Трансформации
I
Чтобы хоть как-то развлечь себя в условиях тотального контроля со стороны Стива, Майкл создал игру. Были ли у неё аналоги, он не знал, так как не интересовался достижениями в области компьютерных игр и шёл к своим успехам самостоятельно, руководствуясь найденными в сети методичками, но полагаясь и на собственную интуицию. Осваивать сложный процесс создания программных кодов, способных оперировать трёхмерными изображениями и игровыми движками на профессиональном уровне, Майкл начал ещё в свою бытность в школе Барта и довольно быстро достиг высокого уровня исполнения, но работать постоянно в силу конкретных причин так и не смог. Поэтому на новом этапе, когда он, наконец, получил идеальные условия для работы, фактически занялся освоением профессии программиста и создателя игр заново.
Поначалу было очень непросто, и ему пришлось много работать над собой. Но в какой-то момент разрозненные, свободно плавающие в его голове форматы, кодировки, пересчёты, геометрические формулировки и прочие необходимые компоненты сложились в стройную, чёткую схему, и дело пошло.
Майкл дал игре название «Трансформации» и поделил её на две самостоятельные части, каждая из которых несла определённую функцию. Первая часть была статичной. Она экспонировала портреты будущих героев, рекогносцировку, карты, схемы жилищ и атрибутику, с помощью которой должны были действовать персонажи. Во второй части представленные ранее персонажи из статичных превращались в живых и вступали друг с другом в борьбу за уникальный свиток с древними письменами, дающий его хозяину право на обладание Галактикой, и тут Майкл точно не был оригинален и попросту содрал нехитрый сюжет с многочисленных аналогичных игр, в которые часто играл на досуге.
При создании «Трансформаций» он максимально, насколько позволяли знания и собственное терпение, усложнил игровой и физический движок и проделал огромную предварительную подготовку для создания объектов. Сначала приобрёл аппаратуру для студийного фотографирования и сделал тысячи пробных снимков, отобрал из них две сотни, из двух сотен – семьдесят, а уже из них отсортировал серию из двадцати собственных портретов крупным планом, столько же по пояс, в полный рост и в разных ракурсах – в профиль, в анфас и развёрнутым на три четверти влево и вправо.
И лишь затем сделал их объектами с максимальным содержанием.
«Мы не ищем лёгких путей», – напевал он себе под нос, в кои-то веки довольный столь ненавидимым им перфекционизмом в собственном характере.
Чтобы изучить исторический и этнографический фон тех эпох, в которых существовали герои «Трансформаций», он пролистал альбомы по истории костюма и освежил с помощью Сети знания по истории, но соответствовать эпохам оказалось неожиданно сложно.
– Как трудно подбирать подходящее выражение лица, оказывается, – удивлялся он первоначальным неудачам. – Это же полная фигня. Начинай всё сначала, Мигелито!
Использование собственного изображения в качестве основного не было данью самолюбованию, хотя Майкл любил разглядывать себя в зеркале и делал это часто и подолгу. Внешность понадобилась Майклу как универсальный образ, с одной стороны, как нельзя лучше отвечавший условности заданной идеи, с другой – позволявший сохранять связь с реальностью, ведь в процессе работы над созданием объектов он экспериментировал и с определёнными психологическими состояниями, и с определённым настроением, и с определённой эпохой.
Синеглазый рыцарь в блестящих доспехах и с приоткрытым забралом, капризный древнегреческий бог с лавровым венком на тщательно завитой голове, густо напудренный, усеянный бархатными мушками аристократ с высоченным париком, мешочком для ловли блох и палочкой от зуда, панк, украшенный обильным пирсингом и оскаливший лицо в зверской гримасе, и многие другие ожившие по его прихоти герои сохраняли черты его лица, но были абсолютно разными по своему настроению и внутреннему миру.
Майкл разделил их на два противоборствующих лагеря и отдал верховенство двум супружеским парам – царю и царице из племени майя времён их кровавого великолепия и византийскому кесарю и его властной супруге.
Майкл спроектировал юного и жестокого индейского царя в определённом ключе: с раскосыми, погружёнными в транс глазами, длинным крупным носом, крепко сжатыми чувственными губами и плоским, отливающим красноватым цветом лицом. Царь стал главным обладателем предмета споров и распрей – свитка с рецептом бессмертия – и, увенчанный сверкающим золотом убором, лично командовал бесчисленными лавинообразными полчищами отличавшихся уродством и беспощадностью фантастических существ и целой армией монстров в придачу.
В промежутках между битвами жена царя, девочка со взглядом затравленной волчицы и склонностью к интригам, один за другим меняла сложные наряды, плела заговоры, устраняла с помощью яда соперников и наложниц мужа и принимала активное, а иногда и непосредственное участие в многочисленных кровавых казнях.
За право обладания рецептом бессмертия с царём и его супругой воевала вторая венценосная пара – кесарь и царица, но армии существ и монстров были ей не нужны. Византийская пара владела ИИ, разработке которого Майкл посвятил едва ли не больше времени, чем созданию всей игры в целом.
Помимо внешней стороны и сюжетных перипетий, он постарался наделить героев различными личностными характеристиками.
Кесарь отличался от индейского царя не только менталитетом, но и неуёмной тягой к вере и знаниям, из-за чего вёл почти монашеский образ жизни и единственный имел доступ к ИИ и был проводником его идей. Непосредственное же право ведения войн Майкл передал царице и её полководцу – могучему и бесстрашному воину с лицом античного бога и преданностью собаки. Помимо ведения войн, царица управляла империей, вершила суд, строила храмы, проводила пышные молебны и празднества и занималась любовью с полководцем.
Майкл украсил завитые в локоны волосы царицы короной из тончайшей золотой вязи с длинными золотыми подвесками, отделанными мелким жемчугом, её красивые тонкие руки были унизаны массивными перстнями, стройное тело пряталось в тяжёлых, расшитых сложным узором одеждах.
Соответственно Майкл одел и кесаря: в расшитые золотом и украшенные драгоценными камнями одежды и шапку с золотым крестом. На груди кесаря сияли крест и вырезанная из слоновой кости панагия тончайшей работы, в изнеженных руках он держал чётки из гладких продолговатых сердоликовых бусин с кисточкой из мелких рубинов и речного жемчуга, на его ногах, как и на ногах царицы, пурпуром светились узорчатые сафьяновые сапожки.
Кесарь и его отличавшаяся холодной, надменной красотой супруга, равно как и царственная чета индейцев, меняли наряды и драгоценности на каждом новом уровне, и это тоже было условием игры, не выполнив которого, нельзя было пройти дальше, а для помощи при прохождении Майкл создал отдельную страницу-бонус, где можно было найти нужные застёжки, крепления и прорези в тканях и подсказки к ним.
В борьбе за свиток активное участие с обеих сторон принимали и остальные представленные в первой части герои, каждый из которых нёс определённую функцию и присоединялся к игре только после нахождения хитроумного и постоянно меняющегося кода, раскрытия различных параллельных кодировок и обретения бонусов.
Запутанные условия прохождения уровней стимулировали воображение Майкла, но сыграли с ним злую шутку, поскольку, увлёкшись их созданием, он так сильно усложнил игру, что сам долго не мог её пройти.
«Ну и наворотил!» – притворно сокрушался он, весьма довольный собой, когда по многу раз был вынужден возвращаться на уже пройденные уровни из-за упущенных деталей.
Он никому не сказал о своей новой забаве. Хранил её в тщательно закрытой папке, доступ к которой получал только после введения архисложного пароля, и открывал, когда точно знал, что остался в доме один.
Это была его личная игрушка. Его взрослый и в то же время бесконечно подростковый секрет.
II
Помимо «Трансформаций», Майкл «наконец занялся делом», как сказал бы о его работе Барт, имей он счастливую возможность наблюдать за течением его жизни.
Он создал в Сети страничку под ником «Тересита Кастилья» и посвятил её графическому веб-дизайну, которым увлёкся параллельно с созданием «Трансформаций». Вывесил на страничке примеры, дал необходимые разъяснения, объявил о том, что принимает заказы. Неожиданно проект оказался успешным: заказы на полные мистической красоты и тонкой иронии графические зарисовки стали набирать силу с момента их появления. А вскоре пошли и первые, весьма неплохие, заработки.
Успех привёл Майкла в восторг, придал ему уверенности в собственных силах, и даже очередное вмешательство Стива, распорядившегося переводить плату за выполненные заказы на закрытый накопительный счёт, не смогло испортить ему настроения.
Нет, он не жаловался на жизнь. В конце концов, Стив сделал его существование безопасным.
Разве этого мало, Мигелито? Надо уметь быть благодарным, Мигелито.
В преддверии Рождества он в сопровождении охраны стал регулярно выходить в город, чтобы пройтись по выбранным загодя маршрутам и сделать необходимые покупки. Сам продумал дизайн рождественской ёлки и поставил её и ещё три экземпляра поменьше дома, в наиболее, по его мнению, подходящих местах: в холле, в гостиной, в зоне кухни-столовой и на веранде.
Все ёлки были искусственными.
– Майкл, живые ёлки выращивают специально для рождественских праздников. У меня свои питомники, мы содержим их в рамках благотворительных программ по защите окружающей среды, и природа при их использовании не страдает. Они даже и не растут толком, – пытался заставить его принять в подарок роскошную живую красавицу Стив.
– Почему не растут?
– Потому что так задумано.
– Мне кажется, что живые ёлки разговаривают со мной. И как я после этого смогу их выкинуть?
– Псих и слюнтяй, мать его! Ты тоже боишься, что дерево начнёт болтать с тобой о погоде? – в ярости кричал Стив в последующем разговоре с Джанни.
«Сколько ещё выдержат эти двое, прежде чем их отношения разладятся окончательно?» – каждый раз спрашивал себя Джанни, когда нажимал кнопку отбоя после очередного выплеска эмоций со стороны Стива.
Сам он во время редких встреч несколько раз пытался вызвать Майкла на разговор о тонкостях их отношений, но, в отличие от словоохотливого и откровенного Стива, Майкл отмалчивался.
– Всё нормально, Джо, – говорил он, и Джанни приходилось отступать.
Не стал Майкл развивать и тему своего прошлого. Так и ограничился единственным разговором о погибшем лиловом мире, что произошёл между ними на острове.
– Забудь, – слегка коснувшись рукой плеча Джанни, отшутился он в ответ на просьбу дать разъяснения. – Не стоит оно того, клянусь. Я думал, что я особенный, не такой, как все, чуть ли не ангел. До тех пор, пока не почитал литературу о наркомании. Все мои полёты – это типичный кислотный бред.
– Но ты же не наркоман, Майк.
– Да. Но законченной наркоманкой была моя мать. И кто его знает, кем был мой отец. Скорее всего, таким же говнюком. Их наследие и отпечаталось в моём подсознании, только и всего.
– Наркотические видения не передаются по наследству, малыш. Только абстинентный синдром. А его у тебя как раз и нет.
– Короче, не надо об этом говорить. Хорошо?
Джанни вновь пришлось отступить.
Потерпел он полное фиаско и при попытке завести разговор о возможной подруге Майкла.
III
Разговор произошёл в один из редких из-за ревнивой бдительности Стива визитов Джанни к Майклу. Они тепло поприветствовали друг друга и прошли в выкрашенную в сияющий молочный цвет и обставленную светлой и белоснежной дизайнерской мебелью гостиную. Жестом пригласив Джанни сесть на диван и предложив ему выпить, Майкл взял грифель и альбом для рисования и, скрестив ноги, присел напротив него на пол.
За его спиной оранжево полыхали космические глубины висевшего прямо над головой Марка Ротко.
– Майкл, ты уже в курсе, что Стив отдал приказ найти ту девушку?
– Какую девушку?
Прозвучавший вопрос дал понять Джанни, что Майкл не желает обсуждать с ним и эту тему тоже, но он решил проявить настойчивость и повторил вопрос:
– Так ты в курсе?
– А-а, это ты про ту, из аэропорта? – сказал Майкл, рисуя в альбоме графическую абстракцию, в свободных и уверенных линиях которой чувствовалось сильно возросшее от постоянных упражнений мастерство.
– Мы ищем её везде, где только можно, – любуясь невольно возникшей композицией «Майкл на фоне Марка Ротко», сказал Джанни. – Целая группа работает над заданием, так что рано или поздно твою красавицу найдут.
Майкл молча продолжил своё занятие.
– У меня складывается впечатление, что тебя не сильно вдохновляет подобная перспектива. Я прав?
– Да. Ты прав. Не вдохновляет.
– Почему?
Майкл отложил альбом, вытянул вперёд одну ногу, согнул в колене другую и насмешливо посмотрел на аккуратно присевшего на белоснежную замшу дивана Джанни.
– Хорошо. Я объясню. Стиву ни за что не стал бы объяснять, да он и не спросит. Ему… – тут Майкл скорчил гримасу, – неинтересно моё мнение. А тебе скажу.
Джанни обратился в слух.
– Джо, я ведь её даже толком не разглядел. Она и глаз на меня не подняла. Шла сама по себе и ни на кого не смотрела. Так себя ведут те, кто живёт в своём мире, понимаешь? Она же вроде есть, а вроде её и нет. Всё равно что видение, фантом. Ты понимаешь, о чём я?
Джанни утвердительно кивнул, хотя не совсем понимал, к чему клонит Майкл.
– Джо, как можно искать то, чего, в сущности, нет? А вдруг я её не узнаю в той девушке, которую найдут твои парни? Или взгляну на неё и пойму, что ошибался и она совсем не такая, какой показалась мне там.
– Это не проблема, Майк. Никто же тебя не принуждает. Взглянете друг на друга, пообщаетесь, сделаете выводы.
– Да, конечно. Но дело в том, что я не хочу ТАК! Я хочу САМ! Я САМ найду девушку и познакомлюсь с ней. Без посторонней помощи и этих ваших штучек!
Майкл вышел из себя, отшвырнул грифель, которым помахивал в разные стороны во время разговора. Поднявшись, прошёлся по белоснежному пространству комнаты, машинально погладил поблёскивавшую старинной красноватой позолотой статую спящего Будды, задумчиво поглядел в большое окно.
Вернувшись к молча наблюдавшему за ним Джанни, поднял с пола валявшийся грифель, аккуратно положил его на лакированную белоснежную поверхность журнального столика и, присев рядом на диван, мягко спросил у Джанни:
– Скажи, о чём я буду говорить с ней, когда мы познакомимся?
Джанни подумал, что Майкл всегда разговаривает с ним примерно так, как авторы книг по психологии общения рекомендуют разговаривать с детьми и стариками: ласково и с нежностью, вызывающей уверенность в искренности чувств.
– Я не совсем понял, что ты имеешь в виду? – сглотнув некстати появившийся ком в горле, спросил он.
– Что я скажу девушке, если она, к примеру, поинтересуется, где я живу? «Знаешь, любимая, – скажу я ей, – я живу на содержании у богача, который так и не смог определиться, кто он мне – приёмный отец, друг или покровитель». Хотелось бы увидеть выражение её лица в этот момент.
– Если она будет любить тебя, то примет таким, какой ты есть, – возразил Джанни.
– Да, но это не я. Это другой Майкл. Тот, которого вылепил Стив, пластиковый, увешанный цацками, зависимый от его прихотей. А может, рассказать ей, что я не могу тратить заработанные собственной графикой деньги, потому что те деньги, которые я зарабатываю, прямиком идут на закрытый для меня счёт?
– Но ты же можешь тратить любые суммы, Майкл. А твои деньги Стив распорядился перечислять отдельно исключительно для того, чтобы ты чувствовал, что это именно те, заработанные тобой деньги. Они же совсем небольшие, Майкл. Даже не капля в денежном океане Стива, а так, микрочастица.
– Да, но я лишён возможности распоряжаться именно той, заработанной собственным трудом микрочастицей из страха, что меня вообще лишат возможности зарабатывать. Ты считаешь это нормальным?
– Зачем тебе зарабатывать? Нет, то, что ты трудишься, – замечательно. Стив ценит твои усилия и всегда подчёркивает, как он гордится твоим талантом и трудолюбием. А деньги на расходы просто идут с других счетов, только и всего. Какая тебе разница, не понимаю?
– Разница в том, что я пленник в этой тюрьме из золота.
– Майкл, ты утрируешь. Стивви, возможно, излишне опекает тебя, но я уверен, что это временное явление. Слишком долгим был его путь к тебе. Увидишь, он постепенно привыкнет к факту твоего существования и ослабит вожжи. Потерпи ещё немного, малыш.
Майкл улыбнулся и перевёл разговор на другую тему, а Джанни подумал, что опять потерпел поражение.
«Идиот! – мысленно ругал он себя, когда возвращался домой. – В кои веки удалось поговорить – и то не удержался от агитации. Да, ты пытаешься предотвратить крупный конфликт между ними, но признай, что, во-первых, ты его не предотвратишь, а во-вторых, Стивви вряд ли оценит твои усилия. Наоборот, скажет, что ты не особенно убивался, ещё и обвинит в преднамеренности. Признай, Джанни, что он сильно изменился в последнее время. И не в лучшую сторону».
Он думал о будущем, но не видел его. Стив опять хочет обвести вокруг пальца собственную судьбу, хочет подчинить её себе, проконтролировать её ход.
Но ведь ранее ему удавалось?
Может, поэтому ты так защищаешь его, Джан?