Глава 3
Арсен семь лет не смотрел телевизор. Когда-то ему нравилась бессмысленная болтовня телевизионных героев, к которой совершенно не обязательно было прислушиваться и которая давала ощущение безопасности и домашнего тепла. Арсен включал телевизор, включал нажатием любой кнопки канал и, не различая передач, создавал в квартире фон из звуков и случайных образов. Однако в какой-то момент он почувствовал, что эти образы постепенно становятся все более навязчивыми, властно приковывают к себе внимание и занимают мысли. Вся транслируемая информация была ему не нужна и неинтересна. Арсен поймал себя на том, что знает пофамильно всех министров, знает о сложностях во взаимоотношениях России с другими странами, откуда-то в его голове появились знания о семейной жизни каких-то певиц, чьих песен он никогда не слышал и чьи сценические имена звучали как собачьи клички.
Тогда он взял перочинный ножик и перерезал провод телевизионной антенны. Примерно через год обнаружилось, что вместе с телевизором из его жизни исчез лишний информационный шум. Раз в день Арсен просматривал в онлайне топ-5 новостей. Это позволяло знать о ключевых событиях планеты, но не забивать голову подробностями. Оказалось, что, не имея представления о позиции главы МИД Франции относительно ближневосточного вопроса, вполне можно жить.
Даже сейчас, несмотря на семилетнее воздержание, стоило ему оказаться рядом с включенным телевизором, тот неведомым образом притягивал взгляд. Арсен мог есть, общаться, читать – рано или поздно он ловил себя на том, что глаза жадно впивались в экран. Причем это было абсолютно неосознанное действие, мозг даже не пытался расшифровывать картинки, считываемые с экрана, – что-то подсознательное, первобытное, ждущее опасности отовсюду заставляло подспудно следить за источником быстрых, резких движений.
Вот и сегодня, вместо того чтобы изучать меню, Арсен невидящим взглядом уставился в экран висящего над барной стойкой кафе телевизора. На часах было 12.15 – время бизнес-ланча, особого ритуала для каждого сотрудника банка.
К обеду здесь относились серьезно. Компания, в которой человек обедал, определяла его позицию на векторе внутренних взаимоотношений в коллективе. В результате практически все сотрудники объединялись в своеобразные «обеденные клубы» – небольшие коллективы от трех до десяти человек, которые ежедневно проводили вместе обеденный час.
Арсену всегда было интересно отслеживать на примере таких «клубов», как формировались мини-социумы в банке. В каждом из них объединение происходило по какому-то ярко выраженному общему принципу. Были клуб интриганов, клуб начальства, клуб любимцев начальства, клуб курильщиков, клуб зануд, клуб красивых девочек, клуб некрасивых девочек, клуб коренных москвичей, клуб любителей футбола. Когда в коллективе появлялся новичок, каждый из клубов вначале внимательно присматривался к нему, затем его пару раз брали на «испытательные ланчи», где шла примерка его жизнеоощущения к ментальной общности клуба, и в конце концов происходило его условное принятие в члены одного из клубов.
Практически с самого утра, сразу после чашки утреннего кофе и проверки почты, участники каждой «обеденной ячейки» начинали выбирать, куда они сегодня пойдут на обед. Это был очень многоуровневый процесс, в котором учитывалось множество факторов. Например, близость зарплаты. В первую неделю после зарплаты коллеги Арсена посещали японские и итальянские рестораны, к концу же месяца более популярными становились небольшие безликие кафешки с приглушенным светом, алюминиевыми салфетницами и ламинированными меню. Также обсуждались цены, обслуживание (причем как аргумент приводились даже конкретные персоны официантов), обширность меню, наличие «счастливых часов», калорийность блюд (для разных «обеденных клубов» высокая калорийность могла быть как минусом, так и плюсом). Для таких обсуждений создавались чаты в социальных сетях, спор о выборе конкретного заведения шел также через sms и электронную почту.
Когда-то администрация банка сделала робкую попытку упорядочить обеденный процесс, и обеды стали доставлять непосредственно в офисную столовую, однако, несмотря на то что расходы брал на себя банк, сотрудники дружно игнорировали объемные коробки и продолжали каждый день в 12.03 ручейками вытекать в близлежащие кафе, кофейни, хинкальные, остерии, кантины и трактиры. Ну а пластиковые, запотевшие изнутри банки с супами и винегретом потихоньку протухали, стоя в углу столовой.
Арсен был своеобразным «обеденным бродягой», мигрируя от одной компании к другой. В диспутах относительно того, где пообедать, он, как правило, участия не принимал, давно для себя определив, что для него существует два типа еды: домашняя и вся остальная. И во всей остальной еде Арсен не имел каких-то предпочтений, поэтому в обеденное время он выходил в коридор и просто присоединялся к любой компании. В банке Арсена уважали за спокойствие, ненавязчивость, умение поддержать любой разговор, и в каждом «обеденном клубе» его привечали, но специально с собой никогда не звали.
Сегодня Арсен собирался пообедать без компании, но уже в кафе встретил другого коллегу-одиночку, Алексея, и, решив, что будет некрасиво отказаться от приглашения, присоединился к нему. Алексей был айтишником, возможно, именно поэтому он держался несколько в стороне от «обеденных клубов».
– Уже выбрал что-то?
Арсен отрицательно покачал головой и уже в третий раз начал перечитывать безликое меню бизнес-ланча, не зная, на что решиться.
Официантка выжидательно нависала над столом.
– Девушка, а «Пражский» салат с чем? – спросил Алексей.
– С семгой, – бесцветно ответила та.
– А почему «Пражский» тогда? В Праге же нет моря?
Официантка хранила молчание и терпеливо ждала, скрестив на животе руки: в одной из них она держала блокнотик, в другой – авторучку. Ее взгляд при этом был направлен куда-то вдаль, но из-за ограниченности пространства упирался в стену, стилизованную под деревянный сруб.
Над столом повисла абсолютная тишина: даже у висящего над баром телевизора был отключен звук, что добавляло комичности мелькавшим в нем людям. Арсену всегда причиняла неудобство тишина, которую слышал еще кто-то, кроме него. К тому же сейчас он боялся нарушить ее голодным урчанием своего желудка, поэтому все-таки решился сделать заказ первым:
– Ладно, давайте куриный бульон с гренками, «Пражский» салат, посмотрим, что там за семга такая, и куриный шницель с рисом.
Арсен зачем-то посмотрел на официантку, ожидая реакции, однако та послушно записала сказанное и перевела взгляд на Алексея.
– Мне то же самое, – обрадованно сообщил он.
Официантка сделала какую-то пометку в блокноте.
– Только вместо риса – пюре, – добавил Алексей, желая внести в заказ индивидуальность.
Потом он завел неторопливый разговор о грядущих перестановках в банке. В последний месяц все активнее говорили о том, что нынешнего руководителя скорее всего отправят на повышение в головное отделение, а на его место поставят кого-то из менеджмента. Вопрос смены руководства мало интересовал Арсена, а потому, слушая пространные размышления о возможных кандидатурах вполуха, он машинально снова уставился в экран телевизора.
Официантка принесла небольшую корзинку с четырьмя кусками серого хлеба. Арсен отломил от одного половинку и продолжил смотреть телевизор, отщипывая небольшие кусочки мякиша и закидывая их в рот.
Судя по картинке, телевизор показывал криминальную хронику. Без звука хроника выглядела забавным фарсом. На экране какая-то женщина в трико, стоявшая перед калиткой собственного дома, что-то объясняла репортеру. При этом она периодически эмоционально била себя ладонью по груди и вполне искренне плакала.
В кадре ее сменил ведущий в широком сером костюме и темно-синем галстуке. Словно подчеркивая серьезность слов, которые он произносил, ведущий хмурился, странно отрывисто двигал головой и то и дело передвигал лежащую на столе стопку бумаг.
Арсен отвлекся от телевизора – официантка принесла салат. Когда через несколько минут он вновь посмотрел на экран, там уже мелькали кадры очередной хроники. Неожиданно Арсен почувствовал себя крайне неуютно. Пытаясь разобраться, с чем связано это ощущение, он было прислушался к болтовне Алексея, но тот продолжал монотонно вслух перебирать наиболее вероятные кандидатуры нового руководства, посмотрел в сторону официантки, даже зачем-то глянул на пустую тарелку, однако взгляд его снова вернулся к телевизору.
На экране показывали некую квартиру со снующими по комнате людьми в разной форме, свидетельствующей об их принадлежности к разным ведомствам. Арсен, все еще находясь в растерянности, вглядывался в картинку телевизора, и тут вдруг откуда-то изнутри всплыл смутный образ. Затем к нему пришла абсолютная ясность – образ соответствовал тому, что показывали на экране.
Люстра.
Нелепая люстра.
Нелепая люстра, которую он вчера видел.
Нелепая люстра, которую он видел, когда в него целились.
Судорожный бросок мысли: «Случайность?!», и тут же, как ответ, на экране появились три перевернутых стула на полу комнаты. А еще – два продолговатых предмета, накрытых простынями. Из-под одной простыни виднелись черные туфли, из-под другой – голубые домашние тапочки.
Картинка на экране резко сменилась. Теперь девушка в кителе, пресс-секретарь следственного комитета Москвы, как сообщали титры, стоя перед камерой, уверенно рассказывала о чем-то крайне важном.
Арсен замер, пытаясь по губам девушки считать ее речь. В какой-то момент в шевелении ее губ ему явственно увиделись слова «Арсен Байрамов». Он решил было окликнуть официантку, чтобы та включила звук, однако сразу отказался от этой идеи, поскольку это означало бы пропустить часть сюжета.
В кадре вновь появилась комната, теперь к людям в форме добавились люди в белых халатах, которые выносили крупного мужчину на носилках. Головой вперед – заметил Арсен, а значит, кто-то остался жив.
– Арсен, что думаешь про Михалыча – потянет он? – вопрос Алексея вывел его из транса.
Арсен секунду смотрел на него, пытаясь понять, о чем говорил коллега, затем вытянул улыбку и сказал:
– Ага, прикольно…
Он сразу же вернулся к телевизору, однако на экране уже начался другой сюжет: мужчина в розовой спортивной куртке, судя по всему, злоупотреблявший алкоголем, что-то деловито говорил в камеру, сидя на бордюре.
Арсен вдруг ощутил, что не может больше сидеть. Он понял, что ему нужно сейчас же встать и бежать куда-то, где он сможет узнать, что произошло, что угрожает ему и Хасану. Арсен достал телефон, собираясь сделать вид, что ему звонят, однако просто громко хлопнул им о стол, встал и, перебив Алексея на полуслове, сказал:
– Извини, я побежал!
Не глядя достав из кармана несколько купюр, он бросил их на стол и помчался к выходу. Стоявшая у двери официантка равнодушно пробормотала скороговорку:
– Досвиданьяждемвасснова.
Обычно в обед прогулка от кафе до офиса занимала шесть минут неспешного шага, но сегодня уже через пару минут Арсен бежал по полупустому офису к своему кабинету. Сразу же он запустил компьютер. Секунды, которые понадобились для пробуждения системы, раздражали.
Он открыл новостной сайт и перешел к разделу происшествий. Почти сразу Арсен наткнулся на заголовок: «Два с половиной убийства на северо-востоке Москвы». Кликнув по заголовку, Арсен бегло пробежался по тексту новости: сообщалось, что вчера вечером в квартире на северо-востоке столицы были обнаружены тела двух молодых мужчин. Полицию вызвали соседи, услышавшие звуки, похожие на стрельбу. Там же был обнаружен раненый мужчина лет пятидесяти, находившийся в бессознательном состоянии.
Заканчивалась заметка казенным сообщением о том, что в настоящее время на месте происшествия работает следственная группа, личности погибших и раненого мужчины устанавливаются.
Арсен вбил в строке поиска свои имя и фамилию. Подумав, поисковик выдал только несколько старых заметок со списком финалистов танцевального конкурса «Мирное небо Кавказа».
Арсен почувствовал, как в нем начала подниматься волна паники. Он взял телефон и быстро вышел из кабинета. Его остановила Алина Алексеевна. Она демонстративно игнорировала систему «обеденных клубов», подчеркивая свое особое положение в компании.
– Арсен, как раз тебя ищу. – Она прислонилась к стене, давая понять, что разговор будет не слишком коротким. – Ты в курсе ситуации по РСУ-15? Они вчера пожаловались на твоих ребяток, что аккаунтят их просто никак.
Арсен с трудом удерживался на месте – все внутри него кричало.
– Да, Алина Алексеевна, в курсе. – он старался говорить как можно спокойнее.
– И что ты на этот счет думаешь?
– Думаю, что позвоню им сегодня, пообщаюсь, а потом сменю им аккаунта. – Арсену казалось, что он говорит, стоя на углях. Сейчас жизненной необходимостью было узнать, что случилось, скинуть с себя самое тяжкое бремя из всех возможных – бремя неизвестности.
– Поменять менеджера… Это дело несложное, тут глубже вникнуть надо! А какого, извини, черта менеджеры твои вообще так с ключевыми клиентами общаются? Вот как ты их контролируешь, расскажи. А кстати, чего там у тебя вчера случилось, где пропадал?
Арсен вздохнул:
– Отравился сильно.
– А сейчас как, получше? – участливо спросила Алина Алексеевна.
– К сожалению, нет, – сказал Арсен и кивнул в сторону туалета. – Извините, мне надо.
С этими словами он быстро пошел и услышал вдогонку сочувственный голос:
– Арсенка, что ж молчал? А я думаю, чего бледный такой?
Арсен прислонился спиной к кафельной стене, достал телефон и набрал номер Хасана. Пошли длинные гудки. Никто не ответил. Арсен сразу же набрал еще раз. После серии гудков равнодушный женский голос сообщил, что абонент не может сейчас разговаривать.
Арсен стал обдумывать ситуацию и вспоминать детали. Вчера, вернувшись домой, он первым делом залез под холодный душ, чтобы унять внутренний жар. Его колотило – никогда раньше в него не целились из пистолета. Потом он начал звонить Хасану – Арсен хотел предложить свою помощь. Хасан, как и сейчас, не брал трубку, не перезвонил и позже. Все более и более неприятные догадки лезли Арсену в голову.
Арсен вернулся в свой отдел, взял офисный мобильный и, чтобы проверить подозрения, набрал номер Хасана.
Через несколько секунд он услышал сухое, неприветливое: «Алло», произнесенное, без сомнения, голосом Хасана.
– Хасан, салам, это Арсен.
В трубке повисла короткая пауза, затем Хасан заговорил уже своим обычным, дружелюбным и немного нахальным голосом.
– А, Арсюха, как раз хотел тебе перезвонить, видел от тебя пропущенные.
Арсен сразу понял, что Хасан врет.
– Ладно, это дело десятое. Ты знаешь, почему я звоню?
– Нет, – ответил Хасан. И это тоже была явная ложь.
– Я смотрел новости.
– Так.
– В новостях показали два трупа. Оба эти трупа вчера целились в нас.
– Арс, ты че – гонишь, по телефону такое базарить?
– Хасан, я хочу знать, – Арсен не обратил внимание на реплику Хасана, – что случилось, какое к этому отношение имеешь ты и чего теперь ожидать мне.
Арсен с неприязнью к самому себе обнаружил, что у него вновь трясется голос.
– Арс, расслабься. Я не при делах. Эту тему сегодня мне тоже сообщили, но я вообще не в курсе, че там за блудняк такой. По своим пробил – никто ниче. Там какие-то свои мутки – ты же видел, че за типки, видать, не только с нами лишнего себе позволили.
– Хас, нас видела консьержка, там наверняка камеры, там как минимум на стене и на тапках – наши отпечатки, – сказав это, Арсен задумался: можно ли снять отпечатки с тапок.
– Братуха, не парься – я пахана подключил, где надо, все зачистят, помоют, с кем надо поговорят – насчет этого вообще не думай. Пахан, кстати, тоже говорит, что Семеныч не хило зажрался, многие на него злые были.
Упоминание о Султане Ибрагимовиче немного успокоило Арсена.
– И че, отец говорит, что все нормально?
– Конечно, братуха, он мне сначала втык хотел дать, что я к ним вообще поехал, но я ему расклад показал, он говорит, что все по уму сделали. Говорит, что, может, кто-то подставить хотел, может, просто совпало – в любом случае никто не узнает, что мы туда совались. Короче, Арсюха, вообще выдохни, радуйся жизни.
Арсен и впрямь громко выдохнул в трубку. Хасан продолжил:
– Арсик, не в обиду – мне, короче, бежать надо, – эту сделку, по ходу, замораживаем, пока их старшие по ситуации решают. Там сейчас куча головняков вылезла. Давай на днях с тобой встретимся, побазарим, я тебе как раз твой гонорар отдам.
Арсен уже забыл, что Хасан собирался заплатить за его помощь.
– Хасик, ты меня держи в курсе, ладно?
– Конечно, братка, если че – первым тебе сообщу. Давай, на связи.
– На связи, – сказал Арсен и отключил телефон.
Арсен сделал несколько глубоких выдохов. Дыхательной гимнастике он научился в ту пору, когда всерьез занимался танцами. Серия правильных вдохов – выдохов позволяла восстановить пульс, успокоиться перед выступлением и войти в особое состояние, которое его учитель называл «потоком». Арсен расслабился и попытался вернуться к работе.
Вечером Арсен сидел дома и рассеянно читал все того же Кутзее, постоянно отвлекаясь на внутренний диалог, возвращаясь мысленно к произошедшему днем. Арсену было стыдно признаваться самому себе, но в том, что где-то там кто-то могущественный взял его под свою защиту, было что-то опьяняющее, доводившее до эйфории.
Арсен думал о том, что никогда не видел отца Хасана, и, как только вся эта ситуация уляжется, нужно будет предложить Хасану их познакомить, может, где-то посидеть, пообщаться, поужинать – Арсен смог бы тогда лично поблагодарить его за помощь. Дальше мысли начали растекаться: он думал о том, как был прав Хасан, когда говорил, что нужно что-то делать вместе, о том, что все-таки отец Хасана молодец: пробился в таком большом городе, да что там городе – в мире, и что здорово, когда свои помогают своим, а такой клан, как их, – это серьезная сила…
Неожиданно раздалась переливчатая трель дверного звонка. Арсен посмотрел в глазок и увидел стоявшего перед дверью Ису. Арсен крайне удивился – тот никогда не был у него в гостях, вряд ли даже знал адрес, кроме того, визит без предупреждения в эпоху мобильных телефонов был удивителен сам по себе. Арсен открыл дверь и отошел, впуская Ису.
– Салам алейкум, Иса, неожиданно ты.
Иса вошел в квартиру, внимательно посмотрел Арсену в глаза, сжал зубы и наотмашь ударил его в челюсть.
Арсен знал Ису около трех лет. Их познакомил тот самый Залик – его школьный друг. Как-то он приехал в Москву решать свои дела по поставкам продовольствия и остановился у Арсена. Процесс решения вопросов оказался крайне сложным, интересы Залика пересеклись с интересами крупной коммерческой структуры, и ему понадобилась помощь влиятельных сил. Первой влиятельной силой, о которой вспомнил парень, была московская чеченская диаспора. Многие отговаривали Залика от работы с ними, рассказывая истории про отрезанные головы бизнесменов, связавшихся с чеченцами, про пожизненную дань, которую они собирают с подконтрольных им «коммерсов», но Залим все-таки решился. В итоге вопросы решили на редкость мирно, почти полностью юридическими способами, вознаграждение за свои услуги взяли умеренное, причем приняли оплату по безналу, выставив счет за консалтинговое сопровождение.
Обрадованный Залик, перед тем как вернуться домой, закатил роскошную «магарычевку» в гинзовском ресторане, куда помимо прочих пригласил Арсена. Иса, который курировал решение вопроса с чеченской стороны, был почетным гостем и сидел во главе стола. Несмотря на то что Иса был на четырнадцать лет старше Арсена, они очень быстро нашли общий язык и расстались вечером почти друзьями.
Через какое-то время Иса позвонил Арсену и пригласил его вечерком «посидеть с хорошими пацанами». Посиделки были в ресторане на Новом Арбате. Концепт ресторана был несколько расплывчатым: в меню одновременно фигурировали паста, стейки, окрошка и суши, официанты щеголяли в строгих темных жилетах, галстуках и лакированных штиблетах, на стенах висели репродукции поп-арта, а на полу были расстелены восточные ковры. Ключевым элементом, сводящим эту стилистическую какофонию в цельную и, главное, востребованную концепцию, была публика, посещавшая заведение. Еще только входя в заведение, Арсен отметил обилие массивных часов, ярко-оранжевых женских сумок с буквами «H» в качестве застежек, сверлящих взглядов телохранителей в черных костюмах и других обязательных атрибутов обеспеченной публики.
В тот вечер Арсен познакомился с Хасаном, Беком и другими парнями, которые позже стали его компанией. Они просидели в ресторане всю ночь, шутя, покуривая кальян, говоря обо всем на свете. Попутно они вели негласное соревнование по собранным номерам телефонов девушек с соседних столов. В тот раз, и почти всегда в последующем, победу одерживал Бек. Была в этом осетине какая-то особая притягательность, какая-то скрытая сила, и когда он своими всегда немного грустными глазами смотрел в глаза девушкам, те редко могли сдержать ответную приветливую улыбку. Отец Бека занимал высокую должность в московской полицейской иерархии, сам же Бек с детства мечтал стать певцом. Когда-то он много занимался музыкой, записал даже альбом «Музыка сложных дорог», но в какой-то момент вдруг все бросил и стал помогать отцу в делах и делишках, которыми тот, по служебным ограничениям, сам заниматься не мог. О музыке Бек старался не говорить, и когда Арсен как-то попросил его дать послушать альбом, то в ответ получил неожиданно резкий отказ. Арсен лишь однажды слышал, как Бек поет. Они отмечали день рождения Хасана, и тот в течение часа всеми возможными способами убеждал Бека спеть: он льстил ему, упрашивал, даже встал перед ним на колени, предварительно положив на пол подушку с лежака. Через час, видя, что Бек отказывался спеть уже совсем не так категорично, как раньше, Хасан заставил официанта раздобыть гитару, для чего тому пришлось пойти в соседнее заведение, где по вечерам выступал ансамбль. Увидев гитару, Бек сдался.
Бек взял ее, повертел, потом сел, приложил к ней ладонь и замер, словно здороваясь с гитарой. Все, включая официантов, столпились вокруг Бека, ожидая, когда он начнет. Бек медленно провел пальцами по струнам, затем начал слегка, словно настраивая, пощипывать струны, прислушиваясь к гитаре, и вдруг, без какого-либо вступления, его пальцы стали проворно перебирать струны красивыми, почти хирургическими движениями, извлекая из гитары череду звуков. Вначале отрывистые, эти звуки быстро сложились в будоражащую своенравную мелодию, почему-то вызывавшую в голове Арсена образ танцоров фламенко, чеканивших ритм, гордо подняв голову.
Казалось, что в зале никто не дышит, и Бек, словно зная о магическом действии своей музыки, растягивал гитарное вступление уже почти на минуту. Но вот, доведя очередной виток соло до апофеоза, он вдруг замер и остановил легкое послезвучие гитары, прижав струны ладонью. На секунду повисла тишина – и вдруг Бек запел. Когда он пел, его голос сильно отличался от привычного говора. В песне голос захватывал глубиной, погружал в себя, искрился басовитыми переливами. Слова в песне были довольно просты и бесхитростны – банальная любовная история, немного пафосная серенада, но в исполнении Бека песня приобретала многозначительность и даже какое-то особое величие. Арсен запомнил слова припева: «Стая белых птиц принесет тебе мою любовь».
Когда Бек допел, раздались аплодисменты. Хасан обнял его и, пародируя кавказский акцент, сказал:
– Ты красавчик, братуха! Осетинский Джим Моррисон, жи есь!
Бек негрубо отстранил его и сразу же оборвал все начавшиеся уговоры спеть еще. Он даже сам отнес гитару обратно в соседнее кафе. Позже кто-то начал было обсуждать песню, но Бек резко попросил сменить тему.
Больше Арсен не слышал, чтобы он пел.
Арсена почти сразу же приняли в свою компанию, причем произошло это без инициации, без особых входных проверок – как-то само собой получилось, что на любые мероприятия его стали звать с собой. А проходили подобные посиделки довольно часто, обычно их инициатором были Хасан или Иса, они выбирали место, а остальные подтягивались уже позже.
В этой компании Арсена подкупало многое. Так, ему нравилась простота, с которой парни общались друг с другом, – не было той отстраненности, что свойственна московским компаниям, наоборот, они становились единым целым, которое сами же называли «наш толпняк». Когда они собирались вместе, хохот, громкие разговоры, порой и откровенно грубые поддевки не смолкали часами.
Однако из всей компании, сложившейся за три года общения, Арсен выделял двоих: Ису и Рустама. Рустама Арсен никогда не мог, что называется, прочувствовать, не понимая до конца, что он за человек, чем живет, что ему интересно, также он не мог понять, как тот относится к нему. Рустам почти всегда молчал, недоброжелательно рассматривая всех исподлобья. Несколько раз Арсен делал попытки сблизиться с ним, прощупывал, пытался завести разговор на личные темы, однако Рустам всегда отвечал односложно. Складывалось впечатление, будто Арсен безрезультатно пытался пробить хорошо прокачанный брюшной пресс.
Отношения с Исой, наоборот, были крайне теплыми, даже по-родственному близкими. Оба всегда искренне радовались встрече. Иса часто давал Арсену хорошие, правильные советы, избегая при этом нравоучений…
Сейчас Арсен лежал на полу, смотрел на Ису и пытался осмыслить, что произошло.
Иса шагнул к нему, Арсен инстинктивно сгруппировался, ожидая нового удара.
– Ты что, идиот?! – громко спросил Иса.
Арсен приподнялся и облокотился на локтях.
– Ты во что влез, осел?!
Арсен сел, потер лицо и, зажмурившись, затряс головой.
– Иса, спасибо, конечно, что заглянул, но выражайся, пожалуйста, конкретнее – я что-то теперь туговато соображаю.
Иса перешагнул через Арсена и пошел в сторону кухни. Арсен посидел еще немного, приходя в себя, и пошел вслед за ним. Иса наливал себе виски.
– Да, забыл сказать: чувствуй себя как дома, – пробормотал Арсен.
– Сядь, – пробасил Иса.
– Не хочется.
– Сядь! – уже громче повторил Иса.
– Иса, ты гонишь? Ты ко мне ввалился, а теперь командовать тут будешь?!
Иса пристально посмотрел на Арсена, и тот все-та-ки сел.
– Рассказывай. Что ты делал в квартире с Хасаном?
– А ты откуда знаешь?
Иса устало вздохнул.
– Арсен, откуда я это знаю – вообще не важно. Важно то, что у тебя есть более чем реальный вариант сесть за двойное убийство лет на пятнадцать.
Арсен замер.
– Хасан сказал, что его пахан позаботится, чтобы наши следы пропали, – сказал он.
– Пахан Хасана действительно позаботился, чтобы следы пропали. Хасановские следы. Консьержка сказала, что днем в квартиру приходил один молодой парень кавказской внешности. Я видел описание, которое она дала, – это ты, братан.
Арсен сидел, смотрел на массивный подбородок Исы и пытался осмыслить услышанное.
– Как один приходил?
– Вот так, – Иса налил себе еще виски. – Давай рассказывай.
Арсен растерянно рассказал Исе всю последовательность событий.
– Какой же ты идиот, я же тебе… – Иса оборвал себя, видимо, поняв, что упреки сейчас уже ни к чему. – Ну и что думаешь теперь делать? – обратился он к Арсену.
Ответа у Арсена не было.
– Надо поговорить с Хасом.
– И о чем будете говорить?
– В смысле, о чем? Иса, тут по-любас какая-то непонятка просто. Ну ты же знаешь Хасика, он всегда за своих порвет.
Иса раздраженно помотал головой.
– Хасик – маленький балованный мальчик! Ему папа дал порулить уголком бизнеса, а он решил героем стать, гарцовку устроить. А ты – тупорылый баран! В том, что Султан делает, – никаких непоняток не бывает. Если он прошуршал насчет того, чтобы Хасана отмазать, значит, одного Хасана он отмазывать и собирается, а тебя, судя по всему, он решил в расход пустить. Поэтому с Хасиком говорить вообще не о чем.
– Иса, ну и что… Что мне теперь делать?
Иса встал.
– Короче, там сейчас следаки подключились, фотороботы, ориентировки, все дела. Пока твое имя нигде не звучит, это мы стопроцентно пробили. Значит, искать конкретно тебя сейчас не будут. Дальше все зависит от того, собирается ли Султан тебя сливать вместо Хасана или просто на тормозах дело спустят. Я, кстати, вообще, – говоря с сильным чеченским акцентом, Иса произносил «вообще» как «уообше», – случайно про тебя понял. Мне люди мои из ментуры слили, что Султан какую-то движню вокруг убийства этого ведет. Я, когда описание консьержкино прочитал, сразу о тебе подумал. Нескольких людей султиковских поприжал – они подтвердили.
Иса пошел к двери.
– Арсюха, сиди дома, никуда не ходи, жди звонок. Я ща своих на уши подниму, будем смотреть, что можно сделать.
– Иса, я вчера уже брал выходной, снова пока не получится…
– Братан! Очнись!
Арсен замолчал.
– Здесь комната для пилатеса, – сказала девушка и, смеясь, добавила: – не знаю, имеет ли это для вас значение.
На девушке были обтягивающие лосины и короткий топик. Когда она опережала его, Арсен каждый раз невольно начинал рассматривать две небольшие ямочки прямо над ягодичными мышцами девушки.
– У нас есть сауна и баня. Туда мы сейчас заходить не будем, ладно? – девушка игриво посмотрела на Арсена. На его родине такой взгляд и такие слова воспринимались исключительно как прямой призыв. Однако Арсен уже давно привык, что в Москве это не означало ничего, кроме того, что у девушки было хорошее настроение. В эту ловушку часто попадали только приехавшие с Кавказа парни, начиная брачные танцы в ответ на ничего не значащий флирт московских девушек.
– Кстати, в сети BigClass пятнадцать клубов по Москве, вы сможете заниматься в любом из них.
Арсен всегда любил спорт, с детства, параллельно с танцами он любил возиться с железом. Однако цена абонемента в BigClass была для него высокой. Именно поэтому Арсен ходил в зал, расположенный в подвале супермаркета «Пятерочка», недалеко от его дома. Это было очень странное место. К тренажерам традиционно выстраивалась очередь, на всех занимавшихся было пять душевых кабин, хотя бы одна из которых постоянно не работала. Полотенце нужно было приносить с собой. Кондиционная система частично выходила в зал находящегося сверху супермаркета, вынуждая покупателей дышать запахом пота занимающихся.
– Как часто вы планируете заниматься?
– Думаю, три раза в неделю.
Арсен почти не слушал щебетание девушки, проводящей ему экскурсию по залу. Он оказался здесь не случайно. После вчерашнего визита Исы Арсен опять звонил Хасану, но тот упорно не брал трубку. Арсен попробовал повторить хитрость и позвонил с телефона, валявшегося в столе, но Хасан снова не ответил.
В Арсене проснулся адвокат – он придумывал массу возможных причин, объясняющих, почему Хасан не брал трубку. Но в какой-то момент Арсен понял, что должен во что бы то ни стало поговорить с ним, чтобы наконец выяснить все для себя. Однако оказалось, что это непростая задача. Арсен не знал, где находится офис Хасана и существует ли он вообще. Не знал он и его адреса – за все три года их дружбы Арсен ни разу не был у него в гостях. Он знал только, что Хасан живет в доме за городом.
И тут Арсен вспомнил, что каждые среду, пятницу и в один из выходных Хасан с Рустамом ходили в зал. Еще зимой Хасан пошел в мечеть и поклялся на Коране, что весь год не пропустит ни одной тренировки. Такая клятва не предусматривала отходных вариантов, поэтому к ней прибегали только в тех случаях, когда твердо решали идти до конца. Например, зачастую курильщики, испробовавшие все: книги Аллена Карра, никотиновые пластыри, гипноз и иглотерапию – шли в мечеть, понимая, что забрать слово, данное Богу, нельзя.
Поэтому Арсен точно знал, где сможет найти Хасана. Он позвонил в BigClass, оказалось, что никаких гостевых визитов у них нет и единственный вариант попасть в зал – купить абонемент. Стоимость минимального абонемента на полгода была оглушительной, но другого способа поговорить с Хасаном он не видел. Арсен достал из ящика комода деньги, отложенные на взнос по автокредиту, и поехал в BigClass.
– Вам показать нашу площадку для WorkOut занятий? – девочка в лосинах была менеджером по продажам. Арсен, еще разговаривая с ней по телефону, обратил внимание, что на вопросы она отвечала крайне неохотно, все время повторяя, что лучше приехать и выяснить на месте. Это возможно после заключения договора, добавляла она. Сейчас, когда Арсен оплатил абонемент, девушка стала заметно любезнее.
– Нет, я бы хотел начать заниматься.
– Отлично, успехов вам. – Девушка вежливо улыбнулась и пошла к двери.
Все в BigClass отличалось от его подвальной качалки. Тут не было проблем с количеством тренажеров, полотенцами, кондиционерами – все располагало к спокойной сосредоточенной работе над собой.
Совсем другими были и клиенты клуба. Арсен наметанным взглядом сразу выделил среди них несколько категорий: коротко стриженные бизнесмены, по-хозяйски прогуливавшиеся по залу в перерывах между подходами. Молодые девушки, остервенело воюющие с природой собственного тела, загоняя его в шаблоны наиболее востребованных мужчинами представлений о красоте. Стареющие мужчины, в побеге от проницательного взгляда смерти уже купившие мотоцикл, обзаведшиеся молодой любовницей и теперь решившие заменить тело, обросшее животом и молочными железами, на новое, рельефное, с перекатывающимися под кожей мышцами.
Осмотревшись, Арсен приступил к разминке. Став перед зеркалом, он обратил внимание на нервозное выражение на своем лице. Разминая кисти, Арсен завел сам с собой внутренний диалог, убеждая себя в том, что ничего еще не известно, вполне возможно, сейчас они с Хасаном объяснятся, и все снова вернется в обычное русло.
Закончив разминку, он подошел к наклонной скамье, накинул на гриф четыре двадцатикилограммовых блина и лег делать жим. Отжав штангу восемь раз, он замер. Арсену всегда нравилось делать последнее повторение, начинавшееся с ощущения, что больше нет сил, что невозможно еще хоть на сантиметр поднять штангу. Задержав гриф у груди, Арсен сосредоточился на своих руках, внутренне выжал все силы, которые оставались в теле, и послал их в точку соприкосновения со штангой. Резкий толчок, сильно замедлившийся на середине траектории, – и вот уже он держит штангу на вытянутых руках. Всегда в этот момент он испытывал триумфальное чувство от того, что сделал чуть больше, чем мог.
Арсен немного полежал на скамье, а затем рывком поднялся. И сразу же его взгляд наткнулся на входящих в зал Хасана и Рустама. Хасан застегивал массивный спортивный пояс, на руках его были перчатки. Рустам был в одних шортах, и Арсен отметил, что за его худощавостью скрывается рельефная мускулистая фигура. Они о чем-то переговаривались, Хасан выглядел рассеянным и озабоченным. Настроение Рустама определить было сложно – выражение его лица всегда было безразличным и слегка презрительным. Арсен пошел им навстречу.
– Салам, пацаны.
– О, откуда ты тут? – Хасан пожал протянутую руку, однако Арсен заметил, что обычной радости при встрече «со своими» на его лице не было. При рукопожатии Арсен почувствовал влагу и обнаружил на ладони пятно крови. Он посмотрел на руку Хасана и обнаружил, что та замотана бинтом, сквозь который сочилась кровь.
Арсен протянул руку Рустаму, тот посмотрел на нее, потом на Арсена и нехотя ответил пожатием, не снимая спортивных перчаток.
– Что с рукой? – спросил Арсен Хасана.
– Псориаз достал, – негромко ответил Хасан и выжидающе посмотрел на Арсена.
– Я тут почти случайно, пообщаться с тобой захотелось, – Арсен посмотрел в глаза Хасану, – до тебя что-то не дозвониться в последнее время.
Хасан отвел взгляд.
– Да, извини, сейчас у меня… – он замолчал, затягивая ремень. – Слушай, а как ты сюда попал? Тут же для членов клуба.
– Стал членом клуба.
Хасан усмехнулся:
– Не дороговато для тебя?
– Хасан, давай по делу. Есть вопросы.
– Ох ты ж какой конкретный. Извини, не сегодня – спешу, на полчаса в зал заехали.
– Так занимайся – я тебе че, мешаю?
Хасан посмотрел на Арсена, собираясь что-то сказать, но промолчал и медленно пошел к стойке с гантелями.
– Я тебе все уже сказал, пахан решает, все там нормально.
– Знаешь, а мне вот люди говорят, что пахан твой действительно решает, но только насчет тебя.
– Какие люди? – Хасан обернулся и в упор посмотрел на Арсена.
– Не важно, какие люди. Такие, которые знают, что говорят. – Арсен выдержал взгляд.
– Ну тогда людей и расспрашивай, раз они такие знающие, от меня тебе что надо?
Хасан взял две двадцатичетырехкилограммовые гантели, сел на скамью и поставил их себе на колени. Рустам встал сзади, приготовившись подстраховывать Арсена.
– Хасан, в смысле, что надо? Тебе нечего мне сказать? – Арсен внезапно осознал, что он здесь чужой. Что именно этим вызваны и безразличие Хасана, и холодность девушки-менеджера. Каждый человек в этом клубе сразу же определял его как чужака.
– А что мне тебе говорить? Я отцу не контролер и не указчик – как считает нужным, так и поступает.
Хасан начал поднимать гантели. Арсен стоял рядом. Он вдруг понял, что никогда раньше не обращал внимания на черты его лица. Например, он не замечал ямку на подбородке, не видел того, что уголки губ у Хасана направлены вниз. Он смотрел на него и как будто знакомился с Хасаном вновь.
– Че ты, как телка, ноешь тут?!! – неожиданно встрял Рустам. – За тебя что, кто-то вписывался проблемы решать?!
– Руся, ты вообще иди к черту! – громко сказал Арсен.
Двое инструкторов, сидевших на скамье рядом, обернулись. Один из них вопросительно посмотрел на Хасана.
Рустам резко дернулся вперед, однако Хасан выставил руку и остановил его.
– Харе, харе! Че как малолетки себя ведете?
Он обратился к Арсену:
– Какого хера ты вообще сюда приперся? Слышь, Вася, нечего тут твои сельские движняки наводить, тут люди занимаются. – Хасан особо выделил слово «люди».
Арсен взорвался:
– Хасан, я тебе хочу напомнить, – он подошел вплотную, наклонился и уперся своим лбом в лоб Хасана, – я на эту квартиру поехал, чтобы тебе помочь! И по твоей вине во всю эту муть влез. А теперь твой отец тебя вытаскивает, а меня тупо сливает?
– Слушай, а давай ты не будешь указывать, что моему отцу делать. – Хасан оттолкнул голову Арсена и встал со скамьи. – И вообще завязывай из себя тут строить овцу невинную. Ты че думал, бабла по-простому срубишь – и все? А отвечать другие будут?
Арсен стоял и смотрел на Хасана.
– Как ты можешь так взять и слить меня запросто? – Арсен уже не кричал, он стоял, широко открыв глаза, и говорил с удивлением. – Мы же кенты.
– Сегодня кент, а завтра мент, – некстати пошутил Рустам и довольно рассмеялся. Хасан усмехнулся, повернулся к Арсену спиной, хлопнул Рустама по спине, и они пошли в сторону кардиозоны.
Арсен попытался окрикнуть его.
– Хасан! – он закричал громче. – Хасан! А мне теперь что делать?! Ты молодец, у тебя все отлично, а что мне теперь со всем этим делать?!
Хасан обернулся, посмотрел на Арсена исподлобья, потер щетину, улыбнулся и сказал:
– Молиться.
Сзади кто-то тронул Арсена за плечо. Он увидел человека в брюках и короткой белой рубашке, с бейджем, сообщавшим, что перед ним начальник службы охраны. Рядом стоял инструктор.
– Молодой человек, немедленно покиньте помещение клуба, – властно скомандовал охранник. Арсен хотел было что-то сказать, но передумал и пошел к выходу, сопровождаемый неприязненными взглядами членов клуба.
Следующие три дня Арсен, следуя совету Исы, провел дома. Он позвонил в банк, сказал, что сильно заболел, пообещал постараться выздороветь за пару дней и обязательно принести больничный. Начальница попыталась нагрузить его работой дома, однако Арсен сослался на температуру и необходимость строгого постельного режима.
В новостях прошла информация о том, что, согласно показаниям консьержки, в квартиру приходил один молодой парень кавказской внешности. Представитель Следственного комитета России заявила, что личность подозреваемого устанавливается, в ближайшее время будет готов фоторобот. Тема двойного убийства быстро вышла в топы новостных сайтов и, судя по роликам на YouTube, активно транслировалась по телевидению.
Многие СМИ начали аккуратно связывать убийство с кавказской организованной преступностью. Получив моментальный отклик в виде вихря комментариев, а также лайков в социальных сетях, журналисты стали отрабатывать эту связку более уверенно, среди комментирующих ситуацию экспертов замелькали фамилии политиков, активно эксплуатирующих национальный вопрос, правых писателей, активистов патриотических движений.
Во «Вконтакте» появилась группа «Памяти Дениса и Сергея», менее чем за сутки в группу вступили сорок пять тысяч человек. Слова памяти в адрес убитых быстро сменились возмущенными репликами. Через два часа после создания в группе впервые прозвучало слово «акция», быстро вылившееся в поток обсуждений, комментариев и гифок, пробуждавших благородный гнев и жажду справедливости. В группе даже была создана отдельная ветка, в которой каждый мог написать свои проклятия в адрес «неустановленного кавказца».
Читая пожелания смерти убийце и его родственникам, Арсен испытывал странные чувства. С одной стороны, они были адресованы неизвестному ему человеку, который совершил убийство, а с другой – Арсена не покидало ощущение, что они направлены и на него. В нем формировалось какое-то неясное чувство вины, замешанное на мыслях о том, что он оказался не там и не тогда, что он как-то мог предотвратить это убийство и не сделал этого.
Между тем в «группе памяти» появилось сообщение, что полиция знает фамилию убийцы, но намеренно ее скрывает. Информация якобы была получена от сочувствующих полицейских. Администраторы группы опубликовали пост, в котором призвали каждого, кто его прочтет, связаться со своими знакомыми, работающими в полиции, и спросить, могут ли они помочь узнать данные убийцы. Публикация собрала более одиннадцати тысяч репостов, в комментариях сотни людей отписались, что им «обещали все выяснить». Каждый раз, просматривая тему, Арсен замирал, боясь увидеть там свою фамилию.
Арсен подолгу всматривался в аватары людей, которые писали в группе. Среди них почти не было бритоголовых громил, футбольных бойцов, замотанных в шарфы и несущих флаги, – это были обычные молодые ребята, таких он каждый день видел в метро, в офисе, в ресторанах. Все они были очень разными – по возрасту, социальному положению, по интеллекту; чье-то лицо излучало позитив, кто-то был хмур и серьезен, иные откровенно дурачились… Но было в них нечто общее, то, что привело их в эту группу, заставляло писать, следить за новостями, помогать планировать акции… Арсену тяжело было это принять, но на самом деле их связывало то, что все они хотели его смерти.
Из группы Арсен узнал, что на первое августа в центре назначен митинг памяти Дениса и Сергея. В обсуждении грядущего мероприятия было какое-то не вполне ясное коллективное предвкушение. Незнакомые люди договаривались встретиться и поехать туда группами, кто-то спрашивал, где можно оперативно напечатать флаг с фотографиями убитых, кто-то объяснял важность позвать как можно больше знакомых, чтобы «уж точно докричаться до Кремля».
Между тем в СМИ настал черед обобщений. В прайм-тайм вышел выпуск «Специального корреспондента», посвященный кавказской диаспоре в Москве. Хмурый журналист с голосом человека, страдающего похмельем, пространно рассуждал о национальном вопросе в столице. На экране в этот момент шел видеоряд: салон Porsche на Воздвиженке, пятачок перед метро «Добрынинская», где приезжие киргизы ожидали заказчиков на ремонт квартир, свадебный кортеж, мчавшийся по Садовому кольцу, две модельного вида блондинки, здание мечети, полицейская облава, главный корпус МГУ, отрывок из матча «Анжи». Потом вновь показали самого ведущего – он шел по коридору, а затем открыл дверь, из-за которой полился неестественно яркий свет, кустарно сгенерированный компьютерной программой.
Отвыкшего от телевизора Арсена сбивал рассинхрон видеоряда и информации, которую вещал закадровый голос, поэтому, постоянно теряя общую мысль ведущего, он выхватывал лишь отдельные фразы: «…москвичи – люди, конечно, гостеприимные, но, если надо, могут и уши надрать…», «…ничему не наученные печальным опытом Кондопоги…», «…о том, чей дом Москва, кавказцы уже давно говорят совершенно открыто…». После этих слов в кадре появился человек, чье лицо было скрыто. С сильным кавказским (скорее всего, ингушским, машинально отметил Арсен) акцентом он рассказывал о своем видении взаимоотношений кавказцев и москвичей: «Москва – наш город, здесь мы решаем, кто будет жить, а кто умрет… Для нас есть один закон – закон шариата. По нему мы жили и живем, а теперь и вы будете по нему жить». Запись передачи сразу появилась в группе во «ВКонтакте», и еще почти сутки участники смаковали дерзкие слова «дикаря».
Состояние Льва Семеновича оставалось тяжелым. Арсен думал о том, что тот, возможно, мог бы назвать имя настоящего убийцы, однако связывать с ним свои надежды он не спешил – врачи говорили, что задеты жизненно важные органы и прогнозы давать преждевременно.
Все эти дни Арсен напряженно искал выход из этой ситуации. В какой-то момент он вспомнил, что отец Бека занимал высокую должность в полиции и, возможно, смог бы помочь хотя бы выяснить, действительно ли полиция знает имя подозреваемого и не его ли это имя. Наученный опытом, он взял старую симку Лены и позвонил Беку.
– Алло, – практически сразу же услышал он в трубке.
– Бек, салам, это Арсен.
Бек молчал.
– Слушай, хотел поговорить с тобой. Может, слышал, у меня тут проблемы…
– Арсен, я сейчас не могу говорить…
– Да ты что? – наигранно удивился Арсен. – А когда сможешь?
– Арсюха… Давай я потом сам перезвоню.
– Бек, почему ты такая сука, скажи мне, а?
– Арсен, я не знаю, чего там у вас с Хасом за замуты, но давай ты меня в это впутывать не будешь.
В трубке раздались гудки.
Он несколько раз пытался звонить Исе, но тот сбрасывал вызов, только раз он прислал sms: «Решаем. На днях свяжусь». Арсен опасался, что Иса поступит с ним так же, как Бек или Хасан, и тогда ему совсем уже не на кого будет надеяться.
В какой-то момент измотанный ожиданием Арсен почти решился пойти в полицию и рассказать все, как было. С одной стороны, он понимал иррациональность такого поступка, с другой – он готов был на все, чтобы прекратить ожидание, чтобы понять – какова ситуация, что конкретно ему угрожает. В конце концов он все-таки взял себя в руки и твердо решил, что будет биться до последнего.
Чтобы занять время, Арсен начал раскладывать пасьянсы. Он нашел старую книжку «Пасьянсы и гадания» и последовательно стал ее изучать. Пасьянс требовал сосредоточенности, но при этом не заставлял думать. Активность ради активности, изысканная манная каша для заполнения времени. Арсен часами находился в полутрансовом состоянии, раскладывая попеременно Королевский пасьянс, пасьянс королевы Антуанетты и некий Госпитальный пасьянс. Он даже сам не заметил момент, после которого пасьянсы начали мутировать в гадания – перед каждым раскладом он загадывал: «Позвонит ли Иса?», «Обвинят ли меня в убийстве?», «Удастся ли все решить?» Пророчества карт были крайне разнобойны и то обнадеживали Арсена, то сулили ему самые серьезные проблемы.
Несколько раз звонила Лена, они болтали о разных мелочах, вроде погоды в Ижевске, новостей от общих знакомых, планах на день. Слушая звучащий в трубке любимый голос, Арсен старался аккуратно обойти вопросы о работе, настроении и в особенности о друзьях. Ему всегда было тяжело врать Лене: в такие моменты ему казалось, что он убивает что-то важное в их маленьком уютном мирке.
А потом в дверь позвонили.
– Братан, плохие новости, – с порога сказал Иса.
– Что случилось? – Арсен замер.
– Быстро собирайся, надо ехать.
– Иса, что случилось?
– Говорят, сегодня менты услышали твое имя.
Арсен прислонился к стене. Как ни странно, он почувствовал облегчение, наконец получив четкий ответ на тревожившие его вопросы.
– И что теперь?
– Едем в аэропорт, вылет через три часа.
Арсен зашел в комнату, взял сумку и начал рассеянно искать взглядом вещи, которые нужно было взять с собой в дорогу. Он открыл шкаф, начал перебирать рубашки, футболки, пиджаки, свитера. Каждая вещь казалась ему теперь безвкусной и абсолютно чужой. В какой-то момент Арсен поймал себя на том, что недоумевает – как и для чего он мог все это купить. В итоге он выбрал только пару джинсов и две белые футболки – одна с надписью «The Raven», вторая со сложным геометрическим узором на груди.
Закинув смену белья, Арсен подошел к столу, взял книгу Кутзее, которую он читал вот уже неделю, внимательно посмотрел на обложку, словно вчитываясь в фамилию автора, и аккуратно положил ее в сумку.
После этого Арсен вышел в коридор и молча кивнул стоящему в проходе Исе.
В дороге на Арсена накатила апатия. Казалось бы, все его планы, цели, мечты, даже сам факт его существования – все это вдруг оказалось под большим вопросом, однако единственной эмоцией, которую он испытывал, была скука. Беспредельно глубокая, засасывающая все сильнее скука.
– Сегодня тебя в розыск объявлять не будут, – неожиданно заговорил Иса. – За это мой человек отвечает.
Арсен смотрел в окно. Погода портилась, на улицах поднялся ветер, и редкие деревья вдоль Кутузовского раскачивались с такой силой, что порой казалось, их вот-вот вырвет из земли и понесет вдоль проспекта. Эта природная мощь сильно контрастировала с уныло плетущимися автомобилями, застрявшими в извечной пробке Кутузовского проспекта.
У Арсена все сильнее ломило в затылке – сказывалась острая метеочувствительность. Его внутренний барометр немедленно отзывался на любую перемену погоды. Для того чтобы понять, что погода испортилась, ему даже не обязательно было смотреть в окно, организм извещал об этом головной болью, рассеянностью мыслей, ощущением давления на глаза. Тяжелее всего ему приходилось, когда небо затягивало тучами и постепенно природа собиралась с силами, чтобы излиться на землю дождем. Дождь же, наоборот, был его моментальным спасителем, как только он начинался – все тягостные симптомы тут же исчезали.
– Мусора говорят, что имя твое кто-то вбросил. По ходу, сливает тебя Султик, – Иса помолчал. – Трое суток по всем каналам его ищу, не проявляется.
«Кайен» проехал парк Победы. Глядя на суету у входа в метро, Арсен вдруг вспомнил, как в детстве мама рассказывала ему о Москве. Она говорила удивительные, невообразимые вещи, в которые сложно было поверить, но которые так поражали воображение маленького Арсюшки.
«…А под землю люди спускаются на особых лесенках-чудесенках. И ездят там подземные поезда, которые всего за минутку увозят далеко-далеко…» В студенческие годы мама часто ездила в Москву на комсомольские слеты – ее, круглую отличницу, скромную, но с искорками в глазах, хорошо танцующую и поющую, традиционно привлекали на все мероприятия в качестве «лица кавказского комсомола». Мама всю жизнь вспоминала об этих поездках, часто пересматривала выцветшие фотографии, на которых она в компании других ребят была снята на фоне высоких, красивых зданий, так отличавшихся от многоэтажки, в которой жил Арсен с мамой, и других домов их города. Ребятам с маминых фотографий всегда было весело, они смеялись, обнимали друг друга. Мама говорила, что в Москве живут самые добрые люди на свете, и добавляла, что, если Арсюшка будет молодцом, они сядут в красивый самолетик и полетят в Москву в гости к ее друзьям.
Впечатленный этим рассказом, Арсен засыпал, и ему снилась Москва – огромный сказочный город, в котором люди передвигаются на летящих лестницах, где по дорогам ездят чудесные разноцветные автомобили, а движение регулируют улыбающиеся милиционеры в красивой форме. Ему снились магазины игрушек с игрушечными железными дорогами, по которым, деловито пыхтя, ездил маленький паровоз-шустряк. И еще ему снилась музыка. Красивая, волшебная музыка, которая раздавалась из Кремля, и музыку эту можно было услышать в любом уголке Москвы.
Внезапно странная суета на тротуаре привлекла внимание Арсена. Ровно, по-московски быстро шагавшие люди останавливались, отходили к бордюру и оттуда смотрели куда-то вдаль. Он заметил, что лица у прохожих были обеспокоенные, у кого-то даже испуганные. Арсен опустил стекло, чтобы рассмотреть то, что было вдали, и сразу же в салон машины донеслись невнятные крики. «Кайен» медленно приближался к тому месту Арбата, куда смотрели прохожие, крики становились громче. Вначале Арсену казалось, что поет хор, и он даже подумал, уж не крестный ли ход сегодня, но тут же понял, что ошибался, – к религии это шествие не имело отношения. Ровно, почти в ногу идущая колонна из 30–35 человек выглядела пугающе организованной. У участников колонны не было униформы или единого дресс-кода (Арсен одернул себя за корпоративное словечко, явно не подходившеe по контексту), однако что-то общее в их внешнем виде точно было. Присмотревшись, можно было обнаружить, что это был принцип абсолютной функциональности одежды. Ни у кого из них в одежде не было болтающихся элементов, широких рукавов, расправленных рубашек или футболок, за которые можно было схватить в драке, не было модельных туфель, мокасин и прочей мешающей добротному удару обуви – только спортивные трико, кроссовки, тяжелые армейские ботинки, обтягивающие майки, заправленные под ремни с тяжелыми металлическими бляхами, у кого-то плотно застегнутые брезентово-холщовые куртки.
Невидимый запевала скандировал:
– Один за всех!
Остальные неистово вторили ему:
– И все за одного!
Колонна двигалась целенаправленно, с ровной скоростью, в известном только ей направлении. Никто из идущих не переговаривался друг с другом, вместо этого все вместе они кричали речовку.
Несмотря на внушительный внешний вид участников шествия, чувствовалось, что каждый из них еще не начал проявлять себя, что внутри каждого есть сжатая пружина, которая раскроется в назначенный час, – и эффект от этой пружины мог оказаться страшным.
Во главе колонны шел крепкий высокий парень в куртке-бомбере, светлых джинсах и, несмотря на лето, с повязанным на шее синим шарфиком какой-то футбольной команды. Арсен был равнодушен к футболу, поэтому распознать, к какому клубу молодой человек принадлежал, он не смог. Сразу за ним шли двое крепко сбитых ребят, развевающих флаги. Один был узнаваемым издалека российским триколором, другой флаг Арсен не смог разглядеть.
Время от времени парень в бомбере, не оборачиваясь, словно нокаутируя кого-то невидимого, резко выкидывал вперед кулак и кричал:
– Один за всех!
Толпа слаженно подхватывала:
– И все за одного!
Ветер становился все более сильным. По Арбату неслись небольшие тайфунчики пыли, вихрем поднимаемые с асфальта. Большой обрывок газеты (Арсен про себя отметил, что это была бесплатная газета «Метро»), подбрасываемый порывами ветра, летел прямо в лицо шагающему впереди парню в бомбере. Арсен уже представил себе комичность ситуации, когда газета достигнет цели, однако парень, не переставая выкрикивать очередной запев кричалки, ловко поймал газету и, скомкав, выкинул ее в сторону.
Конец ознакомительного фрагмента.