Как жило сербское общество
Во главе государства Неманичей стоял правитель (великий жупан, король, царь), собственностью которого государство и считалось. Правители опирались на знать и церковь. Столиц, в которых проживали правители, было несколько: Рас, позднее Призрен и Скопье. Резиденция короля Милутина располагалась в Неродимле (современный Урошевац), вторая – в Сврчине, третья – в Паунах, четвертая – в Штимле. Все четыре населенных пункта находились на территории Косова, что свидетельствует о том, что эта область, населённая исключительно сербами, занимала центральное место в сербском средневековом государстве.
Территориально-административная и хозяйственная единица называлась «властелинство». «Властелин» был судьёй своих подданных, находившихся на управляемой им территории. «Властела» (знать) и «кефалии», стоявшие во главе городов, подчинялись правителю. В управлении государством участвовал и сабор, составленный из вельмож и церковных иерархов. Провозгласив себя царём, Душан на новоприсоединённых территориях сохранил византийскую административную систему и при собственном дворе ввёл византийский церемониал, начав раздавать титулы деспота, севастократора и кесаря, что раньше было прерогативой только ромейского императора.
У местных властей был свой круг обязанностей. Жупан, возглавлявший жупу, назначался правителем, и во время проезда оного по вверенной территории отвечал за его безопасность. За поддержанием мира и спокойствия следил и «властелин-краишник» – наместник в пограничной области (краиште). Особое внимание уделялось гостям и купцам, которым в случае необходимости предоставлялось сопровождение. Время от времени правитель отправлялся в поездки, дабы своим присутствием укрепить собственную власть на окраинах государства.
Устройство сербского общества. Сербское общество того времени делилось на «властелу» (великую и малую), воинов и убогих людей. «Малая властела» – «властеличичи» – имели меньший земельный надел и, в отличие от вельмож, вовлечённых в дела государства, в основном были воинами. Церковь (особенно крупные монастыри) тоже владела землёй. Проживавшие на ней зависимые крестьяне несли повинности не перед областными правителями, а только перед церковью.
Зависимые люди делились на «меропхов», «сокалников», сельских ремесленников, влахов (пастухов) и отроков (рабов). «Меропхи» были земледельцы, а «сокалники» и ремесленники, помимо работы на земле, занимались и другой полезной для общества деятельностью. Главными ремеслами средневековья, помимо кузнечного дела, можно считать портняжное дело, строительство, плотничье, гончарное и кожевенное ремёсла. Влахи не находились под строгим контролем феодалов, так как в поисках пастбищ часто переходили с места на место. Их положение регулировалось специальными правовыми нормами. Отроки находились на положении рабов. Однако, благодаря тому, что общественные отношения регулировались основанной на христианстве моралью, они имели больше прав, чем рабы в античных Греции и Риме. Зависимые категории населения работали на господина два дня в неделю и отдавали ему часть доходов. За это он обязан был их защищать. Душан стремился к справедливости в своём государстве, поэтому и меропхи могли судиться со знатью.
Хозяйственная жизнь. Сербия располагала большими запасами серебряной руды, поэтому Неманичи начали производство собственной монеты. Каждый рудник отдавал правящему дому десятую часть выплавленного металла. Монетные дворы работали при рудниках в Ново- Брдо, Руднике, Брсково. Самой распространённой денежной единицей был динар. Самой дорогой – перпер, стоивший двенадцать динар. Во время Уроша I, Драгутина и Милутина монета была качественной и высоко ценилась – в отличие от более позднего периода, когда доля серебра в ней стала уменьшаться.
Производство монет обусловило экономический подъём Сербии, в которой расцвела торговля. Торговые пути вели главным образом к Приморью. Дринская дорога шла от Дубровника через Требине, Билечу, Гацко, Фочу и Вишеград в Полимье, Сеницу, Рас и далее вдоль р. Ибар. В правление Милутина важную роль стал играть Царьградский тракт, тянувшийся от Белграда через Ниш и Софию до Константинополя. Сербия вывозила кожу, меха, воск, сыр, живой скот, зерно. Купцы из Котора и Дубровника закупали в Сербии серебро, свинец, медь и продавали их на Западе. В Сербию прибывали товары из западных и заморских стран: качественное вино, южные фрукты, оливковое масло, специи, шерстяные и шёлковые ткани, ювелирные украшения, стеклянная посуда, оружие.
Товары продавались на городских и монастырских площадях. Среди городов Приморья и Зеты выделялись Стон, Дубровник, Цавтат, Котор, Будва, Бар, Ульцинь, Скадар, Дриваст, Данье и Сард. В них проживало смешанное славянско-романское население, представителей которого во внутренних областях называли латинянами. Самым влиятельным был город-государство Дубровник, поддерживавший хорошие отношения с Неманичами и с банами сербской Боснии. С 1358 г., когда был подписан венгерско-венецианский договор, вплоть до того момента, когда Венгрия попала под власть турок, Дубровник оставался венгерским вассалом. Во внутренней Сербии крупнейшими городами считались Призрен, Липлян, Ниш, Скопье, Велес, Штип, Брсково, Рудник и Ново-Брдо. Стратегическое значение имели крепости Рас, Звечан, Брвеник, Маглич, вокруг которых разрослись большие посады.
Образ жизни знати и «убогих людей». Правители и знать жили соответственно своим материальным возможностям. Феодор Метохит описывает роскошь двора Милутина, а его биограф архиепископ Даниил II тоже говорит о богатстве, живописуя визит королевы Симониды к супруге Драгутина Кателине, проживавшей в Белграде. Иоанн Кантакузин указывает на блеск двора Душана, при котором был принят ромейский императорский ритуал. Гости принимались с максимальным почтением. Королевский совет, состоявший из двадцати четырех вельмож, заседал в специальном зале.
В одежде главным атрибутом правителя или представителя благородного сословия был дорогостоящий плащ, сшитый из «жемчужного сукна», и золотой пояс. Правителям и вельможам обычно дарили шитые золотом одеяния и пояса. Согласно законнику Душана, после смерти «властелина» его меч и конь отходили к царю, а парадный гардероб – старшему сыну. Зимой носили шубы из ценного меха с золотыми застёжками. «Властелинки» украшали себя серебряными или золотыми диадемами. Все носили кресты и перстни, а правители и знать имели печатки, которыми запечатывали письма.
Трапеза состоятельного человека была богатой. В скоромные дни подавали дичь, а во время поста – рыбу. При дворах правителя и знати ели на золоте и серебре, используя ложку и вилку, пили вино и медовуху.
Беднота жила, конечно, скромнее. Жилищем служил деревянный дом с очагом посередине. Носили домотканую одежду из льна и шерсти. Посуда была в основном деревянной или глиняной. Ели лепешки, чечевицу, бобы, горох, капусту, лук, фрукты. Ловили рыбу и, с разрешения феодала, дичь. Голодали нередко. Не из-за плохой погоды (она на сербских территориях, как правило, была хорошая), а из-за частых войн и разорительных набегов.
Лекари и больницы. Первые больницы организовал в IV в. святой Василий Великий и его монахи. Представление о больнице как о месте, где лечат и ухаживают за больными, неразрывно связано с христианскими добродетелями – милосердием и сочувствием, которые ценились и средневековыми сербами. Святой Савва построил в Хиландаре больницу, где на послушании был монах, ухаживавший за больными. В холодные зимние дни тепло в ней поддерживала передвижная печь. Игумен должен был обходить больных, которым, со своей стороны, надлежало вести себя скромно и не привередничать. Король Милутин построил больницу в Константинополе. Стефан Дечанский открыл лепрозорий. И в Душановой задужбине – в Святоархангельском монастыре – имелось двенадцать постелей для больных. Вельможа Радич Поступович в 1433 г. приказал выделять по два литра серебра в год для содержания больницы в афонском монастыре Кастамонит.
В источниках упоминаются врачи-сербы: Менче из Бара, Првослав, Милчин из Призрена. Однако в основном лечением в Сербии и Боснии занимались иностранцы, чаще всего итальянцы. Магистр Эугидиус приезжал к Стефану Дечанскому, магистр Антонио из Монтефлоре (близ Анконы) был при дворе Душана, Стефана Лазаревича лечил Даниил де Пасинис – итальянец из Дубровника. Личного врача Джураджа Бранковича звали Анджело Муадо.
Из болезней, распространённых в Сербии, самой страшной была чума (особенно запомнилась эпидемия 1348 г.). Болели и умирали от малярии, дизентерии, водянки, туберкулёза, паховой грыжи, мочекаменной болезни, сердечных заболеваний (как Милутин и Стефан Лазаревич). За исцелением шли в церковь, прибегали к народным средствам или обращались к знахарям и колдунам. Лечились с помощью препаратов растительного и животного происхождения. Кроме того, совершали разного рода действия, продиктованные расхожими суевериями и предрассудками. Например, чтобы избавиться от плохого запаха изо рта, следовало прополоскать рот истолчённой гвоздикой, а чтобы извлечь застрявшую в горле кость – зайти по пояс в воду. Верили, что от бесплодия помогает обтирание желчью живого ворона, и т. д.
Образование в средние века. Сербские средневековые правители и знать были образованными людьми, а для своего времени даже начитанными. На договоре с Фридрихом Барбароссой Неманя поставил подпись, а германский император – всего лишь крестик. Стефан Первовенчанный оставил после себя литературные произведения. Правители и знать читали как церковные, так и светские произведения. И сербские дворянки отличались любовью к чтению. Елена Анжуйская заказала копию Номоканона, для жены Душана Елены старец Иоанникий перевёл Толкование святого Евангелия, написанное блаженным Феофилактом Болгарским. Начитанными и мудрыми были и Милица с Евфимией. Елена Балшич и Ангелина Бранкович собрали собственные библиотеки.
Сербы убеждены, что святой Савва первым принёс свет просвещения на сербские земли. Жития архиепископов Евстатия I и Даниила II повествуют, что в тех местах, где они родились, существовали школы для обучения грамоте и чтению книг. Преподавание в них было индивидуальным и групповым. Вели занятия не только монахи и монахини, но и светские преподаватели. Школы существовали как при монастырях, так и при дворах знатных особ. Елена Анжуйская организовала девичью школу. О просвещении в Сербии особенно пёкся деспот Стефан Лазаревич.
Сербская средневековая литература. Сербские средневековые литературные произведения, опирающиеся на византийскую традицию, написаны на сербском варианте общеславянского языка. Можно сказать, что сербская средневековая культура создана на славяносербском языке, который знали образованные люди того времени. Первым плодом развития новой литературы стали переводы с греческого, а затем и с латыни. Популярность приобрели апокрифы, которые оказали влияние и на народную литературу, – «Евангелие детства» (обработанный вариант гностического «Евангелия от Фомы»), «Хождение Богородицы по мукам» и т. п. Читали переведённые агиографические произведения, например, о святом великомученике Георгии или об Алексии Божьем человеке. С греческого переведено житие царицы Феофании, а также «Повесть об Акире Премудром». Популярным было произведение о Варлааме и Иоасафе, а также роман о животных «Стефанит и Ихнилат». Излюбленными произведениями знати стали роман об Александре Македонском «Александрида», в котором главный герой предстаёт христианским воином, и «Роман о Трое» – далёкий отголосок «Илиады», адаптированный для средневекового читателя. Пользовались успехом и рыцарские романы: «Тристан и Изольда», «Бэв из Антона», «Ланселот».
Среди жанров сербской средневековой литературы выделялись, помимо прочих, канон (состоит из девяти стихов, каждый из которых посвящён какому-либо ветхозаветному событию; второй из них – обращение Моисея к народу – не исполняется. Составные части канона: ирмос, икос, тропарь и кондак. Канон читают и поют во время утренней службы) (акафист и двенадцать кондаков и двенадцать икосов, в которых славится Христос, Богородица или какой-нибудь святой. Во время чтения акафиста в храме нельзя сидеть. Само слово «акафист» означает «неседален»). Среди жанров также можно выделить: «похвала» – специально сочинённый текст, или часть жития, в котором прославляется святитель или некая значительная историческая личность; «молитва» – обращение к Богу, святым, ангелам; состоит из выражения благодарности, исповеди, покаяния и сокрушённой просьбы; «хроника» – летописное произведение, в котором судьба народа представлена как проявление божественного промысла; «плач» – оплакивание страдания святого или судьбы народа; «житие» – наиболее развитый жанр средневековой сербской литературы, описывающий жизнь и подвижничество святого (зачитывалось при дворе и в монастырских трапезных для побуждения монахов к большему усердию).
Первое сербское житие посвящено королю Зеты св. Йовану Владимиру, ставшему жертвой династической борьбы, начавшейся после смерти болгарского царя Самуила, на дочери которого Владимир был женат. Убил его племянник Самуила клятвопреступник Владислав. Йован Владимир, жизнеописание которого сохранилось только в латинском переводе, знал, что ему уготована смерть, но, уподобившись Христу, пошёл на неё, «как агнец на заклание». По своей мотивационной составляющей данное произведение имеет много общего с житием святых Бориса и Глеба.
Наиболее значительные сербские средневековые литературные произведения: в XIII в. – житие святого Симеона Немани, написанное святым Саввой (его брат Стефан Первовенчанный тоже написал житие своего отца); жития святого Саввы и святого Симеона, написанные Саввиным учеником афонским монахом Доментианом. Его ученик монах Феодосий стал автором житий святого Петра Коришского и святого Саввы. В XIV в. наиболее значительные произведения оставил архиепископ Даниил. Это жития королей Драгутина и Милутина и их матери Елены. Ученик владыки написал жития короля Стефана Дечанского и самого Даниила. В XV в. появилось житие короля Стефана Дечанского (Григорий Цамблак), житие деспота Стефана Лазаревича (Константин Философ) и т. д.
Прародителем литературы, как и многого другого у сербов, стал святой Савва, составивший хиландарский и карейский Типиконы. Находясь в Студенице, Савва пишет житие святого Симеона, которому он ещё на Афоне написал службу и мощи которого он перенёс в Сербию. В житии главный упор сделан на монашеской жизни великого жупана – на отречении от престола и тяготении к Царству небесному. В то же время восхваляются и заслуги Немани перед сербским государством, описывается передача престола Стефану, излагаются отеческие наставления Стефану и Вукану, которым надлежало жить в братском согласии и служить Господу. Потрясающее впечатление производит описание смерти Немани, ставшей выражением его крайнего смирения: он попросил Савву опустить его на землю, положить ему под голову камень и дать икону Богоматери, чтобы перед ней испустить дух. Святой Савва пишет, что тот, «кого все боялись», «убог, в рясу облачён, на земле лежит на рогоже, а камень у него под головой, всем кивал и ко всем ластится, просит прощения и благословения». Перед самой смертью небесный свет озарил лицо Симеона, который испустил дух, восхваляя Господа. Святой Савва плачет и радуется. Плачет из-за расставания с отцом, а радуется тому, что видел упокоение святого.
Стефан Первовенчанный, со своей стороны, написал житие своего отца, представив его благочестивым правителем. В своей «Хиландарской грамоте» Первовенчанный приводит дивное описание Святой горы как кроны ветвистого дерева, населённого поющими «мудрыми птицами любви» – монахами, среди которых и Симеоново «дитя» – Савва. Привлечённый пением этой птицы, Неманя отбывает на Афон, где готовится перейти к вечной жизни, что и есть цель человеческого существования.
Житиям Саввы и Симеона, написанным Доментианом, присуще «плетение словес», которым достигается апофатичность повествования – дела святых славны, как и дела Господа, но описать их полностью невозможно. Нагромождение слов символизирует непередаваемость божественного промысла. Кроме того, Доментиан идею Немани о божественном происхождении своего рода переносит на весь сербский народ, предстающий «Новым Израилем». При написании жития Симеона автор, помимо прочего, опирался на произведение митрополита Киевского Иллариона «Слово о законе и благодати», а точнее, на его составную часть – «Похвалу князю Владимиру». Про жизнеописание святого Саввы, написанное хиландарским иноком Феодосием, можно сказать, что оно эмоционально и высокохудожественно. Из-под пера того же автора вышло житие и служба, посвящённые подвижнику Петру, жившему на территории современной Метохии, мощи которого хранятся в монастыре Црна-Река.
Архиепископу Даниилу II – умному и образованному святогорскому аскету и, в то же самое время, искусному дипломату – принадлежит авторство сборника «Жития королей и архиепископов сербских», в которых восхваляются не только усилия Неманичей по строительству государства, но и их преданность Христу и подлинной вере, а также стремление к монашеской жизни, характеризующее подлинного христианина.
Болгарский эмигрант в Сербии, позднее переселившийся на Русь, Григорий Цамблак написал житие святого Стефана Дечанского, в котором образ идеального правителя неразрывно связан с архетипом мученика. Стефан Дечанский, ослеплённый отцом Милутином и убитый присными собственного сына Душана, тем не менее, предстаёт человеком, которого чудесным образом ведёт по жизни Божественное провидение. Святой Николай вернул ему зрение, а перед смертью предсказал обретение вечного света, в котором, как говорится в молитве, исполняемой во время отпевания, нет боли и вздохов, а есть только жизнь вечная.
В эпоху Косовской битвы раскрылся дар первой сербской писательницы монахини Евфимии, в миру Елены – жены деспота Углеши Мрнявчевича. Эта набожная и образованная госпожа прожила полную трагизма жизнь. В младенчестве умер её единственный ребенок Углеша, а супруг погиб в Марицкой битве. Как сестру во Христе её приютил князь Лазарь. После Косовской битвы Евфимия станет правой рукой его вдовы Милицы, на правах регентши возглавившей сербское государство.
Евфимия оставила после себя три драгоценных произведения: вкладную надпись на диптихе, подаренном Хиландару, описывающую её молитвенную печаль о сыне-первенце; молитвенную надпись на завесе царских врат иконостаса в Хиландаре, вдохновением для которой послужила написанная святым Симеоном Новым Богословом молитва, читаемая перед святым причастием; похвалу князю Лазарю, вышитую золотой нитью на красном шёлковом покрове раки с мощами святого князя Лазаря. Похвала состоит из выражения личной признательности Лазарю, а также молитвы, обращённой к тому, кто уже присоединился к святым воинам: Димитрию, Георгию, Меркурию, Прокопию, св. Феодорам Тирону и Стратилату, сорока мученикам севастийским. Молитва призывает Лазаря молиться за своих сыновей Стефана и Вука, которые, будучи вассалами султана, вынуждены сражаться вместе с ним с Тамерланом как раз в Севастии, расположенной в Малой Азии. Лазарь предстаёт Христовым мучеником, вынесшим свой крест и вышедшим против Мурада, которого Евфимия называет «змием и неприятелем божественных церквей». Князь, как пишет Евфимия, не мог видеть христиан, «подчинённых измаильтянам». Желания его исполнились – он убил змия и принял от Бога мученический венец.
Сын косовского великомученика деспот Стефан Лазаревич знал несколько языков и переводил с греческого. Среди прочего он перевёл произведение «О будущих временах», содержавшее предсказание судьбы православных государств на Балканах, которым угрожали магометане. Стефану приписывается «Надпись на косовском мраморном столпе» и «Слова любви», считающиеся самым прекрасным сербским поэтическим произведением. «Надпись» посвящена Косовской битве, князю Лазарю («чуду земли», «непоколебимой опоре набожности», «кормильцу голодных» и т. п.) и его воинам («мужам добрым и храбрым», которые «блестят как звёзды ясные»). Они геройски набросились на султана Амурата – «змеиное отродье, детёныша льва и василиска». В битве, в которой погиб Амурат, Лазарь мученически погибает от руки сына султана.
«Слово любви», судя по всему, представляет собой обращение Стефана к брату Вуку с призывом вспомнить о братской любви и примириться, дабы братоубийственная война не погубила сербский народ. В послании описываются все виды любви – как те, что известны со времен античности (божественная, братская, дружеская, мужчины к женщине), так и та, что присуща подлинному христианину, а именно, любовь к неприятелю. В качестве примера проявления таковой приводится оплакивание царём Израиля Давидом своего погибшего врага царя Саула и его сына Ионатана.
Образованного болгарина Константина Костенецкого, прозванного Философом, деспот Стефан поставил во главе скриптория в монастыре Ресава (Манасия). Средневековый учёный стал автором объёмного жития своего благодетеля, в котором тот представлен не просто христианским правителем, но и европейским рыцарем, вельможей при дворе венгерского короля Сигизмунда. Имеется описание и того, как против своей воли Стефан сражался на стороне султана Баязида, вассалом которого он был.
Печский патриарх Паисий Яневац стал автором последнего памятника сербской житийной литературы «Жизнь царя Уроша», при написании которого широко использовались народные предания и эпическая поэзия.
Сербские средневековые задужбины, архитектура и настенная живопись. Слово «задужбина» – одно из самых духовных в сербском языке. Оно означает «поступок, совершенный кем-то для спасения своей души». Все сербские средневековые правители стремились оставить после себя «задужбины» – храмы, монастыри, больницы и странноприимные дома – дабы, как поётся в народной песне, «для души место найти».
До эпохи Неманичей правители тоже создавали «задужбины». Так, король Дукли Михаил воздвиг церковь св. Михаила в Стоне. Однако наиболее значительные «задужбины» появились во время правления Неманичей. Первым великим ктитором стал сам Неманя, построивший церкви святого Николы и Пресвятой Богородицы в Топлице, монастыри Студеница в области Стари-Влах и Джурджеви Ступови у города Рас, а также Хиландар на Святой горе. Вместе с сыном Саввой он был ктитором афонского монастыря Ватопед.
Брат Немани Мирослав возвёл монастырь святого Петра на Лиме, а второй брат Страцимир – Богородицу Градачку (церковь Святого Вознесения Господня) в городе Чачак. Сын Немани Стефан Первовенчанный вместе со святым Саввой в 1208–1219 гг. соорудили будущий центр архиепископства Жичу, посвящённую Вознесению Господнему.
В 1230 г. в Жиче построены притвор и башня на западной стороне. Король Милутин восстановил монастырь после многократных разорений его завоевателями.
Около 1234 г. король Владислав вместе с дядей святым Саввой возвёл монастырь Милешева, посвящённый Вознесению Господнему. Храм – рашского типа, однообъёмный, с круглым барабаном и куполом на кубическом основании. Расписан под непосредственным руководством святого Саввы (ещё будучи архимандритом, он руководил росписью Студеницы). В Милешеве находится одна из прекраснейших православных фресок – Белый ангел Воскресения (архангел Гавриил). Там же – лик Симеона Мироточивого-Немани и прижизненное изображение святого Саввы.
В 1252 г. внук Немани и сын Вукана Стефан соорудил монастырь Морача, посвящённый Успению Пресвятой Богородицы. Церковь однообъёмная, с притвором и приделом с правой стороны.
Король Урош основал монастырь Сопочаны, датируемый первым десятилетием XIII в. Колокольня к нему была пристроена в XIV в. В храме, посвящённом Святой Троице, похоронен сам Урош, королева-мать Анна Дандоло и архиепископ Иоанникий I. Судя по тому, что в архитектуре храма можно различить романские элементы, строил его мастер, прибывший с Адриатического побережья. Сопочанские фрески особенно прекрасны.
Мать королей Драгутина и Милутина святая Елена Анжуйская воздвигла монастырь Градац на реке Ибар. Датируемая временем до 1276 г. церковь-усыпальница Елены построена в монументальном стиле. Стилистически её фрески схожи со студеницкими.
Король Драгутин обновил и перестроил задужбину Немани Джурджеви Ступови. Фрески монастыря представляют четыре сербских государственных сабора. Первая сцена изображает Неманю, передающего престол сыну Стефану; вторая – отца Драгутина Уроша I; третья – восшествие Драгутина на престол; четвёртая – сабор в Дежеве, на котором Драгутин передал власть Милутину с условием, что сын Драгутина Владислав станет наследником престола.
Из всех Неманичей Милутин оставил самую многочисленную «задужбину». Согласно легенде, король дал Богу обет возводить каждый год по храму. В Студенице его наследие – так называемая Королевская церковь (1314–1321 гг.). Этот небольшой, квадратный в основании храм, посвящённый святым Иоакиму и Анне, расписан удивительными фресками. В Косове Милутин возвел Грачаницу, законченную и расписанную к 1321 г. В плане пятикупольного храма – вписанный крест, а в стенах чередуются слои камня и кирпича. Отлично сохранившиеся фрески стилистически относятся к так называемому палеологовскому ренессансу. Заслуживают упоминания сцены из жизни Христа, а также образы Милутина и его супруги Симониды. Древо Неманичей представлено как Древо Иесеево. Лики предков Милутина расположены в медальонах на вьющемся стебле. Сам Милутин предстает с женой Симонидой и сыном Константином. Христос благословляет королевское семейство. Лик Стефана Дечанского отсутствует, что побуждает предположить, что древо закончено до его возвращения из изгнания в 1321 г. Милутину мы благодарны и за Богородицу Левишскую в Призрене – один из прекраснейших сербских храмов.
Король обновил Хиландар, перестроив с фундамента соборный храм. При нём появилась крепость, с берега защищающая монастырь от пиратов. Наследие Милутина можно было обнаружить и за пределами Сербии. В Иерусалиме построен храм Святых Архангелов, в Солуне – церкви Святого Николы и Святого Георгия, в Константинополе – церковь, дворцы и странноприимный дом с больницей в монастыре Продром. Архиепископ Даниил писал, что для этой больницы Милутин «много искусных врачей нашёл, дав им много злата и того, что им требовалось, дабы непрестанно присматривали за больными, леча их». Усыпальницей Милутина стал построенный им монастырь Баньска (около города Косовска-Митровица).
Король Стефан Дечанский остался в истории прежде всего благодаря монастырю Высокие Дечаны, возведение которого завершил его сын Душан. Строительство началось в 1327 г. на прекрасном месте на берегу реки Быстрица, под горным массивом Проклетие. За работами следил архиепископ Даниил II, а главным архитектором стал монах-францисканец Вита из Котора. Рядом с главным храмом появились большие дворцы, а также высокие стены и башня над вратами. 29 метров отделяют вершину купола от земли, что делает Дечаны самым высоким сербским средневековым храмом. Его длина составляет 36, а ширина – 24 метра. Своды притвора покрыты изображением цикла «Семь вселенских соборов». В Дечанах тоже есть своё Древо Неманичей, где лики Стефана Дечанского и его сына Душана многократно повторяются. Фрески отличной сохранности. Уцелела и ризница, в которой хранятся иконы XIV–XIX вв., а также игуменский трон (1335 г.), средневековая рака для мощей Стефана Дечанского, крест царя Душана и т. д. Нельзя не упомянуть ценную коллекцию древних рукописных и печатных книг.
«Задужбина» царя Душана – монастырь Святых Архангелов под Призреном. Церковь представляет собой трёхнефную базилику с вписанным крестом в плане и пристроенным притвором. Монастырь получил от монарха шестьдесят сёл, восемь влашских и девять албанских пастбищ, а также около двадцати церквей. Над монастырём для его защиты стояла крепость Вишеград. В середине XV в. турки разрушили и разграбили «задужбину» Душана, из камня которой Синан-паша построил в Призрене мечеть.
В стиле так называемой моравской школы князь Лазарь построил монастырь Раваницу, который восхищал и современников, называвших его «цветом неувядающим». Храм расписан в 1385– 87 гг. На стене западного нефа изображены Лазарь (с атрибутами правителя, аналогичными тем, что были у Неманичей) и Милица с сыновьями Стефаном и Вуком.
Милица оставила после себя монастырь Любостыню, расположенный, по преданию, на том месте, где она в день святого Стефана Первомученика впервые встретилась со своим будущим супругом. Прославленный зодчий Раде Бороевич большое внимание уделил внешнему декору однокупольной церкви, с вписанным в основание крестом. На западной стороне храма – притвор. Расписывал церковь Макарий. Князь Лазарь покоится в Раванице, а княгиня Милица вместе с вдовой Углеши монахиней Евфимией – в Любостыне.
Деспот Стефан Лазаревич возвёл в 1407–18 гг. монастырь Манасию (Ресаву), посвящённый Святой Троице. Обитель, представляющая собой самый крупный памятник моравской школы, окружена мощными стенами и башнями. Центральный купол расположен на высоте 25 метров. Монументальные росписи изображают многочисленных святых воинов, что соответствовало неспокойному времени.
К наиболее значительным памятникам периода существования сербского деспотства относятся храмы монастырей Каленич и Врачевшница – задужбины протовестиария Богдана и вельможи («челника») Радича.
Знатный род Страцимировичей-Балшичей оставил «задужбины» на побережье и островах Скадарского озера: монастырь Богородицы на острове Старчево (до 1378 гг.), храм Пречистой Богородицы Краинской (начало XV в.), церковь Богородицы на острове Морачник (около 1417 г.), храм Св. Георгия на Горице и там же храм Святой Богородицы (1439 г.). В конце XV в. правитель Зеты Иван Црноевич в г. Цетинье рядом со своим дворцом возвёл и Цетинский монастырь, в котором его сын Джурадж и монах Макарий устроят первую книгопечатную мастерскую, где будет напечатан Октоих-пятигласник.
Облик сербской средневековой архитектуры предопределили следующие стили: рашский, в котором отражено византийское и западное наследие; сербско-византийский (косовско-метохийская школа), в котором построены «задужбины» Милутина; моравская школа, воплощающая влияние двух вышеперечисленных стилей и хиландарской школы. В декоре наблюдаются элементы малоазиатского и армянского происхождения.
Средневековье – время расцвета сербской живописи. Феодосий пишет, что святой Савва строителей приглашал из Греции, а художников из Константинополя. И это не обязательно были греки, так как известно, что в Солуне трудились и живописцы-сербы. Фрески Милешевы, над которыми работали мастера Димитрий, Феодор и Георгий, написаны в стиле солунской школы. Кроме того, просматривается и влияние итальянской настенной живописи того времени.
Богородицу Левишскую возвёл протомастер Никола, которому принадлежит авторство многих памятников периода правления короля Милутина. Расписал храм Астрапа, в своей работе ориентировавшийся на образцы константинопольской придворной школы живописи. Над фресками Дечан работали многие, но в истории осталось только имя «грешного Срджа с Приморья». Специалисты по сербскому средневековому изобразительному искусству отмечают способность отечественных мастеров к восприятию как восточного, так и западного (в первую очередь, венецианского и болонского) влияний. Комбинация получилась оригинальной – без итальянской наивности и византийской статичности. Тематика изображений позаимствована из Старого и Нового Завета с Апокалипсисом. В монастырях можно обнаружить живописные образы ктиторов, а также бытовые сцены, служащие деталями библейских сюжетов.
Декоративно-прикладное искусство. Сербские средневековые книги богаты прекрасными миниатюрами. Так, дьяк Григорий украсил инициалами Евангелие, предназначенное брату Немани – хумскому князю Мирославу. Инициалы декорированы антропоморфными и зооморфными образами, а также растительным орнаментом. В XIII в. миниатюрист Феодор Спан работал над Призренским евангелием. Созданная в конце XIV в. Мюнхенская (Сербская) псалтырь, в которой больше 150 миниатюр, принадлежала деспоту Джураджу Бранковичу. Православный «крестьянин» Хвал из Боснии иллюстрировал псалтырь, которая в настоящее время хранится в Болонье. Последним великим сербским миниатюристом стал Владислав Грамматик из г. Ново-Брдо, который в 1469 г. в монастыре Матейча (Скопская Черная Гора) украсил сборник, посвященный Димитрию Кантукузину (хранится в Загребе).
В средние века популярным было шитьё. В основном шили на красном шёлке, используя шёлковую, золотую или серебряную нить. Монахиня Евфимия вышила завесу царских врат иконостаса монастыря Хиландар, на которой изображён Христос как Великий Архиерей. Рядом с ним создатели литургии Иоанн Златоуст и Василий Великий. В конце XIV в. или в начале XV в. монахиня Анна вышила на завесе из красного атласа двенадцать великих церковных праздников.
В работе с металлом тоже имелись свои мастера, создававшие золотые и серебряные оклады для икон. Сохранились работы, выполненные в технике эмали и филиграни, однако они, по-видимому, привозные. Производились серьги, броши, перстни, на которых часто изображались животные – от павлинов до львов.
Музыка. В эпоху, о которой мы ведём повествование, получило развитие и церковное пение. Сохранились нотные записи, авторство которых принадлежит Николе, Исайе и Стефану Сербу. Исполнялась и светская музыка, о чём свидетельствуют фрески того времени. Танцоры, музыканты и затейники именовались «свиральниками» (дудочниками), «глумцами» (лицедеями) и «прасковниками». В ходе коронации Стефана Первовенчанного играли на барабанах и гуслях. Милутина приветствовали песней, а деспота Стефана Лазаревича, не любившего шумного веселья, – трубами. Стефан Душан обменивался музыкантами с Дубровником. Сохранились сведения, что там в 1335 г. играл сербский музыкант Драган из Призрена. Играли на барабанах, рогах, трубах, лютнях, флейтах. Танцевали древний сербский танец коло.
Иностранцы о сербах. Начиная с Немани Византия имела неприятный опыт общения с сербами. Хотя те были православными, у них имелись свои государственные амбиции, часто вступавшие в противоречие с политическими и государственными целями ромеев. Поэтому в византийских источниках в адрес Неманичей сказано немало нелицеприятных слов. Что касается Немани, то византийские авторы Иоанн Киннам и Никита Хониат указывают на его трусость и склонность к измене. Описывая выступление Немани против византийского императора Мануила Комнина (1172 г.)., Киннам указывает, что сербский правитель быстро бежал с поля боя. А когда ему не удалось умилостивить императора письменным обращением, явился сам с непокрытой головой и голыми до локтя руками, босоногий, с веревкой на шее и мечом в руках. В таком виде он сдался императору, дабы тот поступил с ним по своему усмотрению. Мануил проявил тогда снисхождение.
Никита Хониат, описывая сербско-византийское противостояние 1168 г., говорит о «ненасытных желаниях» Немани, против которого император вынужден был послать своего военачальника Феодора Падиата. Его миссия не увенчалась успехом, поэтому следующий поход против сербов Мануилу пришлось возглавить лично. Хониат тоже пишет о трусости Немани, «боявшегося его (царя) больше, чем животные страшатся царя зверей». В одной из бесед византийский автор, прославляя победу Исаака II Ангела в битве на Мораве в 1190 гг., называет Неманю клятвопреступником, который «клятвопреступлением обильно угощался каждый день, будто едой и вином».
Константин Манасия, прославляя Мануила Комнина, упоминает Неманю, нелояльность которого объясняет пословицей, позаимствованной из Диогена Лаэртского: «Старая обезьяна не попадается в сеть». Следует отметить, что, характеризуя сербского правителя, автор не раз использовал подобные «зоологические» эпитеты: «зверь», «скорпион», «змеиный перевертыш», «острозубый вепрь», «обезьяна», «лисица».
Более мягкие слова для Немани нашел Евстафий Солунский – профессор патриаршей школы в Солуне, а затем и местный архиепископ. Упоминая серба в панегирике Мануилу, автор самой яркой его чертой называет… физическую силу: «Вскоре и мои глаза поразил этот человек, фигура которого не из тех, какими природа наделяет людей. Роста он весьма высокого и фигуры внушительной». Затем следует описание триумфальной процессии императора, в которой Неманя принял участие в качестве бунтовщика и покорённого правителя. Неманя, по свидетельству Евстафия, внимательно разглядывал картины, служившие декорациями для шествия и изображавшие его мятеж. Императорский пленник якобы даже предъявил художнику претензии по поводу того, что тот не изобразил его рабом и не добавлял слово «раб» каждый раз, когда писал его имя.
Никита Хониат пишет о конфликте Стефана Первовенчанного с его женой и одновременно императорской дочерью Евдокией. Поначалу ладившие, они затем разругались: «Он укорял жену за чрезмерную похоть, а она ему говорила, что он с рассвета пьянствует, что не воду из своего кубка пьёт, а еще тайком чужой хлеб ест. Ссора разгоралась всё сильней, и Стефан задумал, а затем и осуществил варварский замысел. Воспользовавшись ложным доносом, а может, и правдой, будто Евдокию застали в момент прелюбодеяния, он приказал сорвать с неё всю одежду и оставить только тонкую рубашку, но и ту сильно порезанную, чтобы она только нужное прикрывала. И в таком постыдном виде выпустил её идти, куда пожелает». Согласно Хониату, брат Стефана Вукан попытался его успокоить, а Евдокию одел и с достойным сопровождением отправил в Драч. Позднее, как пишет автор, братья из-за власти разругались.
Византийская делегация во главе с Георгием Пахимером, прибывшая к Урошу I для ведения переговоров о возможном браке дочери императора Михаила Палеолога Анны и королевича Милутина, описала сербский двор как «препростой и бедный». Однако уже Феодор Метохит, сватавший за Милутина Симониду, упоминает роскошь двора и обилие еды, подаваемой гостям на золоте и серебре, добавляя при этом, что всё увиденное им – не более чем имитация обычаев, принятых при ромейском дворе.
Метохит во время переговоров с Милутином с негодованием наблюдал, как сербский монарх прислушивался к мнению тех из его окружения, кто подозрительно относился к грекам, считая их лживыми и ненадёжными.
Иоанн Кантакузин описывает битву под Велбуждом, в которой против сербов (автор называет их «трибалами») должны были сражаться и ромеи. Однако сербское войско нанесло удар по болгарам (мизам) и рассеяло их. Некоторые болгары пали в сражении, а «другие, взятые в плен, разоружены и выпущены, так как у них не принято брать друг друга в плен, ведь они одного племени». Ромеи доброжелательно пишут о сербах, когда дело доходит до Косовской битвы. Христианская солидарность берёт верх над внутрибалканскими противоречиями.
Своё мнение о сербах сложилось и у западных путешественников. Француз Филипп Де Мезье пишет о царе Душане, который был более двух метров ростом: «Этот король телом был крупней, чем кто-либо из живших на свете в то время. Лицом страшен. И обычай был в том королевстве, касавшийся королевского величества. Каждый приближавшийся к королю кланялся ему и оказывал другие знаки уважения». Подданные даже целовали ногу Душану, что эмиссар папы епископ Петр Тома, как с гордостью сообщает Де Мезье, отказался сделать. Душан благосклонно относился к епископу, но в вопросе веры не уступил. В результате легат папы уехал, не выполнив своей миссии.
Болгарин Константин Философ в житии деспота Стефана Лазаревича превозносит красоту и плодородие сербской земли («одни пределы превосходят красотой и плодородием другие»), а также с восхищением описывает её реки и горы – крепости, созданные самой природой. О людях пишет следующее: «Храбрые настолько, что ни о ком другом во вселенной так не говорят… Когда требуется, скоры на послушание и не торопятся говорить… А если что против их воли, быстры на ответ каждому, кто спрашивает. Владеют оружием обеими руками. Чистотой тела превосходят другие народы, а также светлой и лёгкой кровью. При этом милостивы и дружелюбны. Если кто из них обеднеет, остальные дадут ему всё необходимое… А жизнь в той земле как церковь Божья. И не живут, как остальные народы, по-скотски и против природы. И каждый час имя Господа не поминают, но установлено, что следует всем, от мала до велика, молиться самое большее два раза в день. Достойно чести, когда сын, хотя и в своём доме, если он вместе с родителями, стоит перед ними, как слуга. А это можно наблюдать не только среди богатых, но и у самых грубых и у последних бедняков. Слыхал ли кто, чтобы кто-нибудь из них озлобился на отца своего или мать?»
Французский эмиссар Бертрандон де ла Брокиер после посещения Смедерева записал свои впечатления о Джурадже Бранковиче: «Этому государю около 58–60 лет. Он очень красивый и крупный человек, у него трое сыновей и две дочери, одна из которых замужем за турком, а другая за графом Цельским. И дети его тоже очень красивы. Самому старшему, наверное, двадцать лет, второму шестнадцать, третьему четырнадцать. Дочерей я видел. А когда его тот посол, с которым и я был, встретил в поле, то поцеловал ему руку, и тоже потому, что таков обычай. А когда на следующий день упомянутый посол отправился к нему на двор, чтобы нанести официальный визит, и я с ним отправился. При дворе было много его людей, красивых и высоких. Они носят длинные волосы и бороды, так как все придерживаются греческой веры».