Глава VI. Большие английские секреты
Английская мифологема.
У Второй мировой войны есть и другая не менее загадочная история, на которую теперь удается пролить свет. И если нельзя еще установить всех подробностей и деталей, можно уже отчетливо говорить о главном.
Англичане очень любят напоминать всему миру, что, объявив Германии войну в сентябре 1939 года, они вскоре один на один встали на борьбу с европейским фашизмом.
Особенно часто об этом старалась поговорить мадам Тэтчер. Но если для простого английского обывателя все так и выглядело, «Железная леди» очень и очень лукавила. Она-то, во всяком случае, знает многое из этой истории, тщательно и умышленно скрываемой до сих пор англосаксонской элитой.
Вернемся к тем временам.
Готовящийся захват Польши Германия практически не скрывала, хотя английское правительство официально и на весь мир заявляло, что при начале подобных действий война Англии против Германии – вопрос уже окончательно британцами решенный.
Возможно, Гитлер не боялся такой войны?
Единственный страх Фюрера.
Напротив, он считал ее для Германии катастрофической и, поэтому, невозможной.
Причины и саму ситуацию западные историки предпочитают всегда обходить стороной. Замалчивается прежде всего тот факт, что стратегически Англия была непобедима, о чем мы и расскажем сейчас подробней.
Однако сначала уточним, что речь идет не собственно об Англии, а о Великобритании, то есть об огромных человеческих и материальных ресурсах (Австралия, Новая Зеландия, Канада, Индия и проч.). И, вместе с этим, о суперпромышленных США.
Вся английская история – это море. Море – главная ландшафтная категория всех островитян.
Русскому человеку естественно движение по бесконечным заснеженным пространствам, а посему он не видит для себя в них большой опасности. И даже смерть (от холода, волков, разбойников) почитает почти такой же естественной, как от неожиданной болезни под крышей родного дома.
Кавказец в такой белый бескрайний холод без страшной нужды просто не пустится. А если сделает это, начнет погибать не от стужи прежде всего, а от внутренней психологической неспособности сколько-нибудь долго находиться в подобных условиях. Зато в своих горах он ничего не страшится и смерть за любым утесом полагает для себя хоть и весьма нежелательной, но, в конечном счете, нормальной.
В военном же деле психология смерти (то есть – в каких условиях человек готов, а в каких не готов умирать) имеет главенствующее значение.
В английских генах море – не меньше, чем дом родной. Уйти туда и не вернуться, считалось с XVI века нормальным исходом мужской ответственной жизни. Вернуться с победой – ее достойным и героическим итогом. Морская история англичан научила их и другому: природному пониманию военных действий с использованием флота и береговой артиллерии. Даже маленькие хорошо организованные английские береговые гарнизоны в сочетании с собственным флотом на протяжении нескольких веков были непреодолимым препятствием на пути численно превосходящего противника.
Двадцатый век добавил островитянам новую страшную силу – авиацию. И в совокупности с ней в тридцатые годы XX века сформировалась принципиально новая стратегия.
Неуязвимая Англия.
Британцы не ставили задачи масштабных войн на континенте. Стратегия была проста и исключительно эффективна:
1) флот; 2) береговая и зенитная артиллерия; 3) тяжелые бомбардировщики.
Береговая полоса позволяла рассредоточивать флот таким образом, что это исключало сколько-нибудь эффективную атаку на него с воздуха, а с моря он сам был готов к активным наступательным действиям. И вместе с береговой артиллерией исключал любой массовый десант на свою территорию.
Зенитная артиллерия была рассчитана на такую плотность огня вокруг всего нескольких основных промышленных центров, чтобы потери противника оказались для него экономически непозволительными.
Что это значило?
Именно то, что начавшиеся немецкие бомбежки Лондона и Ливерпуля со временем пришлось приостановить, так как при регулярных налетах англичане устойчиво сбивали чуть больше бомбардировщиков, чем вся немецкая промышленность успевала в те же сроки производить.
Но даже постепенный разгром своих основных городов для англичан не был стратегически страшен, так как их промышленная база находилась не в Англии, а за океаном. Доставка оттуда техники и прочих ресурсов могла осуществляться нескончаемым потоком по воздуху и мощными военно-морскими конвоями. Остров на крайний случай (до которого так и не дошло) превращался в сплошную военную базу с беспрерывно поступающими туда ресурсами вплоть до полного продовольственного обеспечения. Плюс к этому – гарантированное пополнение необходимой военной человеческой массы. Что касается последней, то англичане при необходимости включали сюда все собственное зрелое мужское население (до 10 млн. человек), использовали североамериканцев и жителей Австралии. Кроме того, существовали планы[8] вербовки индусов и, по линии США, мексиканцев для использования их не только во вспомогательных обслуживающих частях, но и на летно-стрелковой службе.
Другими словами, Англия готовилась стать, с одной стороны, неуязвимой военной базой, с другой стороны, – огромным аэродромом тяжелых бомбардировщиков. И все это как минимум на десятилетие. На десятилетие, в течение которого тяжелая авиация будет планомерно утюжить континентальную Германию, у которой нет за спиной никакой заокеанской поддержки. На десятилетие, которого не только по расчетам самих англосаксов, но и по расчетам немецкого Генерального штаба, вполне было достаточно для практически полного промышленного и людского опустошения их территорий.
Вот почему Гитлер считал войну с Англией катастрофой.
Но почему он считал ее невозможной? И почему, когда Англия объявила войну в 1939-ом, испытал почти такой же шок, как позже Сталин в 1941-ом? И опять же, войну не неожиданную, а вполне явно обещанную…
Необъяснимый поступок Гесса.
Почему в 1940 году второй человек Рейха Гесс вдруг как мальчишка выбросился в Англии на парашюте? И почему протоколы его допросов и вся эта фантастическая история не только не стали достоянием гласности (как положено по английским законам – через пятьдесят лет), но и, согласно откровенным намекам их деятелей, не станет рассекреченной никогда?
Повторим, по своей фантастичности поступок Гесса сравним разве что с таким же приземлением маршала Буденного вместе с конем на Александр-платц в Берлине.
Чудеса, как мы уже говорили, конечно, возможны, но невозможны чудеса без причин.
Для объяснения же этого «чуда» придется, в том числе, коснуться одной очень мало известной стороны английской истории.