Алиса Нургалиева
Города проживания: Астана, Алматы
По основному роду деятельности – актриса, модель и ведущая. Увлекаюсь танцами, играю на ударной установке. Безумно люблю свою работу и уделяю ей практически всё своё время. Считаю, что человек должен работать над собой каждый день, совершенствуясь и одерживая победу над своей ленью, неуверенностью и страхами. Каждый этап нашей жизни – вызов себе. Смогу или не смогу? И мы должны делать всё, чтобы уверенно подтвердить: смогу.
Стихи начала писать со школьной скамьи, однако писала, так сказать, «в стол». Активно стала публиковаться, участвовать в литературных чтениях последние года два. Пишу в основном поэзию, однако иногда рождаются и небольшие рассказы. Вдохновение черпаю из всего того, что меня окружает: природа, люди, их взаимоотношения, музыка. На самом деле, вдохновить может даже взгляд случайного прохожего.
В моей поэзии очень мало, можно сказать, практически нет личного. В силу своей профессии я больше вдохновляюсь ролью, образом других людей, стараюсь отражать их чувства, переживания, метания их душ. Сама я стараюсь свято хранить внутри свою пустоту, потому что именно это даёт мне возможность становиться каждый раз кем-то другим. Стихотворения у меня очень разные по настроению, посылу и эмоциям. Это как динамика, так и спокойное созерцание, отрешение от реальности и активное участие в ней, созидание и уничтожение. Внутренняя уверенность помогает мне творить твёрдой рукой, имея чёткое представление, что я делаю и для чего. И само собой, у вас может родиться вопрос: а действительно, для чего?
У каждого на этой планете есть своя миссия. Моя миссия – созидать самой и отражать сотворённое другими. И я беспрекословно служу этой миссии. И пока я делаю то, что должна, я нахожусь в гармонии с собой и окружающим миром.
«Я проходил огонь и воду…»
Я проходил огонь и воду
И в лабиринтах путь искала,
Меня бросало в жар и холод,
Мне смерти – много, жизни – мало.
Я наперёд все знала судьбы
И собирал их воедино,
Терпел/терпела розги/прутья,
Был женщиной/Была мужчиной.
Я примерял разрез их глаз,
Учила буквы, фразы, языки,
Их мантры пел, читал намаз,
Меняла грим, перчатки, парики.
Жесток был и последнее отдать готов,
Любила, ненавидела во сне.
Искал/искала Бога в тысячах миров:
Но пусто там.
Ведь Бог живёт
Во Мне.
Море
Пей её до дна, с упоением,
Она твоя Пенелопа после тяжёлых странствий,
Каждый твой день – теперь воскресенье,
Покой и уют. Позабыты былые мытарства.
И всё реже снятся кошмары
Прошлых жизней. Трофеи пылятся на полках.
Ровный огонь вместо пожаров,
А сердце стучит, собранное из осколков.
Но однажды проснёшься пораньше,
Вдруг уловишь чуть слышный запах прибоя,
Зажмурься: теперь ты снова младше!
Признай, Одиссей,
Твоя стихия – Море!
Возрождение
От тебя несёт перегаром мыслей,
Что каждую ночь насилуют мозг.
Не жизнь – бытие без всякого смысла,
Свечи потухли. В подсвечнике – воск.
В шоколадном фонтане надежд и желаний,
Что мертвы уж два века, а может, и пять,
Ты утопишь три сотни ненужных признаний.
Вот бы жизнь утопить… Или просто – проспать!
Тебя проведу сквозь врата Сотворения,
Бог на каникулах, Я – Его зам.
Там Молитва и Грех, злость и терпение,
Только войдёшь ли со мной в этот храм?
«Береги себя, как тебя берёг…»
Береги себя, как тебя берёг
От тревог, от вьюг, от всякой случайной беды.
Береги, как я наверно не смог,
Не успел… Ну а ты, пожалуйста, береги.
Будь весела, покоряй города и миры,
Не позволяй никому говорить, что слаба,
Пусть нет меня здесь, но помни: есть всегда ты,
Будь бесстрашна, слову и делу верна.
Береги себя, как тебя берёг
От пустых волнений, глупых людей, суеты.
Береги себя, ведь если б я мог,
Я бы светом стал в каждый твой миг темноты.
«Нужно больше воздуха, я задыхаюсь…»
Нужно больше воздуха, я задыхаюсь
Среди людей, небоскребов и улиц.
По лестнице вверх я, перил не касаясь,
Лечу, от солнца беспомощно жмурясь.
Без устали годы свои я терял,
И тебя заодно отпустил так беспечно,
Лишь цинизм теперь будет мой пьедестал,
Но и это, родная, нисколько не вечно.
Я – душа-одиночка, странник заблудший,
И вдали где-то света луч из темноты,
Там трава зеленее, воздух там лучше,
Только я задыхаюсь, ведь воздух мой – ты.
«Мой женатый бог нервно курит…»
Мой женатый бог нервно курит
И мешает текилу с виски,
А я забираюсь с ногами в постель.
Меня он размеренно губит,
С утра уходя по-английски,
Я взглядом упорно царапаю дверь.
Мой женатый бог сегодня не в духе:
Ругает каких-то министров и замов,
Я послушно киваю в ответ.
Кто-то пустил о нем грязные слухи,
Мол, дамский угодник, не может без самок —
Это всё ложь и попросту бред.
Бог мой совсем идеален:
Красив, умен, ну во всем мне пример!
(Я о нём написала б трактат).
Единственный. Уникален.
Не знает полутонов, полумер.
Только он…
Безнадёжно.
Женат.
«Все поезда и маршрутки ведут не туда…»
Все поезда и маршрутки ведут не туда,
Путь мой осилит лишь только идущий.
Молю я, Всевышний, скажи мне, где та страна,
В которой всё ещё Ты – Всемогущий?
Спутника нет, так дай мне хоть карту
Иль компас, или Полярную, может, звезду?
Для меня ведь и неба не жалко,
Я по образу и подобию
Твоему…
А знаешь, начнём всё сначала?
Но теперь без обмана,
без лжи и коварства…
И молитва вдруг зазвучала:
«Да пребудет
Во веки веков
Твоё Царство!»
«Наступивший рассвет нас с тобою рассудит…»
Наступивший рассвет нас с тобою рассудит,
Мы расходимся молча, к чему суета?
Лишь бы нам позабыть о случившемся блуде,
Забывать-то, конечно, с тобой – мастера…
Ни слезинки, ни слова упрёка вдогонку,
Завтра ждут сотни душ и множество тел,
Знаешь, ты спящим похож совсем на ребёнка,
Свобода наверно – единый предел.
Да и что в этом мире дороже, скажи,
Где пронзительно зло и пуста доброта?
Вот и мы без остатка погрязли во лжи,
Только путь наш усеян глухим «никогда».
Уходя, закрой дверь: не видишь, сквозняк?
И не только снаружи такая погода,
Что стоишь вдруг, взор устремив на меня?
В этой жизни любима мной только свобода!
«У меня в душе дыра размером с Бога…»
У меня в душе дыра размером с Бога,
У меня в душе такая пустота…
Будто второпях купил я дом без Торга,
У меня внутри огромная дыра.
Да, купил я дом и крышу золотую,
Но в жилище гость – один сквозняк,
Больше не люблю, не злюсь и не ревную,
Пустота внутри. Ни рай, ни ад.
В сердце отдаётся стук глухой —
Нет ни боли, ни тепла, ни доброты.
Я молюсь – Бог, видимо, немой,
Или вдруг ему не слышно с высоты?..
У меня в душе дыра размером с космос,
У меня внутри огромная дыра,
Будто бы в толпе солдат о мире возглас…
У меня в душе
Такая пустота.
«Ты мне нужна не больше, чем другие…»
Ты мне нужна не больше, чем другие,
Я так устал от слов, от слез и обещаний,
Твои глаза красивы, но пустые,
Лишь притворяюсь, будто в них я утопаю.
Ты – девочка-обложка, глянцевый фантом,
Но и живые мне не сильно интересны,
И сам я – вовсе не герой, но дело в том,
Что я свободен от политики и прессы.
И день за днем, снедаемый тоской,
Тебе писать о вечности вдруг стану.
Не отвечай! Долой меня, долой!
Пусть время мне зализывает раны.
Я буду занят в будни, выходные
И обязательно сменю страну,
Лекарство принято, но на беду:
Ты мне нужна не больше, чем другие.
(Но помнить буду лишь тебя. Одну.)
«Меня обходят стороной старушки…»
Меня обходят стороной старушки,
И сочувственно кивают влюблённые,
Я один такой, никому не нужный,
Глаза погасли, когда-то бездонные.
Я жизнь бросал неосторожно
И необдуманно садился в поезда,
Но я был счастлив, счастлив, Боже!
Пусть забывал порой совсем про небеса.
Я столько лиц, казалось, знал, любил,
Но вот! Они уже забыли,
В ту ночь не нож в руке меня убил —
Любимые в ту ночь убили.
Меня нашли в семь тридцать в понедельник —
Остывший, полусгнивший труп.
Родные после спорили:
– Где деньги?
– Пропил их. Он был очень глуп.
А я лежал в костюме без движения,
Застыла кровь на бледных резких скулах.
Я ждал тебя – последнее спасение,
Но и тогда меня ты обманула.
«Я постарела на шесть предателей…»
Я постарела на шесть предателей,
На сто глупых упрямых мужчин,
Круг, когда-то казалось, спасательный,
Теперь нагло меня утопил.
Я постарела на двадцать обидчиков,
На сорок трусливых и жалких врагов,
Долги теперь возвращайте наличными,
Меня не тревожит: готов – не готов.
Я постарела на миллион равнодушных,
На двести бездарных разбитых сердец,
Но может быть тот, кому стану вдруг нужной я,
Подарит мне юности новый венец.
«Объятия твои – мой пятничный намаз…»
Объятия твои – мой пятничный намаз
И служба в церкви утром в воскресенье.
Объятия твои – мой сладостный экстаз,
Души моей награда и спасенье.
Объятия твои – «Ах, слов не надо больше».
Объятия твои – еще лишь миг, прошу…
Святая Месса, Литургия в Храме Божьем,
Клянусь тебе я, что с другим не согрешу.
Объятия твои – исповедь, виддуй, тауба
И мой Коран, и Библия, и Тора.
Объятия твои – семь таинств для меня в церквах,
И я к распятию уже готова.
Объятия твои – все Боги во Вселенной
И вера для меня одной.
Объятия твои – как дар благословенный.
Ну обними, прошу, родной!
«Я тебя полюбила той ночью…»
Я тебя полюбила той ночью.
Как герои
Хорошо отрепетированных сценариев,
Мы столкнулись (ну так, между прочим).
Наши роли —
Бойцы на поле безумных любовных баталий.
Ты меня полюбил этим утром,
Безжизненно
Бросил мне пару заученных фраз.
Саундтрек показался мне глупым,
Вдруг и кино —
Про настоящих людей, не про нас?
Я тебя разлюбила тем вечером,
Показалось,
Что меня наказать должен наш режиссер.
Я к молитве купила все свечи, но
Мне осталось
Надеяться: блестяще сыграет дублер.
Ты меня разлюбил в этот полдень,
Отклонившись
От всех предписаний порядочной драмы.
Марионеток рушится стол, где,
Появившись,
Любовь строит новые крепкие храмы.
«Одна! Опять одна!»
Одна! Опять одна!
Как всегда, по жизни – одиночка!
Все страны, города, Вселенная —
Всего лишь точка.
На белом свете одиноких
Людей шесть миллиардов,
Потерянных двуногих.
Не сегодня ты? Ну, значит, завтра.
И кто-то на краю,
А кто уже на дне.
В блаженном кто раю,
А кто-то жарится в огне.
У каждого своя судьба,
Сольемся воедино?
Истошный крик, мольба —
С собой безмолвный поединок.
Мне будет жаль тебя, себя
И все шесть миллиардов,
А ты, мой друг, когда?
Не сегодня? Значит, завтра.
«Он полюбил её за грудь и ноги…»
Он полюбил её за грудь и ноги,
Она влюбилась в кошелёк.
Неделя страсти: вздохи, стоны…
Родился маленький урод.
Урод был очень глуп и жалок,
Но время шло – уродец рос.
Лет в десять – он похож на жабу,
А в тридцать – вовсе утконос.
Он по весне в кустах искал гербарий,
Пугал безвкусно милых дам,
Ходил смотреть бои без правил,
Но никогда не дрался сам.
Однажды ночью взял секатор,
Решил стать евнухом, как вдруг…
Вошёл его отец-сенатор,
Секатор выбит из немытых рук.
А через год уродец сел в парламент
И сделал пластику лица.
Недели две учил регламент,
Теперь он – гордость для отца.
Опять весна. Урод влюбился:
Он повстречал модель белья,
Отец от горя быстро спился,
Любовь, однако, очень зла…
Он полюбил её за грудь и ноги,
Она влюбилась в кошелёк.
Неделя страсти: вздохи, стоны…
Родился маленький урод.