Летний сад Петра Великого. Рассказ о прошлом и настоящем. Летний сад Петра (В. А. Коренцвит, 2015)

Когда в сад пришли археологи, им довелось услышать знакомые истории о кладах, подземных ходах и подземельях, где на полу рядом с глиняными мисками лежат скелеты замученных узников, а из стен торчат железные кольца, к которым были прикованы несчастные, – словом, все то, что обычно рассказывают о местах, действительно любопытных для археологов.

Тем не менее в легендах о тайнах Летнего сада есть рациональное зерно. И в годы войны, когда газоны пересекли окопы и щели, и в мирное время при прокладке всевозможных коммуникаций не раз натыкались на загадочные кладки. Кирпичные коллекторы, по которым подавалась и отводилась вода из фонтанов, – чем не подземные ходы! По ним можно пробраться на четвереньках или ползком, а в иных местах пройти в полный рост. За тюремные подземелья можно было принять подвал Большой каменной оранжереи.

Даже поразительные рассказы о скелетах и железных кольцах основываются на реальных фактах. Кости, правда, не людей, а животных, встречаются довольно часто. А торчащие из каменных кладок причальные чугунные кольца запомнились очевидцам раскопок Гаванца у Летнего дворца в 1964 г.

Любопытные прохожие могли наблюдать, как при рытье траншей рабочие извлекали из земли фрагменты расписных майоликовых ваз, голландских изразцов, изделий из китайского фарфора, заморские раковины, монеты, курительные трубки, обломки статуй и архитектурных деталей. Все это порождало слухи о спрятанных сокровищах, в том числе о музейных экспонатах, закопанных в годы войны и не разысканных до сих пор.

«Летний дворец стоит там, где Фонтанка впадает в Неву»

Оказывается, у этого заблуждения давняя история. Автор самого первого описания Петербурга 1710 г. (Геркенс) допустил неточность, сообщив, что царское величество имеет резиденцию у самой реки, которая впадает в Неву¹. Извинительна ошибка иностранца, который, вероятно, писал книгу по памяти (хотя, в сущности, он прав: Фонтанка вытекает из Невы и впадает в нее), но куда смотрел редактор, читая у И.Э. Грабаря, что Летний дворец «построен на мысу, образуемом при впадении Фонтанки в Неву» (впрочем, редактором издания был сам И.Э. Грабарь)².

Популярная городская легенда, будто Мойка зарождалась в неком болоте и «своего течения не имела», живет до сих пор. Ее творцом был «первый историк Петербурга» А.И. Богданов: «Мойка речка, которая вышла из вышеозначенной речки Фонтанки, которая прежде была глухая, но в 1711 году, когда деланы были каналы при Летнем доме, оную речку соединили с Фонтанкою»³. Современные авторы не сомневаются в существовании «непроходимых болот (конечно, непроходимых, каких же еще!) в районе будущего Марсова поля»⁴. Нетрудно убедиться, взглянув на шведские карты XVII в. и ранние планы Петербурга, что Мойка – это ответвление Фонтанки. На месте Марсова поля была опушка елового леса, увеличенная в размерах ради создания плаца для проведения фейерверков и военных парадов (Большого луга). Петр I сохранил остатки ельника по берегу Невы, запретив рубить деревья в заповедной Еловой роще.

В скобках отметим обмолвку известного историка П.Н. Петрова, назвавшего еловый лес сосновым. Не стоило бы упоминать эту ошибку, если бы ее не повторил автор брошюры о Марсовом поле⁵. Ельник поредел, когда на берегу Невы в 1714 г. построили Почтовый двор, а в 1719 г. – Галерею в Еловой роще. Роща еще существовала в середине XVIII столетия, судя по сообщению о гибели в ней во время наводнения в 1744 г. нескольких деревьев.

«Старые люди помнят, – писал И.Г. Георги, – что на местах, где ныне Конюшенный двор и Казанская церковь, был ольховый болотный лес и дороги, мощенные хворостом»⁶.

В 1999 г. при проведении работ по благоустройству сквера у Казанского собора нами был обнаружен фундамент церкви Рождества Богородицы (первого Казанского собора). На глубине 1,8 м в слое болотистой почвы хорошо сохранились лапти, кожаная обувь и прочие предметы первых обитателей Переведенской слободы. А находки скорлупок лесных орехов указывают на заросли орешника в «непроходимом» болоте.

Как рождаются петербургские легенды, свидетельствует история мифической речки Лебединки. «В 1711 г. – пишет П.Я. Канн, – на месте реки Лебединки прорыли Лебяжий канал»⁷. На П.Я. Канна ссылается автор капитальной монографии «Предыстория Петербурга» А.М. Шарымов: Лебяжья канавка названа так «по имени древней речки Лебединки, вытекавшей прежде из района Мойки в Неву»⁸. Простим автору выдающегося труда невольную оговорку: в таком месте, ниже Фонтанки, речка не могла впадать в Неву. Каким чудом удалось обратить ее движение вспять, превратив в канал?!

Впрочем, Г.И. Зуев нисколько не сомневается в возможности подобного чуда и даже уточняет, что небольшая речка Лебединка зародилась все в том же, где и Мойка, огромном болоте. «Обширные топи тогда вплотную подступали к заболоченному массиву, на котором по повелению царя выписанные из-за рубежа специалисты создавали первый Летний сад – летнюю резиденцию императора Петра Алексеевича»⁹. А бедную царицу Петр и вовсе поселил прямо посередине непроходимого болота!

Если и была такая речка, то она могла только вытекать из Невы. Куда же она впадала? Пресловутое болото тотчас превратилось бы в огромное озеро, точнее, в лагуну Финского залива. Можно сказать и так: была бы речка Лебединка – не было бы Петербурга. Но обошлось. Откуда же взялась мифическая Лебединка? По свидетельству П.Н. Петрова, в его время (1880-е гг.) так называлась Лебяжья канавка. «Кроме грота, – писал историк Петербурга, – начат был канал из Невы в Мойку, у Летнего сада, теперь называемый речкою Лебедянкою»¹⁰.

Для своей резиденции царь выбрал уникальное по своим природным условиям, довольно высокое место. Такое возможно лишь в дельте многоводной реки: из Невы почти под прямым углом вытекает Фонтанка. А из нее опять-таки почти под правильным углом вытекает Мойка. Оставалось только соединить Неву и Мойку каналом, чтобы получился остров, на котором Петр решил основать свою усадьбу.

Когда заложен Летний сад?

Датой основания Летнего сада считается 1704 г. Ее официальный характер подкреплен празднованием в 2004 г. трехсотлетней годовщины старейшего в России регулярного сада. Откроем энциклопедию «Санкт-Петербург», вышедшую как раз в год, когда отмечался знаменательный юбилей. Оказывается, «разбивать Летний сад начали при строительстве каменного Летнего дворца Петра I (1712 г.), а завершили в 1725 г.»¹¹. В «Пособии по истории города», предназначенном для учащихся, сообщается, что сад «разведен по указу царя Петра I в 1711 году»¹². Вот и Ф.А. Полунин писал, что царский огород устроен в 1711 г., в одно время с постройкой Летнего дворца¹³. Однако немало свидетельств тому, что сад к тому времени уже был разведен. Достаточно вспомнить часто цитируемый дневник датского посланника Юста Юля, в котором 27 мая 1710 г. записано: «… ища спокойствия и тишины, он удалился в дом, построенный в его новоразбитом саду, где стоит с лишком 30 больших мраморных статуй художественной работы, в том числе бюсты покойного короля Польского Собеского и его жены»¹⁴.

Взаиморасположение Домика и Летнего дворца Петра I на берегах Невы

«Официальная» дата основана на том, что 25 марта в 1704 г. Петр I отправил из Петербурга письмо к Тимофею Стрешневу с просьбой прислать из подмосковного села Измайлова семян и рассаду цветов: «Как вы мое письмо получите, изволь, не пропустя времени, всяких цветов из Измайлова не помалу, а болше тех, кои пахнут, прислать с садовником в Петербург»¹⁵. В ответ 29 июня Стрешнев пишет, что «по писму государь твоему послано в Санкт-Петербурх цветов с садовником. А сколко чево послано, и что впредь послано будет, и для чего не послано, и о том писал к Александру Даниловичю подлинна»¹⁶. «Пришел июнь, хоть сей, хоть плюнь» – гласит народная мудрость. Письмо Стрешнева дошло до царя в июле, когда мысли его были заняты не цветочной рассадой, а штурмом Дерпта. Да и не с посадки цветов началась история летней резиденции Петра I. Археологические раскопки показали, что разбивке сада предшествовала подсыпка грунта и исправление береговой линии Невы. Если весной 1704 г. шла речь о посадке цветов, то, значит, подготовительные работы по планировке сада начались еще в 1703 г. Вот и А.Д. Меншиков (ему ли не знать!) показал, что Летний дом «построен в 703 году»¹⁷. Свидетельство столь авторитетного лица бесспорно, но, спрашивается, когда точно основана резиденция? Готовясь к взятию шведской крепости Ниеншанц, «в 28 день (28 апреля 1703 г. по старому стилю) в вечеру Государь, яко Капитан бомбардирский, с 7 ротами гвардии, в том числе с 4 Преображенскими, да с 3 Семеновскими управяся, поехал водою в 60 лодках мимо города для осматривания Невскаго устья и для занятия онаго от прихода неприятеля с моря»¹⁸. Ниеншанц капитулировал 1 мая, и уже на следующий день Петр вновь проплыл по Неве до самого взморья, размышляя, где заложить крепость, корабельную верфь, где поселиться самому. Царю нужны были пристанища на двух берегах реки. Шведская усадьба привлекла внимание прежде всего своим уникальным расположением на мысу, образованном Невой и ее рукавом. На другом берегу Невы 13 (24)-15 (26) мая построили сохранившийся до сих пор деревянный домик царя – «Красные хоромы». Однако государь не тотчас в нем обосновался. «Во весь май и июнь 1703 г., – пишет Шарымов, – Петр I во все это время подписывал и письма, и указы, „из лагеря, при Шлотбурге“, как называлось расположение полков на обеих Охтах, при Ниен-Шанце»¹⁹. Неизвестно, когда точно в 1703 г. возвели царские хоромы в бывшей усадьбе Конау, но, конечно, неслучайно оба царских дома на берегах Невы оказались напротив друг друга.

По преданию, А.Д. Меншиков предлагал царю перенести на Городовой остров шведский дом из числа уцелевших в Ниене. Несомненно, это было в порядке вещей. Однако Петр не последовал его совету. Закладке своего дома он придавал символическое значение, и потому на него пошли срубленные на этом же месте сосны. Мысок, который приглянулся Петру в истоке Фонтанки, образован самой природой, и, следовательно, выбор места для домика на Городовом острове был предопределен. Если царь намеренно поставил два своих дома лицом друг к другу, то можно сделать логический вывод: хоромы на Выборгской стороне появились уже после того, как Петр выбрал место для своей резиденции на противоположном берегу Невы.

Меншиков точно таким же манером поставил свои хоромы на берегах Невы: одни на Васильевском острове, вторые – точно напротив, на Адмиралтейской стороне.

Усадьба Конау

В новгородских писцовых и окладных книгах конца XV – начала XVI веков на месте Летнего сада упоминается русская деревня Усадище. Вероятно, это было заметное поселение, раз название перешло на усадьбу шведского подданного, немецкого коммерсанта Бернхарда Стеен фон Стеенхузена. В 1638 г. шведская королева Христина подарила ему обширные земли в нижнем течении Невы, на ее левом берегу. Шведские исследователи установили, что после смерти Бернхарда в 1648-м или в 1649 г. усадьба перешла к его дочери Марии-Элизабет, которая вышла замуж за выходца из Германии Иохима фон Конау. В 1662 г. имение наследовал их сын Эрих-Берндт фон Конау. В 20 лет он оставил службу на шведском флоте и поселился в своем имении, где, как уверяют исследователи, разбил сад «в голландском вкусе»²⁰. На шведской карте Невских берегов Карла Эльдберга (1701 г.) усадьба «Konos hoff» показана на месте будущего Летнего сада. Местное название «Конова мыза» звучит совсем по-русски; неслучайно бытовала легенда, будто некий шведский майор Конау был на самом деле русским дворянином Коновым, перешедшим на службу к шведскому королю, что допускалось по условиям заключенного в 1613 г. в деревне Столбово мирного договора России со Швецией. При подходе русских войск к Ниеншанцу Эрих-Берндт фон Конау бежал в Швецию и осел в Стокгольме. Его внуки, получив шведское дворянство, представлены в Рыцарском доме под фамилией «Конов». Фамилии с окончанием на «ов» не редкость у немцев: Раков, Брюлов, Белов, Тресков… К слову сказать, Петр I был знаком с неким гамбургским купцом Петром Кононовым, у которого по именному императорскому указу в 1724 г. заказывались «пьемонтские марциальные воды»²¹. Судьба усадебного дома Конау доподлинно не известна. Не исключено, что оставленные хозяевами хоромы Петр I приказал перенести на самый берег Невы, на то место, где впоследствии поставили Летний дворец.

Хоромы Петра

В литературе, посвященной истории Летнего сада, существует несколько противоречивых версий о царских хоромах – предшественниках Летнего дворца. Как уже говорилось, сославшись на слова Меншикова («построен оной дом в 703 году»), Т.Б. Дубяго предположила, что «на том месте, где сейчас стоит Летний дворец, первоначально, уже в 1703 г., существовало деревянное здание»²². В своей капитальной монографии «Санкт-Петербург XVIII века» К.В. Малиновский почему-то называет сообщение Меншикова «абсурдным»²³. Надо располагать вескими аргументами, чтобы так решительно отвергнуть свидетельство очевидца. Да какого! Самого генерал-губернатора Петербурга, непосредственно отвечавшего за строительство царской резиденции. Впрочем, авторы брошюры о Летнем саде О.Н. Кузнецова и Б.Ф. Борзин также считали, что «в те годы (до 1708 г.) никакого дворца, или хором, на мысе еще не было»²⁴. По их мнению, царь поселился в доме шведского сановника Конау, стоявшем где-то на берегу Невы к западу от Фонтанки. Якобы лишь в 1708 г. этот дом И. Матвеев перенес к истоку Фонтанки (Матвеев умер в 1707 г). «Каким был деревянный Летний дворец, пока не знаем», – пишет Ю.М. Овсянников, но предполагает, что на известной гравюре А. Зубова с видом Летнего сада (1716 г.) показан «в правом углу сада (на берегу теперешней Лебяжьей канавки) одноэтажный деревянный Второй Летний дворец, может, тот самый, что строил Угрюмов»²⁵. Речь идет о «светлице у мыльни», которую мы еще вспомним. По предположению Е.В. Анисимова, «у истока Безымянного Ерика, возможно, уже с 1703 года стоял Первый Летний дворец, который в 1711 году показался путешественнику Геркенсу „маленьким домом… выстроенным в голландском стиле"»²⁶. «Вообще с этим первым петровским домом много неясностей», – замечает Е.В. Анисимов, повторяя слова И.Э. Грабаря, сказанные без малого сто лет тому назад²⁷.

Все же дело обстоит вовсе не безнадежно. Попробуем доказать, что заложенному в 1711 г. Летнему дворцу предшествовал не один, как принято думать, а два царских деревянных дома, ведь постройки на мысу менялись с калейдоскопической быстротой²⁸. Давно высказано предположение, что царь поселился в оставленном шведском усадебном доме Конау, однако Петр I мог воспользоваться и любым другим уцелевшим шведским домом. По легенде, в 1697 г. Нева поднялась на 25 футов. Для сравнения напомним, что в самом страшном в истории Петербурга наводнении 1824 г. река поднялась «всего» на 13 футов 7 дюймов. Даже если сведения о наводнении 1697 г. сильно преувеличены, несомненно, оно носило катастрофический характер. Однако усадебные постройки на месте будущего Летнего сада уцелели; они показаны на плане «Ниен-шанц с окрестностями», снятом шведским полковником А. Хроньортом в 1698 г., т. е. тотчас после наводнения²⁹.

На плане обозначены «Дача ротмистра Конау и его охотничий парк». Последний занимал огромный участок вдоль Невы. На месте будущего Летнего сада изображены два домика, один из которых ближе к Неве, второй – к Фонтанке. К сожалению, в ходе археологических раскопок не удалось обнаружить никаких следов шведских построек.

План «Ниеншанц с окрестностями». 1698 г.

Сославшись на некий план Санкт-Петербурга 1705 г., Т.Б. Дубяго высказала предположение, что на месте Летнего сада был разбит палаточный лагерь русских войск³⁰. «Перед приходом русских войск, – пишет Е.В. Анисимов, – Конау бежал в Швецию, и на месте его усадьбы был устроен лагерь русских войск»³¹. Это недоразумение восходит к ошибке генерал-майора и полицмейстера Царского Села Н.И. Цылова, который принял за палатки военного лагеря не очень удачное изображение елей на гравированном плане Петербурга 1705 г.³² Обстоятельства появления плана известны: в 1846 г. Военно-топографическое депо Главного штаба подготовило выпуск юбилейного, приуроченного к 150-летию Санкт-Петербурга альбома, в который наряду с подлинными планами города вошли гипотетические реконструкции на «круглые» даты: 1700, 1705 и 1725 гг.³³ За основу для создания плана 1705 г. положен рукописный план 1706 г.: «Чертеж дороги от С.-Петербурга до Выборга, сделанный для лагерного расположения войск в ходе экспедиции на Выборг, сентября месяца 1706 года»³⁴. Военные палатки на этом чертеже уже ни с чем не спутать, но нас интересует Летний сад.

Летний сад. Фрагмент плана Петербурга. Сентябрь 1706 г.

На плане отмечен не только дом, но и прямоугольный Гаванец перед его южным фасадом. Так назывался искусственный, связанный с Фонтанкой ковш, куда заходили шлюпки, яхты и прочие небольшие суденышки, чтобы причалить к хоромам. По другую сторону Гаванца вдоль Фонтанки стоит длинное здание. Скорее всего, это дом для прислуги (впоследствии здесь появятся Людские покои). В описании этого чертежа Т.А. Базарова упомянула мост через Фонтанку. Приглядевшись, можно разглядеть, что это искусственная плотина, сузившая с двух сторон русло реки, а посередине ее поставлено водовзводное колесо. Рядом с хоромами Петра показан круглый фонтан. Любопытно, что современные границы Летнего сада намечены, но четко не определены. Общей оградой обнесен не только сад, но и соседняя еловая роща. Это те самые ели, что на плане 1705 г. под резцом гравера приняли форму треугольников, напоминающих палатки.

Царский дом на карте Петербурга 1708 г.

Прорисовка фасада. Реконструкция. Макетчик А.Ю. Зайцев. 2014 г.

Следующая по времени карта особенно интересна, так как на ней впервые изображен фасад царского дома (zarens haus). Считается, что «Карта Петербурга и его окрестностей» создана в 1706–1707 гг. по донесениям шведских лазутчиков³⁵. Местоположение здания показано условно, в некотором отдалении от Невы и Фонтанки, ближе к середине необозначенного Летнего сада. Дворец двухэтажный в семь осей, с центральным увенчанным треугольным фронтоном ризалитом в три оси. Обращает внимание затейливая форма крыши с переломом. По-видимому, те же хоромы изображены на еще одной «шпионской» карте, которую, в отличие от первой, можно датировать довольно точно. «Карта Петербурга и острова Котлина, составленная по показаниям, которые дали дезертиры и пленные» была отослана генерал-губернатором Выборга Либекером в Стокгольм 6 февраля 1708 г.³⁶ «Вложенная карта, – писал Либекер, – сделана по моему приказу в соответствии с наиболее надежной информацией и показаниями»³⁷. Обстоятельства ее появления связаны с подготовкой конного похода Либекера на Петербург в августе того же года. Военная вылазка закончилась неудачей. Теснимые войсками Апраксина шведы, не принимая сражения, бежали на подоспевших к ним на выручку кораблях, при этом им пришлось зарезать не то пять, не то шесть тысяч лошадей. Единственным «трофеем» бесславной кампании была эта отосланная королю карта. На ней хоромы изображены на месте нынешнего Летнего дворца³⁸.

Деревянное здание в два этажа с мансардой похоже на изображение хором на первой «шпионской» карте, но постройка несколько больше по размерам. Примечательно, что на переломе крыши устроен невысокий мансардный этаж в четыре окна. Очень похожий дом, но меньших размеров, построил для себя на Городовом острове А.Д. Меншиков.

Дом А.Д. Меншикова на Городовом острове. 1704 г.

Он показан на двух планах, исполненных, как полагает Т.А. Базарова, Бютнером: «Чертеж Ниеншанца и заложенного ныне называемого русского Петербурга, снятый 19 июля 1704 г.» и «План основания крепости и города С.-Петербурга» (январь 1705 г.)³⁹.

Домик в пять осей по фасаду имеет точно такой же мансардный этаж, как и царские хоромы на противоположной стороне Невы. Может быть, Меншиков подражал Петру, а может, это дома местных жителей, перевезенные на новое место. С.Б. Горбатенко отметил, что такие крыши типичны для шведских построек⁴⁰.

В ходе раскопок установлено, что Летний дворец стоит на песчаной отмели, геодезическая отметка которой всего 0,5 м в Балтийской системе координат. Кому, кроме Петра I, могло прийти в голову поставить свой дом на постоянно затопляемой песчаной отмели! Царские хоромы простояли в саду недолго. Во время своего краткого пребывания в Петербурге Петр I приказал И. Матвееву 1 июня 1706 г.: «Все строение с сего берега снесть и дворы на другую сторону Малой речки», т. е. перенести на противоположный берег Фонтанки⁴¹. Какие-то строения, вероятно, были перенесены тотчас же, но царские хоромы остались на прежнем месте до постройки нового жилища. В них Петр пережил наводнение 9 (20) сентября 1706 г., о котором 11 сентября известил А.Д. Меншикова в свойственном ему юмористическом тоне: «Третьего дня ветром вест-сюд-вестом такую воду нагнала, какой, сказывают, не бывало. У меня в хоромах была сверх полу 21 дюйм (около 53 см), а по городу и на другой стороне по улице свободно ездили в лотка; однако не долго держалось: менше 3-х часов. И зело утешно смотреть, что люди по кровлям и по деревьям, бутто во время потопа сидели, не точию мужики, но и бабы. Вода хотя и зело велика была, а беды большой не сделала»⁴². В 1891 г. ученые Главной физической обсерватории установили, как им казалось, высоту подъема воды – 251 или 262 см над уровнем моря. Исследователи считали, что Петр писал о своем домике, сохранившемся на Выборгской стороне. От уровня его пола и проведены измерения⁴³. Но кроме этого маленького домика, у царя были двухэтажные хоромы в Летнем саду. Из письма не видно, чтобы царя очень напугало наводнение. Если бы бедствие застигло Петра в хлипкой хибаре на берегу разъяренной Невы, он, пожалуй, не был бы так благодушен. В этом случае его жизни угрожала реальная опасность: ведь домик был уже в Неве! Конечно, Петра в домике не было, за ним бы прислали лодку. Левый берег несколько выше правого. В Летнем саду у царя были вместительные двухэтажные на погребах хоромы. Точно сказать нельзя, но, несомненно, пол в помещениях нижнего этажа находился не ниже уровня садовых аллей – 2,2 м и, надо думать, не выше уровня современного пола – 2,5 м. Если Петр писал о своих хоромах в Летнем саду, то домашние тапочки в его спальне плавали на отметке около 2,8–3 м.

В июле 1707 г. обер-комендант А.В. Кикин писал Петру I в Варшаву «Как огородное, так и хоромное строение в доме вашем в половину сентября скончитца»⁴⁴. Однако в том же месяце неожиданно скончался И. Матвеев, отчего в строительстве произошла заминка. А.В. Кикин запросил царя, кто заменит умершего Матвеева – «Кинтлер или Дрезини» (Ганс Киндлер или Доменико Трезини). Ответ Петра до нас не дошел, но каким бы он ни был, заканчивать строительство хором пришлось, вероятно, Трезини: вызванный из Нарвы Кинтлер заболел в пути.

20 февраля 1708 г. Кикин писал царю: «В доме Вашего величества делают ныне хоромы, которые велено перенести, и в предбудущем мсце (месяце) будут готовы»⁴⁵. Возможно, как и многие другие деревянные строения, новый дом был срублен плотниками на Охтинской корабельной верфи. Сруб сплавили по Неве к истоку «Малой речки» и собрали у Гаванца на месте старых хором. Кикин 12 марта 1708 г. доносит Петру I: «В доме Вашем хоромы, которые перенесены в неделю, хотя не все, однако поварня и другие будут готовы»⁴⁶. Приехавший в Петербург 27 марта Петр уже мог осмотреть новые хоромы.

Итак, в начале марта 1708 г. на месте первого царского дома поставили второй. А упомянутую «шпионскую» карту, напомним, Либекер отослал в Стокгольм 6 февраля того же года. Следовательно, на ней зафиксированы те самые первые хоромы, что показаны на плане Петербурга 1706 г. Очевидно, распоряжение Петра I о переносе всех строений на левый берег Фонтанки не касалось царского жилья. И то верно, какой смысл переносить хоромы, если новые еще не готовы! Нет доказательств, но, зная обычную практику перемещения деревянных строений с одного места на другое, выскажем предположение, что первые царские хоромы были перенесены на левый берег Фонтанки, напротив Летнего сада, и получили название «Запасной» или «Сытный дворец». В этой связи примечательно распоряжение Петра все тому же Кикину от 25 февраля 1708 г. «старые хоромы» отделать⁴⁷. «Запасной дворец, – писал первый историк Санкт-Петербурга А.И. Богданов, – потому называется Запасной, что в нем всякие съестные припасы лежат и заготавливаются про Дом Ея Величества»⁴⁸. В 1716 г. обер-комиссар князь А.М. Черкасский запрашивал царя: «Запасному дворцу где место отвесть, понеже на том месте, где ныне построен, будет строиться партикуляр верфь?»⁴⁹. Дворец перенесли на соседний участок, ближе к Неве. На плане Петербурга 1738 г. рядом с Партикулярной верфью показаны Сытный дворец и перед ним прямоугольный Гаванец, соединенный каналом с Фонтанкой.

По сведениям П.Н. Петрова, в 1720 г. архитектор Н. Микетти «выводил стены для укрепления фундамента дворца, а также сделал каменные стенки у канала на Сытным дворе»⁵⁰. В декабре 1724 г. Петр I приказал М.Г. Земцову «зделать в новой сад, который позад сытного дворца люстгаус столярной… на горе нарочно зделанной»⁵¹.

Летний сад, Партикулярная верфь и Запасной (Сытный) дворец на плане Петербурга. 1738 г.

В 1748 г. на Шпалерной улице возвели каменный Сытный двор. Вероятно, тогда же снесли старый деревянный Сытный дворец; его нет на плане Петербурга 1749 г. Но вернемся в Летний сад. Новые хоромы, как и старые, простояли недолго. В январе 1711 г. Петр приказал Меншикову: «…другие палаты на месте нынешних хором, буде не поспеют будучим летом, то хотяб фундамент зделать, а хоромы перенесть в новое место, что близ Калинкина…»⁵² В феврале 1711 г. их перенесли в основанную близ Калинкиной деревни усадьбу Екатерингоф. Немецкий путешественник Геркенс, посетивший Летний сад в 1710 г., еще застал старые хоромы на своем месте. Он отметил, что маленький в голландском стиле дворец был «пестро раскрашен» и имел окна с позолоченным свинцовым переплетом. Самое раннее изображение вторых царских хором имеется на рисунках Екатерингофа (1713–1714 гг.), приписываемых шведскому военнопленному полковнику Паулю Бетуну.

П. Бетун. Екатерингоф. Не позднее 1714 г. Царские хоромы, перенесенные в 1711 г. из Летнего сада

Гравюра А. Ростовцева ««Санкт-Катерингоф». 1716 г.

Точность рисунков подтверждает гравюра А.И. Ростовцева «Санкт-Катерингоф» (1716 г.).

Двухэтажное здание в семь осей стоит на высокой обнесенной балюстрадой деревянной платформе с лестницей, ведущей от центрального входа к Гаванцу, к которому от реки подведен канал. Фасад декорирован пилястрами коринфского ордера. Карниз завершает балюстрада, а на коньке высокой крыши уместилась небольшая башенка со шпилем. Обращает на себя внимание мансардное окно с богатым резным наличником, далеко превосходящим своей пышностью скромные наличники на остальных окнах. Не здесь ли, в чердачном помещении, был кабинет, из окна которого Петр осматривал взморье в подзорную трубу? Любопытно, что дворец в Екатерингофе носил такое же название «Красные хоромы», как и домик Петра I на Выборгской стороне⁵³.

Судьба дворца трагична. Здание, мемориальный музей Петра I, пережив в 1925 г. два пожара, было разобрано на дрова, несмотря на протесты ученых, требовавших его восстановления. В 2006 г. на месте хором проведены археологические раскопки⁵⁴. Остатки фундамента здания музеефицированы.

Кто автор Летнего дворца?

Извещая генерал-адмирала Ф.М. Апраксина о Полтавской победе, Петр I свое письмо заключил знаменитым афоризмом: «Ныне уже совершенно камень во основание Санкт Петербурха положен с помощью Божею»⁵⁵. «Петр» – по-гречески «камень», дословно название города можно перевести как «Град Святого Камня». «И Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф 16:18). С Божьей помощью заложен краеугольный камень в основание неодолимой твердыни на границе Российского государства.

Монография «Памятники архитектуры Ленинграда» (1976 г.) подготовленная научными сотрудниками Музея истории Ленинграда и Государственной инспекции по охране памятников, пользуется заслуженным авторитетом на правах официального справочника. О строительстве Летнего дворца сказано следующее: «В 1710 г. начали „бить сваи“ под фундамент существующего каменного дворца. К весне 1712 г. он был построен вчерне. Проект дворца разработал, по-видимому, Д. Трезини. В 1713–1714 гг. велись работы по его внутренней отделке, возможно, при участии архитектора А. Шлютера»⁵⁶. Очерк написан старейшим сотрудником Госинспекции по охране памятников Анатолием Николаевичем Петровым.

Петр I (?). Первый проект Летнего дворца. 1710 г. (?). Копия XIX в.

Уважаемый исследователь высказался о возможном участии Д. Трезини в разработке проекта дворца с понятной осторожностью, так как нет документов в подтверждение этой гипотезы (ранние документы по строительству Петербурга погибли при пожаре Городовой канцелярии). Тем не менее в монографиях, посвященных первому архитектору Петербурга, в популярных брошюрах, буклетах и энциклопедиях Доменико Трезини считается бесспорным автором проекта Летнего дворца. Попытаемся доказать, что его истинным автором, как и автором соседнего здания Людских покоев, был Петр I.

В собраниях музея Академии художеств в Петербурге имеется рукописный чертеж, который в каталоге значится как «неосуществленный проект Летнего дворца»⁵⁷.

О происхождении чертежа известно лишь то, что в музей Академии художеств он поступил в 1935 г. от «частного лица»⁵⁸. По слухам, документ был приобретен у антиквара в Париже в начале ХХ в. На чертеже размером 665 х 454 мм показаны в плане Дворец, Гаванец, Людские покои и дано изображение главного обращенного на Неву фасада палат. Правая часть чертежа, на которой могла находиться подпись, оборвана по сгибу. На оборотной стороне листа надпись: «План Летнему дому Питер(бурхскому огороду?)».

На старинной тряпичной бумаге (верже) просматриваются водяные знаки: «КИ» и в рамочке «АГ». Такими литерами отмечены изделия бумажной фабрики Афанасия Горчакова 1820-1830-х гг.⁵⁹ Стало быть, перед нами не оригинальный чертеж петровского времени, как указано в «Историческом очерке и обзоре фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук», а его копия XIX в.⁶⁰ Рисунок выполнен карандашом и обведен черной тушью. Печи в помещениях дворца выделены бледно-зеленой акварелью, камины – красными ореховыми чернилами. Оконные стекла затушеваны. Графитом изображены «волны» в Неве, Фонтанке и Гаванце. Стрелка указывает направление течения Невы. Со стороны Фонтанки и Гаванца устроены узкие набережные, тогда как Нева подступает прямо к дворцу. Чертеж снабжен масштабной линейкой: в сажени три аршина. Размеры двухэтажного здания (25 х 15,5 м) такие же, как у Летнего дворца, но высота по коньку крыши – 7 саж. (15,12 м), что почти равно ширине дома и почти вдвое выше Летнего дворца (8,1 м). План близко напоминает существующее здание, тогда как в изображении фасада нет ни малейшего сходства. Центральная часть в 4 оси, выделенная слегка выступающей креповкой, увенчана треугольным фронтоном, в тимпане которого по сторонам овального окна помещено изображение амуров. Углы здания и креповки декорированы пилястрами коринфского ордера. Венчает фронтон аллегорическая фигура женщины с венком в поднятой руке: «Слава» или «Победа». На вальмовой крыше – две дымовые трубы⁶¹.

Архитектор А.Е. Гунич высказал предположение, что автор проекта взял за образец фасад Маурицхейс в Гааге⁶². Петр I, возможно, видел этот дворец, построенный архитекторами Яном ван Кампеном и Питером Постом в 1633 г. Но, заметим, фасад имеет сходство с изображением на шведских картах самых первых хором Петра, стоявших на месте Летнего дворца до 1708 г. На чертеже показан северный фасад с окнами на Неву. Судя по плану, южный, обращенный к Гаванцу фасад, несмотря на то что здесь расположен единственный вход в здание, решен предельно скромно: нет центральной креповки, нет фронтона. Единственное простое украшение – угловые пилястры. Если, опираясь на план, вычертить этот фасад, то получим почти точное изображение современного Летнего дворца.

На этаже всего 8 помещений: 4 – в северной половине здания и столько же – в южной, считая вестибюль. Казалось бы, обычная анфиладная система, но есть особенность – центральный коленчатый коридор. Он идет от северо-западной угловой комнаты и, обогнув два соседних с ней помещения, поворачивает под прямым углом к оконному проему на невском фасаде. Из этого коридора можно пройти в обособленное «ретирадное место» (туалет) и подняться по винтовой лестнице на второй этаж. Коридор – счастливая находка автора проекта. Он позволил отделить сугубо личные комнаты от остальных, удачно расположить винтовую лестницу и «удобства». Но есть в проекте странные ошибки: в сенях у подножия парадной лестницы расположен (кто бы мог подумать!) туалет. Не поверив своим глазам, я обратился к архитекторам. Да, это «очко», точно также изображены и остальные нужники в этом здании. Трудно представить большую нелепость, чем вход на лестницу через нужник, но мы увидим, что этому странному казусу есть рациональное объяснение. В двух одинаковых по размерам комнатах в северной половине дома расположены в одной два окна, в другой – лишь одно. Странно выглядит оконный проем, освещающий полутемный коридор: на чертеже он получился «кособоким», так как с трудом втиснулся в пределы ограниченной пилястрами центральной креповки. Если нарисовать фасад в точном соответствии с планом, то простенки между окнами получатся разной ширины; между тем на чертеже они одинаковые. Несоответствие плана фасаду – грубая ошибка, за которую «архитектурии ученикам», как в прежние времена, так и сейчас, ставят «неуд».

Читатель, вероятно, уже догадался, к чему мы клоним: профессиональный архитектор не может так чертить! Непосредственно перед началом строительства проект был несколько изменен. Появилась непредусмотренная в первом варианте «нижняя поварня». Она заняла место вестибюля, соответственно вход в здание был перенесен в соседнее помещение, ближе к Фонтанке. Лестница на второй этаж перегородила это помещение, отделив входные сени от узкой каморки, получившей название «Денщицкая». Здесь ночевали дежурные денщики, а на втором этаже в аналогичной комнатке располагались, как считается, фрейлины Екатерины. Теперь понятно, почему на чертеже при входе на лестницу показано «очко». Так просто и остроумно при корректировке проекта было указано, куда следует перенести вестибюль с туалетом. Действительно, нужник с одним очком сейчас находится именно там, где показан на чертеже. Отметим другие поправки, внесенные в проект, вероятно, перед самым началом строительства: на боковых фасадах вместо четырех появилось шесть окон. Внутренний коридор стал чуть шире, что позволило придать освещающему его оконному проему «нормальные» габариты. Но самой серьезной переработке подвергся обращенный на Неву фасад. Петр согласился добавить второе окно в свою спальню.

Хоромы Петра I, построенные в 1707–1708 гг. и перенесенные из Летнего сада в Екатерингоф в 1711 г. (прорисовка фасада)

Однако с появлением дополнительного девятого окна пришлось отказаться от центрального ризалита с его пилястрами и треугольным фронтоном, так как поместить в пределах креповки еще одно окно значит обезобразить фасад. В безордерной постройке угловые пилястры логично уступили место рустам. В результате северный фасад стал таким же непритязательным, как южный, но в отличие от него получил 9, а не 8 осей; «лишнее» окно, повторим, появилось в связи с необходимостью осветить внутренний коридор. А.Е. Гунич полагал, что появление рассматриваемого чертежа, возможно, связано с неосуществленным проектом перестройки Летнего дворца. С этим мнением нельзя согласиться. Какой смысл затевать перестройку, чтобы ухудшить жилищные условия: отказаться от кухни, от второго окна в личных комнатах и пр.

Петр I (?). Хоромы Петра I 1707–1708 гг. (прорисовка плана)

Так кто же автор Летнего дворца? Повторим, его первоначальный проект содержит столько ошибок, что невозможно приписать его профессионалу. Но ведь не мог Петр I доверить проектирование своего дворца случайному человеку. Конечно, сам царь, как умел, нарисовал план. Что касается фасада, то к его вычерчиванию руку приложил опытный мастер, показавший даже тень от пилястр.

Петр I (?). Проект Летнего дворца. 1710 г. (?). Прорисовка фасада и плана

Не всякий мог так удачно изобразить скульптуру на фронтоне. Возможно, именно Трезини начертил фасад и при этом почтительно указал Петру на очевидные, легко устранимые недостатки проекта, с чем царь вынужден был согласиться.

М.Г Земцов. Летний дворец. 1727 г. (?)

На первый взгляд кажется, что проект подвергся значительной переработке. На самом деле, повторим, небольшие изменения внутренней планировки привели к отказу от парадного решения главного северного фасада в пользу более скромного южного фасада. А.Е. Ухналев, который независимо от нас пришел к выводу, что Петр I был автором рассматриваемого проекта, отметил его сходство с планировкой Екатерингофского дворца, где также был внутренний коленчатый коридор⁶³.

Как видим, это один и тот же план, только в Летнем дворце он повторен в зеркальном отражении. Просмотрев доступную литературу, мы не нашли ни в одной постройке XVIII столетия подобного коленчатого коридора⁶⁴. Эта счастливая находка Петра! Есть все основания согласиться с мнением А.Е. Ухналева, что перенесенные из Летнего сада в Екатерингоф хоромы, также как и Летний дворец, построены по плану Петра I.

Когда построен Летний дворец?

Вновь обратимся к изданию «Памятники архитектуры Ленинграда» (1976 г.). А.Н. Петров считал, что забивка свай под фундамент существующего дворца началась в 1710 г.; к весне 1712 г. здание было построено лишь вчерне, и его внутренняя отделка продолжалась в 1713–1714 гг.

Давно известно и многократно цитировалось распоряжение Петра I от 13 января 1710 г. А.Д. Меншикову: «Палаты зделать двойные вверх по чертежу. Також гавань вывести камнем же, а другие палаты на место нынешних хором, буде не поспеют будущем летом, то хотя б фундамент зделать, а хоромы перенесть в новое место, что близ Калинкина»⁶⁵.

Речь идет о Людских покоях и Летнем дворце. В Походном журнале 1710 г. отмечена дата начала работ: «Августа в 18 день в Петербурге на Летнем дворе Его величества почали бить сваи под каменное здание»⁶⁶. Одни исследователи считают, что в данном случае речь идет о закладке Летнего дворца, другие (в частности, О.Н. Кузнецова и Б.Ф. Борзин) – Людских покоев. Последнее всего вероятнее, как можно заключить из письма А.Д. Меншикова к царю, который в это время находился в Карлсбаде: «О здешнем поведении доношу, что за помощью Божей во всем здесь благополучно. И в делах здешних исправляемся по возможности. На дворе Вашем летнем людские покои строятся, а под Ваши палаты из фундамента воду непрестанно выливают, для чего нарочно с Москвы свою машину я привезти велел. Однако по се время вылить не могут, ибо без четверти четыре аршина фундамент под водой. На зимнем дворе дом Ваш, чаю, к осени будет готов, в котором дай Боже Вашу милость вскоре щастливо видеть… Из Санкт Питер Бурха. Июля 31 дня 1711 года»⁶⁷.

А.И. Богданов, сведения которого не всегда точны, в данном случае не ошибся: «…Императорский Дом Летний начат строить 1711-го года…»⁶⁸ Летом 1711 г. еще мучились с откачкой воды, а уже 17 апреля 1712 г. в камер-фурьерском журнале появилась запись: «Господин шаутбенахт перешел в Летний дом»⁶⁹. Менее чем за год возведен дворец! Это кажется невероятным, но еще невероятнее представить, что Петр «перешел в Летний дом», построенный лишь вчерне. Более обширный Зимний дворец был заложен практически одновременно с Летним, и уже 12 апреля 1712 г. Петр отпраздновал в нем свой брак с Екатериной Алексеевной. Из вышеприведенного письма Петра видно, что царь не был уверен, «поспеют» ли палаты на Летнем дворе к лету 1711 г., но уже эти сомнения говорят о том, что таков был первоначальный замысел. Петр, следивший за тем, как продвигается постройка его дворцов, в письме от 28 сентября 1711 г. мягко упрекнул Меншикова: «…лутче б теми припасы и людми, которые на зимнем дворе употреблены, на летнем дворе были, ибо доволно б хором небольших на зимнем дворе было, а палаты напрасно, как я вам самим говорил.»⁷⁰ То есть заранее было оговорено, что сначала строится Летний, а затем Зимний дворец. Но Меншиков приложил все усилия, чтобы к возвращению царя в Петербург успеть закончить оба дворца. В письме к УА. Синявину 6 сентября 1711 г. Меншиков пишет: «Почтенный обер камисар. Понеже. Ц. В. ожидает вскоре в Ригу. и, того ради, в строении домов Зимнего и Летняго как возможно. наискорея совсем был отделан и окончины были все готовы.»⁷¹ В архиве встретился документ о поставке 20 августа 1711 г. «к строению дома его царскаго величества ящиков кругов стекол» ямбурских, французских и немецких по цене от 7 до 15 рублей за ящик⁷².

Летний дворец. Верхняя поварня. Русская печь, пристроенная к очагу

Петр, посетив Ревель, возвратился в Петербург 25 декабря 1711 г. Отделка помещений во дворце проходила на его глазах, и, зная характер царя, можно не сомневаться, не без его участия. Новоселье в Летнем дворце состоялось на той же неделе, всего через 5 дней после свадебного пира в Зимнем дворце. Молодой хозяйке царь показал два своих новых дворца, Зимний и Летний, построенных спешно, менее чем за год, возможно, в качестве свадебного подарка. П.Н. Петров писал, что Летний дворец правильнее считать дворцом Екатерины, а не Петра, который, будучи в постоянных разъездах, останавливался в нем гораздо реже супруги⁷³. Как полноправная хозяйка Екатерина приступила к его переделкам «под себя»: упросила Петра превратить гостиную на своей половине на втором этаже в Верхнюю поварню. Хотела бывшая кухарка пастора Глюка порадовать мужа и детей своей стряпней. Но делить Нижнюю поварню с царскими поварами, готовить на «чужой плите» она не могла. Любая хозяйка ее поймет. Так появился очаг, заслонившей собой ранее сделанный камин. А вот когда в XIX в. на месте очага поставили существующую до сих пор русскую печь – это тайна, не разгаданная до сих пор.

Русский дипломат в Париже Антиох Кантемир рассказывал жене знаменитого Монтескье, как он был удивлен, когда, приехав в Петербург, «увидел… дворец царский, похожий на скромный домик какого-нибудь голландского фермера»⁷⁴. Сам Антиох жил на Миллионной улице в огромном доме, скорее даже дворце, построенном архитектором Ф.-Б. Растрелли для его отца, молдавского господаря Димитрия Константиновича (Миллионная ул., 7, здание сохранилось в перестроенном виде). Кантемир гордился необыкновенным правителем, но были и такие, что отпускали едкие насмешки: мол, царский дворец так хорош, как не у всякого польского пана сыщешь. В литературе широко распространено мнение, будто дворец построен «как образец дома для именитых людей»⁷⁵. Этому нет никаких доказательств, не было в Петербурге подобных домов.

А.Е. Мартынов. Летний дворец. Ок. 1820 г.

«По архивным документам известно, – писал И.Э. Грабарь, – что его начал строить Иван Матвеев, продолжил Трезини и вдвое увеличил Шлютер»⁷⁶. «Трезини, – уточняет А.В. Карлсон, – построил дворец в три окна шириной, который через несколько лет был Шлютером увеличен еще на такую же часть»⁷⁷. Обратим внимание на странную деталь: окна на боковых фасадах расставлены неравномерно, расстояние между средними окнами 126 см, тогда как ширина остальных простенков около 70 см.

Быть может, именно это обстоятельство навело И.Э. Грабаря на мысль, что дворец был увеличен вдвое по ширине. Возможность проверить эту гипотезу представилась в 1928 г. во время ремонта набережной Фонтанки. Когда строители, разобрав гранитную стенку набережной, обнажили каменный цоколь дворца, они заметили, что в кладку вмурованы чугунные кольца. Производитель работ инженер Н. Сотов передал в Отдел по делам музеев и охране памятников две фотографии и записку, в которой высказал верную мысль, что кольца служили для причаливания судов и, следовательно, первоначально с этой стороны здания не было набережной. К сожалению, тогда не были сделаны обмеры; случай исправить это упущение представился через 70 лет. В 1998 г. при прокладке траншеи вдоль восточной стены обнаружены те же причальные кольца.

Летний дворец. Восточный фасад. Снимок сделан во время работ по ремонту набережной Фонтанки в 1928 г.

Из пяти колец среднее утрачено; сохранился только штырь (то же и на фотоснимке 1928 г.). По поводу гипотезы Грабаря Н.Е. Лансере заметил: «Высказанная Игорем Грабарем малоубедительная мысль о постройке Летнего дворца в два приема, вернее, о пристройке к Трезиниевскому проекту другой половины, – к сожалению, повторяется и у поздних описателей»⁷⁸. С той поры вышло множество публикаций, в которых «малоубедительная гипотеза» уже без ссылок на Грабаря подавалась как несомненный факт⁷⁹. Отчасти в этом виноват сам Н.Е. Лансере. Ему настолько был ясен вопрос, что он не стал подробно рассматривать версию И.Э. Грабаря, а, не приводя никаких аргументов, ограничился краткой репликой, помещенной к тому же в «Примечаниях», куда не все заглядывают.

В 1997–1998 гг. мне, археологу Госинспекции по охране памятников, поручили надзор за земляными работами по гидроизоляции зданий в Летнем саду, в частности дворца Петра I. Гидроизоляция велась по старинной методике: вдоль стен отрывалась узкая глубокая траншея, которая доверху набивалась глиной. Таков традиционный способ устройства надежного «глиняного замка». Я знал, что Летний дворец, как все старые здания в Петербурге, что называется, «ушел в землю», но не ожидал, что так глубоко – на 1, 6 м⁸⁰.

Летний дворец. Восточный фасад. Архитектор Е.И. Кузнецова за обмером причальных колец. 1998 г.

По данным археологических раскопок, дневная поверхность петровского времени у стен дворца лишь немного превышает обычный уровень воды в Неве. Нельзя согласиться с С.П. Заварихиным, что место для своего дворца Петр I «выбрал самое сухое, у истока Безымянного ерика»⁸¹.

Раскопки обнажили скрытый в грунте каменный цоколь дворца высотой 1,38 м, состоящий из восьми рядов гладко тесанных известняковых плит. В настоящее время не только каменный цоколь, но и шесть рядов кирпичной кладки стен скрыты под землей. Окна первого этажа, которые сейчас находятся на высоте 1,2 м, первоначально располагались на высоте 2,9 м! В Летнем дворце, как у многих домов в Петербурге, жилой первый этаж был поднят высоко над землей из-за постоянной угрозы наводнений. В Петербурге, писал И.Г. Георги, «в большей части домов построен нижний ярус наподобие погребов в 1 сажень вышины»⁸². Несомненно, первые царские хоромы, предшественники Летнего дворца, имели подобный погреб. В своем рабочем дневнике А.Э. Гессен отметил, что на пяти верхних плитах цоколя остались фрагменты тонкой намазной штукатурки, окрашенной желтой охрой. Эта находка помогла определить первоначальную окраску дворца желтой охрой. Н.Е. Лансере, как до него М.И. Пыляев и А.П. Башуцкий, считал, что во времена Петра фасады были побелены. Сейчас, когда часть южного фасада раскрыта почти на всю первоначальную высоту, хорошо заметны следы окраски охрой.

Очевидно, цоколь в восемь рядов плит показался слишком высоким, и его верхняя часть была замаскирована штукатуркой, окрашенной в цвет стены. Такой прием позволил зрительно приподнять окна первого этажа, отчего здание стало казаться еще выше.

Декоративное панно с резным изображением Минервы на парадной лестнице Летнего дворца

К весне 1712 г. дворец был готов, а затем, как водится, начались переделки, к которым царь привлек приехавшего в 1713 г. в Петербург и поступившего на русскую службу Андреаса Шлютера. Второго мая 1714 г. Петр дал указания комиссару от строений УА. Синявину, «чтобы делать нынешним летом»: «На летнем дворе на палатах штукаторною работою делать вновь между окнами верхними и нижними фигуры (как Боудеректор даст), фреджи делать так, как начата, лестница, которая в сенях, зделать столярною работою дубом, как шаф (шкаф), круглую лестницу (что из переход) зделать голланским маниром с перилами из дубуж; в поварни выкласть плитками стены, и на верху зделать другую поварню, и также плитками выслать, железо которое в подставках медью окрыть»⁸³.

«Фреджи» – это 29 лепных барельефов на фасадах дворца. Не будем останавливаться на их сюжетах, технике исполнения и пр., нам нечего добавить к опубликованному материалу⁸⁴. Нельзя согласиться с мнением А.Е. Ухналева, что лестница в сенях была сделана лишь в 1714 г., а до этого, следовательно, в течение двух лет обходились лишь внутренней служебной лестницей⁸⁵. То есть посетители, войдя в дом, должны были пройти через Нижнюю поварню во внутренний коридор, чтобы уже из него попасть на винтовую лестницу. К чему такие сложности? Винтовая «круглая» лестница была задумана еще в первом варианте и сделана именно там, где отмечена на проектном чертеже, – в коридоре, «из переходов». Конечно, обе лестницы, главная и служебная, были закончены к 1712 г., а в 1714 г. речь шла лишь об их декоративной отделке. Для винтовой понадобились перила с балясинами из дуба, а для главной Петр приказал сделать лицевую панель с рельефным изображением Минервы, подобием дверцы шкафа. Обратим внимание на указание Петра «на верху зделать другую поварню». Т.Д. Козлова, автор вышедшей в 2009 г. брошюры о Летнем саде, ошибается, считая, что Верхняя поварня «появилась по желанию Петра I в 1724 г., позднее других помещений»⁸⁶.

Похоже, что лестница в вестибюле к тому времени уже была однажды переделана. Об этом свидетельствуют обнаруженные А.Э. Гессеном заложенные окошки для освящения Денщицкой. Поясним: после корректировки первоначального проекта и переноса главного входа на одну ось ближе к Фонтанке лестница поделила помещение на маленькую прихожую и такую же небольшую предназначенную для денщиков каморку. Здесь спали дежурные денщики, в том числе, о чем знал А.С. Пушкин, его предок Ибрагим, «арап Петра Великого». По легенде, царь иногда использовал Денщицкую как карцер для провинившихся офицеров. За дверью в углу каморки имелся туалет на одно «очко» (он сохранился, а дверь с металлическими резными накладками, которую еще застал А.Э. Гессен в 1960-х гг., бесследно исчезла). В архиве института «Ленпроектреставрация» имеется ее фотография.

Туалет в Денщицкой на первом этаже. 2014 г.

Летний дворец Петра I. Туалет в коридоре на первом этаже. 2014 г.

Для того чтобы со стороны вестибюля осветить темную Денщицкую, при входе на лестничный марш было сделано окошко. Оконный проем пришлось заложить при переделке лестничного марша, которому был придан более пологий уклон. Рядом с заложенным было пробито новое окно. Но в 1714 г. в связи с устройством существующей парадной лестницы и это окошко заложили, переделав в неглубокую нишу. Дневной свет в полутемную каморку мог проникнуть теперь лишь через дверь с застекленной фрамугой на северной стене помещения со стороны коридора.

Летний дворец Петра I. Искусствовед М. Розанова исследует канализационный коллектор в помещении рядом со спальней Петра I. 2014 г.

Не всегда распоряжения Петра выполнялись немедленно. «Плитками в палатах выкладывать не начали, для того, что мастер поехал на море для каменья и еще оттуда не бывал», – читаем в донесении Черкасского от 18 июня 1715 г. ⁸⁷ «Каменья» понадобились для украшения интерьера Грота. Но еще в 1720 г., по словам очевидца, стены в поварне были обиты тканью, «как комнаты в других дворцах»⁸⁸. Существующая облицовка голландскими изразцами появилась лишь в последние годы царствования Петра. Тот же очевидец заметил в кухне не только «подсобки, шкафы для серебряной и оловянной посуды», но и какие-то «насосы». В архивном документе за 1715 г. есть сведения об устройстве свинцовых водопроводов, в том числе к поварне Летнего дворца: «…свинцового литья мастер Корнелиус Гарли работает из свинцу. льет трубы в летний дом царскаго величества к фантану и гроту и на поварню»⁸⁹.

До нас дошли имена некоторых каменщиков из числа тех, что строили Летний дворец. «В прошлом 711 году, – читаем «прошение» Гаврилы Семенова, – по указу Его императорскаго величества взят он з женою и детьми в каменщики из костромского уезду святейшаго правительствующего синода из села вяцкого на вечна жить в Санкт Питер бурх к городовому строению и работал у каменной работы при строении Санкт питербургской фортификации и в доме Его императорскаго величества с помянутого 711 по 718 год, а в 718 году за старостию от той работы назначен был в отставку, а денежного и хлебного жалованья ему по се число дачи не было. Отчего он пришел з женою своею во оскудение и не имеет себе пищи и одежды». Просит: «За старостью и за болезнию отпустить в дом Ево в вышепомянутое село Вяцкое». С той же просьбой обратились его товарищи: Гаврила Семенов, Петр Иванов и другие, всего шесть мастеровых. Все они «по освидетельству дохтора болезней никаких не имеют. и в работе быть годны». Всех отпустили по домам «за старостию»⁹⁰.

А.Л. Пунин в своей книге «Санкт-Петербург в эпоху Петра Великого», вышедшей в 2014 г., предложил свой вариант реконструкции облика Летнего дворца в 1712 г. до оформления фасадов барельефами⁹¹. Автор подверг «компьютерной обработке обмерный чертеж 1720-х гг.» (чертеж Летнего дворца М.Г. Земцова, 1726–1727 гг.). Попытка могла оказаться более удачной, если бы Андрей Львович обратился к более раннему изображению дворца на гравюре А. Зубова «Панорама Санкт-Петербурга» (1716 г.). Чтобы представить истинный облик здания в 1712–1714 гг., необходимо внести ряд поправок в реконструкцию: в частности убрать изображение Невской набережной. Она построена в 1716 г., а до этого Нева, как и показано на указанной гравюре, подступала прямо к палатам. Тогда же, в 1716 г., для выхода на набережную были пробиты двери на месте оконных проемов. Надо убрать флюгер: он появился на крыше в связи с установкой в кабинете Петра «Ветрового прибора», изготовленного в Дрездене лишь в 1714 г. Крыша первоначально была черепичной и имела слуховые окна, почему-то не показанные на чертеже Земцова.

Кто автор Летнего сада?

Если для подтверждения гипотезы, что Летний дворец и Людские покои возведены по проекту Петра, потребовались весомые аргументы, то версия, будто царь был автором Летнего сада, получила широкое распространение вовсе без доказательств. Между тем ее даже легендарной назвать нельзя, так как она сравнительно недавнего происхождения. В источниках XVIII столетия мы не найдем никаких указаний на то, кто был автором сада. В литературе приводятся соображения общего порядка: мол, не мог Петр I остаться в стороне в таком важном деле, как основание своей столичной резиденции. К тому же известны его наброски планировки Петергофа, Кронштадта, Екатерингофа. Сенсацией прозвучало заявление, будто обнаружен некий чертеж Летнего сада, исполненный Петром в 1712 г. По словам Д. Кючарианц и А.Г. Раскина, «к 1712 году, когда Петербург был официально объявлен столицей, относится схематический чертеж Петра I, на котором графически сформулирована планировка Первого и Второго Летних садов…»⁹² Авторы не опубликовали чертеж и не указали место его хранения. Но не остается сомнения, что речь идет о давно известном чертеже Летнего сада, который Петр, судя по надписи на обороте, собственноручно вычертил в 1717 г. в городе Спа. На плане показаны Грот и Большая оранжерея, заложенные в 1715 г. Следовательно, датировать план 1712 г. никак нельзя, да и незачем, так как это не приближает нас к разгадке, кто был автором основанного в 1703 г. Летнего сада.

В петровское время в строительстве резиденции приняли участие около двадцати архитекторов и мастеров, но во избежание недоразумений согласимся, что автором проекта Летнего сада следует считать лишь того, кто предложил его план. Удивительно, но в огромной литературе, посвященной Летнему саду, нет детального анализа планировки, хотя признается, что в главных чертах она осталась неизменной со времен Петра I.

Летний сад спроектирован, говоря без обиняков, из рук вон плохо⁹³. Как-то я предложил школьникам, занятым на раскопках, нарисовать план регулярного сада, как они его представляют. Глубокими знаниями они не обладали, но легко справились с задачей, изобразив дворец, а перед ним квадратный или прямоугольный сад с геометрической сеткой продольных и поперечных аллей. Самые старательные на перекрестках аллей поместили площадки с фонтанами. Такова привычная схема регулярного сада, в планировке которого царит строгая симметрия. В Летнем саду нарушены все нехитрые правила регулярного стиля. Природа не знает прямых углов: Фонтанка вытекает из Невы близко к прямому, но все же под острым углом и уже вскоре от истока делает поворот. В результате заложенный на берегах Невы и Фонтанки сад получил неправильную форму. В нем нет оси симметрии: центральная аллея в южной половине сада превращается в боковую, а роль центральной переходит к бывшей боковой Школьной аллее. Перебивка осей связана с тем, повторим, что территория сада заужена из-за изгиба русла Фонтанки. Считается само собой разумеющимся, что в регулярном саду центральная аллея шире боковых, боковые, в свою очередь, равны между собой. В Летнем саду все не по правилам: ширина Главной аллеи 5,35 м, западной (Школьной) – 9,65 м, а восточной почти втрое меньше – 3,3 м! К числу грубейших ошибок относится расположение боковых аллей на разном расстоянии от Главной. Западная отстоит от нее, считая в осях, на 47 м, восточная – на 41,5 м. Вот почему Маттарнови не удалось расставить на берегу Невы «люстгаузы» – увеселительные павильоны – точно напротив аллей. С той же неразрешимой задачей столкнулся Ю.М. Фельтен при строительстве Невской ограды с тремя воротами. Но и это еще не все. Первая от Невы поперечная аллея носит название Дворцовая, но ее историческое название – Косая. Она действительно пересекает территорию сада по косой, испортив правильную форму прилегающих боскетов и Большого партера у Лебяжьей канавки. Разгадка проста: аллея проложена на месте дороги, что когда-то шла по берегу Невы. После того как была засыпана прибрежная невская мель, аллея оказалась в некотором отдалении от берега. Косая аллея так раздражала архитекторов, что, например, М.И. Махаев на гравированном плане Санкт-Петербурга 1753 г. «подправил» ее направление. Вдобавок ко всему Летний дворец расположен в углу, за пределами сада, а обширный двор при Людских покоях вклинился в парадную часть сада. Мы так привыкли к любимому Летнему саду, что даже не задумываемся, почему он тянется вдоль Фонтанки, а не Невы? Ничто не мешало развернуть сад вдоль Невы. Даже позднее, до прокладки Лебяжьей канавки в 1716 г., можно было удвоить его территорию за счет Большого луга (Марсова поля). В этом случае самая широкая Школьная аллея стала бы центральной, и планировка была бы более правильной и привычной. Но боюсь, тогда бы не удалось приблизиться к разгадке имени создателя ансамбля. Для примера укажем сад Меншикова на Васильевском острове, планировка которого полностью отвечала всем правилам регулярного стиля. Если бы не архивные документы, мы никогда бы не узнали имя голландского садовника Яна Эйка.

По счастью, далекий от трафарета Летний сад отмечен печатью индивидуального творчества. Никто из профессионалов не осмелился бы проложить косую аллею, не говоря обо всем остальном! Понятно, что допущенные вольности мог позволить лишь полноправный хозяин усадьбы – царь Петр I, и никто другой. Но как объяснить, что в саду не соблюдены нехитрые правила регулярного паркостроения, хорошо известные Петру I? Можно предположить, что при закладке сада в максимальной степени были использованы какие-то элементы планировки бывшей шведской усадьбы. О том, что в имении Конау был сад «в голландском вкусе», часто пишут как о несомненном факте, хотя документальных свидетельств тому нет. Весьма вероятно, что на этой территории у прежних хозяев был какой-то сад, но стать прототипом «государева огорода» он не мог уже потому, что, конечно, имел правильную планировку. Все же Петр мог сохранить некоторые дорожки, превратив их в аллеи. Под подозрение попадают не только Косая аллея, сохранившая память о прежней тропинке по берегу Невы, но и две продольные аллеи по сторонам центральной. Уж очень они необычны: одна узкая, другая непомерно широкая. Быть может, широкая западная аллея (Школьная) появилась на месте проезжей дороги, что вела к переправе через Неву. На гравюре А. Зубова эта аллея заканчивается у Невы площадкой, на которой перед светлицами, что стоят на берегу Лебяжьей канавки, разворачивается запряженная парой карета. Как видим, самая широкая в саду аллея и в петровское время использовалась для проезда конных экипажей.

Для своих поданных царь преподал наглядный урок: ради экономии времени и средств можно поступиться правилами садового искусства. К слову сказать, последователей не нашлось. На планах Петербурга представлено множество регулярных садов, правильная планировка которых свидетельствует о профессиональном подходе к делу.

Где хранился архив Доменико Трезини?

Сделав, как мне казалось, вполне обоснованное заключение, что истинным автором Летнего дворца и сада был сам царь, я, естественно, ждал реакции моих коллег. Дождался. Автор книги «Тайны прошлого. Занимательные очерки петербургского историка…» А.Ю. Епатко написал: «Также недавно один из исследователей и вовсе приписал авторство Летнего дворца (да и всего сада) Петру I»⁹⁴. В разных изданиях повторен это нелестный отзыв о работе анонимного исследователя, но хотелось бы услышать нечто более содержательное. Прикоснувшись к тайнам прошлого, петербургский историк не пояснил, кто же, по его мнению, автор Летнего сада. Что же касается дворца, то А.Ю. Епатко обнаружил, как ему кажется, аргумент в пользу традиционной версии – это Доменико Трезини. В октябре 1742 г. Елизавета Петровна затребовала в Гофинтендантскую контору «рисунки и модели, по которым строены в летнем доме каменныя палаты». «Модель дворца, – пишет А.Ю. Епатко, – искали в хранилище итальянского архитектора Д. Трезини – на „мастерском дворе“, куда после смерти архитектора вывезли его архив. Это лишний раз подтверждает гипотезу, что автором Летнего дворца Петра I был именно Д. Трезини»⁹⁵.

Если речь идет о гипотезе, то никакое подтверждение не может считаться лишним. Разберемся. Прежде всего непонятно, почему мастерской двор – это «хранилище итальянского архитектора». Заглянем на Мастерской двор, что «позади лугу Гдрни црцы от малой речки (Мойки) казенный двор, где лежат гдрвы припасы». Чего там только нет! «При том дворе три избы, конюшня, анбарцы маленкие, кузница. Да при том же казенном дворе 50 труб широкие, 45 средней руки, еще поменше 42 трубы самой меншей руки». Сваи, бревна, пять копров, три голубятни. В большом амбаре огромный список «мелочных припасов»: гвозди, ломы, канаты, пильный тес, болты, мраморные половые плитки, краски, алебастр, клей, «сани, что камень возят, 24 бочки, в чем был семент, точило, на котором топоры точат, 33 тележки, что землю возят, 40 лопаток железных. К копру нарушные веревки для подъема баб».

В страшном сне не могло привидеться Трезини, что его архив когда-нибудь окажется на Мастерском дворе! Хранились здесь и модели. Читаем рапорт канцелярского служащего, датированный ноябрем того же 1742 г.: «…имеющиеся в ведомстве архитектора Земцова в сохранении на мастерском дворе моделей в Летний дом в старую оранжерею, где протчие модели имеютца, за теснотою поставить негде». Земцов предложил, «чтоб вышеписанные всякого звания модели, которые немалой суммы денег стоят, перенести в деревянные магазины на берегу Невы реки»⁹⁶. Значит ли это, что все модели, имевшиеся в ведомстве Земцова, сделаны по его проектам? Нет, конечно. Изготовление моделей входило в программу обучения архитектурных учеников. Вот распоряжение кабинет-секретаря Макарова от 23 октября 1724 г.: «Его И. В. указал ученикам архитектурным Усову и Еропкину зделать мадели по рисункам, объявленным от них Его величеству домам, и людей и материалов к тому делу указал его величество требовать из канцелярий от строений». «Надобно, – доносит Т. Усов, – для дела моделей домов Его И. В. столяров шесть члвк, рещиков два члвка, токарей два члвка»⁹⁷. Опрометчиво было бы считать, что, например, Трезини – автор проектов дворцов и садов в Стрельне и Ревеле на основании подписанного им документа: «Надобно на дыкрашения модели к строению стрелиной мызы и огорода и к ревельской модели такожде и огорода (в Ревеле) Его Ц. В. нижеписанных красок: крутику 1 фунт, бакану венецианскаго 1 фунт. Д. Трезини»⁹⁸. От Трезини затребовали рисунки и модель Летнего дворца не потому, что он якобы был автором проекта, а потому, что он – главный архитектор Канцелярии от строений. Лишь спустя 20 лет после смерти Трезини его вдова передала «модели зданий и памятников» в Канцелярию от строений⁹⁹. Все эти годы архив архитектора хранился в его доме на 2-й линии Васильевского острова.

Повторим, возможно, Трезини, как самый опытный на тот момент архитектор, построил Летний дворец, но его проект, как и проект Летнего сада, принадлежал архитектору-любителю Петру I.

¹Геркенс (?). Точное известие о новопостроенной его царским величеством Петром Алексеевичем на большой реке Неве и Восточном море крепости и города Санкт-Петербурга…// Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л., 1991. С. 52.

² Русская архитектура первой половины XVIII века / Под ред. акад. И.Э. Грабаря. М., 1954. С. 99.

³Богданов А.И. Описание Санкт-Петербурга. 1749–1750. СПб., 1997. С. 111.

⁴Зуев Г.И. Течет река Мойка… От Фонтанки до Невского проспекта. СПб., 2012. С. 7; Лисаевич И. Санкт-Петербург. Архитектурный портрет. СПб., 2002. С. 73.

⁵Смирнов Н.И. Марсово поле. Л.; М., 1947. С. 12.

⁶Георги И.Г. Описание российского императорского города Санкт-Петербурга 1794–1796. СПб., 1996. С. 48.

⁷Канн П.Я. Прогулки по Петербургу. СПб., 1994. С. 129.

⁸Шарымов А.М. Предыстория Санкт-Петербурга. СПб., 2003. С. 349.

⁹Зуев Г.И. Течет река Мойка… С. 17, 96.

¹⁰Петров П.Н. История Санкт-Петербурга с основания города до введения в действие Выборного городского правления по учреждениям о губерниях 1703–1782. СПб., 2004 (Репринт изд. 1855 г.). С. 129.

¹¹ Санкт-Петербург. Энциклопедия. СПб.; М., 2004. С. 460.

¹²Дмитриева Е.В. Культура и быт Санкт-Петербурга. СПб., 2009. С. 59.

¹³Полунин Ф. Географический лексикон Российского государства или Словарь, описующий по азбучному порядку реки, озера, моря, горы и пр. М., 1773. С. 341.

¹⁴ Записки Юста Юля (с датского неизданного подлинника) // Русский архив. 1892. № 8. С. 509.

¹⁵ ПБПВ. СПб., 1889. Т. 2. С. 42. № 636.

¹⁶ РГАДА. Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 2. Л. 11.

¹⁷Дубяго Т.Б. Летний сад. М.; Л., 1951. С. 12.

¹⁸ Журнал или поденная записка императора Петра Великого. Т. I. М., 1770. С. 62.

¹⁹Шарымов А.М. Предыстория Санкт-Петербурга. СПб., 2003. С. 438.

²⁰Семенцов С. Система поселений шведского времени. Сб.: Шведы на берегах Невы. Стокгольм, 1998. С. 133.

²¹ Петербург в эпоху Петра I. Каталог документов. СПб., 2003. № 3908.

²²Дубяго Т.Б. Летний сад. С. 12.

₂₃Малиновский К. В. Санкт-Петербург XVIII века. СПб., 2008. С. 37.

²⁴Кузнецова О.Н., Борзин Б.Ф. Летний сад и Летний дворец Петра I. Л., 1988. С. 13.

²⁵Овсянников Ю. Доменико Трезини. Л., 1988. С. 67, 68.

²⁶Анисимов Е. Петербург времен Петра Великого. М.; СПб., 2008. С. 281.

²⁷Грабарь И.Э. История русского искусства. Т. V. М., 1960. С. 75.

²⁸Коренцвит В.А. Хоромы Петра в Летнем саду // История Петербурга. 2009. № 4 (50). С. 3–6.

²⁹Базарова Т.А. Планы петровского Петербурга. СПб., 2003. С. 35. Рис. 2.

³⁰Дубяго Т.Б. Летний сад. С. 11.

³¹Анисимов Е.В. Санкт-Петербург. 300 лет истории. СПб., 2003. С. 66.

³²Цылов Н.И. Планы Петербурга в 1700, 1705, 1738, 1756, 1777, 1779, 1840 и 1849 г. с приложением планов 13 частей столицы 1853 года. СПб., 1853.

³³ Планы С.-Петербурга, составленные и гравированные по историческим сведениям, находящимся в Военно-топографическом депо. СПб., 1846.

³⁴Базарова Т.А. Планы петровского Петербурга. СПб. 2003. С. 52. Рис. 7.

³⁵ Там же. С. 60. Рис. 9.

³⁶ Там же. Планы петровского Петербурга. С. 66. Рис. 11.

³⁷ Цит. по: Там же. С. 65.

³⁸Базарова Т.А. Планы петровского Петербурга… С. 81; SRA. Kommitteer., 1700, G. Lybecker. Defensions-kommisionen. 6. II. 1708 (?).

³⁹Базарова Т.А. Планы петровского Петербурга. С. 37, 42.

⁴⁰Горбатенко С. Новый Амстердам. Санкт-Петербург и архитектурные образы Нидерландов. СПб., 2003. С. 190.

⁴¹ ПБПВ. Т. 4, вып. 1. СПб., 1900. С. 263, № 1239.

⁴² Цит. по: Беспятых Ю.Н. Наводнения в Петербурге Петра I. СПб., 2013. С. 74.

⁴³Рыкачев М.А. О высоте наводнения 9 (20) сентября 1706 года по измерениям Петра Великого // Изв. АН. 1898. Сер. 5. Т. 9. № 4. С. 47–49; Нежиховский Р.А. Река Нева. Л., 1973. С. 188.

⁴⁴ ПБПВ. СПб., 1900. Т. 4, вып. 1. С. 263, № 1239.

⁴⁵ ПБПВ. Пг., 1912. Т. 7. С. 512.

⁴⁶ СПбИИ РАН. Ф. 270. Оп. 1. Ед. хр. 54. Л. 784.

⁴⁷ СПбИИ РАН. Ф. 270. Оп. 1. Ед. хр. 54. Л. 152.

⁴⁸ Цит. по: Микишатьев М. Вокруг Литейного. Прогулки по Литейной части. СПб., 2008. С. 138.

⁴⁹ ПСЗ. Т. V. 3019.

⁵⁰Петров П.Н. История Санкт-Петербурга с основания города… С. 131.

⁵¹ РГИА. Ф. 467. Оп. 4. Д. 147. Л. 358. После смерти Петра I указ был фактически отменен Верховным Тайным советом (РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 35111. Л. 34).

⁵² ПБПВ. М., 1962. Т. 11, вып. 1. С. 34.

⁵³ РГИА. Ф. 427. Оп. 5. Ед. хр. 18. Л. 155. Протокол Канцелярии от строений об отпуске… гонта и гвоздей на перекрытие Красных хором в Екатерингофе. 1724 г.

⁵⁴Кормильцева О.М., Сорокин П.Е., Кищук А.А. Екатерингоф. СПб., 2004.

⁵⁵ Копия с писем государя Великого. 1700 по 1725 г. М., 1882. С. 10.

⁵⁶Петров А.Н. и др. Памятники архитектуры Ленинграда. Л., 1976. С. 116.

⁵⁷ Петр I (?). Первый проект Летнего дворца. 1710 г. (?) МАХ. Ед. хр. № А -20527.

⁵⁸ Исторический очерк и обзор фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук: в 3 вып. / Ред. В.П. Адрианова-Перетц. М.; Л., 1956–1961. Вып. 1: XVIII. С. 232.

⁵⁹Клепиков С.А. Филиграни и штемпели на бумаге русского и иностранного производства XVII–XX веков. М., 1959.

⁶⁰Коренцвит В.А. Кто автор Летнего дворца и Летнего сада? //Петровское время в лицах. Государственный Эрмитаж. Материалы науч. конф. СПб.,

2009. С. 186–199.

⁶¹ Вальмовая крыша – вид крыши с четырьмя скатами, причем торцовые скаты имеют треугольную форму (называются «вальмы») и простираются от конька до карниза. Два других ската трапециедальной формы.

⁶²Гунич А.Г. Забытый дворец. История строительства Кронштадтского дома А.Д. Меншикова // Петровское время в лицах – 2005. Материалы науч. конф. СПб., 2005. С. 71.

⁶³Ухналев А.Е. История строительства Летнего дворца Петра I // Архитектурное наследие. № 53. 2010. С. 92–106.

⁶⁴Ожегов С.С. Типовое и повторное строительство в России в XVIII–XIX веках. М., 1984; Тыдман Л.В. Развитие внутреннего пространства домов-дворцов 1700-1760-х годов // От Средневековья к Новому времени. Материалы и исследования по русскому искусству XVIII – первой половины XIX века. М., 1984. С. 180–210.

⁶⁵ РГАДА. Ф. 198. От. 198. Д. 1–2. Л. 10, 11.

⁶⁶ Походный журнал 1710 года. СПб., 1911. С. 18.

⁶⁷ ПБПВ. М., 1951. Т. 8. Вып. 2. С. 760.

⁶⁸Богданов А.И. Описание Санкт-Петербурга. С. 191.

⁶⁹ Собрание Камер-фурьерских журналов. Камер-фурьерские журналы 16951817, в 100 т. Факсимильное издание 1855-го года. Т. 3. СПб., 2009.

⁷⁰ ПБПВ. Т. 11. Вып. 2. М., 1964. С. 153.

⁷¹ Цит. по: Михайлов ГВ. Зимние дворцы Петра I. СПб., 2002. С. 29.

⁷² РГИА. Ф. 467. Оп.1. Ед. хр. 18. Л. 580, 651.

⁷³Петров П.Н. История Санкт-Петербурга с основания города до введения в действие Выборного городского правления по учреждениям о губерниях. 1703–1782. СПб., 1885 (репринт: 2004). С. 131.

⁷⁴Башуцкий А.П. Рассказы о Летнем саде и его достопримечательностях // Иллюстрация. СПб., 1858. № 22. С. 351.

⁷⁵ Санкт-Петербург. Энциклопедия. СПб.; М., 2004. С. 460. (Боглачев С.В. Летний дворец.)

⁷⁶Грабарь И.Э. История русского искусства. Т. V С. 75.

⁷⁷Карлсон А.В. Летний сад при Петре I. Пг., 1923. С. 34.

⁷⁸Лансере Н.Е. Летний дворец Петра I. Л., 1928. С. 14.

⁷⁹Власов В.Г Архитектура «Петровского барокко». СПб., 1996. С. 73.

⁸⁰Коренцвит В.А. К истории постройки Летнего дворца Петра I (по материалам археологического надзора за земляными работами у стен дворца) // История Петербурга. СПб., 2004, № 5 (21). С. 66–72.

⁸¹Заварихин С.П. Явление Санктъ-Питеръ-Бурха. СПб., 1996. С. 178.

⁸²Георги И.Г. Описание российского императорского города Санкт-Петербурга 1794–1796. СПб., 1996. С. 72.

⁸³ Общий архив Министерства императорского двора. Списки и выписки из архивных бумаг. СПб., 1888. Ч. 2. С. 48, 49; Голиков И.И. Дополнение к Деяниям Петра Великого. СПб., 1792. Т. Х. С. 177.

⁸⁴Раков Ю. Скульптурный Олимп Петербурга. СПб., 2000.

⁸⁵Ухналев А Е. Реставрация Летнего дворца Петра I архитектором А.Э. Гессеном в конце 1950-х – начале 1960-х гг. Реликвия. 2009. № 20. С. 3–9. И.Н. Баринова в прекрасном очерке «Летний дворец Петра I» почему-то и вовсе относит создание винтовой лестницы к 1719 г. (Три века Санкт-Петербурга. Энциклопедия. Осьмнадцатое столетие. Т. 1, кн. 1. СПб., 2001. С. 545.)

⁸⁶Козлова Т.Д. Санкт-Петербург. Летний сад. СПб., 2009. С. 31.

⁸⁷ РГАДА. Ф. 9. От. 2.Ед. хр. 24. Л. 787.

⁸⁸ Краткое описание города Петербурга и пребывания в нем польского посольства в 1720 г. // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. С. 155.

⁸⁹ РГИА. Ф. 467. Оп. 1. Ед. хр. 18. Л. 445.

⁹⁰ Там же. Оп. 5. Ед. хр. 37. Л. 390 об., 688, 689.

⁹¹Пунин А.Л. Санкт-Петербург в эпоху Петра Великого. СПб., 2014. С. 60–61.

⁹²Кючарианц Д., Раскин А. Сады и парки дворцовых ансамблей Санкт-Петербурга и пригородов. СПб., 2003. С. 36.

⁹³Коренцвит В.А. Кто автор Летнего сада? // Петербургские чтения. Науч. конф., посвященная 290-летию Санкт-Петербурга. 1993. Вып. 2. СПб., 1993.

⁹⁴Епатко А.Ю. Тайны прошлого. Занимательные очерки петербургского историка. От Петра до наших дней. М.; СПб., 2013. С. 66.

⁹⁵Епатко А.Ю. Летний дворец. О петровской резиденции в Летнем саду Санкт-Петербурга // Московский журнал. История государства Российского. № 6 (282) С. 2–12.

⁹⁶ РГИА. Ф. 470. Оп. 5. Ед. хр. 216. Л. 1.

⁹⁷ РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 44. Л. 1120, 1221.

⁹⁸ Там же. Оп. 4. Ед. хр. 19. Л. 732.

⁹⁹ Дело о моделях зданий и памятников, оставшихся после архитектора Д. Трезини. 1754 г. РГАДА. Ф. 17. Ед. хр. 302. Л. 1–8.

План Летнего сада Яна Розена

В истории Летнего сада 1716 год имеет особое значение: он завершает первый этап создания резиденции. Уже в конце этого года Леблон составил свой проект преобразования сада. Но не будем забегать вперед и посмотрим, каким был сад в преддверии грядущей переделки. В распоряжении исследователей имеются уникальные иконографические документы: план Летнего сада за подписью голландского садовника Яна Розена и две гравюры Алексея Зубова с изображением сада на «Панораме Петербурга» и отдельно на приложении к «Панораме», так называемой «Малой гравюре» с надписью «Летней дворецъ»¹. Т.Б. Дубяго датировала план Розена 1714–1716 гг. и считала его проектным². Т.Д. Козлова несколько расширила хронологические рамки: «Основываясь на планировке, созданной лично Петром, он (Розен) в 1713–1716 гг. разработал проект сада в стиле голландского барокко»³.

Чертежи не создаются в течение трех-четырех лет, так что есть необходимость уточнить датировку. На плане уже показаны Грот и Оранжерея, к строительству которых приступили в 1715 г. Но нет на чертеже галереи и люстгаузов, поставленных Микетти на берегу Невы осенью 1716 г. Нами обнаружен документ, из которого узнаем, что план создан в июне – начале июля 1716 г. ⁴

Я. Розен. Фиксационный план Летнего сада. Июнь-июль 1716 г.

«Государь Алексей Васильевич, – писал князь А.М. Черкасский кабинет-секретарю А.В. Макарову. – По писму вашему чертеж взял у Яна садовника и посылаю к вам, моему государю, а оного чертежа готово не было, затем умедлил через день почты, а питергофского саду чертеж еще неготов, когда будет готов, пришлю немедленно. Из Санкт-Петербурха. Июля 6 дня 1716 года»⁵. Оба чертежа выполнены специально к ожидавшемуся в августе приезду в Петербург Ж.-Б. Леблона. Последний, ознакомившись с проектом Петергофа Браунштейна, вернул его Петру I без комментариев: «Посылаю к вашему величеству план Петергофа, который мне вручен от гна Броунштейна»⁶.

В 1941 г. Т.Б. Дубяго написала проникновенные слова: «С грустью убеждаемся в том, что Летний сад был построен не по проекту Леблона. Подлинным автором и строителем Летнего сада мы должны признать не Леблона, а голландского садовника Яна Розена»⁷. Этот печальный вывод верен лишь наполовину. Леблон, как увидим, действительно, остался не у дел. Что касается Розена, то ему даже в голову не могло прийти заняться разработкой проекта Летнего сада. Ему ли не знать, что такой проект заказан знаменитому Леблону, специально для этого приглашенному из Франции на неслыханных условиях. К.В. Малиновский, согласившийся с тем, что план сделан в 1716 г., тем не менее считает его проектным: «В июне 1716 года исполнил первый проект Летнего сада, определивший его будущую структуру…»⁸ Если это первый проект, то какова же была «структура» сада до 1716 г.? И что же сделано по этому проекту и когда? Никаких доказательств, что подписанный Розеном чертеж Летнего сада является проектом, ни Т.Б. Дубяго, ни те, кто разделяет ее мнение, не привели⁹. Роль садовника в создании царской резиденции была гораздо скромнее. Если верить его начальнику, руководителю Садовой конторы Б.И. Неронову, со своими прямыми обязанностями он справлялся плохо. «По указу вашего црскаго величества повелено мне быть устроения вашего величества саду и смотреть в припасах», – пишет Неронов в 1715 г. и по сему случаю считает своим долгом донести до сведения государя, что садовник Ян Розен «разносил собою в разные домы» яблоки из Летнего сада. «А я ему во многие дни говаривал, чтоб соблюдены были, и о чем он мне с противностью ответствовал, что до плодов де тебе дела нет, и гдрь изволит того спросить с меня, а не тебя. Он же определенных; ему по указу учения недорослей и по сие число не учит, а цыркули и прочия принадлежащих к тому инструментов забрал, и на многие мои к нему докуки, чтоб оных учил, он мне ответствовал, что до того ж тебе дела нет, и в оном недорослей учении Гдрь спросит меня, а не тебя». Вызванный на допрос садовник заявил, что «тех слов не говаривал», и представил свои записи, в которых отмечено, например, что 6 августа он дал царице 30, а великому князю 6 яблок, и т. д. А вот «садовник русский Семен Лукьянов без ево приказу Гдрне царицы Прасковье Федоровне и светлейшему князю (А.Д. Меншикову)» какие-то яблоки давал. «А учеников, которые ему отданы, учит он зимою, однакож не многие из них прилежно, а силою их принудить мне не можно», – записал за Розеном его показания канцелярист¹⁰. Донос Неронова никаких последствий не имел. В расходной книге сохранилась запись, что 1 сентября 1717 г. «куплено 140 свечей к огороднику Яну Розану для учения садовникам чертежей»¹¹. В письме к А.Д. Меншикову из Амстердама 15 марта 1717 г. Петр I выразил недовольство работой Розена, у которого привезенные из Гданьска деревья «многия пропали, а которые сажал гданской садовник и те все целы… деревья, которые изо Гданска пришлютца, велите посадить и ведать их гданскому садовнику»¹². Исследователь Б.С. Макаров, изучив архивные документы, пришел к выводу, что получавший скромное жалование Розен «был одним из нескольких равных по положению иностранных садовых мастеров, работавших в Летнем саду». Главным садовником Летнего сада он стал в 1721 г., за полтора года до своей кончины¹³.

Скромный голландский садовник, вероятно, справлялся со своими прямыми обязанностями, раз продержался на должности столько лет. Руководил помощниками, обучал учеников. Вел учет сорванным яблокам, записывал в тетрадочку, кому, когда и сколько их роздал; и в любой момент мог представить в том отчет. Возможно, и подворовывал немного, но это обвинение оставим на совести его обвинителя. Вот и вся достоверная информация о рядовом голландском садовнике, которого Г.И. Зуев именует уже великим¹⁴.

Гравюра Алексея Зубова «Летний сад»

Своеобразной иллюстрацией к фиксационному плану Розена служит гравюра Зубова. «Следует отметить, – пишет Т.Б. Дубяго, – точное совпадение этого плана с известной гравюрой А. Зубова, изображающей Летний сад и выполненной в 1716–1717 г.»¹⁵ Однако полного совпадения как раз нет, и это обстоятельство помогает уточнить время создания документов.

На гравюре Зубова в середине сада на месте оранжереи показано какое-то большое здание и рядом, по другую сторону Главной аллеи, – еще одно, меньших размеров. На самом деле здесь в 1716 г. уже был Поперечный канал. Возможно, Зубов воспроизвел более ранний неосуществленный проект, но мог и просто допустить ошибку. Заметим, он неверно изобразил даже Летний дворец, фасад которого имеет не 8, а 9 окон на каждом этаже. Крыша черепичная, и на ней нет знаменитого флюгера с изображением всадника – Георгия Победоносца, поражающего змия.

Обратим внимание на постройки в западном углу сада, у Лебяжьей канавки. Маленький деревянный домик на самом берегу Невы – это государева мыльня. Странно, что такое непрезентабельное сооружение занимало столь ответственное место в ансамбле! С другой стороны, где ж и стоять бане, как не на берегу реки. Мыльня – самая старая постройка в саду; она сохранилась со времени первых царских хором. Удивительно, с какой дотошностью подошел Зубов к изображению деталей. Балюстрада невской набережной частично закрывает мыльню, но можно разглядеть, что у входа со стороны Невы есть высокое крыльцо с двускатной лестницей. Деревянный сруб стоит на высокой каменной подклети. Несомненно, аналогичный «погреб» в целях защиты от наводнений имели и деревянные хоромы, что стояли на месте Летнего дворца. Петр I любил свою мыльню; в камер-фурьерском журнале часто встречаются записи подобные этой: «Его величество был в мыльне, кушал дома и гуляли в огородах…»¹⁶

А.Ф. Зубов. Летний сад. 1716 г.

Царский «токарных дел механик» мастер К. Нартов вспоминал: «А как его величество любил мыльню, то указав на дворе его построить баню, нередко в оную с денщиками хаживал; для трения и паренья употреблял токарнаго ученика Левонтьева, который был мужик дюжий. Некогда Левонтьев поддал на каменку столь много, что его величество, будучи на верхнем полку, смеючись, закричал ему: „Слушай, Левонтьев, не зажарь нас живых, чтоб не сделали нас банными мучениками! Я, право, в числе их быть не хочу!“ „Не бось, государь, – отвечал парильщик, – нас старцы не любят“. „Ты отгадал, – сказал монарх, – однако не сделай из нас для них копченой ряпухи!“»¹⁷

Рядом с мыльней на берегу Лебяжьего канала показана одноэтажная деревянная постройка. В документах она упоминается как «светлица у мыльни». Ю.М. Овсянников предположил, что это «деревянный Второй Летний дворец, может, тот самый, что строил Угрюмов»¹⁸. Повторим, хоромы, что строил Угрюмов, были перенесены в Екатерингоф в 1711 г. Что касается «светлицы у мыльни», то нам встретилось ее упоминание лишь в одном архивном документе: «1719 г. августа в 18 день по указу великаго государя комиссару Антону Михайловичу Лихачеву, по получении сего отпустить тебе в дом царскаго величества для отбеливания холста в светлице у мыльни, мелу 3 пуда, клею мездроваго пуд, пива ведро»¹⁹. Возможно, в этой светлице Петр отдыхал после бани.

Уже на раннем этапе создания резиденции особое внимание было уделено парадному виду ансамбля со стороны Невы. В 1708 г. художник Федор Васильев получил приказ поставить на невской набережной по оси Главной аллеи деревянную колоннаду коринфского ордера. Талантливый самородок страдал известным несчастьем и временами уходил в запой. Р.В. Брюс 29 августа 1708 г. известил царя, что «Федор Васильев обезумел. Какому быть другому архитектору у строения галерей?»²⁰. Ответа не знаем, но, по-видимому, Васильев был от работы отстранен. В январе 1709 г. Петр I велел Кикину: «Галареи, которые делал Федор Васильев ордоном коринти (которе еще не поставлены) и буде оныя не доделаны, вели доделать»²¹. Трудно представить, чтобы требование царя не было выполнено, однако на плане Летнего сада Розена, напомним, датируемом июнем-июлем 1716 г., галерея отсутствует. Это еще одно свидетельство точности чертежа. Мы увидим, что именно в это время шло строительство невской каменной набережной; колоннаду, стоявшую на самом берегу, разобрали. В сентябре того же года по проекту архитектора Г.-И. Маттарнови поставили новую колоннаду и по ее сторонам два деревянных павильона (люстгауза).

В начале года Петр I обычно давал письменные и устные указания, что и как делать. «Аранжереи зделать по текену (чертежу), каков даст он же Боудиректор»²². 24 января 1716 г. Петр I в записке «О строении в будущее лето» указал пятым пунктом: «В огороде грот и люст гойсы (беседки. – К. М.), сделать по указу, также другие малые палатки возле гавана сделать, а сал переправить. Канал, который у огорода, по западную сторону углубить и протянуть оный до маленькой речке»²³. Странно, но тот же указ несколькими страницами раньше К.В. Малиновский (до него В.Ф. Шилков) приводит в иной редакции: «В огороде грот и людей точеных (т. е. скульптуры. – К. М.) сделать по указу, а также другие палатки возле гавана зделать и сад переправить…»²⁴ Так что же повелено делать: «палатки» или «малые палатки», «люст гойсы» или «людей точеных», «сад» или «сал» (зал) переправить? Обратившись к первоисточнику, читаем: «В огороде грот и люстгойсы зделать по указу, також и другие малые полатки возле гавана зделать и сал переправить.»²⁵ Люстгойсы (люстгаузы – «увеселительные беседки») – это упомянутые два деревянных павильона, которые вскоре, осенью 1716 г., поставит Маттарнови на берегу Невы по сторонам галереи с коринфскими колоннами. Зал, который следовало переправить, вероятно, находился в Летнем дворце, скорее всего, на верхнем этаже – так называемый Зеленый кабинет.

Малые палатки – это комплекс из четырех каменных одноэтажных зданий, построенных Маттарнови в 1716 г. В их числе Токарная мастерская. Она находилась на западной стороне Гаванца и примыкала к югозападному углу Летнего дворца. В одну линию с Токарной и вплотную к ней был построен длинный одноэтажный корпус, в котором, по свидетельству Берхгольца, в 1723 г. размещалась Картинная галерея. Маленький домик на южной стороне Гаванца соединял внутренними проходами Токарню и Людские покои. Наконец, к югу от Картинной галереи возведен еще один длинный корпус. Резные ворота между корпусами вели на обширный двор при Людских покоях. Все эти строения зафиксированы на плане Летнего сада Розена и гравюре Зубова (1716 г.). Очевидно, к тому времени их строительство было завершено. В 1719 г. в Малых палатках, но не известно, в каких именно, отвели покои внуку Петра I, сыну царевича Алексея, будущему Петру II. «Велено отпустить к архитекту Матарновию… на крышку малых полат, где изволит жить гдрь црвч, холста 150 аршин. Подано апреля 25 дня 1719 года»²⁶. В тех же палатах жили приставленные к четырехлетнему царевичу мамки.

Токарня Петра I

Токарное ремесло принадлежало к числу любимых занятий Петра. В Эрмитаже хранится замечательная люстра из слоновой кости, выточенная самим царем. Сохранилось несколько токарных станков, на которых работал Петр. Один из них на нашей памяти демонстрировался в самом Летнем дворце, в северо-западном угловом помещении, получившем название «Токарня». Справедливости ради надо сказать, что у музейщиков и реставраторов были сомнения, что именно здесь находилась Токарная мастерская, но стояла задача показать подлинный токарный станок Петра I и другого места для него не нашлось.

В пьесе А.Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты» старик Мамаев, осмотрев квартиру Глумова, предложенную ему внаем, с возмущением воскликнул – семь комнат! Это же холостяцкая квартира! Нам, обитателям коммуналок, эта фраза очень нравилась. В Летнем дворце всего семнадцать помещений, девять на нижнем этаже, на половине Петра, и восемь на верхнем, у Екатерины. В камер-фурьерских журналах многократно отмечено, что Петр I, когда ему нездоровилось, по большей части слушал литургию в домовой церкви. Где она находилась? А где стоял бильярд? Любил Петр и забытую ныне игру «труктафель» (druktafel), цель которой состояла в том, чтобы рукой закатить шары в определенные лунки. Для такой игры также нужен стол немалых размеров. Где, наконец, детская? Как размещалась многодетная семья в таких стесненных условиях? Вопрос не праздный, ответ на него ищут реставраторы. На первом этаже легко определяется назначение семи помещений. Главный вход со стороны Гаванца ведет в сени с лестницей на второй этаж. Из сеней направо – Приемная, крошечная Денщицкая и Вторая приемная. Это название условное; на плане Летнего дворца, исполненном М.Г. Земцовым в 1726–1727 гг., в помещении, именуемом Второй приемной, показано нечто, что принято считать троном под балдахином. Однако точно также изображена кровать в спальне Петра, но несколько большего размера. Анонимный автор описания дворца, «поляк-очевидец», писал, что «в трех комнатах стояли бархатные кровати с широким позументом, соответствующим всему убранству»²⁷. Из сеней налево проходим в Нижнюю поварню и угловую столовую. Из трех остальных помещений с окнами на Неву безошибочно определяется спальня (показана кровать на чертеже Земцова). Такое же маленькое, как спальня, восточное помещение имеет в полу прикрытый дощатой крышкой вертикальный коллектор (туалет?). Соседнее со спальней северо-западное угловое помещение, скорее всего, кабинет. Государь в своих дворцах предпочитал устраивать рабочие кабинеты в угловых, наиболее светлых из-за обилия окон помещениях (Большой дворец в Петергофе, Монплезир, можно вспомнить и Ореховый кабинет во дворце Меншикова на Васильевском острове). В угловом помещении Летнего дворца четыре двери, есть большая изразцовая печь и висит на стене в резной пышной раме вышеупомянутый Ветровой прибор, по которому царь следил за временем, силой и направлением ветра. Повторим, именно это помещение еще недавно считалось Токарной мастерской. Сложный механизм Ветрового прибора следовало защищать от вибрации и пыли. Всем известно, а мне так из личного опыта (не поступив с первого раза в университет, я освоил специальность токаря-инструментальщика), что работа на станке – это шум, скрежет, гора стружек и запах машинного масла. Уместна ли мастерская между спальней и столовой? К тому же здесь не поставишь более одного токарного станка, а в мастерской их было несколько. Работал на них Нартов, были и другие токари²⁸.

Вопрос, где в действительности находилась Токарня, окончательно прояснился, когда стал известен чертеж из коллекции камер-юнкера Берхгольца с изображением примыкавшего к юго-западному углу дворца одноэтажного строения²⁹. В нем, судя по надписи на немецком языке, сделанной рукой Берхгольца, находилась Токарня, а в остальной части длинного здания размещалась Картинная галерея. Но появилась публикация А.Ю. Епатко с очень важной, как считает автор, информацией, почерпнутой из «Записок» Франсиско де Миранды³⁰. Знаменитый генерал, герой национально-освободительного движения Венесуэлы в путешествиях по Европе посетил Россию. В Петербурге навестил престарелую графиню М.А. Румянцеву, которая летом 1787 г. занимала с позволения императрицы Летний дворец. Графиня много любопытного рассказала гостю о Петре I. «Посетил де Миранда и токарную комнату… Это очень важная информация, – пишет А.Ю. Епатко, – так как она опровергает одну из последних версий, что токарная располагалась не в самом дворце, а в галерее, ведущей в соседнее здание, – людских покоях. К моменту посещения де Мирандой Летнего сада людские покои и галерея уже год как были разобраны в связи со строительством набережной реки Фонтанки (1786 г.). Таким образом, царскую токарную следует „оставить" на том самом месте, где она была исстари – на первом этаже дворца рядом с поварней»(?!). Позвольте! Рядом с поварней находится столовая. В годы студенчества я подрабатывал экскурсоводом в Летнем дворце. Показывал вырезанное в дверях окошко, через которое из поварни в столовую повар подавал еду. А «исстари», т. е. в советское время, токарный станок стоял в соседнем со столовой угловом помещении. Обратимся к подлинному тексту дневника любознательного венесуэльского генерала: «Старая госпожа сообщила мне множество подробностей частной жизни Петра Великого и показала свой дом, который построил и в котором жил этот император, сказавший своей супруге: „Поживем пока, как добрые голландские граждане живут, а как с делами управлюсь, построю тебе дворец, и тогда заживем, как государям жить пристало". Старуха показала мне распятие, которое Петр I собственноручно вырезал ножом на двери залы, а также некую вещицу из дерева – подарок тому же Петру от курфюрста Саксонии – с тремя циферблатами, из коих один показывает время, а два других отмечают направление и силу ветра, ибо соединены с флюгером, помещенным на крыше дома. Осмотрел комнату, в которой Петр спал, мастерскую, где он работал на токарном станке, и т. д., и не переставал удивляться бодрости графини, ее туалетам, украшениям и завидной памяти, а ведь этой женщине уже сто лет»³¹. Положим, не 100, а 87 лет (через несколько месяцев графиня скончалась). Память, у нее, действительно, отменная; распятие, вырезанное на дверях в спальне

Петра, сохранилось до сих пор. Но извиним старушку, немудрено напутать, вспоминая события более чем полувековой давности. Свою любовницу, красавицу Марию, Петр выдал замуж за денщика Румянцева, когда ей было всего 18 лет. Графиня знала, как знали все, что Петр работал на токарных станках, но, конечно, никогда не бывала в его мастерской. Надпись на дверях предупреждала: «Кому не приказано или кто не позван, да не входить сюда, не токмо посторонний, но ниже служитель дома сего, дабы хозяин хотя сие место имел покойное». Сын придворного токаря А.К. Нартов поясняет, как появилась эта надпись: «Некогда князь Меншиков, пришед к дверям токарной комнаты его величества, требовал, чтобы его туда впустили, но, увидя в том препятствие, начал шуметь. На сей шум вышел к нему Нартов и, удержав силою туда войти хотевшего князя Меншикова, объявил ему, что без особого приказа от государя никого впускать не велено, и потом двери тотчас запер. Такой неприятный отказ сего честолюбивого, тщеславного и гордого вельможу весьма рассердил, что он в запальчивости, оборотясь, с великим сердцем сказал: „Добро, Нартов, помни это“. О сем происшествии и угрозах донесено было тогда же императору… Государь тотчас написал на токарном станке следующее и, отдав Нартову, промолвил: „Вот тебе оборона; прибей сие к дверям и на угрозы Меншикова не смотри“». Филолог П.А. Кротов сомневается в подлинности этой истории, считая ее литературным вымыслом. В качестве доказательства использования «бродячего сюжета» профессор приводит аналогичный рассказ И.И. Голикова, в котором, однако, не пустил Меншикова в Токарню не Нартов, а стоящий на карауле при ее дверях солдат. Как бы то ни было, сам анекдот потерял бы всякое подобие правдоподобия, если бы мастерская находилась рядом со спальней царя. В другом месте Нартов вспоминает о своей драке в мастерской с неким токарем-англичанином, испортившем его работу, о том, что ему нередко приходилось ночевать в Токарне. Ночевал однажды и Меншиков, пришедший поддержать несчастных родителей в день смерти их малолетнего сына Петра. В мастерской Петр не только работал на станках, но чертил, писал, играл в шахматы, проводил многолюдные совещания, даже обедал³². Зачем же царь так себя стеснял – обедал у токарного станка, когда рядом была его столовая! И где же стелили Меншикову и Нартову? Под токарным станком?

Там, где в действительности находилась Токарная мастерская, кроме сеней, было четыре небольших помещения; вполне достаточно, чтобы поместить несколько станков и найти место для вкушения пищи и сна. После смерти Петра бывшая Токарня была приспособлена под жилье.

Раскопки Гаванца.

На переднем плане – фундамент восточной стены Токарной мастерской

В ней не раз останавливался Петр II. В 1731 г. Ф.-Б. Растрелли получил разрешение устроить «архитекторскую контору, где была токарня»³³.

Остается добавить, что фундамент Токарной мастерской обнаружен в 2010 г., когда под руководством археологов П.Е. Егорова и Н.В. Новоселова был раскопан Гаванец.

Людские покои

Людские покои, как и Летний дворец, возведены по проекту Петра. В отличие от дворца, планировка которого была несколько видоизменена, Людские покои построены в точном соответствии с чертежом царя. Двухэтажное здание стояло на самом берегу Фонтанки; его восточный фасад омывала река, а северный торец – воды Гаванца. В первые годы существования Петербурга это здание по своим размерам не имело себе равных в городе. Здесь отвели помещения под жилье, кабинет и мастерскую прибывшему из Берлина в 1714 г. архитектору Шлютеру. Петр засиживался у него над чертежами и моделью вечного двигателя³⁴. Где-то здесь с мамками и няньками обитали младшие царские дети, останавливались в гостях многочисленные родственники Петра I: сестра Наталья, племянницы Екатерина и Анна Иоанновна, дети царевича Алексея – Наталья и Петр (будущий император Петр II) и др. Здесь у принцессы Анны Леопольдовны родился ее несчастный сын Иван Антонович, несостоявшийся император Иоанн III, а официально Иоанн VI. В 1745 г. со своей матерью и фрейлинами здесь обитала немецкая принцесса, нареченная невеста Петра Федоровича, будущая императрица Екатерина II. А в 1753 г. покои предоставили адмиралу М.М. Голицыну. Но в этом же здании в иное время проживали караульные солдаты и матросы, столяр и часовщик, прачки и белошвейки, находились кладовые со всевозможными припасами и дворцовые канцелярии. В архивных документах здание именуются по-разному: «Старый Летний дом», «Большие по речке полаты» в отличие от «Малых набережных полат» (Летнего дворца), и очень редко – «Людские покои».

Секретарь прусского посольства И.Г. Фоккеродт критически отозвался о жилище царя: «Летний дворец состоит из трех отдельных в разное время застроенных частей, без всякой соразмерности одна с другой и образующих не прямой угол; лучшую часть совсем затеняет высоченный дубовый лес»³⁵. Три части – это Набережные палаты (Летний дворец),

Людские покои и Малые палатки с галереями. П.Я. Канн ошибается, считая, что знаменитый прусский архитектор «был поселен в незаконченном постройкой Летнем дворце»³⁶. Такого просто не могло быть. Отметим и ошибку А.Ю. Епатко, по словам которого, царские дети обитали в том же дворце. «Июня в 19-й день в 1-м часу пополудни (1716 г.), – цитирует А.Ю. Епатко рассказ А.Д. Меншикова о «небывалом происшествии», – в Летнем его царского величества дворце в палатах от бывшаго зело страшного грому повредило, а имянно: Кровлю в 6 местах близ трубы, которая над спальнею государыни царевны Елизаветы пробило, у той трубы угол отбило. В спальне государыни царевны Елизавет Петровны потолка на пол-аршина отбило. В верхних сенцах, где Маргарит Петровна опочивала (дочь Петра I, умершая в 1715 г. – А. Е.), гзымс (карниз) отбило на четверть. На леснице верхней стену и против той десницы стену ж местами отбило. В палате, в которой изволила государыня царица убиратца, у акошка несколько плиток отбило. Затем осталось только нераненых целых полат та, в которой изволил царевич государь жить (годовалый Павел Петрович. – А. Е.), да другая столовая». Сам Меншиков во время «грома» находился в комнате шестилетней Елизаветы Петровны. При ударе молнии «царевну с краватью, а его светлость (князя. – А. Е.) на стуле подняло, однако, благодарить Бога, никакого вреда не учинил». Далее, продолжает А.Ю. Епатко, в «Журнале» говорится, что Меншиков, поспешил зайти в палаты царских детей – младенца Павла Петровича и восьмилетней царевны Анны Петровны, которые не на шутку перепугались. Но более всех пострадали от молнии караульные: «двух салдат, которые стояли при комнате государя царевича и с огорода у дверей (в саду, у входа во дворец. – А. Е.), от той грозы ударило оземь и мушкеты из рук вырвало; у одного, который, стоял с огорода, у мушкета приклад оторвало»³⁷. Отметим небольшую неточность: Павел Петрович родился в 1717 г. и прожил всего один день; младенца звали Петр Петрович.

Итак, сколько же упомянуто комнат? Спальня Елизаветы Петровны, судя по тому, что кровлю у трубы над спальней пробило, находилась на втором этаже. Цитируя документ, А.Ю. Епатко пропустил: «В спальне, где писал генерал-фельцейхместер Брюс, оного духом по руке зашибло»³⁸. Стало быть, была еще одна спальня, в которой во время грозы находился Брюс. Также на верхнем этаже были палата, «в которой изволила государыня царица убиратца», и «сенцы» – опочивальня покойной дочери Петра Маргариты. Еще несколько палат пострадало, но их Меншиков пропускает, а отмечает, что, к счастью, уцелела комната на первом этаже, предоставленная годовалому Петру Петровичу, да «другая столовая». Стало быть, была еще одна столовая, скорее всего, на верхнем этаже. У Анны, старшей дочери Петра, также были свои покои. Надо ли пояснять, что при малолетних детях в том же здании проживали няньки с мамками³⁹. Это не все. «Из „Журнала" князя, – продолжает исследователь, – мы узнаем, что одна из комнат Летнего дворца именовалась дежурной генерал-адъютантской палатой. В ней покорно сидел Меншиков, ожидая, когда „Ее императорское величество (Екатерина I. – А. Е.) от опочиванья встать изволит"». Упоминается в «Записках» и деревянная зала, где князь «распределял» резную посуду: 5 сентября 1726 г. в этой зале был дан обед, на котором присутствовали Екатерина I, князь Меншиков, генерал Чернышев и «полковник от фортификации Трезин». Несомненно, что на обеде были и другие, менее знатные лица, так как сообщается, что гости разместились за пятью столами. В зале играла «немалая музыка», а «с яхты стреляли из пушек». Что сказать? Ну нет во дворце Петра зала, где можно поставить пять столов и к тому же разместить музыкантов! Забегая вперед, отметим: в данном случае, речь идет о так называемом Втором Летнем дворце на берегу Невы и Лебяжьей канавке. Не забудем, что, по уверению А.Е. Епатко, были во дворце еще и домовая церковь, и токарная мастерская. Наш историк совершенно не помнит, сколько помещений в Летнем дворце. Конечно, молния ударила в Людские покои, где в то время проживали царские дети. Вскоре, однако, здание понадобилось для других целей.

Перед нами замечательный документ: «Сведения палатам Летнего дворца, с чем оные заняты». Его содержание частично пересказано в книге О.Н. Кузнецовой и Б.Ф. Борзина «Летний сад», но так как дата документа не определена, имеет смысл привести его полностью.

О.Н. Кузнецова и Б.Ф. Борзин пишут, что «в нижнем этаже покоев насчитывалось 23 помещения и, очевидно, столько же на втором этаже»⁴⁰. На самом деле, судя по чертежу Петра I, на первом этаже было, как и сказано в описи, 16 помещений. Список разделен на два столбца, и над каждым помещением нижнего этажа показано под соответствующим номером помещение верхнего этажа, из чего можно заключить, что планировка этажей идентична. Лишь на втором этаже крайние южные два помещения были разделены надвое, поэтому здесь 18 комнат. В описи отмечены Маргаритины «сенцы» на втором этаже, а, как помним, А.Д. Меншиков упомянул в своем рассказе о «верхних сенцах, где Маргарит Петровна опочивала». Нужны ли еще доказательства, что царские дети обитали в Людских покоях?

Опираясь на план Петра I, нетрудно определить точное местонахождение всех покоев. В крайнем северном большом зале находился знаменитый Янтарный кабинет, подарок прусского короля Фридриха Вильгельма I. В феврале 1717 г. со всеми предосторожностями драгоценный груз в ящиках был доставлен в Петербург. Какого-то «голландского столяра», жившего в Летнем доме в 1718 г., упоминает кабинет-секретарь И.А. Черкасов⁴¹. Возможно, это Ян Шмит, он в 1718 г. обучал русских учеников столярному делу⁴². «Часовник», занимавший комнату № 7 на втором этаже, быть может, голландец Андрис Форсен, первый городской часовой мастер в Петербурге, или его соотечественник часовщик Питер Форм⁴³. В 1714 г. в Петербург доставили знаменитый Ветровой компас, изготовленный по заказу Петра в Дрездене механиком Гертнером ювелиром Динглингером⁴⁴. На гравюрах А. Зубова 1716 г. на крыше Летнего дворца еще нет флюгера, как нет его и в изображении дворца на плане Летнего сада Леблона, 1717 г. (Эрмитажного плана). Флюгер – неотъемлемая деталь Ветрового прибора; если его на крыше нет, то, следовательно, прибор еще не установлен. Мастерам, когда работа срочная, иногда приходилось перебираться на житье в мастерскую. Стараясь придерживаться только фактов, позволим себе высказать предположение, что голландцы – часовщик и столярный мастер – были заняты установкой в Летнем дворце, в кабинете Петра I, ветрового прибора. Часовщик – а почему нет? – занимал в Людских покоях бывшую мастерскую Шлютера, где престарелый чудак, запершись от всех, кроме Петра, трудился над изготовлением вечного двигателя.

В 1718 г. библиотека царя и «раритеты» были перевезены из Людских покоев в палаты боярина А.В. Кикина, казненного за участие в заговоре царевича Алексея. Все указывает на то, что опись Людских покоев составлена в 1718 г.

Ко времени ее появления царские дети переселились из Людских покоев. Но куда? Вариантов немного: Малые палатки и Светлица у мыльни. Других строений, пригодных для проживания на территории Летнего сада, тогда еще не было.

Первая каменная набережная Невы

Деревянная набережная у Летнего сада, вероятно, была построена уже в начале 1700-х гг. Напомним, в 1708 г. Ф.А. Васильев получил указание поставить на Неве деревянную колоннаду; понятно, что она не могла стоять на неукрепленном берегу. В литературе нет единого мнения, когда построена первая каменная набережная Невы. В «Энциклопедическом справочнике» 1992 г. сказано, что сравнительно небольшие участки берега Невы у Летнего сада и Зимнего дворца были облицованы камнем в 1718–1720 гг.⁴⁵ В других, не менее авторитетных изданиях строительство первой каменной набережной относят к началу 1760-х гг. «Идея создания гранитной набережной, вместо прежней деревянной, возникла в 1750-х годах в связи со строительством Зимнего дворца»⁴⁶.

А.Е. Ухналев, как нам кажется, первым обратил внимание, что на «Панораме Санкт-Петербурга» Нева, также как и Фонтанка, подходит к самому Летнему дворцу.

А.Ф. Зубов. Панорама Санкт-Петербурга. 1716 г. Северный фасад Летнего дворца омывается Невой, восточный – Фонтанкой

Невская набережная примыкает к северо-западному углу дворца, а на «малой гравюре» с изображением Летнего сада набережная берет начало от противоположного северо-восточного угла здания, т. е. от Фонтанки. В остальном набережные выглядят одинаково, но автор считает, что на «Панораме» показана старая деревянная стенка, обшивка которой имитирует каменную кладку «в переплет». А на «малой гравюре» якобы запечатлена уже каменная набережная, построенная взамен деревянной примерно в 6 м от нее, т. е. в воде. «За лето, – считает А.Е. Ухналев, – была выстроена вся набережная – от дворца до мыльни»⁴⁷. «С этим мы согласиться не можем, – возражает ему А.Л. Пунин, – на гравюре Зубова изображена деревянная набережная, которая была окрашена „под камень"… Наиболее точный ответ на вопрос, какой в действительности была в 1720-х годах подпорная стенка набережной Невы у Летнего сада, дает рисунок Христофора Марселиуса, выполненный в 1725 году; на нем отчетливо видна подпорная стенка наклонного типа, выполненная с использованием наклонно забитых свай – то есть именно такой конструкции, которая тогда применялась для укрепления берегов Невы во многих других местах»⁴⁸.

Первая каменная набережная Невы. 2011 г.

Но, заметим, Петр I как раз не хотел, чтобы у него было как у всех. На гравюрах Зубова показана вертикальная подпорная стенка, на рисунке Марселиуса – стенка «наклонного типа»; непонятно, почему А.Л. Пунин считает рисунок Марселиуса более точным. Последний, в отличие от Зубова, допустил явную ошибку: не показал зигзаг, который делала набережная при подходе к Летнему дворцу. В.И. Кочедамов полагал, что первая каменная набережная на территории Летнего сада была построена в 1720 г., но через три года разрушилась и была разобрана⁴⁹. Автор не разобрался в непростой истории сооружения набережной. Она не разрушилась, а была в 1720 г. разобрана, причем не на всем своем протяжении, а лишь на локальном участке у Лебяжьей канавки. Здесь начались работы по засыпке прибрежной мели, потому и разобрали старую набережную. В следующем году на насыпной территории был заложен Второй Летний дворец. А в 1723 г. у этого дворца построили новую набережную. Но все по порядку…

Ответ на вопрос, какая набережная изображена на гравюрах Зубова 1716 г.: деревянная, расписанная под каменную кладку, «кирпичная»⁵⁰ или каменная, получен в ходе археологических раскопок. В июне 2011 г. археологи, заложив разведочный шурф перед северным фасадом Летнего дворца, обнаружили на глубине 1,2–1,8 м каменную стенку, сложенную из плит и блоков плотного известняка на известковом растворе.

Ее ширина 1,42 м (2 аршина). В длину она прослежена на 9,4 м⁵¹. Лицевая, обращенная к Неве поверхность кладки тщательно подтесана; облицовочные плиты уложены в перевязку. Тыльная часть стены забутована грубоколотым плитняком и обломками кирпичей, пролитых известковым раствором. За стеной, ближе к дворцу, из земли торчали обломки деревянных свай. Местоположение стенки, ее направление, сам характер кладки не оставляли сомнения в том, что найдена каменная Невская набережная. Как и показано на исторических планах, она шла под прямым углом к Главной аллее, но не параллельно, а под острым углом к Летнему дворцу. Тому есть свое объяснение: дело в том, что заложенный в 1711 г. дворец не совсем удачно вписался в уже сложившуюся планировку сада. Природа не знает прямых углов. Река Фонтанка вытекает из Невы под острым углом, поэтому все, что построено на ее берегу: Летний дворец, Людские покои и прочее, расположено под тем же углом к берегу Невы.

Когда же построена каменная набережная? Вновь обратимся к статье А.Е. Ухналева. «Помочь представить Летний сад, каким он был в 1715 г., – пишет А.Е. Ухналев, – может совмещенный план, где на современную топографическую основу нанесены существовавшие в прошлом и исчезнувшие впоследствии объекты. Главное, что определяет качество совмещенного плана, – его точность. Она же, в свою очередь, зависит от полноты корпуса привлекаемых источников и от тщательности оценки их достоверности»⁵². Все правильно, но как раз точности опубликованному совмещенному плану не хватает. В 1715 г. на берегу Невы в саду стояло всего два здания: дворец Петра и в противоположном углу сада, чуть севернее, мыльня у Лебяжьей канавки. Если бы автор, как обещал, нанес мыльню на совмещенный план, то убедился бы, что она окажется в Неве! На гравюрах Зубова хорошо видно, что мыльня стоит за балюстрадой, а это означает, что набережная шла не по прямой линии, а делала зигзаг. Удивительно, что, несмотря на мелкий масштаб, Зубову удалось это показать: стенка набережной под тупым углом отходит от дворца, делает поворот и продолжается до Лебяжьей канавки. Вскоре, однако, Петр приказал спрямить набережную, продлив ее перед своим дворцом до Фонтанки. Кто бывал в Летнем дворце, знает, что из окон верхнего этажа узкая набережная Фонтанки совершенно не видна; кажется, что вода плещется под самыми окнами. Если долго не отводить от воды взгляда, можно впасть в состояние легкого транса. Когда же и Нева омывала дворец, создавалась полная иллюзия, что стоишь на палубе бегущего навстречу волнам корабля. Ради этой иллюзии обожавший мореплавание Петр не сразу согласился на устройство невской набережной перед дворцом, но, в конце концов, на это решился. В марте 1716 г. Петр получил сообщение от А.М. Черкасского, что «в Летнем доме у полат на углу сваи побиты для дела стенки, которую повелено от саду протянуть до угла полат»⁵³. Это означает, что работы ведутся на участке перед дворцом, от одного его угла (садового, обращенного к саду) до другого, омываемого Фонтанкой. В мае Черкасский сообщил: «У полат летних по стенке сваи побиты и решетки (ряжи) сделаны, дожидаются малой воды, тогда опустя решетку и стенку начнут»⁵⁴. И, наконец, в его сентябрьском донесении сказано, что «стенку от реки (т. е. от Фонтанки) сделали»⁵⁵. Строительство набережной вдоль северного фасада дворца на участке протяженностью всего в 25 м продолжалось полгода, с марта по сентябрь. Вряд ли можно было закончить быстрее: ведь пришлось строить в воде. А сколько же времени заняла постройка всей набережной длиной более 100 саж. (220 м)? Как помним, 17 апреля 1712 г. Петр I переехал в новый дворец. В конце следующего года, 18 декабря, государь приказал поставить на Неве «малую стенку»⁵⁶. Несмотря на всегдашнее требование Петра «вести работы с поспешанием», строительство новой набережной затянулось. «Стенку на болшой реке сколко возможно зделать», – писал царь А.М. Черкасскому 24 января 1715 г. в наказе «о строении в будущее лето»⁵⁷. В том же году набережную построили от западного угла Летнего дворца до Лебяжьей канавки. Таким образом, со времени выхода указа в 1713 г. до окончания работ прошло три с половиной года. За летние месяцы 1716 г. была построена не вся каменная набережная, что практически невозможно, а только закончен последний, сравнительно небольшой ее участок непосредственно перед Летним дворцом, что заняло, повторим, не три месяца, а около полугода.

А.Е. Ухналев обратил внимание, что на «Панораме» Зубова стоящие на берегу Невы галерея и люстгаузы не похожи на те, что изображены на «малой гравюре». Делается вывод, что в первом случае запечатлены старые постройки, а во втором – новые, архитектора Маттарнови. Автор недоумевает, почему «старые» павильоны не отмечены на плане Летнего сада Яна Розена, на котором уже показана вся набережная, от Фонтанки до Лебяжьей канавки. Здесь нет никакой загадки: план, как указывалось, изготовлен в июне – начале июля 1716 г., а павильоны Маттарнови поставлены на набережной в сентябре. Зубов, зная, что они вскоре появятся, поместил на «Панораме» их условное изображение. Еще раз отметим удивительную точность Зубова: на его «Панораме» на набережной еще нет деревянной балюстрады, а на «малой гравюре» она уже есть. Сопоставив факты, можно уточнить время создания обеих гравюр: «Панорама» закончена до марта 1716 г., до начала строительства невской набережной перед Летним дворцом, а «малая гравюра» сделана осенью того же года, после того как в сентябре на набережной поставили галереи Маттарнови⁵⁸.

Летний дворец. Северный фасад. 2003 г. Дверные проемы пробиты на месте оконных проемов

При взгляде на северный фасад дворца легко заметить, что дверные проемы переделаны из оконных, на что указывают уцелевшие оконные наличники (по счастью, никому не пришло в голову исправить очевидную ошибку). Дверные проемы были пробиты в 1716 г. для выхода на набережную. Восточные двери вели из коридора; для симметрии западные надо было бы сделать из спальни, но Петр более заботился о комфорте, чем о симметрии; он предпочел иметь выход из своего углового помещения, в котором находился его кабинет.

Летний дворец. Северный фасад. Обнаружены гнезда для заведения балок деревянного настила набережной. 1997 г.

Узкая набережная была почти незаметна из окон дворца и не разрушала иллюзию бегущего по воде корабля. Да и сама площадка с дощатым настилом и деревянной балюстрадой напоминала корабельную палубу. В 1997 г. в ходе работ по гидроизоляции фундамента дворца выяснилось, что под землей в кирпичной кладке стены имеются 17 округлых углублений глубиной 20 см, идущих в один ряд по всему фасаду на уровне чуть ниже дверных порогов⁵⁹. Большие гнезда, в среднем 40 х 40 см, и малые, 23 х 20 см, чередуются между собой. На остальных фасадах нет ничего подобного. По всей видимости, они предназначались для заведения в кладку стены балок деревянного настила невской набережной. Не лучшее инженерное решение: мало того, что во многих местах была почти насквозь продырявлена фасадная стена, так еще при наводнениях вздыбленные балки, как рычаги, давили на кладку.

Гаванец

Гаванец – открытый со стороны реки Фонтанки ковш для причаливания лодок и небольших парусных судов: яликов, ботиков, буеров. В архивном документе встретилось его название – «копань», свидетельствующее об искусственном происхождении бассейна⁶⁰. Он был создан не позднее 1705 г., как следует из письма Петра от 2 декабря 1705 г. «о выглублении (нынешним временем по льду) моего гаванца, чтоб оный зделать везде в 8 фут глубины»⁶¹. В июне 1963 г. при прокладке экскаватором к Летнему дворцу траншеи пожарного водопровода обнаружили южную каменную стенку Гаванца. Тогда же А.Э. Гессен, заложив шурфы, определил конфигурацию и размеры бассейна. До конца жизни архитектор убеждал многочисленных скептиков, что технически возможно, исключив малейшую угрозу безопасности Летнего дворца, откопать бассейн на всю или почти всю глубину и заполнить его водой. В конце концов было принято решение о частичном восстановлении Гаванца «в сухом виде», без соединения с Фонтанкой.

Архитектор А.Э. Гессен. Эскизный проект реставрации Гаванца у Летнего дворца. 1972 г.

Проблема реставрации столь сложного объекта не сводилась только к решению технических задач; не до конца было ясно, что собственно представлял собой Гаванец.

Его исследование преподнесло немало сюрпризов. Выше цитировалось письмо Петра от 2 декабря 1705 г. «о выглублении (нынешним временем по льду) моего гаванца, чтоб оный зделать везде в 8 фут глубины»⁶². Если это распоряжение было выполнено, в чем, конечно, нельзя сомневаться, то Гаванец был достаточно глубок – 2,5 м и мог принять парусное судно с довольно большой осадкой. На упомянутом чертеже Петра I (проект Летнего дворца и Людских покоев) Гаванец показан таким, каким он был еще при старых хоромах: квадратный в плане, со стороной 10 саж. Стены Летнего дворца омывают воды Невы и Фонтанки, а со стороны Гаванца имеется узкая набережная шириной в 1 саж. На западной и северной сторонах Гаванца набережная расширяется до 2 саж. Стоящее на Фонтанке здание Людских покоев своим торцом выходит прямо в акваторию бассейна.

На ранних планах Летнего сада: Яна Розена (1716 г.), Петра I (1717 г.), на карте Петербурга Зихгейма (1738 г.), наконец, на чертеже за подписью Ф.-Б. Растрелли 1741 г. (об этом уникальном документе речь впереди) показано, что Летний дворец по крайней мере до 1741 г. имел набережную лишь со стороны Невы. Фонтанка плескалась у его бокового фасада, а со стороны Гаванца набережная перед дворцом была сделана лишь на отрезке от главного входа до Токарни. Таким образом, не только восточный фасад, но и юго-восточный угол Летнего дворца омывала вода. Исследования подтвердили, что первоначально Летний дворец действительно с трех сторон окружала вода.

В 2010 г. бассейн был раскопан за исключением участка, непосредственно примыкающего к набережной Фонтанки. Гаванец не был откопан на всю глубину (такая задача не ставилась), но, судя по всему, его каменные стенки полностью сохранились. Кладка стенок выложена из тщательно отесанных плит плотного известняка серого цвета на известковом растворе. Аккуратные блоки венчающего кордона скреплены между собой железными скобами. На южной стене имеются три причальных чугунных кольца, два из которых располагаются одно над другим.

Гаванец в процессе раскопок. Расчищена кирпичная вымостка на его южной и западной сторонах. 2010 г.

Разведочный шурф открыл стенку бассейна на 2,4 м, до уровня грунтовых вод. Дойти до самого дна Гаванца не удалось, но, зная его глубину – 8 футов (2,5 м), можно определить, что его стенки, примерно из 16 рядов плит известняка, имели высоту около 5 м. Вокруг Гаванца идет кирпичная мостовая шириной 3,5 м. Кирпич уложены плашмя «елочкой». Размеры кирпичей 18 х 9 х 4,5 см. Вымостку обрамляет один ряд кирпичей, примыкающий к стенке Гаванца под прямым углом. Размер кирпичей 22 х 11 х 5 см. Такой же бордюр замыкает «елочку» с внешней стороны.

Раскопки Гаванца. 2010 г.

Раскопки Гаванца. 2010 г.

Фрагмент проектного чертежа Ф.-Б. Растрелли 1741 г.

Вдоль южной и западной сторон бассейна идет упомянутая кирпичная вымостка, но с северной стороны, т. е. непосредственно перед дворцом, ее нет.

Летний дворец. Южный фасад

Как же попадали во дворец со стороны сада? Ответ на этот вопрос дали раскопки. На южном фасаде дворца можно заметить едва различимую волосяную трещинку, что протянулась от самой земли до карниза и пересекла барельеф над шестым, считая от Фонтанки, окном.

Чтобы установить причину ее появления, в 1998 г. был заложен шурф. Выяснилось, что цоколь здания выложен из восьми рядов плит плотного известняка на известковом растворе. Плиточный фундамент выступает из плоскости стены на 0,18 м. Вплотную к фундаменту примыкает каменная стенка Гаванца шириной 0,40 м. В цоколе здания обнаружен заложенный кирпичами пролом шириной 0,9 м и высотой 0,6 м. С этим проломом и связано происхождение трещины в кладке стены. Под проломом находится аккуратно прорубленное в цокольной плите сквозное прямоугольное отверстие размером 140 х 150 мм, из которого торчит обломок свинцовой трубы диаметром 70 мм.

По этой трубе в Гаванец отводилась вода из мраморной раковины, что с петровских времен стоит на своем месте в Нижней поварне.

Летний дворец. Южный фасад. Закладка шурфа на месте выхода свинцового водопровода из Нижней поварни. 1998 г.

Выход свинцового водопровода из Нижней поварни, замурованный в 1998 г.

Летний дворец. Нижняя поварня. Мраморная рукомойная раковина, из которой вода по свинцовому водопроводу отводилась в Гаванец. 2013 г.

Что же получается? Прямо под ноги тем, кто идет во дворец, спускали из Нижней поварни сточную воду? Продлив шурф на полметра в сторону сада, археологи обнаружили вмурованные в кладку цоколя одно над другим два чугунных кольца, служивших для причаливания судов. Следовательно, вода плескалась у дворца. А где же набережная? Не на лодках же добирались из сада во дворец! Оставалось предположить, что набережная представляла собой некий настил на сваях, под которым проходил свинцовый водопровод из Поварни. Проведенные в 2010 г. раскопки подтвердили наше предположение: оказалось, что от крыльца вдоль здания в сторону сада в два ряда забиты сваи, из которых торчат кованые гвозди, ими, вероятно, прибивались подпорные доски настила. В одном месте даже сохранились лежни, на которых с опорой на каменную стенку Гаванца лежат две уцелевшие плиты известняка. Эти плиты – остатки самой первой набережной 1712 г. Она находилась на уровне фундамента дворца, ее ширина равнялась ширине крыльца – 1,44 м (2 арш.).

Раскопки Гаванца. У южного фасада Летнего дворца обнаружены сваи, забитые в дно Гаванца (остатки конструкции набережной, которая шла из сада до входа во дворец). 2010 г.

Летний дворец. Южный фасад. На уровне фундамента здания – остатки плиточной набережной Гаванца 1712 г. Окрашенная желтой охрой штукатурка на цоколе дворца указывает место примыкания к зданию набережной в 1716 г.

В 1716 г. одновременно с сооружением каменной набережной Невы были подняты стенки Гаванца на 0,6 м. Новая кладка, в которую вмурованы чугунные кольца, была сделана с небольшим отступом. Тогда же появилась кирпичная вымостка по периметру Гаванца, обнаруженная А.Э. Гессеном в 1962 г. и полностью расчищенная археологами в 2010 г. Набережная на сваях 1716 г., как и первоначальная 1712 г., представляла собой настил из каменных плит. На фасаде дворца до сих пор можно заметить следы примыкания настила: четыре верхние плиты цоколя покрыты тонким слоем намазной штукатурки, окрашенной в цвет стены желтой охрой. Как уже говорилось, это сделано для того, чтобы придать слишком большому цоколю (8 рядов плит) «нормальную» высоту и, вместе с тем, зрительно увеличить высоту здания. Оштукатуренная поверхность доходила до плиточного настила, который был на одном уровне с кирпичной вымосткой. Торчащая из цоколя свинцовая труба находится на уровне шестого ряда плит. То есть водопровод, по которому из поварни в Гаванец стекали сточные воды, был проложен под настилом. Посетители проходили во дворец, не рискуя замочить ноги сточной водой.

Приступая к раскопкам, археологи надеялись найти подтверждение гипотезы А.Э. Гессена о существовании в Летнем дворце проточно-промывной канализации, чуть ли не самой первой в Европе. При строительстве здания отказались от устройства подвала, очевидно, из-за высокого уровня грунтовых вод. Вместо него был сделан кирпичный сводчатый тоннель, в который спущены шахты из отхожих мест. Вход в тоннель находится на северном фасаде (в настоящее время он заложен). Выход, как полагал А.Э. Гессен, должен быть на южном фасаде под крыльцом главного входа.

А.Э. Гессен. Чертеж тоннеля с предполагаемым выходом в Гаванец. 1972 г.

Летний дворец. Северный фасад. Тоннель в подполье. 1962 г.

Расчистка кирпичного тоннеля в подполье Летнего дворца. В конце тоннеля – глухая стена. 1998 г.

Предметы, найденные при расчистке тоннеля: бутылки, рюмка, керамическая крышка, аптечная банка, кухонный горшок, фрагменты посуды. 1998 г.

Летний дворец. Национальный музей Стокгольма (Коллекция Ф. В. Берхгольца). 1741–1746 гг.

Известен рисунок, на котором Летний дворец показан со стороны Гаванца. К сожалению, анонимный автор рисовал по памяти и допустил ошибки. Так, на фасаде показано девять осей, тогда как на самом деле их восемь. Местоположение входа также указано неверно. Но нас в данном случае интересует Гаванец с его набережными, обнесенными балюстрадой с точеными балясинами. У входа в здание – крыльцо с двумя лестничными скатами, ведущими на набережную. Справа от крыльца, т. е. ближе к Фонтанке, – ступенчатый спуск к воде. Рисунок как будто бы подтверждает версию А.Э. Гессена: под крыльцом показана арка. Но что это? Выход из тоннеля или разгрузочная арка крыльца? В 1998 г. тоннель был частично расчищен. Оказалось, что никакого выхода из него нет. В 2010 г. при раскопках Гаванца обнаружены остатки фундамента каменного крыльца главного входа во дворец. Исследователи убедились, что под крыльцом не было выхода из тоннеля. Гипотеза А.Э. Гессена о существовании проточно-промывной канализации в Летнем дворце не нашла подтверждения. Чистили коллектор, по старинке, золотари.

Сколько неудобств и даже опасностей таила необходимость использовать Гаванец в качестве парадного подъезда к дворцу! Вообразим: ялик стремительно (течение быстрое) вылетает из Невы в Фонтанку; гребцы табанят и с разворотом, плавно входят в ковш. Матросы привязывают ялик к причальному кольцу и выскакивают на мокрые скользкие каменные ступени. Затем – страшно представить! – осторожно передают из рук в руки детей: Петрушу, Елизавету и Анну. Екатерина, поддерживаемая с двух сторон гребцами, подхватив юбки, кряхтя и чертыхаясь, пошатываясь на зыбкой посудине, благополучно выбирается из лодки. И только Петр I на журавлиных ногах, не испытывая никаких затруднений, в два прыжка достигает порога своего дома. А сходить в болтающийся на волнах ботик было еще труднее! Лишь с появлением в 1716 г. набережной со стороны Невы Петр I приказал переделать в дверные три оконных проема: два на северном и один на западном фасадах. Теперь пройти из дворца в сад и обратно не составляло труда.

А.Э. Гессен на месте лестницы обнаружил развал кладки из крупных кусков известняка. «Камень такого типа, – писал А.Э. Гессен в научном отчете, – использовался обычно для сооружения массивных объемов, фундаментов оснований и т. п.»⁶³ Архитектор не исключил, что данный развал мог принадлежать разобранной лестнице. Так и оказалось: в 2010 г. археологи расчистили частично сохранившийся фундамент крыльца.

Раскопки крыльца главного входа в Летний дворец. 2010 г. На заднем плане – гранитная стенка набережной Гаванца 1766 г.

То, что крыльцо было построено из камня, подтверждает документ о его ремонте в 1724 г. В ноябре на уже скованной льдом Неве случилось очередное наводнение, принесшее немало бед. «Каменную лестницу, – читаем в документе, – из гавани к полатам починить и около гавани плиту, которую льдом подняло, поправить по прежнему»⁶⁴. Можно рассчитать примерные размеры крыльца. Дверной порог находится на отметке 2,5 м; обнаруженная археологами кирпичная вымостка вокруг Гаванца – на отметке 1,3 м. Следовательно, высота крыльца 1,2 м. В западном марше должно быть семь обычных по размеру ступеней, высотой 17 см, шириной 31 см. Именно столько ступеней показано на чертеже Ф.-Б. Растрелли 1741 г. Восточный марш, ступени которого уходили в воду, был несколько длиннее западного.

Посетители Летнего дворца еще до раскопок Гаванца часто обращали внимание на загадочный гранитный выступ, идущий вдоль здания от его юго-восточного угла почти до главного входа. Гранитная с фигурным профилем платформа, длиной 6,57 м, шириной 1,98 м, выступает из земли на высоту полуметра. А.Э. Гессен установил, что странный выступ не что иное, как гранитная стенка Гаванца. На это указывает вмурованное в кладку чугунное причальное кольцо. В 1760-х гг. на всем многокилометровом протяжении левого берега Невы от Галерного до Литейного дворов, т. е. от Крюкова канала до современного Литейного моста, велось возведение каменной набережной. В 1767 г. строители, подойдя к Фонтанке, продолжили набережную стенку уже вдоль Фонтанки, завернули в Гаванец и остановились у входа во дворец. Это был символический жест: Екатерина Вторая пришла к Петру Первому с известием о завершении беспримерного труда!

Булыжная набережная 1740-1760-х гг. у южного фасада Летнего дворца. 1997 г.

В 1997 г., когда велись работы по устройству внешней гидроизоляции Летнего дворца, строители частично разобрали прилегающий к дворцу гранитный выступ. Оказалось, что вдоль фасада идет высотка из крупных булыжников⁶⁵. Именно эта набережная показана на вышеприведенном рисунке из коллекции камер-юнкера Берхгольца. Как известно, он покинул Россию в 1746 г. Напомним, на чертеже Растрелли 1741 г. набережной еще нет; следовательно, она появилась между 1741-м и 1746 г. Всего вероятнее, набережная вокруг дворца построена в 1743–1744 гг.; она впервые отмечена на плане Летнего сада Григория Охлопкова, датируемого, как увидим, 1744 г.

Кратко повторим непростую историю сооружений набережных у Летнего дворца. Гаванец выкопан в 1703 г., одновременно с постройкой первых хором Петра. Летний дворец возведен в 1712 г. на том же месте, где до него стояли первые, а затем вторые хоромы, т. е. рядом с Гаванцем. С трех сторон дворец был окружен водами Невы, Фонтанки и Гаванца. Для прохода от крыльца в сад вдоль южного фасада была в 1712 г. сделана набережная на сваях с покрытием из каменных плит. Сваи и две плиты обнаружены при археологических раскопках в 2010 г. Первая набережная находилась чуть выше фундамента, на уровне 0,6 м, тогда как территория сада была значительно выше (отметка 2,2 м). Следовательно, для прохода в сад необходимо был соорудить ступени (они показаны на плане Летнего сада Розена 1716 г.). В 1716 г. появилась первая каменная набережная Невы у Летнего сада. Тогда же на западном берегу Гаванца построена Токарня, а на его южном берегу – Малые палатки. Каменные стенки Гаванца были увеличены в высоту на 0,6 м; одно над другим появились два причальных кольца. По сторонам Гаванца перед Токарной и Малыми палатками была сделана мостовая из уложенных «елочкой» кирпичей, которую сейчас видят посетители. Каменный настил у южного фасада дворца был поднят на те же 0,6 м до уровня кирпичной вымостки. Во времена Анны Иоанновны юго-восточный угол дворца все еще находился в воде. Лишь в первой половине 1740-х гг. была наконец сделана набережная от крыльца главного входа в обход дворца по Фонтанке до соединения с Невской набережной. Небольшой отрезок этой «булыжной» набережной обнаружен нами при надзоре за работами по гидроизоляции дворца, когда был частично разобран прилегающий к зданию гранитный выступ. Четыре отрезка набережных: «плиточная» на деревянных сваях, «кирпичная», «булыжная» и Невская – существовали одновременно в 1740-1760-х гг. и при этом находились на разных уровнях, а именно: 1,3 м, 1,76 м (у южного фасада дворца) и 2,3 м (Невская набережная). Крыльцо у главного входа в здание имело разной длины лестницы: в западной насчитывалось семь, а в восточной только пять ступеней. В 1760-х гг. перед восточным фасадом дворца появилась современная гранитная набережная Фонтанки. Она была доведена до главного входа во дворец и погребла под собой «булыжную» набережную 1740-х гг. Гаванец засыпали в 1780 г., но пора вернуться во времена Петра I.

Маттарнови о своих работах в саду

После смерти Шлютера строительство летней резиденции Петра I возглавил его деятельный помощник архитектор И.-Г. Маттарнови. В рапорте, поданном 20 июля 1716 г., Маттарнови докладывал: «1. Один великий лустгауз подле галареи к Болшой реке зделан, а другой напротив еще не достроен». Днями ранее, 17 июля, Б.И. Неронов сообщил: «Матернови галерею одну подле Невы отделывает в нынешнем мсце и, сделав оную, другую зачнет»⁶⁶. На берегу Невы по оси Главной аллеи Маттарнови поставил открытую деревянную галерею – колоннаду с двенадцатью парами колонн коринфского ордера. Как помним, такую галерею должен был построить на этом же месте художник Ф. Васильев еще в 1709 г., но ушел в запой и был от работ отставлен. В 1718 г. в галерее будет выставлена на всеобщее обозрение приобретенная в Риме античная статуя Венеры («Таврическая»). По сторонам центральной колоннады Маттарнови построил два «люстгауза» («увеселительных» павильона); их Неронов также называет «галереями». Боковые павильоны поставлены в сентябре 1716 г. Судя по гравюре Зубова, они завершались куполом с башенкой. «Над оными галереями, – читаем в документе, – по одному гербу российскому с короной, деревянные, местами вызолочено»⁶⁷.

Продолжим знакомство с донесением Маттарнови: «2. Каменной карт… на котором па… сидит совсем в готовности» (к сожалению, полностью прочесть неразборчивый текст не удалось). «3. Четыре малых лустгаузов в четырех квартирах». «По указу Вашего величества, – доносил 19 июля 1716 г. Неронов, – в старом саду зделано: четыре цветника, которые обсажены были луком, ныне оные обсажены бугкзбомсом»⁶⁸. Под «луком» имеются в виду голландские тюльпаны, а «бугзбомс» – это самшит, кусты которого, однако, не выдержали сурового климата северной столицы и вскоре погибли. Сравнив гравюру Зубова с планом Розена, убеждаемся, что рисунок цветочных партеров действительно был изменен. На гравюре партеры имеют более сложный, чем у Розена, орнамент. В центре каждого из четырех партеров помещены маленькие беседки – «люстгаусы», о которых писал Маттарнови.

«4. Каменные ворота в сад и люстгауз доделываютса» (о воротах чуть ниже).

«5. Один лустгауз, которой галанской мастер имел делать, я оное зделал, внутри расписал и на верху болванчика, который ветры указывает. Другое еще галанец… такую же делает и надеюсь, что прежде зимы еще будет готово». Возможно, речь идет о двух трельяжных павильонах, что стояли на берегу Лебяжьего канала. Голландский мастер, скорее всего, Харман фан Болос.

«6. Малые полаты з галариею… починено». Малые палаты – Токарная мастерская на западном берегу Гаванца. В пристроенном к Токарне длинном корпусе будет размещена Картинная галерея.

«7. Погреб внутри семенной зделан». (Возможно, речь идет о «погребе» для творения извести на другой стороне Фонтанки близ Сытного дворца.)

«8. Грот верху и внизу насквозь купно з болшим куполом камнем сведен, ныне работают у гзымза…(делают карниз)»⁶⁹.

В конце 1716 г. в Городовую канцелярию поступило «Ведение от Матернова, что нынешнего году изготовлен и что еще мочно зделать». В четвертом пункте архитектор указал: «Ворота, где сфинкс сидит с цветным горшком, совсем готов».

Прежде чем рассказать об этих воротах, вспомним Большую каменную оранжерею, Поперечный канал и Шутишный мост, рядом с которым и были ворота.

Лебяжий и Поперечный каналы; Шутишный мост и каменные ворота

Т.Б. Дубяго считала, что к прокладке Лебяжьего канал приступили в 1711 г.⁷⁰ Датой окончания строительства одни называют 1712 г., другие – 1719 г.⁷¹ На самом деле Лебяжий канал проложен в 1715–1716 гг. Одновременно с ним сооружен поперечный канал; он шел от Лебяжьего до Главной аллеи, почти до торца здания оранжереи. Работы вел голландский «слюзный мастер» Антон Броур (Теннис Броувер)⁷². В 1716 г.

Черкасский доложил царю: «Канал болшой при саду и малой к оранжерее выкопали… и в нынешних днях станем воду пускать»⁷³. Поперечный канал «длинною 52, шириною 5 саженей без полуаршина» правильнее было бы назвать рвом или, как сказано в одном документе, «канавой», так как он не пересекал всю территорию сада, а, не доходя Фонтанки, заканчивался рядом с поставленной поперек сада оранжереей. Вместе с этим зданием канал разделил территорию резиденции на две части, из которых северная, тяготеющая к Неве, тогда же в 1716 г. получила название Первый, а южная – Второй Летние сады.

Для чего понадобился этот странный ров? Не для чего другого, как для переброски через него так называемого Шутишного моста с потайными водометами. В угловом помещении оранжереи с окнами на мост сидел какой-то малый или, быть может, отставной инвалид-солдат и в нужный момент поворотом «ключа» приводил в действие «мочительные трубки», чтобы веселья ради окатить водой зазевавшихся посетителей. Надо думать, эту потеху устраивали все же не в начале, дабы не испортить праздник, а в конце ассамблеи для отрезвления гостей гостеприимного хозяина. Сделаны были «мочительные трубки» в 1723 г. фонтанным мастером Полем Свалемом⁷⁴. Годом раньше он устроил в Петергофе по проекту Микетти похожую «шутиху» на площадке перед Руинным каскадом. В конце 1990-х гг. по инициативе директора ГМЗ «Петергоф» В.В. Знаменова «Водяной ход» был воссоздан на Монплезирской аллее.

В Летнем саду Поперечный канал еще и в 1771 г. назывался «Шутишным»⁷⁵. На аксонометрическом плане Летнего сада 1770 г. можно разглядеть с северной стороны моста два пилона, увенчанные скульптурными фигурами сфинксов.

Каменные пилоны остались от ворот, построенных архитектором Маттарнови в 1716 г. Рисунок Каменных въездных ворот опубликовал К.В. Малиновский без указания, где в саду они находились. Автор, датировав проект 1726 г., приписал его М.Г. Земцову⁷⁶.

Мы увидим, что в 1720-х гг. Земцов действительно перестраивал эти ворота, но они появились еще в 1716 г. Большая каменная оранжерея возведена по проекту «боудиректора» Шлютера. Очень может быть, что ему же принадлежал замысел Поперечного канала, Шутишного моста и каменных ворот у моста, а Маттарнови лишь воплотил его проект в жизнь. На пилонах помещены крылатые сфинксы с женским бюстом и вазоны. Перед воротами стоят две гермы: слева – женская, справа – мужская. Ворота, конечно, не являлись «въездными» в точном смысле слова, так как по аллее, уставленной фонтанами, проезда быть не могло.

Аксонометрический план Летнего сада. Ок. 1770 г.

Академик Я. Штелин начертил схематический план Первого Летнего сада, на котором указал местоположение скульптуры, в том числе у моста через поперечный канал. «От D (четвертой от Невы площадке на Главной аллее) в сторону моста, ведущего во Второй сад, на двух пилястрах в форме терминов (гермы) у моста

1. Римский глава семейства

2. Римская женщина

3. Обе головы из черного мрамора, а тело и одежда из египетского пестрого мрамора»⁷⁷.

Предпринятые в 2010 г. охранные раскопки полностью вскрыли конструкцию деревянного моста и раскопали часть Шутишного канала. С археологической точки зрения, строительные остатки моста и деревянного берегового укрепления откосов канала сохранились очень хорошо. На прилагаемой фотографии отчетливо видны на стенке раскопа слои многочисленных подсыпок грунта выше остатков моста. Обратим внимание на прослойку желтого цвета – этим слоем чистого желтого леса в 1786 г. были засыпаны фонтаны и другие снесенные сооружения в Первом Летнем саду. Очевидно, в том же году был разобран Шутишный мост и засыпан поперечный канал.

Раскопки Шутишного моста. 2010 г.

Основную территорию Второго Летнего сада занимали два боскета с одинаковой планировкой дорожек в виде восьмиконечной звезды. Планировка южного боскета рядом с Карпиевым прудом сохранилась до наших дней, а на месте северного в 1718 г. был устроен садовый лабиринт, о котором речь впереди. Участок на берегу Фонтанки от Большой оранжереи до реки Мойки был отведен под так называемый Красный сад, на территории которого в открытом грунте и теплицах выращивались цветы, а в южной части – плодовые деревья. Сохранилась «Роспись деревьям, принятым в сад в 1716 году». На участках, получивших из-за их заостренной формы характерное названия «Клинья», были посажены «яблонь – 152, груш – 124, вишен прививочных – 204, почешных – 55, слив – 100»⁷⁸.

Карпиев пруд на плане Розена имеет несколько иную форму, чем сейчас. На его восточной стороне был полукруглый выступ, в центре которого находился одноструйный фонтан. По правилам садового искусства считалось необходимым замкнуть перспективу регулярных аллей видом какого-либо паркового сооружения, будь-то дворцы, павильоны, беседки, фонтаны и даже живописные «обманки». В Летнем саду это правило неукоснительно соблюдалось. Уже говорилось, что центральная аллея во Втором саду превращалась в боковую. Асимметричный полукруглый выступ, нарушивший правильную форму Карпиева пруда, был сделан специально для того, чтобы поставить в нем на оси этой аллеи водомет. А фонтан на середине бассейна замыкал перспективу Школьной аллеи. Забегая вперед, скажем, что современную форму Карпиев пруд получил в 1719 г. В том году с западной стороны Большого луга был проложен Красный канал. Извлеченный грунт пошел на засыпку полуциркульного выступа Карпиева пруда и благоустройство прилегающей к пруду территории⁷⁹. Со стороны реки Мойки пруд огибала легкая трельяжная галерея, проект которой, как отметил С.Б. Горбатенко, Маттарнови мог позаимствовать с гравюр Даниэля Маро, архитектора при дворе английского короля Вильяма III⁸⁰. Центральная беседка галереи была украшена изображением российского герба (резное дерево «с посеребрением»). «За галдарею, что круг пруда, в новом саду за 39 штук с дугами, ценою по 5 рублей с полтиною» расплатились с подрядчиком Иваном Семеновым в 1718 г.⁸¹

Ж.-Б. Леблон. Первый проект Летнего сада

Отправляясь в свое второе заграничное путешествие, Петр I рассчитывал заручиться поддержкой правительств европейских стран в деле заключения скорейшего мира со Швецией. Но не только дипломатические переговоры занимали Петра I. Царь не упускал возможности ознакомиться с достижениями европейской цивилизации: посещал фабрики, лаборатории, музеи, осматривал дворцы, сады, оранжереи. Версаль поразил его воображение. Заветная мечта создать сад «лучше, чем у французского короля в Версале», не оставляла Петра I до конца жизни. В том, что можно сделать лучше, Петр не сомневался: роскошные фонтаны в резиденции французского короля били редко, помалу и не все вместе – не хватало запасов воды. Узнав, что проблема бесперебойной подачи воды к фонтанам успешно решена в королевской резиденции Марли, Петр I поспешил туда. Взял на заметку сложную систему шлюзов, подъемных механизмов, водовзводных башен. Пояснения давал сам Поль Суалем, потомственный фонтанный мастер. Петр I предложил ему контракт.

Быстро разнесся слух, что русский царь приглашает в Петербург специалистов на выгодных условиях. Отобрать лучших согласился Жан-Батист Леблон. С этим архитектором царь пожелал свести личное знакомство, так как уже знал о его незаурядном таланте. В 1715 г., незадолго до своего отъезда из России, Петр I получил присланную К.Н. Зотовым из Парижа «Практику господина Леблона об огородах». В библиотеку Петра I под таким названием попал трактат Дезалье д’Аржанвиля «Теория и практика садового дела», в котором большая часть текста написана Леблоном и помещены его иллюстрации. К.Н. Зотов подписал с Леблоном контракт на пять лет с окладом покойного Шлютера в 5000 руб. на год, что более чем вчетверо превышало размер жалованья иностранных архитекторов в Петербурге (жалованье Д. Трезини, получавшего больше всех из архитекторов, составляло 1200 руб.). В свою команду Леблон пригласил тех, кого хорошо знал по совместной работе: литейщика Соважа, столярного мастера Мишеля, архитектора, скульптора, непревзойденного резчика по дереву Н. Пино, художников Каравака и Пильмана и других искусных мастеров. Королевский двор не препятствовал переманиванию лучших специалистов, так как не испытывал в них недостатка. Петр встретился с Леблоном в Пирмонте на обратном пути в Россию. На протяжении трех дней совместного пребывания в этом городе, а затем при новой встрече по дороге в Шверин Петр многое успел обсудить со своим «генерал-архитектором». Эта должность специально была придумана для Леблона, в обязанности которого входил надзор за всеми проектными и строительными работами в Петербурге и его окрестностях.

Архитектор произвел на Петра сильное впечатление. Предуведомляя о приезде Леблона, Петр просил А.Д. Меншикова определить его на государевой службе «к самонужнейшим делам». «Сей мастер из лучших и прямою диковинкою есть, как я в короткое время успел рассмотреть», – писал царь⁸². Обосновавшись в августе 1716 г. в Петербурге, Леблон ревностно приступил к исполнению своих обязанностей. Он основывает профессиональные мастерские, в которых французские мастера должны обучить русских учеников литейному и кузнечному, фонтанному делу, резьбе по дереву и камню, прочим ремеслам и художествам. Но прежде всего Леблон инспектирует начатые стройки и всюду, к неудовольствию А.Д. Меншикова и негодованию коллег-архитекторов, выявляет ошибки и недочеты. При этом он не забывает о главном: составлении генерального плана Петербурга и проектов резиденций в Стрельне, Петергофе, Екатерингофе и Летнем саду.

Уже 1 октября 1716 г. Леблон подал свои предложения по Стрельне. «Нижайше прошу, Ваше Императорское Величество, вмените сей чертеж в легкое изображение, понеже он зделан менее трех дней, и того ради не имеет всей парфекции (совершенства), которое будет иметь здание, понеже оно будет делано с лучшим разсуждением, и вскоре пришлю к Вашему Императорскому Величеству чертеж Стрелиной мызы»⁸³. Леблон, как и некоторые другие иностранцы, в своих обращениях к Петру I величал его императором.

К середине ноября был готов проект Летнего сада. К сожалению, до нас дошла лишь составленная Леблоном пояснительная записка к проекту – «Мемория», на основе которой Т.Б. Дубяго сделала вывод, будто архитектор «и не предполагал капитальную переделку сада. Замечания касаются только деталей – насыпки глины в пруд, сноса деревянных строений, системы снабжения водой фонтанов». «Предложения по художественном убранству, – пишет Т.Б. Дубяго, – сводятся к постройке амфитеатра и каскада против грота, к украшению шести боскетов, примыкающих к гроту, зелеными залами и кабинетами из стриженых деревьев. В записке упоминается также о двух боскетах с дорожками в форме звезды и бассейном в центре и предлагается пересадить молодые дубовые деревья, посаженные Петром I около Летнего дворца, заменив их кружевными партерами»⁸⁴. Даже из этого краткого пересказа можно понять, что намеченные преобразования носили масштабный характер. Полностью подлежал перепланировке Второй Летний сад: «7. Мне мнитца, – писал Леблон, – что надлежит… вынять деревья во всей части сада, состоящей между упомянутыми цветовыми садами и канала даже до болшаго пруда, что по конец сада, для делания тамо киннонсе и боскет, так как назначил на чертеже. 8. Мне мнитца, что пристойно зделать… решетки высоки как мошно члвку опертца, которые фармуют ходы. 1500 обыкновенных сажен. Деревья помянутых трех боскет и всего сада составят 2000 болших дерев. 10. Мне мнитца, что весма надобно зделать восем малых бассейнов в восми цветовым садам и оранжереи для поливания летом деревья и цветов, всякий басеин диаметром шесть футов. 11. Мне мнитца, что весма надобно окончить гроту, начатую по чертежу, как я зделал. 12. Мне мнитца, что надобно зделать по сторонам оного грота два пруда… 14. Мне мнитца, что надобно зделать против грота амфитеатр и кашкад, как я изобразил на чертеже, для сей работы надобно 100 каменщиков, 200 члвк работников, 570 000 кирпича. (Как видим, кроме генерального плана резиденции, были составлены чертежи отдельных сооружений.) 16. Мне мнитца, что надобно зделать басеин октогоне диаметром семь сажень посреди четырех цветников. 19. Мне мнитца, что весма надобно вынеть деревья маленкаго квадратного кинсонса, что против палат, для зделания на том месте цветника. Петербург. 5 января 1717 года»⁸⁵. Чертежи вместе с пояснительной запиской Леблона были отосланы с курьером Алексеем Яковлевичем Волковым в Амстердам, где в то время находился Петр I.

Чертеж Петра I, определивший облик Летнего сада

«Понеже Леблон присылкою чертежей умедлил, – писал царь Меншикову из Амстердама 3 марта, – а время уже коротко, того для посылаем к вам чертеж петергофскому гроту и петербургскому огороду с описями своего мнения, против которого велите делать…»⁸⁶ Получив почту, Меншиков без промедления 15 апреля 1717 г. отписал в ответ: «что ж изволите милостиво упоминать, что Леблонд присылкою чертежей умедлил, а время уже коротко, того для изволили о сем куриером прислать чертежи питергофскому гроту да питербургскому огороду с описьми мнения вашего, против которых вы велели делать, на что всенижайше ответствую, что я ему, Леблонду, беспрестанно скучал, чтоб как возможно скорее чертежи к отправлению готовил… С завтрашнего дня призову его, Леблонда, к себе и присланные чертежи купно со мнением вашим ему объявлю и прикажу, чтоб он по оным поступал. А между тем сам буду присматривать»⁸⁷.

Меншиков, имевший свои счеты со строптивым архитектором, ни словом не обмолвился, что Леблон составил проекты Летнего сада еще 16 ноября, Екатерингофской резиденции – 30 ноября 1716 г., Петергофа – 5 января 1717 г., и эти чертежи с «мемориями» были отосланы Петру. Спешившие навстречу друг другу денщик Меншикова Волков и царский денщик Григорий Исаевич Танеев разминулись в пути. Сообщая Меншикову о прибытии наконец курьера с чертежами Леблона, Петр I писал: «Писмо ваше и чертежи посланные чрез Алексея Волкова в целости дошли, за что вам благодарствуем, и что надлежало к первому нашему мнению, посланному с Танеевым о строении Питергофском, пополнить. Також и о Стрелиной, что ныне делать и что до нас обождать, и то написав, при сем к вам посылаем, и против того велите делать… О летнем доме уже писано с Танеевым, воду взводить лошадми или ветром неудобно, но лутше из речки от монастыря, как я приказал, а ежели много работы будет, лутше оставить, понеже я сыскал машину и пришлю, что огнем воду гонит, которая всех протчих лутче и не убыточны»⁸⁸.

Н. Микетти (?). Откорректированный проект Петра I преобразования Летнего сада 1717 г. 1718 г.(?)

Считается, что отосланные из Амстердама чертежи Петра I бесследно исчезли. Но вот перед нами рукописный план, выполненный на бумаге с филигранным штемпелем в виде литеры «Н» и лилии над щитом с косой перевязью.

Похожий водяной знак есть на бумагах, выделанных в Страсбурге в конце XVII – первой четверти XVIII веков⁸⁹. Лист, к сожалению, поврежден: оторвана его верхняя часть с изображением Карпиева пруда. Размеры уцелевшего фрагмента 57 х 68 см. План вычерчен тушью и раскрашен акварельными, выцветшими со временем, красками. Строения, как каменные, так и деревянные, выделены розовым, фонтаны – голубым, газоны – бледно-зеленым цветом. На листе надпись: «сажени 7 футныя». На чертеже показаны: Менажерийный пруд, Французский партер с Дельфиновым каскадом, Птичий двор с павильоном «Голубятня» и фонтаном, Крестовое гульбище с фонтаном, Большая Соловьиная клетка и так называемый Второй Летний дворец. К двум «старым» фонтанам на Главной аллее на плане добавлены фонтан на второй от Невы Шкиперской площадке и два небольших фонтана в Дубовой и Липовой рощах (на месте последнего сейчас стоит Чайный домик). Т.Б. Дубяго, опубликовав чертеж в 1951 г., считала его «обмерным». На плане уже показан Второй Летний дворец, заложенный в 1721 г. на берегах Невы и Лебяжьего канала, но отсутствует павильон «Зала для славных торжествований», поставленный на набережной Невы в 1725 г. «Все это говорит о том, что план мог быть выполнен только между 1721 и 1725 годами, а судя по ряду деталей, вероятнее всего в 1723 году». Не ясно, какие детали позволили уточнить датировку, но известно, что в 1723 г. Земцов возглавил работы в Летнем саду, после того как Микетти навсегда уехал в Италию. «На плане нет никаких надписей, кроме масштаба: „сажень – 7-ми футных“. Все это, – пишет Т.Б. Дубяго – позволяет предполагать авторство русского мастера, а единственным таким автором, в данном случае, мог быть Михаил Земцов, в то время главный архитектор летней царской резиденции»⁹⁰. С этой датировкой «план Земцова» безоговорочно вошел в научную литературу.

Первый вопрос, который возникает при анализе исторического плана, является ли он фиксационным или носит проектный характер. Т.Б. Дубяго считала его фиксационным («обмер с натуры»). Но с такой трактовкой никак нельзя согласиться. Второй Летний дворец на самом деле стоял гораздо севернее, чем показано на плане, на отвоеванном у Невы насыпном участке, там, где сейчас проезжая часть набережной Невы. Менажерийный пруд имел овальную, а не круглую форму. Но прежде всего бросается в глаза обширный лабиринт во Втором Летнем саду. Восполнив утраченную часть чертежа, убеждаемся, что он простирается до самого Карпиева пруда. На самом деле он занимал вдвое меньший участок в северной половине Второго Летнего сада. Конечно, Т.Б. Дубяго знала, где на самом деле находился лабиринт, показанный на всех планах Петербурга. В своей монографии «Летний сад» Т.Б. Дубяго поместила фрагмент плана Петербурга 1753 г. с изображением этого лабиринта на его истинном месте⁹¹. Не будем строго судить автора, решившегося на явную мистификацию: монография Т.Б. Дубяго «Летний сад» вышла в непростое для страны время. Годом раньше, в 1950 г., П.Е. Егоров был объявлен автором проекта Невской ограды Летнего сада. Труднее понять, почему чертеж до сих пор считается фиксационным и приписывается М.Г. Земцову⁹².

Прочитав, кажется, все, что написано о Летнем саде, я, к своему удивлению, не нашел ответа на вопрос, который в связи с реставрацией сада представляет особый интерес: кто автор проекта переделки сада? При всем желании подчеркнуть выдающуюся роль первого русского архитектора М.Г. Земцова (это звание он получил в 1724 г.), самое большее, что попыталась сделать Т.Б. Дубяго, – это приписать ему составление «фиксационного» чертежа в 1723 г. Вот и все. Но, оказывается, если верить энциклопедии «Три века Санкт-Петербурга», именно Земцов построил в 1719 г. центральные боскеты⁹³. «Окончательно сформировался облик Летнего сада петровского времени под руководством Михаила Земцова. Роль его в этом деле необыкновенно велика. После смерти Леблона в 1719 году М. Земцов воплотил некоторые его идеи и составил обмерный план Летнего сада (1723 год)…»⁹⁴ Маттарнови, Микетти, Пино, фан Звитен, де Ваал, фон Штаден, садовый мастер Семен Лукьянов и, как увидим, сам Петр I – имели непосредственно отношение к переделке сада в 1718–1721 гг.

Не было и не могло быть среди них только архитектурного ученика Земцова: он в эти годы находился вдали от Петербурга. Деятельность Земцова, первого из русских, удостоенного высокого звания архитектора, достаточно хорошо изучена⁹⁵. В 1719 г. Земцов работал в Москве, в 1720–1722 гг. строил по проекту Микетти Кадриорг в Ревеле, а в 1723 г. по поручению Петра I занимался вербовкой мастеров в Стокгольме. Лишь после того как Микетти вернулся в 1723 г. на родину, к Земцову перешли все незаконченные итальянцем объекты.

Петр I. Незаконченный чертеж Летнего сада. Июнь-июль 1717 г. Город Спа

Документальных свидетельств нет, но, несомненно, перед началом строительного сезона Петр I утвердил некий генеральный план (а возможно, и макет с изображением намеченных построек на центральных боскетах) нового дворца на намывной территории и садового лабиринта. Ответить на вопрос, чей проект утвердил государь, нетрудно: конечно, свой собственный. Из документов известно, что над проектом работали лишь два человека: в России – «генерал-архитектор» Леблон, в Европе – Петр I, и каждый из них сделал по два проекта. Повторим, первый проект Леблона, отосланный Петру в Амстердам, исчез, но остальные три проекта, по счастью, сохранились.

В городке Спа, где Петр I лечился на минеральных водах, у него нашлось время, чтобы снова взять в руки чертежные инструменты.

Надпись на оборотной стороне листа сообщает: «Чертеж Питербурхскаго государева Огороду Летнего черчен в Шпа чертил сам царское величество»⁹⁶. Петр I гостил в этом курортном местечке на территории современной Бельгии с 21 июня по 13 июля 1717 г. Что-то отвлекло его от работы – тревожное известие о бегстве царевича Алексея или просьба Екатерины вернуться к ней в Амстердам, но он отложил чертеж в сторону. Выскажем предположение, что государь вовсе не собирался его заканчивать, а хотел лишь уточнить ранее отосланный Меншикову свой проект. Петр отказался от устройства обширного лабиринта, что повлекло бы за собой коренную перепланировку Второго Летнего сада. Он вычертил лишь южную этуаль – звезду из восьми дорожек у Карпиева пруда (планировка этой части сада дошла до нас без изменений). На месте такой же северной этуали Петр на своем чертеже оставил белое пятно. Именно здесь и был устроен лабиринт, площадь которого таким образом была сокращена вдвое. Другим нововведением стал Большой партер у Лебяжьей канавки – цветочный ковер перед задуманным на берегу Невы новым дворцом.

Ж.-Б. Леблон. Второй проект Летнего сада

В собрании Эрмитажа хранится огромных размеров чертеж: анонимный проект Летнего сада. План не подписан, но есть все основания согласиться с мнением исследователей, что он принадлежал Леблону. Очевидно, Петр I по своему возвращению из-за рубежа, поручил французскому архитектору разработку нового проекта своей резиденции.

Ж.-Б. Леблон (?). План Трех Летних садов и Большого луга. Первая половина 1718 г.

В этом варианте архитектор учел конкретные предложения Петра, но все переиначил. Он не только поменял местами намеченные Петром сооружения, но и видоизменил их. Так, круглый Менажерийный пруд стал фигурным. На Французском партере вместо одного поставил четыре каскада; взамен двух диагональных дорожек на Крестовом гульбище предложил звезду из восьми лучей; на Птичьем дворе задумал поставить два, а не один павильон. Фигурный Гербовый фонтан на Шкиперской площадке Леблон переделал на круглый. Фонтан диаметром более 20 м должен был украсить Большой партер у Лебяжьей канавки. По сторонам поперечной аллеи, что идет от Грота, архитектор предложил поставить 14 небольших водометов. Во Втором саду Леблон сохранил этуаль у Карпиева пруда, но на месте северной этуали предложил создать цветочные партеры. Опуская подробности, отметим главную достопримечательность проекта: роскошный дворец на берегу Мойки напротив Летнего сада и при нем обширный регулярный сад. Архитектура дворца опередила «местное время» лет на семьдесят. По стилю это ранний классицизм, который придет в Россию из той же Франции на смену барокко лишь в последней трети XVIII столетия. Неизвестно, понравился ли Петру I новый проект, но до воплощения смелого замысла дело не дошло. Слишком дорого и могло затянуться на многие годы. Ничего из задуманного Леблоном не было осуществлено при жизни Петра. Но в царствование Елизаветы Петровны Ф.-Б. Растрелли построил Летний деревянный дворец и разбил сад «Лабиринт» именно там, где предлагал Леблон.

Вернемся к загадочному чертежу Летнего сада, так называемому чертежу Земцова, а по нашему мнению, самого Петра I. На нем изображены сотни деревьев, лиственных и хвойных и, что особенно ценно, квадратиками и прямоугольниками отмечено местоположение скульптур – 157 пьедесталов на аллеях и площадках. В небольшом партере в северо-западном углу сада мастерской рукой нарисованы семь статуй. Петр I умел чертить, но нет данных, что умел рисовать, да еще так хорошо. Конечно, Петр I не стал бы тратить драгоценное время на скрупулезное изображение несущественных деталей, на раскраску чертежа акварельными красками. Отметим и такую особенность: чертеж точно воспроизводит планировку сада, благодаря чему Т.Б. Дубяго смогла совместить его с планом современного сада. А вот собственноручный чертеж Петра, исполненный в городе Спа, далеко не так точен. Петр I чертил его по памяти и допустил несколько ошибок. Так, он наметил какие-то партеры к востоку от Карпиева пруда, но для их размещения здесь не было места. Так кому же принадлежит чертеж?

Н. Микетти. Фонтан «Адам» в Петергофе. 1718 г. (?)

Н. Микетти. Верхний бассейн Марлинского каскада. 1721 г.(?)

Н. Микетти. Большой каскад в Петергофе. 1721 г. (?)

Фрагменты петергофских чертежей Н. Микетти с изображением скульптур и деревьев. Вверху слева – фрагмент плана Летнего сада Петра I, перечерченного Микетти

Выскажем гипотезу, что перед нами копия того самого плана Летнего сада, который Петр I отправил в марте 1717 г. из Амстердама в Петербург с курьером Танеевым. Такую копию мог бы сделать Леблон. Как помним, Меншиков обещал царю, что «присланные чертежи купно со мнением вашим ему объявлю и прикажу, чтоб он по оным поступал». Но уязвленный знаменитый архитектор, прекрасно видя все недостатки творения дилетанта, решился на то, чтобы предложить свой вариант, в котором использовал лишь некоторые предложения царя.

До нас дошли чертежи и рисунки Розена, Трезини, Леблона, Микетти, Пино и других архитекторов и мастеров петровского времени. Так небрежно, но в высшей степени профессионально, одним росчерком пера, рисовал скульптуру и деревья только Микетти.

Его чертежи и рисунки петергофских построек хорошо известны⁹⁷. По-разному, но всегда узнаваемо изображал этот архитектор деревья: низкорослые у него имеют вид приплюснутых пушистых комочков, более высокие напоминают пышные перья. А есть и точно такие, как на нашем чертеже: равносторонние треугольники с зубчатыми краями.

Но если чертеж выполнен рукой Микетти, то, может быть, именно он автор проекта, определившего облик Летнего сада? Никогда на своих чертежах Микетти не указывал масштаб в саженях. Попробуем доказать, что итальянский архитектор лишь скопировал чертеж Петра I, при этом привел эскиз в надлежащий вид: уточнил конфигурацию Летнего сада, нанес изображения деревьев, статуй и пьедесталов под садовую скульптуру, раскрасил чертеж акварелью. Весной 1718 г. в Риме дипломат Ю.И. Кологривов уговорил Микетти поступить на государеву службу. Заручившись рекомендательными письмами влиятельных римских кардиналов, итальянский архитектор прибыл в Петербург в конце мая – начале июня того же года. Следовательно, Микетти сделал чертеж не раньше 1718 г., а к тому времени Петр I уже отказался от полной перепланировки Второго Летнего сада и решил создать Большой партер у Лебяжьей канавки. Напомним, эти идеи отражены на чертеже государя, исполненном в городе Спа в середине 1717 г. Если бы Микетти был автором проекта Летнего сада, то он должен был учесть конкретные пожелания Петра I.

Петр I, отправив весной 1717 г. свой чертеж в Петербург, приказал Меншикову «по оному поступать». Никаких данных о том, что государь отменил свое распоряжение, нет.

Но какой смысл копировать проект, который к тому времени уже в чем-то устарел? Оторванный верхний кусочек мог бы пролить свет на загадочный документ: возможно, здесь, в верхней части листа, была какая-то надпись.

Может быть, «улучшенная» копия предназначалась для гравирования. У Петра I был замысел издать альбом гравюр с изображением главных достопримечательностей Петербурга и дворцовых пригородов. Но проект был изменен и положен в личный архив государя.

Странная история приключилась с обнаруженными Т.Б. Дубяго чертежами Летнего сада. Фиксационный план садовника Розена без каких-либо доказательств был объявлен проектом, а анонимный проектный план столь же безосновательно, к тому же с неверной датировкой, назван фиксационным. На протяжении 60 лет вышло немало публикаций по истории Летнего сада, но никто не пытался разобраться в этой путанице. В результате уже в наши дни выходят книги, где рядовой голландский садовник Ян Розен объявляется великим создателем Летнего сада, а скромный архитектурный ученик М.Г Земцов, находясь за сотни верст от Петербурга, руководит в 1719–1721 гг. переделкой царской резиденцией.

¹ Гравюра «Панорама Петербурга» опубликована с приложением – одиннадцатью «малыми гравюрами» с видами достопримечательностей города и его окрестностей.

²Дубяго Т.Б. Летний сад. М.; Л., 1951. С. 10.

³Козлова Т.Д. Санкт-Петербург. Летний сад. СПб., 2009. С. 8.

⁴Коренцвит В.А. Центральная часть Летнего сада по материалам археологических изысканий // Памятники культуры. Новые открытия. 1979. М.; Л., 1980. С. 481. Примеч. 2.

⁵ РГАДА. Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 29. Л. 74; Коренцвит В.А. Центральная часть Летнего сада по материалам археологических изысканий… С. 481.

⁶ Шилков В.Ф. Архитекторы-иностранцы при Петре I // Русская архитектура первой половины XVIII века: Исслед. и материалы / Под ред. акад. И.Э. Грабаря. М., 1954. С. 155.

⁷Дубяго Т.Б. Кто был строителем Летнего сада? // Архитектура Ленинграда. 1941. № 1. С. 63.

⁸Малиновский К.В. Санкт-Петербург XVIII века. СПб., 2008. С. 192.

⁹ Три века Санкт Петербурга. Энциклопедия в 3 т. Т. 1, кн. 2. СПб., 2001. С. 245.

¹⁰ РГАДА. Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 24. Л. 172, 184.

¹¹ Описание записных книг и бумаг старыхдворцовыхприказов. 1613–1725 гг. / сост. зав. арх. Оружейной палаты А. Викторов. М., 1883.

¹²Макаров Б.С. Голландские садовые мастера в Санкт-Петербурге. Первая половина XVIII века. СПб., 2013. С. 107.

¹³ Там же. С. 99–107 (Ян Роозен).

¹⁴Зуев Г.И. Течет река Мойка. От Фонтанки до Невского проспекта. СПб., 2012. С. 100.

¹⁵Дубяго Т.Б. Русские регулярные сады и парки. Л., 1963. С. 63.

¹⁶ Собрание Камер-фурьерских журналов. Камер-фурьерские журналы 16951817: в 100 т. Т. 4. С. 17, 20, 24.

¹⁷Нартов А.А. Рассказы о Петре Великом (по авторской рукописи). СПб., 2001.

¹⁸Овсянников Ю. Доменико Трезини. Л., 1988. С. 67–68.

¹⁹ РГИА. Ф. 467. Оп. 1. Ед. хр. 3. 1719 г. Л. 656.

²⁰ ПБПВ. М., 1951. Т. 8, вып. 2. С. 24; Гаврилова Е.И. Санкт-Петербург 17181722 гг. в натурных рисунках Федора Васильева // Русское искусство первой четверти XVIII века. М., 1974.

²¹ ПБПВ. М.; Л., 1952. Т. 9. Вып. 1. С. 24.

²² РГИА. Ф. 490. Оп. 1. Ед. хр. 862 (Описи недействующего фонда Петергофского дворцового управления).

²³Малиновский К.В. Санкт-Петербург XVIII века. С. 192. Ссылка на Общий Архив Министерства Императорского Двора. Списки и выписки из архивных бумаг. Ч. 2. СПб., 1888. С. 49, 50.

²⁴Шилков В.Ф. Архитекторы иностранцы при Петре I. С. 134 (в статье В.Ф. Шилкова очевидная описка: «а другие палатки возле газона (гаванца) зделать); Малиновский К.В. Санкт-Петербург XVIII века. С. 75 Ссылка обоих авторов на: РГАДА. Ф. 9. От. 1. Ед. хр. 57. Л. 8.

²⁵ РГИА. Ф. 467. Оп. 4. Ед. хр. 1. Л. 3.

²⁶ Там же. Ед. хр. 19. Л. 783.

²⁷ Краткое описание города Петербурга и пребывания в нем польского посольства в 1720 г. // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. СПб., 1991. С. 157.

²⁸Нартов А.К. Достопамятные повествования и речи Петра Великого / предисл. и коммент. Л.Н. Майкова // Записки Императорской Академии наук. Т. 67. 1891.

²⁹Hallstroem B.H. Russian Architectural Drawing in the Nationalmuseum, Stockholm, 1963. (В альбоме Берхгольца Токарная – № 37); Кузнецова О.Н., Борзин Б.Ф. Летний сад и Летний дворец Петра I. Л., 1988. С. 68.

³⁰Альперович М.С. Франсиско де Миранда в России. М., 1986.

³¹ Там же. С. 222.

³²Нартов А.К. Достопамятные повествования и речи Петра Великого… № 42, 44, 113.

³³ РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 73. Л. 359.

³⁴Брюс П.Г. Из Мемуаров // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л., 1991. С. 178.

³⁵Фоккеродт И.-Г. Россия при Петре Великом // Неистовый реформатор. М., 2000. С. 81.

³⁶Канн П. Прогулка от Летнего дворца до Зимнего дворца по Дворцовой набережной Санкт-Петербурга. СПб., 1996. С. 20.

³⁷Епатко А.Ю. Летний дворец Петра I. О петровской резиденции в Летнем саду Санкт-Петербурга // Московский журнал. 2014. № 6 (282). С. 2–12.

³⁸ Труды и дни князя А.Д. Меншикова. М., 2004. С. 48.

³⁹ Мамкой у Анны Петровны была Авдотья Ильина //Архив СПбИИ РАН. Ф. 270. Оп. 1. Ед. хр. 81. 1716. Л. 68; РГАДА. Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 52. Л. 781–783.

⁴⁰Кузнецова О.Н., Борзин Б.Ф. Летний сад и Летний дворец Петра I. С. 70.

⁴¹ РГАДА. Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 53. Л. 750.

⁴²Макаров Б.С. Голландцы в России в первой половине XVIII века. СПб., 2009. С. 264.

⁴³ Там же. С. 204.

⁴⁴Ухналев А.Е. Ветровые приборы Петра I. Петровское время в лицах. 2014 // Труды Гос. Эрмитажа. LXXIII. Материалы науч. конф. СПб., 2014. С. 371–384.

⁴⁵ Санкт-Петербург. Петроград. Ленинград: Энциклопедический справочник / Гл. ред. Б.Б. Пиотровский. Л., 1992. С. 407.

⁴⁶ Памятники архитектуры Ленинграда. Л., 1972 г. С. 482.

⁴⁷Ухналев А.Е. Северная часть Летнего сада в XVIII веке // Архитектурное наследство. № 53. 2011. С. 162–166.

⁴⁸Пунин А.Л. Санкт-Петербург в эпоху Петра Великого. СПб., 2014. С. 76, 77.

⁴⁹Кочедамов В.И. Набережные Невы. Л., М. 1954. С. 25, 26.

⁵⁰ «Поляк-очевидец» писал, что «со стороны реки сад укреплен кирпичной кладкой» (см.: Краткое описание города Петербурга и пребывания в нем польского посольства в 1720 году // Беспятых Ю.Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л., 1991. С. 141.

⁵¹Сорокин П.Е., Новоселов Н.В. Научный отчет по теме «Охранные археологические исследования на территории Летнего сада в 2011 году». Сев. – зап. НИИ наследия Санкт-Петербургской археологической экспедиции. Т. 1. С. 216.

⁵²Ухналев А Е. Северная часть Летнего сада… С. 162.

⁵³ РГАДА. Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 29. Л. 64. Здесь и далее цитаты заимствованы из указанной статьи А.Е. Ухналева.

⁵⁴ Там же. Л. 69.

⁵⁵Ухналев А.Е. Северная часть Летнего сада в XVIII веке. С. 163.

⁵⁶ Петербург в эпоху Петра I. Каталог документов. СПб., 2003. № 1413 (Архив СПбИИ РАН. Ф. 270. Оп. 1. Ед. хр. 73. Л. 425.)

⁵⁷ РГИА. Ф. 467. Оп. 1. Ед. хр. 44. 1724. Л. 3.

⁵⁸ В литературе нередко гравюры А. Зубова «Панорама Петербурга» и «Летний сад» датируются 1717 г. (см.: Пунин А. Л. Санкт-Петербург в эпоху Петра Великого. СПб., 2014. С. 75, 77). Между тем на гравюре «Панорама Петербурга» в левом нижнем углу имеется подпись А. Зубова и дата «1716 г.» (см.: Комлева Г.Н. «Панорама Петербурга» – гравюра работы А.Ф. Зубова // Культура и искусство петровского времени: Сб. ст. Л., 1977. С. 111–143).

⁵⁹Коренцвит В.А. Отчет об архитектурно-археологическом исследовании фасадов Летнего дворца Петра I в Летнем саду. 2003 // Архив ГМЗ «Петергоф». Р-187 а; Коренцвит В.А. К истории постройки Летнего дворца Петра I (по материалам археологического надзора за земляными работами у стен дворца) // История Петербурга. 2004. № 5 (21). С. 66–72.

⁶⁰Петров П.Н. История Санкт-Петербурга с основания города до введения в действие Выборного городского правления по учреждениям о губерниях 1703–1782. СПб., 2004 (Репринт изд. 1855 г.). С. 170.

⁶¹ ПБПВ. СПб., 1893. Т. 3. С. 528, № 994.

⁶² Там же.

⁶³ Гессен А.Г. Отчет о реставрационных работах, производившихся на памятнике архитектуры Летнем дворце Петра I в 1962–1964 гг. Л., 1966 // Ухналев А.Е. Реставрация Летнего дворца Петра I архитектором А.Э. Гессеном в конце 1950-х – начале 1960-х гг.(К вопросу о принципах научной реставрации) // Реликвия. 2009. № 20. С. 3–9.

⁶⁴ РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 42. Л. 283.

⁶⁵Коренцвит В.А. К истории постройки Летнего дворца Петра I (по материалам археологического надзора за земляными работами у стен дворца) // История Петербурга. 2004. № 5 (21). С. 66–72.

⁶⁶ РГАДА. Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 28. Л. 476.

⁶⁷Дубяго Т.Б. Летний сад… С. 36; РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 81. Л. 60.

⁶⁸ РГАДА. От. 2. Ед. хр. 50. Л. 1014.

⁶⁹ РГАДА. Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 28. Л. 59.

⁷⁰Дубяго Т.Б. Русские регулярные сады и парки. Л., 1963. С. 78–79.

⁷¹Кареева Н.Д. История развития композиции сада // Летний сад. Возрождение. СПб., 2012. С. 17; Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград. С. 315.

⁷²Макаров Б.С. Голландцы в России в первой половине века. С. 53. Н.Д. Кареева ошибочно указывает даты постройки Лебяжьего канала – 1711–1712 гг.

⁷³ РГАДА Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 29. Л. 87.

⁷⁴ РГИА. Ф. 467. Оп. 2. Ед. хр. 34. Л. 759.

⁷⁵ РГИА. Ф. 470. Оп. 3 (93/527). Ед. хр. 3. С. 6.

⁷⁶Малиновский К.В. Санкт-Петербург XVIII века. С. 209.

⁷⁷Малиновский К.В. Записки Якоба Штелина о скульптуре в России XVIII в. // Русское искусство второй половины XVIII – первой половины XIX в. М., 1979. С. 121, 123.

⁷⁸ РГАДА. Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 52.

⁷⁹ РГИА. Ф. 467. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 44.

⁸⁰Горбатенко С. Новый Амстердам. Санкт-Петербург и архитектурные образы Нидерландов. СПб., 2003. С. 164, 165.

⁸¹ РГИА. Ф. 467. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 931.

⁸² Цит. по: Петров Н.П. Материалы для истории строительной части в России. СПб., 1869. С. 27.

⁸³ РГАДА. Ф. 9. От. 2. Ед. хр. 36. Л. 622.

⁸⁴Дубяго Т.Б. Летний сад. С. 24.

⁸⁵ РГАДА. Ф. 198. Ед. хр. 696. Л. 214 об. – 220 об.

⁸⁶ РГАДА. Ф. 9. От. 1. Ед. хр. 57. Л. 39.

⁸⁷ Там же. От. 2. Ед. хр. 33. Л. 300.

⁸⁸ РГИА. Ф. 467. Оп. 4. Ед. хр. 1. Л. 3.

⁸⁹ Watermarks in paper in Holland England France etc in the XVII and XVIII centuries and their interconnection by W. A. Churchill. Amsterdam. MCMXXXV. № 430.

⁹⁰Дубяго Т.Б. Летний сад… С. 28.

⁹¹ Там же. С. 59.

⁹²Пунин А.Л. Санкт-Петербург в эпоху Петра Великого. С. 102; Н.Д. Кареева, А.Ю. Епатко, Н.В. Новоселов датируют план 1723–1725 гг. (Кареева Н.Д. История развития композиции сада; Епатко А.Ю., Новоселов Н.В. Фонтаны Летнего сада /Летний сад. Возрождение. С. 18, 89).

⁹³ Три века Санкт-Петербурга. Осьмнадцатое столетие: энциклопедия в 3 т. Т. 1, кн. 2. СПб., 2001. С. 551.

⁹⁴Кареева Н.Д. История развития композиции сада. С. 18.

⁹⁵Иогансен М.В. Михаил Земцов. Л., 1975.

⁹⁶ План Летнего сада // ГЭ. Инв. № 8431. Т.Б. Дубяго ошибочно датировала чертеж 1716 г. (Дубяго Т.Б. Летний сад. С. 25).

⁹⁷Коренцвит В.А. Ранний план Петергофа из Стокгольмского Национального музея как исторический источник // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1984. Л., 1986. С. 497–507.

Известие о бегстве царевича Алексея заставило Петра прервать заграничное путешествие и спешно в октябре 1717 г. вернуться в столицу. В начале 1718 г. в Москве, куда доставили Алексея, Петр I клятвенно простил царевичу его преступление и в марте вместе с сыном вернулся в Петербург. Вопреки обыкновению, с началом строительного сезона Петр I не сделал никаких распоряжений по работам в Летнем саду. Карл XII наконец согласился на прямые, без посредников, мирные переговоры. В ожидании долгожданного мира следовало повременить с переделкой Летнего сада, которому на предстоящих торжествах отводилась особая роль.

Между тем следствие возобновилось, 14 июня царевич был посажен в Петропавловскую крепость, в казематах которой трижды подвергался истязаниям. Назначенный Петром Верховный суд приговорил царевича к смерти. Официальная версия гласила, что царевич, выслушав 26 июня приговор, «пришел в ужас, исповедался, причастился, потребовал к себе отца, испросил у него прощения и по-христиански скончался». Ходили слухи, что он то ли умер под пыткой, то ли был задушен по приказу Петра.

А.С. Пушкин, не найдя никаких свидетельства внутренней борьбы, сомнений, колебаний Петра в решении умертвить старшего сына, отметил, что в тот страшный год, лично руководя следствием, участвуя в пыточных допросах, «Петр между тем не прерывал обыкновенных своих занятий»¹. 30 мая 1718 г. царь отпраздновал в Летнем саду день своего рождения, 29 июня – свои именины. «Вечером был фейерверк и веселый пир до глубокой ночи. Тем немногим наблюдателям и участникам торжества, которые знали, что накануне оборвалась жизнь царевича, оставалось лишь удивляться невозмутимости его отца». Перечислив многочисленные указы 1718 г., Пушкин особо отметил один – «о монстрах». Он предписывал приносить уродов к комендантам городов за плату: «за человеческие по 10 руб., за скотские – по 5, за птичьи – по 3 (за мертвые); за живых же: за человеческий – по 100, за звериный – по 15, за птичий – по 7 руб. и проч… Сам он был странный монарх!» – замечает Пушкин, т. е. прямо намекает: «сам он был живой монстр»². Л.Н. Толстой, задумав роман о Петре I, отказался от своего замысла, уяснив нравственный облик великого преобразователя России.

Но вернемся к истории Летнего сада. В июне прибыл в Петербург Н. Микетти, итальянский архитектор, принятый на русскую службу по рекомендации римских кардиналов Сакрипанти и Оттобони. Он приехал не с пустыми руками, а с готовым проектом прекрасного дворцово-паркового ансамбля. Воплотить замысел архитектора Петр решил в своей резиденции под Ревелем. В июле Петр во главе морской эскадры отправился к Аландским островам, где начались наконец мирные переговоры со Швецией. Демонстрация военной мощи должна была поддержать позицию России. Царь взял с собой на корабль Микетти. Государь прибыл в Ревель и 22 июля, «будучи в Ревеле, изволил быть на загородном дворе, и близ того же двора размеривали фундамент, где быть палатам и огороду; в присутствии был архитектор Микетти»³. В тот же день Петр I пишет интенданту Неронову: «В летнем нашем огороде в четырех кварталах, в которых есть беседки, и около их посажены тюльпаны, когда время будет к сниманию, велите оные тюльпаны, вынув, пересадить, где золоченые статуи, для того, что в вышеписаных четырех кварталах уже в будущую весну цветников не будет никаких»⁴. Письмо предельно лаконично, но подразумевается, что адресат в курсе дела, так как о четырех кварталах уже было «вышеписано». Драгоценные луковицы тюльпанов надлежало пересадить в небольшой цветник, показанный на гравюре Зубова перед «светлицами у мыльни» на берегу Лебяжьей канавки.

Галерея в Еловой роще

Летний сад, в котором на протяжении почти трех лет шло строительство новых объектов, был фактически закрыт для посещения праздной публикой. Центром увеселений стал Большой луг и построенная на его окраине, на берегу Невы, большая деревянная галерея. «По указу Его Царскаго Величества и по приказу князя Алексея Михайловича Черкасского велено построить голярий, которая будет поставлена в середине каналов Летнего дома Его Царскаго Величества, и против означенного чертежа плотничной работы, о которой означена мера. И на то дело той же помянутой голярии плотничным делом зделать подрядчики Галицкого уезду Андреянову крестьянину Маслова деревни Губино. За то дело взять денег 60 рублев. 1719 году апреля 4 дня». Подпись: Dominico Tresini⁵. А уже 8 мая того же года Трезини требует стекол для галереи, что «меж каналом Почтового двора и дом царскаго величества»⁶. Упомянутые каналы – это Лебяжий и Красный. Первый, повторим, закончен в 1716 г. Красный канал шел от Невы до Мойки по западной границе Большого луга. Он проложен не в 1711 г., как вслед за Т.Б. Дубяго повторяет «Энциклопедический справочник», а в 1719 г.⁷ Подряд взял «посадский человек» Василий Озеров⁸. Этот «тяглец московской Хамовной слободы» со своими работными людьми рыл каналы «на адмиралтействе, у Летнего, Зимнего дворцов и у Почтового двора»⁹.

В феврале 1719 г. заключен договор с поручиком лейб-гвардии Преображенского полка Прокофием Мурзиным «от каналу (Красного), от гаванца (в конце канала у Почтового двора) и от почтового двора возить землю (500 саж кубических) и класть подле Фантанной речки на конец сада царскаго величества»¹⁰. Полагаем, грунт пошел на засыпку части Карпиева пруда. Напомним, судя по планам Летнего сада 1716–1718 гг. пруд имел асимметричную форму: на его восточной стороне был полуциркульный выступ. На плане Петербурга 1722 г. этого выступа уже нет и Карпиев пруд такой, как сейчас.

На том же плане показана галерея Трезини на Большом лугу. В литературе можно прочесть, что галерею якобы строили несколько лет, с 1719 по 1721 г.¹¹ Таких темпов возведения деревянных построек петровский Петербург не знал. Уже 28 сентября 1719 г. в ней «праздновали день Левенгауптской баталии, что была под Лесным… Его Царское Величество со всеми Министрами и Генералами и офицерами, також и духовные все обедали в галерее в еловой алее, против которой поставлен был швецкой фрегат, убран флагами, с которого палили несколько раз, когда про здоровье пили, и, отобедав, пошли все и гуляли в огороде Его Царскаго Величества»¹². В «Дневнике» камер-юнкера Берхгольца упоминается «длинная галерея», в которой 29 июня 1721 г. отмечалось тезоименитство царя¹³.

В закрытой галерее устраивались пиры и танцы, а иногда в покоях останавливалась на ночлег Екатерина Алексеевна. На рисунке

Марселиуса 1727 г. можно различить стоящую на берегу Невы среди еловых деревьев галерею Трезини; это единственное известное ее изображение¹⁴.

Петр очень дорожил природной еловой рощей на берегу Невы. И хотя она весьма поредела после постройки Почтового двора и упомянутой галереи, оставшиеся деревья подлежали охране. В конце концов ельник погубили наводнения. «В Еловой роще, – читаем в документе 1731 г., – которая состоит по берегу Невы от старого Летняго дома к старому Почтовому двору, прибывающей водою подмывает землю под еловыми деревьями от Невы. От этой причины несколько елей пошатнулось, а несколько сильным ветром и совсем повалило». Велено мастеру Фонболесу берег укрепить¹⁵. Посетивший Петербург в 1736 г. шведский путешественник Карл Рейнхольд Берк еще застал галерею, а на планах Петербурга 1738 г. ее уже нет. В 1736–1737 гг. Петербург пережил два страшных пожара, после которых Анна Иоанновна велела уничтожить деревянные строения в Адмиралтейской части близ ее дворцов. В их числе была и галерея Трезини.

Строительство в Летнем саду

Работы по переделке Летнего сада начались осенью 1718 г. Кто руководил стройкой? Укоренилось мнение, что Петр разочаровался в Леблоне и неожиданный конфликт с царем даже стал причиной смерти архитектора. Якобы Петр поверил навету Меншикова, что по требованию Леблона были вырублены какие-то деревья в Петергофе. «Разъяренный царь, вспыльчивый и крутой, внезапно приехал в Петергоф, жестоко оскорбил Леблона и даже ударил его палкой. Леблон был так потрясен происшедшим, что в горячке слег. Спустя некоторое время Петр разобрался, в чем дело, и страшно избил Меншикова за ложный донос на француза. К Леблону же царь послал человека с извинениями и уверениями в своей неизменной к нему милости», – пишет Е.В. Анисимов¹⁶. Другие считают, что царь ударил Леблона по щеке или лишь замахнулся палкой. «Но архитектор перехватил запястье Петра и сказал: „Вы не имеете права. Во Франции король лишь первый среди равных! “ Однако Ж.-Б. Леблон был так потрясен происшедшим, что, пройдя несколько шагов прочь от Петра, без чувств рухнул на настил мостовой и вскоре слег в горячке»¹⁷.

Авторы этих вымышленных подробностей берут в свидетели Я. Штелина, который действительно писал, что Леблон «преследовался князем Меншиковым и его партией» и даже «был бит царем», но академик признался, что это только слухи¹⁸.

Если Петр съездил в Петергоф, то почему же на месте не выслушал объяснения Леблона, а лишь спустя какое-то время убедился в его правоте? Скандал с деревьями в Петергофе произошел не по вине Леблона, а по недосмотру гвардии унтер-лейтенанта Семена Кишкина. По словам Леблона, тот новые деревья посадил, а землю из Морского канала клал на их корни. «Понеже не единое из оных спаслося, что мощно свободно доказать», – писал в своей жалобе – «мемории» Леблон 8 ноября 1717 г.¹⁹ Отчего умер Леблон – от обиды на царя или от черной оспы, точно не известно. Но, оказывается, и дата смерти – 27 февраля 1719 г. (по новому стилю 10 марта) – под вопросом. «В 1719 году февраля 7 дня оной архитект Леблонд умре», – приводит К.В. Малиновский ссылку на архивный документ²⁰. Но в камер-фурьерском журнале записано, что, получив известие о гибели Карла XII, опечаленный Петр «8-го марта надел черное платье по короле швецком». На следующий день состоялись «похороны Леблоновы»²¹. Не через месяц же хоронили умершего от опасной болезни французского архитектора! Вероятно, Леблон скончался 7 или 8 марта. Петр I был в Петербурге, но на его похороны не пошел. Велел капитану флота К.Н. Зотову дать шесть лошадей из царской конюшни для отвоза на кладбище гроба с телом покойного²². Похоронен Леблон на Немецком кладбище у церкви Самсона Странноприимца на Выборгской стороне. Совмещение исторических планов показало, что участки, выделенные для захоронения иноверцев, находились рядом с Православным кладбищем, по Большому Сампсониевскому проспекту к югу от церкви. Оба кладбища были закрыты по указу Екатерины II в 1772 г. Территория Немецкого кладбища застроена доходными домами в первой половине XIX в.

Из документов следует, что Леблон не был отстранен от работ, а, напротив, руководил перестройкой Летнего сада до своей болезни. Мартом 1719 г. датируется сообщение, что «по требованию архитекта Леблонда в Летний дом царскаго величества на решетки к четырем рощам (выделено) сто листов жести»²³. Ранее на изготовление решеток к боскетам были затребованы 6500 деревянных брусков²⁴. Примечательно, что после смерти Леблона Петр I не назначил ему преемника, а распределил объекты между несколькими архитекторами: Маттарнови строил Птичий двор, Пино – Дельфиновый каскад, Микетти – Гербовый фонтан,

Стефан ван Звитен и Франсуа де Вааль – Второй Летний дворец, Фонштаден – Большую Соловьиную клетку. Менажерийный пруд самолично размерил царь.

Те, кто видел Летний сад в процессе его реставрации 2009–2011 гг., могут живо представить себе картину подобной, но еще более грандиозной стройки 1720-х гг. Вся территория перерыта траншеями. Садовники сажают сотни доставленных на подводах деревьев. Лошади тащат телеги, груженные грунтом, извлеченным при рытье Менажерийного пруда и котлованов под фонтанные бассейны. «Под ветлами» громоздятся горы зеленой глины, доставленной на судах из Петергофа для устройства дна Менажерийного пруда и гидроизоляции фонтанных бассейнов²⁵. Чугунные «бабы» с грохотом заколачивают сваи под водовзводные башни на берегах Фонтанки и Мойки. Где-то в саду нашли место, чтобы складировать доски, бревна, камни, песок, деготь, смолу, бочки с известью, кирпичи, черепицу, кровельное железо, чернозем, фонтанные трубы, ящики с оконным стеклом, мраморные плиты и изразцы, заморские раковины и пр., и пр. Землекопы, каменщики, плотники, огородники, солдаты, арестанты, пленные шведы, иноземные мастера – кого тут только нет! Немецкая и голландская, шведская и французская, итальянская речь и, конечно, крепкое русское слово. В воздухе пыль, под ногами грязь, пахнет известью и дегтем, стоит оглушительный шум!

В 1720 г., в самый разгар строительных работ, царь на все лето переехал в Летний дом. Зная деятельную натуру Петра, легко поверить, что для него это было самое интересное место в городе. Сад преображался на его глазах и по его проекту. Петр I, говоря современным языком, осуществлял авторский надзор. Записи в камер-фурьерских журналах свидетельствуют, что ни до, ни после государь не посещал так часто Летний сад, как в 1720 г.: с 29 апреля по 29 октября в камер-фурьерском журнале отмечено 36 дней его пребывания в резиденции. Из записок дежурных денщиков узнаем, когда «их величества» гулял в огороде, был в мыльне, работал в токарне и играл в бирюльки. Но главное, чем занимается Петр, в журнале не отмечено: дает указания и советы, требует отчетов, разбирает распри архитекторов и мастеров и, повинуясь внезапному озарению, заставляет переделывать то, что когда-то сам одобрил.

Поражает быстрота, с которой возводились объекты. Работы велись по графику, приуроченному к праздничным торжествам, будь то именины Петра I, годовщина Полтавской битвы или другие «викториальные дни». Уже в 1720 г. Петр I показывал сад своим «министрам»²⁶. Камер-юнкер Берхгольц, посетивший резиденцию летом 1721 г., не заметил никаких следов строительных работ. А между тем они вскоре возобновились с еще большим размахом. Каменная набережная Невы была разобрана и территория Летнего сада продлена, как показало совмещение исторических планов, до современной гранитной набережной Невы. Насыпной участок получил изломанную конфигурацию, так как Петр сохранил небольшую часть старой набережной непосредственно у своих палат. В северо-западном углу сада, частично на намывном участке, был возведен Второй Летний дворец. Перед ним у Лебяжьей канавки разбит Большой партер, а в северной половине Второго Летнего сада на месте этуали аллей появилась Фабульная роща, планировка которой заимствована из «образцовых» проектов Леблона.

Условия труда

Как был организован труд сотен людей, занятых на работах весь световой день? Где стояли «бытовки» и, простите, нужники?²⁷ Ведь и «царь воды не удержит» (Л. Толстой. «Воскресение»). Каков был распорядок дня, заработок рабочих, система поощрений и наказаний? Об этом можно прочесть в книгах, но знакомство с подлинными архивными документами производит несравненно более сильное впечатление. Листок, исписанный бесстрастной рукой канцеляриста, содержит напоминание: «…по именному указу 724 года Генваря 5 дня велено во всех местах, где надлежит, и с которых в каторжную вечную работу присылаютца невольники, вынимать ноздри до кости, дабы когда случица таким бежать, что везде утаитца было невозможно»²⁸.

В создании царской резиденции участвовали шведские военнопленные, солдаты Рижского гарнизона, вольнонаемные артели, но основную рабочую силу составляли работники Строительного батальона, созданного под началом УА. Синявина в 1709 г. Казармы батальона находились на Выборгской стороне, на берегу Большой Невки у Сампсониевского моста. В 1986 г. наши раскопки на территории бывшего кладбища у Сампсониевской церкви обнаружили захоронения работников Строительного батальона²⁹. Судя по датам на надгробных небольших каменных плитах, здесь покоились первые строители Петербурга. Военнопленные шведы содержались в казармах, построенных «подле мастерового двора» в Литейной части³⁰. Им платили жалованье, соизмеримое с заработками вольных работных людей: в июне 1720 г. заработок 531 арестанта составил 159 руб. 10 алтын³¹. В архиве обнаружен поименный список 195 шведских военнопленных, занятых на работах в Петербурге в 1720 г.³² Вероятно, он мог бы заинтересовать в первую очередь шведских историков. В 1722 г. выходит составленный при личном участии Петра I «Регламент об управлении Адмиралтейства и верфи», предписывающий, «в которыя часы которые времена звонить в колокол на работу и с работы. В колокол бить на работу и с работы… в июне в июле по утру пол пята, в вечер восмь, в полдни одиннадцать перед полуднем, полтора пополудни. Сентября з 10 марта по 10 по утру час пред восхождением слнца, в вечеру час по захождении слнца (по календарю), в полдни с работы 11, на работу 12». Летом обеденный перерыв составлял полтора часа, а осенью и зимой – один час. «Во время мира или когда нужного дела нет всем мастеровым з 10 ноября по 10 число генваря не работать, и на те дни работных днг не давать»³³.

Строительство ряда объектов отдавалось на откуп подрядчикам, большинство из которых были крепостными, отпущенными господами на оброк. С подрядчиков под угрозой штрафа требовалось неукоснительное выполнение взятых на себя обязательств, тогда как задержка оплаты была обычным делом. Вот, например, жалоба артельщика Баландина, доведенная до сведения самого Петра I: «А ныне у него положено в то дело (строительство Оранжерейного погреба в Петергофе в Нижнем саду) кирпича немалое число, за недачею денег пришел он в великое разорение, и работные люди за недачею денег здела сходят, понеже пить и есть стало нечего, помирают голодом». Баландин предупреждает, что если денег не будет, то «работные люди от той работы разойдутца». Император распорядился немедленно расплатиться³⁴. Бывало и так, что рабочие сами пытались решать возникшие проблемы. В июне 1723 г. бежали с Котлина острова 133 каменщика «от дела в канале каменных стен». «И из казны днг, не заработав, унесли немалую сумму, ис которых поймано на Котлине и в Стрелне 19 члвк». Приказ: «Дабы с Котлина острова бес пропусков никаго не пропускали, дабы в питергоф и в стрелину и в дубки беглых с котлина острова бурлаков без пропусков в работы не принимали… и каменщикам, работающим по найму, учинить смотреть». К этому был приложен «реестр» беглых каменщиков³⁵. Не многим лучше обстояло дело со своевременной выплатой жалованья иностранным мастерам. Архитектор Гаэтано Киавери жалуется на задержку с выплатой жалованья: «Нихто из знакомых моих болше мне верить не хочет»³⁶. Отчаявшиеся просители находили такие убедительные слова, что, как правило, их мольбы не оставались без удовлетворения: «Оного жалованья ни отколь не получал и поныне от сего пришел во всеконечную нищету и скудость и одолжал несносными долгами»³⁷. Указ 1768 г. о запрещении солдатам, занятым на строительстве Невской набережной, петь песни, нравится мне гораздо меньше, чем указ 1723 г. «О доставлении сведений могут ли чиновники получать доходы без ущерба казне»³⁸.

Сад Фонтанов

Летний сад был задуман как сад фонтанов. С опаской повторяю эту фразу, так как, опубликовав однажды³⁹, потом встречал ее у многих и даже в «Википедии». Один из авторов простодушно признался, что позаимствовал ее у меня потому, что она ему очень понравилась. В архивах сохранилась масса документов по строительству фонтанов, и все же сведений недостаточно для полноты картины. Не всегда можно назвать имена архитекторов, принимавших участие в создании грандиозной водной феерии. Неизвестно даже общее количество водометов и когда точно некоторые из них появились в саду. Лишь археологические раскопки предоставили отрывочные сведения о разветвленной системе водопроводных труб и кирпичных коллекторов.

Ближайшие преемники не отступали от утвержденного Петром проекта строительства фонтанов, и только Ф.-Б. Растрелли внес в него существенное изменение, построив грандиозный для масштабов Летнего сада каскад «Амфитеатр». Впрочем, каскад на этом месте был задуман еще в первом проекте Леблона в конце 1716 г. В царствование Анны Иоанновны завершено формирование ансамбля. По подсчетам, в Первом Летнем саду было 14 фонтанов и 2 многоструйных каскада. В павильоне Грот находилось еще 3 сравнительно небольших пристенных каскада, 6 фонтанов и водный орган. Во Втором саду, по данным описи 1736 г., насчитывалось 34 фонтана, из них 32 – в лабиринте Фабульной рощи, в Красном саду и в Карпиевом пруду.

А начиналось все с письма Петра I, посланного из Гродно 2 декабря 1705 г. к Ивану Матвееву (Угрюмову) с приказом соорудить «колесо великое (которое, например, в диаметре футов 20 аглинских высоты)… сие надобно для возведения воды к фонтанам, и чтоб весною перебить ту речку, которая идет мимо моего двора (которому мнению своему посылаю чертеж при сем), и сие все приготовь, также и чего сам можешь прибавить, а в реке до меня делать не начинай»⁴⁰. В ответном письме 29 декабря Матвеев доносил: «…по писму твоему, государь, в Санкт-Петербурхе для возведения воды к фонтанам великое колесо и два с четырмя шестернами делать почал, сто свай с пазами, другое сто без пазов изготовил же (для шпунтовых стенок)»⁴¹.

Самое раннее изображение фонтана в Летнем саду имеется на чертеже, сделанном в сентябре 1706 г., – «Начертание дороги из С. Петербурга в Выборг.». Недалеко от царских хором можно различить круглый фонтан; неизвестный автор даже изобразил фонтанную струю. На этом же чертеже можно разглядеть и упомянутое Петром «колесо великое». Оно стоит посередине дамбы, перегородившей реку.

Петр I полагал вскоре вернуться в Петербург, но события разворачивались таким образом, что, казалось, этим планам не суждено сбыться. В январе 1706 г. Карл XII перенес военные действия из Польши на территорию Белоруссии. Шведы перешли Неман в трех километрах от Гродно и блокировали город. По счастью, царь незадолго до вторжения успел перебраться из Гродно в Минск. Армия, потерявшая от голода и болезней 8 тысяч человек, почти треть своего состава, сумела прорвать блокаду и уйти от преследования. Лишь после того как Карл XII, опустошив часть Белоруссии, ушел воевать в Саксонию, Петр I получил возможность вернуться в Петербург. Осмотрев подготовительные работы, 17 мая 1706 г. отдал распоряжение Матвееву: «Також де надобно излишние трубы, дабы возможно было болше фонтанна делать; к чему надобно еще два новых колеса зделать… Також из Пскова и Нарвы привезть тамошнего аспида, ис которого возможно фантанные лахани делать, и чтоб столко его привесть, дабы возможно было из оного две или три болше сеи лохани зделать, и чтоб в фут толстотою были…»⁴². То есть можно понять, что один фонтан уже был изготовлен, но для того, чтобы поставить еще две или три «лохани», требуются дополнительные трубы для водоводов и еще два колеса для наполнения бассейнов. Царь приказал доставить в Петербург свинцовые трубы от разборки старого устроенного в 1633 г. Христофором Галовеем водопровода на территории Московского Кремля.

Не задержавшись в Петербурге, Петр I в начале июня отбыл в Смоленске, где в ожидании прихода шведов возвел земляные укрепления на берегу Днепра. Там же, в Смоленске, 19 июня составлен указ «О порядке принесения жалоб», в котором под страхом смертной казни запрещаются сходки и подача коллективных челобитий, «ибо прилично то бунту». Старшее поколение помнит, что такой же негласный указ действовал в нашей стране в советское время. В тот же день Петр I отправил письмо к Ф.А. Голицыну: «Мастера, который делал свинцовые трубы во дворец (Кремлевский), приехав, пришли в Питербурх, також и фонтанного мастера (который кровли делает), который фигуры у Стелса делал»⁴³. Имя фонтанного мастера известно: Яган Кинтлер (Ганс Киндлер). В 1707 г. отвечавший за строительство резиденции обер-комендант А.В. Кикин запрашивал царя, кто заменит умершего в том же году Матвеева – Кинтлер или «Дрезини» (Доменико Трезини). Ответ Петра до нас не дошел, но в 1708 г. Кинтлер выехал из Риги в Петербург. «В доме вашем фонтанное дело Кинтлер зачал делать», – доложил Кикин царю 6 декабря 1708 г.⁴⁴ В ответном письме от 20 апреля Петр I требует: «Делать к 10 числу (10мая) три, а буде невозможно, то хотя две фантаны»⁴⁵. Находясь в своей ставке в городке Сум, 13 января 1709 г. Петр I напоминает Кикину: «Не забудь о фонтанах к весне (как я сам тебе говорил), чтоб Кинтлер поприлежнее работал. Также труб на третью фонтанну вели изготовить»⁴⁶.

Стало быть, первые два фонтана, показанные на плане Розена и гравюре Зубова 1716 г. были поставлены на Главной аллее уже к 1708 г. Немецкий путешественник, видевший сад в 1710 г., упоминает «большой дом, в котором находится водоподъемная машина для фонтанов, приводящая в движение большое колесо»⁴⁷. Напомним, первоначально колесо, а затем еще два колеса были установлены в середине плотины, которую Петр велел сделать И. Матвееву, чтобы усилить течение воды. Перемычка перегораживала Фонтанку и мешала судоходству. Ее разобрали, а новое водовзводное колесо поставили на левом берегу. В движение оно приводилось с помощью лошадей. По переброшенному через речку акведуку вода подавалась ко второй башне, что стояла на правом берегу, а из ее бассейна по подземным трубам вода поступала в фонтаны. Акведук показан на «шпионской карте» 1708 г.

О топонимике Летнего сада

Взяв на себя труд указывать на ошибки в рассказах о Летнем саде, отмечу небольшую неточность глубокоуважаемого историка Е.В. Анисимова: «В день, когда там был Берхгольц, столы накрывались на площадках сада – Шкиперской, Архиерейской и Дамской. Названия их говорили сами за себя. На первой собирались… моряки во главе со шкипером Петром Михайловым, на второй – иерархи русской церкви, на третью приходила императрица с дамами»⁴⁸. Все же надо до конца разобраться с этим вопросом, имея в виду, что по завершении реставрации Летнего сада принято решение вернуться к историческим названиям. М.И. Пыляев в книге «Старый Петербург» (1889 г.) сообщает, что площадки на аллее носили названия, считая от Невы: «Дамская», она же «Царицына», далее – «Шкиперская» и «Архиерейская»⁴⁹.

Обратимся к первоисточнику, к «Дневнику» Берхгольца, посетившего сад 21 июня 1721 г.: «Мы сперва отправились туда, где думали найти лучшее, то есть царский двор, который очень желали видеть, и пришли наконец в среднюю широкую аллею. Там, у прекрасного фонтана, сидела ее величество царица в богатейшем наряде. Вскоре после нашего прихода в сад его величество оставил гвардейцев и пошел к ее величеству царице, которая осыпала его ласками. Побыв у нее несколько времени, он подошел к вельможам, сидевшим за столами вокруг прекрасного водомета, а государыня между тем пошла с своими дамами гулять по саду»⁵⁰. Берхгольц упоминает два «прекрасных» фонтана на Главной аллее, не уточняя, на какой площадке они находятся, но свой осмотр сада он начал с галерей на берегу Невы. В свое следующее посещение, 9 июля 1721 г., он, по его словам, имел больше времени рассмотреть все достопримечательности: «У первого фонтана место, где обыкновенно царица бывает с своими дамами, а далее, у другого, стоят три или четыре стола, за которыми пьют и курят табак, – это место царя»⁵¹.

Писатель А.П. Башуцкий в опубликованном в 1834 г. рассказе «Петербургский день в 1723 году», повествуя об ассамблее в Летнем саду, привел те же названия, что и Пыляев, но в другой последовательности: «Площадки сии именовались по званиям собиравшихся на оных лиц: Дамская, Архиерейская и Шхиперская»⁵². Возможно, оба автора опирались на предание, которое еще бытовало среди петербургских старожилов. Полагаем, прав Пыляев: логично предположить, что первая площадка от Невы называлась «Дамская», вторая самая большая – «Шкиперская». Надо ли пояснять, в честь кого?

Говоря о топонимике Летнего сада, наверное, следовало бы начать с названий рек Фонтанка и Мойка. А.М. Шарымов напомнил исконно русское название реки Фонтанки – Голодуша, зафиксированное в Писцовых книгах XVI в.⁵³ Оно не встречается в документах XVIII столетия, как и принятое в литературе «Безымянный ерик». Ее называли Малой Невой, а то и просто Малой речкой. Название реки «Фонтанная» появилось в связи со строительством на ней водовзводных башен. «Фантанная речка» едва ли не впервые упомянута в том самом договоре, заключенном в феврале 1719 г. с П. Мурзиным об отвозе земли из вырытого Красного канала в Летний сад. Интересно, кто придумал это изысканное, с трудом произносимое с прононсом название? В 1720 г. ее еще называли по-старому: «О ремонте ветхого строения на Малой речке Неве»⁵⁴. Последний раз название Фонтанная речка встретилось нам в документе 1757 г.⁵⁵ Но, конечно, в народе тотчас укоренилось название Фонтанка.

Мойка, Пряжка, Смоленка, Карповка, Мурзинка, Екатерингофка, Волковка, Таракановка, Ольховка, Зимняя и Лебяжья канавки… Почему названия почти всех рек в нашем городе оканчиваются на «ка»? Даже протоки Невы «удостоились» того же уменьшительно-ласкательного, снисходительного и слегка пренебрежительного суффикса – Малая, Большая и Средняя Невки! Пришлое с Петром население отказалось от местных, трудно произносимых и непонятных финских названий. Полюбилось народу лишь одна Охта, столь созвучная тяжкому вздоху. Новые названия, придуманные пришельцами, быть может, оскорбляли слух коренных жителей так же, как сейчас режут ухо занесенные (шучу, конечно) «понаехавшими тут»: «Апрашка» (Апраксин двор), «Васька» (Васильевский остров), «Лебяжка» (Лебяжий канал). Кто знает, не станут ли со временем эти «кликухи» привычны так же, как «Публичка» – Публичная библиотека, «Мариинка» и «Александринка» – названия наших знаменитых театров. Впрочем, мне понравилась шутка веселого водителя маршрутки: «Следующая остановка „Иса Киевский"».

Вернемся к Фонтанам

Второй фонтан поставлен Кинтлером в 1708 г. на Архиерейской площадке. А третий фонтан в 1709 г. украсил собой Карпиев пруд. О нем говорит упомянутый путешественник, посетивший царскую резиденцию в 1710 г.: «В середине сада находится большой водоем, выложенный

тесаным камнем, а посреди него искусственный грот, из которого бьет фонтан…»⁵⁶. «Большой водоем» – это, конечно, Карпиев пруд с гротом в центре⁵⁷. А.Н. Бенуа высказал предположение, что «рисунок подобного грота, скопированный с проекта Саломона де Кауса для Гейдельбергского замкового сада, находится в Эрмитажном собрании петровских рисунков»⁵⁸. Действительно, на одном из рисунков Мислика есть изображение грота с многочисленными водометами⁵⁹. В Карпиевом пруду был поставлен еще один, четвертый по счету, фонтан. Он находился в полуциркульном выступе на восточной стороне бассейна. Как отмечалось, странный выступ, нарушивший правильную форму пруда, был сделан специально для этого водомета, завершавшего перспективу Главной аллеи. Все четыре фонтана показаны на плане Летнего сада Яна Розена 1716 г. Каскад «в пруде, где содержитца рыба карпия (Карпиев пруд)», еще существовал в 1742 г.⁶⁰

В 1715 г. Петр отдал распоряжение «Об изготовлении в Ревеле каменных тумб и чаш к фонтанам»⁶¹. В своем проекте, отосланном к Меншикову в марте 1717 г. из Амстердама в Петербург, Петр I наметил поставить в Первом саду еще 5 фонтанов: «Гербовый» на Шкиперской площадке, на Птичьем дворе, в Крестовом гульбище и еще два – у Шутишного (Поперечного) канала. Кроме того, на Французском партере, на площадке, где сейчас стоит памятник Крылову, должен был появиться каскад. Во Втором саду предполагалось два новых фонтана на Школьной аллее. Леблон в своем втором проекте преобразования резиденции предложил нечто грандиозное: в Первом саду 4 каскада на площадке одного из боскетов, 15 фонтанов на аллее перед Гротом и еще 10 в разных местах. Во Втором саду предполагалось 5 фонтанов, из них 3 в Карпиевом пруду. Помимо этого новый сад перед задуманным на берегу Мойки Большим дворцом должны были украсить 14 больших и малых водометов. Но, как известно, Петр I отверг этот проект.

Куда ведет Старо-Невский проспект

Леблон считал, что подачу воды к фонтанам могут обеспечить ветряные мельницы на Большом лугу. Петра его доводы не убедили, и он распорядился провести водопровод от Черной речки, что у монастыря Александро-Невская лавра. Из рапорта «О новой фантанной работе, что на черной речке» узнаем, что с 25 мая по 15 сентября 1716 г. «выкопан канал длина 94 сажени, ширина в вершине того канала 4 сажени, глубина 7 аршин, внизу к низи ширина 2 сажени… Фантанных труб просверлено 530 бревен от Невы реки в верх по черной речке две версты 104 сажени»⁶². Последняя фраза поставила в тупик. Черная речка вытекает из Невы, и, стало быть, не вверх, а вниз по течению следует указывать ее протяженность. Признаюсь, я не знал, что Черная речка изначально впадала в Неву. Проложенный в начале XIX в. Обводный канал перерезал ее надвое, и вместо одной появились две новые речки, получившие со временем названия Монастырка и Волковка. Обе они впадают в Обводный канал, но при этом Монастырку обратили вспять, заставив вытекать ее из Невы. Замысел Петра заключался в том, чтобы, перехватив Черную речку недалеко от впадения в Неву, направить ее воды по подземному водопроводу к Летнему саду. Судя по тому, что заготавливались просверленные бревна, упомянутый в рапорте канал на самом деле представлял собой широкую (8,5 м) и глубокую (2,16 м) подлежащую засыпке траншею. Где проходил водопровод? Естественно, по кратчайшей прямой⁶³. Петербургская легенда гласит, что якобы «Невскую першпективу» прокладывали одновременно с двух сторон – от Адмиралтейства и от Александро-Невской лавры, и нерадивые монахи, прорубая просеку в лесу, ошиблись в расчетах. Согласимся, это несерьезно. Прежде чем прокладывать дорогу ставят вешки, намечая трассу. Шведская карта 1698 г. многое объясняет. На ней показана дорога, что шла вдоль левого берега Невы (будущий Шлиссельбургский, ныне проспект Обуховской обороны). В том месте, где Нева начинала выводить свою крутую петлю, дорога раздваивалась: одна тропа сворачивала направо по берегу Невы, вторая продолжалась до соединения с поперечной Нарвской дорогой (современный Лиговский проспект). Дороги встретились примерно там, где сейчас площадь Восстания, точнее, несколько севернее нее, в начале Суворовского проспекта.

Полагаем, что не только Старо-Невский, но и Невский проспект проложен по трассе старинной тропы. Она не отмечена на шведских картах, но непременно существовала, являясь продолжением Невской левобережной дороги. Эта тропа, срезая излучину Невы, кратчайшим путем вела к переправе на Васильевский остров. Таким образом перекресток двух старинных дорог – Нарвской и Невской левобережной – определил в нашем городе направление четырех проспектов: Невского, Старо-Невского, Лиговского и Суворовского.

Если наложить линейку на карту 1687 г., то легко убедиться, что отмеченная на карте дорога (будущий Старо-Невский проспект) направлена точно к тому месту, где появится Летний сад. Петр I воспользовался этим счастливым обстоятельством: прокладывать подземный водопровод легче по трассе уже существующей дороги. Как известно, и Лиговский канал точно также продолжен по Нарвской дороге. Водопровод от Черной речки не был доведен до Летнего сада, так как у Петра возникла новая оригинальная идея. В письме к Меншикову он заметил: «воду взводить лошадми или ветром неудобно, но лутше из речки от монастыря, как я приказал. А ежели много работы будет лутче оставить, понеже я сыскал машину и пришлю, что огнем воду гонит, которая всех протчих лутче и не убыточны»⁶⁴.

«Машина, что огнем воду гонит»

В 1717 г. в Лондоне царя заинтересовала техническая новинка – паровая машина, придуманная англичанами Томасом Саверном, Томасом Ньюкоменом и Джоном Коумемом в 1698 г. Получив от «машинного дела мастера» Жана Петлинга пояснения, как работает машина, Петр поручил Апраксину ее купить и пригласить Петлинга на службу. Сохранилось черновое письмо А.В. Макарова резиденту при английском дворе Ф.П. Веселовскому: «Господин резидент. Пред сим уже неоднократно писали мы к тебе, дабы баржи верейки медную машину и протчие покупки, что осматривали в Лондоне Александр Апраксин, отправил ты за конвоим на торговых кораблях…». В скобках приписка: «(Таково оригинальное послано за подписанием црскаго величества руки майя в 2 день 1718 году)»⁶⁵.

Государь отправил с курьером письмо А.М. Черкасскому: «Господину Черкаскому. Присланную из Англии медную машину, которая гонит огнем воду, вели скорее собирать и зделай у фантаны у Летнего дому по чертежу мастера, [которой с тою машиною прислан] может ли тою машиною воду поднимать в той ящик, в которой ныне поднимает воду колесом. 1718 году июля 31 дня»⁶⁶.

В ответном письме от 22 августа 1718 г. Черкасский писал Петру I: «Новую машину аглинскую ставят у фантаны и дней в семь будут пробовать»⁶⁷. По контракту мастер был обязан установить и обслуживать машину в Летнем саду. Однако и в 1720 г. «махина, которая огнем воду поднимает, еще там нигде в действо не употреблена и по се число так стоит, как была»⁶⁸. В том же году машина заработала, но лишь в 1722 г. «Ягану Петлину за делание машины для подъема воды» выдано жалованье⁶⁹.

По-видимому, мощности паровой машины хватило только для обслуживания каскадов и фонтанов в павильоне «Грот». С устройством Лиговского водопровода надобность в ней отпала, и ее отправили на склад, в «казенные магазины». Лишь в царствование Петра II о ней вспомнил Меншиков, приказав привести ее в действие. «По указу Его Императорскаго величества Канцелярия от строений слушав репорту архитекта Михайла Земцова и фантаннаго мастера Поула Свалема, которой подали сего генваря 3 дня… приказали машину, которая поднимает воду, разобрать и перевесть в летней дом Его Императорскаго величества на казенных лошадях и отдать архитекту Земцову, а остаточные материалы, которые имеютца при той машине принять сержанту Павлову»⁷⁰. Земцов сообщил 27 февраля, что «Его Императорскаго Величества указу помянутая машина перевезена к летнему дому… которая принята и с принадлежащими инструменты вся в целости, и отдана ученикам его (фонтанному мастеру П. Суалему) под надзирание Луке Полеву, Якову Орлову»⁷¹. Сохранилось донесение об успешном испытании машины:

«В Канцелярию от строения Репорт. По ордеру Его Превосходительства Гдна Генерал маэора Ульяна Акимовича Сенявина велено машину, которая поднимает огнем воду, пробовать, которую мы испробовали и усмотрели, что оная машина действует: огнем и силою того духа поднимает воду в вышину на 35 футов в басин. А каким образом оная зделана, при сем чертеж предлагается. И куриозности ради, ежели повелено будет, может быть поставлена при машине, которая строится в летнем доме Его Императорскаго величества, и о том Канцелярия от строения соблаговолит быть известна. Архитектор Михайло Земцов, Paul Sualem. Марта 2 дня 1728 году»⁷².

Как видим, паровая машина могла поднять воду на высоту 35 футов (10,5 м), что не так уж мало. Последнее упоминание о паровой машине относится к 1773 г. Но об этом – в свое время.

Косой канал

«Косой канал» – такое условное название предлагаем для канала, который некогда шел наискосок от Невы до Фонтанки. После его засыпки здесь появился Косой переулок, нынешняя улица Оружейника Федорова.

«В прошлом 719 году июля 5 дня, – читаем документ от 27 сентября 1722 г., – по указу Его И. В. за подписанием господина князя Черкасского велено на Московской стороне от Литейного двора выкопать канал для привода воды в машину, которая строится у Мурзина двора на маленькой речке, что течет подле Летнего дому Его и. в. подрядом. И потому указу с публикованием в народ того же 719 году июля 19 дня велено тот канал иноземцам Фанболесу да Фан Эршту зделать, которой и зделали, и в прошлом 722 году генваря 8 дня в промемории из полицейместерской канцелярии писано, у помянутого де канала лежит земля по берегам выше того канала, от чего чинятца во время дождей по берегу же речки (нрзб.)».

Трезини приказали поставить заграждения из бруса вдоль канала «по показаниям архитекта Микетия», а землю (229 куб. саж.) перевезти «для засыпки ко рвам, что у цркви Симона богоприимца»⁷³.

«Того же октября 9 дня во оную канцелярию из дворцовой канцелярии в примемории написано: Его императорское Величество указал на прежнем запасном дворе пивоварня, на которой варили про его величество полпиво и пиво, сломать ныне и варить на оном запасном дворе, которой близ канала фантанного… и чтоб в тот канал никто никакова помету з дворов своих не бросал и ручьев не пропускал… в тот канал мытца никого не пускали… Землею разровнять так, чтобы от дворов скату не было и грязи не текло. и из Сытного двора помету не метали и трубы не проводили»⁷⁴. В декабре 1724 г. велено «канал, который делан от литейного двора к новому фантану, освидетельствовать архитекту Земцову»⁷⁵.

Конец ознакомительного фрагмента.