Лесная сертификация. Серия «Экосоциология». Российская национальная лесная сертификация (на примере ЗАО «Вожегалес» и посёлка Кадниковский Вологодской области) (И. П. Кулясов)

Авторская статья опубликована ранее в электронном журнале Спектрум: Экология в Северо-западном регионе России. СПб.: ТЭИА. Февраль 2005

Введение

В мире в последние 10 лет активно развивается лесная сертификация. Наиболее значимыми схемами лесной сертификации являются международные сертификации – Лесного попечительского совета (Forest Stewardship Council – FSC), Панъевропейского лесного совета (Pan European Forest Council – PEFC), Инициативы по устойчивому лесному хозяйству (Sustainable Forestry Initiative – SFI). В некоторых странах также существуют различные национальные схемы лесной сертификации, например, Канадская ассоциация стандартов (Canadian Standards Association – CSA). В России из международных схем лесной сертификации пока продвигается только FSC. Остановимся на этом подробнее, потому что в настоящее время именно она наиболее сильно влияет на развитие российских национальных схем лесной сертификации.

FSC это международная экологическая негосударственная (некоммерческая) организация, образованная в 1993 году по инициативе WWF. FSC разработала международные стандарты и принципы устойчивого лесопользования. Национальные группы поддержки FSC-сертификации в разных странах адаптируют общие принципы FSC для своей страны и вырабатывают стандарты с учётом национальных законов. Стандарты FCS предусматривают: экономически эффективное лесопользование; экологически щадящие технологии лесозаготовки, обязательное лесовосстановление после рубок; социальные гарантии для работников; соблюдение прав местных сообществ; общественное участие.

Принципы FSC-сертификации были поддержаны экспортёрами и потребителями лесоматериалов, а также такими ведущими промышленно-торговыми ассоциациями, как Всемирный альянс по устойчивому производству лесной продукции (Sustainable Forest Products Global Alliance – SFPGA) и Глобальная лесная и торговая сеть (Global Forest and Trade Network – GFTN). Также продвижение FSC-сертификации осуществляется такими международными экоНГО, как Гринпис и Альянс по защите дождевых лесов (Rain Forest Alliance – RFA), которые представляют собой сеть, включающую также региональные и местные экологические и другие НГО, ассоциации, объединения и группы.

Поэтому отметим, что FSC выражает интересы третьего сектора – организаций гражданского общества. FSC стал их ответом на необходимость перехода к устойчивому развитию. Другие схемы лесной сертификации появлялись как ответ со стороны бизнеса на проблему необходимости перехода к устойчивому лесопользованию и как конкуренты FSC. Это утверждение актуально и для России.

В статье будет рассказано, как действует международный механизм продвижения лесной сертификации, описана инициатива создания российской национальной схемы лесной сертификации, почему она возникла, как она соотносится со схемой FSC. Строго говоря, сравнивать эти две схемы пока проблематично, так как FSC-сертификация уже реально существует несколько лет в России, а российская национальная лесной сертификации пока находится в стадии разработки и апробирования. Тем не менее, одно предприятие уже сертифицировано по схеме национальной лесной сертификации, поэтому на уровне изучения частного случая, а именно сравнения влияния национальной лесной сертификации на экономику, социум и экологию, можно сделать некоторые выводы и прогнозы последствий развития национальной лесной сертификации в России.

Статья подготовлена по материалам исследований, проведенных качественными социологическими методами (case study) в ходе проекта «Построение межсекторального партнерства в российских лесных посёлках» (2004—2005), в котором автор принимал участие как исследователь и соорганизатор мероприятий. Примером взято единственное пока в России лесное предприятие – ЗАО «Вожегалес», прошедшее национальную лесную сертификацию. Контекстом случая на местном уровне является посёлок Кадниковский Вожегодского района Вологодской области. Экспедиции в город Вологду и посёлок Кадниковский были осуществлены в сентябре и декабре 2004 года. Проводилось наблюдение, велись путевые заметки, были проведены беседы и взяты тематические интервью у руководства холдинговой компании «Вологодские лесопромышленники», руководства и работников Вожегалес, местной администрации и населения. Также изучались научные публикации, материалы Вожегалес, документы двух формирующихся российских национальных схем лесной сертификации, СМИ и Интернет (см. Приложения).

Механизмы действия схем лесной сертификации

В настоящее время западные рынки являются экологически чувствительными. Это произошло под влиянием международных экоНГО, которые проводят протестные кампании, и таким образом конструируют социальные и экологические представления у оптовых покупателей лесной продукции и включающих древесину изделий. Также в этот процесс вовлечены и жители местных сообществ, то есть конечные потребители (Castoriadis, 1987). Задача международных экоНГО заключается в том, чтобы институционализировать в развивающихся странах и странах с переходной экономикой практики устойчивого лесопользования и технологии, отработанные в развитых странах. В России международные экоНГО используют международные рынки для давления на российских экспортеров круглого леса и лесной продукции.

Как это происходит на международном уровне?

Сети международных экоНГО (Гринпис, RFA и др.) действуют сначала через организацию бойкотов потребителей и продавцов конечной продукции. Затем вступают в диалог с лесными компаниями и создают партнёрства с крупными корпорациями-продавцами изделий, включающих древесину (ИКЕЯ, Хоум Дипо). Также вступают в партнёрства с финансово-промышленными группами (Всемирный Банк, Сити Групп). Большую роль при этом играет их взаимодействие с международными благотворительными фондами.

Международный торгово-промышленный бизнес, со своей стороны, под давлением сетей международных экоНГО через свои ассоциации инициирует лесную сертификацию, вводит предложенные международными экоНГО правила устойчивого лесопользования. Затем происходит цепная реакция внутри бизнеса. В процесс лесной сертификации включаются финансовые группы, которые разрабатывают новые критерии инвестиционной политики с учётом устойчивого лесопользования (Всемирный Банк, Банк Америки, Сельскохозяйственный Банк Канады, ряд европейских банков).

Как это происходит на российском национальном уровне?

Одни международные экоНГО (Гринпис) организуют и проводят бойкоты продукции и акции прямого действия в Европе и США у национальных офисов бизнес структур и филиалов международных корпораций, которые участвуют в покупке-продаже круглого леса и изделий из древесины из России. Затем идут переговоры между международными экоНГО и российскими компаниями-поставщиками, в результате которых хозяева российских лесных компаний выделяют средства и на местном уровне происходит лесная сертификация их лесозаготовительных и лесоперерабатывающих предприятий. Другие международные НГО (WWF) всячески поощряют их за усилия сертифицироваться, организуют международные семинары и конференции по лесной сертификации, учреждают ассоциации экологически ответственных лесопромышленников, создавая дополнительные коммуникационные возможности для расширения связей и бизнеса.

Лесная сертификация, даже национализируясь и локализуясь, остаётся глобальным механизмом, действующим в противовес глобальным негативным процессам переэксплуатации природных ресурсов. Также лесная сертификация это международный механизм негосударственного управления, развития институтов демократии и гражданского общества, который, локализуясь в конкретной стране, приносит с собой новые, современные международные экологические и социальные стандарты (Cashor, 2002; Cashore, Auld, Newson, 2004).

В России на лесной бизнес, его работников и местное сообщество оказывает влияние некий глобальный актор – зарубежный потребитель российской древесины и товаров, произведенных из него. Представления о нём здесь в России сконструированы международными экоНГО и широко используются для продвижения международных экологических и социальных стандартов лесной сертификации. А там, за границей, международные экоНГО конструируют у потребителей образы российского контекста – получение древесины (условия труда и жизнь семей работников), исчезновение диких видов и т. п. до и после лесной сертификации. Несмотря на то, что головные офисы международных экоНГО расположены за пределами России, их деятельность в России осуществляется российской сетью экоНГО. В результате сети НГО играют важную роль в изменении российской социально-экологической политики и оказывают влияние на социальные отношения в тех местных сообществах, на которые направлено их воздействие.

Причины появления национальной лесной сертификации в России

Разработка национальной лесной сертификации стала ответом бизнеса и государственных структур лесоуправления на активное продвижение FSC-сертификации в России. Кроме того, разработка национальной лесной сертификации в России стала частью политики Всемирного Банка, который в качестве глобального актора активно влияет на продвижение устойчивого лесопользования, в том числе в виде развития национальных схем лесной сертификации. Нужно понимать, что схемы лесной сертификации конкурируют друг с другом, потому что лесная сертификация, с точки зрения бизнесменов, это тоже бизнес.

По словам респондента: «Лесная сертификация является ликвидным нематериальным активом, который влияет, как на собственно стоимость продукции, так и на капитализацию компании. Лесная сертификация это объективное требование рынка» (Координатор Ассоциации «Экологически ответственные лесопромышленники России», член WWF). То есть российская национальная лесная сертификация создавалась как конкурентная схема, в первую очередь, для FSC.

Поскольку FSC выражает интересы негосударственного (некоммерческого) сектора, причем, в международном масштабе, то российская национальная лесная сертификация должна была выражать интересы, в первую очередь, российского лесного бизнеса и некоторые позиции государственных структур лесоуправления. По замыслу её разработчиков, она должна была решать проблемы, которые возникают у лесных предприятий, желающих пройти лесную сертификацию, но не имеющих возможности или не желающих сертифицироваться по схеме FSC.

Перечислим эти проблемы. Во-первых, FSC-сертификацию может пройти и ежегодно подтверждать только крупное лесное предприятие. Цена самой сертификации достаточно большая и зависит, как от количества сертифицируемых гектаров леса, так и от цен аудиторской компании. Поэтому в России таких лесных компаний немного. Разработчиками российской национальной лесной сертификации подразумевается, что она будет более дешёвой, и поэтому больше лесных компаний смогут сертифицироваться.

Во-вторых, практически все аудиторские компании, проводящие лесную сертификацию, иностранные. Пока нет аккредитованных при FSC российских аудиторских компаний. Поэтому цены на аудит по схеме FSC определяются мировым рынком этих услуг, включают визы, страховки, дорогие перелёты на самолётах, VIP-содержание иностранных аудиторов во время аудита и прочее. Подразумевается, что российскую национальную лесную сертификацию будут проводить российские аудиторы, поэтому, опять же, эта лесная сертификация будет более дешёвой по всем пунктам.

Вместе с тем, при любой сертификации, кроме платы за аудит, от лесной компании требуются дополнительные расходы, как минимум, на изменение своих технологий и улучшение социальных условий труда. К тому же лесную сертификацию надо ежегодно подтверждать, приглашая аудиторов. Вдобавок есть условие, что сертификат выдаётся только на 5 лет, то есть каждые 5 лет лесное предприятие должно заново платить за полный объём услуг аудиторской компании при лесной сертификации.

Приведем мнение респондента, называющего отличительную черту лесной сертификации в России, хотя она, на первый взгляд, несколько противоречит мнению предыдущего респондента: «Все российские лесопромышленники в один голос говорят: если вы на Западе хотите получать от нас сертифицированную древесину, то заплатите за сертификацию этого леса и этой компании. Тогда цена на нашу продукцию останется прежней. Это первая возможность. Есть и вторая возможность – платите больше за сертифицированную древесину. Они отвечают: нет, нам оба пути не подходят. Денег мы вам на лесную сертификацию не дадим, и платить потом больше за сертифицированный лес не только не хотим, но и не можем. Но у них есть и другой выход: это всем им в Европе и мире договориться, и не покупать несертифицированный лес из России. Но эта их позиция вообще вызывает почти у всех наших лесопромышленников улыбку, потому что это политические и пиаровские рычаги продвижения лесной сертификации. Никаких экономических рычагов для продвижения лесной сертификации у них нет. Тогда они пытаются затащить такие положения, эту лесную сертификацию, в наше российское законодательство, чтобы успокоить своего потребителя. И наши чиновники готовы их поддержать, потому что могут постоянно снимать с лесопромышленных компаний урожай. При таком подходе нарушается основной принцип лесной сертификации – это её добровольность» (Председатель Совета ассоциации «Промышленники Поморья»). Однако это противоречие исчезает, если учесть, что лесная сертификация становится бизнесом для бизнесменов только после того, как их лесные предприятия испытают на себе «зелёный пиар». Без этого предварительного действия, то есть организованного международными экоНГО давления на зарубежных покупателей продукции, само лесное предприятие и его головная компания не будет вкладывать деньги и силы в любую «добровольную» лесную сертификацию.

Еще одной причиной развития национальной лесной сертификации в России являются системные проблемы, связанные с тем, что часть экологических требований FSC противоречат российским законодательным нормам, в частности предусматривают мораторий на рубки в лесах высокой природоохранной и социальной значимости, сохранение, которые для компании выглядят как спелые, перестойные, готовые к прибыльной рубке. В таких случаях на мораторий требуется специальное разрешение государственной Лесной службы и региональных природоохранных структур. Также нужна дружественная позиция арендодателя и государственного контролера, то есть персонально руководства лесхоза и его лесников.

У лесных предприятий остаётся много нерешённых проблем в ситуациях, где международные правила устойчивого лесопользования вступают в противоречие с российским лесным законодательством. Однако большинство лесных предприятий, сертифицированных по схеме FSC, сумело, насколько это было возможно, согласовать новые глобальные экологические принципы лесопользования с представителями лесного государственного контроля, как на местном, так и на региональном уровне, и в этом залог их успешности. Разработчики российской национальной схемы лесной сертификации учитывают российское законодательство. Эта схема как раз призвана заставить лесные предприятия более чётко выполнять российское законодательство, в том числе и по социальному блоку.

Национальные схемы лесной сертификации в России

Остаюсь глубоко убеждённым, что роль личности в продвижении лесной сертификации очень велика. Личности нельзя отнести к механизму продвижения, это «душа» лесной сертификации. Однако при социологическом анализе, если не берутся автобиографические интервью, личность фактически остаётся в тени, а анализируются взаимодействие, социальные институты и структуры. Поэтому в скобках дам ФИО тех людей, которые продвигают в России национальные схемы и системы лесной сертификации.

Итак, в России есть Российский национальный совет по лесной сертификации (Г. А. Рахманин). Это инициатива Союза лесопромышленников и лесоэкспортёров России (М. В. Тацюн, Г. А. Гукасян) при поддержке Департамента лесопромышленного комплекса Минпромнауки Российской Федерации. Разрабатывает национальный стандарт (документ) и национальную систему добровольной лесной сертификации (органы исполнения – Рослесхоз). Разработка её началась с 2001 года, в 2004 году проведён экспериментальный аудит и сертифицировано лесозаготовительное предприятие Вожегалес.

И в России есть Российский национальный совет по лесной сертификации (А. С. Исаев). Это инициатива правительства Российской Федерации в лице Министерства природных ресурсов и охраны окружающей среды (В. В. Нефедьев) при поддержке Международного Банка реконструкции и развития. Разрабатывает национальный стандарт добровольной лесной сертификации (документ) и национальную систему добровольной лесной сертификации (органы исполнения – Лесоустроительные предприятия и Рослесзащита). Разработка началась с 2003 года, стандарты в процессе разработки.

Разработка стандартов первой «рахманиновской» схемы лесной сертификации поддержана российскими экспортёрами круглого леса в Европу и ориентирована на аккредитацию при PEFC. Разработка стандартов второй «исаевской» схемы лесной сертификации поддержана переработчиками леса и ориентирована на аккредитацию при FSC и PEFC. В настоящее время обе схемы по официальной версии в стадии слияния, так как:

1) Госстандарт отказался работать с двумя национальными схемами лесной сертификации, поданными сначала первой инициативой, а затем вскоре и второй, то есть государственный механизм легитимации в обоих случаях не сработал.

2) Правительство Российской Федерации требует слияния обеих инициатив, что является обязательством по займу у Международного Банка на выполнение работ по разработке и внедрению стандартов национальной лесной сертификации.

По неофициальной версии, слияния и взаимопонимания не происходит даже на лесных конференциях. Поэтому пока не ясно, как будет развиваться процесс слияния этих двух схем во времени и пространстве. Также не ясно, кто будет подвигать и как пройдет легитимация российской национальной лесной сертификации для международного рынка.

С позиции социологии невозможно сравнивать стандарты различных схем лесной сертификации. Хотя основные принципы имеют большое сходство, различия наблюдаются только в деталях и формулировках. Хотя во всех трёх схемах лесной сертификации есть принцип соблюдения российского законодательства, но в FSC, как уже отмечалось выше, часть экологических стандартов ведения лесного хозяйства не согласуется с действующим российским лесным законодательством, поэтому эта схема новационна, она стремится изменить российские стандарты в сторону международных.

Национальные схемы лесной сертификации призваны зафиксировать соблюдение российских нормативов лесопользования и лесоуправления, но ужесточить ответственность за несоблюдение, поэтому эти схемы консервативные, они стремятся к синтезу всех международных схем лесной сертификации в рамках российского законодательства. Сравнивать действие этих трёх схем лесной сертификации пока нельзя, так как только первая реально действует, вторая – имеет модельный пример (Вожегалес), третья – в стадии разработки. Однако на уровне случаев можно сравнивать социальные, экономические и экологические последствия.

Анализ примера

Вожегалес создано в 1997 году на части арендной базы Митинского леспромхоза, заготавливает 300—330 тысяч кубометров древесины в год, в штате более 700 работников. Это лесное предприятие в 2000 году добровольно вошло в одну из крупнейших лесных холдинговых компаний в Вологодской области – «Вологодские лесопромышленники», который стал его основным акционером. Поставляет круглый лес на перерабатывающие предприятия холдинга (ЗАО «Австрофор»), а также в Финляндию (партнёры Тхоместо / Метсялиитто). Это лесное предприятие – одно из лучших лесозаготовительных предприятий Вологодской области по экономическим и социальным показателям, а также по соблюдению норм лесного законодательства.

Вожегалес посёлкообразующее предприятие, ранее в Советский период вся инфраструктура посёлка была на его балансе, теперь это по-прежнему основной работодатель и благотворитель. Посёлок Кадниковский Вологодской области это типичный лесной посёлок, возник в 1940-е годы, находится на железной дороге. На 1 января 2004 года в нём проживало 2179 человек (рождаемость примерно в 2,5 раза ниже смертности, около 700 пенсионеров и 500 детей, остальные – трудоспособные).

Инициатива национальной лесной сертификации Вожегалес исходила от Российского национального совета по лесной сертификации и Ассоциации лесопромышленников и лесоэкспортеров России. Холдинговая компания «Вологодские лесопромышленники» как член Ассоциации «дали добро» на лесную сертификацию Вожегалес, но сами в этом процессе больше участия не принимали. Разработчиками лесной сертификации для её прохождения была предложена аудиторская компания «Рослесаудит», которая затем напрямую общалась с Вожегалес. Подготовка к аудиту в началась в феврале 2004 года, аудит прошёл в апреле 2004 года, сертификат выдан в сентябре 2004 года.

В процессе национальной лесной сертификации аудиторы изучили документацию Вожегалес и подробно опросили представителей профсоюза, администрации посёлка Кадниковский, местной интеллигенции, работников Вожегалес и жителей. Предусловий не было, так как изначальный уровень лесопользования у этого лесного предприятия был высок. Такой уровень объясняется тем, что параллельно шёл контроль со стороны финских партнёров, которые контролировали легальность древесины, соблюдение лесного законодательства и экологических требований, охрану труда.

Сертификат дали с рядом рекомендаций по улучшению деятельности, в соответствие с которыми руководством Вожегалес был составлен план их внедрения. Часть рекомендаций, касающихся условий труда, была быстро выполнена. А другая часть, предполагающая крупные инвестиции в производство, преследующие также цель сохранить рабочие места в ходе ближайшей модернизации технологий, не была выполнена из-за отсутствия средств.

Стоимость национальной лесной сертификации для лесного предприятия была символической, в отличие от FSC, так как не было затрат на выполнение предусловия и было софинансирование со стороны разработчиков национальной схемы лесной сертификации в виде труда специалистов, получающих зарплаты в своих научных организациях.

Во время экспедиций мною было выяснено, что благодаря опросу аудиторами представителей местного населения и интеллигенции, жители знают, что Вожегалес имеет лесной сертификат, но не знают, что им это дает и к чему обязывает. Также директор Вожегалес и руководители холдинговой компании «Вологодские лесопромышленники» не понимают ясно, что им дает и к чему обязывает российская национальная лесная сертификация. Они надеются, что это «оградит их от зелёных» и «поднимет цену продукции».

Однако, мои исследования показали, что такие надежды не совсем оправдываются, потому что доход, устойчивость и имидж сертифицированного предприятия и головной компании поднимается, если условия лесной сертификации выполняются не формально, а буквально. А от зелёных спасения недобросовестным лесопользователям не будет, как ни маскируйся. Наоборот, к сертифицированному лесному предприятию со стороны зелёных будет больше внимания, чем к не сертифицированному, И в случае добросовестного лесопользования именно они будут увеличивать капитализацию компании, продвигая за свой счёт её имидж в информационном поле и сетях, формируя и каждый раз воспроизводя своими акциями и деятельностью экологически чувствительные рынки.

Пока отношение к зелёным, особенно к Гринпис, у руководства сертифицированных лесных компаний достаточно напряжённое. Если им задаётся вопрос: А бывали ли здесь зелёные из Гринпис и как вы с ними взаимодействуете?, то они бормочут что-то типа «свят-свят» или «чур меня», стучат костяшками пальцев по дереву для «отвода нечистого», а вслух говорят: «Не знаю, не помню, да и вспоминать не хочу их лишний раз» (Начальник производственно-технического отдела ЗАО «Вожегалес»).

Другой респондент вспоминает первую встречу с представителем Гринпис так: «Приехал в прошлом году из Москвы Гринпис, я ему предлагаю чай-кофе, а он отвечает, что с врагом природы пить не будет. Потом посмотрел на наше лесопользование, остался очень довольным, даже пива согласился со мной выпить» (Заместитель генерального директора холдинговой компании ОАО «Череповецлес», директором по экологии и природопользованию, два предприятия которого сертифицированы в 2004 году по схеме FSC).

Со слов респондента, в посёлок Кадниковский в контору Вожегалес с 1996 года (год образования этого лесного предприятия) ежегодно приезжает представитель Гринпис, который выглядит как зелёный чиновник, и подписывает соглашение о продлении моратория на рубки в арендованных Вожегалес лесах, «которые они (зелёные) считают ценными» (начальник производственно-технического отдела Вожегалес). А перед этим в этих лесах появляются наблюдатели от Гринпис, которые выглядят как туристы.

Есть планы, что в результате национальной лесной сертификации Вожегалес составит долгосрочный план своего развития на 49 лет, что позволит не только выделить экологически и социально ценные участки леса, но и перевести их в леса первой группы. А пока предполагается изменить технологии лесозаготовок (холдинговая компания «Вологодские лесопромышленники» готовы это инвестировать), будут закуплены импортные лесозаготовительные машины. Поэтому много сотрудников останется без работы, а программы их трудоустройства у руководства Вожегалес и местной администрации нет.

Хотя аудиторами дана рекомендация развивать местную лесопереработку и переработку отходов лесопиления, и туда трудоустраивать сокращенных работников-жителей посёлка Кадниковский, но холдинговая компания «Вологодские лесопромышленники» не будут это делать, так как в 50 километрах в городе Харовске есть деревообрабатывающий завод, входящий в этот холдинг и имеющий соответствующие мощности.

Поэтому на основе проведенных исследований процессов лесной сертификации и экологической модернизации мной сделан вывод, что среднесрочные последствия планируемого развития Вожегалес и посёлка Кадниковский Вологодской области сделают это лесное предприятие и их хозяев, холдинг «Вологодские лесопромышленники» социально безответственными в глазах местного населения, администрации, зелёных и их зарубежных партнеров. Однако в настоящее время последствия национальной лесной сертификации Вожегалес дали положительный результат.

Были осуществлены мероприятия, которые руководство до лесной сертификации задерживало – произошло обучение по охране труда и аттестация руководителей предприятия, уточнён план по охране труда, произошла аттестация рабочих мест по условиям труда, доработаны карты на проведение лесосечных работ в соответствие с требованиями по охране труда и технике безопасности. К этому можно добавить, что запланировано строительство двух новых домов для семей работников.

Для экологии леса пока ничего не изменилось, так как требования к лесопользованию и так соблюдались. Также не изменилось взаимодействие с социальной сферой посёлка Кадниковский, хотя аудиторами было рекомендовано составить долгосрочную (на 49 лет) программу развития лесного предприятия, направленную на укрепление социальной устойчивости. То есть, кроме экономической и экологической программ, поставлена задача выработать совместно с муниципалитетом социальную программу, а также профсоюзу рекомендовано создать систему общественного контроля в сфере оплаты труда работников.

Думаю, что все это предстоит сделать Вожегалес и холдинговой компании «Вологодские лесопромышленники» в течение 2005 года до очередного приезда аудиторов. А, насколько хорошо они с этим справятся, и будет ли организовано ими настоящее общественное участие, пока трудно сказать.

Необходимо отметить, что в посёлке Кадниковский высокий потенциал развития гражданского общества. Кроме стандартного набора социальных НГО (профсоюза, ветеранов, инвалидов, женсовета) и политических (младоединороссов и др.), в большинстве посёлков Вологодской области, в том числе и в Кадниковском, появились активные представители достаточно независимой НГО «Молодежный парламент», которая работает практически по всем направлениям, включая и экологическое. Также в посёлке действуют два экоклуба – «Планета загадок» и «Мы – друзья природы», которые насчитывают более 50 детей и взрослых и реализуют программы экологического воспитания и просвещения. Кроме того, существуют целевая комплексная программа «Экология, библиотека, образование» (2003—2004) для целенаправленного экологического просвещения всех групп населения и план мероприятий Кадниковского сельсовета по формированию здорового образа жизни среди населения (2005), включающий экологические мероприятия.

Считаю, что вовлечение руководством лесного предприятия и холдинговой компанией населения и общественности в обсуждение и принятие долгосрочного плана развития Вожегалес может дать положительные результаты всем сторонам этого процесса.

Однако опыт показывает, пока международные или российские экоНГО не дадут этому процессу толчок, никакой активизации межсекторального диалога не произойдет. В лучшем случае план развития лесного предприятия будет формально принят на профсоюзном собрании (решение будет запротоколировано для отчётов и презентаций). Возвращаясь к роли личности руководителя посёлкообразующего предприятия в истории местного сообщества можно также предположить, что события пойдут по сценарию модельных лесов, тем более, что вся информация для организации этого есть и в Интернете, и в различной литературе. Если бы первый случай российской национальной лесной сертификации также стал модельным, то вся российская лесная промышленность только бы выиграла, не говоря уже о российском правительстве и народе.

Выводы

Исследованная на основе частного случая Вожегалес и посёлка Кадниковский показывают, что российская национальная схема лесной сертификации:

1) Не легитимна на международном уровне, но может служить основой для дополнительной лесной сертификации по международным схемам. Пока не легитимна на национальном уровне, но может быть легитимирована через создание ассоциаций, куда входили бы компании, финансовые и государственные структуры, партии и общественные движения, и, конечно же, НГО.

2) Ориентирована на сертификацию лучших лесных предприятий, призвана поднять их статус и легитимировать для внешнего и внутреннего рынка, но механизм этой легитимации пока не разработан. В настоящее время у правительства Российской Федерации и лесопромышленников нет чёткого ответа, что национальная лесная сертификация может им дать и к чему обязывает.

3) Не связана напрямую с работой третьего сектора и, в отличие от FSC, не даёт местному сообществу механизмов развития гражданского общества.

4) Копируя международные схемы лесной сертификации, предусматривает прозрачность деятельности лесного предприятия для общественности, более того, такое взаимодействие воспринимается и руководством предприятия, и аудиторами как заслуга. Также предполагается обязательное наличие и бесконфликтные отношения с профсоюзной организацией. Если национальная лесная сертификация добавит к этому обязательное вовлечение общественности, местного самоуправления и населения в составление долгосрочных планов развития лесного предприятия, включая выработку экономически эффективной, социально и экологически устойчивой политики, то хорошее выполнение условий национальной лесной сертификации будет лучше плохого выполнения условий FSC.

Литература

1) Castoriadis C. The Imagery Institution of Society. Cambridge, MA: MIT Press. 1987.

2) Cashor B. Ligitimacy and the privatization of environmental governance: how non state market-driven governance systems gain rule making authority // Governance Journal. October 2002. №15.

3) Cashore B., Auld G., Newson D. Governing Through Markets: Forest Certification and the Emergence of Non-state Authority. New Heaven: Yale University Press. 2004.

Список респондентов

1) Координатор Ассоциации «Экологически ответственные лесопромышленники России», член WWF.

2) Председатель Совета ассоциации «Промышленники Поморья».

3) Заместитель генерального директора холдинговой компании ОАО «Череповецлес», директор по экологии и природопользованию.

4) Генеральный директор ОАО «Вожегалес».

5) Председатель профкома ОАО «Вожегалес», ОАО «Металес» и ОАО «Митинолес».

6) Глава администрации Кадниковского муниципального образования.

7) Начальник отдела леса холдинга «Вологодские лесопромышленники».

8) Исполняющий обязанности и заместитель генерального директора ОАО «Вожегалес».

9) Начальник производственно-технического отдела ОАО «Вожегалес».

10) Библиотекарь посёлка Кадниковский Вожегодского района Вологодской области.

Интервью с генеральным директором ОАО «Вожегалес» (Чернышов Леонид Николаевич, в его офисном кабинете, п. Кадниковский Вожегодского р-на Вологодской обл., 27.09.2004)

Расскажите о сертификации?

Предприятие получило сертификат в сентябре 2004 года. Аудит начался в апреле 2004, сертификат выдан на 5 лет до 2009 года. Аудиторы будут приезжать ежегодно, и проверять соответствие требованиям сертификата. Выдал сертификат Рослесаудит. К сожалению, на сертификате нет никаких голограмм, выглядит он как красивая бумага с печатью. Вообще наши импортёры финны из Томесто и Месялиитто постоянно к нам приезжают, ходят по нашим делянкам и проверяют документацию. Так что к сертификации все уже давно было готово.

Чья была идея провести сертификацию?

К сожалению, сейчас мой зам, который заключал договор на сертификацию и человек, который ей занимался, в отпусках, они на Чёрном море отдыхают, поэтому я не смогу Вам много рассказать. Я думаю, что те, кто этой сертификацией занимаются, приехали в область и искали предприятие, которое можно сертифицировать, им подсказали Вологодских лесопромышленников, наш холдинг, а они рекомендовали нас. Вообще в Вологде по сертификации проходил большой семинар в помещении Вологодских лесопромышленников, туда со всей области и из других областей приезжали. Потом все 50 человек с семинара приехали к нам и посмотрели, как мы работаем, все были в лесу.

Как проходил аудит?

К нам приезжали аудиторы российские и финны, с которыми мы работаем. Они выясняли наши условия, беседовали со многими людьми, с профсоюзами, с администрацией с рабочими и т. д. Потом они составили для нас рекомендации по экологии, охране труда, экономике. Они смотрели, как идёт разработка делянок, много были в лесу. Например, по охране труда они настояли на проведении аттестации рабочих мест, которая у нас задерживалась. Дали рекомендацию лучше работать со СМИ, хотя мы и так работаем, про нас пишут много. Проверяли наличие коллективного договора, говорили о помощи школе, детскому саду, администрации.

Какие были экологические требования?

Чтобы работа соответствовала российскому законодательству, чтобы мы с российской техники, на которой работаем, перешли на импортную и на пневмоходу. Но это зависит от лесфонда, он у нас мелкий. К тому же, если покупать сейчас эти харвестеры и форвайдеры, то затраты будут с коэффициентом два. Лесовозы у нас куплены, в основном, у военных частей. Заготовка и вывозка ведётся круглый год.

Какие отношения с холдингом Вологодские лесопромышленники?

Это наши единственные акционеры у них 100% акций нашего предприятия. Они помогают нам в реализации, в перевозке по железной дороге. Инвестиций у нас пока особых нет от них.

Расскажите, как жизнь в посёлке и на предприятии менялась за последние лет 10, после Советского периода?

Я сам из Воронежа, приехал сюда 35 лет назад, прошёл путь от мастера леса до директора предприятия. У нас в советское время был Митинский леспромхоз с большим лесфондом. Мы в год заготавливали миллион кубов леса. Потом предприятие пошло на спад. Самым тяжелым были 1997—1998 годы. Тогда мы решили разделиться на два предприятия, чтобы сохранить предприятие. И получилась Вожегалес и Металес в Явенге. Мета лес заготавливает сейчас порядка 120 тысяч кубов, а мы 327—300 тысяч кубов. Потом вошли в ассоциацию «Вологодские лесопромышленники», в 1999 году, с 2001 года это стал холдинг. Мы тогда думали, кому отдаться, потому что все предприятия в результате попали под влияние тех или иных структур. Мы кадры за эти годы не растеряли. Все, кто может работать, у нас работают. У нашего предприятия семь посёлков из них три на узкоколейке железной дороги. Мы эти посёлки – лесопункты собираемся закрывать, потому что их содержать уже не выгодно, они очень мало дают. Раньше привлекали бригады подрядчиков, в том числе с Украины и Молдавии, это ещё в советское время. Сейчас работают только свои, никаких подрядчиков. Наши бригады работают в лесу не вахтами, ездят каждый день из дома. Ездят на целый день, берут с собой еду из дома. Предприятие раньше содержало всю социальную сферу, теперь практически всё перешло к муниципалитету. Но мы помогаем школе, детскому саду. Вообще предприятие рентабельное, работает с прибылью.

Интервью с председателем профкома ОАО «Вожегалес», ОАО «Металес» и ОАО «Митинолес» (Травкина Светлана Фёдоровна, в её офисном кабинете, п. Кадниковский Вожегодского р-на Вологодской обл., 27.09.2004).

Расскажите, пожалуйста, о лесной сертификации?

Я не так много знаю об этом. К нам приезжали люди, со мной долго беседовали, задавали вопросы, смотрели коллективный договор. Потом они написали замечания и рекомендации по социальным вопросам и охране труда. Сейчас я открою этот документ и зачитаю. Было замечание по аттестации рабочих мест, она просрочена, долго не проводилась. Сейчас это началось, было аттестовано пока 146 рабочих мест, но пока не ясно, насколько безопасно работать на этих местах, то есть на сколько они соответствуют требованиям. Рассматривали травмобезопасность по условиям труда, отмечали, что финские компании не хотят брать лес, если его заготовка не соответствует условиям охраны труда, если есть травматизм или смертельные несчастные случаи. То есть с кровью лес они брать не хотят. Самый сложный вопрос это глубокая переработка древесины. Он поднимался и записан в замечаниях и рекомендациях. Отмечено, что весь лес кругляком отгружается, рекомендовано наладить глубокую переработку. Для нас это было бы хорошо, потому что появились бы новые рабочие места, молодёжь, которая уезжает, могла бы задержаться и получить места, появились бы места для женщин, сейчас их почти нет. Но, как я понимаю, все сейчас зависит от нашего акционера, холдинга Вологодские лесопромышленники. Этот холдинг, по-моему, не заинтересован, чтобы мы лес перерабатывали. У них есть ЛДК в Харовске и там мебель делают, поэтому им выгоднее наш лес туда гнать. Хотя они и вели разговоры про переработку, но это всё пока разговоры. Наше руководство с ними долго билось. Но оно уже тоже не так заинтересовано в налаживании переработки, не могут настаивать, потому что они уже как наёмные работники себя чувствуют. Для переработки нужны инвестиции, а это можно только с прибыли, а как с прибыли, если из Холдинга теперь каждую копейку надо выцарапывать.

Ещё были требования по экологической безопасности технологии?

Это, наверное, чтобы наш лес ничего там не излучал. Поднимался вопрос сбора и утилизации отходов первичной переработки. Этот вопрос был проработан. Говорили, что отходы надо переводить на технологическую щепу. Раньше так и было, у нас было два цеха по её производству, но сейчас это не выгодно. Щепа никому не нужна, у нас котельные переделаны на уголь. Вывозить щепу дороже, чем она сама стоит. Проблема у нас с местами работы для женщин, их практически нет. У нас женщины работают в бригадах на подсобной работе и на нижнем складе на сортировке древесины, толкают толстыми колами брёвна с транспортёра, это очень тяжёлая работа. Были нам рекомендации, что предприятие должно заботится о социальной сфере. У нас есть Дом культуры, школа, детский сад, больница, библиотека, баня, но всё это перешло в ведение муниципалитета. Иногда помогает этим объектам предприятие, деньги выделяет, например, на питание детям кое-что даёт, пиломатериалами и стройматериалами, краской помогает. Но это всё не так много. У нас средняя школа, учатся 350 детей, ещё в одном из 7 посёлков наших есть средняя школа. Раньше всё жильё было леспромхоза, а теперь муниципальное, отвечает ЖКХ. Было требование по сертификации ввести в коллективный договор строительство двух жилых домов, ввели, но пока они не строятся. У нас осталось в ведении только 2—3 жилых дома, общежитие и гостиницу мы отдали, там сейчас они используются по другому назначению. У нас проблема с жильём. Жилищный фонд сейчас в посёлке, который был от нас передан на 70% в аварийном состоянии, так как это щитовые домики, которые строились ещё в 30-е годы и ремонту не подлежат. У нас в коллективном договоре записано, что человек может раз в 3 года обратиться за пиломатериалами для ремонта. Люди этим пользуются, обращаются, им выделяют пиломатериалы. Сейчас многие стали строиться. Зарплата небольшая, поэтому тяжело, но предприятие даёт беспроцентную ссуду и тоже даёт пиломатериалы. Пиломатериалы у нас дороговаты и не очень высокого качества, но свои у нас есть небольшие пилорамы. Предприятие весь посёлок обеспечивает дровами. Для работающих и бывших работников они отпускаются по себестоимости. В прошлом году было 130 рублей кубометр, но не более 16 кубометров на год. Для другого населения плата намного выше. Швырок ветеранам возили бесплатно. Дрова привозят в декабре и до апреля.

Основная претензия у профсоюза к предприятию это низкая зарплата. Я считаю, что в лесу человек должен зарабатывать минимум 15 тысяч, ведь работа очень тяжёлая. А средняя зарплата по предприятию 4900—4700. В советское время зарабатывали по 300—400 рублей. Так вот и сравните. По 15 тысяч в лесу можно получить только 2—3 месяца в хорошей бригаде, а летом вообще по 2 тысячи. Да ещё ведь они с собой в лес еды набирают в месяц не меньше, чем на 3 тысячи.

Спецодеждой рабочие обеспечены, правда, качество её не всегда такое, как хотелось бы, например, мы выбираем одно, а со склада нам привозят другое. Часто не качественную спецодежду, особенно бывают некачественные рукавицы, они расползаются. В профсоюзе у нас сейчас не только Вожегалес, но и Металес, Митинолес. Из работников в профсоюз входят 70%, но коллективный договор распространяется на всех, даже не членов профсоюза. В профсоюз, например, молодые многие не вступают. Вообще профсоюз у нас сохранился с советских времен. Мы даём путёвки детям, в год 15—20 детей оздоравливаем. В этом году на 360 тысяч рублей путёвок дали детям. Это всё предприятие оплачивало. Посылаем детей в санатории, лагеря. Взрослым тоже даём путёвки.

Так что Вам дала сертификация?

Были претензии по технической безопасности, экологической безопасности, охране труда. Говорят, что древесину нашу покупать будут дороже.

Есть какие-либо планы по социальному развитию посёлка у предприятия?

Таких планов нет, раньше были. Теперь, во-первых, вся социальная сфера не наша, во-вторых, мы зависим от нашего акционера. Вообще, основная проблема с жильём. Оно частично приватизировано. В деревянных домах без удобств и со своими дровами, плата за жильё небольшая, 30 рублей. В домах с удобствами, водой, отоплением от котельных платят на 60 м квадратных площади квартиры 600 рублей в месяц только за эти услуги – воду и отопление. Ещё платят за газовые баллоны 170 рублей за баллон. Так что жильё у нас дорогое получается. Выгоднее самому топить, да и не зависишь от котельной.

Есть ещё организации в посёлке, кроме профсоюза?

Есть ветеранская организация. Они к праздникам работают. Там хорошо социальная служба с пенсионерами работает. Праздник у нас был на днях, День лесника. Мы немножко нашим ветеранам дали, небольшой праздник провели. В клубе была самодеятельность.

Школьное лесничество есть?

Нет.

Вы в посёлке давно живёте?

С 1967 года. Я в Питере училась в Таврическом дворце. Муж у меня вообще Питерский. Он, когда переехал сюда, думал, будет ностальгия по городу, но её не было. Живём здесь, в город не хотим.

Как жизнь изменилась по сравнению с советским временем?

В худшую сторону изменилась. Раньше предприятие было в передовых. Заколачивали по миллиону кубов в год, даже леса не хватало, переводили недоросшие участки в лесфонд для вырубок. Зарабатывали в лесу по 300—400 рублей. Это вы посчитайте, сколько на наши деньги будет. Да и работали не так как сейчас. Сейчас работают много больше, а заработки несравнимо ниже, зарабатывать сейчас не дают. О людях и о посёлке не думают наши акционеры. Они вот говорят: посылайте молодёжь учиться для работы на харвестерах, чтобы люди сидели в машинах и как на компьютере работали, а не лес с бензопилой валили. С одной стороны, ещё не известно, когда эти харвестеры будут, а с другой, ведь тогда людей сокращать будут. Вот в Белозерске из-за этих машин сразу 140 человек сократили. А ещё нам грозят, что будем работать самовывозом, тогда нижний склад не нужен будет, и ещё будет сокращение и проблема с дровами будет. Вот у нас сейчас есть несколько посёлков вдоль железной дороги – узкоколейки, это ответвление, там тупик. Сейчас связь с этими посёлками только по ЖД и зимой зимники наминают. А содержание этой узкоколейки не выгодно, её хотят закрыть, а тогда посёлки будут отрезаны от нас. Вроде бы этим глава нашего района озаботился и договорился о строительстве кусочка автомобильной дороги туда. Надо всего 5 километров такой дороги, чтобы выйти на дорогу в соседний Харовский район. Вот так и живём.

(дала копию коллективного трудового договора).

Интервью с главой администрации Кадниковского муниципального образования (Щербинь Татьяна Николаевна, в её офисном кабинете, п. Кадниковский Вожегодского р-на Вологодской обл., 27.09.2004).

Скажите, пожалуйста, Вы знаете что-нибудь о лесной сертификации Вожегалес?

Да, знаю, что оно сертифицировалось. Когда вначале приезжали к нам люди, они ко мне приходили и со мной беседовали. Разговор шёл в режиме вопросов и ответов, они выясняли ситуацию в посёлке. Второй раз, когда они приезжали, ко мне уже не заходили.

А какие у Вас отношения с предприятием?

Вожегалес даёт большую часть налогов района, так что бюджетные деньги, которые мы получаем, в основном, от них. Но раньше, когда социальная сфера была у предприятия, мы плотно работали, были у нас совместные планы и программы развития посёлка, жильё строилось. Сейчас этого нет. Конечно, предприятие помогает, когда я обращаюсь. Оно снабжает нас дровами, даёт технику, когда надо, пиломатериалы, но это, в основном, за деньги, они ого-го какие счета мне выставляют. Редко, когда сделают что-либо безвозмездно.

Расскажите про посёлок?

У нас в посёлке на 1 января 2004 года 2179 человек, в 1999 году было 2322 человека. Из них примерно 700 человек пенсионеры, 500 дети, остальные трудоспособного возраста. Женщин в посёлке больше, чем мужчин. Идёт убыль населения. Но она не так уж велика. Естественная убыль, например, человек 30—40 в год, 50—60 человек умирает, а 20 рождается, а ещё школьники уезжают, в основном, и никто, если получили образование, не возвращается. Стараются где угодно устроиться. Потому что у нас основная проблема сложности с рабочими местами. Вожегалес это единственное предприятие, где можно работать, а женских мест там практически нет. Они заняты на сортировке брёвен и подсобными рабочими на пилорамах. Все остальные места мужские и работа очень тяжёлая в лесу. Вообще мужчинам найти работу не проблема, наоборот есть всегда спрос на мужчин. Другое дело, что многие работать не хотят, живут как бомжи. Ещё есть немного мест для работы на железной дороге, в частных магазинах, в ЗАО «Митинолесторг», в частной пекарне, бане, больнице, школе и детском саду, на почте, в ДК. В школе у нас работает 40, в детском саду 30 человек. За баню общественную я всё бьюсь, чтобы её не закрыли. В этом году последний год её финансируют, потом закрывать придётся. Не выгодно её держать, а спрос есть. С жильём у нас проблема, много щитовых домов, они рушатся. Стали строить две улицы, жильё утверждено в плане посёлка, все это индивидуальная застройка.

Скажите, а в посёлке есть общественные организации?

Есть слабенькая ветеранская организация. У нас хорошо работает социальная служба, ведут надомную работу, ходят 3 раза в неделю к нуждающимся. В больнице есть 10 социальных коек, для тех, кто себя обслужить не может. Может устраивать и в дома-интернаты для престарелых, и в район.

Каковы перспективы у посёлка?

Раньше мы думали, что вот-вот нечего будет рубить, лес кончиться. А сейчас думаем, что леса хватит, все теперь от Астрофора зависит. Глава района добился, чтобы к удалённым посёлкам автомобильную дорогу провели, мы электрические линии обновили во все посёлки, с водой проблем нет. С телефонами сложнее, у нас АТС всего на 250 номеров, в некоторых посёлках всего по нескольку телефонов, но мы вошли в федеральную программу по телефонизации, поэтому будем строить новую АТС. Мобильная связь здесь тоже не достаёт, но обещают скоро в Вожеге вышку поставить, тогда будет проще.

В школе и Доме культуры ведётся работа?

Да, в школе большая работа ведётся, много кружков. Там есть Совет самоуправления, ИДН работает, есть два социальных педагога. Детский сад очень хороший. Правда, в нём мест больше, чем желающих, так как плата 400 рублей в месяц, это для многих дороговато. В ДК тоже ведётся работа с детьми. Для взрослых есть клуб «Товарочка», для пожилых, для ветеранов, клуб для женщин, открыт филиал музыкальной школы. Построили у нас храм Николы. Но вообще я работой клуба не очень довольна. Считаю, что кадры надо менять. База материальная там очень хорошая, а кадры не совсем те, что надо. С молодёжью плохо работают, в основном, через платные дискотеки. А там пьянка ужасная. Это надо менять.

Как жизнь изменилась с советского времени?

Да, особых изменений нет. Вообще пить стали больше. Раньше только взрослые лесники пили, а теперь вся молодёжь запилась. Проблема с жильём стала, жильё щитовое, оно ремонту не подлежит, нет кадров на ремонт. Это хорошо, если человек живёт хорошо и может построиться, а таких у нас не много. Раньше все ровненько жили, а теперь мало кто живёт хорошо, в основном плохо. Хорошо живёт у нас руководство Вожегалес, предприниматели, что магазины пооткрывали.

Скажите, есть частники, которые рубят?

Практически нет, то есть официальных вообще нет. А есть кое-кто, кто для себя лес таскает на баню, на дом, на забор, не знаю, как они лесобилеты достают. Видимо выкручиваются, а серьёзно для продажи никто не рубит.

Скажите, личное подсобное хозяйство люди держат?

Да, огородами почти все живут. Раньше было большое поголовье частных коров, последнее время сильно сократилось. У старых людей сил не стало держать, семьи стали меньше, дети поуезжали, а многие молодые не хотят держать. Зато стало очень много коз, их держать проще, меньше сена, а старухам так много молока не надо, от козы хватит. У нас колхоза никогда здесь не было, поэтому за помощью люди обращаются в соседний совхоз в Харовском районе. Там и с техникой помогают, и с сеном. Это за 5 км от нас. У нас хорошо, что предприятие в своё время сделало бетонку, а то бы по посёлку было не пройти от грязи.

Скажите, проблема мусора у вас стоит?

С мусором очень тяжело. У нас есть свалка за посёлком, куда мы вывозим мусор, но контейнеров нет. Мы людей просим не бросать, где попало. Пишем воззвания, но они всё кругом загадили в посёлке и вокруг. Везде мусор кидают. Мне не ясно почему, ведь сами себя замусоривают. Я уж сама ходила лично по дворам, с каждым беседу проводила, подписи собирала, бесполезно. Я каждый год из Вологды на 4 месяца выписывала безработных, чтобы они мусор чистили. Они работали, убирали, а в этом году не дали мне безработных, так везде всё страшно смотреть. С детьми тоже работа ведётся, но пока результатов нет особых. В прошлом году в нашей библиотеке проводилась районная школа экологической культуры, очень хорошо работали.

Интервью с начальником отдела леса Холдинга «Вологодские лесопромышленники» (Вологда, по телефону в рабочее время, 28.09.2004).

Расскажите, пожалуйста, чья была инициатива проведения сертификации Вожегалес?

Глава нашего холдинга Александр Чуркин был на заседании Ассоциации российских лесопромышленников и лесоэкспортёров, наш холдинг входит в её состав. Там ему сказали, что хотят на предприятии нашего холдинга опробовать сертификацию. Он согласился. Обратился ко мне, чтобы я помог выбрать предприятие. Я к сертификации никакого отношения не имею, но по всем лесным делам ко мне обращаются. Я, конечно, предложил Вожегалес, потому что это у нас самое приличное предприятие и по объёмам и по ситуации. Я их только связал, сертификаторов и Вожегалес, а дальше они работали сами, сами заключали договор. Больше ничего через холдинг не шло.

Расскажите о семинаре по сертификации, который проходил на базе холдинга?

Да, был недавно такой семинар. В нём участвовало около 50 человек. Приезжали проводить его из Москвы, Рахманин и другие. На семинар из разных регионов собирались лесопромышленники, а не только с Вологодской области. Приезжали и из Псковского модельного леса. На семинаре нам дали информацию о национальной системе сертификации. Было, конечно, очень много вопросов, обсуждений. На семинаре решили, что национальной сертификации быть. Это дело хорошее. В конце семинара все его участники выезжали на Вожегалес, смотрели, как там идут дела. Всем понравилось.

Какие выгоды обещали Вам от прохождения сертификации?

Ну, во-первых, говорили, что имидж для зелёных у организации поднимется. Сейчас всякие конфликты бывают, а если есть сертификат, то у зелёных уже будет к предприятию другое отношение. Ещё сказали, что цена на продукцию будет выше.

А на сколько платным будет процесс аудита и сертификации для предприятия?

Точно не знаю, думаю, что плата будет не очень большая. Пока в Вожегалес в качестве эксперимента оплата была совсем небольшая и частично покрывалась Ассоциацией.

Скажите, Вологодские лесопромышленники планируют наладить переработку леса на предприятии Вожегалес, это ведь была одна из рекомендаций при прохождении сертификации?

Да, это вопрос к холдингу. Мы не будем там строить перерабатывающее предприятие, потому, что недалеко от Вожегалес, в Харовске есть лесопильный завод. Это эффективное предприятие, тоже входит в холдинг. Вожегалес поставляет на него свой круглый лес. Предприятие всего в 50 км от Вожегалес, поэтому не разумно через каждые 50 км строить свои перерабатывающие предприятия.

Вы считаете, что у Вожегалес не приостановят сертификат из-за того, что они не выполнят рекомендацию сертификаторов наладить переработку у себя?

Думаю, до этого дело не дойдёт, ведь 5% переработки у них есть, они содержат пилорамы, для покрытия внутренних нужд предприятия и посёлка.

Расскажите ещё, что Вы знаете о сертификации?

Пожалуй, больше ничего сказать не могу, я этим вопросом не занимаюсь, всю конкретику надо в самой Вожегалес узнавать.

Интервью с исполняющим обязанности и заместителем генерального директора ОАО «Вожегалес» (Горюнов Вадим Николаевич, в его офисном кабинете, п. Кадниковский Вожегодского р-на Вологодской обл., 06.12.2004).

Расскажите о вашем предприятии?

Сохранилась летопись Митинского леспромхоза, написанная редактором вожегодской районной газеты. Летопись охватывает период истории ЛПХ с дореволюционных времён до 1974 года. Из летописи в 30-е годы по конно-ледяной дороге лесопункт производил вывозку древесины на разъезд Кадниковский. Объём лесозаготовки был небольшой – в сутки отгружали 2—3 вагона, или 40—60 кубометров древесины. Кадровых рабочих было 10 семей. Объём вывозки составлял 30 тысяч кубометров в год. На заготовке и вывозке трудились крестьяне и сезонные рабочие, которые размещались в ближайших деревнях. В 40-е годы началась война. В 1941 году в Митинском механизированном лесопункте было 10 газогенераторных автомашин. Значительную же часть леса вывозили гужевым транспортом по конно-ледяным дорогам. Применялись сани с более уширенным ходом, до 120 см, по сравнению с обыкновенными крестьянскими санями. Зимой 1940—1941 года было развёрнуто социалистическое соревнование имени ХVIII Всесоюзной партийной конференции. Лесорубы и возчики обязались заготовлять не менее 3-х кубометров древесины на человека в день и вывозить не менее 10 кубометров на лошадь. В 50-е годы в послевоенное время. С января 1955 года мастерские участки начали трелевать деревья с кронами. Производительность труда сучкорубов возросла в 2 с лишним раза. За работу в третьем квартале 1955 года митинцы завоевали переходящее красное знамя ВЦСПС и Министерства лесной промышленности СССР. Много лет Митинский леспромхоз выступал инициатором смелых начинаний. У нас было положено начало освоения трелёвки деревьев с кроной и крупнопакетной погрузки леса на сцепы узкоколейной железной дороги путём накатывания. Здесь впервые применили А-образные стрелы для пакетной погрузки хлыстов на автомашины. Мы были новаторами. Ни на одном предприятии комбината «Вологдалес», куда мы входили, на валке леса до нас не применялся гидроклин, а в Митинском ЛПХ он с 1964 года находился на вооружении малых комплексных бригад. В 70-е годы продукция с маркой Митинского леспромхоза стала известна не только в нашей стране, но и за рубежом. На экспорт шло много разделанной древесины. Внутри нашей страны продукция леспромхоза поступала в угольную промышленность, на лесопильные заводы Украины и Вологодской области, на целлюлозно-бумажные комбинаты Сокола, Ленинграда, Измаила, на Сыктывкарский промышленный комплекс.

Расскажите о добровольной лесной сертификации вашего предприятия?

Наше предприятие прошло сертификацию по системе национальной добровольной лесной сертификации. В апреле был предаудит, а в сентябре мы получили сертификат. Сертификат нам выдали, потому что мы соблюдаем все экономические, экологические и социальные требования. У нас за соблюдением экологических требований и стандартов охраны труда очень внимательно следят проверяющие из зарубежных компаний, которые покупают наш лес. Они приезжают из Финляндии и осматривают наши делянки, проверяют, чтобы не в коем случае не было серьёзных несчастных случаев на производстве. Они не хотят покупать лес «с кровью». У нас пару лет назад было много травм и несчастных случаев из-за несоблюдения трудовой дисциплины, об этом даже в газетах писали. Теперь у нас травм практически нет.

Конец ознакомительного фрагмента.