II
Обитатели камеры предварительного заключения не на шутку всполошились. В этой камере сидели приличные женщины.
Галина Петровна, даром, что по отчеству называлась, молодая, красивая, длинноногая блондинка с томным взглядом, была владелицей фирмы по продаже автомашин, вела двойную бухгалтерию и обвинялась в неуплате налогов.
Анна Ивановна, дама почтенного возраста, бухгалтер фирм-однодневок, которые открывались её бой-френдом, молодым обходительным красавцем Георгием. Они собирали деньги и исчезали, чтобы всплыть в другом месте под другим названием и другим видом сбора денег. Анна Ивановна, подписывая бухгалтерские документы, больше смотрела не в них, а в глазки своему Георгию. Когда она очнулась от сладких грёз, то обнаружила себя на нарах, а её Георгий был то ли на Канарах, то ли ещё где, но при этом он сумел снять все деньги, которые были у них на счету благодаря её подписям на банковских чеках.
Третья женщина – Марина, молодой врач, обвинялась в смерти ребёнка. В день ареста она порвала свой медицинский диплом и поклялась никогда не переступать порог лечебных учреждений.
У каждой из них было своё несчастье, все они переживали по-своему, но было у них общее: они боялись появления криминальных соседок. Каждый прошедший день они смотрели на четвёртое, пустое пока место и тихо радовались, что его никто не занял.
В тюрьме слухи опережают события и всё узнают раньше времени. Они узнали, что к ним подселяют убийцу. Причём двойную убийцу. Причём один из убитых – её собственный муж.
Ужас объял всех троих. Дело шло к ночи, а как оставаться на ночь рядом с убийцей?
– Спать ночью не будем, – сказала Галина.
– Можно спать по очереди, – предложила Марина.
– Ой, девочки, ничего уже нам не поможет, – вздохнула бухгалтер Анна Ивановна. – Мы ведь в тюрьме.
Тут загремели железные запоры, дверь отворилась и вошла невысокая молодая женщина в джинсах и джемпере с вещами в руках. С виду она была похожа на девочку-подростка.
Три пары глаз неотрывно следили за ней. Новоприбывшая увидела свободное место, легла, не раздеваясь и не расстилая белья, и отвернулась к стенке. Воцарилась тишина.
– Может, спросим, как зовут? – шёпотом сказала Галина.
Анна Ивановна тихонько шикнула на неё:
– Не буди лихо, пока тихо!
В жизни Жени Лаптевой начался новый отсчёт.
Женю вызывали на допросы неоднократно, но она на вопросы не отвечала, говорить ни о чём не хотела, твердила одно:
– Пишите всё, что хотите, всё, что считаете нужным. Я всё подпишу. Можете и другие убийства на меня записать. Я подпишу.
Молодой следователь старательно кропал страницу за страницей. Женя молча сидела рядом. Она могла часами смотреть в одну точку, ей было всё равно где находиться – в камере или здесь, на допросе.
– Прочитайте и подпишите, – довольный своей работой сказал ей следователь.
Он показывал ей, где надо расписываться – в конце каждой страницы. Она безропотно и равнодушно подписала всё.
– А теперь прочитайте.
– Зачем? Я же всё подписала. Вам этого недостаточно?
– Вы должны знать, что говорить на суде. Ваши устные показания должны совпадать с теми, которые вы дали на следствии.
Следователь Скорик, который вначале обрадовался, что всё идёт так хорошо, теперь стал волноваться. Подследственная категорически отказывалась брать в руки протокол.
– Уже назначен день слушания в суде, а вы ещё ничего не знаете! Читайте протокол!
– Какая разница, всё равно меня посадят.
На следующий день снова тот же диалог:
– Вы уже готовы свидетельствовать в суде?
– Оставьте меня в покое! Я вам всё подписала, что вам ещё от меня надо?
– Мне нужно, чтобы вы выучили этот протокол наизусть.
Скорик кипятился, бегал по кабинету, боясь, чтобы проделанная им работа и такое удачное молниеносное расследование не оказалось под вопросом.
Накануне суда Женя легла спать как обычно, но не могла заснуть. Ей показалось, что сознание стало проясняться и появились сомнения: стоило ли идти на то, на что она, не колеблясь, пошла? И тут же она стала себя успокаивать, что другого выхода у неё просто не было, лучшее для неё – это просто исчезнуть, раствориться в этом мире, чтоб никто никогда не узнал о её судьбе. Плюс в том, что не надо искать жильё и работу для пропитания.
Убаюканная собственными мыслями, Женя задремала. Дрёма перешла в глубокий сон без сновидений. И вдруг Женя вскочила от дикой, нестерпимой боли в правом боку. Стон помимо воли вырвался из её тела.
Первой проснулась Галина. В сумеречном свете тюремного ночника она увидела скрюченную на нарах фигурку новой соседки. Женя уже не стонала, боль клещами сдавила горло, отдавалась в мозгу, и она не могла даже приоткрыть веки.
Ей была знакома эта боль. Однажды, в шестом классе, у неё вдруг схватило в правом боку так, что она потеряла сознание. Но когда она очнулась в кабинете школьной медсестры, то уже не было никаких признаков болезни. Приехавшие врачи «Скорой помощи» выщупывали весь живот, но нигде боль не проявлялась. И вот только теперь, спустя годы, в мрачном тюремном бараке при ночном свете, когда даже лиц нельзя рассмотреть, эта боль, дремавшая в ней, вновь возродилась.
– Эй, что с тобой? – осторожно подошла к ней Галина.
– Больно… – с усилием выдохнула из себя Женя. Не отнимая руку от правого бока.
Проснулись другие соседки. Марина как врач нагнулась к Жене, заставила её распрямиться и стала ощупывать пальцами её живот и правый бок. Женя скрутилась в дугу. Марина стала стучать в металлическую дверь, попутно объясняя:
Конец ознакомительного фрагмента.