Летний зной. Часть 1. Большой турнир, золото эльфов и прочие миражи (Виктор Ночкин, 2012)

Солнечные блики играли на зеленых океанских волнах, и казалось, что вода должна быть по-летнему теплой, но здесь, в открытом море, жары не чувствовалось. Сырой соленый ветерок нес прохладу, морщил гладкие бока волн, срывал с гребней пену… и надувал паруса «Одады». Барка, переваливаясь на пологих валах, двигалась вдоль берега, где поросшие серым вереском дюны – словно застывшее море, словно продолжение океанского простора. После того, как Лотрик выкрикнул в лицо бывшему сеньору слова о сыне, сразу сделалось тихо. И плеск волн в сырые склизкие борта стал глуше, и парус перестал хлопать под порывами ветра, и даже чайки, пронзительно горланившие над головой, вдруг исчезли, разлетелись в стороны… и, тем более, тише стало на палубе – все, кто плыл на «Одаде» примолкли и, будто по команде, отвернулись. Как если бы всех разом заинтересовала игра солнечных бликов в зеленых волнах и серый пейзаж по правому борту. Моряки и пассажиры замерли, воцарилось молчание. Время тянулось, безмолвное и серое, как дюны на легонтском берегу…

Наконец тишину нарушил Лотрик – шкипер звучно рыгнул, выдыхая кислые пивные пары. Потом покачнулся и взялся за поручень, чтоб устоять на ногах. Ожидая неминуемой смерти, он успел выдуть изрядное количество хмельного напитка, и теперь его наконец-то разобрало.

Карикан уставился на бывшего оруженосца, как будто хотел прочесть в мутных глазах что-то, чего шкипер не произнес вслух. Кулаки графа Геведского то сжимались так, что белели костяшки пальцев, то медленно разжимались. Лотрик отвел взгляд.

– У меня есть сын.

Фраза прозвучала не вопросительно, Счастливчик просто произнес вслух то, что вертелось в голове. Он верил и не верил.

– У меня есть сын. Сейчас ему двадцать с небольшим… двадцать три?.. Двадцать два?

– А мне почем знать, – буркнул Корель и снова рыгнул. Шкипера качнуло, хотя волнение моря было вовсе не сильным. Лотрик переступил тяжелыми башмаками, грязные доски скрипнули под ним. – В Ливде он живет, в том самом домике, который я твоей жене купил.

– У меня есть сын.

– Все мы божьи пасынки, – вдруг звонко отчеканил Аньг и улыбнулся.

Карикан смерил блондина задумчивым взглядом и обернулся к демону.

– Ваше величество, мне необходимо в Ливду.

– Величество? – Лотрик стал наливаться багровым румянцем. – Эй, во что вы меня втравили? Величество? Этот чародей – величество? Опять какая-то тайна! Ну все… Теперь вы меня точно убьете…

– Но, скорей всего, не сразу, – ухмыльнувшись, успокоил Ингви. – А ты что, собирался жить вечно?

– Величество… – Шкипер сполз на палубу и привалился к лееру, стоптанные грязные каблуки его обувки прочертил длинные полосы в грязи, покрывающей настил. – Ох, Гилфинг, убереги…

– Молись лучше Гангмару, – покровительственным тоном посоветовала Ннаонна, – скорей поможет. Проверено.

– Ох, барышня, – забеспокоился Тонвер, – не дело ты, прошу прощения, молвила. Не всегда следует искать быстрой выгоды. Гангмар-то проклятый непременно обманывает, не к добру его милости! Блаженные подвижники, с коих пример берем – те лишь Пресветлого молили о заступничестве, за то им и милость его выходила. И в конце концов – достойная награда…

– Ага, особливо мученикам, – поддакнул Дунт.

Лотрик ошалело переводил взгляд с одного болтуна на другого, он уже ничего не соображал. Наконец опустил голову и длинно, с подвыванием, вздохнул…

– Эк, слышь-ка, его развезло, бедолагу, – засуетился Никлис. – Гляди, и на ногах не стоит! Пойду-ка проверю, есть ли еще пиво на этой посудине. Если есть, шкиперу боле наливать не станем, плохо ему от пива-то. Приберу остаток, слышь-ка, от греха, не то совсем от пива расхворается, бедняга.

Лотриковы моряки держались в стороне и не решались вставить и слово, чтобы не привлекать к себе внимания опасных пассажиров. Только кормчий, стоявший на крыше надстройки на юте, и потому избегший участия в разговоре, крикнул неразборчивую фразу.

– Чего? – спросил Никлис.

– Он говорит, Семь Башен показались, – пояснил моряк в грязной рубахе – и тут же юркнул за спины приятелей.

Все оглянулись – вдалеке над ровными грядами дюн горбились неровные очертания разрушенных укреплений. Отсюда было невозможно определить, семь ли башен высятся над берегом, или иное число. Путешественники уже знали, что и приблизившись к руинам, невозможно будет счесть, но Ннаонна принялась считать, громко называя:

– Раз, два… три? Или это вторая так развалилась неровно? Ну, пусть три… четыре…

Все, кто был на палубе, невольно вглядывались в темный силуэт, считая башни вслед за девушкой.

– У меня есть сын…

Одному лишь Кари не было дела до крепости Черного Ворона Меннегерна.

Ветер сменил направление, и кормчий переложил руль, забирая круче к берегу. В борт «Одады» ударила волна, ворох брызг взметнулся над палубой и окатил сидящего Кореля. Шкипер засопел, утер мокрое лицо рукавом и тяжело поднялся.

– Да не дрейфь, еще поживешь, – ободрил его Ингви. – Командуй лучше своим – нам нужно к Семи Башням. Есть там пристань?

– Там бухта, но ее порядочные люди стороной обходят.

– Можем считать, что мы непорядочные… эй, ты будешь судно вести?

Барка уже приближалась к берегу, и шум прибоя стал отчетливей. Лотрик встряхнулся, оглядел подручных, которые топтались в сторонке, потом откашлялся и в привычной манере заорал:

– Эй, бездельники! Чего встали, дармоеды? А ну, по местам! Ну, ежей вам в пазухи! Чтоб вам лопнуть, вонючки!

Следовало сменить галс, и матросы, едва заслышав брань шкипера, кинулись в стороны. Грязные загорелые руки вцепились в канаты, самый молодой моряк – тот, в грязной рубахе, что подсказал о Семи Башнях – поспешил на бак. Согнулся над поручнем и приготовил лот. Шкипер сказал верно – в бухту у Семи Башен моряки не заходили, и какая там окажется глубина, было неизвестно.

Совершенно охмелевший Лотрик медленно полез по скрипучей лестнице на крышу надстройки – к кормчему. Тут из каюты показался довольный Никлис. Он отыскал пиво и успел основательно приложиться. Начальник королевской стражи поглядел на Лотрика, который, кряхтя полз к рулю. Покачал головой, утер с усов пивную пену и объявил:

– Эй, мореход гангмаров, ползи обратно. Напился, так вали отдыхать. Сами справимся.

Потом помог Корелю спустился на палубу, помощь заключалась в том, что Никлис ухватил пьяного моряка за штанину и энергичными рывками заставил сползти вниз. Лотрик побрел в каюту, причитая, что он слаб здоровьем и проклятые треволнения, чтоб им сгореть в гангмаровом Проклятии, доконают вконец. Никлис полез к рулевому, ворча по пути, что в бытность морским разбойником и не такие дела проделывать научился. Подумаешь, в заколдованной бухте причалить, невелика хитрость.

Ннаонна прошла на бак, ей было любопытно. Морячок с лотом отодвинулся от девушки, но места было маловато.

– Ваше величество… – снова заговорил Кари.

– Ладно, посмотрим, как бы это лучше устроить, – Ингви махнул рукой. – Сейчас меня больше занимают Семь Башен. Что там такое? Туман? Дым?

Поблизости от темного силуэта замка поднимались серые струйки.

– Исчадия злой магии, – убежденно заявил Тонвер. – Мы станем молиться, чтобы чары не повредили.

– Я думаю, там постоянно торчат кладоискатели, и это их лагерный костер, – буркнул Дунт.

– Но помолиться все же не мешает, как сказал блаженный Энтуагл великому Фаларику перед боем. Отважный король считал, что его армия имеет десятикратный перевес и потому моление о победе оплачивать не обязательно…

Тем временем руины приближались. «Одада», медленно лавируя, двигалась к берегу, и разрушенный замок Черного Ворона рос, обретал очертания, Вот уже можно хорошо разглядеть скалистый мыс, за которым должно находиться устье бухты. Кряжи, иссеченные морем и ветром, полого поднимались над серыми дюнами, дальше подъем делался круче, на вершине, на некотором удалении от берега, громоздились башни. Камень прибрежных утесов, послуживший материалом эльфийским зодчим древности, был темней, чем песок и заросли на берегу. На фоне ярко-голубого весеннего неба башни и вовсе казались черными.

Вампиресса снова и снова принималась считать – и всякий раз сбивалась, стоило барке переменить галс. Судну приходилось маневрировать из-за, того что ветер в этом месте то и дело изменял направление, то налетал порывами, то вдруг стихал, чтобы через минуту обрушиться с другой стороны. Похоже, и ветра у Семи Башен были зачарованы… Как только «Одада» разворачивалась, Ннаонна сбивалась со счета и уже не могла сообразить, какие из башен сосчитаны. Едва глянешь под новым углом на руины, и все представляется совершенно иначе. То ли дым, то ли туман серой струйкой поднимался где-то позади развалин. Потом ветер растаскивал серые пряди, бросал между мрачных башен, слепо пялящихся бойницами в море.

Никлис развернул барку мористей, чтобы обогнуть мыс, Ннаонна бросила бесполезный счет. Корабль, тяжело переваливаясь на волнах, выполнил маневр. У берега волнение было сильней, Никлис проорал, чтобы уменьшили парус, «Одада» замедлила ход. Вот каменные стены расступились, открылась бухта. Моряк на баке приготовился бросать лот. Перед тупым носом барки крутились буруны, взметались ворохи пены – определить глубину на глаз было невозможно. Вампиресса утирала соленые капли с лица и не сводила глаз с руин. Сейчас она смотрела на башни снизу, и разрушенная крепость казалась еще более мрачной и грозной.

Никлис снова велел уменьшить площадь паруса, теперь «Одада» едва ползла, морячок бросил лот, и Ннаонна отступила в сторону, чтобы не мешать. Матрос бросал веревку снова и снова, камень, привязанный к лоту, тянул в глубину, и трос послушно разматывался – фарватер безопасный. Барка миновала устье небольшого залива, Никлис чуть пошевелил рулем, направляя судно в сторону – и вот корабль уже качается на спокойной мелкой волне, укрытый каменным откосом от ветра и океанской волны. Сделалось тихо, крутые уступы заслонили подножие крепостных стен. Среди дикого камня отчетливо выделялась отесанная поверхность древнего причала – когда-то там приставали суда вассалов Меннегерна. Вот «Одада» совсем потеряла ход и легла в дрейф, не дотянув до берега три десятка шагов.

– Ну, спускайте шлюпку, – велел Никлис, – подтянем посудину к пирсу. Попробуем пришвартоваться…

Спуская на воду шлюпку, матросы вполголоса поругивались. Должно быть, вовсе не сквернословить они не могли, брань стала неотъемлемой частью любого рода деятельности, но орать миренцы не решались из опаски прогневить опасных пассажиров. Никлис протопал на палубу, поглядел на труды моряков. Буркнул:

– Работнички, слышь-ка… Гангмар их дери.

Когда лодка плюхнулась в темную, похожую на гномье стекло, воду, из каюты выбрался Лотрик. Огляделся, деловито прошагал к борту и, растолкав матросов, приготовился спускаться.

– Стоп, мастер Корель! – окликнул Ингви. – Ты нам еще пригодишься на борту. Карикан…

Шкипер с тяжелым вздохом отступил, а Счастливчик кивнул и полез с матросами в шлюпку. Демону хотелось, чтобы за миренцами, покинувшими борт «Одады», кто-нибудь присматривал – не то у туповатых матросов может образоваться неуместная идея сбежать на берег. Карикан вполне годился, так как ему сбегать было не с руки. Бродяга хочет отыскать сына, а без Лотрика это будет затруднительно.

Моряки расселись в шлюпке, разобрали весла, Кари занял место на носу суденышка… Никлис бросил ему конец и показал, как он, слышь-ка, хочет подвести «Одаду» к древнему пирсу. Миренцы покивали, дело ведь знакомое, и медленно повлекли судно по гладкой поверхности бухты.

Ингви подошел на бак, Ннанонна тут же прижалась к нему, и демон обнял девушку. Тонвер с Дунтом пристроились неподалеку и гнусаво бубнили молитвы, Аньг привычно улыбался. Делом был занят один лишь Никлис, он внимательно следил за перемещением шлюпки и поминутно оглядывался на кормчего, словно сомневался, что туповатый мужлан соображает, как выполнить маневр. Но тот спокойно развернул «Одаду» именно так, как требовалось. Шлюпка увлекла тяжелую барку к причалу… Со скал слетелись чайки, стали кружить над пропахшим вонючей сельдью судном и пронзительно горланить.

– Тьфу, мерзость, – бросил Тонвер. Сии птахи белы, как гилфинговы ангелы, а визжат, как пропащие души в Проклятии! Только молитвой благости достиг, как гадкие твари своим воем все испортили! Будто беду пророчат.

– Странное дело, – заметил Ингви. – В местечках, вроде этого, любое обычное событие кажется зловещим предзнаменованием.

– Ты о чайках? – осведомилась вампиресса.

– И о чайках тоже. Или вот эта дымка над развалинами… – все подняли головы, отсюда, с воды, туманные разводы между башен были не видны. – Почему-то она мне не понравилась, хотя ничего такого, вроде, в ней нет.

– Не удивительно, осмелюсь заметить вашему величеству, – пробурчал Дунт, задрав голову и осматривая руины и мечущихся над баркой чаек, – птицы не поселились бы в этом месте, если бы не было постоянной поживы. Чайка – она та же ворона, на помойке селится, помойкой живет. Стало быть, люди здесь имеются, отбросы… Люди и костер жгли, а как нас приметили, так и погасили. Осторожней надо здесь.

– Ну ты и сказанул, – осадил приятеля Тонвер, – людей опасаться! Этим местом силы Тьмы с незапамятных времен владеют.

– С силами Тьмы я совладаю молитвой, а вот людей опасаться всегда нужно, – отрезал тощий монах.

– Думаю, и с людьми мы совладаем, – заметил Ингви, – но осторожность не повредит.

Монахи переглянулись и вполголоса забормотали в унисон молитву. Глаза обоих тем временем цепко оглядывали прибрежные скалы. Тем временем Кари с одним из миренских моряков ступил на старинный пирс.

Рулевой навалился на весло, «Одада», кряхтя, ткнулась боком к причалу, тяжело вздохнули навешанные вдоль корабельного борта тощие продавленные мешки с тряпьем и хворостом. Карикан потянул причальный конец, накинул на кнехт… Барка причалила в бухте у Семи Башен.

На то, чтобы захватить дворянские поместья вокруг Трингвера, императорским отрядам потребовалась неделя. Поскольку армия сеньоров, которой пугал злополучный господин ок-Рейкр, так и не объявилась, сэр Войс имел достаточно времени. Маршал не торопился, действовал методично и настойчиво. Убогие твердыни местных помещиков пали одна за другой – если кто оказывал сопротивление, замки брались приступом. Кое-кто из здешних господ принял сторону императора и добровольно изъявил покорность, этих, как и ок-Асперса зачислили в имперскую армию. Сантлакцы хорохорились и делали вид, что встали под знамена с имперским орлом по собственному почину, но все понимали, что движет рыцарями скорей страх или вражда с соседями, примкнувшими к Ирсу.

Алекиан большую часть времени проводил в молитвах, так что все хлопоты по управлению войском легли на плечи маршала. Сэр Войс сумел установить довольно прочный порядок – благо, армия была невелика, так что командующий успевал многие дела исполнять лично. Он допрашивал пленных и переговорил с каждым «добровольцем», маршала интересовало, где сейчас армия сеньоров, о которой поведал ок-Рейкр. Отвечали ему охотно – новоявленные союзники спешили выслужиться, пленники, запуганные слухами о жестокости молодого императора, надеялись заслужить пощаду. В общем, рассказы сводились к тому, что дворяне Сантлака самочинно, без приглашения, потянулись в Энгру. На первый взгляд могло показаться, что они приняли решение собраться в столице по собственной воле, но если копнуть глубже – выходило, что это результат деятельности графа Ирса. Разумеется, мятежник не имел возможности взбаламутить все огромное королевство, ему не хватило бы времени и людей… агенты графа Эгенельского побывали в нескольких десятках поместий, переговорили с наиболее влиятельными сеньорами в восточной части Сантлака, где у Ирса имелись связи. Дальше уже в самом деле процесс пошел своим ходом, и постепенно принял лавинообразный характер. Глядя, как тянутся в Энгру дружки Ирса, соседи тоже собирались в путь – чтобы не отстать от заклятого врага, не ударить в грязь лицом перед собутыльниками… На западе королевства, между тем, было спокойно, тамошних сеньоров не волновали события в Энгре и на границе. На западе помещиков больше интересовало, что происходит в крупных городах на побережье, вроде Ливды или Верна. Тамошняя жизнь так или иначе увязывалась с морской торговлей.

Зато континентальная часть страны пришла в движение. В конце концов восточный Сантлак оказался взбаламучен, все спешили, вооружались, седлали коней и подновляли свежей краской гербы на ржавых щитах. Тех, кто остался дома, стращали, грозили скорым возвращением и карой тем, кто отстанет от общего дела – так что простодушные дуралеи вроде ок-Рейкра в самом деле поверили в скорое появление войска сеньоров. На самом деле сантлакские господа ничего не совершают быстро. Словом, сэр Войс имел достаточно времени, чтобы подчинить округу городка Трингвер.

Замки были заняты тильцами герцога Тегвина. В общем, численность имперской армии в результате этих операций сократилась совсем незначительно, место вассалов тильского герцога заняли местные коллаборационисты – еще менее надежные, чем воины Тегвина. Императора это не смущало, и, спустя неделю после торжественного вступления в Трингвер, армия двинулась на восток – к Энгре.

Войс вел имперское войско короткими переходами, от замка к замку, дозорную службу по-прежнему несли тильцы, им помогали местные сеньоры, они лучше знали местность. Пока шло покорение трингверского округа, Коклос избегал Алекиана, да и к Войсу наведывался лишь изредка – узнать, не стряслось ли чего необычного. Никаких существенных событий не происходило, и поскольку карлик уже получил от свежеиспеченного маршала все, что требовалось, Войс интересовал шута гораздо меньше.

Коклос занимался муштрой оруженосца. Полгнома прекрасно понимал, что отвага и предприимчивость не всегда могут заменить рост и силу, так что верзила оруженосец – ценное дополнение к отважному сэру Коклосу.

Керт Дубина оказался вовсе не таким уж непроходимым тупицей, за какого его принял Полгнома поначалу. Здоровяк был спокойным и медлительным, был тугодумом и нрав имел вялый, но если Керту хорошенько объяснить, что от него требуется – с третьего или четвертого раза Дубина понимал. Поскольку заняться было больше нечем, Коклос терпеливо объяснял и по третьему, и по четвертому, а если требовалось – то и по десятому разу.

Сидя у костра в лагере под Трингвером и трясясь в повозке по разбитым ухабистым дорогам Сантлака, карлик терпеливо вдалбливал оруженосцу:

– Ты не должен никому верить, кроме меня, понял?

– Понял.

– Повтори.

– Чего?

– Кому ты должен верить?

– Ну…

– Не «ну», а верить ты должен только мне. Я, господин Полгнома, твой командир, ты должен верить только мне. Никому, кроме меня, не доверяй. Понял? Повтори!

– Да понял я…

– Так повтори!

– Чего?

– Ты никому не должен…

– Я никому не должен доверять, кроме… э…

– Кроме меня, твоего командира, господина Полгнома.

– Ну.

– Кому ты должен доверять?

– Ну, это…

– Жрать хочешь? Сегодня обеда не получишь, покуда я не услышу…

– Господин Полгнома, мой командир.

– И?

– Чего?

– Кому ты должен доверять?

– Господину Полгнома.

– И?

– И никому более. А обед-то скоро?

Покончив с простыми вопросами, Коклос перешел к вещам посложнее.

– Запомни, ты не будешь сражаться, не будешь трудиться, вообще у тебя житуха мировецкая при мне пойдет, понял? Не хлопай глазами!.. Ладно, вижу, что понял. Так вот, почему тебе такое счастье привалило?

– Потому что мой командир – господин Полгнома, благодетель.

– Ну ладно, ладно, я сейчас о другом. Ты пока что ешь, пей, отлеживай бока, но, когда придет время, мы с тобой должны будем спасти его императорское величество от страшной беды.

– Понял.

– Хорошо, коли так. Когда придет срок, придется подраться и потрудиться. Очень недолго, а потом – много всяких наград. Ты только меня слушайся.

– Понял.

Верзила уже смекнул, что от него пока требуется немного – кивать да соглашаться.

– Понял? Тогда повтори.

– Я буду жрать и бездельничать. Когда скажете, господин, пойду и это.

– Чего?

– Ну, чего… чего скажете.

– Слава Гилфингу, Керт! Ты на глазах становишься умнее. Вот что значит общество мудреца!

– Чего?

– Слушайся меня, и будешь сыт, одет и… да, чуть не забыл. Самое главное: никому не повторяй того, что слышал от меня.

– Ох…

– Чего вздыхаешь, Дубина?

– Как же мне жить, не повторяя стольких важных слов? – Керт принялся загибать пальцы, каждый из которых толщиной едва уступал коклосовой руке, – и слова-то какие важные: сыт, одет, понял, забыл, господин… чего еще? А! Подраться, потрудиться… Хотя без этих слов я бы еще сумел как-то обойтись… но сыт и одет! Без этого не можно!

– Керт!

– А?

– Иногда я забываю, кто из нас Дубина.

– Гы-ы…

– Тьфу, надоел.

Коклос тяжело вздохнул, приподнял полог фургона и уставился наружу. Кавалькада замедлила ход, возницы придерживали повозки, потому что впереди остановились всадники. Что-то произошло.

– Ладно! Сиди здесь, – Полгнома завозился, оправляя камзол поверх тонкой кольчуги, – я напомню братцу о себе. По-моему, что-то произошло, и я постараюсь разузнать новости. Ты сидишь здесь и охраняешь наше барахло, понял? Когда братец набрал в войско ванетское ворье, мне и тогда было неспокойно, но теперь в нашем войске тьма тьмущая сантлакских бездельников, и, стало быть, поклажа в опасности.

– Уж я уберегу, – уверенным тоном успокоил здоровяк, – ступайте смело, господин. И насчет обеда бы вам расстараться неплохо.

– Мудрая мысль, – одобрил карлик, осторожно пробираясь к выходу. – Керт, сэр Войс оклеветал тебя, когда назвал дураком. Ты же мудр, как весь императорский совет! А имперский совет так же мудр, как ты!

Карлик выбрался на облучок и поинтересовался причиной задержки. Возница пожал плечами – остановились повозки впереди, вот и он придержал лошадей.

– Ага, ну ладно…

Коклос отвязал своего серого, взобрался в седло и отправился вдоль вереницы телег и фургонов. Ему пришлось выждать, пока мимо пропылит колонна скверно одетых кавалеристов под ванетскими знаменами, потом Полгнома отъехал подальше от дороги, чтобы двигаться без помех. Пока он совершал эти маневры, колонна тронулась. Коклос приметил императорские знамена на невысоком холме и направил серого туда. Долговязая фигура Алекиана в алых доспехах виднелась издалека. Приблизившись, карлик разглядел Войса, герцога Тегвина и других вельмож. Произошло что-то достаточно важное, чтобы все эти господа собрались на совет, а продвижение войска было прервано на полчаса.

Полгнома двинул серого пони к холму, гвардейцы, оцепившие холм, пропустили карлика, не задавая вопросов – уж на такое его авторитета хватало. Пока что – хватало. Проталкиваясь на маленькой лошадке среди высоченных фигур рыцарей на боевых конях, Коклос бормотал:

– Надо же, меня забыли пригласить. Лучшие умы, твердейшие лбы нашей армии собрались на совет, все эти подмастерья цеха дураков! А верховного-то дурня не позвали! Что за глупости они собрались творить без моего ведома, спросили бы по-хорошему, я бы научил, мне не жалко. Глупости должны быть основательно подготовлены… Братец! Эй, братец! Почему же ты не велел пригласить своего главного дурака на это сборище тупиц?..

Карлик осекся – он сообразил, что его не слушают. Никто из собравшихся на плоской вершине бугра, не обращал ни малейшего внимания на прибытие главы дурацкого цеха империи. Общее внимание было приковано к пожилому толстяку на уставшей лошади. Рослый император горбился, чтобы лучше слышать.

На вновь прибывшем была тяжелая кольчуга, из-под помятого шлема клочьями торчали пропитанные потом седые пряди. Всадник был плотным, коренастым, массивным. Конь старика дышал тяжело, на попоне проступили мокрые пятна, белый плащ наездника забрызган грязью – видно было, что издалека прискакали. Позади воина жались спутники – несколько мужчин, также вооруженных и на усталых лошадях. У двоих Коклос приметил кровь на повязках, явно наложенных наспех. Эти совсем недавно успели подраться. И… что-то было в их облике странное. Знакомое, но… Коклос подобрался поближе и стал слушать.

– Ирс, сущее гангмарово проклятье, мерзкий человек, – сиплым голосом вещал седой воин, – поднял на дыбы всю Энгру, да что там – весь Сантлак! Воистину, поганое семя может испортить доброе поле…

Старик смолк, стащил шишак, оттянул кожаный подшлемник и пригладил грязной ладонью шевелюру. Потом вытер мокрую ладонь о плащ.

– Рассказывайте, ваше священство, – поощрил Алекиан.

Священство! Так это сантлакский епископ, догадался Коклос. Точно, он, больше некому здесь так называться! И его люди – это же священники! Вот что в них было странного, они же вооруженные клирики! Вот ведь какой народ здесь, в Сантлаке, воинственный, даже попы.

– Ирс… Я, ваше императорское величество, никогда не видывал на Большом Турнире этакого порядка! А ведь этот турнир, как-никак, пятый на моей памяти! Обычно господа съезжаются из ближних и дальних краев, это занимает больше месяца.

– Оно и понятно, – вставил Войс. – Сантлак обширная страна…

– А тут они начали немедленно! Этот мерзавец собрал в Энгре толпу голодных псов, – епископ затряс мокрыми от пота багровыми щеками, – показал кость – они и рады лаять по его свистку! Начали немедленно, а Ирс велел сбить из досок большие щиты… такого я прежде не видел. На щитах вывесили гербы, чем больше побед – тем выше поднимается щит. Вновь прибывшие начинают с нижней позиции, победители карабкаются вверх… О, Гилфинг Светлый, как ловок оказался сей плут! Опоздавшие к началу Большого Турнира дрались между собой, и люди Ирса поднимали гербы победителей выше на этих досках. По королевству прошел новый слух, будто опоздать к началу Большого Турнира – вовсе не значит лишиться права на участие. Нет, прежде подобного не случалось. Прежде – как? Опоздал, значит, не участвуешь! А сколько, представьте, бывало обид, если некий болван приезжал в Энгру слишком поздно…

– Увы, Ирс ловок и предприимчив, – кивнул Алекиан, зачарованный рубин на алом шлеме испустил длинные лучи. – Мой несчастный отец, великий Элевзиль, хорошо воспитал слуг, которые впоследствии отплатили ему черной неблагодарностью.

– Увы, ваше императорское величество, – подхватил прелат, – под рукой Ирса дело сладилось удивительно быстро. Даже опоздавшие дворяне – и те не возмущались, как обычно бывало. Им же не отказывали в участии, но показывали доски с гербами, объясняли, сколько благородных воинов придется одолеть в поединках, чтобы подняться к верхней строке… уже на третий день отказывались почти все опоздавшие… но, думаете, они перестали объявляться?

– Нет, не думаем, – молвил Алекиан.

– Хо! Что ни день, новые толпы оборванцев! Каждый со своими ржавыми железяками, никому не ведомыми гербами, оравами вечно голодных прощелыг оруженосцев!

– И, разумеется, порядок на ристалище был отменный, – вставил сэр Войс, – можете назвать нам имя победителя, ваше священство?

– Я сбежал! Да! – старик потряс красным кулаком. – Не стал дожидаться окончания боев! Люди Ирса следили за мной, собрали рыцарей в погоню, но мы пробились.

Епископ махнул рукой, указывая сопровождавших его клириков. По виду смиренных иноков несложно было понять, как тяжело им далось бегство, помятые шлемы, изломанные щиты и кровь на повязках выглядели вполне красноречиво.

– Теперь кто бы ни выиграл последние поединки, а короля эти недостойные твари не получат! Нет епископа, и некому возложить венец на голову мятежника!

– И верно, – Алекиан снова покачал головой, – ловкий маневр, ваше священство! Без епископа им не удастся короновать победителя Большого Турнира.

– Тем охотней они выступят против нас, – хмуро буркнул Войс. – Преследователи из Энгры столкнулись с нашим авангардом. Теперь они знают, что епископ с нами, Ирс знает. Им нужен Сантлакский епископ, чтобы короновать победителя.

– «Их много… Они идут сюда…» – припомнил Коклос. – Как там вещал перепуганный господин ок-Рейкр? Сейчас мы услышим все то же самое в исполнении мужественного епископа. Впрочем, счастлива империя, ибо ее интересы в этом диком краю отстаивает сей дикий прелат. Не будь его священство столь же буен да неистов, как и здешнее дворянство, нам пришлось бы иметь дело с новым сантлакским королем. Надо же! Сбежать с коронации… Поступок мужественный и действенный, однако подобное приличествует не смиренному слуге гилфингову, а тупоголовому буяну … Воистину, Пресветлый являет свою силу посредством простецов!

Случается, в суровую годину героем становится тот, от кого меньше всего ждали подвига в более спокойные времена. Случается, великий человек живет тихой незаметной жизнью, и ему не случается испытать себя в боях и лишениях… Но едва пробьет его час – и неведомый дотоле муж выпрямится во весь рост, расправит плечи… не таков был Роккорт ок-Линвер. Поставить перед стариком простую задачу – скажем, у врага столько рыцарей, столько-то стрелков – и он бы отлично справился! Не задумываясь, отдал бы приказ, расставил войска, возглавил атаку кавалерии… но ведь нет – противник, коварный чародей, вывел в поле невероятных воинов. Как совладать с новым оружием некромантов, капитан не знал. Он был хорошим солдатом, Роккорт ок-Линвер, но здесь и сейчас требовался другой военачальник.

Сам же сэр Роккорт старательно делал вид, будто знает, что делать. Он отвел гвардию подальше от неприятеля, отправил посыльных на поиски разбежавшихся ванетских солдат и стал думать. Мысли ворочались в голове тяжело и, кажется, скрипели так же, как и старческие суставы. По крайней мере, рассудил сэр Роккорт, враг не может передвигаться быстро – кавалерии у чернокнижников нет, а великаны в броне – и вовсе тихоходы, даже хромой от них удерет без труда. На этом и следует выстроить тактику! Решение было принято – все-таки многолетний боевой опыт что-то да значит.

Ок-Линвер велел устроить лагерь у перекрестка торговых путей к северо-западу от осажденного врагом Аднора; о том, что город пал, пока что было неизвестно. Позиция, занятая капитаном, позволяла уследить любые перемещения врага, и прикрывала столицу. Сэр Роккорт отправил усиленные дозоры наблюдать за действиями черных магов, а сам засел сочинять доклад в Ванетинию. Разумеется, писал старик не собственноручно, он был неграмотен, зато в составлении рапортов ок-Линвер поднаторел не меньше, чем в искусстве войны, при покойном императоре ценилось умение четко выстроить донесение. Ок-Линвер описал неприятельскую армию, назвал ее сильные и слабые стороны. Разумеется, объяснил, что победа над таким противником – дело трудное… и потребовал подкреплений. Поскольку приходится иметь дело с колдунами, пояснил старик, ему требуются все маги и чародеи, каких только можно прислать из столицы. Солдат ок-Линвер не требовал, у него и без подкреплений приличный численный перевес…

К утру следующего дня начали подтягиваться ванетские отряды – те, что накануне сбежали с поля битвы, устрашенные грозными великанами. Между прочим, к войску капитана присоединился и граф Аднорский. Ок-Линвер не стал выказывать раздражения быстрой сдачей города, но подробно расспросил беглецов, сперва графа, затем – и его людей. Старика интересовали дальнейшие планы неприятеля, но, как явствовало из рассказов аднорских вояк, некромант и сам не знал, чего ему хочется… Странная война, неправильная.

Днем позже армия снова собралась под знаменами сэра Роккорта, и тот перенес лагерь поближе к неприятелю. Войско некроманта по-прежнему топталось подле захваченного города, маршал упражнялся с закованными в сталь болванами, и несколько дней прошло в ожидании.

Лазутчики ок-Линвера заметили движение на дорогах к востоку от Аднора – гевские разбойники спешили присоединиться к войску Кевгара. Нищие сеньорчики всегда поглядывали на ванетскую границу и постоянно были готовы поживиться, явись малейшая возможность. Теперь, когда черный маг – вроде бы, союзник королей Гевы – успешно берет города в земле императора, эти разбойники заторопились встать под его знамя. Рисп, которого некромант по совету принцессы Глоады неожиданно сделал правителем Аднора, ограбил город повторно, поспешно отправил добычу домой, и его обоз возбудил алчность соседей… Так что войско маршала чародея неожиданно стало увеличиваться. Кевгара это скорей раздражало, чем радовало, тем более, что он понимал: такие союзники разбегутся при первой же неудаче и даже при первой серьезной угрозе. Хорошие бойцы сейчас в Фенаде или на западной границе Гевы, а в Аднор стекается отребье, побоявшееся встать под знамена Гезнура… однако Глоада уговорила колдуна принимать всех, кто явится – мол, и им отыщется применение. Вновь прибывших отдавали под начало Риспу, тот, заполучив городок Аднор, из шпиона превратился в ревностного сторонника Кевгара, у гевцев такие переходы под другое знамя происходят легко. Впрочем, некромант был союзником короны, а донесения Рисп отправлял в столицу, как и прежде… словом, все могли чувствовать себя довольными.

Итак, оба военачальника, оба командующих противостоящими армиями оказались в растерянности, оба не могли сообразить, что бы предпринять. Ок-Линвер не решался схватиться с грозным противником и наблюдал издали, как увеличивается число гевцев на ванетской территории, а некромант попросту не знал, куда двинуть свое странное войско. Глоада велела, чтобы в аднорских мастерских изготовили транспорт для перевозки закованных в сталь големов, а такую работу не сделаешь быстро… Аднорцы кузнецы смастерили массивные колесницы, в которых неупокоенные гиганты могли стоять. Каждая покоилась на восьми широких колесах, и некроманты осторожно испытывали новое снаряжение.

День шел за днем, ничего существенного не происходило. Лагерь у аднорских стен делался многолюдней, вновь прибывшие гевские вояки – оборванцы, вроде тех, что маршал Кевгар разогнал по пути в Ренприст – располагались подальше от круга черных шатров, около которых неустанно маршировали мертвые воины. К стоянкам наемников они также старались не приближаться. Между беззаконными разбойниками и «честными» солдатами удачи издавна существовала глухая вражда.

Гевцев кормили, но совершать дальние вылазки им было запрещено. Риспу удавалось держать в узде шайки мародеров, но было очевидно – долго это не продлится. Маршалу также надоело торчать у захудалого городишки, который, к тому же, был теперь ограблен до нитки. Глоада обещала, что придумает что-нибудь новенькое, однако, похоже, фантазия девушки истощилась… верней, проявлялась в другом – всякую ночь из черного шатра, где поселились маршал с принцессой, доносился визг и пронзительный хохот, Глоада и не думала себя сдерживать, чувства болотница проявляла бурно…

Неожиданно для всех, вечером маршал призвал Риспа и объявил:

– Завтра выступаем.

– Позвольте осведомиться, куда? – рыцарь не подал виду, что удивлен.

– На запад! – коротко объявил некромант.

– На северо-запад, – поправила Глоада. – Здесь поблизости еще имеется пара замков, я хочу нанести визиты владельцам. По-соседски.

– Нам не дадут, – осторожно заметил Рисп, – армия ок-Линвера расположена так, что сумеет перерезать нам путь, куда бы мы ни двинулись.

– Это меня не волнует, – буркнул маршал, – приготовь завтра этих… благородных… разбойников из Гевы. Делай, что хочешь, но с рассветом они должны выступить с нами. Пообещай им грабежи, налеты, что-то в этом роде.

– Пообещать несложно… не хотелось бы выглядеть обманщиком, если в этом нет нужды.

Рисп был законченным пройдохой, его репутацию испортить было невозможно, поскольку вряд ли можно представить репутацию хуже, чем у Риспа. Однако ему не хотелось врать таким же, каков он сам – то есть людям, которые видят его насквозь. Какой смысл врать, если обмануть все равно не удастся? Подобные рассуждения заменяли Риспу этику и, таким образом, определяли его поведение.

– Никакого обмана, – хрипло протянула болотница. – Если этим проходимцам повезет, они будут при добыче. Если не повезет, их перережут, и никто не упрекнет тебя в обмане, голубчик. Мертвый не возмущается. Понял?

Рисп поклонился и отправился к шатрам союзников. Верней, гевцы обитали в сооруженных на скорую руку шалашах, а многие и под открытым небом, но у парочки все же имелись дырявые шатры. Граф Аднорский объявил – завтра поход, будет добыча. Но – важное условие! Придется исполнять приказы некроманта. А чего же вы хотите, господа? Добыча легкой не бывает! Поднялся шум, но возражать хору возмущенных голосов Рисп не стал. Пусть кричат, что они, такие благородные господа, не считают себя обязанными подчиняться иноземным чернокнижникам… пусть орут и подзуживают друг дружку, к утру как раз дойдут до нужного настроения и согласятся подчиниться. Рисп бы подчинился – так что же, эти чем-то лучше? Рыцарь ухмыльнулся и покинул лагерь.

Наутро в круге черных шатров ударили барабаны, неупокоенных троллей маршал загнал в колесницы, ученики не без труда запрягли лошадей – животные тревожились, их пугали мертвые солдаты и страшный груз. К тому времени, как приготовления были окончены, и колонна мертвецов выстроилась для марша, ватаги налетчиков тоже собрались. В их лагере поднялся гвалт и суматоха, однако гевцы оказались очень легки на подъем – впрочем, естественные навыки для разбойника…

С шумом и лязгом нестройная колонна пеших и конных оборванцев двинулась в стороне от дороги, по которой стройно шагали мертвецы Кевгара. Наемники из Ренприста двигались по тракту следом за неупокоенными и гигантскими повозками. Колесницы похрустывали, толстые колеса визжали – но мертвые гиганты, покачиваясь в кузовах, ползли по дороге, ведущей к северо-западу от Аднора. В той стороне находилась столица империи. Ок-Линверу придется предпринять ответные шаги.

Кевгар то и дело оглядывался – как там длинная колонна позади? Перед некромантом ползли, покачиваясь, высоченные фигуры неупокоенных троллей, это было непривычно, но занятно. Всякий раз, когда маршал бросал взгляд на гигантов, его охватывала гордость, он сумел сотворить нечто такое, чего не бывало в Мире прежде… Глоада – ее фантазия! Благодаря злобному разуму принцессы некромант создал невиданных чудовищ, мечту всякого мага. Но Глоада присоветовала пополнить войско и живыми, не имеющими отношения к Черному Кругу.

Вот потому маршал и озирался с недовольством – как там шагают эти человечки? А ренпристские солдаты топали по дороге, ничуть не тревожась. Они уже уверовали в непобедимость чародея, который их нанял. Где-то в стороне, проселочными тропинками, не соблюдая строя и порядка, шумной ордой валят гевцы, которые явились сюда по собственному почину… а впереди выступают разъезды кавалеристов Риспа – ловкие парни в сером. Чем больше в войске чужих, чем больше от них зависит – тем неуверенней чувствовал себя чародей. Но ведь принять под начало эту ораву – тоже идея Глоады… так что маршал старательно не подавал виду, что смущен. Глоада, которая сейчас ехала рядом на небольшой лошадке перехватила взгляд некроманта и подмигнула. В седле она сидела не слишком ловко, прежде ей редко случалось скакать верхом.

Впереди что-то произошло. Водруженные в повозки истуканы продолжали ползти по тракту, мерно покачиваясь под визг ступиц и скрип окованных железом бортов, но молодые чародеи, шагавшие рядом с чудовищными повозками, зашевелились, отходили в сторону, останавливались. Маршал пнул жеребца в бока пятками, посылая вперед. Глоада выругалась и тоже стала понукать собственную лошадку, чтоб не отстать.

Показался Рисп. Он, едва ли не единственный из гевцев, ничуть не боялся мертвых троллей и без опаски приближался к гигантам. Рыцарь осадил коня и слегка склонился в седле.

– Ну? – буркнул некромант, натягивая поводья.

Глоада догнала спутника и выругалась – ее лошадка чувствовала неуверенность наездницы и волновалась, нервно переступала копытами на месте, встряхивала головой, и косила влажным карим глазом на бранящуюся принцессу.

– Ок-Линвер вывел нам навстречу имперское войско! – объявил Рисп.

– Ручаюсь, он собрал всех, кого только мог, – каркнула болотница, – потому что боится нас.

– Пожалуй, так, ваша светлость, – согласился рыцарь, – их достаточно много.

– Ха, у этого имперского барана не хватает фантазии, чтобы сообразить что-нибудь новенькое. Он нас боится и поэтому приводит как можно больше людей.

– Они, конечно, выбрали ровное поле, подходящее для кавалерии? – вставил маршал.

– Точно. Широкая ровная долина, ок-Линвер выстроил своих в холмах, окружающих поле. Нам позволят вступить на ровный участок. Все по правилам.

– Гм… может, они еще и знак выставили?

Тут Рисп задумался.

– Нет, знака я не видел. Прикажете проверить?

– К Гангмару. Возможно, старый дуралей полагает, то оскорбил меня, не выставив знака? Что ж, мы ему подыграем. Не пойдем на выбранное им поле… Хотя моим бойцам сподручней сражаться на открытой местности.

– Если позволите, как раз за той рощицей дорога выходит в поля. Потом полоса смешанного леса, а уж потом равнина, на которой встали имперцы.

– Отлично, – хохотнула Глоада. – Именно то, что нужно. Они станут дожидаться нас, а мы останемся здесь! Милый, распорядись, чтобы возницы выгрузили малышей в этой, ближней, долине. Ты согласен?

– Да, – Кевгар пожал плечами. Все было оговорено заранее.

– Тогда, – Глоада зажмурилась, сейчас она была похожа на довольную змею, которая греется на солнышке, переваривая только что проглоченного кролика, – тогда, Рисп, спускайте свору. Ату! Ату!

Болотница хрипло захохотала, пугая лошадку. Смирная кобылка фыркнула, тряся головой.

Ингви, задрав голову, осмотрел берег. Черные скалы, шершавые, облизанные океанскими ветрами, громоздились друг на друга, на первый взгляд они казались неприступными, но постом король заметил отлогий подъем, который тянулся вверх от плоской площадки причала. За тропой не ухаживали, ее частично перекрыли груды щебня, осыпавшегося со скал. Там, где ветром нанесло почву, пробились цепкие серые побеги. Под ветром стебли раскачивались – светлые, кажущиеся белесыми на фоне черных камней – и издавали неприятный шорох. Местность выглядела дикой и заброшенной, но подняться к замку не составит труда.

Тем временем Кари, прихватив Аньга за локоть, нашептывал парню на ухо. Тот слушал с обычной рассеянной улыбкой и кивал.

– Похоже на бухту в Дырявых горах, – заметил Ингви.

– Это там где гномы? – припомнила вампиресса.

– Точно. Нам придется разделиться, часть останется на барке, часть – к замку. Я, конечно, пойду в Семь Башен.

– Это да, кроме твоего демонского, слышь-ка, никто не управится с эльфячьими призраками… – заметил Никлис. – Со всякой такой колдовской дрянью, Гилфинг Светлый, помилуй меня, смиреннейшего из грешных…

Тонвер благосклонно покивал в ответ на эту тираду и опустил голову – делал вид, что молится. А может, и в самом деле молился.

– А с кораблем не управится никто, кроме тебя, – подхватил тем временем Ингви. – Останешься здесь, Никир-викинг.

– Одному, что ли, оставаться? – Никлис покосился на моряков Лотрика и на всякий случай погрозил им грязным кулаком.

Матросы после того, как «Одада» причалила, толпились на юте у входа в надстройку. Им было страшно. Боялись миренские парни и страшных пассажиров, и призраков, якобы обитающих на здешнем берегу, в развалинах. Матросы и сами не могли понять, кого следует опасаться больше, и оттого испытывали непривычную растерянность. Обычно они отлично знали, перед кем следует испытывать страх.

– Значит так, – принялся рассуждать Ингви, – если я своего моряка оставляю здесь, то шкипера прихвачу в замок.

Корель услышал, опустил глаза, засопел, но спорить не рискнул.

– Меня возьмите, ваше величество, – попросил Карикан. – Теперь куда Лотрик, туда и я. Покуда он мне сына не покажет, глаз с него не спущу.

Тем временем, пока Кари вызывался сопровождать короля, Аньг осторожно приблизился к вампирессе и потребил полу плаща:

– Дева пригожая, помоги, сотвори милость. Уговори короля, чтобы отпустил Счастливчика к сыну в Ливду. Сыночек у него там, скучает Кари… Пособи, а? Тебя король послушает, попроси его…

Аньг умильно уставился на девушку, обычно взгляда его широко распахнутых глаз хватало, чтоб любая барышня согласилась на все, о чем просит Великий Пацан.

Ннаонна рывком высвободила одежду из пальцев блондина и сердито отодвинулась.

– Но-но! На меня эти твои штучки не действуют! Я тебе не божий пасынок… не божья падчерица… не это, в общем, не девица из ваших! Из этих… Я вообще не человек! Да! И не гляди на меня так!

Аньг с прежней улыбкой пялился на вампирессу.

Перепалка привлекла внимание Ингви, король сообразил, что парня подучил Карикан – и ухмыльнулся.

– Ладно, Кари, я подумаю, как бы получше устроить твое знакомство с сыном. Лотрик, а как найти наследника господина графа?

– А вот не скажу. Пока этот, – Лотрик ткнул пальцем в бывшего господина, – ждет, что я ему открою секрет, он меня беречь станет.

– Я тебя сам уберегу, – Ингви уже не улыбался, – лично прикрою собственным телом, заслоню от опасности. Говори уж.

– Эх, тщедушны фигурою ваша милость, как прикроете мое пузо? – пожаловался моряк. – Ладно уж, открою. Спросишь, твоя светлость граф Геведский, менялу, что у Восточных ворот лавку держит. А твоей супруге, милость гилфингова с нею, я домик купил в переулке Заплаток, чтоб ему в землю уйти, паскудное местечко этот переулок.

– А зовут его как? – тихо спросил Карикан. Бродяга побледнел и заговорил тихо, это было не в его манере. Должно быть, разволновался по-настоящему.

– А кто его знает! – отрезал Лотрик. – Имени не знаю, Хромым все кличут.

– Хромой… – пробормотал Карикан. Он силился представить себе, как может выглядеть парень с таким прозвищем.

– Ну ладно, – вставил король, – ты же не хочешь к обретенному чаду с пустыми руками пожаловать? Гораздо лучше преподнести парню подарочек из подземелий Семи Башен. Нам пора за золотом. Ннаонна, Лотрик, Кари… и Тонвер. Вы со мной. Да, шкипер, выбери пару матросов покрепче. Нам еще золото предстоит снести на «Одаду». Вперед, сокровища ждут! А они ждать не любят…

Тропа сперва шла полого, потом сделалась круче. Ингви шагал первым, руку он опустил на эфес Черной Молнии и вглядывался в кручи по левую руку. Черные зазубренные скалы словно грозили пришельцу и требовали повернуть вспять. Над берегом висела тяжелая давящая аура, и зачарованный меч в руке Ингви дрожал так, что его трепет передавался в ножны и заметно подергивал пояс. Где-то поблизости находится источник маны, король ощущал некое дуновение – незаметное для простого смертного, но очевидное любому колдуну. Чем выше в горы, тем явственней становилось присутствие магии в этом месте.

Ничего удивительного, напомнил себе Ингви, Семь Башен уже три века считаются обиталищем темных сил. Темных – значит, магических. Что-то похожее встречалось в сердце болот внутри Короны Гангмара, но там дуновение маны было черным, резким, а здесь невидимый ветерок не бил в лицо, но и влек, манил, заставлял шагать скорей, приблизиться к источнику. Этот поток маны словно обнимал… мягко обволакивал и… не то, чтобы отталкивал, но нежно противился. Человека источник магической энергии отталкивал, зато Черная Молния, дрожа в ладони, тянула вверх – дальше, дальше по тропе. Вложенное в меч заклинание звало к источнику волшебного ветра.

– Что-то не нравится мне здесь, – подал голос Тонвер.

Монах шел третьим, за Ннаонной и демоном, следом шагали моряки – Лотрик и двое матросов. Эти отчаянно трусили и давно сбежали бы, но замыкал шествие Карикан. Бывший господин Геведский увешался оружием, натянул тетиву на лук, и настороженно поглядывал на скалы, которые нависали над тропой. Оглядываясь, матросы встречались взглядом с хмурым Счастливчиком и поспешно отводили глаза.

– А мне так, вроде, ничего, – возразила вампиресса. – даже интересно.

– Стой! – Ингви вытащил меч.

Здесь, на середине склона, шум моря уже не был слышен, а от ветра заслоняли черные утесы, тем отчетливей оказался хруст гравия над головой. Ингви замер, вглядываясь в скалы… вроде бы что-то промелькнуло между камней на гребне. Не разобрать толком, слишком быстрым было движение.

– Ннаонна, держись чуть дальше. Метрах в пяти-шести позади.

Девушка тоже приготовила клинок, но послушно сдержала шаг, когда Ингви двинулся по тропе. Над головами загрохотало, Тонвер выкрикнул проклятие, матросы взвыли от ужаса – на тропу валился здоровенный валун. Такой же черный, как и все камни здесь, на склонах. Крики и вой потонули в грохоте, убегать было поздно, укрыться негде в узкой теснине. Черная громада врезалась в жесткое ложе тропы, взметнулись осколки, туча пыли заволокла все вокруг… Из мутного облака к Ингви метнулась темная масса, демон махнул клинком, сталь встретилась с черным камнем, едва различимым в дымке – и загрохотало так, что у Ннаонны мигом заложило уши. Она присела и завизжала – но и ее крик потонул в грохоте. Орали моряки, выкрикивал слова молитвы Тонвер, страшно ругался Лотрик, осколки базальта громыхали и цокали по горным скатам… Вокруг Ингви мелькнули каменные брызги, глыба разбилась о заколдованный меч, как волна разбивается о прибрежный утес. Обломки застучали по стенам теснины, треск и грохот раздробился так же, как и камень – осколки и частички большого грома поскакали по склонам, многократно дробясь и ударяясь о скалы, порождая многоголосое эхо. Карикан спустил тетиву – никто не расслышал ни свиста стрелы, ни короткого вскрика, когда острие угодило в глаз чужаку, прятавшемуся у скального гребня. Человек перевалил каменный бруствер – сперва скользил медленно, потом ударился о валун, хрустнуло древко стрелы, безвольно мотнулись конечности, на солнце блеснули звенья кольчуги…

Ннаонна поднялась с колен и поглядела, как мертвец скользит по скату, валится в груду обломков. Ингви даже не глянул на мертвого врага, он внимательно изучал Черную Молнию. От удара о камень меч «разрядился», использовал заряд маны, который копился месяцами. Черная сталь снова жадно тянула магическую субстанцию из окружающего пространства, впитывала и принимала в себя едва ощутимый поток, струящийся от Семи Башен. Меч снова трепетал и словно тянул хозяина за собой – вперед, дальше по тропе.

Тонвер неуверенно приблизился и осторожно прикоснулся к предплечью Ингви. Король оглянулся – губы Тонвера шевелились, но Ингви не слышал ни слова. Он потряс головой, в ушах щелкнуло, звуки возвратились.

– …быстрей наверх, с позволения вашего величества, – повторил монах, – там могут быть другие.

– Верно, – Ингви зашагал по расколотым камням.

На мертвеца он и не глянул – человек, как человек, в дешевой кольчуге грубого плетения, на груди незнакомый герб. Лицо залито кровью.

Тонвер, проходя мимо, наклонился и осенил покойника святым кругом. Завершая движение, ладонь толстяка скользнула к поясу убитого – затем назад, с тощим кошельком. Матросы поспешили скорей пройти мимо тела, Карикан уже наложил новую стрелу и вглядывался в очертания скал над головой. Всем было не до трофеев, один только монах действовал скорей инстинктивно, чем осознанно. Стяжательство давно стало второй натурой Тонвера.

Грохот каменных обломков давно стих, слух возвратился, и Ннаонна различила за поворотом едва слышное металлическое позвякивание. Она догнала Ингви, похлопала по плечу, многозначительно указала на скалы и подняла клинок. Ингви кивнул и половчей перехватил Черную Молнию. Приключения продолжались.

Сам демон не различал ни звука, но если наделенная острым эльфийским слухом Ннаонна расслышала, значит, за поворотом кто-то ждет. Ингви остановился перед черным склоном, дальше тропа изгибалась и уходила влево. С обеих сторон громоздились камни, противник мог притаиться и справа, и слева. Наверное, так и есть – и справа, и слева.

Ну… Король глубоко вздохнул… и метнулся, пригибаясь – над головой просвистело лезвие секиры, врезалось в нависшую над тропой скалу. Взметнулся ворох искр. По правому плечу Ингви скользнул наконечник копья, звякнула кольчуга. Демон перехватил древко свободной рукой, рванул, взмахнул Черной Молнией – не целясь, наугад. Под клинок попала чужая сталь, кто-то отлетел, не сдержав удара заколдованного оружия. Ингви обернулся к обладателю секиры, тот уже наносил новый удар – крупный мужчина в кольчуге и шлеме с перьями. Позади него толпились вооруженные люди, но напасть на Ингви разом им не позволяла узкая теснина.

Ингви шагнул навстречу противнику, теперь тот не мог ударить длинным оружием, так что попятился, неловко взмахнул топором… Демон легко отбил, и снова сделал шаг, тесня здоровяка. Боец пятился, чтобы набрать нужную для замаха дистанцию, его соратникам тоже пришлось отступать. Король слышал, как позади визжит Ннаонна – девушка уже вступила в схватку с тем, что был слева. Визг был привычный, боевой. Вампиресса всегда так орала в драке. Ингви за нее не волновался, копейщик, с которым дралась девушка, был слишком медлителен.

Вооруженный топором верзила продолжал пятиться, теперь уже ему пришлось защищаться, Ингви то грозил лезвием, то делал легкие выпады. Здесь тропа была шире, и Ингви хотел для начала освободить побольше места, чтобы товарищи собрались по эту сторону скалы. Отойдя от поворота на достаточное, как ему показалось, расстояние, демон сдержал шаг и занес Черную Молнию. Воспользовавшись паузой, его противник тоже поднял оружие, взревел… Заколдованный меч столкнулся с секирой, разрубил окованное древко, вспорол кольчугу… Скрежет, хруст… Мощный рык здоровяка перешел в бульканье, Ингви отпихнул противника, тот привалился к скале и сполз, обливаясь кровью из разорванной груди и шеи… Ингви этого уже не видел – он рубился с двумя новыми противниками. Эти были тщедушней предводителя и могли драться вдвоем, к тому же за поворотом тропа сделалась гораздо шире.

Враги не были новичками в ратном деле, оружием владели неплохо, один дрался мечом, другой палицей. Но маневрировать в теснине двоим было затруднительно, а сила ударов Черной Молнии не оставляла им шансов. Парировать удары демона воинам оказалось не под силу, а возможности маневра здесь не имелось. Вот рухнул один, ему зачарованная сталь разорвала плечо, другой отступил, а рядом с Ингви возник Тонвер, здесь уже хватало места для обоих. Дальше скаты черного камня становились более пологими – и навстречу Ингви по склону, неловко перебирая ногами, спешили еще трое бойцов. Щебень сыпался из-под сапог, с хрустом сминались серые стебли горной колючки.

Должно быть, этих парней послали наверх сбрасывать валуны на пришельцев, а теперь они спешили вступить в рукопашную. Ингви бросился навстречу – рубанул наотмашь, так что первый не устоял на ногах, демон перепрыгнул лежащего, не сомневаясь, что Тонвер добьет. Потом он оказался против троих – двух новичков и воина с палицей. Эти, не труся, напали дружно и слаженно, Ингви даже пропустил пару ударов вскользь, но его защитила кольчуга, усиленная магией. Потом неожиданно на троицу врагов со скалы спрыгнула Ннаонна – девушка успела вскарабкаться по склону. Вампиресса свалилась, увлекая латника, Ингви широко взмахнул черным клинком, и заставил врагов отступить. Сталь закружилась в отчаянном хороводе, пыль снова окутала побоище, Ингви рубил и колол наугад… так что едва сдержал удар, когда сообразил, что перед ним в клубах пыли пятится Тонвер. На ногах остались лишь соратники, враги валялись среди щебня и каменной крошки, обильно смоченной кровью.

Раздалась знакомая ругань – только теперь к месту схватки подоспели матросы и Лотрик. Кари, по-прежнему держался позади. Над верзилой, которого Ингви зарубил первым, Счастливчик присел. Перевернул тело на спину, осмотрел.

Наконец вынес вердикт:

– Нет, я не знаю этого дворянина, но, похоже, он был здесь главным.

Это сообщение заинтересовало Тонвера, толстячок, бормоча молитвы, присоединился к обыску. Они с Кари нашли в кожаном футляре на поясе покойного свернутые трубкой исписанные листы. Большая часть пачки оказалась потрепанной тетрадкой. Это были страницы старой книги, аккуратно сшитые суровой бечевкой.

Кари мельком глянул и объявил:

– Какие-то старые легенды о Семи Башнях. Чушь, наверняка. А вот это… хм… с печатью! Печать графа Ливды. Сим удостоверяется… так… удостоверяется, что господин ок-Рейсель внес пятьдесят келатов серебром в счет выкупа за жизнь… э… господина ок-Рейселя? Ах, речь идет о сыне!

– Понятно, – кивнул Ингви, – этот господин должен был выкупить жизнь сына и собирался разжиться золотом эльфов. Надо же! Поверил старой книжице! Никогда не следует слишком доверять легендам. Уж я-то знаю. Я сам, в некотором роде, легенда, и я бы не стал себе доверять.

Энгра – небольшой городок. В Мире насчитывается десятка два городов крупней. Возможно, даже больше двух десятков. В Мире наберется с полсотни городов богаче… Но Энгра – столица самого обширного из королевств Империи. И когда рыцарство этой удивительной страны съезжается на Великий Турнир, места для многочисленного собрания в стенах города не хватает. И трех городов размером с Энгру не достанет, чтобы вместить сотни благородных воинов, их коней, их оружие, их челядь… А чтобы прокормить эту ораву, требуется совершенно невероятное количество яств, напитков и фуража. Все мало-мальски предприимчивые купцы, все, в ком жажда наживы сильней страха – все спешат в Энгру, чтобы продать всевозможные товары, или обменять… или хотя бы ссудить под долговые обязательства с печатями.

Разумеется, денег у нищих сантлакских сеньоров маловато, они не имеют возможности покупать все необходимое на месте, так что многие везут припасы с собой. Это значит – дворяне съезжаются к столице, сопровождаемые обозами, и купеческие караваны спешат к Энгре со всех концов, и бродячие проповедники, и всевозможные попрошайки, вдобавок – труппы жонглеров, музыканты, поэты, трубадуры, и, разумеется, целые выводки девиц легкого поведения. К тому же – портные, оружейники, торговцы магическими зельями и волшебными амулетами. Эта пестрая толпа размещается на обширной равнине у городских стен, громадный лагерь полумесяцем огибает Энгру, перекрывает дороги, наводняет округу, повсюду, куда ни глянь – бивуаки, шатры, шалаши, навесы, наскоро сколоченные коновязи, груды мусора и смердящие отхожие ямы.

Все шумит, гремит, орет, бряцает металлом, источает ароматы и смрад. У городских стен – трибуны и ристалище. А неподалеку охрипшие распорядители сбиваются с ног, обильно потеют и краснеют, надрываясь от крика – на них наседают вечно недовольные дворяне. Жалобы, требования, прошения и доносы…

А над городом плывет звон колоколов, и трепещут вылинявшие вымпелы. Колокольный гул, вонь выгребных ям и дешевые ароматы веселых девиц, взрывы хохота и вопли покалеченных на ристалище людей и коней, клубы пыли, поднятой сотнями ног, дым костров, запах острой и пряной снеди – вся эта смесь звуков, запахов, магических и естественных летучих субстанций взлетает над Энгрой, возносится к бледно-голубому небу. Небесам нет дела до того, что происходит на земле, небеса не меняются от того, что в Энгре Великий Турнир. И участники турнира не помнят о высоком, нынче все их помыслы – на ристалище.

Граф Ирс оглядел шумное стойбище, втянул ноздрями специфический аромат и сплюнул. Знаменитый мятежник был зол. Он упустил епископа, и теперь не имел возможности короновать победителя Великого Турнира… Вот-вот станет известно имя великого воина, будущего короля Сантлака. Верней сказать, это самое имя вот-вот провозгласят герольды под рев рожков и труб … Ирс заранее знал, кто выйдет победителем – разумеется, Перк ок-Перк, великий воитель, знаменитый герой турниров.

Именно он последним проиграл Метриену на прошлом Великом Турнире, и проиграл лишь из-за вмешательства Велиуина Изумруда. Тот бой стоил жизни прежнему придворному магу, Джеблю, но сэр Перк не пострадал – да он попросту не понял, что произошло. Рыцарь пришпорил коня, склоняя копье на упор… потом перед глазами вспыхнула радужно искрящаяся пыль… удар… темнота! А когда бедняга ок-Перк пришел в себя, Метриен – Метриен Первый – уже принимал поздравления. Нынче ок-Перк был намерен овладеть наконец вожделенной короной и дрался самозабвенно. Доспехи у него были даже лучше, чем на прошлом Великом Турнире, граф Ирс подарил, а уж магического вмешательства опасаться теперь не приходилось. Ок-Перк не сомневался в победе, и Ирс в него верил… Откровенно сказать, Перк – неблагозвучное имя, неподходящее для монарха, зато рыцарь был чудовищно силен и при том невероятно, непроходимо туп. Последнее обстоятельство и определило выбор графа Эгенельского, Ирс поставил на ок-Перка.

Сейчас вельможа направлялся на ристалище, наверняка будущего короля отыскать можно именно там. Так и есть, Перк только что одолел очередного соперника и уже готовился к новому поединку. Ирса верзила приветствовал взмахом руки:

– А! Ирс! Жаль, что тебя не было, поглядел бы, как я управился с выскочкой ок-Герчетом! Он вылетел из седла со скоростью эльфийской стрелы, ха-ха-ха!

Ирс молча спешился, теперь он глядел на ок-Перка снизу вверх. На ок-Перка почти всем приходилось глядеть снизу вверх.

– Ну? – не унимался рыцарь. – Чего грустный? Жалеешь, что пропустил мой поединок с ок-Герчетом? И верно, было на что поглядеть!

– У меня плохие новости, Перк.

– Что такое? – будущий король по-прежнему улыбался. Он чувствовал себя великолепно. – Ну, говори уж. Что стряслось?

– Я не догнал епископа.

– Епископа? А чего за ним гоняться?

– Ты что, даже не слыхал? Я отправил к тебе оруженосца и…

– А, верно, крутился здесь твой парнишка, пищал что-то. Но у меня же бой, мне не до того!

– Перк, пойми, епископ сбежал! Я почти настиг его, но старого увальня защитили его люди. Я перебил не меньше десятка попов… Но пока я разгонял эту свору в белых плащах, епископ сбежал. Теперь он, должно быть, заливает слезами кирасу нашего драгоценного императора.

– Да и Гангмар с ним. Скоро я надеюсь залить кирасу сопляка Алекиана кое-чем погорячей, чем старческие слезы. Он у меня кровью умоется!

Ирс выдавил бледную улыбку – сейчас тупица ок-Перк повторял то, что граф вбил ему в голову. Сантлак должен отложиться от Империи, сделаться суверенным королевством. Давно пора.

– …Если наш император такая сопля, что держит при себе убийцу собственного батюшки, если на Метриене по-прежнему корона, и Алекиан не спешит карать преступника… – тянул Перк, – то мой святой долг…

– Да пойми же! Нет епископа – нет твоей короны. Тебя некому венчать на царство! Епископа невозможно выбрать на турнире! Нам нужен епископ!

– Ох… – гладкий лоб верзилы прорезала складка, Перк задумался, а это давалось ему куда трудней, чем поединки на ристалище.

– Дошло теперь?

– А что же нам делать?

– Уговорить наших дворян провести обряд коронации без епископа Сантлака, договориться с другим прелатом… либо двигаться навстречу Алекиану с некоронованным монархом. Разбить имперское войско, захватить епископа, взять в плен сопляка императора и заставить его подписать эдикт о независимости Сантлака. Тебя все станут прославлять, как избавителя от имперского ярма… Так что давай, бей, круши! Пора закончить этот Великий Турнир поскорей, пока Алекиан не сбежал от нас! Но поспеши, теперь у нас мало времени.

– Ты прав! Гангмар возьми, ты прав! Пора заканчивать турнир и начинать настоящую войну! Эй, вы, Коргельт, Дунли! – рыцарь призывал оруженосцев. – Ступайте к старым пердунам на трибуну, пусть поторопятся, я не желаю ждать, пока они выберут мне нового противника, пусть выставляют любого! Лишь бы скорей!

– Нет, так дело не пойдет. Я сам с ними переговорю!

Ирс резко развернулся и зашагал к трибунам, где расселись почтенные старые вельможи в линялых плащах, вышитых поблекшими золотыми нитями. Эти дряхлые рыцари теперь распоряжались на Великом Турнире и определяли, в каком порядке пройдут поединки. Между Великими Турнирами о старцах никто не вспоминал, а нынче на несколько дней в из руках сосредоточились немалые полномочия, так что теперь престарелые рубаки желали в полной мере насладиться почетом и властью. Иногда они спорили подолгу, припоминали древние обычаи, взывали к традициям, сочиняли и врали, будто помнят некие прецеденты… если их не поторопить, они могут тянуть Великий Турнир до третьего гилфингова пришествия. Значит, нужно поторопить.

В дальнем углу ристалища проходили поединки опоздавших – никому не известные провинциалы калечили друг дружку под жиденькие крики родичей да оруженосцев, внимание толпы было приковано к участку перед трибунами престарелых судей, где съезжались бойцы, за плечами которых было по десятку-другому побед. Ирс сдержал шаг и повернул, чтобы обойти ратное поле. Там как раз готовился новый поединок. Перк ок-Перк, громыхающий тяжелыми латами, как телега жестянщика, догнал графа. Он шагал, повернув голову, чтобы не пропустить схватку конкурентов. Вот рыцари пустили коней, разогнались и склонили копья. Перк что-то буркнул, но Ирс не расслышал ни слова – всадники столкнулись с громоподобным лязгом. Один потерял стремя и покачнулся, однако усидел в седле. Сторонники того, что держался крепче, кинулись доказывать, что их чемпион победил…

– Я говорю, пустой поединок. И так ясно, что ок-Дрегерс сильней, но и он мне не пара, – повторил Перк.

Ирс не ответил, он зашагал еще скорей, чтобы пересечь ристалище, пока нет поединков. Грязный песок ворохами летел из-под ног графа. Перед трибунами толпились представители участников последнего боя, ярились, орали и тыкали пальцами в сторону ратного поля. Справа и слева на пристроенных к городской стене трибунах орали и топали ногами зрители – этим хотелось, чтобы бойцы съехались снова. Старики распорядители важно пыхтели и топорщили седые усы. Они наслаждались собственной властью.

Граф растолкал спорщиков и подступил к трибуне. Сантлакцы попытались возмутиться, но ок-Перк отшвырнул парочку самых отчаянных спорщиков, остальные расступились.

– Мои добрые господа! – воскликнул Ирс, задирая голову и окидывая важных старцев пламенным взором. – Судьба Сантлака нынче в ваших руках! Да что там Сантлак, весь Мир взирает нынче на эту арену и на вас, вершащих праведный суд!

Старики, приосанились, дружно уставились на графа и смолкли. Такое начало их вполне устраивало.

– Мои добрые господа! – повторил граф. – Нынче вы – судьи этого Мира! И очень мне обидно, что находятся те, которым ваш суд не по нраву! Ох, как скверно…

– Кто это? Кто? – зашумели старики. – Кто посмел?

Они привставали с мест, переглядывались, будто негодяй, оскорбивший их суд, мог укрываться здесь, на трибунах. Ветераны грозно хмурили седые брови, глухо сопели, и, кажется, попадись им этакий негодяй – уничтожат на месте! Ирс выдержал эффектную паузу. Затем снова повысил голос:

– Епископ! Его священство Ранлей! На рассвете этот недостойный прелат покинул Энгру! – граф оглядел недоуменные физиономии распорядителей Большого Турнира, старики пока еще не уразумели, что к чему. – Он сбежал, чтобы не короновать нашего избранника! Не желает подтвердить решение вашего высокого суда…

Тут до старцев наконец дошло, какую обиду им – именно им – нанес прелат. Эти сообразили куда скорей Перка. Все-таки долгая жизнь, проведенная в турнирах, набегах и засадах, научила этих вояк увязывать всякие события в единую цепочку. Его священство Ранлей, такой же старый упрямец, как и распорядители турнира, был против выборов нового короля. Епископ, как вся Церковь, стоял за Метриена. С его несогласием ничего поделать было нельзя, но рыцари пребывали в уверенности, что святоше придется смириться. В Сантлаке нравы просты, и, в случае чего, епископа можно было принудить силой, заставить короновать избранника дворянства. И вот – он сбежал, оставил все рыцарство страны с носом!

В самом деле, епископ нанес оскорбление всему благородному сословию Сантлака, сошедшемуся на Великий Турнир и, прежде всего, будущему победителю. Ну и судьям тоже. Выходит, они зря надрываются здесь, на трибуне, уже который день подряд? Ирс удовлетворился произведенным эффектом и смолк – теперь орали старые дворяне, они старались перекричать друг дружку, заводились от этих воплей сами, и распаляли других. На крик стали собираться сеньоры, участники Великого Турнира. Эти пока что лишь слушали.

Ирс ждал – и наконец шум начал спадать.

– Мои добрые господа! – в третий раз воззвал граф. – Во имя сантлакских вольностей, во имя благородства, во имя чести! Я прошу вас не медлить!

Воцарилась тишина, прекратились бои в дальних концах ристалища, ибо некому было назвать имена новых соперников, стихли склоки претендентов, даже зрители на трибунах замолчали, ловя каждое слово графа – весть о бегстве епископа уже разошлась в толпе. Только колокольный гул плыл вдалеке, мерный, низкий, приглушенный городской стеной.

– Что же нам делать?.. – прошамкал один из дряхлых героев, и его негромкий надтреснутый голос было отлично слышно.

– Догнать, вернуть беглеца! – рявкнул басом другой судья.

– Да он уж, верно, скачет к императору, – подал голос третий.

– Если позволите, благородные сеньоры, – встрял Ирс, – самая большая беда для нас, если Алекиан увезет епископа в Ванет, оттуда будет сложно вернуть его! Хорошо бы обрушиться на Алекиана здесь, на сантлакской земле!

Вообще-то, в рыцарстве Санталка не было единого мнения относительно того, как быть с Алекианом, хотя около сотни дворян поклялись, что не станут подчиняться императору, но сантлакским сеньорам частенько приходилось нарушать клятвы, и уж кому-кому, а графу Ирсу это было отлично известно. Сегодня этих разбойников увлекает идея независимости, завтра они прельстятся красивыми имперскими игрушками… Потому граф Эгенельский спешил воспользоваться бегством его священства для того, чтобы подтолкнуть сеньоров к решительным действиям.

– А поведет нас в поход победитель, ибо таковы наши благородные обычаи! Коронован или нет, а победитель Великого Турнира – законный король этой славной державы! – рявкнул Ирс. По лицам дворян он видел, что дело сладилось, сантлакские сеньоры уже пришли в нужное расположение духа. – Так не станем медлить! Завершим нынче же схватки!

– Нынче же! Скорей! – подхватили десятки голосов.

И распорядители Великого Турнира также засуетились, им передалась горячность толпы. Потом, наверное, кое-кто из них станет корить себя за то, что поддался общему порыву, что поторопился… а ведь можно было растянуть праздник еще на несколько дней, продлить время собственной славы – ибо по окончании турнира старцы вновь сделаются никому не нужны. Рассудить нынешние поединки – последнее славное дело, оставшееся им в этой жизни. Но раскаяние придет потом, а теперь старцы ринулись энергично распределять пары рыцарей, метать жребий, чтоб определились бойцы, теперь распорядители судили сурово и непреклонно, лишали неудачников права на повторный бой, если результат первой схватки вызывал сомнения – словом, стало ясно, что турнир в самом деле закончится до захода солнца. Убедившись, что старики настроены решительно, Ирс удалился – он решил лично отправиться навстречу войску императора. Эта война стала его собственной. Граф решил сделать все правильно, иными словами – не доверяя никому.

Роккорт ок-Линвер ждал. Долгие годы, проведенные в боях и походах, научили его: как правило победителем выходит тот, кто ждет. Особенно, если этот кто-то сильнее. Когда у тебя недостает воинов, приходится спешить – совершать рискованные маневры, обходить, перестраиваться, изобретать всевозможные хитрости. Иное дело сильный, тот может спокойно ожидать, лениво наблюдая, как обреченный враг пытается компенсировать слабость быстротой движений, как мечется и изворачивается.

Сейчас сэр Роккорт был убежден в том, что он сильней. Он стянул под свои знамена отряды имперских солдат, заставил присоединиться к армии дружины местных сеньоров, вынудил окрестных графов прислать собственных латников. Накануне объявился гонец из Ванетинии – там вняли объяснениям капитана Роккорта и шлют подкрепления, в частности всех чародеев, каких только оказалось возможно собрать в столице. Они уже в пути и вот-вот прибудут. И без этой подмоги капитан имел под рукой около полутора тысяч солдат, ну а магические штучки некроманта – с ними пусть разбираются колдуны из столицы. Иначе зачем они нужны, эти шарлатаны?

Так что ок-Линвер не сомневался, что сильней малочисленного войска, явившегося с востока. Конечно, разведчики доносили: к неприятелю подтягиваются отряды мародеров из Гевы, однако старый воин знал цену этим бандитам. Они не бойцы, а отребье. Даже толстозадые стражники из городов восточного Ванета, составляющие значительную часть воинства ок-Линвера – даже эти получше гевских оборванцев. Опасаться следует лишь чародеев, но и на них найдется управа, когда из столицы прибудут Изумруды.

Исходя из этих рассуждений, капитан не удивился, когда стало ясно, что армия некроманта остановилась вдалеке и не идет на сближение. Что же, врага можно понять – черный маг не хуже ок-Линвера видит, что слабоват против имперского войска! Боится подойти! Капитан с гордостью оглядел свои отряды, выстроенные образцовом порядке. Перед грядой холмов – кавалерия, на высотках позади всадников стрелки и пешие латники. Обоз – за холмами. Да еще скоро прибудут Изумруды. Силища!

Графы и гвардейские лейтенанты почтительно ожидали, что скажет старик. Офицеры уже привыкли к тому, что ок-Линвер – тугодум, а местным сеньорчикам только предстоит узнать капитана поближе. Этим невтерпеж выслушать, что надумал старый вояка.

– Какие будут указания? – осведомился один из ванетцев. Не выдержал.

– Пока ждем, – буркнул ок-Линвер, – не спуская глаз с этой банды. И усилим фланговые дозоры.

Этим господам невдомек, что сейчас имперские войска заняли идеальную позицию. Ровное поле хорошо подходит для действий кавалерии, а пехота занимает холмы, где можно укрыться от железных истуканов. Незачем предпринимать рискованные передвижения, если здесь такая удобная позиция. Но капитан не счел нужным растолковывать основы военной премудрости тупоголовым сеньорам. Им ни к чему понимать – достаточно того, что капитан ок-Линвер отдал приказ.

Солнце поднималось все выше… солдатам надоело стоять в строю, кавалеристы спешились, пехотинцы на холмах покидали строй и рассаживалось. Стало жарковато, ополченцы подпирали щиты копьями и пытались укрыться в тени. Время от времени появлялись гонцы, докладывали: армия черного колдуна стоит неподвижно. Враг выстроился на распаханных полях у дороги и, как будто, тоже ждет нападения.

– Не выступим ли мы им навстречу? – набравшись смелости, осведомился граф Аднорский. Этому хотелось выглядеть посмелей прочих, поскольку граф опасался, что ему поставят в вину сдачу города.

Ок-Линвер смерил взглядом графа, вздохнул и проскрипел:

– Нет. Здесь подходящее место, я готов сразиться с ними здесь. А выступать не станем, покуда все войско не будет в сборе. Я жду Изумрудов.

Миновал полдень, потом прошел еще час… и еще. Разведчики высмотрели, что в неприятельском войске приступили к обеду – разумеется, это касалось только живых. Зомби и закованные в сталь великаны стоят неподвижно. Сэр Роккорт велел кормить людей. Если враг занят обедом, значит, нападения ждать не приходится. После трапезы солдаты не встали в строй, ибо стало ясно – нынче сражение уже не состоится. Надумай некромант атаковать – это окажется долгим делом. Пока живые и мертвые воины перестроятся в походный порядок, пока обозные свернут хозяйство, пока то да се – и выступать будет уже поздно. На поле, выбранное сэром Роккортом они прибудут разве что под вечер. Гвардейцы – те, что имели боевой опыт – сообразили это первыми, глядя на них и ополченцы тоже принялись ослаблять подпруги лошадям и располагаться на отдых.

Солнце, по-летнему теплое, медленно плыло в ярко-голубых небесах, воины притихли, на Мир снизошла тишина. Так и дождались вечера. Ок-Линвер не огорчался. Если схватка вовсе не состоится – что ж, и это неплохо. Он, капитан гвардии его императорского величества, встал на пути вражьего нашествия, не допустил к столице, остановил. А вот когда прибудут Изумруды, можно будет подумать и об активных действиях… думать о быстрых действиях можно очень медленно.

Сэр Роккорт велел располагаться на ночлег – всем на тех местах, где стояли в строю. Дозорных сменить, ночью разъезды усилить. Будь ок-Линвер на месте неприятельского полководца – велел бы ночью отступить в прежний лагерь у стен Аднора. На марше армия колдуна особенно уязвима, поскольку у него недостает кавалерии. Стало быть, отступать лучше ночью, когда имперская конница не может действовать в полную силу. Но наутро оказалось, что черные остались на месте. Сэр Роккорт перестал понимать соперника… но пожал плечами и велел выдать воинам завтрак.

После завтрака капитан выслушал донесения разведчиков – за ночь ничего не изменилось, шеренги неупокоенных стоят, как стояли до заката. И то верно – мертвым отдых не нужен. Перед ними застыли закованные в сталь истуканы. Что там, позади чародейского войска, разведчики не выясняли. Страшно приближаться. Но лагерные костры дымят.

Ок-Линвер велел снова выстроить воинов. Неведомо, сколько придется ждать, покуда некромант со своей сворой уберется восвояси. И потянулось ожидание. В час пополудни, когда время шло к обеду, когда обозные уже развели костры и наполнили котлы водой из ручья, дозорные доложили, что приближается конвой. Едут не спеша, под имперскими знаменами. Капитан поинтересовался, не видать ли зеленых плащей среди этих путников? Да, как будто были такие… Изумруды, сообразил старик. Вот что значит правильно составленный рапорт! В Ванетинии прислушались к просьбам ок-Линвера!

Капитан взгромоздился в седло и собрался отправиться навстречу Изумрудам. Колдуны – они капризные, и, хотя сэр Роккорт ни в грош не ставил чародейское могущество, но не лишним окажется встретить столичных магов. Если среди них кто-то важный, с гонором, то лучше сразу установить хорошие отношения. Тут старику доложили: прибыл гонец. Оруженосец какого-то мелкопоместного рыцарька, с жалобой на разбой. Имя сеньора, которое назвал гонец, было ок-Линверу не известно, и старик рассудил, что вести от такого – подождут. Ишь ты, на разбой жалуется… и почему именно имперскому капитану? Ведь есть же графы, судьи, сенешали его величества… Ок-Линверу попросту не пришло в голову, что все эти сановники с их людьми нынче в его войске, он собрал в округе всех, кого было возможно, всех, кто мог отразить разбойников.

Сейчас важней поглядеть на Изумрудов – с этой мыслью сэр Роккорт отправился в путь. Напоследок велел накормить гонца обедом – вернувшись, господин капитан гвардии его выслушает. Оставить войско старик не боялся – он будет неподалеку, а вражеская армия передвигается с небольшой скоростью. Пока что-то произойдет, ок-Линвер успеет возвратиться.

Итак, старый воин отправился встречать конвой из Ванетинии. Полчаса неспешного передвижения, и капитан увидел вновь прибывших. Всего их насчитывалось около полусотни, и, в самом деле, почти треть – в зеленом. Капитан удовлетворенно кивнул – вот и славно, пусть колдуны дерутся с колдунами, чем больше перебьют своих, тем лучше сделается в Мире. Потом сэр Роккорт ощутил недоумение – с колдунами в зеленом что-то было не так, что-то необычное чудилось в веренице Изумрудов. Ок-Линвер прищурился, напрягая старческое зрение… наконец сообразил – столичные чародеи выглядят слишком мелкими, очень уж приземистыми кажутся эти фигурки в неуклюжих балахонах. Ну да, большинство надвинули капюшоны, это ученики. Но и те, что возглавляют кавалькаду – тоже коротышки.

Рыцарь придержал коня, ожидая, пока вереница карликов приблизится к нему. Передний, щекастый юноша, подъехал, стянул зеленый колпак и утер потное лицо – толстяка разморило на жаре, Изумруд глядел недовольно. Старому рыцарю маг не понравился, слишком уж бросалось в глаза фамильное сходство с предателем Велиуином. Ничего удивительного, этот пухлый паренек принадлежит к клану Изумрудов, многие из этой семейки страдают ожирением.

– Капитан ок-Линвер?

Паренек знал старого воина в лицо, тогда как сэр Роккорт Изумрудика не узнавал – вероятно, тот не занимал прежде высокого положения в клане. А может, лишь недавно снял ученический капюшон. Да и вообще – капитан гвардии один, его знают все, а этих бездельников магов по Валлахалу всегда шастает целая толпа, где уж тут запомнить каждого сопляка!

– Да, это я.

– Эрегарт Изумруд. Я старший в этом походе.

То, как определил свои полномочия юнец, капитану тоже не понравилось.

– Следуйте за мной, – сухо бросил старик. И выпрямил спину, чтобы оказаться еще выше. Тощий, долговязый, в массивных доспехах, восседающий на здоровенном жеребце капитан, казалось, вдвое превосходит ростом приземистого мага.

Разворачивая коня, рыцарь еще раз окинул взглядом колонну Изумрудов. Похоже, сплошь мальчишки, сопляки, молокососы. В хвосте шествия ехали с полдюжины магов, не принадлежащих к семейству Изумрудов, этих наняли на время похода, но разноцветные одежды отличали чужаков от клана придворных магов, ок-Линвер принял их за слуг.

Эрегарт пристроился рядом с капитаном.

– Что у вас за беда? Мне сказали о каких-то великанах. Это верно? Из Гевы пришли великаны?

– Я не знаю, что это или кто это, – отрезал старик. – Потому и отписал в столицу, чтоб прислали магов. Вот ты и разберешься, верно это или нет. А что, никого постарше в Валлахале не нашлось?

– Никого, – буркнул Эрегарт. – Здесь все, кто способен хотя бы на малое колдовство.

Мальчишка соврал. В столице находилось еще несколько дряхлых старцев, но этих было слишком рискованно отправлять в поход, могли не выдержать дороги. Лучших-то увел Гиптис со свитой его императорского величества. Потому и вышло, что конвой возглавляет Эрегарт, котором меньше месяца назад стукнуло шестнадцать.

В лагере надутый мальчишка Изумруд первым делом потребовал «попить чего-нибудь холодненького». Потом шумно втянул запахи походной кухни и добавил, что не мешало бы и подкрепиться. С рассвета в дороге! Барские замашки сопляка ок-Линверу не понравились, старик окончательно укрепился в своей неприязни к Изумрудику. И потому, когда оруженосцы вручили столичному магу кувшин с вином, заявил не без злорадства:

– А холодненькое тебе, мастер, подадут в столице.

Кувшин стоял на солнцепеке, и вино порядком нагрелось. Юнец пожал плечами, вытребовал стакан воды, ткнул туда палец и произнес коротенькое заклинание. Пыхнули разноцветные искры, из рук мага дунул ветерок… Ок-Линвер заглянул в стакан и обнаружил, что на поверхности воды плавают льдинки. Толстячок разбавил вино, побултыхал в стакане кусочками льда и с наслаждением принялся пить. Потом покосился на сэра Роккорта и предложил:

– Хотите, капитан, и вам сделаю?

Ок-Линвер слегка растерялся. Обычно, если испытываешь к кому-то неприязнь, то сама собой является мысль, что чувство взаимно. Но Изумруд был, как будто, дружелюбно настроен… и старик согласился. Охлажденное вино в самом деле кстати в этот жаркий денек! Потом ему доложили, что трое гонцов просят выслушать их сообщения.

– А, верно! – припомнил старик. – Какой-то молодчик добивался, чтоб его выслушали еще до нашего отъезда. Ладно, давайте их сюда.

Капитан отхлебнул холодного напитка… потом еще и еще. А Изумруд, похоже, не только охладил вино, но и добавил чего-то. Получился весьма приятный напиток! Настроение старца слегка улучшилось, он даже подумал, что сопляк не так уж и плох. Тут привели гонцов. Первым раскричался тот мальчишка, что прибыл первым. Замок его благородного господина осажден гевскими бандитами! То есть не то, чтобы осажден, к укрепленному поместью разбойники не осмелились подступать, но они разоряют округу.

– А твой господин, конечно, сидит за стенами и боится высунуть нос? – не без ехидства осведомился ок-Линвер.

– Мой благородный господин нынче в войске его императорского величества, – надулся посыльный, – и лучшие воины из числа вассалов сопровождают его. Мы – верные слуги нашего повелителя!

Ок-Линвер поморщился. В самом деле, многих сеньоров из числа местных помещиков отозвали для похода в Сантлак.

– Ладно, – буркнул капитан. – Давайте следующего!

Следующий гонец представлял общину небольшого городка к западу от этих краев. И там объявились разбойники, по виду – гевцы. Потом о гевских бандитах доложил и третий посланник, а пока сэр Роккрт морщился и теребил усы, выслушивая недобрые вести, в лагере объявился и четвертый – новости были те же. Только теперь капитан сообразил: черный маг отправил присоединившихся к нему гевских голодранцев на запад, и теперь они разоряют Ванет, обходят стороной города и замки, нападают на хутора, режут купцов на дорогах. Никто им не помешает, так как предусмотрительный сэр Роккорт созвал под свое знамя всех боеспособных воинов в этом краю.

Ок-Линвер выругался.

– Прикажете отправить отряды кавалерии против этих злодеев? – сунулся граф Аднорский. – Я бы…

– Заткнись, болван! – рявкнул старик. Потом одним глотком допил остатки охлажденного вина. – Вот еще, отправить конницу! Я не стану дробить силы. Да ты понимаешь ли, дурень, что ловить этих бандитов можно бесконечно? Они ловкие грабители и знают, как заметать следы, уж я-то давно имею дело с этой сволочью… Нет, мы двинемся на их вожака, побьем его в поле, и отрежем зарвавшимся разбойникам путь на восток. Эй, Изумруд… как тебя… скоро у тебя будет возможность разглядеть великанов поближе.

– Меня зовут Эрегарт Изумруд, – спокойно ответствовал юнец. – Советую запомнить мое имя, пригодится.

Эрегарт считался самым талантливым из прежних учеников знаменитого Гимелиуса, и лишь возраст не позволял ему встать вровень с предателем Велиуином. Но теперь, когда лучшие члены семьи полегли на полях сражений, открылись новые возможности для быстрой карьеры. Гиптис позволил юноше покончить с ученичеством, хотя чародеи постарше были недовольны. Молодой маг потому и остался в Ванетинии, что Гиптис не желал рисковать жизнью последнего из великих Изумрудов. Гиптис возлагал большие надежды на юнца. Теперь же, когда глава семьи был в отъезде, некому стало запретить Эрегарту действовать. Многие пророчили ему большое будущее и со временем – пост придворного мага… Эрегарт разделял это мнение. Сейчас ему нужно было отличиться. Потому паренек и терпел грубость капитана, потому и старался заручиться его поддержкой – после гвардеец будет рапортовать в Ванетинии, и действия Изумруда непременно должны быть оценены высоко.

Ингви окинул взглядом черные скалы – здесь склоны утесов уже расступились, старая тропа лежала в широком ложе между пологих откосов, а впереди виднелись осыпавшиеся стены, позади которых к небу возносились башни. Снизу, с тропы было видно три. Или, возможно, четыре – солнце било в глаза, и яркий свет мешал разглядеть очертания древней крепости.

– Ну что, вперед? – король первым зашагал к проему в руинах.

Когда-то замок отделял от склона неглубокий ров, выдолбленный в камне. Наверное, попасть в цитадель можно было по подвесному мосту, а теперь ров был засыпан, превратился в длинное углубление, заваленное каменной крошкой и поросшее все теми же серыми побегами, которые пробились в скалах, а от предвратных укреплений и ворот не осталось вовсе ничего. Ингви в широкий проем между остатков стены и оказался во дворе. Здесь оказалось на удивление пустынно – ни груд щебня, ни вездесущих колючих растений, странно напоминающих ковыль Ничейных Полей. Черные плиты, которыми был вымощен двор замка, казались чисто подметенными и вымытыми, гладкие, отлично пригнанные друг к дружке, время не сумело повредить отесанному камню.

Двор окружали стены – остатки жилых строений, служебных построек, основания башен. Башни возносились над головой, здесь они заслоняли небо, но счесть их число было по-прежнему затруднительно. Замок был настолько сильно разрушен, что теперь уж казалось невозможным определить конфигурацию и прежнее назначение построек. Пришельцы стояли посреди лабиринта стен различной высоты. С открытой площадки, на которой они остановились, уводили больше десятка дверных проемов, проходов между остатками строений и дыр, пробитых в разное время. Здесь наверняка были и следы погрома, учиненного князьями Ллуильды три века назад, и повреждения, нанесенные руинам новыми кладоискателями. Современники словно боялись завалить гладкие плиты двора обломками камня, выломанные куски они аккуратно складывали штабелями в тех местах, где трудились. Возможно, в этом и был определенный смысл – отметить таким образом проверенные участки.

Пришельцы озирались, запрокидывая головы. Пытались разглядеть башни, которые приметили прежде, издалека.

– А теперь что? – поинтересовалась Нноанна. – Будем искать клад?

– Сперва неплохо бы проверить, всех ли здешних обитателей мы уже повидали, – предложил Карикан. – У них наверняка был где-то поблизости лагерь. Их припасы нам не помешают.

Лотрик и матросы старались оказаться позади, укрыться за спиной более храбрых спутников. Моряки бубнили молитвы и поминутно осеняли себя святым кругом. Карикан ткнул локтем Тонвера и кивнул:

– Гляди, святой отец, какая замечательная паства тебе подвернулась. Они исполнены смирения!

Говорил Счастливчик нарочито громко, будто старался заглушить собственную неуверенность. Кстати, стрелу он держал наготове, слегка напрягая лук. Взгляд графа скользил по стенам и бойницам.

– Это известное дело, – отмахнулся Тонвер. – Страх – отличный проповедник. Мерк Новый как-то заявил, что в храме Светлого должно быть непременно темно. Неплохо, говаривал сей дерзец, чтоб из мрака неслись страшные завывания, а потом священник выскакивал неожиданно из темноты. Тогда паства, сперва обмочившись с перепугу, станет внимательней внимать наставлениям.

– Мерк знал толк в проповедях! – заметил Ингви. – По-моему, вон тот проем выведет нас к главным воротам. Идем!

– Эй, а ну вперед! – прикрикнул на миренских моряков Кари. – Чтобы я видел ваши зады! Вперед, вперед! Последним иду я!

– А я слыхала, что призраки всегда набрасываются сзади, – злорадно бросила через плечо Ннаонна. – Хватают за плечи того, кто последним идет, впиваются в горло. Такими холо-о-одными пальцами! А потом хр-рясь! И бац! И бум!

Матросы суетливо кинулись за королем и вампирессой. Им больше не хотелось оказаться последними – девушка обладала даром убеждения!

Ингви не ошибся – да и не удивительно. Даже за три века представления архитекторов о планировке укреплений не слишком изменились. Жилое строение, возносящееся к небесам семью башнями, было, разумеется, странным, и пропорции его выглядели непривычно, в остальном же Семь Башен являлись крепостью. Ингви без труда сориентировался в руинах, и вскоре пришельцы вышли к главным воротам Семи Башен – тем, что были обращены к суше. Здесь портал также оказался полностью разрушен. Легенды утверждают, что войско князей Ллуильды штурмовало замок Черного Ворона со всех сторон одновременно, и приступ был настолько ожесточенным, что атакующие совершенно уничтожили ворота вместе с бастионами и барбаканами.

Королю захотелось поглядеть, как смотрится замок со стороны суши, и он вышел за ворота. Кроме того, Ингви хотелось проверить еще одно предположение – пока он бродил среди руин, Черная Молния вела странно довольно странно, время от времени меч ощутимо вздрагивал в ножнах, как стрелка компаса, реагирующая на магнитный полюс планеты. Стоило королю повернуться или двинуться в другом направлении – и магическое оружие шевелилось, его тянуло нечто, укрытое в разрушенном замке. Сейчас, разрядившись от удара о камень, меч старательно поглощал ману, поспешно восстанавливая силу заклинаний, вложенных в багровый янтарь. Получалось, в Семи Башнях скрыт источник магической субстанции? И этот источник притягивает меч?

За воротами меч успокоился, действие источника магической силы имело совсем небольшой радиус. По ту сторону разрушенного портала простиралась равнина – плоская, как стол. Дюны тянулись вдоль берега, скалы нависали над водой, а этой стороной Семь Башен граничили с бескрайней степью. Ничего удивительного, что предки Черного Ворона выстроили крепость именно здесь – и бухта удобная, и строительный материал под рукой, да и со стороны моря подступы прикрыты скалами. Зато врагу, явись он к крепости, укрыться негде, издалека видно любого пришельца.

Вдоль стены тянулось кладбище. Ни ограды, ни часовни, только пустырь… промоины да канавы, вымытые, вероятно, талыми и дождевыми водами, бегущими с возвышенности, на которой был возведен замок. Там кладоискатели и хоронили товарищей по промыслу. Ннаонна протянула:

– Ого-о-о…

Могил здесь насчитывалось несколько десятков. И еще неизвестно, сколько несчастных покоится под каждым из холмиков. В качестве памятных знаков использовались сломанные заступы, черенки лопат и прочие инструменты.

– Я слыхал, эти уроды резали здесь друг дружку, делили ненайденное золото эльфов, – буркнул Лотрик. – В «Парусе» много об этом разговоров было. Золота, чтоб ему Гангмару в задницу провалиться, не нашли ни единой монетки, а народу положили вон сколько!

– Все жадность, жадность человеческая… – скорбно провозгласил Тонвер. – Однако у этих людей хватило добросердечия, чтоб хоронить несчастных.

– Добросердечия, краба мне глотку! – возмутился шкипер. – Они же сами – того, убивали. Ну и закапывали, чтоб не воняло.

– И концы в воду, – поддакнул матрос.

– А вон лагерь благородного господина ок-как-его-там, – Кари указал стоянку незадачливого дворянина. Там еще слегка дымилась зола в кострищах, да валялись разбросанное в беспорядке барахло: мешки, инструмент, упряжь. И повозка поблизости стояла.

– Господина ок-Рейселя, – припомнила Ннаонна. – А вон, глядите, какие-то скачут. Видите?

Девушка указала в степь. Там едва виднелись всадники, галопом удаляющиеся от Семи Башен. Темп они взяли приличный и вот-вот должны были скрыться из виду. Если бы дело происходило в разгар лета, и земля была сухой, положение беглецов наверняка указывали бы клубы пыли, но сейчас почва оставалась влажной.

– Вассалы ок-Рейселя, – определил Счастливчик, – те, которым было поручено стеречь лагерь, покуда сеньор с нами разберется. Значит, знают, что их хозяин – того. Иначе не решились бы сбежать.

– Как бы не привели кого, – забеспокоился Тонвер. – На нашу голову.

– Боишься? – ухмыльнулся Ингви.

– С вашим величеством мне бояться нечего, – монах скорчил пресную мину, – однако греха на душу брать не хотелось бы… без большой нужды, я имею в виду Да и могилы лишний раз копать для убиенных не хотелось бы также.

– Сын покойного в плену, так что сюда не явится, за папашу с нас спросить, – всадники пропали из виду, и Ингви обернулся, чтоб разглядеть, наконец, руины и пересчитать башни. У него по-прежнему никак не выходило семь.

– Может, у него еще сыновья есть, – Лотрик поежился, на него вид руин, окутанных зловещими преданиями, навевал уныние, – или дружки, или вассалы. Не надо бы нам здесь торчать, а? Как ни гляди, а местечко гиблое.

– Да я и не собирался здесь задерживаться, – король пожал плечами, – только золото отыскать, да и обратно, на «Одаду». Я хотел удостовериться, что живые обитатели этого места нас не потревожат. Ну, а раз они сбежали, займемся наследством мертвых. Тонвер, возьми кого-нибудь из людей Лотрика, обыщите лагерь. Я заметил, у тебя немалый талант к обыскам. Ну а мы – в замок.

– Эй, погодите-ка, ваше величество… – монаху очень уж не хотелось оставаться здесь наедине с моряком. Куда лучше пребывать под защитой короля-демона. – Мы уж вместе, быстро, только инструменты возьмем… а потом вместе, вместе…

Тонвер вперевалку затрусил к разбросанным пожиткам покойного господина ок-Рейселя. Остальные последовали за ним.

– Глядите-ка, чтоб мне лопнуть! – Лотрик ткнул рукой, указывая ряды могильных холмиков. – Вон, вон туда глядите! Ямы! Они ж нам могилы копали! Вот мерзавцы, вот гниды, вот псы шелудивые, гадюки…

– Ну-ну, шкипер, – Ингви покачал головой. – Есть хороший принцип: о мертвых или хорошо, или ничего. Ну да, покойный рыцарь велел слугам вырыть могилы для нас. Собирался оказать тебе и мне последнюю услугу, какую только один путник на этой вечной дороге может оказать другому. Он оставил часть вассалов копать ямы, пока сам вместе с прочими будет встречать гостей. Очень предусмотрительно! И могилы как раз пригодятся. Нам придется похоронить этих добросердечных людей в ямах, которые выкопали их приятели.

– Жаль, что эти приятели нас покинули, – вздохнула Ннаонна, – и мы не сможем оказать такую же милость и им.

Девушка подхватила лопату и мешок.

– Ну, чего встали? Я уже готова выкапывать золото эльфов. Давайте скорей, что ли? Нам еще нужно успеть все истратить до того, как миротрясение состоится!

– В самом деле, – подхватил Тонвер, – нечего здесь мешкать, идемте скорей! Нам еще искать и искать.

Ингви не стал отвечать, однако у него имелись кое-какие догадки относительно места, где может таиться золото Меннегерна. Он запомнил, куда увлекал зачарованный меч. Источник маны находился в руинах жилого строения – там источник волшебства. Разумеется, и золото поблизости.

Кладоискатели двинулись обратно в Семь Башен, пересекли дворик, вступили в развалины. Между черных стен было темно и прохладно, в тени шуршал ветерок. Если задрать голову, становились видны неровные, изломанные очертания башен и пушистые облачка, проплывающие над ними – слишком мягкие и округлые в сравнении с угловатыми контурами руин.

Здесь повсюду были видны следы работы предшественников. Добрые люди успели не только устроить кладбище под восточной стеной замка, но и порядком разворошить старую кладку. Сравнительно небольшой замок оказался перекопан вдоль и поперек – даже странно, что золото до сих пор осталось не найдено.

В стенах тут и там были проломаны отверстия, кое-где между камней вбиты колышки, на которых туго натянут шпагат. Кто-то из прежних исследователей догадался разбить натянутыми бечевками территорию Семи Башен на участки и искать постепенно, по квадратам. Однако и этих последовательных тружеников постигла неудача. Странное дело – туго натянутые веревки казались не прямыми! Если приглядеться, они будто изгибались в горизонтальной плоскости, хотя это было невозможно. Иногда чудилось, что между камней струится дымка, временами заслоняющая проемы и повороты между стен черного камня, но стоит протереть глаза – и никакой дымки нет в помине. Заклинание, скрывающее последний приют Черного Ворона, действовало исправно.

– Ничего себе, – протянул Кари. Граф по-прежнему держался так, чтобы не упускать из виду Лотрика, но и его разобрало необычное действие магии Семи Башен. – Теперь я понимаю, почему до сих пор клад не нашли. Нас что-то крепко путает. Или кто-то?

– Сейчас узнаем, – Ингви извлек Черную Молнию из ножен и расслабил кисть. Меч тут же развернул руку демона, указывая источник маны. – Я еще прежде, в дороге размышлял, как может держаться заклинание три века, и не иссякнуть?

– И как? – Ннаонна, как обычно, ждала немедленных ответов. – Только не отвечай свое обычное «надо подумать»!

– Не надо, я уже все обдумал, – Ингви шагнул в сторону, указанную черным клинком. – Где-то в руинах имеется собственный источник маны. Нам нужно его отыскать, тогда станет легче. Идите за мной, здесь уже недалеко.

Меч перестал дрожать и твердо указывал в сторону, откуда истекал ручеек маны. Ингви доверился оружию и решительно двинулся между черных стен. Пару раз он упирался в руины, тогда приходилось шагать в обход, огибать препятствия, но Черная Молния снова указывала нужное направление. Потом сделалось заметно, как колдовской туман, сочащийся из тончайших щелей между камнями, свертывается в спираль, тянется к черной стали клинка, и втягивается, всасывается жадным оружием. Стены, до того казавшиеся затянутыми дымкой, проступали отчетливей, исчезло желание сморгнуть и протереть глаза – Черная Молния поглощала ману быстрей, чем магическая энергия выделялась таинственным источником. И вскоре Ингви остановился перед дубовой, окованной железными полосами, дверцей в черной стене.

– Гангмар меня дери, – заявил Лотрик, – а ведь я готов поручиться, что оттуда, из-за поворота, я не видел проклятую дверь! А ведь какая здоровенная!

Ну конечно, если верить легендам, Меннегерн был заперт в зачарованной башне вместе с конем. Дверь была высокой и широкой – в самом деле, лошадь пройдет.

– Никто ее не видел, – буркнул Карикан. – Иначе выломали бы первым делом. Рушить стены и пройти мимо двери? Нет, ее не видели те, кто копал в руинах прежде нас!

– У меня единственный вопрос, – сварливо заметила Ннаонна, – чего мы, собственно, здесь ждем? Почему не входим?

– Потому что нам предстоит еще выломать дверь. Ну-ка, посторонитесь, – и демон занес Черную Молнию.

Больше всего граф Ирс опасался, что император уведет войско обратно в Ванет. Сейчас дворяне, собравшиеся в Энгре, горячи и отважны, участие в Великом Турнире распалило их, рыцари воочию увидели, как оживают старинные традиции – а верней сказать, оживает то, что их приучили считать «старинными традициями».

Разумеется, обычай избирать короля на турнире не может быть древним, но зато как сладко звучит – на Великом Турнире все равны, и ты можешь стать королем, а коли не стал – вини лишь себя, ибо королевский венец побывал в твоих руках. Участники грандиозного побоища в Энгре – каждый – словно на миг прикоснулся к короне собственной страны, словно примерил, будто бы сам чуточку побыл королем, минуту, секунду, миг, крошечное мгновение, которого не было в действительности, но которое, однако, сохранится в памяти. Ты был на Великом Турнире и бился за корону! Что может быть выше? Что возвеличит сильней бедного дворянина из захолустья? Да и как не гордиться, даже проиграв – как не гордиться, что это из твоих рук получил корону сильнейший? Да, именно так – все, вплоть до самого захудалого владетеля, все здесь… дворянство огромной страны собралось в столице, чтобы вручить корону достойнейшему из равных! Всякий рыцарь в Энгре знал, что присягнет на верность новому королю – не слабаку или недоумку, все преимущество которого – великие предки. Нет, королем станет воистину первый среди равных.

Итак, сейчас дворяне полны гордости и готовы двинуться куда угодно за избранным монархом. Именно теперь их можно увлечь в бой, заставить сразиться с императором. А если Алекиан удерет – что тогда? Многие ли согласятся преследовать врага на чужой земле? Воины Сантлака не знают дисциплины, они не умеют брать крепости, с ними невозможна затяжная осада, в Ванете с таким войском придется туго. В Ванете много городов, тамошние общины умеют обороняться.

К тому же в сложившихся обстоятельствах очень важно использовать миг воодушевления толпы. Если дать сантлакцам время подумать… если дать имперским эмиссарам время предложить золото… неизвестно, как обернется дело. Если не побить Алекиана сейчас, костер, раздутый Ирсом, вполне способен угаснуть. И епископ, вздорный упрямый Ранлей! Станут ли дворяне исполнять приказы не коронованного по всем правилам Перка Первого, если у них будет время все взвесить и обдумать? Да Гангмар знает… Если победить – то быстро, очень быстро, иначе удача отвернется.

Итак, обуянный невеселыми мыслями граф Ирс отправился на разведку. Один день – снатлакскому дворянству требуется один день, чтобы завершить Великий Турнир. Потом состоится грандиозная пьянка – об этом Ирс позаботился. Заготовлены бочонки вина, верные люди получили инструкции, они знают, какие здравицы возглашать, с какими пожеланиями подливать рыцарям в кубки хмельной напиток… А потом наутро они встанут не раньше полудня – и с головной болью. Тут возвратится Ирс, они с Перком Первым поднимут воинство королевства в поход. Но поначалу эти вояки будут неспособны не только сражаться, но и держаться в седле. Завтра армия нового короля Сантлакского будет весьма уязвима, поэтому Ирс обязан устроить дело таким образом, чтобы похмельные вояки не подставились под удар, но притом и Алекиан не должен сбежать в Ванет. Завтра предстоит маневр, который лишь на первый взгляд представляется простым. Но на деле все куда труднее. И еще: сантлакские дворяне предсказуемы, их поступки легко предугадать, но поди разбери, что на уме у обезумевшего Алекиана? А император точно безумен. Ирс не раз сосчитал ванетское войско. Разве человек в здравом рассудке отправился бы с такими силами против рыцарства Сантлака?

Итак, Ирс хотел разобраться, на что рассчитывает сумасшедший мальчишка. Оставив Перка ок-Перка, который нынче вечером превратится в Перка Первого, завершать Великий Турнир, мятежный граф во главе полусотни латников и сантлакских дворянчиков, сделавшихся прихлебателями при богатом изгнаннике, отправился навстречу войску Империи.

Когда Ирс послал коня рысью, направляясь на восток, в южные ворота Энгры въехал небольшой конвой – вдова ок-Дрейс с сыновьями и надежным конвоем. Сенешаль надоумил раздавленную горем женщину молить о помощи нового короля, которого вот-вот изберут в Энгре.

Граф во главе бряцающей оружием кавалькады проскакал из Энгры на юг, затем свернул на восточный тракт. Земля гудела и стонала под копытами тяжелой кавалерии, и сердце Ирса билось в такт этим ударам. После часовой скачки он умерил аллюр, и тут же стало тише – всадники конвоя придерживали лошадей вслед за сеньором. Изредка встречались путники – нищие крестьяне, вассалы местных сеньоров. На вопросы о чужом войске они кланялись и бормотали, что никаких таких незнакомых солдат не встречали, да и вообще никого не встречали. В это время года караваны ходили редко, к тому же теперь купцов напугал поход императора. Попасть между гоняющихся друг за другом армий – что может быть хуже для торговца? Так что нынче торговые люди обходят здешний край стороной, и дорога опустела.

Под вечер Ирс велел остановиться, чтобы приготовить ужин и дать коням отдых. Местечко выбрали на пригорке, там было посуше и видно далеко, а внизу, под склоном, журчал ручеек. Хорошее место.

Оруженосцы стали разводить костры, нескольких воинов отрядили за хворостом. Развязали седельные сумы, достали припасы. Сантлакские дворянчики быстро напились, благо вина с собой прихватили в достатке. Ирс сидел у костра хмурый, щурился, глядя в пламя, его обуревали недобрые предчувствия. Покуда до развязки было далеко, граф оставался спокоен – он знал, что следует делать, и действовал… А сейчас от него почти ничего не зависит. Все в руках Гилфинговых – подобное положение смущало графа, который любил, чтоб ситуация была в его руках, божеству Ирс не доверял. Захмелевшие сантлакцы вскоре уснули, а граф еще часа два не сомкнул глаз… Зато поднялся он первым, еще до рассвета – растолкал оруженосцев, наорал на солдат, окинул хмурым взглядом опухшие рожи благородных союзников… и велел седлать поскорей.

Восход застал Ирса в пути, не выспавшиеся вояки его отряда клевали носами, некоторые хмурились, однако ругаться не решались – видели: благодетель не в духе, лучше его не злить. Так не заметили, как повстречали дозорных императорской армии. Некий рыцарь из Тилы с полудюжиной конных латников. Тильский сеньор – молокосос, едва вступивший в права наследства после гибели отца в «грязевом походе» на Геву полгода назад, опыта у юнца не было, он растерялся. Тильские воины первыми заметили движущийся навстречу многочисленный отряд кавалерии и придержали коней, разглядывая чужие знамена. Тут и люди Ирса увидели встречных. Тильцы не подняли имперских флагов, над ними был значок с гербом никому не известного рыцаря, это и спасло.

Сантлакские господа промедлили, разглядывая незнакомый штандарт – и бездействовали ровно до той поры, пока чужаки не развернули коней. Едва тильцы пришпорили лошадей, пускаясь галопом прочь, сантлакские вояки тут же бросились в погоню. Теперь их не интересовали цвета гербов – раз от них убегают, нужно догнать, перебить и обобрать.

Вслед за сантлакцами поскакали воины Ирса, увлеченные порывом новых приятелей. Пришлось и самому графу пришпорить жеребца – иначе он рисковал остаться в одиночестве на пустынной дороге.

Тильцы поскакали к месту ночевки, которое они только что оставили. Однако авангард уже успел сняться с места и продвинуться по дороге на запад, так что беглецы оказались в оставленном лагере, не стали задерживаться и понеслись дальше – без дороги, полями. Преследователи мчались по пятам… Тильцы пересекли, разбрызгивая неглубокую воду, речушку, на другом берегу была деревня. Беглецы свернули, чтоб не пересекать поселение – там могла выйти задержка, а сантлакцы не отставали. Впереди показалась гряда холмов, тильские воины нырнули в лощину между высоток…

Стремительная скачка – и разъезд вылетел из-за гряды холмов к тракту, по которому неторопливо шествовала колонна имперских воинов. Солнце едва выглянуло из-за кромки дальнего леса, но алые доспехи Алекиана и красно-желтые имперские знамена были видны издалека.

Особу его императорского величества охраняли отборные воины, эти, едва завидев несущихся к дороге кавалеристов, тут же перестроились, закрывая императора, и выступили навстречу. Тильцы подлетели к рядам союзников и осадили храпящих коней. Они орали охрипшими голосами и тыкали за спину – погоня, погоня! Имперские рыцари пустили лошадей к холмам, тут из лощины показались люди Ирса – первыми летели сантлакцы. Остановиться они не успели…

Алекиан, рассеянно моргая, поглядел на суетящихся воинов, его будто не обеспокоила воцарившаяся на дороге суматоха. Долговязый император, восседавший на высоком жеребце, отлично видел поверх голов окружившей его охраны, что происходит, но смотрел спокойно. Вокруг разворачивали коней рыцари, сталкивались, грохоча доспехами, ругались и орали – а у холмов уже вступили в бой передние всадники из обоих отрядов.

Тут король Метриен пришпорил коня и устремился к свалке. Он был в полном воинском облачении, так что легко распихал гвардейцев, которым было поручено приглядывать за пленником, солдаты поскакали следом, выкрикивая проклятия… Оружия у Метриена не было, но закованный в массивные латы верзила смело бросился в бой. Навстречу ему вылетел сантлакский рыцарь, взмахнул мечом, Метриен перехватил руку, рванул – противник с воем вылетел из седла, рухнул под ноги кавалерии… Метриен взмахнул трофейным клинком и вломился в гущу боя.

Гиптис Изумруд пробился к императору и указал рукой:

– Метриен…

Колдун был готов пустить в ход магию ошейника.

– Ничего, – буркнул Алекиан, – погодите, мастер.

Тем временем Метриен рубил направо и налево, валил всех, кто подворачивался под руку – получилось так, что он возглавил атаку имперской конницы. Люди Ирса были бы уже рады сбежать, но оказалось, что они заперты в лощине между холмами – с тыла их атаковал новый отряд тильцев. Герцогу Тегвину, командовавшему имперским авангардом, доложили, что его людей преследует враг, и юноша с кавалерией поспешил вслед погоне.

Едва тильские воины ударили с тылу, бой был окончен. Отряд Ирса сжали с двух сторон, задавили числом, растоптали и вырубили почти мгновенно. Сам граф погнал коня по рыхлому склону, надеясь удрать из тесного ущелья, Метриен узнал старого приятели и пустился следом. Настиг, взмахнул мечом, Ирс заорал и рухнул, покатился по склону вниз, перевернулся и замер. Крик прервался. Сантлакский король неторопливо спешился, потыкал закованной в сталь ногой тело, примерился – и ударил. Так, из-за случайности был убит в нелепой стычке единственный человек, способный организовать из рыцарей Сантлака настоящее войско. Впрочем, было ли это случайностью? Скорей здесь следовало бы увидеть перст гилфингов, так Пресветлый помогал императору Алекиану в его благочестивых предприятиях…

Минутой позже Метриен взгромоздился в седло и направился к его величеству. Ванетские кавалеристы сомкнули строй вокруг него, но верзилу это не смущало. Не доезжая два десятка шагов до Алекиана, король отшвырнул окровавленный меч – к императору его бы не допустили вооруженным. Потом здоровяк спешился, протопал оставшийся путь на своих двоих… опустился на колени перед копытами алекианова коня и протянул отрубленную голову:

– Ваше императорское величество, вот предатель Ирс. Именно он толкнул меня на путь преступления против законной власти! Примите же первый взнос в счет выкупа за мою никчемную трижды проклятую жизнь!

Алекиан едва глянул на трофей и дернул повод, посылая коня шагом. Объехал коленопреклоненного здоровяка и двинулся по тракту дальше на запад – к Энгре.

В эту самую минуту Перк Первый, еще не коронованный, но уже прославляемый подданными, одним из первых пробудился среди лагеря у стен столицы Сантлака – пробудился после грандиозной попойки, завершившей его победу на турнире.

Его величество пинками поднял оруженосцев, велел трубить к походу… тут к нему приблизилась женщина в темных одеждах. Рядом с ней терлись двое унылых мальчишек. Полная, некрасивая – она бы не заинтересовала Перка, однако сейчас пришлось остановиться и выслушать.

Женщина назвалась вдовой благородного ок-Дрейса. Она повалилась в пыль перед избранным королем, тычками заставила сыновей опуститься рядом и рыдая стала просить владыку о заступничестве. На визг безутешной вдовы стали сходиться сонные сеньоры, отказывать при свидетелях было неудобно… и его величество, постаравшись, чтоб голос звучал благосклонно, торжественно поклялся вступиться за несчастных сирот и покарать бунтовщиков.

– Как есть я избранный король благородного Сантлака, – Перк икнул, утерся и продолжил, – как есть моя прямая обязанность… э… защищать обиженных вдов да покровительствовать сироткам, то я обещаю. Вот при всем рыцарстве нашей Гилфингом сберегаемой страны клянусь – едва разделаемся с коварным Метриеном и вернем нашего епископа, чтоб ему… гм, ну, то есть сразу и покараем общину этого… э…

– Вейвера, – подсказала, утирая слезы, госпожа ок-Дрейс.

– Этого Вейвера! – твердо заключил король.

Тут же все благородные господа, ставшие свидетелями трогательной сцены, дружно возгласили, что за такого справедливого монарха непременно следует выпить. А кто не выпьет – тот предатель.

Ок-Линвер отдал приказ сниматься с лагеря. Новость не вызвала энтузиазма у ванетских воинов, они уже свыклись с мыслью, что нынешняя война будет вот таким стоянием в поле. Но, если приказано – значит, нужно выступать в дорогу. Солдаты, украдкой ворча и поругивая выжившего из ума капитана, стали собираться. Поскольку лагеря в этот раз не разбивали, то и выстроились к походу очень быстро. Колонны кавалерии выступали одна за другой, потом, когда освободилось достаточно места для маневра, с холмов на равнину сошли пехотинцы.

Эрегарт Изумруд спокойно взирал на передвижение отрядов, делал вид, будто ничему не удивляется. На самом деле парнишке было любопытно, он впервые участвовал в настоящем походе, однако сохранял профессиональное спокойствие. Один из нанятых, не принадлежащих к клану, колдунов осведомился, не дадут ли им отдых после перехода из Ванетинии.

– Нет, – покачал головой Эрегарт, – насколько я понимаю, предстоит марш. Пожалуй, к вечеру доберемся.

– Но…

– Мастер, в этом походе платят достаточно, – напомнил Изумруд, – чтобы вы не обращали внимания на мелкие неудобства.

В душе юнец был согласен с ворчуном, отдых не помешал бы… однако сейчас он, Эрегарт, исполняет обязанности командира – стало быть, должен поддерживать дисциплину и по мере возможности соглашаться с решениями капитана. Тут пожаловал и сам ок-Линвер.

– Мастер, следуйте за тем отрядом, – указал длинной рукой, отполированные наручи блеснули на солнце, – и не отставайте. Следом за вами двинется пехота.

Назначив магам место в походной колонне, старик проехал дальше – организовать марш пехотинцев и отдать приказы обозным. Если он слышал отповедь Изумруда колдуну, желавшему отдохнуть, то не показал вида, что доволен.

Эрегарт взмахом пухлой ладони увлек подчиненных, и послал лошадку за указанными кавалеристами. Он старательно подражал взрослым, был сдержан, немногословен, хотя при других обстоятельствах предпочел бы беззаботную болтовню с кузенами Изумрудами, такими же мальчишками, как и юный предводитель.

Армия пересекла равнину, на которой ок-Линверу так и не пришлось дать бой противнику. Потом отряды вступили в лес. Заросли здесь были не густыми, почки едва начали раскрываться, и солнечные лучи били сквозь жиденькие прозрачные кроны. Чирикали птахи, жужжали насекомые, радужные крылышки жуков возникали в желтых лучах солнечного света, протянувшихся наискось сквозь прорехи в кронах – к засыпанной гнилью земле. В лесу было прохладно и сыро.

Когда маги пестрой толпой, не соблюдая строя, выехали из рощи на открытое пространство, Изумруд почувствовал что-то наподобие чужого магического присутствия. Ощущение было слабым, и юноша не придал ему значения. Гораздо отчетливей он воспринял солнечный жар. Май был в разгаре, и солнце пригревало уже совсем по-летнему.

С такой магией парнишке не приходилось иметь дела, этому в Валлахале не учили… Эрегарт стащил шляпу и подставил лицо жаркому солнышку. Подул мягкий ветерок, и юноша подумал, что здесь воздух совсем иной, не такой, как в каменных колодцах большого города… и уж совсем не такой, как в мрачном затхлом дворце владык Великой Империи. В той части Валлахала, где обосновались Изумруды, не бывает таких ветерков и таких запахов, маги отгородились от Мира стенами из камня и заклинаний.

И Эрегарт не придал значения мимолетному чувству тревоги и мигом забыл о странном наблюдении…

Некромант недовольно хрюкнул, провел громадными ладонями по оконцу толленорна – изображение погасло.

– Ты недоволен? – осведомилась Глоада. – По-моему, мы именно этого и добивались, чтоб старый дурак напал на нас… этот, как его?

– Ок-Линвер, кажется так. Да, это ты здорово придумала, выманить болвана со всеми его воинами сюда, а тем временем спустить свору на ванетские земли. От гевской мрази толку не было в любом случае. Оставь я это ворье при себе – пришлось бы следить, чтоб от них было меньше вреда, а так даже польза появилась.

– Так что тебя тревожит? Ну, говори, я вижу, ты озабочен.

Они сидели в черном шатре, посреди разбросанных в беспорядке одежд принцессы и доспехов некроманта. Прошлая ночь выдалась бурной – обоим не хотелось терять время понапрасну, даже в походе. Глоада лежала, завернувшись в плащ, на груде смятых покрывал, накручивала на палец локон и задумчиво пялилась сквозь прореху в пологе. Маршал поднялся первым и уже приступил к военным действиям – высматривал в толленорн, как имперские отряды движутся к его лагерю.

– Ладно, я скажу, – кивнул Кевгар, – видишь ли, мне нужно, чтобы имперцы нападали. Мое войско… наше войско тихоходно. Сейчас я подкинул вражескому полководцу выбор – разделить свои войска, отправить часть против гевской швали, а с оставшимися стоять на месте. Или – напасть на нас всеми силами? Он выбирает простое решение – напасть. Тогда, победи он здесь, и гевцам тоже не уйти. На самом деле уход разбойников в набег не ослабляет, а только усиливает нашу армию.

– Я знаю, – нетерпеливо кивнула Глоада, – но что не так?

– Захочет ли он атаковать?.. – Некромант провел ладонью по лицу, потер переносицу. Потом сжал кулак и энергично взмахнул рукой. – Должен захотеть! Ведь его поставили стеречь владения императора, а там бесчинствуют гевцы! Ну ладно, я буду облачаться. Наверное, уже пора.

– Ты уберешь толленорн?

– Нет, хочу еще раз поглядеть, когда вооружусь. Там были колдуны… этот мальчишка в зеленом. Изумруд.

– Ты опасаешься его?

– Пожалуй.

– Безвестного мальца?

Кевгар засопел, влезая в толстую куртку, одернул там и сям, повертелся в неуклюжем одеянии. Наконец ответил:

– Неясно, на что сопляк способен, и пока не испытаем его в деле – не узнаем. Время от времени возникают сильные колдуны… когда-то они проявляют себя впервые. Мне показалось, что он почуял магическую слежку. Если так, его нельзя недооценивать.

– Ну и что, я тоже ощутила тебя, – Глоада зевнула и стала натягивать длинное бесформенное платье. Ткань была смята и выглядела неопрятно, однако девушку подобные мелочи никогда не смущали. – Ты сам рассказывал. Тогда, на дороге – я почувствовала взгляд, хотя еще не знала, что это ты.

– Мы созданы друг для друга, – пояснил Кевгар. Маг взял кирасу и задумчиво оглядел – он размышлял, не нужно ли подновить защитную магию, прежде чем надевать доспехи. – И тебе Гунгилла помогла.

– Ты веришь в такие штучки? – принцесса фыркнула. Дрендарг издал в клетке протяжный свист. Хозяйка позабыла о любимце, и ящер забеспокоился.

– Я не верю, – буркнул маг. – Я знаю, чувствую и пользуюсь. Это другое. Любовь материальна.

– Давай я тебе помогу, – Глоада уже разбиралась в доспехах любовника и умела помочь застегнуть замок, если некроманту было неудобно дотянуться. – Вот так… мой герой. Погоди, я сейчас тоже соберусь. Уж очень любопытно поглядеть, как ты погонишь имперских свиней.

– Надень кольчугу, – потребовал Кевгар. – Я не шучу. Сегодня будет опасно.

– Тебя беспокоит мальчишка?

– Имперцев слишком много. Ты готова?

– Сейчас…туфли… Вот Гангмар! Опять пряжка… Тьфу! Тьфу!

Ящер в клетке завозился энергичней, он слышал «мамочку» и хотел на руки.

– Не спеши, я пока еще раз погляжу.

Маршал пробудил магию толленорна и принялся пересчитывать всадников, проплывающих в тусклом оконце, будто рыбки в воде взбаламученного ручья. Косяки пестрых рыбок – всадников было много. Иногда чародей декламировал заклинания, чтобы опустить магический глаз и разглядеть оружие и доспехи ванетских кавалеристов, однако от щекастого мальчишки, возглавляющего вереницу магов, Кевгар держался подальше. Это не было страхом, сопляк показался маршалу любопытным. Юный Изумруд довольно силен – одолеть такого, вероятно, окажется занятным делом. Развлечение? Что ж, тем лучше – Глоада научила Кевгара развлекаться… хотя пока что у него получается плохо.

Ок-Линвер вел отряды не спеша, то и дело высылал конные разъезды, иногда самолично во главе отряда конницы выезжал вперед, чтобы проверить путь, по которому пройдет колонна. К вечеру войско доползло к опушке леса, за которым начинались поля. На противоположном краю равнины расположились люди черного мага.

Поскольку время было позднее, старый капитан решил отложить битву на завтра, а пока он снова разослал во все стороны отряды латников. Покуда светло, следовало изучить местность, проверить, нет ли каких-нибудь ловушек. Гангмар знает этих чародеев, могут всякую пакость устроить. Сам капитан собрался оглядеть вражеский лагерь и предложил Эрегарту присоединиться. Юнец спокойно кивнул – он готов принять участие в вылазке.

Два десятка всадников двинулись через лес. Здесь повсюду были расставлены пикеты, так что эту часть пути проделали, не тревожась.

– А почему мы не продвинулись дальше? – осведомился юнец, пристраиваясь рядом с долговязым капитаном. Всадники петляли между стволов, беседовать было неудобно, но Изумруда это не смущало.

– Нужно, чтобы ночью нас разделяло приличное расстояние. Ты, мастер, должен понимать, что колдовским штучкам темнота не помеха, зато наши рыцари не могут скакать ночью во весь опор – дороги не видать, кони ноги переломают. Завтра минуем этот гангмаров лес и выйдем на равнину. Паршивая позиция, клянусь гунгиллиной пяткой!

Тут им пришлось разъехаться, огибая колючие заросли, но Эрегарт был настроен продолжать разговор, и, едва всадники оказались рядом, задал новый вопрос.

– Почему же эта позиция плоха?

– Лес в тылу, – буркнул сэр Роккорт. Сопляк начал раздражать вояку. Прислали великого мага, а тот не понимает азов военного дела! – Когда в тылу лес, это помеха маневру.

Он не стал объяснять, что во время боя перебросить отряд на другой фланг удобней всего позади линии основных сил, а теперь придется расположить обоз на узком пространстве между строем и лесом, повозки помешают маневру. И еще – у солдат, когда рядом лес, может возникнуть нехорошая мысль о бегстве.

Тут наконец конвой миновал заросли – и открылась широкая равнина. Высоких холмов здесь не было, так что местные крестьяне распахали почти все – кое-где зеленя уже поднялись над развороченным грунтом – это озимые, а где-то только что засеяли, и пашня выглядит паршиво с точки зрения кавалериста. Прежняя равнина была большей частью не распахана, а здесь и без колдовских ловушек атаковать будет затруднительно. Сэр Роккорт покосился на мальчишку в зеленом – не собирается ли снова приставать с глупыми вопросами?

Но Изумруд притих и, привстав в стременах, вглядывался в едва заметные блестки у края полей – низкое багровое солнце освещало застывших перед лагерем некроманта истуканов, их полированные латы сияли, переливались всеми оттенками красного. Эрегарт жадно тянулся туда – к этим стальным башням, он, будто моряк, который ночью посреди океана завидел свет далекого маяка. Эти железные башни источали дуновение маны – будто свет, видимый лишь чародею. Только человек, обладающий огромным талантом, мог ощутить магию неупокоенных троллей на таком расстоянии, и юный Изумруд сумел это сделать.

– О, Гилфинг, – прошептал толстяк, стискивая в пухлых кулаках поводья. Смирная лошадка косила карим глазом и недоумевала, чего хочет наездник, зачем трясет сбрую… – О, Гилфинг, такого я в самом деле не встречал.

Эрегарт даже не понял, что говорит вслух. Все-таки он был слишком молод и пока еще не вполне научился владеть собой. В менее буйные времена ему бы еще годика три ходить в учениках, однако убыль в клане Изумрудов оказалась так велика, что мастер Гиптис решил сделать мальчишку подноправным магом.

– Никогда в жизни не видал подобного…

«А что ты вообще видал в своей жизни, молокосос?» – подумал Роккорт ок-Линвер. Но капитан не стал произносить обидных слов вслух. Хотя он не обучался у магов, но долгая жизнь приучила старика держать свои мысли при себе. Потому он молвил лишь:

– Ну гляди, гляди, мастер, готовься. Завтра ударим по этим бестиям, а ты уж придумай, как их одолеть. Думай до завтра.

Ингви резко выдохнул и нанес первый удар – сперва не сильно, на пробу. Дверь содрогнулась, посыпалась пыль. Король ударил еще, сильнее, Черная Молния будто сама, независимо от направляющих ее рук, стремилась к цели, Ингви даже почувствовал: удары падают не так, как он метил, меч норовит бить в середину двери, а не ближе к замочной скважине. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы напомнить своевольному оружию, что Ингви – его хозяин.

Непонятно, зачем эльф запер дверь, отправляясь в Ливду? Ингви поначалу не был склонен верить в Черного Ворона, считал, что эльф из заколдованного замка – сказочка для прикрытия политической игры ливдинских интриганов… но слишком уж убежденно рассказывал об этой истории Лотрик… И вот, если все было именно так, зачем Меннегрен, отправляясь на смерть, запер дверь? И где ключ? Ключ непременно должен был фигурировать в россказнях о гибели Черного Ворона. Еще бы, все эти сказочки о золоте эльфов, которое невозможно отыскать – как же тут упустить из виду ключ от тайных покоев!

Доски с хрустом развалились, медные полосы фигурной оковки выгнулись дугой, звонко лопнул гвоздь. Ингви так и не додумал мысль насчет ключа – ударом ноги вывалил замок вместе с обломками древесины. Потом осторожно ткнул острием Черной Молнии – петли, которые некому было смазывать на протяжении трех веков, издали душераздирающий визг, и все, что осталось от двери, медленно провернулось, открывая темный проход.

Лотрик опасливо поежился:

– Ох… а не слишком ли легко с дверью-то вышло, чтоб ей в Проклятии гореть? Не нравится мне это…

– Двери триста лет, – бросил Кари, – сгнила. А ты, дружок, мнителен сделался, боязлив. Раньше, помню, был не таков.

– И раньше был таков, – возразил Корель, – не то пристукнул бы твою милость, прежде чем сбежать. Тьфу, Гангмар, вот уж не ждал, что свидимся. Лучше было бы тебя, господин, убрать сперва, а уж потом валить…

– Если хочешь спать спокойно, не отягощай совесть незавершенными делами, непременно доводи начатое до конца, – назидательно поднял палец Тонвер, – так советовал его священство Энтуагл великому королю Фаларику, когда тот размышлял, предать ли смерти гевского князя, или же отпустить, взяв с него выкуп.

Кари ухмыльнулся:

– Вот на такое у тебя, Лотрик, и прежде кишка была тонка.

– Если не хочешь входить, шкипер, то перетащи мертвецов пока что за стену. А Тонвер с Кари за вами приглядят.

– Ну нет, – моряк поскреб щетину на мятом подбородке, – если я уж сюда добрался, то после в жизни себе не прощу, коль своими глазами не погляжу на логово эльфа.

– Тогда я первым, а вы – чуть погодя, – решил король и нырнул в темноту.

Внутри оказалось сухо и пахло так, как и должно пахнуть в давным-давно заброшенном жилище. В воздухе витал сладковатый запах хорошо просушенного дерева, при каждом шаге под ногой похрустывали старинные плиты, поднималась пыль… Поток маны ощущался заметно явственней, чем снаружи – все-таки источник магии был слаб, даже каменные стены его заметно заглушали. Поблескивал лак на перилах и дубовых панелях – триста лет, триста лет никто не входил сюда, никто не тревожил этих покоев, даже ветерок не врывался – и древесина спокойно гнила и рассыхалась в темноте. Под стеной неопрятными грудами темнело истлевшее тряпье. Должно быть, когда-то дальнюю стену покрывали гобелены.

Ингви постоял минуту в нескольких шагах от входа, чтобы привыкли глаза. Из двери струился свет, и демон разглядел кладку стен. Похоже, здешние хозяева не признавали резных украшений и всевозможных завитушек, до которых так охочи нынешние эльфы. Камень был отесан гладко и уложен ровно, никаких украшений не видать. Король стоял посреди небольшого зала, впереди был темный проем. Ни двери, ни следов того, что дверь когда-либо имелась.

Возможно, когда-то портал был завешен драпировкой или, быть может, здесь и вовсе никак не отгородили вход.

– Ну, что там? – окликнула Ннаонна. – Можно нам войти?

– Да, пожалуй.

Когда вся компания двинулась внутрь, сразу сделалось темней, входящие заслонили проем, сквозь который струился свет. Но Ингви уже шел по коридору. Поворот, еще один – здесь не могло быть обширных помещений, король шагал по первому этажу одной из семи башен, а они невелики…

И верно – впереди показался светлый проем. Выходит, коридор обогнул квадратное помещение и теперь привел ко входу. Ингви заглянул в зал, потом вошел и остановился, озираясь. Свет струился из узкого оконца, верней бойницы. На полу, в мягкой куче пыли, которую нанесло сквозь проем, тускло поблескивал металл. Ключ – наверняка тот самый, от входной двери. Эльф, уходя, запер дверь, но возвратиться сюда он не надеялся. Бросил ключ в бойницу, прежде чем отправиться в свой последний путь.

Ну что ж, по крайней мере, на один вопрос ответ найден! Запертая дверь обретала некоторый смысл… Правда, этот вопрос не слишком занимал Ингви, но ведь и ключ оказался далеко не самым интересным в этом зале. В зачарованных палатах, где Меннегерн проспал три стони лет, было много любопытного. И прежде всего – источник маны, поддерживающий силы заклинания. Того самого заклинания, что сбивает с толку кладоискателей.

Посреди зала идеально ровные плиты черного камня были взломаны, вывернуты, от дыры во все стороны, змеясь, ползли трещины. Из развороченной кладки тянулся стройный ствол необычного деревца. Прямой, точно эльфийская стрела, побег толщиной с руку ребенка, на высоте глаз Ингви ствол расходился четырьмя ветками, от этих побегов тянулись другие, еще тоньше, крона была прозрачной и ажурной. Листики округлой формы, изящно выгнутые ветви – все было молочно-белым и отливало серебром. На первый взгляд казалось, что деревцо источает свет, однако это впечатление было обманчивым – просто серебристая крона очень ярко выделялась в полутемном заброшенном зале, среди истлевшего хлама и развалившихся фрагментов древней мебели.

Свет проникал сквозь бойницу в стене, а также сверху – туда уводила винтовая лестница, устроенная в дальнем углу. Что творится на верхних этажах, непонятно, но, судя по тому, как оттуда струится свет, башня порядком разрушена, то ли во время штурма, а еще вероятней – под ударами непогоды… за столько-то лет.

А здесь, внизу, все простояло неизменно веками, тихо разрушаясь, трескаясь и рассыпаясь от ветхости. Здесь не осталось светлых пятен, не осталось блестящих поверхностей, золотое шитье потускнело, гладкий металл тронула коррозия и припорошила пыль, яркие краски облупились и осыпались. И лишь серебристое деревце не разрушалось и не тлело, оно тянулось сквозь взломанный камень, рвалось из мрачных руин, но ему не суждено было покинуть темное обиталище – до нынешнего дня.

– Ого! – следом за Ингви в зал заглянула вампиресса. – Вот это да! Какое дерево! Какое растение серенькое!

– Угу. Гунгиллино древо, изволь отзываться о нем с почтением.

– А зачем оно здесь, такое?..

– Ну, как же! – Ингви, как это частенько случалось, воспользовался вопросом, чтобы объяснить свои догадки вслух. Ему самому становилось ясней, когда он, объясняя Ннаонне, упорядочивал догадки. – Если, как повествует легенда, Прекрасная решила укрыть любимчика от Мира на неизвестный срок, она должна была устроить таким образом, чтобы маскирующая магия простояла, не иссякая, сколько угодно долго. Я думаю, нашлось бы немало магов, способных сотворить подобное заклинание, но…

– А ты смог бы?

В дверях зашуршали одежды, в зал, шаркая растоптанными башмаками, вошли моряки – и отступили к стене, в тень. Последними были Тонвер с Кари. Ингви оглянулся на спутников, те помалкивали. Естественно, первым делом их взгляд притягивало деревце, все пялились на творение Матери.

– Смог бы, нужно только книжку полистать. Наверняка что-то в таком роде у меня отыщется среди записей. Так вот, наложить заклинание – не проблема. Но сила его вскоре иссякнет. А богиня решает дело иначе, она вкладывает чары в дерево, которое будет расти и источать ману, таким образом сила заклинания с годами только увеличивается.

– Решение совершенно в духе Гунгиллы, Матери Сущего, – подал голос Кари. Он и сам был не лишен магических способностей, так что понимал Ингви получше прочих.

– Да будет благословенно ее имя, – добавил Тонвер.

Монах сложил ладони перед собой и склонил голову, словно молился. Тем не менее, хитрые глазенки толстяка бегали по темным углам. Святошу гунгиллина реликвия увлекла гораздо меньше, чем спутников. Он высматривал сундуки, где могло бы таиться богатство князя Меннегерна.

А Ингви уже позабыл о золоте, он шагнул к дереву, придерживая ножны – пришлось придерживать, Черная Молния снова ожила. Оказавшись поблизости от источника маны, меч потянулся к дереву, будто намагниченный. Оружие влекла магическая энергия, струящаяся по тоненькому стволу, истекающая с листвы, с кончиков серебристых побегов. Воздух вокруг светлой изящно очерченной кроны дрожал, пронизанный струями волшебства. Ингви приблизился к растению, провел рукой вокруг, едва не касаясь листвы… присел у основания ствола, там, где расколотые камни приподнялись, обрамляя отверстие в полу.

Тонвер, бормоча молитвы, сдвинулся в сторону, отступил к стене, потом сделал шажок в сторону, еще… как бы невзначай склонился к сундуку из потемневшего от древности дерева, обитому медными полосами. Медь окислилась и позеленела – возможно, поток маны служил своего рода катализатором. Едва слышно скрипнула крышка, когда монах украдкой заглянул в сундучок.

– Эй, святой человек, якорь тебе в портки, – тут же прохрипел Лотрик, – ты не таись, всем скажи, чего там? Очень уж любопытно, чего в сундуке, чтоб ему утопнуть!

Лотрик тоже приметил сундук и теперь шагнул к монаху. Вдвоем они откинули скрипящую крышку, и тут же раздался дружный вздох разочарования – в сундуке отказалась старая рухлядь. Теперь уже скрываться не имело смысла, матросы и Тонвер стали обходить углы, заглядывая в каждый короб и сундук, каких здесь оказалось дюжины полторы – вдоль стен, по углам, иногда друг на дружке…

Кари встал в дверях, недвусмысленно намекая, что бдит.

– А легенда врала, – заметил бродяга, – эти покои не были сокровищницей.

– И то верно, здесь тряпье в сундуках, от старости совсем разлезлось, – пожаловался один из миренских матросов.

Ингви не отвлекался, он старательно изучал деревце Гунгиллы. Похоже, короля посетила некая занятная мысль. Ннаонне надоело ждать, пока эта молчаливая мысль обретет голос, и она присоединилась к поискам. Ей-то удача и улыбнулась.

Девушка попробовала открыть низенький сундучок, притаившийся в тени у основания лестницы, но крышка не поддавалась, тогда вампиресса в своей обычной манере пнула сундук – взлетело облако пыли, гнилые доски рассыпались. Содержимое просело, со скрежетом посыпались обломки. Ннаонна стала чихать и ругаться. Потом чихание прекратилось, из серых клубов донесся энергичный крик:

– Ага-а-а! Вот оно!

Все тут же двинулись в угол, Ннаонна сгребла сапогом остатки древесины, уничтоженной временем – из хлама блеснули аккуратные кругляши. В отличие от меди, этот металл не был подвержен окислению. Золото эльфов, вот оно!

– Посторонитесь, олухи, ну-ка отодвиньтесь, – захлопотал Тонвер, – мы должны быть осторожными… аккуратными…

– Очень аккуратными, – согласился Кари, – учти, поп, я слежу за твоими руками. Считать будешь медленно, понял? А вы, почтенные, станьте вон туда, в уголок и постарайтесь меня не отвлекать.

Миренские моряки отступили в тень, а Тонвер изобразил оскорбленную невинность.

– Гилфинг с тобою, добрый Кари! Уж не подозреваешь ли меня в стяжательстве?.. А ведь мои обеты…

– Я не подозреваю, – буркнул Счастливчик. – Я уверен: тебе хочется заграбастать золотишко. Я же знаю, за что ты попал в немилость, слыхал о твоих проделках на острове блаженного Лунпа.

– Что ты, что ты, я давно раскаялся…

Ннаонна не слушала, он сгребла горсть золотых и подбежала к Ингви – показывать:

– Гляди, гляди, вот оно, золото!

– Между прочим, здесь совсем немного, – печально заметил Тонвер. – Совсем-совсем мало. Такая добыча недостойна короля. Мне бы в самый раз, а вот для короля маловато! Легенда соврала.

– М-да, и сотни монет, пожалуй, не будет, – согласился Кари. – Клянусь косами Гунгиллы, я рассчитывал на большее.

– Она не заплетает кос, так что твоя клятва не имеет силы, – буркнул Ингви. – Мне очень нравится это дерево, в некотором смысле оно дороже золота.

– Еще бы, – протянул Тонвер, – вот неоспоримое свидетельство присутствия Прекрасной, истинное гунгиллино чудо! Хотя, признаться, я бы предпочел золото…

В лагере под стенами Энгры снова поднялся шум. Доблестные герои просыпались. Больные головы и пересохшие глотки звали их к новым подвигам. Оказалось, что Ирса в лагере нет, зато его люди, исполняя господский наказ, выкатили новые бочонки вина. Тут же прошел слух о благородстве нового короля и его клятве помочь несчастной вдове. Рыцари один за другим присоединялись к попойке, выкрикивали здравицы во славу Перка и проклятия в адрес взбунтовавшихся смердов из этого, как его… городишки этого самого… который… в общем, за погибель вероломных смердов.

Потом о Вейвере и госпоже ок-Дрейс позабыли, все наперебой проталкивались к королю, благо он расположился рядом с бочонками, из которых виночерпии наливали благородным господам. Виночерпии переглядывались и хмурились, они утомились, ливреи с гербом Ирса пропитались потом и пролитым вином. Вот-вот – и ковши станут задевать дно, где же граф? Все новые рыцари присоединялись к пьянке, того и гляди опоздавшие станут возмущаться, что им не хватило вина… Ирс не появлялся, а в его отсутствие некому было поднять в поход развеселую ораву.

Перк и сам с удовольствием отдался шумному разгулу, вдову ок-Дрейс оттеснили в сторонку, затем она и сама сообразила, что сейчас ей не удастся получить большего, чем обещание, отданное впопыхах. Впрочем, дело сделано, рассудила женщина – клятву, данную при сотнях свидетелей, рано или поздно придется сдержать. Она лишь не могла решить, как будет ловчей поступить – остаться здесь и сопровождать армию Перка Первого в походе, или убраться от буйной толпы подальше, и уже после напомнить о себе? Даме, которая провела жизнь в захолустье, сделалось не по себе посреди громадного лагеря, в окружении сотен орущих буянов.

Госпожа ок-Дрейс потихоньку отошла от бочонков, в ее сторону, как будто, никто не глядел. Некрасивая толстуха в темном мешковатом одеянии не привлекала алчущих вина и развлечений вояк. Сыновья топтались рядом. Старший то вертел головой по сторонам, разглядывая пьяных воинов, то вспоминал об обещании вести себя прилично. Младший теребил мамину юбку и пищал, что ему хочется пить – пусть мама попросит, чтоб ему налили из бочки. Как всем.

Повозка и конвой Дрейсов расположились на краю лагеря, и госпожа направилась туда. Вокруг шумел пробудившийся лагерь, ржали кони, суетились и орали слуги… Из дырявого грязного шатра выбрался рыцарь в помятом колете, хрипло прокашлялся и, отойдя на несколько шагов, стал мочиться в пыль. Госпожу ок-Дркейс с мальчиками он не заметил – а может, просто не счел нужным соблюдать приличия. Эта сцена окончательно убедила женщину: сейчас лучше убраться подобру-поздорову. Сегодня не выйдет сделать больше того, что уже удалось. Вдова приподняла подол, чтоб не пачкать в лагерной грязи, и ускорила шаг. Младший сынишка сперва хныкал, потом перестал и только пыхтел, торопливо перебирая ногами – он боялся отстать от матери. Старший держался получше и помалкивал. Он еще успевал вертеть головой, разглядывая рыцарей – все спешили навстречу ок-Дрейсам, торопились на шум пиршества.

Возле повозки дама с удивлением увидела незнакомых воинов. Трое рыцарей расхаживали взад и вперед, а в сторонке расположились воины – судя по гербам на линялых плащах, вассалы этих дворян. Госпожа ок-Дрейс остановилась, младший тут же запищал: «Мама, идем, мама, я хочу пить, мама, у нас есть что попить? Мама, мама, мама!..»

Слуги ок-Дрейсов глядели на чужаков настороженно, однако те держались спокойно. При появлении хозяйки рыцари обернулись в ее сторону, а самый старший – лет пятидесяти, пожалуй, с седыми усами и черной повязкой, скрывающей левый глаз – двинулся навстречу.

– Госпожа ок-Дрейс?.. Позвольте называть свое имя и титул. Ок-Ренгар, Эйлих ок-Ренгар, свободный господин, к услугам вашей милости.

Женщина кивнула. Она не понимала, что происходит, однако седой вояка вел себя вежливо, и она успокоилась.

– Мадам, давайте говорить начистоту, – ок-Ренгар расправил усы, – я присутствовал при вашей аудиенции у Перка. Он славный малый, и если пообещал – то непременно сдержит слово. Однако вряд ли это произойдет скоро. Сперва нам предстоит схватка с императорской армией, затем коронация, далее его величеству предстоят всевозможные заботы, связанные с восшествием на престол. В общем, о вашей беде Перк вспомнит нескоро.

Госпожа ок-Дрейс кивнула. Как ни крути, этот рыцарь прав… когда она выезжала из Дрейса, все представлялось несколько иначе. Теперь она понимает, что милостей вновь избранного монарха ждать придется долгонько, хорошо, если не третьего Гилфингова пришествия…

– Ну и… что ж? – пролепетала вдова.

Она никак не могла взять в толк, что нужно одноглазому.

– Если мы сумеем прийти к согласию, ваши вероломные вассалы будут приведены к покорности весьма и весьма скоро, – пообещал господин ок-Ренгар.

Он широким жестом обвел поджидавших поодаль воинов.

– Я и эти благородные воины поможем вашем горю, мадам. Я с сыновьями, – снова жест в сторону пары рыцарей, которые топтались позади старика, – готов выступить хоть сейчас. Мы пригласим присоединиться к походу на Вейвер нескольких надежных сеньоров. Вместе у нас будет достаточно сил, чтоб вразумить непокорных холопов… если будет на то ваше доброе согласие.

– И?..

– Мы удовлетворимся самым скромным вознаграждением…

– Да… Но я не… – госпожа собиралась сказать, что у нее, несчастной вдовицы, не достанет денег и на в самом деле скромное вознаграждение.

Однако одноглазый не дал ей догворить.

– Каковое вознаграждение будет выплачено нам из контрибуции, наложенной на общину Вейвера. Соглашайтесь, мадам, соглашайтесь! Гилфинговыми ушами клянусь, лучшего способа привести вассалов к покорности вам не сыскать!

Один из сыновей ок-Ренгара – должно быть, старший – сделал, бренча доспехами, несколько шагов и остановился за спиной отца. Это был рослый чернявый парень с лицом, изрытым шрамами и преждевременными морщинами, так что возраст рыцаря определить было сложно. Из лабиринта морщин торчал длинный нос. Когда-то нос был перебит и сросся криво, так что придавал лицу вид хищный и энергичный. Не красавец, зато добрый вояка, по виду.

– Простите мою дерзость, прекрасная дама, – заявил ок-Ренгар младший, склоняя голову, – но лучше бы вам согласиться сейчас, и принять нашу помощь. Разговор с Перком слышали многие, и не все окажутся настолько честны, как мы. Вдруг, кому-то из собравшихся в Энгре господ покажется, что Вейвер можно привести к покорности, не сговариваясь с вами, а?

Вдова охнула, о такой возможности она и вовсе не думала!

– Соглашайтесь, прекрасная дама, – повторил воин. – Вот увидите, все обернется к вашему удовольствию. Клянусь, бородой Гилфинга, вы не пожалеете.

Дама ок-Дрейс коротко кивнула. Вполне возможно, на нее произвела впечатление галантность собеседника. Она уже давно не слыхала слов «прекрасная дама», да и, честно говоря, уж не надеялась услышать их вновь. К тому же во взгляде длинноносого рыцаря ей почудилось нечто давно забытое. Старший сын свободного господина ок-Ренгара глядел на вдову с интересом.

Тот, должно быть, почувствовал, что произвел впечатление и сделал еще два шага, теперь он стоял впереди отца. Младший ок-Дрейс перестал скулить и уставился на верзилу снизу вверх широко распахнутыми глазами, а старший потянул руку и, привстав на цыпочки, погладил рукоять кинжала на поясе чужого рыцаря. Рукоять и впрямь была красивой, украшенная медным драконом с крошечным рубином вместо глаза.

– Нравится? – подмигнул долговязый воин, – напомнишь мне на привале, я покажу тебе пару приемов. Такому славному парню пора учиться военному делу, я уверен, что из тебя выйдет отличный боец.

Славному парню было девять лет от роду, и военному делу он уже начал обучаться – в замке это происходит рано… но мальцу понравился кинжал и доставили удовольствие слова незнакомца. Поэтому паренек ответил, стараясь чтобы голос звучал как можно уверенней:

– Благодарю, сэр. Непременно напомню.

Вдова снова вздохнула. Покойный муженек любил детей, как полагается всякому доброму рыцарю… однако на отца мальчишка никогда не глядел с таким вниманием. Госпожа ок-Дрейс поняла, что судьба ее неожиданно изменяется. Знать бы, к добру или к худу? Что именно решилось нынче на окраине Энгры? Ну а уж судьба злого города Вейвер тоже решилась нынче… и уж точно – ничего доброго горожанам перемена не сулит.

Ок-Ренгары, заручившись согласием собеседницы, удалились собирать знакомых дворян.

– Мам! Мам! Ну, мам же! – младший повис на материной руке. – Кто эти дядьки? Чего они? Мам, я пить хочу!

Госпожа ок-Дрейс со смутным чувством поглядела вслед новым союзникам. Впервые события сменяют друг друга так быстро. Никогда прежде этой даме не приходилось принимать столь важных решений – да еще столь срочно. В детстве дни тянулись и тянулись, долгие, заполненные едва ли небессмысленными занятиями вроде вышивки, пения у окошка и трудов на отцовской кухне. Потом – отрочество, юность, непрерывные попреки матери: «Да когда ж найдется олух, согласный взять тебя, дуреха…» Злобные взгляды младших сестер, к которым женихи не едут, поскольку старшенькая на выданьи…

Потом – ок-Дрейсель, видный господин, родовитый и богатый, этот, едва взглянув на девушку, ушел напиваться с будущим тестем и отчаянно спорить о приданом. Потом – свадьба, когда все напились, переезд в замок Дрейс, новые заботы, новые скучные занятия, день за днем, день за днем – все то же, кухня, вышивка… разве что петь она перестала. Унылое время! Никто не требовал от госпожи никаких решений, да никто и не позволил бы ей решить хоть что-то существенное, ее забыты были – кухня, дети, замковое хозяйство, да и то под присмотром сенешаля. А теперь она – богатая вдова, несмотря на потерю сеньората над Вейвером все еще богатая… свободна и наделена властью, пока не повзрослеют сыновья. Зачем ей теперь? Молодость и красота ушли безвозвратно, к чему теперь свобода? Да она и не умеет свободой пользоваться.

Прекрасная дама… К чему ей теперь слова «прекрасная дама»? Но как сладко на сердце, когда их произносит ок-Ренгар! Хорошо бы он сказал снова, хотя бы разок.

– Мам! Ну, мама! Пить хочу!

Женщина устало вздохнула и велела слугам готовиться в путь. Потом отыскала кувшин, напоила капризного мальца, пригладила кудри старшего (тот досадливо морщился и норовил увернуться)… Наконец старший латник доложил: они готовы.

Вдова села в возок и велела:

– Поглядывайте, не появится ли благородный ок-Ренгар с союзниками.

Долго дожидаться не пришлось. Вместе с одноглазым рыцарем лагерь под Энгрой покинули около двух сотен воинов – полтора десятка сеньоров, которых ок-Ренгар пригласил принять участие в предприятии. Выглядели вояки достаточно браво – все в потертых плащах, в помятых видавших виды доспехах. И латники под стать сеньорам – тощие, костлявые парни на тощих костлявых конях, сущие разбойники с виду. Впрочем, они и есть разбойники по большому счету.

Одноглазый подъехал к повозке и склонился к оконцу:

– Мадам, мы готовы. Велите выступать?

Вопрос был вежлив по форме, но подразумевал распоряжение. Отныне госпожа ок-Дрейс вновь избавлена от необходимости отдавать распоряжения, в походе за всем присмотрит одноглазый рыцарь.

– Да, конечно, – кивнула вдова.

– И еще… – ок-Ренгар пожевал седой ус. – Какие-то дворяне наблюдали за нашими сборами. Похоже, этот поход их заинтересовал.

– Что за дворяне?

– Мне они незнакомы, но, думаю, мы еще встретимся с ними по дороге. Я велю Ангольду, чтобы держался поближе к вам и помог, если что.

Конец ознакомительного фрагмента.