Глава 1. Вот уже четырнадцать лет я живу с раком
Я родилась в 1945 году. И всегда жила с мыслью, что я нежеланный ребенок. С самого раннего детства мне приходилось отстаивать свои интересы. Я страстно хотела изучать медицину, чтобы помогать людям. К сожалению, окончить школу мне не удалось, доучилась только до одиннадцатого класса. (В гимназиях Германии тринадцать классов. В тринадцатом классе ученики готовятся к поступлению в вузы. Информация из Википедии – прим. перев.). Отец каждый день ровно в 14.00 включал на полную громкость телевизор. Делать в такой обстановке уроки было просто невозможно. Жаль.
Я терпеть не могла отца, а порой злилась и на мать, потому что она вечно плясала под его дудку. Однако я вынуждена была скрывать переполнявшую меня ярость, поскольку мать всё время хотела убить себя. В конце концов, я обучилась на медсестру и стала работать. Я отдавала пациентам всю себя, чем раздражала многих коллег. Из-за этого я ни на одном месте надолго не задерживалась. Часто меняла работу в надежде, что сейчас станет лучше. Однако лучше не становилось. Я пыталась как-то приспособиться. Не вышло.
К собственным детям я была слишком строга. Теперь, по прошествии лет, я об этом очень сожалею. Дочь живет поблизости от меня, тем не менее, мы практически не общаемся. Сын с семьей живет в Шварцвальде. С ним у нас сложились хорошие отношения. У них мне привольно. В этом месте я заряжаюсь новыми силами.
Когда в 1995 году мне впервые диагностировали рак, для меня это был полный, совершеннейший шок. Я чувствовала себя так, будто прямо из кабинета врача меня выбросило в открытый космос. Я опасалась потерять рассудок. Но когда я сказала врачу о своем опасении, он ответил, что сумасшедших и без меня на свете достаточно и лучше бы мне сдержаться. Эти слова меня просто добили.
В тот же день я должна была ложиться в больницу на обследование. На пути туда я уже серьезно подумывала о самоубийстве. Мысль о смерти давала мне внутренний покой. Я уже решила броситься под поезд в метро, однако в последний момент меня как молнией поразило: да ведь мой сын работает машинистом метро! Я ни за что не желала ему пройти через подобное.
Работая медсестрой, я наблюдала достаточно случаев, когда онкологические больные возвращались в клинику второй и третий раз, но, в конце концов, умирали. Я видела многих тяжелых больных, и мне не хотелось такого – смерти в рассрочку. Ведь победившие рак в клинику не возвращались, а значит, я их и не видела. Правда, вариант хорошего исхода у меня в голове просто не существовал, я не могла себе представить такого.
Мне дважды диагностировали рак груди. Были сделаны две операции, грудь сохранили. После операций врачи рекомендовали пройти курс лучевой терапии или принимать тамоксифен. Я долго думала. И наконец решилась – не буду. Вместо этого записалась на антропософскую психотерапию и стала колоть мистель. Спустя несколько месяцев после операции подруга рассказала мне о медицинском психотерапевте, который успешно излечивает раковых больных методом Имагинативной психотерапии тела. Если бы услышала подобное год назад, я бы сказала: да что за бред. У меня же рак, а не проблемы с головой. А сейчас я отыскала номер, позвонила и договорилась прийти на прием. Я читала соответствующие книги, и это укрепило меня в моем решении.
В августе 1996 года я впервые пришла к моему психотерапевту. Я очень четко, буквально нутром ощущала, что он не боится меня и моей болезни. Это мне импонировало. Он спросил, какой у меня диагноз, и сказал, что может мне помочь. Я записалась на следующий прием. Сначала посещала занятия в группе, осваивала технику глубокого расслабления. Я была уже знакома с основами аутотренинга, то есть прошла хорошую подготовку. Благодаря этому мне потребовалось всего четыре сеанса.
Мне нравились общие упражнения в группе и удалось отыскать в себе место внутреннего покоя. Мой собственный комплекс упражнений, направленных на полное расслабление, представляет собой смесь аутотренинга и техник саморасслабления. Я начинаю с того, что стараюсь прочувствовать себя. Голова. Плечи, руки и ноги. Вскоре становится очень тепло. Иногда я быстро достигаю нужного состояния, иногда не очень. Порой вообще не получается. Многие думают, что расслабление – это сидеть перед телевизором. Полная ерунда. Телевизор – это всего лишь отвлечение и ничего общего не имеет с тем, что делаем мы.
На первых психотерапевтических сеансах я должна была удобно улечься на кушетку, закрыть глаза и говорить о том, что вижу. Разумеется, я не видела ничего. Доктор же говорил, что это не так, и каждый человек что-то да видит. Держа глаза закрытыми, я постепенно стала понимать, что он имеет в виду. Поначалу я не думала, что эти образы могут иметь какую-то связь со мной и моей болезнью. Но вскоре меня осенило: связь тут есть, и самая прямая.
Мы разработали собственную программу для борьбы с раком. Я научилась путем имагинации стимулировать кровообращение внутренних органов, заботиться о них. У меня только одна почка, а потому я особенно о ней заботилась, активизировала ее. Отправляла ей кислород, различные питательные вещества и гормоны. Ей должно быть комфортно, очень комфортно. То же самое я проделывала с печенью. Наглядно представляла ее себе. Иногда в виде темного комка. Я как следует снабжала ее кровью, стараясь сделать светлее. Когда это удавалось, она выглядела намного здоровее.
Особое внимание уделяла груди и лимфатическим узлам. Я будто смотрела на них внутренним оком, чистила мягкой щеточкой, чтобы не сделать им больно. Покончив с этим, я переключалась на вилочковую железу. Давала ей много крови, чтобы она стала большой и красивой. После этого чувствовала, как во мне разливается тепло. Во время работы с вилочковой железой я часто вижу образ роскошного шведского стола и желаю, чтобы она наелась вдоволь свежими полезными фруктами.
Вилочковая железа очень важна, ведь именно она производит клетки-киллеры, убивающие рак. Для меня она – словно дирижер оркестра, в котором играют органы, вся иммунная система и костный мозг. Иногда клетки-киллеры – это ноты, их я посылаю тем частям моего тела, которые поразил рак – грудь и почки. А потом эти клетки-убийцы, теперь уже ставшие менее агрессивными, во главе со мной повторно отправляются в дозор по всему телу, чтобы удостовериться, что всё в норме, и оказать поддержку печени, мозгу, позвоночнику и левой почке.
Клетки-киллеры в моей имагинации обвивают раковые опухоли как плющ, те оказываются отрезанными от источника питания и отмирают. Останки убитых раковых клеток я велю погрузить в мусорные машины и доставить к почке. Последняя позаботится об их выводе из организма. Мои образы-представления меняются, масштабируются.
Недавно во время выполнения обычных упражнений я почувствовала в груди инородное тело, и мне удалось растворить его при помощи имагинации. К сожалению, точно не знаю, была ли это раковая опухоль или нет.
После того как у меня обнаружили вторую опухоль в почке, я упражнялась так тщательно и часто, что в гистологическом заключении после оперативного удаления почки не было ни строчки о злокачественных клетках. Да, для меня Имагинативная психотерапия тела (ImKP) жизненно необходима.
Мой лечащий врач рекомендует образы, которые я вижу, рисовать недоминантной рукой. Поэтому я стараюсь при любой возможности фиксировать на бумаге сцены, представшие перед моим духовным взором. Без этого рисования мне бы не удалось многое распознать, я бы давно всё это забыла. Моя любимая картинка – опрокинутый цветочный горшок, из которого высыпалась земля, а цветок медленно, но верно выпрямляется из горизонтального положения. Это знак.
Иногда меня переполняет чувство уверенности. Я смогу! Мне 65 лет, уже 14 лет я живу с раком. Без психотерапии меня бы, наверное, уже не было в живых, а если бы и была, то точно всё не было бы так хорошо, как сейчас. Слава Богу, у меня никогда не было метастазов. Поскольку я знаю, где находятся критические зоны, у меня есть возможность работать с ними прицельно. Это обстоятельство значительно облегчает задачу.
Сегодня уже есть фотографии, где я улыбаюсь. Раньше это было немыслимо. Теперь я особенно внимательно прислушиваюсь к себе, к тому, что внутри. Если чего-то не хочу, говорю об этом открыто и четко. Я не могу и не желаю быть всеобщим любимчиком. Потому что от этого болеешь.
Клаудиа Ленц, пенсионерка, 65 лет, живет одна, двое детей, четыре внука. Диагноз: в 1995 – рак груди, 2001 – рак правой груди, 2005 – рак левой почки, 2006 – рак левой груди, 2007 – рак правой почки.
«Работая медсестрой, я наблюдала достаточно случаев, когда больные раком возвращались в клинику второй и третий раз и, в конце концов, умирали».