О литературной деятельности Иосифа Сталина
Кроме шести грузинских стихотворений, переводы которых приведены в этом маленьком сборнике, из поэтического творчества Сталина до нас дошел русский перевод одной строфы поэмы «Витязь в Тигровой Шкуре» Шота Руставели и недавно найденный в сталинском архиве стих «Послушник» в переводе неизвестного автора (предполагается, что он был написан/переведен в 1949—1952 годах). Из истории первых русских переводов сталинских стихов, изложенной ниже, явствует, что имелось и много других его грузинских стихотворений. Имеется основание предполагать, что Сталин написал также некоторое количество русских стихотворений, куда, возможно, вошли его переводы своих же собственных стихов (подробнее об этом читайте ниже на стр. 40). Отметим также, что в годы своей власти он иногда занимался редакционной деятельностью (например, был первым редактором перевода «Витязя в тигровой шкуре» известным философом и литературоведом Шалвой Нуцубидзе; см. стр. 42). Но при этом не разрешал разглашать свою причастность к текстам.
Рис. 34. Тифлисская духовная семинария
Первые5 русские переводы сталинских стихов связаны с некоторыми засекреченными обстоятельствами. Завеса тайны частично приоткрылась после выхода в свет статьи [Кот] Льва Котюкова в 2002 году, но все детали этой истории восстановить не удалось. Из рассказов очевидцев известно, что в 1949 году, к 70-летию Сталина, но втайне от него, Лаврентий Берия задумал издать сборник стихотворений юбиляра в русских переводах, в подарочном оформлении, многотысячным тиражом. Для этой цели к работе были привлечены такие замечательные поэты, как Арсений Тарковский, Павел Антокольский, Александр Ойслендер, возможно, и другие. Некоторые авторы пишут, что среди них был и Борис Пастернак. О количестве стихов можно судить по свидетельству А. Тарковского о том, что только ему одному было передано для перевода 22 стихотворения [Ку]. «Но в самый разгар работы над переводами был получен грозный приказ: срочно прекратить сию деятельность» [Кот]. Очевидно, что этот приказ последовал от кого-то более влиятельного, чем Л. Берия. Ясно, что им был Сталин. Несмотря на то, что работа не была завершена6, поэтам, тем не менее, выплатили солидные гонорары. Но у них забрали все черновики и даже копирки. Дальнейшая судьба черновиков неизвестна. Вернее, нашли черновой вариант русского перевода только «Послушника», все же остальное утеряно.
Рис. 47. Студенты Тифлисской духовной семинарии. И. Джугашвили в верхнем ряду, слева второй
Обратимся теперь к истории создания стихотворений. Известно, что уцелевшие на сегодняшний день стихотворения (не считая «Послушника») были написаны Сталиным в юности, будучи студентом Тифлисской духовной семинарии, и были опубликованы в Тифлисе в 1895—1896 годах. Вот, что рассказал в своих воспоминаниях [К] близкий друг детства Сталина, одноклассник сначала по Горийской, а позднее и по Тифлисской духовной семинарии, Петр Капанадзе:
«Сосо8 был во втором классе семинарии, когда и сам попробовал писать. Первыми его произведениями были стихи. Несколько стихов он прочитал узкому кругу своих друзей. Стихи друзьям чрезвычайно понравились, а некоторые даже были восторжены. Друзья посоветовали напечатать их в газете. В ту пору выходила в свет газета „Иверия“9, редактором которой был Илья Чавчавадзе. Сосо был категорически против, стеснялся, но, в конце концов, по настоятельной просьбе друзей направился в редакцию. В редакции его встретил „Полевод“10 (Давид Микеладзе) и на заявление Сосо „желаю увидеться с редактором Ильей Чавчавадзе“ ответил, что в данный момент Ильи нет в редакции, но с ним можно будет увидеться завтра. Однако Сосо больше не хотел идти в редакцию. Но друзья не отставали. На следующий день Сосо, следуя совету „Полевода“, осторожно приоткрыл дверь кабинета Ильи и с почтением поздоровался с большим писателем. Когда Илья спросил „молодой человек, что вам угодно?“, Сосо, стесняясь, протянул ему свое стихотворение. С сердечным трепетом ждал Сосо суда Ильи. Когда Илья кончил читать стихотворение, немного передохнул, несколько раз взглянул на его автора, встал, положил руку на плечо Сосо и сказал: „Хорошее стихотворение, молодой человек. Занимайся, пиши и будешь хорошим писателем“. Сосо вернулся домой радостный и довольный. Но не менее обрадовало это обстоятельство нас, его друзей. Вскоре стих был опубликован в „Иверии“, и нашей радости не было предела. Помню, тот номер газеты переходил из рук в руки…»
Рис. 511. Поэт, писатель и общественный деятель Илья Чавчавадзе
Это свидетельство проливает свет на главные вопросы, связанные с поэтической деятельностью вождя12: вопрос об аутентичности, а также художественной ценности стихотворений. Однако, поскольку воспоминания были опубликованы в 1945 году, дабы избежать недоверчивого отношения ко всему, изложенному в этом маленьком очерке, мы не будем делать из них никаких выводов и нигде в наших рассуждениях не будем на них ссылаться. Но одно заключение из них мы все-таки сделаем – такое изложение событий юности Сталина соответствовало его желанию. Для наших дальнейших рассуждений важен тот факт, что в этом свидетельстве выдающийся грузинский поэт, писатель и общественный деятель, классик грузинской литературы Илья Чавчавадзе (по праву) назван «большим писателем». К этому вопросу мы еще вернемся. А сейчас продолжим повествование.
В 1895 году в «Иверии» юный Иосиф опубликовал еще пять стихотворений, а одно – в журнале «Квали». В литературе разбросана масса противоречивых данных о них: в каких именно газетах/журналах и когда опубликовались впервые, какими псевдонимами подписаны, озаглавлены или нет, и т. д.13 Поставить все точки над «и» не составило большого труда. Полистав пожелтевшие страницы газет конца XIX-го столетия в таких же старых стенах14 тбилисской публичной библиотеки, я выяснила следующее (представляю полученные данные в виде таблицы на стр. 27).
Итак, как видим, псевдонимом И. Дж-швили подписано лишь первое стихотворение, а не все пять, опубликованных в газете «Иверия», как утверждают некоторые. Также безосновательна гипотеза о том, что «И. Дж-швили» означает не Иосифа Джугашвили, а другого молодого человека, например, будущего известного историка, академика и общественного деятеля Ивана Джавахишвили. И действительно, тогда в грузинском языке существовала традиция, согласно которой при сокращении имени, начинающегося на гласную, оставлялась ровно та часть имени, которая предшествовала его следующей гласной. Поэтому, если бы автором первого стихотворения был Иван Джавахишвили, то стих был бы подписан «Ив. Дж-швили», а не «И. Дж-швили». А в том, что авторы публикаций газеты «Иверия» следовали этому правилу, можно легко убедиться, полистав страницы выпусков, например, того же 1895 года. Там читатель легко найдет авторов Ив. Букураули, Ив. Джаиани, Ил. Агладзе, Ил. Понтели, и т. д. То, что тогда эта традиция не нарушалась и в отношении имени Ивана Джавахишвили, следует из того, что его имя и сегодня принято сокращать в виде Ив. Джавахишвили (а не И. Джавахишвили), в то время как относительно подавляющего большинства других имен эта старая традиция сегодня уже не соблюдается.
Далее, в пользу того, что И. Дж-швили и Сосело – одно и то же лицо, свидельствует тот факт, что стихотворение «Бутончик розы расцветал…» имеет некоторые существенные общие черты с остальными стихами, напечатанными в газете «Иверия», а именно:
1. Стихотворения «Бутончик розы расцветал…», «К. Р. Эристави» и «Тонкой тенью…» кончаются прямой речью.
2. Стихотворения «Бутончик розы расцветал…», «Вновь когда на небосводе…» и «Луне» сочетают в себе лирику и гражданский пафос. При этом два стиха «Бутончик розы расцветал…» и «Вновь когда на небосводе…» имеют в некотором смысле одинаковую структуру – оба начинаются с лирики и кончаются гражданским пафосом.
Учитывая все вышесказанное, не вызывает никакого сомнения, что автором всех упомянутых стихотворений действительно был Иосиф Джугашвили. Еще одним аргументом в пользу этого может служить тот факт, что сам Сталин не отрицал своего авторства, как это следует из тех же воспоминаний П. Капанадзе (в них, кроме всего прочего, приведены два стиха – «Старик Ниника» и «Тонкой тенью…»), а также из публикации этих стихотворений под именем «товарища Сталина» в Грузии в 1937-ом году15, когда без его согласия такой материал никак не мог появиться в печати. А то, что плагиат не был приемлем для Сталина, следует из того, что в зрелом возрасте Сталин не искал литературной славы (в противном случае зачем бы он стал отказываться от лавров успеха, обеспеченных ему в случае, если бы в 1949 году Л. Берия довел свой замысел издать стихи вождя до исполнения).
Рис. 616. Поэт, драматург, этнограф и общественный деятель князь Рафаил Эристави
Неудивительно, что все вышеупомянутые стихотворения вызывают недоумение у непосвященного читателя, т. к. полностью противоречат сложившемуся имиджу Сталина. Но стихотворение «К. Р. Эристави» (посвященное князю Рафаилу Эристави) все-таки вызывает особое удивление. «Как? – вопрошает озадаченный читатель. – Неужели Сталин мог так восхвалять своего классового врага?» Должна ввести читателя в еще большее недоумение заметив, что Р. Эристави был не единственным князем, которым восхищался Сталин, и не только в юные годы (читатель уже встретился с фактом, что Сталин (справедливо) называл князя Илью Чавчавадзе «большим»! ). Существует свидетельство очевидца, утверждающего, что в 1944 году Сталин вслух, публично высказал свои симпатии не к отдельно взятому представителю антагонистического класса, а к княжеству в целом. Но об этом читайте ниже… И все-таки, кем был князь Р. Эристави? Почему Иосиф посвятил ему такие теплые слова? Может быть, князь сделал юному Сосело какое-нибудь одолжение? Не найдено никаких документальных подтверждений тому, что Сосо был лично знаком с князем. Скорее всего, молодой человек просто разделял ту всеобщую любовь к старцу, которая царила в обществе. Князь Р. Эристави был известным грузинским поэтом, драматургом, этнографом и общественным деятелем. Он заслуженно пользовался всеобщим глубоким уважением как среди знатной части общества, так и среди простолюдинов.
Теперь коснемся вопроса о художественной ценности стихотворений. Уверена, что этот вопрос интересует многих. Ясно, что по переводам, какими бы точными они ни были, читатель не может сделать серьезных выводов относительно оригиналов. Поэтому давайте обратимся к мнениям экспертов грузинской литературы. Но здесь одной только оценки Ильи Чавчавадзе из воспоминаний П. Капанадзе, приведенной выше, было бы больше чем достаточно. Однако, как уже договорились, мы не будем на них ссылаться. Поэтому обратимся к другим аргументам. Отметим, что первым факты, имеющие отношение к этому вопросу, собрал воедино Н. Николаишвили в своей статье «Стихи юного Сталина» [Ни], опубликованной в газете «Заря Востока» (1939 г.). Приведем их.
Рис. 717. Типография газеты «Иверия», 1902
Начнем с того, что напечататься в газете «Иверия» было не так-то просто. И. Чавчавадзе славился своей бескомпромиссностью, когда дело касалось поэзии, и ни для кого не делал никаких исключений. Вот, что писала редакция этой газеты18 на первой странице номера 139 от 28 июня 1886 года: «Мы получаем огромное количество стихотворений с большой просьбой опубликовать их. Но, к сожалению, как правило, лишь одно из тысячи заслуживает нашего внимания… Мы, конечно же, исходя из нашего обязательства, вынуждены читать все… Читаем и жалеем время, потраченное на такую писанину… Но в этом неблагодарном, но обязательном для нас труде нас согревает надежда. Мы думаем, а вдруг встретится действительно хорошее стихотворение, одно из тысячи, и когда это случается, хватаем его, как жемчужину. Тогда мы радуемся и наслаждаемся, и даем радоваться и наслаждаться читателю».
Поэтому тот факт, что И. Чавчавадзе только за шесть месяцев принял к печати пять стихотворений юного И. Джугашвили, свидетельствует о многом. Что касается последнего стихотворения «Старик Ниника», то о причинах того, что оно было опубликовано не в газете «Иверия», как все предыдущие, а в журнале «Квали», совершенно противоположного идейного направления, остается только гадать. Бытует мнение, что И. Чавчавадзе не понравилось указанное стихотворение, и он отказался его печатать. Возможно. Но некоторые исследователи идут дальше и предполагают, что якобы к тому же И. Чавчавадзе дал Иосифу судьбоносный совет бросить поэзию и заняться другим делом (что, кстати, полностью противоречит свидетельству П. Капанадзе), в результате чего молодой человек обратился в революционную деятельность. И. Чавчавадзе могло, конечно, не понравиться то или иное конкретное стихотворение, но прогнать юный талант из поэзии он никак не мог (тем более что в то время вокруг И. Чавчавадзе не было перспективных, преданных его идеям молодых людей. Поэтому поэт, приближающийся к своему преклонному возрасту, с большой вероятностью должен был задумываться о будущем преемнике его деятельности [Гу]). А то, что поэт считал Сосо талантливым молодым человеком, быть может, даже находкой, с очевидностью следует из всего вышесказанного (и без свидетельства П. Капанадзе).
Конец ознакомительного фрагмента.