Глава 2
– …здоровья, сбычи мечт. Ну и как зубру продаж хочу пожелать тебе побольше продаж.
Сотрудники, стоявшие длинной вереницей в коридоре, дружно засмеялись шутке Валерия Николаевича.
– Ну и не могу не дать слово непосредственному руководителю. Алина Алексеевна, прошу.
Из общей толпы выделилась женщина примерно сорока лет – это была Алина Алексеевна Самойлова, в банке она занимала должность руководителя департамента по работе с юридическими лицами. Одета она была в джинсы и свободный розовый свитер. Это шло вразрез со всеми корпоративными правилами дресс-кода, однако Алина Алексеевна всегда и во всем акцентировала свою независимость от любых корпоративных установок.
– Ну что сказать, Даша. Мы с тобой работаем не первый год.
Именинница радостно закивала.
– Я всегда говорю – люди, они как книги. Бывает, возьмешь книгу с полки, пролистаешь за минутку и поставишь обратно. А ты – другая книга. Я тебя читаю третий год, – Алина Алексеевна сделала короткую паузу и таинственно улыбнулась, – но мне хочется тебя читать и читать. Не останавливаясь. С праздником тебя, моя дорогая девочка!
Арсен всегда чувствовал себя несколько неловко в такие моменты корпоративного эроса. Он работал в банке уже три года – учась на экономическом факультете, Арсен попал сюда на стажировку, тогда еще в отдел делопроизводства. Арсену в банке сразу понравилось. Во время учебы ему сильно не хватало простора, чтобы применять знания, которые он получал. Ему всегда хотелось управлять деньгами, искусно ими жонглировать – это он умел с детства. Получив работу в банке, Арсен сразу же почувствовал, что это его стихия, старательный, вдумчивый стажер обратил на себя внимание руководства отделения, и ему предложили войти в штат на должность джуниор-менеджера. Он любил своих коллег, ему всегда было приятно чувствовать себя частью коллектива, однако, стоя в узком коридоре, выслушивая казенные шутки и видя неестественный смех, за которым крылась бесконечная скука, он чувствовал себя вруном.
– Валерий Николаевич пожелал тебе продаж, – продолжила Алина Алексеевна, – а я вот желаю тебе счастья. Счастья – и больше ничего! Потому что у счастливого человека будут и здоровье, и любовь, – она повернулась к Валерию Николаевичу, – и продажи тоже будут, Валерий Николаевич, не волнуйтесь! В общем, счастья тебе, моя дорогая Дашенька!
Раздались аплодисменты, растроганная Даша обняла руководительницу и зашептала:
– Спасибо вам! Спасибо.
Валерий Николаевич прикрикнул на них с напускной строгостью:
– Так, девчонки, девчонки! Нам еще работать, пообнимаетесь вечером, на чаепитии!
Даша, держа в руках конверт с подарком, отошла, и Арсен обратил внимание на слезы в ее глазах.
Валерий Николаевич поднял руку, прося внимания.
– Ну что же. А теперь, по традиции, троекратное..:
– Ура! Ура! Ура! – проскандировали сотрудники и зааплодировали. Все стали разбредаться по кабинетам.
Арсен тоже пошел к себе, однако его окликнула Алина Алексеевна.
– Арсенчик, забеги ко мне на минутку.
Они прошли в кабинет Алины Алексеевны.
– Так ты в курсе, что к нам Елецкий мясокомбинат полностью зарплатный фонд переводит?
– Конечно, он же в моем портфеле, я по нему всегда приоритетно работаю.
– Хорошо, видать, работаешь. Я помню, год назад мы их еле удержали – хотели со скандалом уходить. А тут – зарплатный фонд…
Арсен состроил самодовольную гримасу.
– Справитесь? Времени у нас, чтобы все оформить, – четыре дня.
– Обижаете, Алина Алексеевна! Я со своих бойцов не слезу, пока всему комбинату зарплату не выдадим.
– Ну и молодец, я в тебе не сомневалась.
Очень быстро Арсена повысили до менеджера по работе с клиентами. А полгода назад, после того как он дважды становился менеджером месяца, Валерий Николаевич, директор отделения, предложил ему должность руководителя отдела по работе с юридическими лицами. Арсен очень ценил оказанное ему доверие. Он понимал, что в этом назначении заложен большой аванс, по факту в его подчинении оказались люди и старше, чем он, и проработавшие в банке в разы дольше.
Арсену было приятно чувствовать себя частью такой большой структуры, как «Интексбанк». Ему нравился коллектив, у него были хорошие отношения с начальством, его ценили, успехи – замечали, а провалов дотошный и ответственный Арсен почти не допускал.
Арсен вышел из кабинета и тут же, спохватившись, вернулся.
– Алина Алексеевна, забыл совсем, – он взял с ее стола фигурку розовой лошадки, покрутил в руках и поставил на место, – что у нас с авансом?
– С авансом все хорошо, но не скоро. А что?
С личными финансами Арсен управлялся куда хуже, чем с банковскими. Несмотря на серьезную, даже по московским меркам, зарплату, к концу месяца он постоянно был без денег. В этом плане Москва была первоклассным карманником, умело оставляющим человека без копейки. Всем здесь было свойственно строить свой стиль жизни «с запасом» – все позволяли себе то, чего позволить не могли, ходили в заведения на класс выше тех, что были им доступны. За восемь лет в Москве Арсен уже привык к тому, что денег тут достаточно не бывает.
– Да так, потратился немного, – улыбнулся он.
Руководительница внимательно посмотрела на него.
– Арсюша, ты бы откладывал хоть какие-то деньги. Вроде зарабатываешь нормально, тем более в прошлом квартале бонусов у твоего отдела накапало дай бог.
Арсену был неприятен этот разговор, ему было свойственно это типичное качество интеллигента – теряться, когда речь заходила о финансовых вопросах.
– Ну, бонусов прилично – расходов и того больше. За машину вон еще выплачиваю.
– Арсен, ну вот на черта тебе машина в Москве? На красные сигналки по вечерам любоваться?
– Нельзя мне без машины, Алина Алексеевна.
– Ой, джигит, тоже мне, – улыбаясь, сказала Алина Алексеевна. – Посылай в кассу заявку, подтвержу.
– А ты помнишь, что у нас сегодня гости? – Лена всегда любила наблюдать за Арсеном, когда он этого не видел. Вот и сейчас, пока Арсен расшнуровывал туфли, она любовалась его затылком.
Арсен, конечно же, забыл.
– Да, малыш, помню, – соврал он. – Приедут твои однокурсники, и мы будем веселиться!
Сказав это, он подхватил Лену на руки и побежал с ней в комнату, каждую секунду делая вид, что роняет ее. Лена пугалась, визжала и смеялась от восторга.
Арсен с размаху бросил ее на кровать, запрыгнув следом. Он прижал Лену весом своего тела к кровати и поцеловал.
– Ну и что мы будем делать с этими гостями твоими? – глядя на любимую сверху, спросил Арсен.
Лена и не пыталась освободиться.
– Я пожарила целую кучу пончиков, Лева принесет какао, Инка – маршмеллоу, а Кира – «Дженгу»! Будем есть пончики с какао и играть!
– Вот это план! Вот это да! Вот это вечеринка! – Арсен принялся щекотать Лену, та сразу же начала вырываться, истерично хохоча.
– Арсюшка, пусти – мне надо еще себя в порядок привести!
В дверь позвонили. Лена все еще была в ванной, поэтому Арсен открыл сам. На пороге стояли парни – Лев и Игорь, а также две девушки – Инна и Кира. Все четверо были однокурсниками Лены, вместе они учились на пятом курсе в МЭИ.
– Привет! – Лев отдал Арсену пакет. – Мы не поздно?
Арсен принял пакет и начал искать тапочки.
– Не, ребята, вы что! Ждем вас.
– Ребята, пять минуток, и я к вам присоединюсь, – прокричала из ванной Лена.
– Как твои дела, Арсен? – спросила Инна, высокая блондинка с вечно насмешливым выражением лица.
– Спасибо, Инна, слава богу. Ты как?
Инна в ответ улыбнулась и кивнула головой.
Гости разувались, Игорь с силой стаскивал с себя большие желтые тимберленды.
В такие моменты Арсен чувствовал себя немного неловко. Стоя в дверях прихожей, он судорожно пытался вспомнить какие-то общие темы, обсуждением которых можно было занять это время.
– Как учеба? – поинтересовался он.
Игорь, спортивный парень, обул тапки и слегка приобнял Арсена.
– Арсен, мы ж на пятом курсе, какая уж тут учеба.
Арсен заулыбался.
– Да, учился, помню.
Гости вошли в комнату, Арсен проследил, чтобы все комфортно разместились на диванах и креслах. В комнату вбежала Лена в халате и прокричала:
– Ребята, ребята, не смотрите, пожалуйста!
Она схватила какие-то вещи и убежала, крикнув:
– Еще минутку!
Лев, вздохнув, сказал:
– Ребята, жить на Кутузовском, конечно, клево, но до вас хрен доедешь, особенно в пятницу, особенно вечером. Полтора часа в пробках.
Арсен пропустил эти слова мимо ушей.
– Лена говорит: завтра на день рождения идете? – спросил он.
– Ага, – Инна закивала, – к Катюшке, нашей однокурснице, ты ее, наверное, не знаешь.
Зашла Лена. Она стянула волосы в аккуратный хвостик сзади, надела шортики и обтягивающую маечку. Арсен очень любил этот ее образ – образ чистой девочки, почти школьницы. Хотелось позвать ее во двор, играть в классики, дергать за косичку, есть эскимо и слушать про наряды для Барби. Она громко чмокнула Арсена и стала здороваться с гостями.
– Олененок, какая ты у меня красивенькая! – Кира крепко обняла ее.
Инна шлепнула Лену.
– Ой, извини, не сдержалась. – Инна подмигнула Лене, словно намекая на какую-то тайну между ними.
Арсен засмеялся.
– Ладно, я побежала какао варить, – сказала Лена и направилась в сторону кухни, но Арсен остановил ее жестом.
– Малыш, я все сделаю, ты побудь с гостями.
Он взял пакет и пошел на кухню.
Арсен с детства привык к тому, что дома они часто принимали гостей. В таких случаях мать всегда готовила хычины, домашнюю лапшу, накрывала на стол, отец доставал домашнее вино. Детей сажали за отдельный маленький столик и в праздничной суете их почти не контролировали. Арсен хорошо помнил то радостное, торжественное чувство, когда гости начинали собираться. Почему-то, когда к ним приходили однокурсники Лены, такого ощущения не возникало. Он не мог сказать о них совершенно ничего плохого, но чувствовал себя с ними всегда скованно, и общение никогда не выходило за рамки вежливых вопросов-ответов.
С Леной все было иначе. Они не просто любили, они очень хорошо чувствовали друг друга. Например, она всегда безошибочно угадывала его настроение и делала то, что ему было нужно. Он мог напускать на себя сколько угодно веселый вид, но, если на душе у него было грустно, она всегда говорила ему теплые слова, становилась его игривым котенком, и он не просто не мог, он не имел права больше грустить.
Арсен закончил разливать дымящееся какао по кружкам, положил в тарелку горячие пончики, поставил все на огромный поднос и пошел в комнату.
– …и Катюшка с ним разошлась, – услышал Арсен обрывок рассказа Инны, с ногами забравшейся в кресло. – Сейчас вроде с каким-то хачом старым начала встречаться, уж не знаю, чем он ее там завлек.
– Прям старым? – удивился Лев.
– Ну, под сорокет – точно.
– Ребята, налетайте. – Арсен поставил на невысокий столик поднос, и все сразу же к нему потянулись.
– Лена, ты специально хочешь, чтобы я с диеты сорвалась? – завозмущалась Кира. – Столько пончиков, да с сахарной пудрой, да таких вкусных.
– Кстати, перед тем как начнем, – Лев достал из кармана джинсов маленький бумажный сверток, – кто как смотрит, чтобы покурить?
Инна захлопала в ладоши:
– Что же ты молчал!
Лев обреченно вздохнул.
Лена улыбнулась:
– Ой, я пас.
Кира и Арсен промолчали.
Лев достал папиросную бумагу и начал засыпать в нее траву, приоткрыв рот от старания.
– Голландские бошки, – констатировал он. – Надувают в кал. – он закрутил бумагу с травой внутри в продолговатую самокрутку.
Лев облизнул кончик бумаги и приклеил его к остову.
– Арсен, может, музыку, подходящую к случаю, включим?
Арсен потянулся к ноутбуку и включил лезгинку.
Все резко прекратили свои дела и испуганно стали вслушиваться в обжигающие нахрапистые ритмы, доносящиеся из колонок.
– Ого, – сказала Кира.
– Шучу, – пояснил Арсен.
Все расслабленно засмеялись.
– Да, под такой саундтрек надо афганочку курить, а голландцев надо курить под Марли, – экспертно заключил Лев.
– Только бы ты улыбался, – сказал Арсен, и из колонок зазвучал Боб Марли.
Первым, как хозяину дома, косяк вручили Арсену. Он затянулся, задержал дым в легких и через несколько секунд выдохнул. Марихуана всегда напоминала ему о школе. В те годы они с друзьями часто курили на переменах.
Забавно, но тогда ему совершенно не нравился эффект от шмали, как называли ее в школе. Однако, несмотря на головную боль, которую традиционно провоцировала марихуана, Арсен воспринимал процесс курения как инициацию, как некий символ принадлежности к миру избранных.
Это всегда был целый ритуал. Мало кого к нему допускали – здесь собирались те пацаны, которых уважали в школе. Чем-то это напоминало тюремную систему: чтобы заработать авторитет, пацан должен был ничего не бояться, быть готовым в любой момент перейти в конфронтацию – как словесную, так и рукопашную. Кроме того, он должен был «вписываться» во всех школьных разборках за класс и общаться со «старшаками» – авторитетными парнями с района, которые уже окончили школу. Арсен несколько раз очень жестко проявлял себя в драках, все знали, что он всегда даст отпор, поэтому он был вхож в этот круг.
Банковал на этих тусовках парень со странной кличкой Сигма, гласный и негласный лидер их школы. Он имел какой-то выход на местных барыг, которые брали его с собой на план. Потом Сигма рассказывал истории о том, как они раздевали девушек, приезжавших с ними, пускали их бегать по полю и затем ладонями собирали с них осевшую пыльцу, накатывая так называемую мацанину[7]. Все сомневались в правдивости таких историй, однако, поскольку шмаль у Сигмы действительно была всегда, с циничной улыбкой слушали и расспрашивали про детали.
На двери у туалета они ставили кого-нибудь достаточно крепкого, чтобы держать оборону, но недостаточно авторитетного в школе, чтобы курить с ними вместе. Секьюрити, щедро раздавая пинки и подзатыльники, спроваживал от туалета желающих использовать его по прямому назначению, получая за это ощущение причастности к этому кружку избранных и иногда, в довесок, – пяточку шмали от Сигмы.
Марихуану забивали в папиросу, иногда еще прижимали дверью, чтобы спрессовать, затем получившуюся козью ножку «взрывали» и передавали по кругу. Потом беспричинное посмеивание и многозначительные переглядывания на уроках вновь выделяли избранных из общей ученической массы и вызывали удивленные взгляды одних и зависть других одноклассников.
Сигма был крайне неприятен Арсену своей немотивированной жестокостью по отношению к тем, кто слабее. Он любил выбирать себе жертвы среди таких ребят и постоянно при всех унижать их.
Однажды Арсен увидел, как Сигма, сидя на корточках, подозвал какого-то парня из параллельного класса и, когда тот подошел, подпрыгнул, ударил мальчишку ногой в лицо, сломав ему нос. Все, кто видел это, отреагировали очень по-разному. Кто-то громко засмеялся, кто-то начал успокаивать Сигму, который в тот момент уже стоял над парнем, как бы размышляя – бить ли его дальше. Кто-то с интересом наблюдал за продолжением.
Арсен в этот момент понял, что никто не защитит этого мальчишку, который сжался на полу, прикрывая окровавленный нос. Отец всегда учил Арсена отстаивать свое, но никогда не бить слабого. Отец учил Арсена останавливать несправедливость, которую видишь. Отец учил Арсена никогда не бояться. Поэтому он встал и оттолкнул Сигму. В тот момент он уже знал, что его больше никогда не позовут на туалетные посиделки со шмалью.
– Сигма, расслабься, че ты до человека докопался?
Сигма со злостью посмотрел на Арсена и сплюнул ему под ноги.
Они стояли друг против друга, готовые сцепиться в любую секунду. Но что-то не давало им обоим этого сделать. Они стояли так пять секунд… Арсен видел, что у Сигмы напряжена каждая мышца, что его глаза ищут – куда ударить. Десять секунд… Все остальные пацаны из школы замерли, ожидая схватки титанов. Пятнадцать секунд… Арсен достал из кармана платок, наклонился и приложил его к разбитому носу парня, повернувшись к Сигме спиной. Тот развернулся и ушел.
После этого случая большинство пацанов, которые входили в их «узкий круг», перестали общаться с Арсеном. С ним лишь молча здоровались – в кодексе школьной чести отказ поздороваться (посаламкаться, как они тогда это называли) был сильнейшим оскорблением, после которого каждый сколько-нибудь уважающий себя пацан должен был бить. Бить сразу же, несмотря на место, наличие поблизости учителей и соотношение сил. В школе у него осталось двое друзей: Залик – его друг с пяти лет, с которым они были неразлучны до конца школы, в любой передряге поддерживая друг друга. И Леша – тот самый парень, которому Сигма сломал нос. Он оказался добрым, умным мальчишкой – два качества, которые ни во что не ставились в их школьном внутреннем рейтинге доблести.
Арсен держался так же, как и раньше: ходил с поднятой головой, делал то, что считал нужным, и, как бы то ни было, все продолжали его уважать. Но внутренне он тяжело переживал это первое в своей жизни отчуждение от привычной среды.
Иногда Арсен сталкивался взглядом с Сигмой и всей кожей чувствовал, как тот его ненавидит. Он ощущал, что Сигма что-то готовит. Что тот момент, когда они стояли лицом к лицу – два лидера, готовые уничтожить друг друга, – все еще продолжается, и рано или поздно Сигма нанесет удар, который не нанес тогда. Так продолжалось полгода, а потом Сигма куда-то исчез. Поговаривали, что он изнасиловал девочку из восьмого класса и его отправили в исправительную колонию. Арсен больше никогда ничего про него не слышал.
Почти сразу после исчезновения Сигмы отношение к Арсену резко поменялось. С ним стали общаться, звали его на домашние вечеринки, другой парень пробил каналы по шмали, и вновь в туалете стали устраиваться сборы узкого круга, и вновь Арсен стал там появляться. Он почувствовал, что школьный социум стал притягиваться к нему, и понимал, что сейчас он может занять место Сигмы – абсолютного лидера школы, но не захотел этого. Просто не захотел.
Воспоминания, спровоцированные острым, едким запахом марихуаны, отвлекли его от происходящего в комнате, между тем все успели покурить и теперь расслабленно молчали, наслаждаясь каннабиоидной негой. Арсен сидел на полу, прислонившись к стенке шкафа, Лена лежала у него на коленях и держала его за руку. Арсен оглядел гостей так, словно видел их впервые, и обратился к Инне:
– Инна, хочу у тебя спросить одну вещь.
– Да, конечно, спрашивай. – Инна повернулась к Арсену.
– Инна, ты почему в речи используешь слово «хач»?
Девушка немного растерялась, но тут же слегка смущенно заговорила:
– Арсюш, ты на свой счет это принял? Ты что! Мы же знаем, что ты у нас совсем другой – умненький, хороший!
– Я на свой счет не воспринял, я тебя спрашиваю: почему ты в речи используешь слово «хач»?
– Считаю нужным и использую, – раздраженно ответила Инна, скрестив руки на груди.
– А ты знаешь, что это слово означает?
– Арсен, мне уйти?
– Нет, не уходи, просто ответь мне: ты знаешь, что это слово означает?
– Ну, не знаю, допустим.
– Оно означает крещеный армянин. Тот парень, с которым эта девушка встречается, – он крещеный армянин?
– Нет.
– А зачем тогда ты его так называешь?
– Арсен, я так называю людей, которые непонятно откуда, непонятно зачем в Москву приезжают!
– А которые понятно зачем приезжают – их ты как называешь?
– Арсен, хватит! – она посмотрела на Лену, все еще держащую Арсена за руку. – Лена, мне уйти?
– Нет, Инна не надо. Только не говори так больше, пожалуйста, это неприятное прозвище, правда.
Инна отвернулась. В комнате повисло тягостное, почти физически ощутимое молчание. Лена крепче сжала руку Арсена, уставившегося в стену напротив.
– Блин, никогда я траву не понимал – кого-то на лингвистические дискуссии пробивает, а кого-то тупо жрать. – Лев потянулся за пончиками, его примеру последовали остальные.
У Арсена зазвонил телефон. На экране высветилась фотография жизнерадостного парня в черной кожаной куртке, с шапкой черных волос. Парень, смеясь, целился с фотографии, так, будто в руках у него была винтовка. Подпись гласила: «Хасан Цигоев».
Арсен аккуратно приподнял Лену, вышел из комнаты и провел пальцем по экрану для ответа.
– Арсюха, саламчики! – почему-то голос Хасана показался Арсену родным.
– Салам-салам, бродяга, – ответил он с теплом в голосе.
– Че, занят сильно сейчас?
Арсен посмотрел в сторону комнаты.
– Не, не особо.
– Ништяк! Слушай, я тут недалеко, подскочу сейчас, спустишься на пару слов? Вопрос есть.
– Да, базара нет.
– Все, ща буду.
Арсен отключил телефон и вернулся в комнату.
– Ребят, я отъеду на полчасика, дела срочные.
– Ой, жалко как, – искренне расстроилась Кира.
Арсен вышел в коридор, накинул куртку и начал завязывать кроссовки. К нему вышла Лена.
– Любимый, ты обиделся?
– Нет, родная, все отлично, с Хасом пообщаться надо по делам каким-то.
– Ты не обижайся на эту Инку – у нее язык вообще ужасный. Ее за это все не любят на курсе.
Арсен завязал шнурки на второй кроссовке и, улыбнувшись, поцеловал Лену в животик.
– Давай, Лен, не скучайте.
Двор дома был плотно заставлен машинами. Наивно нанесенная на асфальт разметка для парковки, предполагающая, что каждый автомобиль имеет право на личное пространство, игнорировалась всеми жителями ближайших домов. Уличные фонари освещали двор, демонстрируя безрадостную картину – машины на газонах, машины впритык к мусорным контейнерам, машины на детской площадке, машины, закрывающие выезд другим машинам.
Выйдя из подъезда, Арсен огляделся и не увидел Хасана. Решив, что тот еще не подъехал, он направился было к своему автомобилю, чтобы подождать внутри, как вдруг услышал негромкий переливистый свист.
– Стоять, братуха, – босяцкий шмон, – раздалось со стороны невысокого кустарника, обрамлявшего вход в подъезд.
– А за босяка ответку держать потянешь? – парировал Арсен.
– Я-то потяну, а вот ты по жизни кто такой есть, чтобы с меня спрашивать? – Темная фигура направилась в сторону Арсена.
– А я – беспредельщик.
– Беспредельщиков бьют.
– Так бей тогда, че базаришь.
– Базарят бабки на базаре, – подытожил вышедший на свет Хасан, и они с Арсеном обнялись.
Для любого молодого парня, который рос на Кавказе в девяностые, такие околоуголовные разговоры были привычны. Причем вели их ребята, не имеющие ни прямого, ни косвенного отношения к уголовному миру, однако жившие по понятиям. Высшей доблестью считалось пройтись по всем хитросплетениям жаргонных словесных конструкций и решить все вопросы, не прибегая к кулакам. При этом нужно было удерживать трехстороннее равновесие: во-первых, никоим образом не дать усомниться в собственной смелости или, как они выражались, в «душке», во-вторых, тщательно прощупать рамки границ дозволенного у оппонента, в-третьих, не сказать ничего, что могло бы быть использовано против тебя.
Были и вопросы, единственным правильным ответом на которые было ударить задающего. Например, начиная отвечать на вопрос остановившего тебя незнакомца: «Бабки есть?» – ты автоматически попадал в категорию лохов. Сам по себе факт такого вопроса означал, что задающий его ставит человека в диспозицию жертвы, грубо пробивая его на «душок».
Единожды дав слабину, парень навсегда (как минимум на школьно-студенческий период) попадал в касту лохов – фактически неприкасаемых. Пути назад в этом случае не было – никто не здоровался с лохами за руку, их унижали, у них отбирали деньги. Это был жестокий мир, однако у каждого, кто рос на Кавказе, не было выбора – социум диктовал правила, и парень либо играл по ним, либо становился изгоем.
– Арсик, рад тебя видеть! – Хасан был в приподнятом настроении. – Ну че, давай хвастайся лошадкой!
– Да че там хвастаться? – Арсен смущенно заулыбался. – Не «Мазератти» же, тачка как тачка.
– Э, хорош девочку из себя строить!
– Ну пошли, пошли, – сдался Арсен, и они зашагали на другую сторону двора.
Арсен нажал кнопку на ключах, и белый седан «BMW» приветственно заморгал фарами.
Хасан обошел машину, внимательно ее рассматривая.
– Ох ты ж какая! Красоточка! Сука, немчуры все-таки знают толк в тачках. – он наклонился перед бампером и потрогал его. – Новье?
– Да, из салона. Я вначале думал «джиэльку» трехлеточку взять, потом подумал, что все-таки нулевка – это нулевка.
– Без базара. – Хасан открыл дверь салона и сел на пассажирское место.
– Кожаный салон, все приблуды. Красавчик Арс! Сколько вышла?
– Полтора, – Арсен помялся и добавил: – Я в кредит взял.
– Блин, Арсюха, че ты как маленький, какого хера ты этих банкиров кормишь? Поговорил бы со мной – мы бы все решили.
– Не, не, даже нечего тут говорить – обсуждали уже сто раз. – Арсен не любил таких разговоров.
Хасан принялся обживать салон машины. Он открыл «бардачок» и засунул руку, чтобы оценить его вместимость, посмотрел держатель для чашки, покрутил джойстик медиацентра, пощупал обивку руля. Наигравшись, он повернулся к Арсену.
– Арсюха, дело к тебе есть. Мы, короче, ща крупную сделку по недвижимости закрываем. И завтра маячусь с типом, который мне кредитное обеспечение под это пробил. Короче, там все децл в серую, и своих финансистов я подтянуть не могу. Знаешь, чем меньше левых людей про эту тему знать будет – тем лучше. В общем, братуха, – хочу с близкими этот вопрос закрыть. Мне надо, чтобы кто-то досконально все бумаги проверил, посмотрел бы: косяки – не косяки, обманки, разводки. Хочу тебя попросить – давай вместе съездим, ты же спец – подскажешь, че как.
Арсен задумался. Ему хотелось помочь Хасану, однако на завтра у него были запланированы важные дела в офисе, кроме того, для Арсена всегда было проблемой просить начальство о чем-либо – об отгуле, о переносе, обо всем.
– Я бы тебя не стал напрягать, но кому я еще так верить могу, если не своим. – Хасан слегка стукнул Арсена кулаком.
Арсен подумал, что, с другой стороны, он почти никогда не брал отгулов – и у начальства вопросов возникнуть не должно.
– Хорошо, Хас, съезжу, конечно.
– Отлично, братуха, очень выручишь. Ну и, конечно, это не бесплатно, каждая пахота должна быть оплачена.
– Хасан, ты че – попутал? – резко возмутился Арсен. – Крысу во мне увидел?
– Э, э, стопори! Я это не для покайфовать делаю – я на этом зарабатываю. Партнеры мои зарабатывают. Почему ты не должен зарабатывать? Богатый, что ли? – Хасан засмеялся.
– Ну не нищий, знаешь, – работаю, не жалуюсь.
– Короче, мозги не делай – я тебя как профи зову, значит, как профи заплачу.
Арсен отмахнулся.
– Ладно, давай сначала сделаем, потом разберемся.
Они немного помолчали, Хасан начал копаться в медиацентре, ища какую-то станцию во встроенном радио.
– Как там Марина? – поинтересовался Арсен.
Хасан с чувством ударил кулаком по приборной доске. Арсен непроизвольно посмотрел – не осталось ли вмятины.
– Великолепно Марина, отлично просто!
Помолчав, он добавил:
– Слушай, вот на Ленку твою пялятся?
– В смысле? – Арсену резануло ухо грубое «Ленка».
– В прямом. Ну, вот вы в кабак приходите – на нее другие пацаны пялятся?
– Ну, обращают внимание, но вроде цивильно все.
– А вот с Маринкой ни хера не цивильно! – Хасан открыл окно машины и сплюнул. – Невозможно никуда войти – сразу каждый сельский баран рот откроет и зырит.
Арсен давно заметил такую особенность девушки Хасана. Стройная, с длинными черными волосами, высокая карачаевка Марина обладала какой-то безумной силы притягательностью для кавказских парней. Стоило ей зайти в заведение, как все находящиеся там кавказцы прекращали разговоры и жадно на нее смотрели. Когда они ехали в машине, проезжавшие мимо парни начинали неистово сигналить, почти не обращая внимания на сидящего за рулем Хасана. В итоге это часто приводило к конфликтам, как словесным, так и вполне физическим.
Интересно, что такой эффект Марина производила только на кавказских парней, все остальные ее никак не выделяли. Когда Хасан впервые познакомил Марину с Арсеном, тот тоже ощутил на себе это притяжение. Было в ней что-то архетипичное, пробуждающее невнятные мечты о бурных реках, высокогорных селах, игристом айране[8] и в то же время обжигающее глубокой чувственностью, свойственной красивым горянкам.
– Я ее один раз чуть не оторвал уже. Говорю, стерва, ты им что, глаза строишь? Она в слезы, говорит, отвечаю: я вообще ниче никак.
Хасан погладил густую черную щетину.
– В следующий раз в кабак пришли – она с ходу глаза в пол, дальше тарелки не смотрит. И че ты думаешь? Какой-то фуцан армянский, по ходу, попутал и из-за моей спины ее маячить начал. Типа, пойдем выйдем, телефон показывает. Я вообще не при делах, не попалил эту тему, а Руся прикололся, подорвался, парнягу этого выцепил и, короче, взял у него телефон и об стенку разбил. Тот че-то возникать начал, Руся его тоже пару раз об стенку ушатал и обратно приходит, садится – ноль эмоций.
Хасан вошел в азарт от собственного рассказа.
– Короче, ну его на фиг, после свадьбы платок ей надену, пусть привыкает.
Арсен засмеялся.
– Четко ты проблемы решаешь.
– А ты че думал, цыцкаться с ней никто не будет. Кстати!
Хасан полез во внутренний карман куртки.
– Во, хорошо, что про свадьбу вспомнили. – он вытащил пачку пригласительных и, немного покопавшись, протянул Арсену нужный билет. – Арсюха, жду тебя на свадьбе. Короче, отмазы никакие не катят, жду тебя 17 августа в Гудермесе. От души погуляем, братуха!
– Буду-буду, надо же проследить, чтоб ты не нажрался и Марину под шумок не угнали. – Арсен начал рассматривать приглашение. – Жалко, Лена улетает.
– Ага, жалко. – Хасан нажал на подсветку приборной доски и посмотрел время. – Ладно, братуха, погнал я. Давай завтра тогда к десяти за тобой подскочу и поедем.
– Давай, братское сердце. Береги себя. – Арсен с Хасаном вышли из машины, обнялись и пошли в разные стороны.
У Арсена никогда не получалось встать с постели сразу после пробуждения. Как бы сильно он ни спешил, ему всегда требовалось пять-десять минут на то, чтобы прийти в себя. Чаще всего, открыв глаза, он тянулся за телефоном и получал из социальных сетей утреннюю порцию новостей самого разного калибра. Но сейчас ему было значительно приятнее наблюдать за Леной.
Лена суетилась, укладывая платья в большой чемодан, лежащий в центре комнаты. Арсен не смотрел на часы, но судя по скорости, с которой она собиралась, до выхода оставалось совсем немного времени.
– Малыш, а зачем тебе в Ижевске столько платьев?
– Ух ты, кто у нас проснулся. – Лена подбежала к кровати, чтобы поцеловать Арсена. Он потянулся к ней, пытаясь схватить, однако Лена увернулась и поспешила обратно к дивану, на котором были разложены вещи.
– Нет, Арсюшка, не успеем, – с сожалением констатировала она.
Арсен повернулся в кровати и разглядывал родинку у нее на спине. Ему очень нравились маленькие неровности на ее идеальном теле.
– Блин, теперь только через три недели, – с нарочитой досадой произнес Арсен.
Лена подмигнула ему и сняла майку, переодеваясь.
– Хасанка когда за тобой заедет?
Арсен посмотрел на часы.
– Через сорок минут.
– Ой, жалко, не успею с ним поздороваться.
Лена запрыгнула в джинсы и начала их натягивать, забавно покачивая попкой. У нее зазвонил телефон.
– Да, здрасьте. Ага, уже подъехали? Все-все, спускаюсь!
Лена застегнула чемодан и потащила его из комнаты. Арсен вскочил, быстро ее догнал, забрал чемодан и отнес его к двери.
Обувшись, Лена повернулась к Арсену.
– Любимый, целуй! Быстро целуй!
Арсен притянул ее к себе и крепко поцеловал. Лена прижалась к стоящему в одних плавках мускулистому Арсену, однако тут же спохватилась.
– Ой, некогда! Хоть и сладко!
Она наморщила лобик, что-то вспоминая.
– Так, Арсюшка, там тарелкой накрыт омлет, – увидев, что Арсен хочет что-то сказать, Лена остановила его жестом, – да-да, без лука! И помидоры крупно порезала.
Арсен засмеялся.
Лена внимательно посмотрела на него.
– Так! Пообещай мне, что будешь хорошо себя вести!
– Может, лучше поклясться?
– Идея!
Лена взяла его за правую руку и подняла ее.
– Повторяй: я буду хорошо себя вести.
Арсен послушно повторил:
– Я буду исключительно хорошо себя вести.
– Я не буду ввязываться ни в какие авантюры.
– Никаких авантюр.
– И никаких девчонок.
– Вообще никаких девчонок.
– Какой ты у меня молодец!
– Только бы ты улыбалась, родная.
Лена открыла дверь.
– Я буду скучать, – сказала она на пороге. – Пожалуйста, будь молодцом!
И побежала в сторону лифта, везя за собой грохочущий колесиками чемодан.
Арсен всегда читал за едой. Даже в офисе он старался ходить на обед в одиночку – это позволяло ему выкроить тридцать-сорок минут для чтения. Сев за стол на кухне, он достал из поблескивавшей черной кожей сумки «В ожидании варваров» Джона Максвелла Кутзее и внутренне настроился погрузиться в тягучее повествование. Страница в книге была заложена серебряной закладкой, которую на прошлый день рождения подарила ему Лена. Арсен очень любил эту вещицу, читая, часто крутил ее в руках, и сердце его наполнялось нежностью по отношению к Лене.
Внешне закладка напоминала продолговатую заточку. C одной стороны она заканчивалась небольшой серебряной пластиной, на которой были выгравированы инициалы Арсена. Этой пластиной закладка цеплялась за корешок книги. Другая ее сторона представляла собой плоское острие, благодаря которому она компактно помещалась в книге. Лена смогла сделать идеальный подарок – она учла его любовь к книгам, к серебру и странную даже для самого Арсена любовь к холодному оружию.
Арсен неторопливо завтракал, раз в несколько минут перелистывая страницу в книге. Сегодня можно было не спешить: с утра он позвонил в офис и предупредил, что возьмет отгул. Вопросов и недовольства это не вызвало – все знали об ответственности Арсена. Но несмотря на это, каждый раз, находясь дома в рабочий день (что случалось довольно редко), Арсен испытывал смутное чувство вины. Ему сложно было точно объяснить это чувство, замешанное на ощущении праздности, опасении упустить важные возможности, диссонанса с привитым с детства трудолюбием.
Зазвонил телефон.
Даже не глядя на экран, Арсен понял, что звонит Хасан. Поднеся трубку к уху, он услышал его возбужденный голос:
– Братуха, ваш «Мазератти» подан!
Арсен улыбнулся и, заложив книгу закладкой, встал из-за стола.
– Че, Арсик, ща движню забаламутим, все офигеют!
«Мазератти» мчался по Кутузовскому проспекту, необычно пустому для буднего дня. Хасан вел машину агрессивно, постоянно меняя полосы, обгоняя остальных и крайне резко реагируя на возмущенные сигналы водителей.
– Сначала машину нормальную купи, потом голос подавать будешь! – кричал он сквозь приоткрытое стекло.
В машине звучало радио, ведущие утреннего шоу общались с дозвонившимся слушателем, вымучивая шутки и периодически срываясь на истеричное хихиканье. Их неестественная бодрость сильно коробила слух Арсена, однако он не пытался переключить радио – это означало бы ввязаться в долгий поиск волны с наименее отвратительной музыкой.
– Расскажи поподробнее про встречу, че за люди, чего хотят? – перешел к делу Арсен.
Хасан с чувством помотал головой:
– Это не люди – это звери, хотят всего и сразу!
Хасан снова резко сменил полосу. Арсен инстинктивно схватился за пластиковую переднюю панель:
– Хасан, давай нашутимся вечером, а сейчас серьезно.
– Короче, будет две встречи. – Хасан и впрямь резко сменил тон на серьезный. – Меня больше колышет первая. Встречаемся с полковником ФСБ.
Арсен удивленно посмотрел на Хасана, тот усмехнулся:
– А ты че думал, вафли жуем?
Машина въехала на Новый Арбат, и Хасану из-за плотного движения пришлось сбросить скорость.
– Этот полкан нам кредитную гарантию для банка пробил. Серьезный дядька, нам с ним дружить надо. Он жесткий тип и может свои гэбэшные прихваты начать, так что держимся на стреме, провокации, не провокации – побоку, каждое слово в бумагах проверяем.
– Ты с ним работал раньше? – поинтересовался Арсен.
– Работал, – выругался Хасан. – Поэтому и говорю: жесткий. Таких людей не дай бог врагами иметь.
Поток машин поредел, и Хасан добавил газу.
– А че по второй встрече?
Хасан махнул рукой.
– Да ни о чем. Там понятная тема. Два черта, коммерсы шугливые. Мы у них квартиры покупаем, часть этим кредитом закрываем. С ними все на мази, я тебя беру, чтоб, если у них вопросы будут по бумагам, ты бы им растолковал. Не поймут – хер с ними, с этими можно сильно не цацкаться.
Машина свернула с Бульварного кольца на Тверскую. Хасан молчал, барабаня пальцами по рулю, отбивая какой-то лишь ему известный ритм. Арсену также передалось беспокойство, и он задумался о предстоящей встрече. Зная Хасана, он понимал, что раз тот нервничает, значит, какие-то причины для этого действительно были.
Несколько минут они ехали молча, затем Хасан резко вывернул руль и припарковал машину на стоянке возле торгового комплекса «Галерея». Выйдя, Арсен обратил внимание, что машина заняла сразу два парковочных местах.
– Хасик, выровняй машину, – сказал Арсен Хасану, который открыл пластиковую папку и перелистывал бумаги.
Хасан мельком глянул на Арсена и снова погрузился в бумаги.
Пройдя по залу торгового центра, они вошли в японский ресторан. Заведение открывалось в 11.00, а на часах было 11:20, поэтому неудивительно, что они оказались единственными посетителями. Изящная бурятка принесла меню и удалилась.
Хасан продолжал молчать и уже почти лихорадочно отбивал все тот же ритм, постукивая пальцами по столу. Арсен чувствовал себя неловко, молчание в компании всегда вызывало у него ощущение дискомфорта, тем не менее он решил пока не трогать замершего в ожидании друга.
Неожиданно Хасан поднялся и вышел из-за стола. Арсен увидел, что он идет навстречу мужчине в коричневом пиджаке, надетом поверх водолазки. При первом взгляде мужчина не оставлял о себе никакого впечатления – невысокого роста, с невыразительным лицом, и только пружинистая, уверенная походка показывала внутреннюю силу.
– Привет, Хасанка, – улыбнувшись, сказал мужчина. – Рад тебя видеть в добром здравии.
– Здравствуйте, дядя Саша. – Хасан обеими ладонями пожал ему руку и обнял.
Мужчина сел за стол и громко крикнул бурятке:
– Девушка, эспрессо!
Арсен поймал на себе взгляд гостя, внешне нейтральный, однако он сразу же почувствовал, что его изучают.
– Это Арсен, мой аудитор, – перехватив взгляд, представил его Хасан.
Арсена резко обожгло изнутри – такое представление понижало его статус на переговорах, превращая из человека, помогающего другу, в наемного сотрудника.
– Александр Евгеньевич, – представился мужчина в ответ.
– Ну как дела твои, Хасанка? – тепло спросил Александр Евгеньевич.
– Дела отлично, дядя Саша, работаем, землю крутим, денежки мал-помалу зарабатываем.
– Молодец, ну что ж удивительного – есть в кого. Как папа, кстати?
– Слава Аллаху, отлично, в Дубае сейчас, на экономическом форуме.
– Ну, дай бог.
Александр Евгеньевич вытащил из портфеля стопку бумаг.
– Ладно, сынок, давай к делам нашим. – он подвинул бумаги к Хасану. – Ну что сказать, задачка, конечно, не из легких оказалась.
– Это для вас-то? – Арсен уловил в голосе Хасана заискивающие нотки. – Дядя Саша, мне страшно себе представить задачку, которая для вас будет нелегкой.
– Ты давай ври, да не завирайся. – Александр Евгеньевич засмеялся.
Хасан бегло взглянул на документы и молча передвинул их к Арсену.
Арсен начал просматривать бумаги, между тем фээсбэшник продолжил:
– На самом деле банкиры сначала закочевряжились, в отказ пошли. У них сейчас там сверху гайки закручивают на волне борьбы с финансированием терроризма, за каждую подпись спрашивают по полной.
Хасан засмеялся.
– Ну все, теперь террористы помрут с голоду в горах, раз такая борьба серьезная.
Арсену не составило труда сразу же понять, что с бумагами все было нормально. Банк «Транссиб» гарантировал кредитное обеспечение сделки с шестнадцатью квартирами в разных районах Москвы. Однако ему было неприятно участвовать в разговоре с позиции аудитора, а сидеть и с вежливой улыбкой поддакивать обоим он тоже не хотел, поэтому Арсен сделал вид, что продолжает досконально изучать бумаги.
– Дядя Саша, не поверите: псориаз у меня на руках появился. – Хасан показал фээсбэшнику ладони, на которых действительно было несколько язв, покрытых тонкой пленкой коросты.
– А что ж ты себя так не бережешь, сынок?
– Жизнь собачья, дядя Саша. Сколько нервов я потратил за последние два месяца с этим. – Хасан кивнул на лежащие на столе бумаги. – Ну, вы сами знаете, – добавил он, глядя на Александра Евгеньевича. Тот закивал, и оба захихикали. Арсен, не глядя на них, понял, что за этим смехом скрывался какой-то совместный опыт, о котором они не говорят вслух. – Мучаюсь теперь, что только не пробовал. Вроде проходит, а потом по новой. Мази – не мази, все мимо.
– А я, Хасанка, тебе тут помочь могу. – Александр Евгеньевич отхлебнул кофе. – Послушай внимательно, потом будешь вспоминать, благодарить.
Хасан с подчеркнутым вниманием стал слушать. Александр Евгеньевич откинулся в кресле, несколько секунд помолчал и заговорил:
– У меня у самого хворь жуткая была – печенкой мучился до невозможности. И вроде не пил почти, а вот, бывало, как колика прихватит, так аж в глазах темнело.
Арсен невольно прислушался, продолжая почти автоматически листать бумаги.
– И посоветовал мне коллега съездить к одному целителю из-под Вологды. Я вначале рукой махнул, думаю, еще бы к экстрасенсу отправил, но сослуживец этот мне так живописно расписал, как лекарь его жену от подагры вылечил, что я в итоге решил съездить. Взял отпуск за свой счет, полетел до Вологды, оттуда на автобусе. Приезжаю, а там хутор – три дома, кругом лес, болота, комары, причем каждый с кулак.
Александр Евгеньевич показал проходившей мимо официантке на пустую чашку.
– И живет там целитель этот. И со всей Руси к нему народ едет с недугами самыми разными. – речь Александра Евгеньевича неожиданно стала по-былинному напевной. – А он, лекарь этот, на воду заговоры читает – и получается живая вода. Я этой воды два стакана выпил, так лег спать и ровно сутки спал, хотя обычно сплю часов шесть, и то ворочаясь. Проснулся – чувство, словно тонну груза с загривка сняли, аж будто взлечу сейчас.
Официантка поставила на стол чашку эспрессо и застыла, собираясь принять заказ, однако Хасан нетерпеливым жестом показал, что ничего не нужно.
– И вода та любые хвори лечит. Сам видел – человек со шрамом страшным приехал, через все лицо – как будто топором рубанули. Лекарь два дня компрессы с водой поприкладывал – и все прошло. Другому водой этой в глаз капал – бельмо сошло, как будто и не бывало. А я три дня у него пожил, водицы этой литров десять выпил – и про печенку с тех пор и не вспоминаю.
– Вот это дела, дядя Саша! – Хасан изумленно потряс головой. – Вы мне данные его черканите, я обязательно сгоняю. Это прям чудеса какие-то.
– Его так и зовут – чудо-лекарь, – констатировал Александр Евгеньевич.
– Ну вы прям обнадежили меня – может, и вправду пройдут болячки.
– Съезди, Хасан, обязательно и папу свози – у него тоже уже наверняка хворей целый воз. Воды этой наберите побольше да в багаж сдайте, а то в самолет не пустят.
– Насчет здоровья папиного у секретарш его поинтересоваться надо. – Хасан довольно засмеялся.
– Ну что, Артур, бумажки в порядке? – спросил Александр Евгеньевич у Арсена.
– Лучше называть меня моим именем – Арсен.
Он посмотрел на Александра Евгеньевича и на Хасана, словно чего-то ожидая, однако те не обратили внимания на его слова.
– Да, с бумагами все в порядке, все подписи есть, номер кредитного решения заверен руководителем, вопросов нет никаких. – Арсен отодвинул бумаги от себя.
– Отличная работа, дядя Саша. – Хасан встал и протянул руку. – Спасибо вам! Большое дело сделали.
– Рад, что смог помочь, Хасанка. – Александр Евгеньевич пожал руку в ответ, но вставать не стал.
– Мы как вопрос окончательно закроем, благодарность нашу, не знающую границ, выразим более конкретно.
– Ну, не забудете меня – и хорошо. Главное – дело, а благодарность – это так, наносное.
– Ладно, поехали мы. – Хасан взял в руку ключ от машины и два телефона, лежавших на столе. – Арсен, пора.
Арсен встал, молча пожал руку Александру Евгеньевичу и пошел в сторону выхода.
– Папке своему привет передавай. – Александр Евгеньевич усмехнулся. – Экономический форум… А забыл он, как на даче у меня в трениках ходил?
– Да что вы, дядя Саша! Он только про вас и вспоминает, о чем ни заговоришь – все «Саня, Саня…». – Хасан, было собравшийся уходить, остановился.
– Ой, иди с глаз долой! – махнул рукой Александр Евгеньевич.
Хасан, смеясь, пошел вслед за Арсеном к выходу и тут же, спохватившись, вернулся.
– Черт, память никакая стала! Надо будет в Вологде этой воду священную к голове поприкладывать. – Хасан засунул руку во внутренний карман куртки и достал пригласительный. – Ждем вас на свадьбе, отец сказал, сам лично вас в самолет свадебный на самое лучшее место посадит.
Александр Евгеньевич открыл пригласительный, внимательно прочитал и улыбнулся.
– Ох, чую, куражная свадьба будет. Одно слово – чеченская.
– Ни хера он темы задвигает!
Хасан шел к машине, подкидывая и тут же ловя ключи. Солнце играло на его трехдневной черной щетине.
– Живая вода, приколись! У чекиста, по ходу, башню вчистую снесло. Чудо-лекарь. – Хасан искренне засмеялся.
– Хасан, какого черта ты так меня представил?
Арсен остановился и пристально посмотрел на Хасана.
– Как? – недоуменно спросил тот.
– Аудитором, – продолжая стоять, ответил Арсен.
– Арсюха, ты че? Обиделся, что ли? – Хасан перестал играть ключами и с искренним удивлением смотрел на Арсена.
– Какой я тебе аудитор? Если я с тобой на встречу поехал, чтобы помочь, то я за столом должен сидеть на равных, а ты меня холопом представил. – Арсен сплюнул. – Хорошо хоть не чабаном.
Арсен старался скрыть, что его трясло. Ему всегда было сложно управлять своими эмоциями, они рвались наружу в виде капель пота, трясущихся рук, сбивающегося голоса. Вот и сейчас Арсен был жутко зол, и эта злость явно по нему читалась.
– Воу, воу, братуха! – Хасан подошел к Арсену и положил ему руку на плечо. – Вязуй, ты че? О чем ты вообще говоришь? Я спецурой тебя палить не стал.
В голосе Хасана слышались дружеская забота и абсолютное спокойствие, так что Арсен испытал чувство вины за собственную нервозность.
– Арсюха, эти движняки все только до поры до времени легальные. Я тебя не стал нормально знакомить, чтобы, если вдруг че, вопросов к тебе лишних не возникло. Там замесы бывают – не дай бог. Тебе с твоей головой – зачем это все?
Арсен начал успокаиваться. Его почти перестало трясти, голос вернулся в обычную тональность.
– Вот, прикинь, пересекусь я когда-нибудь с этим «дядей Сашей». – он слегка передразнил Хасана. – Тот на меня как на пустое место посмотрит.
– О, братан, не нужно тебе с ним больше пересекаться. Я тебе отвечаю, очень многим людям за счастье было бы, чтобы на них этот полкан чекистский как на пустое место смотрел. Если с ним еще раз пересечешься – значит, в жизни ты куда-то не туда свернул. Поэтому не забивай себе голову, не тот это человек, с кем ты без лишней надобности общаться будешь.
– Ну на свадьбе хотя бы… – начал Арсен.
– На свадьбе две тысячи гостей будет, – ответил Хасан. – Пахановские кенты за отдельным столом засядут, я их сам разок, может, увижу, а может, и нет.
Арсен замолчал. Хасан взял его за голову и прижал к своей голове.
– Арсюха, не принимай близко к сердцу, хочешь, я тебя партнером представлять буду? Хочешь, начальником своим?
Арсен засмеялся и пошел к машине. Дверь оказалась заперта. Следом подошел Хасан и, нажав на кнопку, открыл машину.
– Ну что, поехали, коммерсам бумажки закинем, а потом поторчим где-нибудь, кальян покурим. Чабан, – смеясь, добавил Хасан.
– Этот подъезд вроде. – Хасан сверился с какой-то записью в телефоне. – Да, точно этот.
Он набрал номер квартиры. Домофон что-то пробурчал в ответ и запищал.
– Со свадьбой этой столько засад. Марина каждый вечер звонит – мозг выносит. То фотографа посмотри, то какой крем в торте должен быть. Я говорю: мне главное, чтоб на свадьбе не убили никого. А она ревет, обижается, коры, короче.
– Ребята, вы в какую квартиру? – спросила, выглянув из окошка, консьержка.
– В семьдесят четвертую.
Они подошли к лифту, Арсен нажал кнопку вызова, дверь плавно открылась.
– Ты любишь Марину? – спросил Арсен, входя в лифт.
– Братан, ты же знаешь, вайнах любит мать, коня и саблю. Марина мне не мать, не лошадь и не сабля.
– Хасик, давай-ка вот без этой пурги чеченской. По-мужски просто скажи – любишь ее или нет?
Хасан молча улыбнулся.
Лифт остановился на четырнадцатом этаже.
– По ходу, сильно любишь, – засмеялся Арсен, выходя на площадку.
Они подошли к железной двери, и Хасан позвонил.
– Коммерсы эти, труба артисты, приколись, в прошлый раз…
Дверь стали открывать, и Хасан замолчал.
Из-за двери выглянул молодой парень в черном костюме, плотно затянутом галстуке и в голубых домашних тапках.
– Здорово, Серега. Как жизнь? – бодро поздоровался Хасан.
Парень открыл дверь, развернулся и пошел в глубину квартиры.
– Заходи, – бросил он, не оборачиваясь.
Хасан с Арсеном вошли в тесный коридор. В квартире пахло табаком, Арсен сразу почувствовал, что здесь никто не живет – было в атмосфере что-то неуютное, необжитое. Хасан первым вошел в комнату, и Арсен услышал, как кто-то сказал:
– Разуваться не учили?
Сказано это было дерзко, даже вызывающе, однако, к удивлению Арсена, Хасан молча вернулся к порогу и стал снимать обувь. Когда он, развязывая шнурки, наклонился, рубашка задралась, и Арсен увидел висящий на брючном ремне Хасана пистолет.
Хасан снял туфли и, входя в комнату, обернулся и подмигнул Арсену. Тот, скинув мокасины, последовал за ним.
В комнате почти не было мебели. Посередине стояло несколько стульев, на которых сидели трое мужчин. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что они находились в крайне мрачном настроении. Арсен заметил, что двое из них – тот, что открыл дверь, и еще один пожилой мужчина – сидели в тапках, третий, бритоголовый бородач, был в обуви.
– Лев Семенович, доброго дня, – обратился Хасан к пожилому мужчине, – не ожидал вас здесь увидеть.
Лев Семенович был грузным мужчиной лет шестидесяти. Из-под его серой рубашки выглядывала массивная золотая цепь, очки в аккуратной металлической оправе были чуть сдвинуты на мясистый нос. Он смотрел на гостей поверх очков, и в этом взгляде читались житейская мудрость и особая усталость, свойственная людям, которые вынуждены проявлять жестокость чаще, чем им хотелось бы.
– Здравствуй, Хасан. Зря не ожидал – по всем законам нашего общего жанра именно я и должен был здесь появиться.
– Куда сесть можно? – поинтересовался Хасан у Сергея.
– Никуда, – ответил тот.
Арсен посмотрел на Хасана и обратил внимание, как сильно у него пульсирует вена на шее.
– Лев Семенович, как-то непочтительно подопечные ваши разговаривают.
– А как же им еще с тобой разговаривать? Ты этим ребяткам денег должен, считай, целый мешок.
– Так отправили же вчера, у нас и платежка…
Сергей резко оборвал Хасана.
– Не хер тут врубать дурака! Че отправили?! Треть суммы отправили!
Хасан погладил щетину.
– Сергей, я тебе сразу сказал, что часть суммы кредитным баблом покроем.
– И где это кредитное бабло?
Хасан протянул папку. Сергей открыл, пролистал и закрыл папку.
– Че ты мне бумажки суешь, я тебя про бабло спрашиваю!
– Прочитай, там все написано, – лаконично заметил Хасан.
Сергей передал папку Льву Семеновичу. Он склонил голову на левое плечо, полистал документы, хмыкнул и кинул папку на пол.
– «Транссиб». Благочестивый чекистский банк-прокладка. Под диктовку напишут все, что попросят. Молодые люди, вы куда пришли? Вы что думаете, мы конченые идиоты? Сейчас побежим недвижку переписывать?
Хасан молча смотрел на папку, лежавшую на полу. Арсена опять посетило то же чувство, что и на встрече с Александром Евгеньевичем: между Хасаном и этими людьми была какая-то тайна. Наконец Хасан заговорил:
– У нас есть договор. Согласно этому договору, часть платежа мы можем покрыть кредитными средствами. – Хасан резко перешел на диалект столичных яппи. – При этом в договоре у нас нет блэк-листа банков. Поэтому…
До сих пор сидевший молча бритоголовый резко вскочил и достал пистолет из кобуры, которую скрывал пиджак. Он сделал шаг к Хасану и приставил пистолет к его лбу. Арсен рванулся помочь, но Сергей тоже вытащил пистолет и направил на него.
– Нохча, ты че, тупой? – заорал лысый. – Ты че, расклад не понял?! Тебе пояснить надо?
Хасан с ненавистью смотрел на бритоголового. Наконец он произнес:
– Вам конец, парни.
В ответ лысый дал Хасану звонкую пощечину.
– Я похож на лоха? – продолжил он. – Интересно, ты о чем думал, когда сюда шел? Что я скажу, отлично, братан, – отдашь, когда сможешь, вот тебе хаты?
Хасан смотрел в пол и повторял:
– Вам конец. Такое вам не простят.
Арсен изучал дуло нацеленного на него пистолета. Он вдруг подумал о том, что это будет очень странная смерть – умереть от пули, выпущенной человеком в тапочках за какой-то непонятный ему сбой в непонятной ему игре.
– Ребятушки, – заговорил продолжавший сидеть пожилой мужчина, – мы во все эти чеченские авизовки наигрались в девяностые. Теперь предпочитаем наличные, в крайнем случае понятный безнал. Хасан, какой у нас был разговор?
Хасан молчал. Бритоголовый ткнул его в лоб дулом пистолета.
– Мы оплатим часть безналом, часть – полученными по кредиту средствами, – сказал Хасан.
– Хорошо. Скажи: это полученные по кредиту средства? – мужчина кивнул на папку.
Хасан посмотрел в глаза пожилому.
– Нет.
Лев Семенович сделал жест руками, означавший: «И?»
– Лев Семенович, вы же понимаете, что последует за всем этим? – Хасан слегка боднул головой пистолет.
– Отлично понимаю. Я и мои достопочтимые коллеги, они же старшие у вот этих двух ребяток, – Лев Семенович кивнул на Сергея и бритоголового, – будем иметь серьезную беседу с вашими старшими, в частности с Султаном Ибрагимовичем, храни его Аллах. В рамках этой беседы мы выскажем убедительнейшую просьбу больше близко не подпускать к нашим делам таких сопляков и обсосов, как ты.
Хасан зло засопел.
– Ну и, безусловно, потребуем некую сатисфакцию за сегодняшний инцидент. – Лев Семенович прищурил глаза.
– Вы допустили большую ошибку, – процедил Хасан.
– Денис, застрели обоих, – устало приказал Лев Семенович.
Бритоголовый со щелчком снял пистолет с предохранителя.
Арсен замер. Он посмотрел на Хасана – тот зажмурился и тяжело задышал. Бритоголовый Денис лыбился, явно наслаждаясь мгновением. Лев Семенович снял очки и протирал их полой пиджака. Арсен поднял голову, но увидел там лишь потолок. Побелка на потолке вокруг нелепой люстры была нанесена неровно, неопрятными мазками мастерка. Слои штукатурки образовывали странные завораживающие ландшафты, то расползаясь, то, наоборот, сгущаясь, взгляд цеплялся за все шероховатости и неровности, погружаясь в них все больше.
Потом он услышал грубый смех Дениса. Следом раздался высокий переливистый смех Сергея. Арсен опустил глаза и увидел, что Лев Семенович улыбается, и в его улыбке была все та же усталость.
– Ну, хоть не обосрались, – не прекращая смеяться, констатировал Сергей.
– Пошли вон, – коротко сказал Лев Семенович.
Хасан с Арсеном переглянулись, словно проверяя реальность происходящего. Арсен развернулся и пошел к выходу. Хасан последовал за ним.
– Хасанка, – окликнул Лев Семенович, – ты же был славным мальчиком. Что с тобой стало?
– Скоро узнаешь, – негромко сказал Хасан, взял в руки свои коричневые остроносые туфли и вышел.
Ехали молча. Хасан пристально смотрел на дорогу, глубоко погруженный в мысли. Арсен безразлично смотрел в окно, испытывая сильный эмоциональный спад после всего, что произошло. Вдруг он похлопал Хасана по плечу и, когда тот повернулся, молча кивнул на руль.
Хасан увидел, что руль испачкан в крови, сочившейся из язв на его ладонях. Он со злостью ударил по рулевому колесу обоими кулаками и прорычал:
– Этим тварям конец!