Глава вторая
Башни старой крепости
За весь рейд Данилов потерял шесть человек, включая корнета Белова. Остальные погибли под Дорогобужем, просчитался немного князь. Не ожидал, что «граф Каранеев» станет преследовать после взрыва чучела, если сразу не сумеет навязать бой. Но, видимо, что-то поменялось в его отношениях с лазутчиками, раз решились уйти ночью из деревни в погоню за драгунами. И не получилось оторваться. Два дня шли французы по следам. Каранелли выбирал время для атаки. Наконец Луи показалось, что момент настал.
Вечером русские остановились на небольшом заброшенном хуторе. Данилов, конечно, дозоры оставил, на ночь дорогу деревьями завалил, чтобы никакой стремительной кавалерийской атаки, но лазутчики пошли на хитрость. Под утро, за колодцем, что чуть в стороне от хутора, обнаружился странный мужик. Одет был как обычный крестьянин, ничем не отличаясь от жителей многочисленных деревень.
Дозорные обыскали его на всякий случай, но ничего не нашли. Единственное, что показалось подозрительным – мужик не мог говорить, лишь негромко мычал, да показывал пальцами на рот.
Привели его на хутор, и один пошел будить Азарова, поскольку имел приказ докладывать обо всем странном. Второй, не слезая с лошади, остался стеречь мужика.
Андрей вышел из душной, набитой под завязку драгунами избы. Одновременно из овина вышли еще трое – пора готовить завтрак.
«Разговор» у Азарова с мужиком получился такой же, как и у дозорных. Не пытаясь ничего объяснить, мужик молча и спокойно стоял около избы, слабо реагируя на все, что происходило вокруг. Немного оживлялся, когда к нему обращались с вопросом, но ничего ответить не мог. Лишь мычал, да старался неясными жестами что-то показать. Но, увидев, что никто не понимает, замолкал.
Промучившись несколько минут, Азаров сдался.
– Ладно! Пусть посидит пока в овине. Дайте ему сухарей, может, есть хочет. Сейчас князь встанет – доложу.
– Пошли, – сказал тот, что ходил за майором. Мужик послушно повернулся.
«Хорошо хоть понимает, не глухой, – подумал Азаров. Но в эту секунду мозг буквально обожгла другая мысль. – А ведь понимает слова! Плохая, конечно, шутка может получиться. Но если он русский, то ни о чем не догадается!»
– Это французский лазутчик! Отведите за избу и расстреляйте! – не очень громко, но отчетливо бросил в спину майор.
В мгновение все переменилось. Мужик дернулся. Любой бы вздрогнул, услышав такое. Оборачиваясь, он постарался придать лицу удивленно-растерянное выражение – дескать, за что меня расстреливать? Но вдруг сообразил, что Азаров это произнес по-французски.
Андрей понял, что поймал, «мужик» – что попался. Это произошло неожиданно. Оба замерли. Двое понявших, двое безоружных. Для остальных все оставалось загадкой.
– Взять его! – бросаясь вперед, крикнул майор.
Он хотел обхватить лазутчика, подмять под себя, но тот крутанулся, ускользая. Резко вздернутый локоть попал точно в подбородок. Сноп искр, вылетевший из глаз, должен был поджечь одежду на противнике, но этого не случилось. Наступившая на несколько секунд темнота стала причиной падения на мерзлую землю. Позже Азаров понял, что скорее всего именно потеря сознания спасла ему жизнь. У французского лазутчика не было времени, и он сражался лишь с теми, кто ему мешал.
Данилов выскочил на крыльцо босиком, в одной рубахе, но в каждой руке держал по пистолету. Открывшаяся картина больно ударила по сердцу. Четверо драгун лежали в неестественных позах. Азаров сидел, опираясь на руку, и тряс головой, словно отгонял муху. В двух сотнях шагов по полю стремительно мчался человек, петляя, как заяц. Его нагонял драгун, поднимая палаш.
– Назад! – закричал, срывая горло, Николай.
Но всадник не обернулся: то ли не услышал, то ли ненависть к врагу, который только что убил четырех товарищей, не давала остановиться.
Из леса в полуверсте приглушенно щелкнул выстрел. Драгун вылетел из седла, будто наткнулся на растянутую невидимую веревку. Лазутчик, который обернулся, чтобы уклониться от атаки драгуна, ловко подхватил уздечку останавливающейся лошади и мгновенно оседлал ее. Еще один выстрел раздался из леса. Описав крутую дугу, на поле упала граната и мгновенно разрослась в огромный куст дыма, за которым скрылся французский лазутчик.
– Немедленно уходим! – скомандовал Данилов. Он понимал, что не успевает. Не столько опасна прямая атака – противник должен преодолеть половину версты по ровному полю. Стрельба из леса – вот что сейчас убийственно для отряда! Точность лазутчиков хорошо известна князю. Пока им мешает дым в поле, но что будет через минуту? Пока мешает дым, пока мешает дым…
– Вахмистр! – крикнул Николай. – Костры из сена! Там! Быстро!
Данилов показывал пистолетом в сторону колодца.
– Сено мочить и кидать в огонь! Закроемся дымом!
Вахмистр мгновенно понял мысль командира. Не успел еще черный дым от французской гранаты рассеяться, как белый, у колодца, закрыл хутор.
– Черт какой! – огорчился Каранелли, но, как ни странно, в голосе звучало уважение.
– Надеюсь, мы не бросимся в лихую кавалерийскую атаку? – спросил Левуазье.
– Нет! Хватит уже. Не хочется получать новый сюрприз от князя Данилова.
– Тогда сегодняшний бой можно считать крупной победой. Противник потерял пять человек. Это огромный успех, если вспомнить, что до сегодняшнего дня на нашем счету был лишь один заколотый корнет.
– Обидно то, что завтра он возьмет новых драгун, и через неделю они будут не хуже убитых. А мы этого не можем.
– Но можем взять его тактику: ударил – отбежал. Как сегодня.
– Да, Доминик! Пожалуй, ты прав. Это лучшее из того, что мы можем использовать против Данилова. А воевать нам с ним еще долго.
– Почему? Император может дать нам другие задания.
– Вряд ли. Наполеон теперь понимает, что если мы убьем Кутузова, то для нашей армии ничего не изменится. Много лет ему казалось, что достаточно убрать Багратиона, и русская армия рассыплется. А что происходит? Багратиона нет, а мы отступаем ускоренным маршем. Думаешь, мы способны сейчас ввязаться в серьезное сражение?
– Ввязаться-то мы можем. Вернее, вляпаться…
Каранелли усмехнулся уголками губ, не отрывая взгляд от белесого дыма.
– Армия стремительно отступает, не желая ввязываться в схватки. Какие у нас могут быть задания?
– Отбивать наскоки русских.
– Это верно, но главное – сберечь императора. И если против полков и дивизий у него есть Старая гвардия, то против маленьких групп, проникающих в тыл, она бессильна. Здесь только мы. И придется нам гоняться за князем Даниловым, пока не уничтожим.
– Или он уничтожит нас!
Луи перевел взгляд на Доминика. Тот говорил вполне серьезно.
Дальнейшее походило на чудо. Уйдя с заброшенного хутора, взвод Данилова заметался между лесов и болот южнее Дорогобужа, преследуемый отрядом Каранелли. Численно французы не сильно превосходили русских. После взрыва «лягушки» Луи отправил раненых и сопровождающих, оставив лишь двадцать егерей.
Два сравнимых по численности отряда, оказались в стороне от места действий армий, сражаясь между собой. Боевая же мощь группы Каранелли многократно превосходила драгун, но, несмотря на это, французы вели себя очень осторожно, опасаясь нарваться на очередной сюрприз. Потому и не стал атаковать хутор Каранелли после удачного возвращения своего офицера. Хотя главную задачу – убить князя – тот не выполнил. Вторая часть плана тоже сорвалась, дым закрыл хутор. Понимая, что это не даст хорошего результата, французы выпустили с полсотни пуль наугад, чем и ограничились. Русские расширили дымовую завесу и беспрепятственно ушли. Игра в кошки-мышки вышла на новый виток. Еще три дня подполковник пытался ускользнуть на юг, где нет французов. Каранелли старался прижать драгун к Смоленскому тракту, где их ждала неминуемая гибель.
Измотанный бессонными ночами и холодом отряд Данилова постепенно проигрывал. Все офицеры Каранелли хорошо разбирались в следах, хотя никто не мог сравниться с исчезнувшим Этьеном. А зная путь русских, французы легко предугадывали и перекрывали направления их будущего движения. Идти на прямое столкновение, когда противник многократно превосходил в вооружении, технике боя, Данилов не мог. Тем более, имея всего двадцать пять зарядов для пистолетов. Уходить удавалось лишь благодаря тому, что русские имитировали засады, оставляя на тропах поваленные деревья, разрытую землю, растянутую в траве веревку. Не желая больше рисковать, Каранелли проводил тщательную разведку подозрительных мест, теряя временя. Он действовал не спеша, но методично, сжимая пространство, в котором метались драгуны.
К началу четвертых суток после столкновения на хуторе, отряд Данилова оказался загнанным в небольшой сосновый лес, ограниченный болотами с юга и востока. С севера к нему примыкал Смоленский тракт, по которому непрерывным потоком шли французские войска. Путь на запад перекрывал отряд Каранелли, дожидающийся восхода солнца, чтобы не атаковать в утренних сумерках.
Драгуны понимали, что спастись шансов нет. Единственное, что оставалось – продать свою жизнь подороже. Но французов такое положение дел не очень устраивало. Забрать жизни драгун они были готовы, но платить за это своими не собирались.
– Андрей! – Данилов подъехал к майору. – До тракта чуть-чуть. Они сейчас начнут нас выдавливать на дорогу. Там непрерывно идут французы.
– Что прикажешь делать?
– Спешиться и остаться здесь. Спрятаться за деревьями. Ждать, пока лазутчики вплотную подойдут.
– Немного у нас шансов.
– Совсем мало. Тут важно, чтобы не заметили как можно дольше. Если подпустим шагов на пятнадцать-двадцать, наши пистолеты тоже оружие.
– А потом что?
– А потом все, Андрей. Фехтовать с ними бесполезно. Выстрелили – и разбегаться, кто куда. Может, кому повезет – живой останется.
Грохнул выстрел. Кивер, который висел на елочке, изображая спрятавшегося за ней драгуна, слетел на траву.
– Началось! Хорошо, сейчас отправлю уводить лошадей. Скажу, чтобы, как только отойдут, пусть сделают так, чтобы кони заржали.
– Подожди-ка…
Данилов прислушивался к чему-то, словно позабыл об Азарове.
– Отставить! – князь преобразился. – Все за мной! Только тихо. Быстро! Быстро!
Теперь и Азаров сообразил, что с тракта доносятся звуки перестрелки.
Князь больше всего боялся не успеть. А вдруг атака лазутчиков начнется раньше, чем драгуны достигнут границы леса?
Николай даже не выставил дозор сзади. Что бы поменялось, если удалось бы заметить настигающих лазутчиков? Спасение могло быть лишь там, впереди. Не сами же с собой схватились французы?
На границе леса драгунам открылась удивительная картина, которую смело можно было отнести в разряд чудес. По полотну тракта, разгоняясь навстречу друг другу, неслись французские гусары и русские драгуны.
– В ата… – застуженный голос Николая сорвался, но Азаров, мгновенно понявший замысел Данилова, зычным голосом подал команду:
– Взво-о-од! В атаку!
Вылетевшая из леса, одетая в большинстве своем в крестьянские тулупы, небольшая кучка всадников напугала наполеоновских гусар больше, чем драгуны на дороге. Решив, что они угодили в западню, французы смешались и бросились наутек. Драгуны вознамерились их преследовать. Но здесь до Данилова дошло, какой смертельной опасности подвергаются русские кавалеристы. С минуты на минуту к кромке леса выйдут в полном вооружении французские лазутчики. Тогда счет пойдет на сотни убитых.
Вылетев на дорогу, князь вскинул палаш и попытался крикнуть. Голос опять отказал.
– Данилов?!
Удивленными глазами на Николая смотрел майор Васильев, старый приятель, с которым еще под Фридландом командовали ротами в эскадроне Тимохина. Черт побери! Что же это, если не чудо? Родной полк пришел на помощь попавшим в беду товарищам!
– Да! Где командир? – просипел князь.
Майор среагировал мгновенно.
– Да вот же он! – Васильев показал на Залесского, стоящего на дороге.
Подлетая к командиру, Данилов сообразил, что тот может и не узнать его сразу.
– Подполковник Данилов! – представился он. И сразу, будто видел последний раз Залесского перед атакой, а не месяц назад, продолжил: – Ваше высокоблагородие, срочно остановите полк!
Залесский смотрел на обветренное лицо князя, растрескавшиеся губы, драный тулуп, накинутый поверх мундира.
– Уверены, Николай Тимофеевич?
– Да! Но самое главное – прошу вас срочно спешиться!
Залесский спорить не стал. Несколько секунд спустя штаб-трубач заиграл «отбой»!
Подъехавший Андрей, повинуясь жесту Данилова, тоже спрыгнул с лошади. представился командиру полка.
– Лейб-гвардии майор Азаров! Надо открыть огонь, а то будет поздно, – то ли князю, то ли Залесскому сказал майор.
– Да, это так, – справившись наконец с голосом проговорил Николай. – Нужно всем, кто готов, начать стрелять в лес. Полк должен дать три-четыре залпа.
«Теперь не только Данилова, но меня будут считать повредившим голову», – отдавая команду, подумал Залесский.
– Кстати, подполковник, Кутузов еще две недели назад приказал, – если объявитесь, то немедленно к нему в штаб!
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! Только нужно убедиться, что полк вне опасности.
Странную команду на расстрел сосен и берез полк выполнял не достаточно быстро. Недоумение – плохой помощник для выполнения приказов. И почти физически Данилов ощущал, что потерянные секунды обернутся бедой. Так и случилось.
Оставляя чуть заметный дымный след, из леса вылетели гранаты. Взрывы ударили в десятке саженей от обочины. Несколько осколков нашли драгун. Могло быть хуже. Гранаты не долетели – дистанция оказалась немного великовата.
– Да стреляйте же! – закричал обычно спокойный командир полка. Нестройные выстрелы наконец ударили по лесу. В ответ полетела еще одна порция гранат. Линия разрывов опять не достигла полотна дороги. Теперь уже весь полк сотнями пуль осыпал лес.
«Нет, пожалуй, безумцем считать не будут! Благодаря Данилову, немного успели подготовиться. Убитых и раненых будет намного меньше», – мелькнуло в голове Залесского.
Досада Каранелли была настолько велика, что командир французских лазутчиков переступил грань разумного риска. Шанс потерять еще кого-либо из своих офицеров был огромен, но еще больше давила обида. Почему с Даниловым так беспардонно заигрывает удача?
Луи не мог найти среди мелькающих на дороге мундиров князя. Потому начал обстрел русского полка, надеясь на шальной осколок.
Но даже находясь в состоянии обиды на судьбу, когда законная долгожданная добыча выскользнула в последний момент, Каранелли отдавал себе отчет, что перед ним полк. Он собирался дать только три, в крайнем случае, четыре залпа и исчезнуть. Но драгуны почти сразу огрызнулись сотнями пуль, и это удивительно, но все остались невредимы, кроме одного егеря, получившего порцию свинца в бедро и свалившегося с лошади.
– Уходим! Быстро! Раненого не оставлять! – закричал Луи.
Фико свесился с коня, рука ухватила за пояс орущего егеря. Ташка с патронами зацепилась за ветку, но Анри не заметил этого. Треск разрывающегося ремня остановил его, но поднять ташку он не мог – руки заняты.
– Не отставай, Анри! – услышал он крик командира и, положив раненого перед собой, помчался следом за уходящим отрядом.
Маневрируя между соснами под свист пуль, Луи думал: «А ведь это Данилов успел предупредить русских о нашем нападении! Иначе они никогда бы не смогли ответить так быстро! Прав Доминик, или мы убьем этого князя, или он нас».
– Значит, отпустил адъютанта наполеоновского? – выслушав доклад, сказал Кутузов. – Ох, и хитер же ты, князь! «Лягушка по-французски», говоришь!
Главнокомандующему понравился доклад Данилова. Николай рассказывал все подробно. Не забыл объяснить и последний случай, когда увел полк в лес искать лазутчиков. А то слухи по штабу поползли, что Московский драгунский, вместо того, чтобы преследовать арьергард французов, три часа «грибы» собирал.
Урожай, кстати, оказался отменным. Для тех, кто понимает. В найденной ташке обнаружилось около сотни зарядов. Три дюжины маленьких к пистолету, что у Кутузова хранился. Остальные большие. Те, что без пули, Данилов тоже видел, даже сам в ящик со свинцом и порохом устанавливал под Филино, когда и взорвались на нем французские кирасиры. А вот точно такие же, но с пулей, видел впервые.
– Думаю, ваша светлость, они этим из штуцеров стреляют.
– На версту?
– Никак не меньше, там же нитропорох.
– Тогда понятно, как они Шмита убили.
– И порученцев на Аустерлицком поле, – добавил Данилов.
– Да, – вздохнул Кутузов, – хорошо стреляют. И дерутся тоже. Тот, что на хуторе, твоих голыми руками положил?
– Не совсем. Азарова – того голыми свалил. А потом драгуна с лошади сдернул и его же палашом… Трое, что во дворе были, на него бросились, да мало троих на таких фехтовальщиков, по себе знаю. Они смогли его только от лошади оттеснить. Он их уложил, через забор прыгнул, да бежать по полю. Дозорный, что за Азаровым ходил, на коня запрыгнул, и за ним. Его из леса и подстрелили.
Возникла пауза, но ненадолго.
– Ты Азарова к себе возьмешь?
– Если разрешите, ваша светлость!
– Даже прикажу! Пусть лучше с тобой по болотам рыскает, чем в полку всякие небылицы рассказывать.
– Он не хвастун, ваша светлость.
– Да это я так, к слову. Решено, пусть он тоже будет при штабе офицером для особых поручений.
– Я рад.
– Ладно, даю вам сутки, всем, кто в рейд ходил. Отоспитесь, помойтесь. Драгун твоих кормить будут, как офицеров штаба. Водки тоже не пожалеют. Но только сутки! А потом, будь любезен, догоняй! Как догонишь, драгун в полк сдай, а сам с Азаровым ко мне. Залесскому напомни, что мой приказ в силе остается – в любое время можешь хоть весь полк забрать.
– Он помнит.
– Ладно, иди! – Кутузов вдруг усмехнулся, покачал головой: – Надо же, «лягушка по-французски»!
Николай улыбнулся в ответ, щелкнул сапогами и направился к двери.
– Князь! – негромко сказал в спину главнокомандующий.
Данилов обернулся.
– Как думаешь, а тот цилиндр, что без пули, можно в штуцер зарядить?
– Конечно можно, ваша светлость.
– А что это даст?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю. Ты вот что, князь, ты пистолет-то забери. И заряды тоже. Чего им у меня валяться. Тебе скорее пригодятся.
Подаренный Кутузовым день Данилов не истратил понапрасну. Выспавшись как следует, вместе с Азаровым уехал в свое имение.
Во дворе мужики растаскивали обгорелые бревна дворовых изб. И это порадовало князя. Едва французы ушли, а народ уже взялся за работу. Николай разрешил дворовым крестьянам занять первый этаж барского дома. Зима уже на носу, а избу за неделю не построить.
После этого офицеры занялись делом, ради которого и приехали сюда. Пристреливать пистолет лучше всего в том месте, где все расстояния хорошо известны. Крестьян стрельба не смущала. Когда Николай или же его отец находились в усадьбе, то упражнялись почти каждый день.
Первый же выстрел показал Данилову, что это совсем другое оружие. Во-первых, отдача – пистолет старался вырваться из руки с большей силой, чем та, к которой он привык. Во-вторых, пули летели дальше, и становилось совершенно реальным попасть в цель на восемьдесят-сто шагов.
В Смоленск решили идти вдвоем. Кутузов оставил выбор за Даниловым. Но брать драгун даже из взвода, которым Азаров почти месяц командовал, не стали.
Наполеон вчера вошел в город, укрывшись за высокими стенами. Трудно было представить, что он не остановится в Смоленске, а продолжит так же стремительно отступать. Французская армия растянута, необходимо собрать ее в кулак, перегрузить на подводы провиант, который хранился на складах, пополнить запасы пороха и свинца, провести ревизию лошадей, бросить все ненужное для дальнейшего марша хоть и позорного, но жизненно необходимого. На все это требуется время.
Оставался еще один вариант – Наполеон зимует в Смоленске. Тогда, конечно, штурмовать крепость русская армия не станет. Ей некуда спешить. Аккуратно окружит город, подтащит всю артиллерию. Пусть на это понадобится хоть месяц. А потом начнет расстреливать зажатую стенами наполеоновскую армию ядрами и гранатами. И пусть позиции французских батарей будут предпочтительнее, численный перевес сделает русскую артиллерию более грозной.
Нет, не останется Наполеон зимовать здесь! Отдельные полки нужно начинать перебрасывать под Красный, на перехват французов. Но главнокомандующий отлично знал, что одно дело размышления, совсем другое жизнь. Потому и вызвал к себе Данилова.
– Послушай, князь, – начал Михаил Илларионович, – дело тут такое.
Кутузов подробно рассказал Николаю о своих раздумьях по дальнейшим действиям Наполеона.
– Понимаешь, подполковник, мне бы надо сейчас пол-армии под Красный вести, но опасаюсь. Ох, опасаюсь! Хитер Наполеон, такие коленца иногда выкидывает, только диву даешься. Мне бы догадки фактами подтвердить. Ты, князь, Смоленск с детства знаешь, не заблудишься. Да и соображаешь хорошо. Посмотришь, что к чему, и сразу разберешься, что Наполеон делать собирается. Все понятно?
– Да, ваша светлость!
– И еще. Знакомец твой сейчас может быть в городе.
Николай понял, что речь идет о «графе Каранееве».
– Потому будь осторожен, Николай Тимофеевич!
Данилов вздрогнул. Он и не думал, что Кутузов помнит его имя-отчество.
– Хорошо, ваша светлость. Какие еще будут приказания?
– Приказания? Будет приказание! Вернись обязательно, князь Данилов!
В дверях Николай обернулся. Кутузов крестил его в спину. Как Багратиона, когда отдал тому приказ идти через горы на Голлабрун и остановить армию Наполеона.
Батальон гвардейцев охранял Днепровские ворота. Не от русских. От французов, стремящихся войти в город. Азарова и Данилова, одетых в форму наполеоновских драгунских офицеров, остановили.
– Господин майор! – обращаясь к старшему по званию, сказал лейтенант, начальник караула. – Приказ маршала Даву – никого не пропускать в город.
– Доложите вашему командиру, лейтенант, прибыли офицеры специальной инспекции кавалерийских частей. Нас дожидается бригадный генерал Перментье.
Азаров говорил легко, словно повторял эти фразы каждый день, хотя всего только раз в жизни слышал о генерале Перментье. Лейтенант переменился в лице. Всего два часа назад он задержал у ворот капитана, который тоже представился офицером специальной инспекции. Почему-то капитан показался подозрительным. Лейтенант велел гренадерам проводить его к командиру батальона. Больше капитана он не видел, а вот командир появился минут через пять. Взбучка, которую он устроил лейтенанту, носила образцово-показательный характер. Бедный офицер так и не смог понять, за что ему досталось. Он ведь не читал бумагу с подписью Наполеона, которую командиру батальона предъявил капитан. Но понял, что со специальной инспекцией лучше не связываться.
– Прошу вас, господин майор! И вас, господин капитан! – добавил лейтенант, обращаясь к Данилову.
Сразу за воротами пришлось спешиться. Подняться на Соборный холм с седоками не смогли бы даже хорошо подкованные лошади. Ударившие морозы покрыли дорогу сплошной коркой льда. Данилов и Азаров надели рваные грязные тулупы, которые снимали, подъезжая к воротам. Замотав головы шарфами, они стали похожи на многих других французов, узнавших за последнюю неделю, что такое настоящий русский холод.
– Что с лошадьми делать станем?
– Бросим. Не жалко, французские.
Рваные тулупы составляли важную часть амуниции. И тепла прибавляли, и хорошо накидывались поверх мундиров. Невзрачные с виду, они выполняли функцию походных сумок. В разные места были зашиты сухари, сыр, вяленое мясо, фляги с водкой. Через прореху в боку Николай мог мгновенно выхватить пистолет. Тот, что позаимствовал у французских лазутчиков. Две дырки на полах на самом деле являлись входами в карманы с патронами.
Теплое шерстяное белье, надетое под мундир, было явно не лишним. Ночью морозы достигали пятнадцати градусов.
Основной план предполагал, что разведчики проведут в Смоленске приблизительно половину суток. Все это время они будут ходить, смотреть, запоминать. Главная задача – понять, что станет делать Наполеон. Отход из города предполагал маневр, выражающийся словами – как получится.
– Я знаешь что подумал? – Азаров говорил по-французски лучше некоторых парижан. – Вот здесь отличное место для памятника. Прямо на входе в город – никто мимо не пройдет.
Андрей показал на ровную площадку у подножья Соборного холма, немного возвышающуюся над воротами. На ней стояла батарея полуфунтовых «единорогов». Трофейные орудия еще были у французов.
– Ты считаешь, что за эту разведку тебе стоит поставить памятник?
– Ну что ты…
Азаров смутился по-настоящему.
– Скажешь, тоже… Кутузову.
– Ладно! Запомни место, – проговорил Данилов. – Батарею надо будет гаубицами уничтожить. А то она здесь как кость в горле. Да и надо бы… место для памятника расчистить.
Николай негромко рассмеялся, и, уже преодолевший смущение Андрей, улыбнулся в ответ.
Друзья свернули направо и двинулись в сторону Пятницких водяных ворот. Пройдя немного дальше в сторону, полезли вверх по Резницкой.
Подниматься оказалось очень трудно. Дорога завалена трупами лошадей. Поскольку эта часть города всегда была деревянной, то она сгорела еще во время августовского штурма. Пологий овраг, именуемый Западным логом, по дну которого шла улица, теперь служил грандиозной свалкой, куда сбрасывали все без разбору.
Через полчаса выбрались на Сенную площадь, так никого и не встретив. Французы предпочитали передвигаться по улице Соборной горы и по вновь отстроенному мосту через Сухой лог перебираться на Молоховскую. На площади друзья никого не заинтересовали.
– Да, мой капитан, в этом городе ты великолепно знаешь все помойки.
– Когда я был здесь последний раз…
– Верю-верю, – поспешно сказал Азаров, улыбаясь. – Однако хочу обратить внимание на другое. Сколько позиций для батарей видишь?
С площади на нижнюю часть города открывался отличный вид.
– Пять-семь. Может десять.
– А сколько орудий в поле твоего зрения?
– Только батарея у ворот. А если у них больше нет орудий?
– Есть, конечно. Только нам все равно. Раз пушек нет на позиции, то не собирается ее оборонять. Нам что нужно? Понять, будет ли Наполеон сражаться за Смоленск.
– Считаешь, что этого достаточно?
– Конечно нет. Наше дело сведения доставить, а фельдмаршал пусть выводы делает.
Пара часов ушла на то, чтобы облазить нижнюю часть города. Пришлось снова спуститься к Днепровским воротам, теперь уже через Соборный холм, а затем опять подняться наверх по Егорьевскому ручью. Орудия попадались, но не в тех местах, где их можно быстро выкатить на хорошие позиции. День начал клониться к вечеру, когда друзья добрались до Никольских ворот. Верхнюю часть города решили осмотреть особенно тщательно. От восточной стены до Королевского бастиона. Николай и Андрей нашагали немало верст, но за все время ими никто не заинтересовался, кроме лейтенанта у Днепровских ворот. Войск в городе было немало, еще больше располагалось в Петербургском предместье. Говорить о том, что у Наполеона нет армии, пожалуй, не стоило. Одна только Старая гвардия, размещенная хоть и тесно, но все-таки в человеческих условиях, составляла тридцать тысяч человек. Но, видимо, только она и являлась боеспособной частью французского войска. Все или почти все остальные дивизии и корпуса были изрядно потрепаны, измотаны до предела и деморализованы. И потому никому не было дела до двух офицеров, натянувших рваные тулупы поверх мундиров и бесцельно бродящих по городу.
На одной из улиц путь неожиданно преградили гвардейцы. Азаров приготовился было козырнуть именем генерала Перментье, как вдруг Николай, резко ускорив шаг, вышел вперед.
– Мы ищем свой полк, – прохрипел он.
– Здесь нет кавалерийских полков, – вежливо, но решительно ответил гвардеец.
Данилов спорить не стал. Повернулся, дернул Андрея за рукав, чтобы тот не начал выяснять отношения.
– Идем, Андрэ!
Азаров молча подчинился.
– Что случилось? – почти шепотом спросил он, когда друзья отошли.
– Обернись, только смотри не на гвардейцев, а на крыльцо за их спинами.
Несколько секунд назад Данилов узнал человека, вышедшего из дверей одного из немногих хорошо сохранившихся домов.
– Черт побери! – Азаров изо всех сил постарался, чтобы восклицание не получилось громким.
– Идем, идем! Ты бы сгорбился, а то, как башня в стене торчишь. Что видел?
– Он что-то сказал генералу и пошел вслед за нами.
– Узнал нас?
– Вряд ли. По-моему, ему просто в эту сторону.
Чуть подволакивая ногу, чтобы изменить походку, Данилов шел мимо разбитого кирпичного дома. Николай помнил его. До прихода французов это было прекрасное двухэтажное здание, лепнины которого часто заставляли прохожих останавливаться. Сейчас торчали только остовы стен, а о втором этаже догадаться можно было лишь по большому количеству битого кирпича.
Свернув за угол, Николай в первый же проем залез внутрь дома, набитый всяким мусором, который забрасывали сюда, когда расчищали улицу. Потому здесь никого не было. С огромным трудом Николай добрался до бывшего окна.
– Андрей! Найди путь отступления, – доставая пистолет, сказал Данилов. – Назад не получится. Видел там, у костра, сколько солдат сидит?
Азаров молча полез в дальний угол дома, пробираясь между обрушившихся стропил. Через полминуты он показал жестом, что около него хороший выход из развалин. Николай осторожно выглянул на улицу, и тотчас же отпрянул обратно. Он уже слышал шаркающий звук, который издают сапоги, когда их хозяин идет по скользкому льду.
– Мы возвращаемся во Францию! Это ничтожество – интендант Сиофф – развалил все дело. Здесь нет ничего: ни провианта, ни фуража, ни вина! Где запасы пороха, ядер, свинца? Где армия может отдохнуть, чтобы дать противнику решительный бой?
– Я догадался, ваше величество, что мы не останемся здесь ни одной лишней минуты, когда вы велели расстрелять его.
– Ты всегда был догадлив, Луи. Но последнее время ты мне не нравишься. Словно обижен, хотя поводов обижаться у меня больше. Или я не прав?
Прав, он во всем прав! Если бы не Наполеон, кем был бы Луи в этом мире? Сиротой, мечтающей отомстить англичанам за смерть родителей? Солдатом французской армии, который, если повезет, станет лейтенантом? Если бы не сосед, разве он научился бы так драться или стрелять? Кто, кроме Бонапарта, мог вооружить таким сказочным оружием? Да и кто в этом мире может так разговаривать с императором Франции? Все, что у Луи есть, не могло появиться без его воли. И Каранелли понимал это отлично. Он служил императору искренне и преданно. И готов был служить дальше, вместе переживая победы и поражения. Но что-то сломалось после того убийства русских пленных под Гжатском.
Каранелли видел много крови, тысячи убитых. Сам уничтожил не одну сотню врагов. Но это была война. Да, случалось, что расстреливали пленных. Но не забивали, как скот на бойне! А Наполеона это совсем не волновало. И Луи чувствовал, как между ними все расширяется трещина непонимания. Несмотря на то что он никогда не сможет забыть кто для него Бонапарт. Может оттого, что всегда знал – есть грань, отличающая солдата от убийцы? Порой очень тонкая, но четкая, ясно видимая теми, кто не желает ее переступать.
– Да, я виноват, ваше величество. Князь Данилов опять ускользнул, но это случайная удача.
– А ты потерял очередного офицера! Сколько их осталось?
– Девять.
– Уже почти половину! А Данилов еще жив. Где он? Может, в двух сотнях шагов от моей резиденции? Постой! Откуда девять? Разве не восемь?
– Ришар, который получил ранение при Бородино, вернулся из лазарета. Правая рука, к сожалению, малоподвижна, но левой он справляется и с пистолетом, и со шпагой. Из штуцера тоже может стрелять, только перезаряжает медленно.
Наполеон слушал немного рассеянно, словно думал о другом. Так и оказалось.
– Мы говорили о возвращении. План есть. Но мне нужен Бобруйск!
– Зачем? Из-за моста? Но по такому холоду Березина замерзнет и ее можно будет перейти в любом месте.
– Нет! Лед еще очень тонок. Но даже не в этом дело. Мне нужно оторваться от преследования русских! Если мы возьмем Бобруйск, то гарнизон, который можно оставить зимовать там, будет занозой сидеть у них в тылу. Он затормозит наступление противника, мы вернемся во Францию. А уже весной вернемся с новой армией!
– Да. Только нужно взять крепость. Насколько я понимаю, ни дивизия Домбровского, ни оставленная при нем кавалерия ничего сделать не смогли?
– Мы возьмем ее с помощью твоих офицеров, Луи.
– Когда мне отправляться?
– Тебе? Нет! Поедет только половина группы. Ты останешься здесь. Пока еще князь Данилов жив и охотится за мной.
«Нет, Набулио, охотится он скорее за мной, – подумал Каранелли, – только убедить тебя в этом не удастся. Но раз ты настаиваешь, пусть будет так. Мне и самому хочется найти Данилова».
– Крепость цела, – продолжал Наполеон, – мы обошли ее. Дивизия Домбровского лишь присматривает за гарнизоном. Русских там всего с десяток батальонов, но прямым штурмом крепость не взять. У них несколько сотен орудий. В Бобруйск поедет Доминик. В письме я напишу, что невыполнение его приказов будет означать расстрел для любого, включая самого Домбровского. Твои офицеры, Луи, должны проникнуть в крепость и сделать так, чтобы во время штурма ворота оказались открыты. А лучше совсем без штурма. Просто тихо ночью войти в город. Мне нужен Бобруйск целый и невредимый. Или почти невредимый.
– Я понял, ваше величество! Могу исполнять?
– Да. К ночи жду тебя с докладом.
На лестнице Луи встретился с Перментье. Почтительно вытянувшись перед генералом, тихонько, чтобы никто не услышал, скомандовал:
– За мной! Необходимо поговорить, Шарль.
Каранелли кратко изложил задачу. Он заканчивал разговор, уже выйдя на крыльцо.
– Необходимо все сделать быстро. Сопровождающий отряд ничего не должен знать. От Орши они поедут сами. Не забудьте взять письмо у императора, он сейчас пишет его. Группа будет готова через полтора часа. Надеюсь, за это время вы справитесь.
– Справлюсь. Какие еще будут распоряжения?
– Это все.
Их разговор со стороны видело несколько офицеров. Любой из них был уверен, что начальник инспекции кавалерийских частей генерал Перментье отдал приказание своему заместителю, который немедленно отправился его выполнять.
Каранелли шел по скользкой улице, размышляя: «Армия рассыпается как карточный домик. Еще недавно в Москве мы обсуждали, как лучше добивать покоренную Россию, потерявшую свою древнюю столицу. Сегодня мы не можем закрепиться даже в Смоленске, потому что через две недели издохнем здесь от холода и голода. Да и разве это армия? Как можно воевать с такими?» Взгляд скользнул по бредущим впереди фигурам, одетым в какое-то грязное рванье. Один явно из гренадеров, только сгорбленный, словно пушку несет. Другой идет враскоряку, будто напялил трое кальсон.
Каранелли поскользнулся и выдал замысловатое ругательство, которое, несомненно, помогло устоять на ногах. Оглядевшись, он пришел к выводу, что другая сторона улицы менее скользкая. На противоположном тротуаре Луи попытался восстановить ход мыслей. Он вспомнил, что думал об армии и двух отдельных ее представителях, которые неизвестно куда пропали. Но поскольку Каранелли хватало проблем и без этих оборванцев, то он сосредоточился на своем отряде, который нужно поделить.
Знание языков – это всегда хороший, близкий к абсолютному слух. И хотя на тихой улице хватало разных шумов, именно он помог выделить один, очень характерный звук, который Каранелли никогда ни с чем не перепутал бы. Так щелкал только взводимый курок пистолета Бусто.
Мысли пронеслись и выстроились в цепь раньше, чем глаз успел моргнуть. Все пистолеты на месте, в отряде, кроме одного, того, что уронил Ришар на Бородинском поле, когда Данилов прострелил ему руку. Фико потерял ташку с зарядами, когда драгуны поливали лес свинцом. Князь был среди них. Два оборванца (куда только раньше смотрели глаза!) не французы. Это Данилов с Азаровым!
Но если скорость движения мыслей не ограничена, у мышц есть предел. Луи вытанцовывал на скользком льду испанско-венгерско-японский гопак, жалея лишь о том, что на нем нет «шкуры». Но кто мог знать, что в резиденцию императора нужно ходить, надевая стальную защиту?!
Каранелли понимал, что шансов у него почти нет. От выстрела Азарова он скорее всего увернулся бы, но Данилов с пятнадцати шагов не промахнется. Без перехода, прямо из приседа, в котором Луи оказался на долю секунды, он рванул к углу дома. Но в тот момент, когда лишь мгновение отделяло его от спасительного поворота, встал как вкопанный, надеясь пропустить пулю перед собой. Это не помогло, Данилов, уже спуская курок, успел довернуть руку. Однако ноги Каранелли не устояли, и движение получилось столь неестественным, что пуля прошла в вершке от головы. Брызнувшие крошки кирпича посекли щеку.
Казалось, потерявший опору Луи не успел долететь до земли, как вновь отпрыгнул в сторону и исчез за углом.
– Окружить дом! – кричал он во все горло солдатам у костра. Те слышали выстрел, а потому довольно расторопно расхватали ружья, стоящие в пирамиде. Но все равно на это ушло немало времени.
– Взять двоих в рваных тулупах!
Вбежавших на задний двор разрушенного здания солдат встретили два кавалерийских офицера, одетых не по погоде. Но мундиры их выглядели вполне добротно.
– Быстрее! Быстрее! – кричал высокий, размахивая пистолетом. – Заходи с этой стороны!
В общей суете никто не заметил, куда подевались кавалеристы. Найденные в развалинах грязные тулупы солдаты не сочли нужным показывать офицерам – отберут еще. Обнаруженные в карманах провиант и водка доставили немало радости, а непонятные цилиндрики были выброшены от греха подальше.
– Сдохнем мы здесь от холода, князь!
– И поесть бы не мешало, – в тон отозвался Данилов.
– Я бы от чарки водки не отказался.
Николай усмехнулся. О чем он жалел по-настоящему, так лишь о том, что успел выхватить из кармана тулупа только одну горсть зарядов к пистолету. Пять штук. Ну и разумеется, о промахе с такой короткой дистанции.
Уйдя через дворы на соседнюю улицу, где множество солдат сидело у костров, друзья поняли, что здесь никому нет дела до отдельных выстрелов. Тогда и решили, что повода для мгновенного бегства из города нет. Вряд ли сейчас поднимут всю армию ловить лазутчиков. Знал бы Данилов, как он себя недооценивает!
Вернувшийся в резиденцию императора Каранелли доложил Наполеону о нападении.
– Я говорил, что он охотится за мной! Уже подобрался к резиденции!
– Не совсем уверен, что это Данилов. Я не видел его лицо.
– Ты видел фигуру. А пистолет? Стреляли из какого пистолета?
– Мог и ошибиться.
– Нет, это он, и только он!
«Конечно, – подумал Луи, – здесь император прав! Только охотится Данилов не за Бонапартом. Если его цель Наполеон, то зачем в меня стрелял? Чтобы себя выдать?» Но переубедить императора невозможно. Лишь когда тот дал гвардейцам указание абсолютно никого не выпускать из города до утра и начать розыск лазутчиков, Каранелли спросил:
– А как Доминик уедет в Бобруйск?
– Никого, кроме офицеров специальной инспекции кавалерийских частей! – уточнил приказание Бонапарт.
На Королевском бастионе никаких признаков приготовления к серьезной обороне увидеть не удалось.
Ночь стремительно опустилась на Смоленск, похолодало еще больше.
– Ну что? Можно возвращаться? – Азаров действительно замерз, хотя передвигались друзья быстро.
– Вернуться можно, только что доложим Кутузову? Что к обороне французы не готовятся. Но это пока. Стены есть стены. Пушки выкатить дело несложное. Нам бы найти неопровержимое доказательство, что в Смоленске французы не останутся.
– Тогда нужно спросить у Наполеона.
– А я, по-твоему, куда шел? Гвардейцы не пустили. Не хочет он на вопросы отвечать!
– Тогда пошли греться, пока думать будешь.
– Куда?
– К костру.
Азаров легко выдернул из-под кучи битых кирпичей обломок бревна, который не смогли достать другие охотники за топливом.
– С этим, я думаю, нас везде примут.
Легко вскинув деревяшку на плечо, Андрей зашагал вдоль улицы.
– Стой! – воскликнул Данилов.
– Что?
– Давай я. А то покажется странным, что капитан прогуливается, а майор бревна таскает.
– На воду дуешь! А вдруг ты в плечо раненый?
У костра, что очень удивило разведчиков, сидели в основном офицеры.
– Добрый вечер, господа! – бодро сказанная Азаровым фраза не вызвала ответного энтузиазма, но нагрубить никто не решился. Откашлявшийся лейтенант проговорил хриплым голосом:
– Бревно – это хорошо, но до утра все равно дров не хватит.
– Я думаю, мы сможем найти еще пару.
– Скажите, господа, а еды у вас, случайно, нет?
– Чего нет, того нет. Ни еды, ни водки.
– Тогда нам не понадобятся бревна, до утра мы помрем с голоду.
– Это не лучший исход, – рискнул вмешаться в разговор Данилов. – Надо что-то делать!
– Мы попробовали. Нам чуть не выдали по двадцать палок.
– Расскажите.
Данилов словно почувствовал, что сейчас услышит что-то интересное.
– В доме, что за квартал отсюда, живет виконт де-Пюибюск. Он отвечает за снабжение армии провиантом. Мы хотели пройти к нему, чтобы попросить выделить хоть немного продуктов. Но его охраняют гвардейцы. Нам даже не дали войти в дом, где находится его квартира. Обещали наказать, если придем еще раз.
– Так что собираетесь делать дальше?
– Пока мы ждем. Виконт вместе с гвардейцами отправился к винному магазину. Говорят, там караулы из итальянцев и немцев. Они сами выломали двери и напились.
– Так, может, пойти туда и выпить вина, раз у нас нет хлеба.
– Выпить, может, и удастся, господин майор, но дожить до утра – вряд ли. Даву приказал расстреливать всех, кого найдут на складах. У нас другой план.
– Какой же?
– Скоро виконт вернется. Можно попробовать залезть к нему через окна, чтобы поговорить. Должно же быть хоть какое-нибудь человеколюбие. Господин майор! Может, вы возглавите нашу делегацию?
– Почему бы нет! – отозвался Азаров. Рискованный ход, но верный. Запасы провианта могут рассказать о планах противника намного больше, чем расположение пушек на позициях.
Вскоре друзья вместе с французскими офицерами пробрались в квартиру де-Пюибюска, выломав окно. Измотанный бессонницей виконт проявил выдержку и не стал вызывать охрану.
– Господа! Не могу вам помочь. Запасы провианта ограничены. Я ничем уже не распоряжаюсь сам. Все разделил лично император. На всех не хватает, полностью удовлетворена только гвардия и саперные батальоны.
– Но почему саперные батальоны? – горячились офицеры. – Разве артиллеристы и пехотинцы хуже воюют?
– Им предстоит много работы. Завтра с утра саперы начинают подводить мины. По приказу императора все башни крепости будут взорваны.
«Главное сделано, – подумал Данилов, – теперь нам есть, что доложить Кутузову».
Мольбы офицеров все-таки возымели действие. Виконт дрогнул.
– Хорошо, господа! Сейчас я распоряжусь, вам выдадут немного хлеба.
– Господин де-Пюибюск! – Лейтенант даже прослезился. – Вы так добры! Мы никогда не забудем вашего человеколюбия!
– Особенно если через час меня расстреляют за доброту.
Около полуночи Данилов с Азаровым подошли к Днепровским воротам. Караул еще не сменился, лейтенант узнал их.
– У нас строжайший приказ никого не выпускать из крепости, – доверительно сообщил он. – Но на вас он не распространяется. Специально оговорено, что офицеры инспекции кавалерийских частей должны проходить беспрепятственно. Сейчас я распоряжусь открыть ворота.
– Как здесь у вас? Тихо?
– Теперь уже да. В ворота никто не ломится. А вот у конюшен постоянный шум. Мне кажется, там выводят лошадей и забивают их на мясо. Вы, наверное, по этому поводу?
Азаров мрачно посмотрел на не в меру разболтавшегося лейтенанта, и тот стушевался.
У конюшен действительно хозяйничали мародеры. На офицеров никто не обратил внимания. В общей неразберихе они выбрали жеребцов, оседлали их и отправились в путь.
Командир егерского полка майор Горихвостов был разбужен фельдфебелем далеко за полночь.
– Ваше высокоблагородие! Французов поймали.
– И что? До утра не мог потерпеть. Мы их теперь каждый день по сотне ловим.
Сонный майор был недоволен. Выспаться удавалось редко.
– Так это не такие французы. Сами на нас вышли. Шпаги отдали и потребовали, чтобы немедленно доставили к командиру полка. Я говорю, отдыхает командир, а они – ничего, потом отдохнет. Нет, говорю! Только утром, велел не будить. Ермаков ружье на них наставил, чтоб не буянили. Так один – здоровенный такой – ружье отобрал, а Ермакову в ухо заехал.
– И что? Он теперь у вас с ружьем разгуливает?
– Нет! Он ружье мне отдал сразу. Они и пистолеты отдали. Но главное, ваше высокоблагородие, он разозлился и такое по-матушке загнул! Ни один француз так не сможет. Только настоящий русский дворянин!
– Ладно, веди!
В комнату ввалилось пять человек – два французских офицера и три егеря.
– Куда! – заорал по-русски один из французов, рост и стать которого были весьма примечательными. – Я кому сказал за дверью ждать!
Здоровенными ручищами он сгреб в охапку всех троих и выпихнул в сени.
– Майор Азаров, офицер по особым поручениям при штабе Кутузова! – представился он.
– Подполковник Данилов! Вы командир полка?
– Да. Майор Горихвостов! По какой причине подняли меня среди ночи, господа?
– Нам срочно нужно в штаб главнокомандующего. Помогите!
– Но господа… я не уверен, что вы те, кем назвались. Можете чем-нибудь подтвердить?
– Ничем. Да это и не нужно. Давайте ваш конвой и отправляйте нас как пленных. Надеюсь, никто не осудит вас за то, что вы отправили в штаб двух французов, которые показались вам важными для фельдмаршала?
– Да, но…
– Нет времени, майор! – повысил голос Азаров. Но это было лишним, Горихвостов уже понял, что такой вариант устроит всех.
– Фельдфебель! – скомандовал он. – Конвой десять человек! И смотри, не потеряй в дороге наших дорогих гостей!
– Спасибо! – произнес Данилов. А когда фельдфебель вышел, добавил: – Послушайте! Вы здесь ближе всего к городу. В Смоленске по приказу Наполеона минируют башни крепости. Вы должны это знать. Если сможете, хоть как-нибудь предотвратить это – сделайте обязательно!
Двадцатый егерьский полк ворвался в город на плечах уходящего противника. Приказ командира был предельно ясным. Рискуя жизнями, егеря бросились разминировать башни старой крепости. Наполеоновские солдаты взорвали лишь десять из них. Остальные удалось спасти.
Федор Конь построил крепость с тридцатью восемью башнями. После тысяча восемьсот двенадцатого года она уже не выполняла оборонительных функций, как фортификационное сооружение. Но до наших дней сохранились половина стен и башен этой истинной святыни земли русской. Любой смолянин или гость города может вдоволь налюбоваться «каменным ожерельем России». Вот только памятника егерям двадцатого полка найти не удастся.