал приемов общины. Пока дверь не закрылась, Роун видел, как они обменивались настороженными взглядами, у них даже руки дрожали. На лице отца Роуна застыло суровое выражение – он был одним из десяти членов Совета, которые вели с посланником переговоры. Встреча длилась долго, детишки носились по двору у дверей, сгорая от любопытства. Близнецы Макс и Эста, родившиеся через год после Стоув, пытались заглянуть внутрь, но их неизменно отгоняли. Большинство соплеменников пребывали в сильном возбуждении – они были уверены, что посланец приехал в селение торговать перьями. Но лучший друг Роуна – Эйден, как всегда, был циничен:

– Какой толк от этих перьев? – съязвил он. – Есть-то их нельзя.

Стоув ему тогда возразила:

– Они так прекрасны! Я бы отдала две свои любимые чашки за одно из этих блестящих красных перьев.

Роун видел в каких-то книгах рисунки перьев, которыми была украшена накидка чужака. Пока они ждали, Стоув упросила его сказать ей названия давно вымерших птиц: павлина, орла, лебедя, кардинала. Ей нравилось звучание этих слов, когда он их выговаривал нараспев, она просила Роуна повторять их снова и снова. Поразительного пришельца она восприняла как восхитительное зрелище, как будто в разгар зимы наступила весна.

Через несколько часов дверь зала, где проходили переговоры, распахнулась настежь. Из нее быстрым шагом вышел Человек-птица. Улыбки на его лице не было. Не обращая внимания на детей, просивших его разрешить им еще раз коснуться великолепных перьев, он вскочил на коня и был таков. Роун ждал у распахнутой двери, видел, как члены Совета во главе с его отцом с мрачным видом выходили из помещения. В ту ночь его разбудили взволнованные голоса родителей, которые что-то оживленно обсуждали.

– Разве не могли мы ему заплатить? – спрашивала мама.

– Ту единственную плату, которую он требовал, – ответил отец, – Мы никогда платить не станем.

Следующую фразу Роун не расслышал – голос отца заглушил звон упавшей на пол и разбившейся чашки.

– Надо нам отсюда уходить, – сказала мама, – и немедленно!

– Нет. Так было предначертано Пророчеством.

– Но ведь это только миф!

– Это смысл нашей жизни здесь, в нем суть нашего бытия.

– И ты готов принести наши жизни, жизни наших детей в жертву тому, что может быть простой сказкой?

– Посмотри на меня… Это в тебе говорит материнский инстинкт. Но ты же знаешь правду! Мы всегда помнили, что этот день настанет.

Роун впервые в жизни уловил в их голосах ужас. Ему не было холодно, но он весь дрожал. Голос матери, которую душили рыдания, разрывал ему душу на части.

– Но почему именно сегодня? Почему теперь?

– На то есть лишь одна причина, – ответил отец.

Внезапно что-то громыхнуло, похожее на отдаленный раскат грома, но от грома пол в доме под ногами Роуна никогда не трясло. Потом воцарилась гнетущая тишина.

– Не все будет потеряно, – сказал его отец.

Тут донесся отчетливый и сосредоточенный голос матери:

– Разбуди их! Давай, давай, скорее! Пусть они отсюда уходят!

У Роуна сильно схватило живот. Он находился в своем новом доме, в шатре в лагере братьев, но никак не мог понять, как попал в это место, кем были окружавшие его люди и что им от него надо. Он убрал папин башмак в карман рюкзака и вышел из шатра на лунный свет. Луна была на ущербе, но он различал кратеры на темном ее боку.

– Кошмары замучили? – Роун вздрогнул, услышав вкрадчивый голос брата Ворона. – Хорошо, что я оказался поблизости.

Роуну не хотелось с ним разговаривать, но брат Ворон гнул свою линию:

– Тебе нравится новое жилье?

– Да, меня здесь все устраивает.

– Что же ты вышел посреди ночи?

– Свежим воздухом подышать.

– Поосторожнее с ночным воздухом…

– Почему?

– Никогда не знаешь, кто тебя укусит, – рассмеялся Ворон-Ты очень везучий парень. Должно быть, ты сам не понимаешь, как тебе посчастливилось.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что ты сейчас в нашем лагере, а не за его пределами. Там тебя могли бы поджарить на вертеле, Кровопийцы могли бы высосать всю твою кровь или срубить тебе голову и насадить на кол. Но вместо этого ты оказался под крылом человека, благословенного Господом. Воистину тебе повезло, парень!

Не желая показывать, насколько слова Ворона выбили его из колеи, Роун вежливо улыбнулся, кивнул, пожелал спокойной ночи и вернулся к себе в шатер. Лег на постель и закрыл глаза.

Душераздирающий вопль… Ногти Стоув впиваются в его ладонь. Всадник в жуткой красной маске поднимает девочку в воздух. А Стоув все тянется, тянется к Роуну…

Роун раскрыл глаза, пытаясь отогнать ужасные воспоминания. Сердце колотилось как бешеное, подбивая его удрать, но усилием воли он заставил себя лежать неподвижно. Снежный сверчок вылез из кармана рубашки и устроился на груди мальчика. В серебристом лунном свете Роуну были хорошо видны его усики-антенны и черные точки немигающих глаз. Вид сверчка его немного успокоил. Со сверчком все в порядке, подумал Роун, он хочет остаться. Значит, и мне никуда отсюда бежать не надо. Вскоре веки Роуна отяжелели, и он уснул.