Глава 1. Добро пожаловать в проект «Хищник»
– Добро пожаловать в проект «Хищник».
Чак, старый инструктор 11-й разведывательной эскадрильи, стоял перед «Хищником» и произносил приветственную речь. Это был мой первый учебный день на авиабазе Крич в Неваде.
Моя группа, состоявшая из 29 будущих пилотов и операторов средств обнаружения, столпилась возле летательного аппарата, слушая Чака. Новобранцы – операторы средств обнаружения, стоявшие впереди, ловили каждое движение инструктора, когда он показывал систему целеобнаружения, смонтированную под носом «Хищника», и различные антенны, используемые для управления аппаратом. Я вместе с остальными пилотами держался ближе к задним рядам.
Когда в декабре 2003 года я стал участником программы, добровольно вступивших было мало (если таковые вообще имелись). Большинство пилотов БПЛА на то время составляли летчики, которых исключили из других программ по причине порчи пилотируемых летательных аппаратов либо из-за несоответствия техническим или профессиональным требованиям. Некоторые оказывались здесь из-за травм, не позволявших им вернуться в кабины.
Добровольцев, включая меня, было четыре человека.
Я мечтал стать боевым пилотом с детских лет. Моя семья, в которой я был младшим из двух детей, жила в Миссисипи. Меня, независимого по натуре мальчишку, всегда интересовало, как устроены машины. Моей любимой игрушкой был конструктор, из которого я мастерил собственные космические корабли. Я воображал, что путешествую к неизведанным мирам, участвую в грандиозных космических сражениях или же открываю какие-нибудь потерянные цивилизации.
И все-таки истинная страсть к авиации пробудилась во мне в пять лет, когда отец отвез меня на авиашоу в Хокинс-Филд в городе Джексон. В тот день военно-воздушные силы Конфедерации, ныне известные как Юбилейные военно-воздушные силы, реконструировали одно из воздушных сражений Второй мировой войны.
От рокота поршневых двигателей германского «Мессершмитта» и американского «Мустанга», выписывавших в небе безумные петли, под ногами дрожала земля. Повсюду гремела пиротехника, имитировавшая разрывы бомб и огонь зенитной артиллерии. Грохот стоял неимоверный, он будоражил воображение и волновал.
Однако ничто не могло сравниться с ощущением, какое я испытал, когда отец купил мне билет, позволявший подняться на борт бомбардировщика «B-29».
Поддерживаемый заботливой отеческой рукой, я взобрался по приставной лестнице в кабину экипажа и сел в кресло второго пилота. Передо мной раскинулась огромная приборная доска, усеянная невообразимым количеством циферблатов и приборов. Я дергал за штурвал, представляя, каково управлять таким самолетом.
Он покорил мое сердце.
В старших классах я учился изо всех сил, чтобы иметь шанс поступить в Академию ВВС США, которая привлекала меня тем, что всем ее курсантам гарантировалось участие в программе летной подготовки. Однако после окончания школы в 1992 году мое летное обучение отодвинулось на более поздний срок по причине сокращения численности военно-воздушных сил в связи с окончанием холодной войны. Поэтому я поступил в разведшколу на авиабазе Гудфеллоу в Сан-Диего, штат Техас, где стал офицером разведки.
Через три года после того, как меня утвердили в должности, на курсах летной подготовки на авиабазе Коламбус в Миссисипи неожиданно появилось свободное место. За неделю до начала обучения один из курсантов Академии ВВС США выбыл по семейным обстоятельствам, оставив вакантное место, которое военно-воздушному ведомству необходимо было заполнить. Центр подготовки персонала ВВС выбрал мое имя из списка резервных кандидатов и послал мне предложение собрать все необходимое и отправиться в Миссисипи. Я согласился без малейших сомнений. На протяжении восьми следующих лет я пилотировал учебно-тренировочные самолеты, а также самолет «E-3 АВАКС» дальнего радиообнаружения, на фюзеляже которого установлен массивный радиолокатор в форме диска. Этот самолет обеспечивал командование и координацию действий истребительной авиации. Также я участвовал в операциях по борьбе с наркоторговцами у берегов Южной Америки, патрулировал воздушное пространство у границ Северной Кореи, в то время как силы противовоздушной обороны этой страны следили буквально за каждым моим шагом, готовые в любой момент выпустить в меня ракеты класса «земля – воздух», и летал в составе президентского эскорта в Восточной Азии.
Я был хорошим пилотом, однако моей карьере в ВВС помешали потерянные годы, которые я провел на службе в разведке. Мои шансы стать летчиком-истребителем стремились к нулю. По прошествии нескольких лет работы инструктором пришло время возвращаться за штурвал АВАКСа. Все во мне противилось этому. Мне хотелось и дальше служить в ВВС, но не хотелось опять летать на АВАКСах. Я понимал, что они уже не будут востребованы, а мне хотелось выполнить свой долг. Эти самолеты возвращались домой с войны, и снова встать на боевое дежурство им было не суждено. АВАКСы означали для меня очередное назначение в небоевое формирование.
Шел 2003 год, к тому времени война в Афганистане длилась два года. Война в Ираке только начиналась. И когда открылась вакансия в системе подготовки специалистов БПЛА, я тут же изъявил желание занять ее. После некоторых препирательств с начальством мое прошение о переводе было удовлетворено. Пусть это была не служба летчика-истребителя, но «Хищник» давал мне возможность оставаться в пилотской кабине и вносить свой вклад в военные усилия страны.
Однако при виде «Хищника» в ангаре меня стали одолевать сомнения.
Мне было 33 года, и пока Чак говорил, я размышлял о разумности своего решения. Как и любой пилот ВВС, я по-прежнему считал, что фундамент авиации – это самолет, а не компьютерный терминал на земле. Профессионалы летного дела управляют самолетами, находясь за штурвалом. Пилот не управляет самолетом из контейнера. Да и какой пилот мог бы подцепить девчонку в баре, хвастаясь тем, что он пилотирует дистанционно управляемый аппарат?
На одной из моих любимых футболок красовалось определение «пилота», которое в каком-то смысле выражало обобщенное мнение летчиков, хотя и в шутливой форме: «Пилот – высшая форма жизни на Земле».
Для меня футболка была выражением не столько самоуверенности, сколько уверенности в себе. Пилотирование – это нечто особенное. Не всякий имеет возможность взирать на мир с высоты более 9 километров над землей из летающей машины, находящейся под твоим полным контролем. Из кабины мы видим кривизну земной поверхности, а автомобили на шоссе выглядят крошечными, словно муравьи. Всякий раз, взмывая в небо, я неизменно испытывал приятное возбуждение. Авиация была для меня не работой, а страстью. Призванием. Тем, чем я должен был заниматься, чтобы чувствовать внутреннее удовлетворение.
Большинство мужчин определяют себя через свою работу, а у меня была лучшая работа на свете.
Но полеты высоко над землей имеют и свои опасные стороны. И именно в моменты опасности проявляется уверенность, которую часто путают с самоуверенностью.
Мы доверяем своим навыкам, потому что когда ты находишься на такой высоте над землей, никто не придет тебе на помощь. В отличие от автомобиля, самолет – это не та машина, которую при возникновении неполадки можно просто остановить. Однако в случае с «Хищником» фактор риска отсутствует. Что бы ни случилось, его пилоты всегда остаются в безопасности, если только аппарат не грохнется на крышу станции наземного управления. Именно по этой причине я смотрел на «Хищников» свысока. Пилотирование БПЛА не давало того ощущения восторга от нахождения в небе и было лишено риска, обычно сопровождающего работу летчика.
Первое занятие было полностью отдано приветственной речи Чака. Он говорил с интонацией человека, который повторял одну и ту же речь уже очень много раз. В его интонациях не было скуки, но не было и энтузиазма. Речь текла гладко, по проторенному руслу. Почвой для его откровений служила практика, а не теория.
Чак командовал 11-й разведывательной эскадрильей после того, как ее перебросили в Афганистан для поддержки сил вторжения. Он видел «Хищника» в бою и знал, на что тот способен. Вышагивая вокруг беспилотника, он держался со строго военной выправкой истинного офицера, даже несмотря на то что был одет всего лишь в штаны цвета хаки да рубашку для гольфа.
– Эта система отличается от всего, что вы когда-либо видели, – сказал он.
Мне пришлось согласиться.
Фотографии БПЛА не позволяли оценить его по достоинству. До появления «Хищника» в 1994 году беспилотные летательные аппараты размерами не сильно превосходили любительские дистанционно управляемые авиамодели. Умозрительно я представлял, что по габаритам «Хищник» будет примерно таким же.
MQ-1 Predator («Хищник»), созданный компанией «General Atomics», по размерам и массе приблизительно сопоставим с легкомоторным самолетом «Сессна 172» и из-за своего хвостового оперения в форме перевернутой буквы «V», которое чуть ли не касается земли, походит на грозную серую птицу. Самолет припадает к земле, словно жаждет поскорее оттолкнуться от нее и взмыть в небо.
Чак пригласил нас подойти поближе. Группа курсантов подалась вперед. С близкого расстояния сразу бросилось в глаза, насколько хлипок летательный аппарат. Корпус из тонкого композиционного материала на ощупь напоминал сухую бумагу. Посадочное шасси представляло собой тоненькие стойки с обыкновенными пружинами, сжимающимися под весом БПЛА. Небольшой белый пропеллер, установленный в хвосте аппарата, приводился в движение модифицированным четырехцилиндровым двигателем от снегохода в 115 л. с., дополненным турбонагнетателем. Летательный аппарат мог достигать высоты порядка 8000 метров и оставаться в воздухе более 20 часов без дозаправки. «Хищник» поражал своей простотой.
Покончив с тактико-техническими характеристиками самолета, Чак перешел к истории его создания. «Хищник» появился после того, как в 1993 году ВВС США объявили конкурс на разработку беспилотного самолета-разведчика. Первой на призыв военно-воздушных сил откликнулась базировавшаяся в Сан-Диего компания «General Atomics». Нефтяные магнаты Нейл и Линден Блу, обладающие большой собственностью в Теллурайде, приобрели «General Atomics» в 1986 году примерно за 50 млн долларов.
В свое время Нейл жил в Никарагуа и был свидетелем того, как коалиция сандинистов, поддерживаемая Советским Союзом, свергла правящую в стране семью Сомоса. Не имея возможности противостоять ей, он начал прорабатывать план создания беспилотного летательного аппарата, использующего GPS, которым можно было бы таранить принадлежащие поддерживаемой Советским Союзом армии огромные цистерны с бензином, нефтью и горюче-смазочными материалами. Ему хотелось подорвать новый режим.
Приобретение «General Atomics» отчасти позволило Нейлу реализовать свои замыслы. В 1992 году он нанял отставного адмирала Томаса Д. Кэссиди для организации дочерней компании «General Atomics Aeronautical Systems Inc.». Задачей Кэссиди была разработка и производство беспилотных летательных аппаратов. Первой моделью компании стал «GNAT». Он был построен на базе стандартных узлов и агрегатов и оснащался поворотной камерой, подобной тем, которые применяются на вертолетах дорожной полиции. БПЛА мог оставаться в воздухе порядка 40 часов, однако был слишком мал, чтобы нести вооружение, к тому же имел ограниченный радиус действия, поскольку для управления аппаратом требовалось, чтобы он находился в зоне видимости оператора.
А потом появился «Хищник».
Применив опыт, полученный при создании самолета «GNAT», компания разработала летательный аппарат с перевернутым хвостовым оперением и оптоэлектронным комплексом в форме массивного шара, смонтированным под носовой частью БПЛА. В 1994 году «Хищник» совершил свой первый полет, вскоре после чего был представлен руководству военно-воздушных сил. Летчики отнеслись к нему со скепсисом, зато разведслужба ВВС увидела в беспилотнике большой потенциал.
«Хищник» мог летать над целями, передавая на базу их изображение в высоком разрешении даже в плохую погоду. Вдобавок летательный аппарат стоил очень недорого – 3,2 млн долларов за единицу. Комплект из четырех самолетов и станции наземного управления, полностью готовых к эксплуатации, стоил порядка сорока миллионов долларов. Для сравнения, стоимость новейшего истребителя «F-22 Раптор» составляет более двухсот миллионов долларов.
Первый боевой вылет «Хищника» состоялся в июле 1994 года. К моменту начала войны в Афганистане на вооружении ВВС стояло шесть «Хищников», часть из которых бороздила небо над Боснией. В феврале 2001 года «Хищник» впервые совершил ракетную атаку, после чего его роль в качестве разведывательного летательного аппарата начала меняться. Год спустя «Хищники» уничтожили автомобиль лидера «Талибана» Муллы Омара, а кроме того, по ошибке убили афганского сборщика металлолома, внешне похожего на Осаму бен Ладена. В марте 2002 года «Хищник» выпустил ракету «Хеллфайр» для защиты рейнджеров, сражавшихся на хребте Такур-Гар в ходе проведения антитеррористической операции «Анаконда». Это был первый случай, когда «Хищник» осуществил непосредственную огневую поддержку сухопутных войск с воздуха.
И все же его не рассматривали в качестве значимой составляющей боевых операций, да и вообще авиации как таковой. В ВВС видели пользу в использовании «Хищника» для проведения разведывательных миссий, однако весь огромный потенциал программы БПЛА высшее военное руководство пока не осознавало. Для большинства летчиков переход в «Хищник» был последним этапом в карьере, о чем свидетельствовала и скромная материально-техническая база подготовки специалистов БПЛА. Парни никогда не хвастались перед служащими других летных подразделений тем, что пилотируют «Хищники». Они уходили с этой службы при первой же возможности. Записываясь добровольцем в 2003 году, я этого еще не знал, но вскоре все должно было измениться.
Авиабаза Крич находится в пустыне по соседству с небольшим городком Индиан-Спрингс – их разделяет 95-е шоссе. В северной оконечности базы располагаются Зона-51 и ядерный полигон. Индиан-Спрингс – полная противоположность Лас-Вегаса. Сонный городок преимущественно состоял из жилых автоприцепов, двух автозаправок и небольшого казино, которое большую часть прибыли получало от ресторана, а не игорного стола. Проезжая мимо местной школы, я заметил перед ее фасадом старый истребитель ВМС, выкрашенный в цвета «Тандербердз», пилотажной группы ВВС США. Разбитый фонарь самолета служил гнездом для птиц.
Собственно база выглядела немногим лучше. 95-е шоссе, которое тянулось параллельно старой одиночной взлетно-посадочной полосе, ограничивало возможности расширения авиабазы. Северо-западнее располагалось высохшее озеро Френчман-Лейк, где военные в 50-х годах проводили испытания ядерного оружия. Когда я впервые въехал на территорию базы, словно перенесся во времени. На базе все еще стояло несколько казарменных построек времен Второй мировой войны. Деревянные постройки были побелены, чтобы скрыть их возраст. Проезжая мимо, я увидел, что казармы переоборудованы в столовую, кинотеатр и медицинский блок. Единственное новое строение находилось в восточном конце базы, где обосновалась 11-я эскадрилья. В течение следующих четырех месяцев мне предстояло целыми днями постигать науку управления «Хищником».
К 2003 году на вооружение ВВС поступало по два новых беспилотника в месяц. Для управления неуклонно расширяющимся парком «Хищников» требовались новые кадры. В моей группе помимо меня было еще девять пилотов. Пока Чак говорил, мы стояли в задних рядах группы, немного особнячком. В каком-то смысле это было неосознанной формой защиты от того, чего мы не понимали: пилотирование беспилотника. Все, связанное с «Хищником», казалось нам чуждым. Мы все еще пытались понять, что интуиция говорит нам по поводу этого самолета.
Прежде здесь никогда не было столько пилотов-добровольцев. Парни рядом со мной смотрели на маленького «Хищника» по-новому. Для них он знаменовал не тупиковое назначение, а возможность.
Возле меня стоял пилот по имени Майк. Я знал Майка еще со времен учебы в Академии ВВС США, но близко с ним знаком не был. После выпуска наши пути разошлись: Майк летал на самолетах-дозаправщиках «KC-135» и истребителях «F-16», тогда как я пилотировал учебно-тренировочные самолеты и системы АВАКС.
Сложением Майк напоминал бегуна, и, в отличие от моих седеющих волос, его шевелюра осталась такой же черной, какой была, когда он только поступил на службу. В его глазах горел огонь, какой я редко видел у офицеров. До того как Чак начал свою речь, мы перебросились несколькими словами.
– Ты доброволец? – поинтересовался Майк.
Для нас был важен факт нашего добровольного участия в программе. Например, одного парня направили в нашу группу после досрочного увольнения с места службы из-за драки с сослуживцем. Те четверо из нас, которые пошли сюда добровольцами, хотели, чтобы другие знали: этот жизненный выбор мы сделали самостоятельно, его нам не навязали.
– Ага, хотел избежать уже третьего назначения в небоевую часть, – ответил я. – А ты?
Майк кивнул.
– Увидел объявление на стене. Поздно аттестовался, поздно сел на истребители, то есть дослужиться до командных должностей мне не светит.
Его карьера в авиации стартовала с задержкой, точь-в-точь как и моя.
– Хреново, – посочувствовал я.
– Как есть, так есть, – вздохнул он.
Я понимающе кивнул.
Стоя позади, я всматривался в юные лица девятнадцати операторов средств обнаружения, которым предстояло обучаться вместе с нами. Эти пухлощекие восемнадцатилетние парни будут составлять вторую половину экипажей. Пилот контролирует летательный аппарат и выпускает ракеты, а оператор средств обнаружения управляет системой наведения, камерами и лазерными целеуказателями. Вместе мы должны сформировать крепкую эффективную команду.
Когда мы вернулись в учебный класс, я смог обобщить свои впечатления о группе. Сообщество «Хищников» составляли новобранцы, отсевки из других воинских подразделений, проблемные подростки и летчики-истребители с подпорченной карьерой, мечтавшие о втором шансе. Все мы имели свои затаенные амбиции. Все мы хотели доказать, что наше место – в небе над полями сражений. Пилоты всегда остаются пилотами.