Глава 5
Влад медленно и вдумчиво хлебал щи из глубокой миски, недовольно косясь на купеческого сына, храпящего на русской печи в избе. Пока ему ставили топчан в стражницкой, Марьяна покормила парня, и он буквально отрубился прямо за столом – сказалось долгое голодание и потеря сил. Растолкать его так и не смогли, и она положила парня на русскую печь, под тулуп, где он благополучно потел. На Руси давно, с тех пор как появилась русская печь, лечили многие болезни, укладывая больного на нагретую печную лежанку. Сухое тепло отгоняло многие хвори. Так что и в этом случае русская печь оказалась совсем не лишней в исцелении.
Марьяна посмотрела на Влада и с удивлением сказала:
– Ты знаешь, я так легко его туда засунула, как ребенка просто. Вообще, как будто из пуха он! Неужели так отощал?!
– Марьян… – хмыкнул Владимир, сосредоточенно оглядывая косточку, которую перед этим глодал, – понимаешь, хм, как бы это тебе сказать… ну только не ругайся, ага?
– Чего «не ругайся»? – не поняла лекарка и настороженно поглядела на компаньона. – Чего ты опять сотворил-то, аспид?
– Ну это… поправил я тебя немножко. Это не пацан такой легкий, это ты стала сильная. – И он стал сосредоточенно хлебать щи, ускоряя работу ложкой. Еще вывалит на голову, баба злостная, надо успеть доесть.
– Хе-хе-хе… – Он поднял недоуменно голову. – Ну насмешил… А я-то думаю, чего это он такой пуховый-то? Ты хоть предупредил бы.
– Ну вот, предупреждаю. Если ты кому-то простому врежешь по носу, как мне тогда, писец его башке. Отлетит как не бывало. Теперь рассчитывай силу. Сейчас ты сама бы тех уродов раскидала как детей. И еще, я слегка кости тебе подправил – теперь их сломать довольно сложно.
– Тек-с, ты там никакие мне дырки еще не зарастил, чтобы мне уж совсем хорошо было?
– А надо было? – с глупым выражением лица спросил Влад. – Ты ничего не говорила об этом, ну давай зарастим… – Он не выдержал и прыснул в щи.
– Э, э! Вот здоровый, а глупой, как дитя! Все веселишься, как пацан! Чего ржешь-то? Вот щас твои бабы приедут, тогда и посмеемся. – Она сделала зверское лицо и тоже начала хохотать, увидев, как перекосило Влада. – Да не переживай, найдем мы тебе бабу… – Его опять разбил смех – и где же это он слышал такое выражение: «Да найдем мы тебе бабу»? – Не знаю, как насчет жарить-парить, но насчет золотые руки… – многозначительно подмигнула Марьяна.
Он задумался. Может, правда миры где-то пересекаются, ну уж больно много похожих выражений и пословиц. И язык уж очень похож… вот только письменность… Тут он решил, не теряя времени, потребовать, чтобы Марьяна занялась с ним азбукой и письмом. Он ни читать, ни писать на этом языке не мог, только разговаривать! При его способности запоминать он был уверен, что через неделю будет писать и читать не хуже чем любой из жителей этой страны.
Как будто отвечая на угрозы Марьяны, вдали послышались бубенцы саней старосты Селифана – он где-то отхватил знатные бубенцы, которые было слышно за версту. Двое саней подкатили к плетню у клиники и остановились, выпуская из своего нутра стайку женщин, ведомых Селифаном. Такое впечатление было, будто старый гусак ведет за собой стайку гусынь. Девки были в добротных полушубках, замотаны поверх шалями, скрепленными на спине. Видимо, это был последний шик карауловской моды. Они важно прошествовали через двор к избе лекарей, и староста, взойдя на крылечко, громко постучал кнутовищем в дверь:
– Эгей, хозява, принимайте гостей. Можно к вам, што ля, зайтить?
– Давай, Селифан, вваливайся, и не хрена язык коробить, говори нормально, а то все под дурачка темного рядишься.
– Абижашь, хозяйка, – буркнул, входя, Селифан и перекрестился на образа, висевшие в углу, – мы люди темны, грамотам не обученные…
– Ты-то грамотам не обученный? Болтун, а?! Ты погляди на него, Влад, это не он ли церковно-приходскую школу закончил в Лазутине?! Ты не смотри на него, что он такой валенок, он еще тот фрукт – из дыры три дыры. – Марьяна уничижительно фыркнула и замолчала. – Ну садись к столу, коль пришел. С чем пожаловал?
Она налила ему чашку чая, пододвинула блюдце с наколотым сахаром, и тот начал важно и степенно прихлебывать горячий напиток.
– Вот ведь, гадина, какая важность! Набивает цену себе – ты поглянь на него!
Влад с интересом наблюдал за пикировкой Марьяны и Селифана. Видно было, что они давным-давно знают друг друга как облупленные, и такие «разборки» им не впервой, и стали уже как бы необходимым ритуалом их встреч. Староста был умным мужиком – как давно еще отрекомендовала Марьяна, и он уверенно вел деревню Карауловку через годы, успешно справляясь с недородами и гневом власть имущих.
Староста допил чашку, внимательно осмотрел Марьяну:
– Да ты никак помолодела, мать ты наша… И не признать-то! – Он внимательно посмотрел на Влада: – Вы посодействовали, что ли, господин лекарь? Ну, молчу-молчу, не мое дело. В общем, привез я вам семь девок на выбор. Не обессудьте – какие были, таких и привез. Сколько надо, столько и отберите. Остальных назад увезу. Я примерно понял, что они будут делать. – Староста хитро покосился на уткнувшегося в чашку Влада. – А че, дело молодое. Я сам бы…
– Ты сам бы… – перебила Марьяна. – Небось половину девок перепортил в деревне, старый кобель.
– Хе-хе, ну не такой уж и старый, – разгладил усы староста и довольно ухмыльнулся. – Да что мы все обо мне да обо мне. О деле давай. Я щас пойду к стражникам, еще чайку хлебну, а они тогда будут по одной заходить, и вы с ними тут беседуйте, сколько душеньке угодно. Как закончите – кликните меня. – Он нахлобучил на голову треух, вышел из избы и зычно выкрикнул: – Девки, по одной – заходь!
Девки толпились у крылечка, топая ногами на морозце и от чего-то хихикая. Потом одна решилась и робко постучала в дверь, дождалась ответа и несмело зашла.
– Ну, проходи… чего у порога-то топчешься. Как звать?
– Маша…
– Сколько лет?
– Семнадцать.
– Так, Марьян. Я что, педофил, что ли? Вы чего мне тут несовершеннолетних подсовываете? Она же дите дитем!
– А что такое медофил? Тот, кто меда много лопает, что ли? У нас совершеннолетие девушек наступает в пятнадцать лет, тогда их и замуж выдают. Я тебя заверяю, что в пятнадцать лет наши девушки давно готовы рожать, что и делают много и с большим удовольствием! Если в твоем мире у девок задержка в развитии, так это не означает, что и у нас такие же. Только вот что-то подозрительное. Девка вроде симпатичная, немного худовата, на деревенский вкус, а не замужем, хотя уже должна быть… Точно что-то нечисто. Этот хитрый боров какой-то залежалый товар спихивает! Так, девка, ну-ка раздевайся!
– Как раздеваться? – Девушка покраснела до ушей и замерла, теребя конец шали в руках…
– Как, как? Ну чего придуриваешься? Совсем раздевайся, снимай с себя все. Да не стесняйся, мы всяких видали – мы же все-таки лекари. Влад, прикрой, пожалуйста, дверь на засов, чтобы не рвался никто.
Влад прикрыл дверь на засов, сел опять на место у окошка и налил себе чашку чая. Ему было ужасно неловко, но Марьяна явно наслаждалась смотринами, и смущение Влада ее еще больше радовало и веселило. Она разглядывала девушку как какой-то товар, предложенный хитрым купцом, и комментировала все, что видела, с особым смаком и цинизмом:
– Тек-с, как ты говоришь? Ага, сиськи дохленькие, как у козы торчат. Голова вроде правильная, не плоская, как блин. Снимай, снимай все, чего зажалась-то! Не сглазим мы… Стой спокойно! А-а-а, вот сучонок старый! Глянь на ногу. Машка, что с ногой-то?
– Я еще ма-аненькой под телегу попала, вот и срослось плохо… усохла нога.
– А какого хрена эти ублюдки ко мне тебя не отнесли?
– Не знаю, госпожа лекарша… вот так и живу.
– С мужиком была уже?
– Нет… Какой там мужик, с моей ногой-то… – Девчонка издала всхлипывающий звук, и из ее глаз посыпались частые слезы. – Не беру-у-ут… – Она зарыдала, закрыв лицо ладонями.
– Так, хватит нюниться. Опусти руки, повернись вокруг себя, покрутись, походи туда-сюда. Ну, вроде, кроме ноги, у нее нет ничего больше. Похоже, остальные такие же ущербные. Будем смотреть или сразу старосту пошлем? Одевайся, девка. Давай по-быстрому следующую.
– Марьян, по большому счету нам ведь все равно, как они сейчас выглядят, мы что, не лекари? Главное, чтобы не дура была и преданная, работать тоже умела по дому – а там придумаем что-нибудь, согласна?
– Хм, да согласна… Ну давай еще посмотрим, всех посмотрим, должна же я отыграться за чертенка, цирюльник хренов.
Девушка быстро оделась и вышла, всхлипывая на ходу. Марьяна вслед ей сказала, что о решении сообщит. Следующее собеседование было практически аналогом предыдущего, за тем исключением, что теперь была не сломанная нога, а кривая шея, да еще горб в придачу. Марьяна долго кляла Селифана.
Эта девушка тоже понравилась Владу. Предыдущая девушка была хороша своей невинностью, свежестью, а эта спокойствием, решимостью выжить несмотря ни на что. Как и предыдущая девушка, эта, с ее слов, была девственницей, не востребованной никем из парней. На каждую девушку ушло минут по пятнадцать, в зависимости от их способности одеваться и раздеваться.
У Влада уже стало рябить в глазах от мелькания многочисленных платков, нижних юбок и телес, он был готов на что угодно, лишь бы только эти смотрины закончились и он смог бы нормально вздохнуть. Ему хотелось поскорее поэкспериментировать с захваченными у бандитов мечами и, если хватит светлого времени, потренироваться с Семеном.
Впрочем, а почему только в светлое время? Он что, светляк создать над площадкой не может? А это выход! Вообще, по-хорошему, надо развешать светляки по всему периметру территории клиники, как прожектора. Классно придумал!
Он размечтался и пропустил мимо ушей последний возглас Марьяны:
– Влад, ты что там, уснул, что ли?! Я тебя спрашиваю, ты видишь, кого прислал староста? – Влад присмотрелся и увидел, что последняя крупная крепкая девушка покрыта сыпью, какими-то красными блестящими прыщами. «Мать моя женщина!!! Да у нее классический сифилис!»
– Марьян, – глухо спросил он, – как у вас называется эта гадость? У нас – сифилис. И это шибко заразно. И мы еще эту пакость в дом притащили. Впору выжигать тут все огнем.
– У нас это называется островная болезнь. Говорят, с островов ее занесли. Она лечится, но только очень сильными лекарями-магиками. Пока болезнь обнаружат, бывает уже столько органов поражено, что обычный лекарь не справляется. Я этого старосту придушу! Девка, ты где заразу подцепила, давай как на духу!
Здоровенная угрюмая девка, мечта каждого крестьянина, как подумал Влад, потупилась и нехотя ответила:
– От торговца одного, он весной приезжал в деревню. Ну и соблазнил меня. Я только летом поняла, что болею…
– А ты спала после этого еще с кем-нибудь?
– Спала… с торговцами спала.
– А из деревни спала с кем-то?
– Нет. Из деревни ни с кем не спала. Они бедные, зачем они нужны. А торговцы всегда чего-то дарили…
– Марьян, нам только сифилисной шлюхи не хватало. Ее лечить надо, а то она завтра решит, что деревенские тоже могут ей чего-нибудь подарить, а мы потом будем отдуваться – лечить прогнившие носы и нарывы. Тьфу! Аж с души воротит.
– Согласна. Сейчас я к старосте схожу, предупрежу его. Да не надо… погодь ты. Слушай, как там тебя… Карна, что ли? У вас в семье еще кто-то больной есть? Ну такой болезнью, как у тебя? Отец, мать?
– Отец два года назад утоп… А мать не болеет, она ничо не знает.
– И то хорошо… ладно. Сейчас сделаем так: ложись на спину на пол и закрой глаза. Подстели свое барахло и ложись.
Девушка разложила юбки, тулуп, шали и улеглась на спину, глядя в потолок. Влад подошел к ней и вытянул руки, входя в транс. Все тело девицы светилось багрово-черным пламенем. Очаги заражения по всему организму. Бледная спирохета совершала победное шествие по телу девушки. Влад вышел из транса и задумался. Его феноменальная память моментально подсказала ему все, что он мог вспомнить о сифилисе.
Особенно заинтересовал его один отрывок из статьи: «Создается впечатление, что боги некоторых народов рассматривали распространение венерических заболеваний среди людей как весьма действенное педагогическое средство. Наказывали им порой и своих. Так, чрезмерно увлекавшийся прелестями земных женщин индуистский бог Шива был наказан за свою любвеобильность своими же коллегами по пантеону. Его половые органы были уничтожены небесным огнем, который стал затем передаваться от женщин к мужчинам. Возможно, что и в этом случае речь идет о сифилисе. Любопытно, что лечить это заболевание, описанное в священных Ведах, предлагалось все теми же растворами сулемы, киновари и каломели – то есть ртутными препаратами».
Так что эта девица находилась в лестной компании: вместе с богом Шивой, а также, по непроверенной информации, с Христофором Колумбом, который тоже помер от этой болезни. Правда, географических открытий или создания религии от девушки, раздвигающей ляжки перед каждым заезжим коробейником, ожидать не стоило.
Влад еще подумал и решил, что радикальнее всего будет на полную катушку запустить процесс, при котором организм начнет максимально сопротивляться болезни. Если поднять температуру тела – это ничего не даст при кратковременном ее поднятии, а чтобы трепонема погибла, надо минимум шесть часов держать температуру порядка сорока одного градуса. Все мозги свернутся. И заражение уже зашло слишком далеко.
Влад растерялся – такой сложный случай ему не попадался, и как лечить подобную болезнь без мощных антибиотиков, без уколов, он не знал. Впору сжечь эту тупую девку и забыть о ней, как о дурном сне. «Может, и правда сжечь?» – стукнула ему в голову предательская мысль. А что делать-то? Он подошел к столу и уселся на стул, уперев руки в колени.
– Марьяна, что делать-то будем? Как у вас лечат эту болезнь?
– Никак.
– Что значит – никак? Ну что у вас в школе лекарей рекомендовали делать, когда появлялась такая болезнь?
– Изолировать больного в отдельном помещении, то помещение, в котором он жил, сжечь. Сжечь его одежу, обувь. Тех, кто с ним жил вместе, поселить в отдельной хижине и не давать общаться с остальными людьми десять седмиц. Больного умертвить, а тело его сжечь. Или предложить ему покончить с собой самому тем или иным способом. Я удовлетворила твою жажду познания?
– Еще как удовлетворила! Ни хрена себе… – Влад задумался. – Смотрины из фарса превратились в трагедию. Что делать? Человек все-таки, хоть тупая и блудливая, но все же… Кто без греха? Что же делать, что же делать?..
Тем временем Марьяна приоткрыла дверь и крикнула стоящим у крыльца девушкам, чтобы позвали старосту. Одна из них побежала, и через пять минут, прогибая половицы, староста ввалился в комнату. Марьяна молча подошла и врезала ему по широкой морде ладонью так, что он чуть не улетел в угол:
– Знал?
– Ну знал, и что? Мне куда ее было девать? У меня деревня на плечах сидит. Сейчас такой шум начнется! Мне зачем эти волнения? А вы все-таки лекари, мож, что-то придумаете… Вон вы какие умелые, безнадежных вылечиваете. Может, и тут справитесь? А нет, так у меня к вам претензий нет – спалите ее колдовским огнем, и все. Она даже и не почувствует. Думаешь, мне сладко сейчас?
Влад неожиданно для себя поддержал Селифана:
– Марьян, он прав. Чего ему оставалось делать-то? Я его понимаю…
– А я не понимаю! – яростно закричала Марьяна, перекосившись от злости. – Ну пер бы ее в Лазутин, чего к нам-то ее притащил!
– А я знаю чего. Сейчас узнают в городе – Карауловку половину выжгут, а половину в землянки на карантин посадят, пока они там сами не передохнут. А мы, он надеется, молчать будем! Потому что и нас зацепят, если кто узнает!
На печи вдруг раздался шорох, с нее свесился сынишка купца и жадно уставился на голую девку.
– Ну-ка назад! И сидеть, как мышь, там! А то сейчас так врежу, что никакой папаша с того света не вернет ни за какие деньги! Еще тебя не хватало! Вот тебе, Влад, и язык, который все на хрен разнесет по округе. Ой, мамочки, вот мы вляпались! Вот тебе и смотрины, вот тебе и веселье. – Марьяна устало уселась на табуретку, свесив на колени руки и теребя фартук.
– Да я никому не скажу, чего тут услышал, не беспокойтесь, костьми лягу, а не скажу. Мы, Панфиловы, благодарные, и добро помним, а вы мне жизнь спасли. – Мальчишка уверенно выдал эту речь, и почему-то Влад сразу ему поверил.
– Так, ша все! – Он хлопнул обеими ладонями по полированному дереву обеденного стола и поднялся. – Будем лечить. Не получится – спалю прямо тут. Скажем, эксперименты проводили магические, вот и взорвалось все. Успокойтесь и отойдите от нее. Дверь заприте. Все. Замолчали все.
Влад медленно подошел к неподвижной девушке, вошел в состояние транса, протянув ладони над ней и стал сканировать тело. Органы были поражены – кости, легкие, сердце… Она прожила бы максимум год и умерла бы или от сердечного приступа, или от другого тяжелого поражения органов. Он стал напряженно думать: «Так, лекарств нет, никаких антибиотиков. Чтобы погибли трепанемы, нужна или большая температура, или большая концентрация антибиотиков. Но их нет! Попробовать задрать температуру? А что остается?»
Влад сосредоточился и начал медленно повышать температуру крови девушки, все выше, выше, выше… Ее тело покраснело, она тяжело дышала… кровь стала циркулировать все хуже и хуже… Такое впечатление, будто кровь практически остановилась.
Влад довел температуру до сорока трех градусов и остановился. Кровь бурлила, в ней происходили какие-то процессы… Три часа, три часа надо держать температуру. Влад застыл над лежащей девушкой как статуя и напряженно контролировал процесс. У девушки началась аритмия сердца, он срочно подкачал Силы в ауру… сердце заработало ровнее, с трудом проталкивая загустевшую кровь через сосуды. Терпеть, терпеть, контролировать…
Если бы не усиленное тело – Влад давно бы свалился. Девушка на глазах худела, щеки ее ввалились – ресурсы организма уходили на поддержание температуры тела и восстановление крови.
– Влейте в нее воды – кровь густеет!
Марьяна схватила ковшик и стала вливать в горло больной струей жидкость. Девушка глотала автоматически, не приходя в сознание. Красное свечение угасало, лишь местами в костях оставались еще очаги болезни – туда кровь проходит в последнюю очередь. Шел третий час лечения… Влад с трудом удерживал жизнь в теле больной.
Конец ознакомительного фрагмента.