Несколькими днями ранее
США, близ Нью-Йорка
Теннисный клуб «Коринф»
Memorial day
26 мая 2020 года
Сегодня был Memorial day. День памяти всех погибших за Америку во всех войнах – сколько их было. Первая, Вторая мировые, Вьетнам. Персидский залив – последняя относительно успешная война, ее сравнивали со сражением при Омдурмане[21] и разгромом махдистов. Дальше все покатилось под откос. Девятнадцать лет назад президент страны объявил новую войну – «GWOT», глобальную войну с террором. Она собирала кровавую жатву и сейчас, и многие уже начинали понимать, что в конце тоннеля нет ничего, кроме тьмы. Но пока они были в относительном меньшинстве.
Теннисный клуб «Коринф» находился на одном из полуостровов недалеко от Манхэттена и представлял собой уникальное место – почти деревенская идиллия в нескольких милях от одного из самых крупных мегаполисов мира. Это был заповедник миллионеров, миллионеров совершенно особенных, миллионеров со старыми деньгами и старыми корнями. Тех, кто заработал деньги на строительной лихорадке двадцатых, на поставках Первой и Второй мировых войн. Потом денежный вихрь переместился южнее, сначала в Техас, где зарабатывали на нефти, а потом и в Калифорнию, где зарабатывали на оборонных программах и компьютерных технологиях. Вот только компьютерные миллиардеры и те, кого они спонсировали, заигрались во власть настолько, что поставили страну на грань катастрофы. И настало время навести порядок – пока не поздно.
Старая гвардия тихо брала власть в свои руки, хотя мало кто это замечал. В шестнадцатом году на президентских выборах победил очень странный тандем. Первым стал этнический мексиканец, один из немногих мексиканцев в Конгрессе, достаточно прогрессивный и либеральный человек с Западного побережья. Вторым – совершенно непроходной кандидат, профессиональный юрист, биржевой игрок и мультимиллионер, отпрыск богатой и влиятельной семьи с Восточного побережья. Мало кто знал, что ставка сделана именно на него. Мексиканец был лишь прикрытием, выставленным вперед для того, чтобы привлечь голоса этнических меньшинств, в том числе все более разрастающейся мексиканской общины. Уже первые назначения в новой администрации заставили вашингтонских скептиков насторожиться – на все посты в силовом и внешнеполитическом блоке прошли люди вице-президента США. Одним из них был директор Национальной тайной службы, влиятельный адвокат, некогда мэр одного из небольших городов, темная лошадка американской политической сцены, но тоже биржевой игрок и мультимиллионер из «старой гвардии». Именно он пригласил своего собеседника в теннисный клуб «Коринф», куда он прибыл с секретной базы морских котиков неподалеку, – как полномочный представитель администрации он был направлен туда, чтобы отдать дань памяти тем, кто не вернулся с поля боя. В теннисном клубе «Коринф» рады видеть не каждого – это закрытое заведение. Но нынешний директор «НТС», которого сравнивали с Алленом Даллесом, был членом клуба, так как имел поместье неподалеку. Одно из многих…
Его собеседником был относительно молодой (немного за сорок) человек с приятным, но незаметным лицом. Он пил содовую, в которой было много льда и лишь капля (для цвета) виски, и старался не встречаться взглядом с дамами, которые осматривали новичка так же беззастенчиво и нагло, как домохозяйка осматривает добрый кусок говяжьей вырезки в лавке. Ко всему прочему – одетыми их можно было назвать лишь с очень большой натяжкой: местные теннисные костюмы для дам были на самой грани приличия.
Что же касается директора «НТС» – то он вел себя совершенно раскованно, уже успев расцеловаться с несколькими дамами. Черные очки и львиная с проседью грива придавали ему импозантность и некую таинственность. Дамы были уже в возрасте, хотя с развитием косметологии и пластической медицины понятие это стало очень размытым, но в то же время привлекательным и даже очаровательным тем очарованием беззаботного богатства, которое дает право на некую сумасшедшинку. Было странно, что так ведет себя директор спецслужбы, но, в конце концов, он не публичный политик.
Заказали. Цены здесь были на удивление скромными для такого места, что означало: для своих. Это была цитадель. Место, куда чужому не попасть даже за очень большие деньги…
– Ты, наверное, думаешь, зачем я тебя позвал, а? – Директор разделывался с каре ягненка под каким-то там соусом.
– Понятия не имею. Может, вспомнить старые добрые времена в Йеле.
– Да уж…
Оба собеседника относились к одному и тому же социальному слою представителей «старых денег» Восточного побережья, хотя одному из них и повезло в жизни меньше, чем другому. Прадед одного из них сильно прогорел во время Великой депрессии – кое-что у семьи осталось, но на прежнюю высоту они так и не поднялись. Дед другого – вклинился в стройные ряды техасцев, ринувшихся на освоение Ближнего Востока, и если техасцы делали бизнес с Ираком и Саудовской Аравией, то дед делал бизнес с намного более опасной страной – с Ливией Каддафи. И не только строительный, но и незаконно торговал санкционной нефтью, ливийской, и, возможно, иранской, после семьдесят девятого года. На этом он не только отыграл потери Великой депрессии, но и стал одним из немногих миллиардеров Востока, сделавших свое состояние на нефти и строительстве – обычно на Востоке делали деньги совсем на другом. Семья нового директора Национальной Тайной Службы была очень тесно связана с Востоком, сам директор свободно говорил на арабском и фарси. Его сегодняшний собеседник знал, что существует фотография, где директор – ему было всего восемь лет – сидит на коленях одного известного человека в бедуинском шатре посреди пустыни. Этого человека звали Муаммар Каддафи, и фотография – при попадании ее в прессу – была опаснее атомной бомбы. Но директор ее не уничтожил.
Что касается его собеседника – то он, как и многие представители обедневших, но знатных семей пошел на госслужбу. Сначала в Госдеп, потом – в ЦРУ. Действующего директора «НТС» он знал хорошо, даже слишком – его невеста ушла к нему, когда они учились в Йеле.
– Нет, друг… – директор обладал удивительным умением есть, говорить и при этом не выглядеть неотесанным быдлом, – я хочу поговорить с тобой о некоей стране. Догадываешься, о какой именно?
– Об Украине?
– О ней самой.
Тема для разговора была. Человек, которого позвал для разговора директор, де-факто второе лицо в иерархии американской разведки, был начальником станции в Киеве, когда все начало рассыпаться, как карточный домик.
– Кого-то в Вашингтоне интересует мое мнение?
– Сегодня – да.
Директор отрезал кусочек мяса, отправил в рот и прожевал.
– Например, меня.
Его собеседник откинулся на стуле назад.
– С чего, Марк? Там уже нечего ловить.
– Ну, почему же. Ловить там как раз есть чего. Но дело не в этом. Ты слышал про «Глобальный щит»?
Бывший начальник станции ЦРУ на Украине кивнул. Программа с большой помпой была анонсирована три года назад, когда и Китай и Россия вышли из-под контроля, и это стало понятно любому дураку. Тогда Америка – впервые за много лет почувствовала себя очень неуютно. Программа предполагала полное перевооружение армии США, по масштабу сравнимое с тем, что проходило после Вьетнама в восьмидесятые. Цель этой программы – достичь стратегического превосходства США и западного мира в целом над блоком Россия – Китай и нейтрализовать возросшую угрозу. Превосходство – планировалось именно стратегическое за счет таких средств, как «глобальный неядерный удар», снайперские винтовки с управляемыми пулями, костюмы-невидимки, летающие БМП и многое другое.
– Мы вынуждены сократить оборонный бюджет, – в лоб сказал директор, – на двадцать процентов на следующий год и по десять – в каждые последующие три. Ситуация в экономике такова, что мы не можем позволить себе не только перевооружение, но даже и поддержание стратегического паритета.
Сказать, что бывший начальник станции ЦРУ на Украине был ошеломлен, – это не сказать ничего. В последнее время экономика США пусть не так быстро, как хотелось бы, но набирала ход. Локомотивов было два – Интернет вещей и беспилотный электротранспорт. Первый предусматривал глобальное проникновение товаров: крупнейшие американские торговые компании уверенно шли к тому, что любой товар, произведенный в любом месте, – должен быть доступен любому потребителю, у которого есть Интернет, – причем как цель была провозглашена суточная доступность. То есть ты заходил в интернет-магазин, кликал на понравившуюся вещь, и ровно через сутки, не больше, она должна была быть у тебя перед дверьми. Эта гигантская программа предполагала логистику совершенно нового уровня, в ней предусматривалась даже доставка до дверей беспилотниками. Второй локомотив – беспилотный электротранспорт – предусматривал замену обычных машин с ДВС – на электромобили нового типа. Уникальным предложением были бесплатные заправки: платить надо было, только если заправиться надо было быстро. Если ты готов был оставить машину на заправке на несколько часов или покупал ветряк для дома или солнечную батарею, то могло получиться так, что на бензин ты мог не тратить ни цента. Более того – планировалось создать что-то вроде заправок на хайвеях, которые могли использоваться для подзарядки движущихся машин, – тоже бесплатно! Энергию планировалось получать от ветряков и солнца. И, наконец, полностью автоматизированные машины с автопилотом, которыми можно было пользоваться, даже не имея прав. Все эти уникальные технологии – виделись «второй компьютерной революцией» и обещали новое американское лидерство как минимум на поколение!
Тогда почему же директор – человек, допущенный в самые верха, – столь мрачен. Почему США не могут себе позволить не только гонку вооружений, но даже и поддержание стратегического паритета?
– Что произошло, Марк?
– Да много чего. Точнее, пока ничего, но мы должны попытаться сбросить лишний баланс с корабля до того, как он начнет тонуть. Ты слышал про дело «Чейн Энерджи»?
Собеседник директора, адвокат и профессиональный инвестор, просек моментально – речь шла о полномасштабном расследовании, которое вели ФБР и «SEC», комиссия по ценным бумагам и биржам по деятельности «Чейн Энерджи», глобальной энергетической корпорации. Ее легендарный основатель Питер Чейн в девяностые занимался какими-то темными делами на пространстве бывшего СССР, бурил в России, в Таджикистане, в Казахстане, был одним из тех, кто лоббировал проект газопровода из Средней Азии в Пакистан через Афганистан, имел какие-то дела с нефтью стран санкционного списка. Затем он демонстративно свернул всю деятельность и начал заниматься «нетрадиционными месторождениями» нефти и газа и нетрадиционными способами их добычи. Он подхватил довольно модную тему нетрадиционных запасов – и оказался самым удачливым из всех, кто ее развивал. Его компании приходили на месторождения, которые считались исчерпанными, – и они давали нефть! Еще в прошлом году акции компании были в числе десяти наиболее успешных, а капитализация компании на какой-то момент превзошла капитализацию гиганта «Эксон Мобил». Питер Чейн был мастером пиара, он самолично появлялся на телеэкране и заявлял, что все предупреждения ученых о глобальном энергетическом коллапсе – это не более чем бред, они просто не знают, как добывать нефть. А он, Пит Чейн, – знает. Тревожный звоночек прозвенел, когда произошла авария… точнее, не авария, а довольно сильное землетрясение недалеко от одного из нетрадиционных месторождений. Землетрясение с человеческими жертвами. За расследование взялось ФБР – и с тех пор акции компании упорно не поднимались к прежним уровням. Искушенные биржевые лисы, которые управляли своими деньгами, а не деньгами пенсионных фондов учителей, выходили из «Чейн Энерджи», оставляя тонущий корабль первыми.
– Все так плохо? – спокойно осведомился бывший начальник станции ЦРУ на Украине
– Хуже некуда, – сказал директор, – это хуже «Энрона»[22]. Мы на краю бездны.
Какой именно – говорить не приходилось. Любой биржевик помнил, чем кончилось дело «Энрона».
– … ФБР по нашей просьбе нажало на тормоза, но только до выборов. После выборов бомба рванет. Это первое. И второе – Саудовская Аравия. Нам удалось достать данные аудита запасов.
– И?
Директор только покачал головой. Все было понятно без слов – Саудовская Аравия еще в восьмидесятых отказалась проводить независимый аудит запасов. Всю нефть в Саудовской Аравии качают не нефтяные мейджоры, а государственная компания «Сауди АРАМКО». Примерно до середины нулевых данные удавалось достать, потому что большую часть сотрудников – тех, кто реально делал дела, а не занимал кабинеты, – составляли американцы. Но после начала войны в Ираке саудиты сказали, что больше в услугах иностранного менеджмента не нуждаются. С тех пор достоверной информации по запасам Саудовской Аравии практически не было. Хотя техасские профи загадочно ухмылялись – когда обрывками приходила информация о том, что саудиты закачивают морскую воду в пласты.
Теперь, похоже, наступил час расплаты. Если станет известным, что саудовская кубышка пуста, цены на нефть за несколько дней взлетят до двухсот, а в течение года могут дойти и до трехсот долларов за баррель.
Причем, что самое плохое – большая часть нефти будет у врагов США. Русские – первые в мире по запасам сланцевой нефти и у них есть не освоенная и толком не разведанная арктическая кладовая. Каспий – полностью контролируют они и Иран. Ирак с его громадными запасами, которые были под санкциями больше десяти лет при Саддаме, – получается, что они больше саудовских, вопрос – насколько. Ирак ненавидит США и блокируется с Китаем и Россией. Громадное нефтегазовое месторождение Левиафан в Средиземном море – куски у Сирии, Ливана и Израиля, основной разработчик – Газпром. Израиль – может считаться нашим лишь с большой натяжкой, мы сами их кинули в свое время, и они прекрасно это помнят. Ливия – там вот-вот начнется восстание каддафистов, радикально антизападное.
Можно, конечно, опереться на Мексику, Венесуэлу и огромные прибрежные месторождения Бразилии. Но это еще вопрос – можно ли. В Латинскую Америку заходит Китай, все сильнее антиамериканские настроения.
И это еще ничего. Что будет с Европой, у которой собственных надежных источников нефти нет вообще? Как только включат свет и тараканы бросятся в разные стороны, у Европы останется лишь два пути. Либо общеевропейская война против России (и против Китая), либо рабская зависимость от России. Которая вовсе не испытывает дружеских чувств к Европе после всего произошедшего на Украине.
– Вопрос обстоит сегодня так. – Директор положил вилку и нож, заговорил очень тихо, но внушительно: – Или мы вовремя перестанем бряцать оружием и пойдем на компромисс, или проиграем Вторую холодную войну. Пока нас воспринимают как сильного игрока – надо договариваться. Как только все это рванет – нас просто растопчут. Каждому шакалу захочется своего куска мяса. Нашего мяса.
Бывший начальник станции ЦРУ на Украине утвердительно кивнул. Он понимал, что дело плохо, но не представлял, насколько плохо.
– Это противоречит всему прежнему курсу администрации, – сказал он, – лоббисты просто взбесятся.
– Да в ж… прежний курс администрации – откровенно и зло сказал директор, – надо быть умнее. Америка была сильна, когда занималась бизнесом, а не отстаивала права меньшинств и всяких уродов в своих долбостанах. Пусть Европа этим занимается, если ей так приспичило стать совестью всего этого гребаного мира. Но без нас! Мой дед сделал миллиарды на том, что проводил дороги и строил города в таких местах, которых и на картах-то нет. Он целовал в ж… Каддафи и выходил из его палатки с подписанными контрактами на десятки миллионов. А эти уроды лоббисты за всю жизнь дайма[23] своими руками не заработали! Какого хрена я или кто-то другой должны их слушать?! Мне плевать на них! Мне плевать на Украину и на всю Восточную Европу. И на Западную тоже, если честно. Там уже все построено. Когда эти уроды смотрят на Россию – они видят врага. Когда я смотрю на Россию – я вижу, что у них нет нормальных дорог. Это понятно?
– Более чем.
– Более того, это разумно. Мы больше не можем держать линию обороны, но они об этом не знают. Самое время договариваться о мире. Как только станет понятно, что дешевой нефти нет и не будет – европейцы засунут в ж… всю свою гордость и приползут в Кремль на коленях. Это те еще сукины дети. Но мы хотим, чтобы, когда они это сделают, из кремлевских ворот выходил Дядя Сэм. С улыбкой на все тридцать два зуба и толстой пачкой подписанных контрактов. Таким образом, мы не только не свалимся в депрессию, но и откроем для американских компаний огромный и неосвоенный рынок. Надо торговаться – пока на руках есть козыри. И пока Европа первой не поняла, что происходит.
От внимания бывшего начальника станции ЦРУ на Украине не ускользнуло «мы хотим». Это значило, что озвученный сейчас политический курс – это не курс директора «НТС» – а курс команды вице-президента США. На сегодняшний день – самого опасного человека в вашингтонском политическом раскладе. Опасного потому, что в Конституции не существует никаких сдержек и никаких противовесов для вице-президента США. И потому, что вся команда вице-президента была набрана из богатеев и в деньгах лоббистов они не нуждались. Это позволяло им идти собственным курсом.
– Я понимаю. Но при чем тут Украина?
– При том, – директор промокнул салфеткой губы, тонкие и бескровные, – сейчас это самая горячая точка Европы. Игра начнется от нее.
…
– Что произошло на Украине? Ты был там, когда все это началось. Для начала я хочу выслушать тебя, а не ублюдка аналитика.
Бывший начальник станции ЦРУ на Украине тяжело вздохнул. Это был вопрос, на который не было простых ответов.
– Ты представляешь, кто такие люди с холмов?[24]
Директор кивнул
– Вот примерно таких людей мы привели к власти на Украине в тринадцатом. Жители Запада, Галиции. Они тоже жили в горах и на холмах, занимались в основном сельским хозяйством, а их деды были нацистами, частью гитлеровской карательной машины. Потом – боролись с русскими. Они патриоты? Да, безусловно. Вы хотели бы их видеть у руля страны? Ответь на этот вопрос сам для себя, Марк.
– Черт… – сказал директор, помолчав несколько секунд. – На самом деле все так плохо?
– Да. Теперь, после того как пролилась кровь, – еще хуже. Это нацисты. Конечно, не следует сбрасывать со счетов обстоятельства, в которых они оказались, но они сделали выбор полностью сознательно и в соответствии со своими традициями. Они нацисты, Марк, и от этого никуда не денешься. Я предупреждал, но меня не послушали.
– Вот только не надо этого, хорошо? – скривился директор. – Вопрос в том, что мы будем делать с этим сейчас.
– Разреши, Марк? У нас есть одна ошибка, общая для всех таких ситуаций. Когда мы начинаем разбираться в каком-то клубке, которому уже лет триста, – мы чаще всего ни хрена не знаем о том, что происходило там до этого. И мы делаем ошибку – мы принимаем во внимание мнение не большинства, а того, кто громче кричит. Его мы и принимаем за большинство.
– Если верить тому, что посылает нам киевская станция, – страна полностью под контролем, договоренности о стабилизации в основном выполняются, – в то же время террористы, спонсируемые русскими, постоянно провоцируют новые власти Украины на ответные действия и не дают восстановиться законности и правопорядку.
– Какой законности, Марк? Помнишь, что сказал Мартин Лютер Кинг? Все, что делал Гитлер в фашистской Германии, – все это было законным.
– По-твоему, чего нам ждать?
– Войны. Рано или поздно. Котел на огне – огонь никто не погасил.
Директор махнул рукой, подзывая официанта. Какая-то шумная компания зашла в обеденный зал клуба – и им пришлось пережить процедуру раскланивания, поцелуев в щечку и представления новичка. Директор представил его как адвоката, и вопросов не было ни у кого – богатым нужен адвокат почти постоянно.
– Белый дом, – прежним негромким, но уверенным голосом заговорил директор, – нуждается в достоверной информации с Украины. Сейчас у нас сложилось мнение, что мы не получаем ее. Чтобы быть готовым к переговорам с русскими, мы должны понимать, чем мы можем пожертвовать и что мы можем отдать. Это должно быть что-то существенное.
Директор помолчал и добавил:
– Ошибка последних тридцати лет в ведении дел с русскими – мы предлагали им полное фуфло или вообще ничего – а в обмен хотели что-то ценное. Любой, кто сам зарабатывает на жизнь, самый последний лавочник знает, что так дела не делаются. Обмани клиента – и больше он к тебе не вернется. Украина – первая в списке, что мы можем отдать русским. Она нам не нужна – это обуза. Режим, сомнительный с политической и этической точек зрения, почти никакой экономической отдачи.
– Украину нельзя просто так «отдать» – они будут воевать. И не только они – но и вся Восточная Европа.
Директор улыбнулся и поманил своего собеседника пальцем, когда тот склонился, громко прошептал:
– А нам плевать на это…
И улыбнулся, как хорошо пообедавший лев.
– Тогда зачем тебе я?
– Как ты смотришь на то, чтобы вернуться на госслужбу?
– В качестве кого?
– В качестве посла Соединенных Штатов на Украине. И – нашего личного посла.
Опять «нашего».
– А как будет воспринят отзыв действующего посла?
– А нам плевать, как он будет воспринят. Твоя задача будет – осмотреться на месте и помочь нам принять решение. Как нам выйти из этой стремной ситуации с минимумом потерь и с максимумом бонусов. Со своей стороны – как только ситуация начнет обостряться – мы предупредим кузенов и всю Европу, чтобы нажали на тормоза. Кто не послушает – тот пусть потом пеняет на себя. Короче, ты понял.
Директор снова понизил голос
– Соглашайся, Дейв, не будь идиотом. Я дал тебе сегодня пару идей, как заработать миллионы и сильно поправить свой банковский счет. Не будь дураком. И не разочаровывай меня, о’кей?
Бывший начальник станции ЦРУ на Украине Дэйвид Гастингс понял, что все уже решено и рыпаться не стоит. Может, оно и к лучшему.
– О’кей. О’кей…