6
– То, что мы не можем жить без воды – это общеизвестно. Но самое главное – это ее качество. И дело далеко не только в ее чистоте, – говорил Марк своим четким и громким голосом. – Системы очистки воды, использующие мембраны, а также другие популярные в мире технологии, производят мертвую или биологически инертную воду. Постоянное употребление такой воды приводит к патоморфологическим последствиям, замедляет метаболизм, нарушает баланс внутренних систем нашего организма, включая иммунную, и, соответственно, наносит вред здоровью. И наоборот – биологическая активность воды поддерживает жизнь. Когда вода богата гидроплазмой, она обладает огромным потенциалом поддержания жизни, и тогда ее жидкокристаллическая структура полна энергии для динамики деления клетки.
Марка слушали всегда. Он был прирожденным оратором. Если надо было двадцать минут говорить о том, что на столе стоит стакан с недопитым чаем, то он мог рассказать такую историю о том, почему же его все-таки не допили, что обязательно захочется дослушать хотя бы до кульминации. А если в комнате работал телевизор и Марк говорил по телефону, то телевизор как будто работал без звука, а люди невольно втягивались в содержание его телефонного разговора.
– Гидроплазма, – он оставался серьезным, но его лицо было таким открытым и дружелюбным, что всегда казалось, что он слегка улыбается, – гидроплазма, которая превращается в биоплазму в организме, обеспечивает абсорбцию и ассимиляцию воды и питательных веществ, которые мы употребляем, а также вывод продуктов жизнедеятельности. Гидроплазма способствует более интенсивной энзимной активности, увеличивает нашу сопротивляемость вредным факторам, влияющим на наше здоровье…
Речь шла о биогенном активаторе воды, которым Марк занимался уже не первый год в сотрудничестве со многими учеными, разбросанными по всему свету. В «Доме» пили только его воду, почти все Ленины клиенты пили ее и дома тоже.
Он говорил о воде уже не первый раз, но приходили новые люди с новыми вопросами, да и у него самого накапливались новости и советы.
– Скажите, а два литра в день надо пить только воды или можно комбинировать с чаем, соками, супом, например? – спросила какая-то девушка, которую Марк видел впервые.
– Я имею в виду два литра чистой воды в день, не считая всего остального, – ответил Марк, – и еще раз подчеркиваю, что научно доказано: хроническое непроизвольное обезвоживание есть основная причина появления болей и возникновения болезней.
– Марк, я слышал неоднократно такую вещь, – сказал, вставая, Анатолий, – что человеческий организм может испытывать внутриклеточную нехватку воды даже в тех случаях, когда воды вокруг сколько угодно. Ты не скажешь, почему так происходит?
Марк заметил, что он сидит вместе с Леной.
– Опять все та же хроническая обезвоженность. Организм не впускает воду и ничего не выпускает. Ну а дальше – нет структурированной воды. Вы, наверное, знаете, что вода попадает в клетку по одной молекуле, а когда вода неструктурирована, то наблюдается очень большая скученность молекул, и они не могут пройти через мембрану. Третье, это нарушение калиево-натриевого насоса. Когда в клетке не хватает калия, который способствует продвижению воды внутрь клетки. Надо кушать много зеленых фруктов, овощей, курагу или принимать бикарбонат калия. Но это всё на приеме, – улыбнулся Марк. – У нас есть специальный приборчик, Маша прекрасно с ним справляется. – Марк посмотрел на свою изящную ассистентку. – Новеньким хочу представить Марию Жигалову, доктора-терапевта, проработавшую пятнадцать лет в одной из московских больниц. Маша, знаете, – обратился к ней Марк, – как-нибудь надо будет сделать специальную встречу о том, как постепенно у врача меняется точка зрения на главный вопрос его жизни: «как реально помочь человеку?» или что-то в этом духе. Надо будет подумать. Поговорить о токсичных медикаментах, об «охране болезней», о формализме в медицинской науке, о том, что такое слава врача и его жадность.
– Я готова, – сказала скромно Мария. – Самый любимый рецепт, который я выписывала пациентам, причем совершенно бесплатный и очень эффективный, был рецепт на воду. – Видя, что ей дают высказаться, она продолжила: – А с открытием гидроплазмы я делаю все, что в моих силах, чтобы объяснить людям, что наше здоровье напрямую зависит от потребления правильной воды и что сухость во рту – это не самый верный признак обезвоживания. – У Марии Жигаловой тоже был сильный голосок, она чеканила слова не хуже доктора. – Вода – это прежде всего питательное вещество, причем самое недооцененное современной наукой, без которого не может быть нормального обмена веществ и правильной работы организма.
– Но я совершенно не хочу пить, – заметила одна из присутствующих женщин.
– Дело в том, – ответил ей Марк, – что с возрастом мы теряем остроту восприятия жажды. А еще точнее, мы теряем четкость восприятия различий между голодом и жаждой и, соответственно, очень часто заедаем ее едой. Может быть, не стоит сейчас углубляться в дискуссию о симптомах жажды и повышенной активности гистамина. Хотя речь может пойти о симптомах астмы, аллергии, сильных болях, изжоге, колитах, мигрени, ревматизме. Именно гистамин борется с физиологической засухой организма, именно он играет важную роль в возникновении боли как индикатора жажды. Все обезболивающие и противоаллергические средства, антидепрессанты и транквилизаторы обладают антигистаминными свойствами.
– Да, об этом уже пишут. На болезнях людей делаются деньги, а уменьшать доходы труднее всего на свете, – сказала все та же незнакомая девушка. – Раз дело в гистамине, давайте его заблокируем лекарствами, чтобы ничего не болело, а почему болит – это уже другой вопрос.
– Они что, лечат нехватку воды лекарствами? – спросил Гоша. – Не может быть!
– Слушайте, меньше всего я хотел бы сейчас разворачиваться в сторону нечистоплотности фармацевтических компаний и проблем в методах лечения традиционной медицины. Есть серьезные «за» и такие же серьезные «против». До операций и шунтирований лучше дело не доводить. Вы согласны? – улыбнулся, обращаясь ко всем, Марк. – Хотя, если у кого-то есть к этому стойкий интерес и нет больших проблем с чтением текстов на английском языке, то отправляйтесь на просторы Google и найдите протоколы заседаний Совета директоров все равно какой крупной фармацевтической компании. Там в открытую обсуждаются вопросы, связанные с тем, как усадить еще большее количество людей на производимые ими лекарства. Например, подогнать клинические испытания так, чтобы норма сахара в крови соответствовала более низким показателям, а это приведет к тому, как вы уже догадались, что большему количеству людей придется принимать лекарства от диабета, а заодно и стать зависимыми от него. Также можно поиграть и с показателями кровяного давления. Чем не терроризм? И никакие шахидки не нужны.
– А нам-то что делать? – вырвалось у Гоши.
– Программы не могу предложить. Но вот точно сидеть сложа руки не стоит. Во всяком случае, судьба барана не может служить примером для современного мыслящего человека.
Он заметил, что Анатолий сел к Лене очень близко. Он что-то ей говорил, а ей было интересно. Они его почти не слушали. Анатолий был из тех, кого выбирают женщины, повинуясь «парасимпатике». Неосознанно идя за тем, кто сильный, высокий, с юмором и, похоже, с деньгами. Он мог увлечь, потому что жил в гуще событий, бизнеса, колесил по свету, любил все новое, искал приключений… Иногда хочется попробовать себя в других обстоятельствах, начать новый бизнес, увидеть другие страны, другую жизнь, другого самого себя. Лене тоже могло показаться, что где-то там она однажды приземлится в аэропорту своей судьбы. Кто вообще знает, о чем может мечтать такая женщина? Марк почему-то встревожился. Их отношения утопали в глубокой симпатии и даже доверии, им было несказанно интересно друг с другом, она следила за его пациентами – как они выздоравливали, худели, молодели. Всегда была внимательна к каждому его слову. Иногда он мог просто сделать небольшое замечание о какой-нибудь мелочи в клубе, и Лена никогда не игнорировала. А уж что касается сервиса, отношения к пациентам, точности, чистоты, работы кафе – лучшего директора было просто невозможно отыскать. Как-то незаметно она стала тянуть его в благотворительность, и это было, пожалуй, единственным камнем преткновения в их отношениях.
– Хочешь, обвиняй меня в бессердечности, но я не могу давать деньги на препараты, которые поддерживают страдания и мучают и детей, и родителей. Иди, сходи в эти фонды и предложи им вылечить совершенно безнадежного, по их мнению, ребенка. Пусть дадут любую стадию рака, любого органа, мозга, крови – что будет. Я вылечу бесплатно, но только если никто не будет вмешиваться. Я готов. Я могу снять квартиру для этого, могу сделать это у себя.
Лена пошла. Ни в одном фонде даже не стали серьезно слушать. Но он ей доказал свою правоту. Нашел в интернете отчаявшихся родителей, готовых на все. Павлику было четыре года. Острый лимфобластный лейкоз. Сейчас ему пять с половиной. Сейчас он живой и здоровенький. Марк выхаживал его семь или восемь месяцев. Нанял знакомую медсестру и не пускал к мальчику ни одного врача. Родители возили его на процедуры к Маше, и все знали в «Доме», почему там был этот ребенок. Сейчас фотография Павлика стоит на этажерке рядом с письменным столом в его кабинете. После результатов анализов врачи подтвердили ошибку в диагнозе. Нормально. А как еще можно объяснить тот факт, что кто-то вылечил то, что лечить не полагается? Отец мальчика засомневался и перестал звонить. Но только не мать. Она знала, что ошибки быть не могло, потому что перепроверила все анализы сына и интернет был последней ступенью отчаяния. Марк не обращал на отца внимания. Мужчины намного консервативнее и намного недоверчивее, не говоря уже о гипертрофированной гордыне у четырех пятых мужских особей. Иногда ему даже казалось, что именно гордыня – одна из основных причин меньшей продолжительности жизни у мужчин по сравнению с их женами. И фатально ошибочные авторитеты, как правило, времен их молодости. Он простил его, потому что Павлик был спасен. Потом вдруг отец приехал в «Дом».
– Марк Лазаревич, я не люблю чудес. Но это было и не чудо. Я постепенно осознал, как вы работали с моим сыном: каждый день. Огромный труд. Я был так несчастен и сейчас стал самым счастливым. Я радуюсь каждому дню. Вы спасли мою семью.
Отец Павлика сказал, что они удочерили больную лейкозом девочку. Они ухаживают за ней и верят, что вместе с Марком ее вылечат. Он этого не ожидал. Лена зашла в кабинет с мокрыми глазами:
– Что ты за человек! Тебя страшно о чем-то просить! С тобой можно ожидать чего угодно!
Марк искрился от счастья. Результат действительно превзошел ожидания.
Жизненные истории невероятны. А сколько всего скрыто в океане людских судеб?
Рядом с хамством, показухой, черной завистью, злобой как будто остаются незаметными такие вот дела. Их почему-то не очень замечают. Эту семью скорее назовут чудаками, но не героями. Марк же вообще тут будет ни при чем. А фонды, возглавляемые разными пропиаренными деятелями – это да!
– Как самочувствие? – обратился Марк к Гоше после выступления.
– Нормальное. Вот, собираюсь в Африку, в Бурунди, на родину нашего любимого Стасика.
Марк подошел к барной стойке.
– Стас, сделай-ка мне ананасового сока, – попросил он. – Ты правда собираешься с Гошей в Африку?
– Впервые слышу! Это Анатолий тут всех заводит, даже Лену. Уж не знаю, что он ей рассказывает, но она, кажется, попалась, – показал Стасик свои толстые белые зубы, широко улыбаясь. – Большой стакан, шеф?
– Что?
– Сока сделать большой стакан или маленький? – переспросил Стасик.
– Что значит «попалась»? Большой.
– Так мне кажется. Но они уже давно об этом говорят. Когда ты был в Швейцарии, Анатолий каждый день сюда приходил. Знаешь, он вроде занимается там кофе. Он и мне морочил голову, но что с меня взять? Языка как следует не выучил, никого там почти не знаю. Есть какие-то родственники… Я потом поеду. Когда человеком стану.
Марку нравились его амбиции. Стасик был ясный. Он хотел себе достойной жизни. Этого многие когда-то хотели, особенно на первом курсе института. Марк взял стакан.
– Иди сюда! – махнула ему Лена.