По ту сторону сна
Автор: Матвей Иванов
Эта рукопись пролежала в моём кабинете около года, прежде чем я решился её опубликовать. Я понимаю, что наш журнал не должен специализироваться на записках сумасшедшего, но приведённый ниже материал, по моему мнению, может послужить прекрасным источником по изучению безумия и в особенности галлюцинаций, которые неизбежно сопровождают пациентов, похожих на автора этих записей. Я позволил себе оставить текст в первозданном виде с соответствующей пунктуацией и грамматикой, так как какие-либо исправления могут испортить общую картину.
Заранее отвечу на вопрос, который может возникнуть по ходу чтения. Автор приведённых ниже строк – пациент психиатрической клиники города Энз. К сожалению, больше этого рассказать не могу. Если кто хочет узнать подробности, пусть обращается к руководству этого учреждения. Текст был опубликован в соответствии с волей больного.
«Я пишу эти строки с предельной честностью, так как нет смысла что-либо скрывать. Если я не покончу с собой, то окончательно потону в Бездне безумия, на дно которой меня утягивает второе «Я», говоря, что так будет куда милосерднее для моего искалеченного разума. Да, я ещё сохраняю какие-то осколки благоразумия, иначе бы не смог держать в руке дрожащую ручку, норовящую ускакать, будто предчувствуя мой скорый конец. Но это ненадолго, уверяю. Мне нужно торопиться! Оно вот-вот придёт…
Даже не знаю, с чего начать. Да и имеет ли это значение? Сейчас для меня не существует времени, так как эта Бездна существовала всегда. Родившаяся из самой себя и постоянно пребывающая под нашим миром, она норовит затянуть всё живое в жадную, зловонную пасть. Там у нас будет целая вечность на то, чтобы перевариваться в её необъятном брюхе, где жалкое, хрупкое «Я» тут же растворится в бессмысленной боли.
Это произошло из-за моих увлечений осознанными сновидениями, столь любимыми среди поклонников оккультных учений и восточных практик. О, если бы они только знали, насколько хрупок лёд, по которому они ходят с таким ребяческим безрассудством. Если бы только представили, что скрывают под собой безграничные тёмные пространства, бурлящие под ногами! Мои причины были достаточно банальны: хотелось сбежать от раздражающей действительности и познать что-то новое, не прибегая при этом к препаратам, которые я не мог терпеть. Поначалу я скептично отнёсся к потрёпанным книжкам, которые продавались в привокзальных киосках наравне с толстыми сборниками индийских йогов. Но оно сработало!
Спустя неделю усердных тренировок я смог оторвать своё второе тело от земли и вознестись в небеса! О, как я был счастлив, облетая за какие-то считанные секунды родной городок! И это было только начало. Мои эксперименты становились всё рискованнее и безрассуднее, а книги – всё старее и опаснее. Со временем я стал специально ездить по аукционам, по старым городкам, нюхать пыль в заброшенных домах, отыскивая древние и забытые тома. И тогда…
(следующая часть текста пропущена, так как автор залил её чернилами)
…этот дом обнаружился быстро. Он давно стал объектом многочисленных баек и россказней. Я принялся за приготовления. Я взял…(следующее предложение зачёркнуто). Нет! Я не буду! Я не должен говорить об этом! Никто не должен попасть в ту же западню, что и я! Что это?! Что за звук?! Нет, только не сейчас! (далее пара неразборчивых предложений, после чего абзац резко обрывается)
Прыйм, прщ… (далее автор старательно выводит каждую букву). Извиняюсь. Я тлько-только отошёл от очередного приступа. На мгновение я был парализован и лишь истошно кричал в потолок. Потом хтел продолжить, но забыл, как писать… К счастью, ОНО ушло! Я бз понятия, гд остановился (буквы пропущены самим автором). Даже не хочу знать. Всё путается… Вот детские годы, вот университет, вот покупка книг Кастанеды… Да, вспомнил! Я ещё жив! Дайте мне минутку прийти в себя.
Так вот, я закончил всё необходимое, чтобы вырваться из темницы бренной плоти и улететь прочь от этого дерьмоподобного шмата, который мы называем домом. Я приготовил… Нет! Я не буду писать об этом! Перейдём к сути! Я выпил настойку и тут же отрубился.
Проснулся я уже в ТОМ мире, что лежит подо льдом. Невозможно описать этого… Скопления звёзд, миллиарды неведомых миров, гигантские животные, с невиданной жестокостью пожирающие друг друга. Картины прошлого и будущего, предстающие предо мной и тут же сжигающиеся в пламени… Я не мог сориентироваться. Здесь нет верха и низа, правды и лжи, добра и зла, пола и потолка… Ни один человек не способен описать хотя бы один из триллионов цветов, познать которые не дано…
(далее автор зачеркнул несколько последующих абзацев, а в некоторых местах вырезал какие-то фрагменты)
И вот я вижу его, её, это! Каким именем это ни называй, оно всё равно не сможет вместить в себя и капли этой сущности — любое слово разорвёт на куски. О нет! Оно опять началось! Но я всё-таки дам какие-то намёки, прежде чем опущусь в пучину безумия. Огромный бесформенный кошмар в средоточии первозданной вселенной… Вот она, первопричина, тот самый первый двигатель, о котором писали Аристотель и Аквинский! Видите? ВЫ ВИДИТЕ?! Бесконечно исполинский уродливый шар из плоти всех цветов, встречающихся во вселенной с миллиардами отвратительных ртов, и посреди них — одна ужасающая, богопротивная пасть, жадно поглощающая миры, будто Пацюк, глотающий галушки… И сонмы его мелких копий окружают своего чудовищного прародителя, смеясь, гогоча, играя уродливую музыку, под которую планеты, подтанцовывая, послушно летят навстречу ужасной гибели, будто крысы, следующие за крысоловом. Я плачу, кричу, смеюсь, пляшу, безумно улыбаюсь, не в силах устоять против этого праздника первобытного хаоса. А глаза! Миллиарды глаз лениво смотрели в разные стороны, находясь в поиске, чего бы ещё сожрать… И вот они, как один, посмотрели на меня! О, боже…
На этом рукопись обрывается.
Звонок из ада
Автор: Глеб Боярчук
Закончив крутиться перед зеркалом, девушка посмотрела на своё отражение придирчивым, оценивающим взглядом. Броский макияж подчеркивал её хищную женственность и при этом не выглядел вульгарным. Короткое бордовое платье завершало выбранный образ «женщины-вамп», представляя её фигурку в наилучшем свете.
Оставшись довольной образом роковой обольстительницы, она улыбнулась и подмигнула зеркальному двойнику.
Внезапная трель телефонного звонка заставила девушку вздрогнуть. Сердце испуганно дёрнулось, пропустив несколько ударов. Чертыхаясь, девушка принялась копаться в сумочке. Наконец, отыскав мобильник среди вороха мелочёвки, она машинально провела по экрану.
– Алло!
– Привет, Рита.
Девушка замерла. Неприятное чувство всколыхнулось в глубине души. Этот низкий и слегка прокуренный голос она узнала бы из миллиона. Голос самого ненавистного человека на свете. Голос бывшего.
– Привет, Рита, – снова повторил голос. – Я тут подумал… мы давненько не виделись. В общем, не уходи из дома. Я скоро заскочу.
Волна ярости огненным сгустком вспыхнула где-то под сердцем, перехватив дыхание. В тот самый момент, когда она уже собралась обрушиться проклятьями, связь прервалась.
Рита шумно выдохнула, бросила взгляд на отражение. Зеркальная «женщина-вамп» теперь превратилась в бешенную фурию. Впрочем, не потеряв при этом соблазнительности.
Тон этого негодяя был столь естественным и непринужденным, словно ничего и никогда между ними не происходило. Словно не было той грязи и мерзости, всего того потока помоев, который он на неё вылил.
Телефон снова разразился звонком. Ожидая худшего, она посмотрела на экран и облегчённо выдохнула. Звонила подруга.
– Алло. Привет, Дашунь!
– Привет, кошечка! Ну что? Ты готова к выходу в свет?
Рита звонко рассмеялась. Голос лучшей подруги поднял настроение.
– Да, готова!
– Отлично! Мы заедем через пятнадцать минут. Тебе просто необходимо развеяться и забыть этого самовлюбленного мудака!
– Я тоже так считаю, Даша. Давно пора! – согласилась Рита.
Девушка не посчитала нужным сообщить, что этот «самовлюбленный мудак» совсем недавно звонил.
– Вот и чудесно-о! – пропел телефон голосом Даши. – В общем, жди нас, целую!
– И я тебя, дорогая! Жду!
Закончив разговор, Рита убрала телефон в сумочку и поправила причёску. Её тревожило чувство незавершённости. Странное чувство, будто она что-то забыла.
Точно!
Мобильник вновь оказался в её руках. Отыскав нужный номер, она нажала на вызов.
После нескольких гудков из динамика донёсся приглушённый мужской голос:
– Здравствуй, Рита.
– Привет, Саша. Как дела? – соблюдая нормы приличия, поинтересовалась девушка.
– Сносно, – резко и несколько грубо ответил Саша. – Ты что-то хотела?
Голос Саши звучал сдержанно, что неудивительно – Рита всего лишь бывшая его друга. У него не было поводов испытывать к ней тёплые чувства.
– Да, хотела. Передай этому… – секундная заминка, и готовое сорваться ругательство осталось непроизнесённым. – Передай своему дружку, чтобы он мне не звонил!
– Ты сейчас об Олеге? – после короткой паузы уточнил он.
– Конечно о нём! О ком же ещё?!
– Когда он тебе звонил?
– Минут пять назад.
– Невозможно.
– Да я тоже так думала. Что он перестал меня изводить, но…
– Нет. Дело не в этом, – оборвал её Саша. – Просто Олег. Он… Ночью его не стало… Он разбился на машине, Рита. Насмерть.
После этой новости девушка опешила:
– Саш, вы меня разводите?
Голос всегда вежливого и обходительного парня внезапно стал злым:
– Скорее, это ты меня разводишь! Сегодня утром я был с его матерью в морге! И видел труп своими глазами!
– Но…
– Довольно, Рита!
Сказать что-то ещё девушка не успела. В динамике глухо прозвучали гудки отбоя.
Не веря услышанному, она растерянно открыла список входящих и застыла.
Неприятный холодок пробежал по телу, заставив кожу покрыться мурашками. В телефонном номере было восемнадцать цифр, вместо обычных одиннадцати.
Очередной звонок прорезал воцарившуюся тишину. Ничего не понимая, Рита вскрикнула и отрешённо взглянула на экран телефона, на котором по-прежнему был список входящих. Лишь через несколько секунд она поняла, что звонят в дверь.
Ощущая чувство нарастающей паники, девушка подошла к двери.
– Кто там? – боясь услышать ответ, спросила Рита.
Пару мгновений его было не слышно. А затем, до боли знакомый, но одновременно страшно-искажённый голос ответил:
– Сама знаешь.
Этот пугающий голос не мог принадлежать живому. В тот же миг в голове пронеслась мысль о том, что, придя домой, она не заперла дверь.
Существо за дверью со скрежетом рассмеялось:
– Дурёха! Ты не заперла дверь!
Девушка попыталась закричать, но из груди вырвалось лишь надсадное сипение. Парализованная животным ужасом, не в силах сделать хоть что-то, она смотрела на дверь…
После того, как волнение прошло
Автор: Саша Темешев
Он давно не слышал такой классной музыки. Иногда находил что-то по вкусу, но сокровища попадались редко. Хорошие песни встречаются не чаще, чем хорошие люди.
Эту песню он услышал, когда шёл по улице мимо заброшенного музыкального магазина. Кто-то рассказывал, что раньше, лет двадцать назад, там продавали виниловые пластинки. И продавали недолго – в наше время людям и так не до музыки, а когда в моду вошли компакт-диски, спрос и вовсе упал. Девушка, которая занималась магазином, уехала в другой город, и маленькое одноэтажное здание стало никому не нужным.
Оно простояло закрытым двадцать лет, а теперь, заклеенное газетами окошко было открыто, и из него доносилась музыка.
Он сразу узнал эту песню. Иглз играли «После того, как волнение прошло».
Парень оглянулся. На улице никого не было, кто мог бы расценить его любопытство незаконным. Старушки на остановке и девушка, которая также вышла на утреннюю пробежку, опасности не представляли. Старушки увлеченно что-то обсуждали, а девушка пробежала мимо. Нужно подождать.
Он стал бегать неделю назад. Но не для того, чтобы привести себя в форму.
Человек, которого он любил, собирался уехать в другой город. И поэтому он заставлял себя делать что угодно, лишь бы отвлечься от печальных мыслей. Чтобы не чувствовать боли, начал вставать до рассвета, бегать по утрам. Нашёл неплохую подработку и взялся за написание контрольных.
Хочешь забить на одну проблему – вляпайся в парочку других.
И теперь он собирался вляпаться в кое-что новое.
Песня закончилась, и кто-то внутри магазина поставил её на повтор.
Он толкнул дверь и вошёл внутрь.
***
Там было пыльно. Маленькая веранда перед дверью была похожа на лифт в какой-нибудь угольной шахте. При каждом движении, при каждом взмахе руки в воздух взмывали клубы многолетней пыли, а на полу различались чьи-то следы.
Он взялся за ручку двери и повернул её.
– Проходи, милый. Только закрой за собой дверь.
В магазине было темно. Все окна, кроме маленькой форточки, были наглухо залеплены газетами. Единственным источником света была тусклая настольная лампа, которая стояла на деревянной тумбе. Тёплый свет падал на громоздкий винтажный проигрыватель, игла которого бегала по танцующему винилу.
– Проходи, милый. Будешь кофе? Я делаю хороший кофе.
Женщина сидела рядом с тумбой, в мягком кресле. Справа от неё стояли допотопные разноцветные проигрыватели. Вдоль стены – стеллажи, заполненные пластинками в картонных упаковках.
– Садись, а я пока вымою турку.
Парень перестал озираться и наконец посмотрел на незнакомку. Высокой и подтянутой женщине было около сорока, но сказать точно он не мог. Волосы, собранные в простой конский хвост (но какой красивый конский хвост!), уже начали наливаться серебром.
На ней были потёртые джинсы, старая зенитовская футболка в стиле конца девяностых и чёрная мужская ветровка. Она встала с кресла, взяла с тумбочки медную турку, прошла вдоль стеллажей и открыла ещё одну дверь, которую парень до этого не заметил.
Ничего не понимая, он сел на стул с другого края тумбы.
«Какого здесь происходит? И кто эта женщина?» – думал парень.
Она вернулась уже с дымящейся кружкой в руках.
– Наверное, было бы лучше, если бы ко мне зашла та девушка с пробежки.
– Почему?
– Женщинам легче найти общий язык, не так ли?
Она поставила кружку перед парнем. Он кивнул, придвинул её к себе и сделал глоток. Было горячо, но вкусно.
– Как вы узнали, что я зайду в магазин?
– Потому что всё это уже было. Может, и не совсем это, но… Время стремится к гармонии. Когда я уезжала отсюда, ко мне пришёл такой же парень и просил остаться.
– Парень?
Ещё один глоток, обжигающий язык. Следом – ещё один.
– Да, парень. Удивляешься? Я когда-то тоже была молодой.
Он удивлялся, что она знала о девушке на улице. Притом что все окна были закрыты.
– Расскажешь, что тебя гложет?
– Мне начинает казаться, что вы и так знаете.
Женщина мягко улыбнулась и кивнула.
– Время стремится к гармонии. Двадцать лет назад ко мне приходил парень и просил остаться в городе. Я была нужна ему, но уехала к другому. Смекаешь?
Парень ничего не понимал. Он уже жалел, что зашёл в этот магазин. Что вообще встал утром на пробежку.
– А знаешь, что случилось потом? Что он сделал, когда его волнение прошло?
Не дожидаясь ответа, она встала, достала с полки пожелтевшую газету, протянула ему. Парень взглянул на число. 13-е апреля 1995-го года. Он родился только через два года после этого.
– Посмотри колонку на последней странице.
Он послушно перевернул газету и прочитал заголовок:
«Молодая пара погибла в результате несчастного случая».
И маленький абзац ниже:
«13.04.1995г. года неподалеку от ресторана “Оазис” произошёл взрыв. Предположительной причиной стала утечка топлива в одной из припаркованных поблизости машин, но очевидцы утверждают, что перед взрывом слышали какой-то хлопок. В результате происшествия погибла молодая пара, которая находилась в соседнем автомобиле».
– Это был он?
– Ага. Утечка топлива – туфта. Когда волнение прошло, он выследил нас и взорвал грёбаную машину.
Парень поднял глаза. В голове крутились тысячи вопросов, но он не мог произнести ни слова. Язык онемел, и тело стало заваливаться набок.
– Время стремится к гармонии. Я должна была это сделать, чтобы ты не повторил его ошибку. Тебе понравился кофе?
Она поймала его взгляд. Живые карие глаза, отражающие свет лампы, с интересом рассматривали его лицо. В груди что-то заболело, но он не мог поднять руку и прикоснуться к ней. Он не мог двигаться. И эти глаза…
Они были такими же, как у неё.
– И чему ты теперь удивлен больше, милый?
***
– Милок, вставай!
Кто-то нещадно лупил его по щекам. Несло чесноком и вонючими духами. Парень попытался открыть глаза, и у него это получилось. Со второй попытки.
Две старушки сидели на асфальте рядом с ним.
– Ты живой?
– Какого чёрта…
– Тебя та стерва в шортах чем-то огрела и пока мы дошли, стащила все твои вещи!
Парень промолчал. Нужно было прийти в себя, чтобы подняться.
Он покосился на дверь магазина. Увидел гигантский амбарный замок, который висел здесь больше двадцати лет. Увидел окно с закрытой форточкой.
Парень ничего не помнил. Только в голове шептал чей-то голос:
«Не допусти, чтобы волнение прошло».
Ночные посланники
Автор: Юля Чернышова
Он сказал, что убьёт меня. И не важно, буду ли я стоять у него на пути или шагну в сторону, – всё равно тяжёлый меч, перепачканный кровью невинных жертв, отрубит мне голову. Он сказал, что у меня есть время на один вдох, а потом моя жизнь оборвётся. Я отшатнулась, чувствуя, как ноги увязают в размытой земле. «Боже…Боже…» – шептали губы. В ужасе прижала руки к сердцу, оно билось, как отчаянная птица в клетке. Кто этот человек в чёрных доспехах? Почему воздух наполнен запахом крови? Намертво сцепив ладони, я сделала глубокий вдох. Словно гильотина, просвистел меч.
А потом я проснулась.
Судорожно вдохнув прохладный воздух комнаты, я отбросила одеяло. Вокруг стояла тишина, сумрак бережно укрывал комнату. Я провела ладонью по лбу, и рука стала влажной. Пот ручейками стекал по спине. Желудок сжался, накатил приступ тошноты. Забыв про тапочки, я бросилась в туалет.
Утром почувствовала себя лучше, но почти не соображала, ведь за остаток ночи у меня не получилось заснуть. Залезла в интернет и провела три часа, нервно пролистывая ленту. От любых упоминаний мечей меня мутило. Я подумала, что заболела, но температура не поднялась, а рвота прекратилась, поэтому пришлось идти в школу.
– Привет, Лера.
На большой перемене ко мне неожиданно подсел отличник Пётр. Никогда не вела с ним дружеских бесед, и, наверное, если бы не чувствовала себя изрядно побитой, в иной раз сильно удивилась и иронично бы поприветствовала.
– Привет, но меня тут нет, – кисло улыбаясь, ответила я.
Петр не обратил внимания на мой слабый голос и отсутствие энтузиазма. Его взгляд не отрывался от моего лица, глаза за оправой очков маниакально блестели.
– Они поймали тебя? Лера, ты видела их сегодня ночью? Верно?
Холодок пробежал по моей спине, а руки покрылись гусиной кожей. Однако я сумела сдержать эмоции и только покачала головой в ответ.
– Ты, наверное, меня с кем-то перепутал. Я не играю ни в какие игры.
– Да нет же, а кто играет! Сама вспомни Марину. Ещё месяц назад представляла класс на соревновании по бегу, а две недели назад умерла от сердечного приступа. Разве такое случается само по себе?
– Да что вы все о Марине! Это случилось на борту самолета! Долгий перелёт, нагрузки, слабое сердце…
– Слабое сердце, и поэтому она занималась бегом, чтобы в шестнадцать умереть от инфаркта. Пфф, кто в это поверит!
– Пётр, отстань! Я вообще подремать собиралась, пока есть время. Не ожидала, что отличники…
Внезапно Пётр взял моё лицо в ладони, отчего я почувствовала себя совсем неловко, замахнулась, чтобы дать пощёчину приставучему однокласснику, только он произнёс:
– У тебя такой же знак на виске.
– А?
Петр повернулся боком, и я разглядела вмятину темного цвета в форме буквы «X».
– Загляни в зеркало, если не веришь.
По-прежнему чувствуя гусиную кожу на руках, достала из сумки пудреницу, открыла и поднесла к виску. В мутном зеркальце отразилась кромка волос, а также аккуратный знак, словно оставленный печатью.
– Что это, чёрт возьми, такое?!
Приступ тошноты сжал горло. Я лихорадочно пыталась найти объяснение, чтобы доказать банальность ситуации, но организм не слушался: пальцы холодели на руках.
– Видишь? Это руна «Gebu», то есть «дар». Я тоже повстречал их, убийц из кошмара. Человек в чёрных доспехах и рогатом шлеме, а с ним светловолосый спутник. Позади себя они оставляют горы трупов, грозятся убить всех, но расправляются со своими врагами только через три дня. Ты, главное, не бойся, – поспешно добавил Петр, после чего сел рядом и обхватил меня за плечи. – Я знаю, как их победить.
Может, это было и не заметно, но меня трясло крупной дрожью.
– Ты?! Знаешь?!
Он бодро улыбнулся.
– Я снимал видео на школьных соревнованиях, тогда и заметил отметину у Марины. Однако смысл увиденного понял, когда во сне чернодоспешный замахнулся мечом. Творится что-то нехорошее в нашем классе, и кто знает, что будет дальше…
Пётр встал из-за парты, и его выражение лица вновь стало серьёзным.
– Я, в самом деле, нашёл спасение. Дай мне свой имейл и номер телефона. Сегодня пришлю инструкцию к действиям.
Чувствуя смертельную усталость, я написала, что он просил на завалявшемся в сумке листочке, и отдала.
– Жди почты, – напомнил он.
***
Вечером я почти забыла о ночном кошмаре, но когда пришло электронное письмо, моё сердце ёкнуло.
«Скачай звуковой файл, приложенный к письму. Ты должна запомнить фразу. Если произнесешь её правильно, обещаю – твоя жизнь будет вне опасности»
Я удивлённо посмотрела на mp3-шный файл. Едва верилось, что какая-то фраза может уберечь от острого меча. «Хотя бы вреда никакого» – подумала я, когда прослушала аудиодорожку. Слов не поняла, но язык был европейский. Вроде немецкого. Повторила фразу сотню раз и почувствовала себя лишь на одну тысячную уверенней.
***
Чернодоспешный казался ещё больше, только в этот раз я разглядела его спутника и горы убитых позади. Вдохнула поглубже и внезапно закашлялась.
– Готова умереть, девчонка? – прорычал исполин.
С трудом разогнувшись, я выбросила вперёд руку.
– Постой! Ég ætla að fara með þig!
Мир перевернулся. И снова очистился. Я стояла позади чёрного исполина и видела, как он угрожал очередной жертве. «Ч-что происходит?! Проснуться! Хочу проснуться!» – кричала я, но изо рта не вырвалось ни звука. На этот раз меч опустился, и голова жертвы упала на землю.
В ту же секунду я проснулась. Не обращая внимания на слёзы и тошноту, отправила сообщение Петру: «Что эта за фраза?!». На что получила ответ: «Давай вместе вершить судьбы. Твой Чернодоспешный».
Зверь
Автор: Влад Морщинский
Ветер лениво перебирал листву, создавая многоголосицу звуков. Солнце почти скрылось за кронами деревьев, и стала чувствоваться прохлада последних августовских дней. Близилась ночь с её редкими криками птиц и еле слышимым писком летучих мышей. Старые железнодорожные пути здесь были всегда. Они шли из ниоткуда и упирались в никуда – петляя и теряясь в гуще почерневшего леса.
Она была здесь одна. Не считая меня, разумеется.
– Тима, мне так хорошо с тобой, – тихо шептала она, уткнувшись в моё плечо. – Просто хорошо… Ты понимаешь?
Где-то раздался собачий лай. И далёкий гудок. Под ногами поскрипывал гравий. Чувствовалась лёгкая усталость. Мы прошли немалый путь, чтобы прийти к этому месту.
– Я уже успела забыть. Тут так тихо.
– Юля.
– Что, Тима?
– Помнишь, как мы прогуляли школу? Тогда, в 8 классе? Мы же сюда прибежали… Спрятались ото всех…
Она ещё сильнее прижалась ко мне.
– Конечно, помню. Нас не могли найти весь день. Мама просто сошла с ума! Помнишь, как она подняла всю милицию? Заставила полгорода нас искать!
– Ещё бы! Весь горисполком на ушах был. У моих родителей потом проблемы были. На работе.
В наступившей тишине было слышно, как она гулко ступает по гравию.
– Она называла нас «доморощенными Ромео и Джульеттой». Она в нас не верила, Тима, – Юля всхлипнула. – Да что уж там! Она до сих пор не верит.
Я кашлянул. Она внимательно посмотрела на моё лицо. Становилось всё холоднее. Молодой месяц почти не давал света, и она не могла ничего разглядеть. И уж точно она не видела то, что растёт внутри меня.
Это началось несколько месяцев назад. Поначалу, я чувствовал нечто инородное, абсолютно чуждое моему нутру. Оно, словно семечко, укоренилось внутри и стало расти. Оно ширилось и ширилось, не оставляя места ни для чего другого. Оно пускало побеги в мои ноги и руки, прорастая сквозь пальцы, пробивая ногти. Оно поселилось везде: в каждом зубе, в каждой волоске. И этого стало мало. Я чувствовал, как оно распирает моё тело, грозя вырваться, разорвать меня на части.
Я не могу дать этому имя. Одно я знаю наверняка – в нём нет человеческого. Более того, оно противоположно всей человеческой природе.
– А ты знаешь, что выросло у меня внутри? – спрашиваю её.
Чувствую, как напряглось её тело.
– Не понимаю. Что?
– Что выросло у меня внутри? – я повторяю вопрос.
Она останавливается. Я ощущаю её взгляд, шепчу:
– Я ведь уже зверь. Показать, что у меня внутри?
– Тима, не надо… Ты что? Ты…
Она не успевает договорить, потому что я толкаю её на рельсы. Она вскрикивает и пытается отползти.
– Тима, Тима, Тима! – сдавленно причитает она. – Не надо! Тима! Нет!
Я бью её в живот с разбега. Она снова падает на рельсы. Я бью её ещё раз, затем ещё раз, чувствуя, как под ботинком ломаются её кости. Она больше не причитает. Глухо стонет от боли. Я беру её за ноги и сдвигаю ослабшее тело так, чтобы голова легла ровно на шпалу.
Порыв ветра спугивает гигантскую птицу. Она пролетает надо мной и тут же теряется в почерневшем воздухе.
Я сажусь на её живот, обхватываю ладонями её голову. Она пытается сопротивляться, но руки её не слушают. Я приподнимаю её голову и обрушиваю на шпалу. Глухой звук. Глаза закатываются. Я снова приподнимаю её голову и обрушиваю на шпалу. Глухой звук. Из носа и рта змейками вытекает кровь. Я совершаю удар в третий раз и слышу влажный звук. Левый глаз, дёргаясь, закрылся. А правый – мутно уставился на молодой месяц.
Всё кончено.
Внутри пульсирует это нечеловеческое. Оно довольно. Я чувствую, будто оно готово вырваться из меня и заполнить всё – от горизонта до горизонта. Я смеюсь. Я счастлив.
Я ложусь рядом с ней.
– Юля, ты слышишь?
Она молчит.
– Ты увидела это?
Она не отвечает.
– Увидела, конечно, увидела. Потому и молчишь.
Я встаю.
Пальцы странно чешутся. Я начинаю раздевать её. Снимаю обувь, затем стягиваю колготки. Стягиваю юбку и кофточку. Теперь она лежит тут ярким пятном белой кожи, лишь голова закрыта чёрной кляксой. Её одежда сложена аккуратной стопкой рядом с телом, туфли венчают эту стопку. Я снова беру её за ноги и тащу в сторону ближайших деревьев – прочь от этих путей. Её лицо ещё сильнее уродуется гравием, но я продолжаю тащить. Только под деревом я успокаиваюсь и отпускаю руки.
Я низко наклоняюсь. Лицо почти не узнать. Губы вывернуты и залиты кровью. Я аккуратно вынимаю один из зубов, который чудом остался в челюсти, кладу его в нагрудный карман. Возвращаюсь к её одежде и сажусь рядом. Закуриваю.
Где-то вдали снова залаяли собаки. Месяц прячется за облаками. Стало темнее. Надо идти. Я выбрасываю окурок и сгребаю её вещи.
То, что росло внутри меня, стало сильнее. Оно двигает моими ногами. Заставляет руки сжимать её вещи. Я не пойду в город. Вместо этого я сверну и выйду на объездную дорогу. Конечно, путь неблизкий, зато меня вряд ли кто-то увидит. В такой темноте.
Юлина мать никогда меня не любила. Напротив, она обожала открыто показывать своё презрение. Она была из начальниц. Много лет на большом и важном посту. Привыкла распоряжаться. Та же история и в семье. Тихий и бессловесный муж, будто тень, рыскает по дому и пытается спрятаться от сильной жены.
Я осторожно закрываю за собой дверь, снимаю обувь. Включается свет, и я слышу голос старика:
– Тимка, это ты?
– Я, дедуль, – улыбаясь, говорю я. – Это я.
– Нет…
Я продолжаю улыбаться, снимаю одежду и вешаю её на крючки.
– Ты не Тима!
– Заткнись и посмотри на то, что во мне выросло!
Старик смотрит в мои глаза.
– Вижу… Я вижу!
– Значит, не мешай!
Я захожу в комнату, сажусь за стол.
– Дедуль, видишь там, в прихожей, женскую одежду?
– Вижу…
– Сожги её утром, договорились?
Слышу, как старик падает на колени и начинает что-то шептать. Молится. И плачет.
Я открываю ящик в столе и достаю оттуда ручку с листом бумаги. Начинаю писать короткое письмо: «Ваша дочь у нас. Пять тысяч рублей, и она вернётся. Жду деньги 28 августа у памятника Матросову. Ровно в 22:00. Никакой милиции. И без глупостей».
– Дедуль, принеси конверт!
Через несколько минут ко мне в комнату заходит старик и трясущейся рукой передаёт белый конверт. Я вынимаю зуб из нагрудного кармана и бросаю его вслед за письмом.
Я – зверь. У кого-то остались сомнения?
Мамочка
Автор: Вика Гаврилычева
Окончание вечерней смены. Закрытие бара. Одиноко стоящая машина у запасного выхода. От усталости ключи падают из рук. Снова. Осталось ещё немного, главное – накопить на операцию. Дальше будет легче… Не заводится. Первый раз. Второй. Третий. Голова устало опускается на руль. Старенькие наручные часы пищат, оповещая, что времени уже три часа ночи. Сейчас не то что автобус, сейчас и попутку не поймаешь. Самое время закурить. Усталость настолько одолевает, что, несмотря на здравый смысл, выбор падает на короткую дорогу. Короткую дорогу, на которой фонари только на этой стоянке и возле её дома. Закрывшийся продуктовый магазин. Шорох. Школа. Шорох. Полупустующее общежитие. Гаражи. Уже видно фонарь. Повернуть от него налево, и дом. Шорох. Тьма.
Анна резко раскрыла глаза и села. Один и тот же сон, преследующий её шесть лет. Она никогда не видела его продолжение. Может, оно и к лучшему. Каждую ночь повторение того судьбоносного дня. Дня, который перевернул её обыденную жизнь с ног на голову.
Накинув мягкий халат, она двинулась на кухню. Спать не хотелось. На кухонном столе стоял пузатый бокал, наполненный вином. На окне, возле пепельницы, лежала пачка сигарет.
– Благодарю, – по привычке сказала девушка в пустоту. Тишина ей была ответом.
Устроившись на подоконнике, Анна начала прокручивать события, случившиеся после той ночи.
Девушка приходит в себя в реанимации. Тело нещадно болит. Хочется спать. Губы будто сшиты. Что-то мелькает в углу палаты. Кто-то высокий выходит из тени. Прежде чем опять потерять сознание, Анна чувствует запах тухлых яиц.
Реабилитация. Беременность. Запрет аборта под угрозой её жизни. Разбирательства в полиции. Очередной глухарь.
Родители говорят, что ребёнка можно отдать в «Дом малютки». В их семейном гнезде появляются драгоценности. Доходит до того, что золото находят в контейнерах с едой. На счетах растут многозначные суммы, отследить происхождение не удаётся. К этим деньгам прилагается письмо с единственной фразой, выведенной каллиграфическим почерком: «Оставьте ребенка».
Но это никак не влияет на решение о том, что нужно отдать этот «плод несчастного случая» в добрые руки. На операцию отцу хватает. Вот только она не помогает. Метастазы обнаруживаются слишком поздно. Похороны. Мать начинает ходить в церковь. Обвинение в том, что девушка вынашивает дитя дьявола. В итоге приглашают священника. Попытка провести обряд экзорцизма над Анной. Разрыв сердца у священника. Лечение в психиатрической больнице. Остановка сердца. Похороны.
Роды, не считая ужасных перебоев с электричеством, проходят легко. Здоровая девочка с яркими голубыми глазами и белоснежными волосами.
Родительский дом. Голоса и недетский смех из комнаты малютки. Невыветриваемый запах серы. Некрологи и обезумевшие полицейские.
Поначалу Анне было страшно. Со временем стало легче. Сами собой появляются нужные вещи, идеальная чистота дома, уверенность в безопасности. Неплохая плата за то, чтобы не обращать внимания на увеличение смертности в округе.
– Эх… мама была права, – сказала девушка, растирая бычок о пепельницу.
Тишина будто изменилась из привычной успокаивающей в гнетущую устрашающую.
Анна усмехнулась.
– Я не жалуюсь, можете не обижаться. Меня всё устраивает.
Настенные часы показывали пять утра. Она оставила дочь в лесу около пяти часов вечера. Значит, скоро она вернётся. Будто услышав её мысли, замок в двери повернулся. В квартиру зашла девочка пяти лет. На белом платьице в горошек не было ни пылинки, почти белые волосы лежали в аккуратной причёске. Ребенок выглядел так же, как и днём.
Но одно отличие всё же было…
– Мамочка, я наелась! – окровавленное детское личико озарила нежная улыбка.
Монстр из погреба
Автор: Ксюша Петрова
– Когда следующая? – Тиша сгорбился, пытаясь натянуть куртку.
Облачко пара вышло из его рта и растворилось в мглистой сырости. Одинокий фонарь освещал платформу так, будто хотел узнать, сколько ещё эти двое простоят без электрички.
– Утром, – Крис убрал телефон.
Тиша вздохнул. Они стояли на платформе «96 км» уже пятнадцать минут, не веря в то, что случилось. Названия остановок в электричке не объявляли, поэтому ребята выскочили на станцию раньше, не доехав до Заветренного.
– В какой стороне шоссе?
Крис снова достал телефон. Сигнала почти не было.
– Не знаю, – он оглянулся вокруг, – я тут не выходил. Думаю, должна быть тропинка или ещё чего.
Они спустились с покосившейся платформы по ступенькам. Фонарь продолжал светить им вслед. Ни сараев, ни киосков – ни одного здания рядом. Октябрьские сумерки скрывали присыпанную отсевом тропу, ведущую в сторону леса.
– Ну, пойдём сюда, – Крис неуверенно махнул.
Тиша шёл по влажной земле и удивлялся тишине. Капли, падающие с жёлтых листьев, её только углубляли. Крис включил фонарик на телефоне.
– Мой, наверное, скоро разрядится. Ты пока свой выключи, чтобы хоть один работал.
Сначала ребята шагали медленно и осторожно, потом немного ускорились. Тиша поднял голову: на фоне облаков колыхались верхушки сосен.
Тропа была хорошей, утоптанной. В одном месте она поднималась вверх, проходя через увядший папоротник к скалам.
Тиша остановился, чтобы перевести дух.
– Ты уверен, что там дорога? Тропа ведёт на скалу.
Крис посветил перед собой фонариком, но ничего не увидел.
– Ну, тут больше некуда… ведёт же куда-то!
Они переглянулись и полезли на папоротник.
***
С деревьев начали падать гигантские капли. Тиша почувствовал их на лице и за шиворотом. Вскоре дождь заполнил гулом весь лес.
– Дождь! – сказал Тиша.
– Вижу, – ответил Крис, ухватившись за камень.
Дождь сделал тропу скользкой и неприятной.
– Мне кажется, нам не туда, – Тиша повысил голос, пытаясь перекрыть шум дождя.
– А? – Крис обернулся, и в этот момент из его рук выскользнул телефон.
– Блин! Блин! Блин! – Крис бросился к траве.
Тиша достал свой телефон, включил фонарик.
– Нашёл! – с облегчением выдохнул Крис. – Но… а, пофиг! Сел!
– Ну, пойдём дальше?
– А там что…
Тиша обернулся:
– Где?
– Погоди, выруби! Погаси! – Крис показал куда-то вдаль.
– Не знаю, похоже на дом…
– Может, дача какая или посёлок? Пойдём, посмотрим!
Внешне, дом напоминал большой облезлый сарай.
– Там ничего нет, – отвернулся Тиша.
Крис обошёл вокруг дома. С одной стороны была гнилая деревянная дверь, с другой – каменная пристройка, уходящая в землю. Дождь стучал по плоской крыше. От досады Крис пнул ковшик у двери.
– Давай останемся, – предложил Крис.
– Тут?!
– Ну да. Нам часов шесть ждать электричку.
– Не знаю, мне кажется…
Но Крис уже толкал гнилую дверь.
– А! Она на себя!
Дверь открылась с первого рывка. Ребята увидели груду досок у одной из стен.
– Заходи, – Крис прикрыл дверь.
Внутри было теплее. Крис подошёл к доскам, стал в них что-то искать.
– Погоди, дай телефон!
Тиша сунул ему телефон. Крис достал из-под досок старую керосиновую лампу.
– Есть зажигалка?
***
Тусклая лампа позволила осмотреться. Это был сарай, соединённый с погребом. За задней стеной была дверь, которая вела в подпол. Ребята разгребли доски, сделали из них что-то вроде лежаков. Дождь продолжал стучать по ковшику у двери.
– Есть не хочешь? – спросил Крис.
– Смеёшься?! – Тиша шаркнул ботинком по грязному полу. – Хочу, конечно!
Крис постучал ладонями по коленям.
– Там погреб. Наверняка что-то есть…
Ребята залезли в подпол. Там было значительно холоднее, чем в сарае.
– Замок?
– Люк.
Крышка люка громко скрипнула.
– Ну и что там?
Крис посветил телефонным фонариком на стелажи.
– Чёрт знает, какие-то банки… – он протянул руку и достал одну с коричневым содержимым.
– Что это?
– Не знаю, – Крис достал ещё две банки, – сейчас достану и глянем.
Ребята взяли пять банок и притащили их в сарай. На вид они были достаточно старыми: металлические крышки намертво охватили стекло.
– И не откроешь, – Тиша попытался подковырнуть крышку у одной.
– Попробуй эту, – Крис подкатил к нему другую, поменьше.
– Не… не могу.
Тиша попытался разглядеть банку под лампой.
– Тяжёлые, блин!
Одна из банок щёлкнула, крышка упала на пол. Ребята заглянули в широкое горлышко.
– Что это?
– Похоже на варенье, – Тиша поднёс банку к носу. – Ничем не пахнет.
– Дай сюда! – Крис заглянул внутрь. – Это какой-то джем.
– А из чего?
– Из ягод! Другие не открылись?
– Нет.
– Тогда давай есть, – Крис отломал щепку от ближайшей доски, засунул её в банку. Тиша недоверчиво посмотрел на друга. Крис поднёс щепку ко рту и осторожно попробовал.
– Ну как?
– Как варенье, – выдохнув, расслабился Крис. – Нормальное, не скисшее. Попробуй!
– Ну, не знаю, – Тиша тоже отломил щепку, но есть не торопился. – Из чего хоть?
– На вкус как мёд или… не знаю. Просто варенье.
– Пойду себе выберу, – ушёл в погреб Тиша.
***
Испытывая любопытство, Крис направил телефонный фонарик в проём люка. Две небольшие банки закрывали одну покрупнее. Положив телефон рядом с собой, Тиша её вытащил. В банке плавали огурцы, помидоры, перцы. За тусклым стеклом глухо булькнуло.
Тиша зажал банку между ног, продырявил ключом металлическую крышку и аккуратно поддел огурец.
– Тухлый, – Тиша вынул огурец из банки.
За огурцом тянулось что-то тёмное.
– Что за дрянь! – воскликнул он и выкинул огурец.
Тиша наклонил банку. Из неё вывалился бордовый комок и густой болотный сироп.
Он брезгливо отодвинулся.
– Фу, блин! – банка выпала из его рук.
Среди чёрных бесформенных овощей виднелась белая пластина. Тиша достал ключ, отодвинул её подальше. Когда с пластины стёк сироп, он увидел человеческий ноготь. Тиша разворошил содержимое банки. Показалось ещё несколько ногтей и то, что смахивало на человеческий палец.
Конец ознакомительного фрагмента.