Глава третья. Хитрость граничащая с наглостью
Когда через густые сплетения кустарника до меня донеслась чья-то перебранка, я остановился как вкопанный и с неверием прислушался.
Эти голоса… Я определенно знал, кому они принадлежат. Но этого не могло быть! Несколько недель назад я самолично отправил их… Да нет… невозможно… Очередная злобная шутка Диких Земель…
– А я говорить – каша делать! Офисяный! Уммм! Вкусный!
– Вот ведь дурная голова! Какая каша?! У нас овса пару горсточек осталось, да и те для господина приберегаю! Как придет он замерзший и голодный, так мы его сразу горячей кашей с пылу с жару и накормим! Понял?!
– Нет понял! Один горстка для друг Корис, другой горстка для голодный гном!
– А рыло не треснет?! А ну убери грабли от мешка! Кому сказано?! Пока я тебя валежиной поперек спины не приложил!
– Молоток в лоб дам!
– Я те дам! Я тебе так дам, склирс коротконогий! И молотком ворованным у меня перед носом не маши! Не шибко-то и страшно!
Продолжая прислушиваться к перепалке, я несколько отклонился в сторону и быстрым шагом направился к виднеющейся среди деревьев поляне, откуда доносились голоса. Ниргалы столь же молчаливо пристроились следом.
– Голодный гном – оченно страшный гном! Не подходи!
– Нет, ты только глянь на него, а?! Не тронь мешок! Вон заяц есть, его и лопай, прорва ты ненасытная!
– Позавчера – заяц! Вчера – тоже заяц! Каждый день – заяц! Я ненавидеть заяц! Хочу каша офисяный! Отцепись от мешок!
– Не отцеплюсь! – пропыхтел задыхающийся от усилий голос – Убери руки, кому сказано! Ах ты скотина жадная! Вот тебе! Снег тебе в пасть, а не кашу господина нашего! Вот тебе сосулька в зубы!
– Тьфу! Отдай мешок! Каша хотеть! Тьфу!
К этому моменту я выбрался на открытое место и обнаружил, что оказался на достаточно большой поляне. Шагах в десяти от меня на снегу катались два сплетенных тела, с ожесточением вырывая друг у друга тощий заплечный мешок. В запорошенных снегом фигурах я безо всякого труда опознал обросшего рыжей бородкой Лени и ничуть не изменившегося Тиксу. Оба драчуна были настолько заняты друг другом, что не заметили ни меня, ни трех ниргалов и лошадь.
– А-а-а! Ухо! Ухо не грызть! – взвыл рыжий, и замолотил ногами по снегу – На, забирай мешок! Чтоб ты подавился этой кашей!
– Давиться? Нет-нет! Вкусный каша нельзя давиться! Вместе кушать! Горстка офисяной каши, чуть-чуть заяц и два ветка от вон тот куст! М-м-м оченно вкусна! – поделился Тикса рецептом будущего обеда – Вместе кушать!
– Эй! Орлы! – зло рявкнул я, окончательно убедившись, что это не галлюцинация, а пусть необъяснимая, но все же реальность – Какого…. Вы что тут делаете, а?! Я вас куда посылал?!
Мой злобный «рявк» подействовал на еще возящихся в снегу драчунов так быстро, что я чуть было не приписал своему голосу магические способности – гном и рыжий подлетели с земли, как от мощного пинка под зад и суматошно протерев запорошенные снегом глаза, пристально уставились на меня. Молча. Да и особой радости в их глазах я что-то не заметил.
Проломив кустарник, на поляну вывалились ниргалы. Последний из троицы вел в поводу лошадь.
– Что молчим? – рыкнул я, угрожающе делая шаг вперед – Жду объяснений!
Дальше все пошло наперекосяк. Я ожидал увидеть покаянные морды и услышать не менее покаянные речи, а вместо этого узрел направленный на меня меч, топор и молоток – Тикса отличился и здесь. На меня смотрели две пары расширенных глаз, в которых с каждой секундой прибавлялось ужаса и отчаянной решимости обреченных.
И только сейчас я осознал свою оплошность. Понял, что именно они видят перед собой – закутанную в промороженный и рваный черный плащ мрачную фигуру, лицо скрыто рваным капюшоном, а над плечами извивается с десяток полупрозрачных ледяных щупалец – непонятный кристалл я поместил в заплечный мешок, пропустив пучок отростков через его горловину. Не подмышкой же тащить.
Я запоздало попытался втянуть прозрачные кисти рук поглубже в рукава, но это уже ничего не решало – рыжий Лени ухватился за меч обеими руками и с нечленораздельным воплем бросился в атаку. Следом кинулся Тикса, правда он оказался несколько умнее Лени и первым делом швырнул молоток в одного из ниргалов. Раздался громкий лязг металла. Я понял, что молоток нашел свою цель – врезался в ниргала и безвредно отскочил от его несокрушимой брони.
– Лени! Тикса! – поспешно завопил я, отступая назад – Это же я! Я! Ваш господин! Ниргалы стоять! Приказ!
Тщетно… меня просто не услышали. Вернее, ниргалы меня как раз услышали и вернули мечи обратно в ножны, а вот Тикса и Лени поступили иначе.
– Бей тварь! – заорал рыжий.
Одним прыжком оказавшись рядом со мной, Лени обрушил меч на мою голову.
– Ир рис Коллейн! – еще громче закричал гном, опуская лезвие топора на мою коленную чашечку.
На этом бой закончился.
Я неспешно отступил в сторону от двух живых статуй – живущие своей жизнью щупальца сильно заинтересовались замершими в необычных позах недотепами и все норовили попробовать их на предмет съедобности.
Скептически оглядев весьма абстрактную скульптурную композицию, я вздохнул, сокрушенно покачал головой, обернулся к стоящим полукругом ниргалам и зло буркнул:
– Прошу вас, не обделить вниманием эту весьма живописную скульптуру времен позднего Дикоземелья. Оцените изящность линий, взгляните на этот яростный напор и реалистичность, которыми пропитана каждая из фигур. К моему глубокому сожалению, медную табличку с названием отнесли на реставрацию, но к счастью, я помню его наизусть. Вот оно – «глупцы идут в атаку». Как вы видите, сие название взято не с потолка. О нет! Неизвестный скульпт…
Закончить я не успел. Практически одновременно оба горе-воина рухнули на землю, словно подрубленные деревья и затряслись в конвульсиях, взрывая сапогами снег и колотясь затылками о мерзлую землю.
– Г-гос-сп-под-дин пр-росстите м-еня – содрогаясь в судорогах выдохнул Лени, стараясь нащупать меня взглядом закатывающихся под лоб глаз.
– Г-госп-подина! Ли эс грам мира! – это уже Тикса выдавил из себя причудливую смесь гномьего и человеческого языков.
Словно не услышав мольбы, я прошелся перед распростертыми телами и задумчиво произнес:
– Господин, говорите? Хм… сомневаюсь, что я ваш господин. Приказы мои вы не выполняете, с оружием кидаетесь…
– Гос-спод-дин, прос-стите м-еня!
– Госп-подина, пр-ростить меня – тонко заверещал Тикса, наконец выудивший из памяти человеческое слово «простить».
– Вот и еще один пример! Перебиваете меня! – повысил я голос – Разве господина можно перебивать? Можно с мысли сбивать? А? Где смиренное послушание, где почтительность и уважение? Где, я спрашиваю?!
– Г-гос-сподина… – уже изнемогал коротышка, кося на меня неестественно выпучившимся глазом.
– А к черту! – выругался я – Тикса, я прощаю тебя! Лени, я прощаю тебя!
Как и памятным днем в разоренном шурдами поселении Ван Ферсис, мои слова подействовали мгновенно. Оба несчастных вояки с облегчением распластались на взрытом снегу и хрипло задышали, бездумно таращась в низкое зимнее небо. Решив, что следует выждать несколько минут, пока к ним не вернется дар речи, я отошел на пару шагов. Щупальца так и не успокоились, хищно вытягиваясь к лежащим на земле телам. Ниргалам безразлично все, кроме моей безопасности. Ну а я с интересом огляделся по сторонам. Здесь было на что взглянуть.
Узкая поляна надежно скрыта за плотно растущими деревьями и зарослями кустарника – даже зимой, когда вся листва облетела, это укромное место практически невозможно увидеть со стороны. Под склоненными к земле лапами большой ели обустроено нечто вроде загона для лошадей – в землю попарно вбиты толстые колья, а между ними углом навалены мелкие бревнышки, палки и нарубленный лапник, образуя непроницаемый для ветра барьер. С другой стороны загона высится толстый древесный ствол, у входа пылает жаркий костер, над головами лошадей медленно колышутся пушистые еловые лапы, надежно защищая от снегопада. Животные укрыты попонами, на расчищенной от снега земле лежат охапки жухлой травы и тонких веток. Лучшего походного укрытия для лошадей и не придумать.
Задумчиво хмыкнув, я повел глазами в сторону и остановил взгляд на непонятном сооружении, больше всего напоминающего бесформенную кучу веток. Однако, стоило присмотреться внимательней и я заметил в его основание темное отверстие входа, а перед ним еще один, едва тлеющий костерок, лижущий дно закоптелого котелка с закипающей водой. На земле пара ободранных заячьих тушек,… в общем, мне все стало ясно.
– Да вы тут никак зимовать собрались, а? – не оборачиваясь, поинтересовался я, услышав невнятное кряхтенье и бормотание – И какого лешего? Я же сказал – прямиком домой!
– Г-г-господин? – раздался робкий голос рыжего – Вы?
– Что г-г-г? – передразнил я начавшего заикаться Лени, окуная ладони в наметенный ветром сугроб – Я, конечно! Или вы другого кого ожидали увидеть?
– Г-господина?! А?! – теперь, от ступора очнулся Тикса – О-о-о…
– А, чтоб тебя! – не выдержал я, с хрустом сжимая снег в ладонях – Да! Это я! Еще раз спрашиваю! Какого лешего здесь делаете? Вы уже должны были оказаться у Асдоры! Причем на ее противоположном берегу!
– Господин! Живой! – в голосе рыжего отчетливо слышалась искренняя радость и мой гнев начал утихать. Как можно сердиться на того, кто столь искренне рад вновь тебя видеть?
– Живой! – вновь воскликнул Лени, все еще сидя в снегу и не пытаясь подняться, словно у него в одночасье отнялись ноги. – Слава Создателю! Не попустил! Живехонек господин наш! Счастье-то какое!
Вздохнув, я развернулся к друзьям и, разведя руками, признался:
– Да живой я, живой.
– Иса во риз! Пачиму змея над головой?! А?!
– Не акай! Тикса, вот ты лучше пока помолчи, не трави душу! – фыркнул я и отступил на шаг, почувствовав исходящую от рыжего Лени волну неприятного тепла. Словно острыми коготками по коже прошлись.
– Нет, но пачиму змея над голова бултыхаться?! Много змея!
– Тикса! – уже в два голоса рявкнули мы с рыжим. Не удовлетворившись одними словами, Лени пихнул коротышку ногой в бок.
– Ой! Что Тикса?! Что?! – возопил гном и, с размаху залепив Лени оплеуху, ткнул дрожащим пальцем в меня – Не видеть?! Ослеп рижий, глупый, дурной?! Я же говорить – змея над голова бултыхаться! Змея! Не понимать?!
– Это я рыжий, глупый и дурной? – взъярился было Лени, но тут же опомнился и, позабыв о гноме, вскочил на ноги – Простите, господин! Нет, ну радость-то какая! Живехонький!
– Все обошлось – улыбнулся я промерзшими губами, чувствуя, как трескается покрывающая мои щеки ледяная корка – И все же, как вы здесь очутились? Или по дороге что случилось? Заболел кто? Может лошади обезножели? Ну? Чего молчите, словно язык примерз?
– Спасибо за заботу, господин – рыжий неуклюже поклонился и шмыгнул простуженным носом – Здоровы мы, слава Создателю…
– И великому Отцу! – вставил свое словечко гном.
– … и ему тоже – согласился Лени – Лошади в порядке, дорога и вовсе спокойная была, словно не в Диких Землях тайком пробираемся, а по наезженному тракту на ярмарку в соседнюю деревню направляемся.
– Ну и почему вы тогда здесь? – вопросил я, несколько растерявшись.
Мой, казалось бы, обычный вопрос заставил недавних драчунов опустить головы к земле и промычать что-то абсолютно невнятное. Я хотел было еще раз рявкнуть, но тут Тикса наконец решился и первый раз взглянув мне в глаза, на одном дыхании выпалил:
– Друг Корис! Ты говорить – идти домой! Карта давать, книжка давать и рукой махнуть – быстро домой идти! А как?! Как домой?! Что Койн сказать, когда нас без тебя видеть?! А?! Что Рикар говорить?! Как всем в глаза смотреть?! Два здоровый воин как трусливый склирс обратно домой прибежать, за стол сесть и каша трескать, а господина в лесу на смерть бросать, да?!
– Правильно он говорит, господин! – поддержал гнома Лени – Как есть правильно! Как нам домой возвращаться?! Сами целые и без единой царапинки, а раненого господина тварям отвратным на растерзание оставили! И как на людей смотреть, как оправдываться?! Мы же не дураки совсем, понимали, что вы на смерть собрались и поэтому нас домой отправляете! Мы с Тиксой сели тогда на лошадей, едем, а у самих слезы на глазах, душа волком воет, в ушах крик стоит – «назад, назад коней разворачивай!», а не можем! Приказа вашего ослушаться как можно?! Вы уж простите, господин, но не дело это! Видит Создатель, не для того мой отец роду вашему клятву крови приносил, чтобы родной его сын господина в беде бросил! Не для этого!
– Нет, не для этого! – кивнул Тикса, в подтверждение своих слов, топнув ногой – Тикса тоже клятва давать! Рука резать, кувшин крови проливать, целый день тот длинный клятва учить! Для чего?! Чтобы потом на лошадь сесть и раненый друг бросить?! Плохо, друг Корис! Оченно плохо ты делать!
Почти утонув под обрушившимся на меня водопадом гневных слов, я замахал руками, останавливая разошедшихся обвинителей, и буркнул:
– Ишь, разговорились! Говорите, приказа моего ослушаться не можете? Но ведь ослушались же! Ослушались!
– Нет, господин – мотнул рыжей головой Лени, стряхивая с прядей налипший снег – Как можно? Все, что вы наказали, в точности выполняем! До последнего словечка!
– Что? – опешил я – Лени! Побойся Бога! Да вы здесь настоящую зимовку обустроили! Почитай целую конюшню выстроили, себе хижину отгрохали! Ты меня совсем за дурака держишь?
– Как можно, господин! – повторил Лени – Как мы с вами прощались в тот день проклятый, вы нам наказали: «отправляетесь домой, как доберетесь, отдадите сумку с бумагами Рикару, теперь он становится старшим в поселении. А я пока здесь задержусь. Как с делами разберусь, так сразу за вами следом». Я каждое ваше слово наизусть помню!
– Тикса тоже помнить! Навизусть! – коротышка плутовски ухмыльнулся в еще больше отросшую бороду – Каждый словечко!
– Но вы же не сказали, как быстро мы должны ехать! Вот мы и едем, потихонечку-полегонечку, лошадей бережем, по сторонам поглядываем – закончил речь Лени и на всякий случай отступил назад, спрятавшись за спиной коротышки.
– И как много за день проходите? – вкрадчивым голосом поинтересовался я, придвигаясь к двоице друзей.
– Оченно много проходим – уверил меня Тикса, в свою очередь, пятясь назад – Устаем!
– Сколько лиг за день вы проходите?! – уже в голос рявкнул я, заставив обоих хитрецов подпрыгнуть на месте – Отвечайте!
– М-м-м… шаг, господин – еле слышно ответил рыжий, косясь в сторону заснеженного кустарника, что начинался в пяти шагах от нас.
– Сколько?!
– Д-делаем один ш-шаг, господин…
– Ба-альшой, ба-альшой шаг, друг Корис! Устаем шибко! Оченно…
Дальнейшие слова гнома потонули в моем разъяренном рыке. Словно почувствовав мое настроение, щупальца одновременно взвились в воздух и неистово затрепетали. Парочка самых длинных и толстых ледяных отростков с пронзительным свистом рассекла морозный воздух стегающими ударами.
– А-а-а! – завопили оба хитреца и, будто заранее успели договориться, одновременно кинулись к кустам. Мгновенно преодолев поляну, рыбкой нырнули в густые заросли, обрушив с ветвей водопад снега с черным вкраплениями мертвой листвы.
– А ну идите сюда! – рявкнул я – Один шаг?! Я вам покажу, сколько лиг в день надо проходить! Я вас научу!
– Господин, вы же сами сказали, что нагоните нас, как с делами разберетесь! – отозвался из-за кустов голос Лени – Вот мы и не торопились, ждали вас! Правда же, Тикса?
– Правда! Честная правда! – отозвался гном, на миг высовывая хитрую физиономию из кустов.
– Я кому велел?! А ну идите сюда!
– Господин, не серчайте вы так! Видите, как Создатель судьбами нашими распорядился – не разминулись в пути, встретились вновь. Это знак, господин! Ведь вы могли и мимо пройти!
– Лени, что ты плетешь? – крикнул я кустам, чувствуя, что начинаю остывать – Да шум вашей драки за десять лиг слышно было! Глухой бы услышал! Ладно… выползайте из кустов пока как я в ледышки не превратились. Живо!
Ветки затряслись и через мгновение передо мной появился облепленный коркой снега Лени, улыбающийся до ушей.
– Слушаемся, господин!
– Слушаются они, как же – уже беззлобно проворчал я, переводя взгляд на застрявшего в переплетении ветвей гнома, никак не могущего выбраться – Вон, иди друга своего распутывай.
– Тикса сам! – возразил мне гном, остервенело дергаясь в растительных путах – Друг Корис! Ты скажи – вот пачиму над голова…
– Тикса! – Лени поспешно перебил коротышку – Вы уж простите его, господин! Спрашивает что не попадя. Ну, появились эти ледышки страшенные, змееподобные и ладно – в жизни всяко бывает. Главное, что живы остались!
Хмыкнув, я покрутил головой, чуть подумал и распорядился, как-то незаметно принимая на себя вновь все обязанности предводителя:
– Выпутывай Тиксу из ветвей, затем делами займитесь – мою лошадь в загон поставьте, в костер дров подбросьте. Кашу на всех делайте. Ниргалы тоже перекусить не откажутся.
– Ниргалы от каши? – изумленно переспросил Лени – Они же только гадость серую из фляг хлебают!
– Все вопросы потом – отмахнулся я – Давайте, принимайтесь за дело. А как со всеми хлопотами разберетесь, так сядем и поговорим. Все расскажу – и про змей тоже.
Кивнув, оба моих новоприобретенных спутника разбежались в разные стороны. Лени поспешил к оголодавшей за время пути лошади и, забрав поводья у застывшего на месте ниргала, повел ее к ели, где была обустроена пусть примитивная, но все же конюшня. Тикса первым делом подцепил из снега мешок и потащил к костру, намереваясь наварить той самой «офисяной каши». Глядя как коротышка хлопочет над затухающим костром, я не выдержал и подначил его:
– Тикса! А про молоток свой уворованный забыл совсем?
Охнув, гном всплеснул руками и, словно колобок покатился к ниргалам, где в одном из сугробов покоился его драгоценный молоток.
Фыркнув, я задрал голову к небу, где проползали мохнатые серые облака и невольно улыбнулся. Я был рад. Рад, что мои друзья остались живы и что мы снова встретились.
Возможно Лени не так уж и ошибается – это судьба. Поглазев пару минут на мельтешащие в воздухе тысячи белых снежинок, я развернулся и зашагал к ожидающим моих приказов ниргалам.
Обрадованный неожиданной встречей я махнул рукой на сон. Мы засиделись за рассказом о моих злоключениях почти до самого утра. Благо один из ниргалов исправно нес стражу, а остальные двое сидели чуть поодаль и, словно прислушивались к беседе, изредка поводя по сторонам отблескивающими под лунным светом шлемами.
Рыжий с Тиксой, начисто позабыв о морозе, завороженно слушали, а я в красках повествовал о случившихся после нашего расставания событиях. Говорил о тяжелом путешествии до самого мертвого озера, о том, как я карабкался на вершину обледеневшего зиккурата Тариса Некроманта, о гробнице из багрового камня, о моей беседе с древним злом и о финале нашей встречи – когда меня захлестнуло цепью и утащило под воду, следом за неистово бьющимся внутри саркофага Тарисом. Если честно, в том, что Тарис прямо таки бился внутри саркофага и ломал свои изогнутые когти о каменную крышку, я вовсе не был уверен. Просто немножко приукрасил события – уж больно понравились мне вытаращенные глаза гнома и рыжего, когда я в красках живописал свои приключения. Рассказал я и о том, как очнулся на берегу озера и как обнаружил, что превратился в кусок льда, как нашел в могиле кусок ограненного горного хрусталя с растущими из него ледяными щупальцами. Зловещим и слегка подвывающим голосом описал гигантский скелет со светящимися багровыми углями глазницами, о костлявой руке, сомкнувшейся на моей ноге – в этот момент, Тикса отчетливо заклацал зубами, а Лени судорожно сглотнул и несколько раз осенил себя священным знаком Создателя.
В общем, посидели мы очень неплохо и помимо того, что отвели за разговором душу, я совершенно неожиданно для себя узнал нечто весьма интересное. Стоило мне описать перстень с печаткой и назвать имя «Кассиус Ван Лигас», как Лени пораженно ахнул и подпрыгнул на месте.
– Кассиус Ван Лигас! Святой Создатель! Милостивый и Всемогущий!
– Ты знаешь это имя? – вздрогнув, задал я уже ненужный вопрос.
– Да любой мальчишка из самой захудалой деревни знает это имя, господин! Ведь я же рассказывал о нем Гвиндесу – тому магу иллюзорий, что попал в лапы красноглазых пауков! Помните, господин? Вы же рядышком сидели!
– Ты хотел сказать – магу иллюзий – поправил я Лени и медленно кивнул – Да, имя Кассиуса Ван Лигаса и мне тоже показалось знакомым, я все ломал голову, где его слышал,… хочешь сказать…
– Ну, конечно, господин Корис! Это имя из легенды! Последний владыка острова Гангрис! Он был в том отряде, что шел за головой Тариса Некроманта! Правда, присоединился не с самого начала, а уже после той знаменитой битвы на острове, когда из восьмитысячного поселения в живых не осталось никого, а вся семья лорда Кассиуса погибла от руки самого Риза Мертвящего!
– Продолжай, Лени – поощрил я рассказчика и качнул плечами, глубже погружаясь в сугроб, используемый мною в качестве мягкого кресла – Только для начала скажи, кто такой Риз Мертвящий.
– Да вы что, господин! – рыжий пораженно всплеснул руками, но тут же опомнился и, шлепнув себя ладонью по лбу, пробубнил – Ах да… вы же не помните ничего. Ну, так вот, Риз Мертвящий это самый…
– Риз Мертвячий это солдат Тариса! – не выдержал сидящий рядышком Тикса – Большой солдат! Хитрый!
– Тикса! Ну чего ты лезешь? – возопил Лени, уязвленный до глубины души столь бесцеремонным вмешательством – Чего лезешь? Я же рассказываю! Иди вон по камням постучи молотком своим паршивым!
– Я сейчас твоя голова стучать! – пообещал гном, воинственно встопорщив бороду.
– А ну прекратить! – решительно вмешался я в разгорающуюся ссору и, пораженно покрутив головой, добавил – И как вы друг дружку не поубивали, пока меня не было? Лени, продолжай говорить и не отвлекайся. А ты Тикса, слушай и если он что пропустит, ты потом дополнишь.
– Ха! Чтобы я да пропустил! – фыркнул было рыжий, но наткнувшись на грозный взгляд моих покрытых инеем глаз, осекся, и живо сменил тему – Риз Мертвящий – так звали самого грозного и умелого полководца, правую руку Тариса Некроманта. Настоящего его имени не знает никто – во всяком случае, я не слышал, хотя по много раз переслушал каждую легенду и сказку о тех временах.
– Понятно – кивнул я, подтаскивая к себе сумку со своими заметками, письменными принадлежностями и прочими мелочами – я забрал личные вещи сразу же, как обустроил ниргалов – А почему Мертвящий?
– Да потому, господин, что земля, по которой он прошел сам и провел армию, просто вымирала! Риз не оставлял в живых никого! Даже скот безвинный и тот топорами забивали, про людей несчастных и говорить-то нечего. Старики рассказывали, что когда началась война между Империей и западными провинциями, принц Тарис послал своего верного Мертвящего к замкам и землям тех западных дворян, что отказались вмешиваться в назревающую бойню и остались в стороне, а то и сохранили верность императору Мезерану. И в назидание остальным непокорным Риз сровнял их родовые замки с землей, выжег дотла деревни, села и почти полностью вырезал город Сильгала – что был на северном побережье, к западу от Ледяных Клыков. Целый город, господин! Всех под нож пустил, кровопийца проклятый! Говорят черный дым, и зарево огромного пожара были видно даже из столицы!
– Постой, постой, Лени – остановил я разошедшегося не на шутку рассказчика – Все, я понял. РОРРиз был лучшим полководцем Тариса Некроманта, он же уничтожил вассальное поселение и семью лорда Ван Лигас, что привело к вступлению Кассиуса в отряд Листера Защитника, направляющегося за головой мятежного принца – хотя, это в легендах говорится, что они якобы шли убивать младшего брата императора, а на самом-то деле… Но это уже детали… В общем, Лени, я правильно тебя понял?
– Аг-га – с запинкой кивнул Рыжий, несколько ошалевший от моего краткого подведения итогов – Все так и есть, господин.
– Ладно – кивнул я, отпихивая от сумки с бумагами парочку излишне любопытных щупалец и доставая книгу для заметок – Вернемся к лорду Кассиусу. Кто он вообще такой?
– Как кто, господин? Дык, в точности как вы – дворянин самый всамделишный – шмыгнул носом Лени и посильнее закутался в одеяло – Только он помер давно, а вы слава Создателю живы и здоров… и… И живы!
Покосившись на смущенно замолчавшего рыжего, Тикса пренебрежительно фыркнул:
– Главное – живой! Как домой придем, с Койном поговорить! Койн умный! Много всего знать и про лекарство для друг Корис тоже может знать! Вот!
– Угу – хмыкнул я – Хватит меня утешать. Лучше про Кассиуса расскажите! Как он умер?
– Как настоящий воин – в бою! – тотчас ответил Лени и, заметив зверское выражение моего лица, поспешно добавил – Только это и знаю, господин – пал в битве с врагом, но успел забрать с собой самое малое две сотни вражеских солдат.
– Сколько, сколько? – переспросил я, решив, что Лени оговорился – Ты наверно хотел сказать – два десятка. Да?
– Нет, господин Корис – отрицательно мотнул головой Лени – В легенде, что мне рассказывали, говорилось о двухстах поверженных врагах, а то и больше. Оно и неудивительно – боевой маг, как-никак!
– Знаешь, Лени – горько усмехнулся я – В последнее время я как-то перестал верить в правдивость древних легенд. Слишком уж часто в них все оказывается перевернуто с ног на голову. Что еще ты знаешь о Кассиусе? Какой у него был магический талант? Вода? Что-то со льдом?
– Больше ничего не знаю, господин – вздохнул Лени – В нашей деревне менестрели нечасто останавливались, все больше в вашем замке гостили, а старики изо дня в день одно и то же талдычили, какой уж тут интерес слушать по десятому разу? Хотя я слушал! Запомнил все намертво – оттого и повторил так легко. Но большего не знаю, тут уж врать не стану.
– Ясно – кивнул я – Тикса, а ты?
Гном скорчил гримасу и развел руками, давая понять, что знает не больше Рыжего.
– Койн знать! Койн много сказка и легенда знать!
– Значит, тем больше причин добраться до дома поскорее – улыбнулся я и, взглянув на медленно ползущую по ночному небосклону луну, велел – Все, давайте-ка спать. Завтра у нас длинный день.
Отправив новоприобретенных спутников спать, я положил поверх коленей книгу для заметок и собрался увековечить услышанные и додуманные мною сведения на одной из чистых страниц, но меня ждал удар – чернила превратились в насмешливо поблескивающий под лунным светом кусок черного льда. Со скорбью поскребя напрочь замерзшие чернила ногтем, я чертыхнулся и вновь упаковал книгу и письменные принадлежности в сумку. Если раньше (до того, как попасть в ледяную ловушку), чтобы отогреть чернила я ставил чернильницу на камень и пододвигал поближе к костру, то теперь такой метод вызывал у меня настоящий животный ужас. Придется положиться на свою многократно ушибленную голову и постараться ничего не забыть. А кто виноват в том, что я не могу написать ни слова? Я сам! Если б не отдал в свое время магическое перышко в загребущие руки отца Флатиса, то сейчас вовсю строчил бы слово за словом! Ну, не дурак ли?…
Хотя… ведь я видел точно такое же перышко, когда бесцеремонно рылся в… В могиле Кассиуса!
Обрадовано подскочив, я поспешно сорвал со спины заплечный рюкзак и, отодвинув в сторону кусок светящегося хрусталя, зарылся в найденных вещах с головой. Мои пальцы скользили среди полуистлевших обрывков пергамента, запутывались в переплетениях многочисленных золотых и серебряных цепочек. В тот момент, когда мое терпение окончательно истощилось, и я хотел вытрусить содержимое мешка на снег, я, наконец, наткнулся на тонкий стержень магического письменного пера. Осторожно вытащив стило из мешка, я сдул с него комочки грязи и с большим удовлетворением убедился, что оно выглядит неповрежденным. Абсолютно белое перо с аккуратно подрезанным оперением, скошенный кончик слегка испачкан в чернилах – полное ощущение, что его лишь намедни выдернули из хвоста важного гусака и, очинив на скорую руку, окунули в чернильницу.
Ухватившись за перо, я пролистал книгу до чистой страницы (коих осталось всего ничего), затаив дыхание, вывел первую букву и с искренним изумлением увидел протянувшуюся по бумаге тонкую линию чернил. Работает! Магическое стило неизвестно сколько лет служило своему первому владельцу, затем два столетия пролежало в сырой земле, но все еще работает.
– Ну мастера, ну умельцы – тихо, но с уважением пробормотал я, покрутил в удивлении головой, а затем повернул книгу так, чтобы на открытые страницы падал тусклый лунный свет и принялся строчить слово за словом.
Представляю, как это выглядело со стороны – некто больше всего похожий на хорошенько промороженного и облезлого мертвяка с веером извивающихся белесых щупалец над головой, скрестив ноги, сидит в глубоком снегу и что-то увлеченно пишет в раскрытой на коленях книге. И все это под мертвенно желтым сиянием ночного светила… Да уж, зрелище не для слабых духом.
Спустя день пути я уже не был настолько рад воссоединению с друзьями. Далеко не рад. За время вынужденного одиночества – сопровождающих меня ниргалов я никак не мог воспринимать в качестве обычных спутников – я привык к тишине, когда изо дня в день мне не с кем было перекинуться словечком. Теперь же мне очень быстро напомнили все прелести совместного путешествия с говорливым Лени и неугомонным Тиксой.
Гном вообще не мог спокойно усидеть на лошади больше получаса. Стоило ему завидеть каменный взгорок, заснеженный холм или устилающие дно замерзшего ручья зеленоватые камни, как коротышка тут же сползал с седла, плюхался в снег и с самым решительным выражением лица перся к известной только ему цели с молотком наперевес. Мы возвращались к Подкове по уже пройденному пути, по сути, шли по собственным следам, а значит, все окружающие нас камни Тикса уже успел простукать, изучить и едва не полизать. В общем, такому вот выводящему меня из себя поведению гнома радовалась только его лошадь, которая и без седока едва переставляла ноги под тяжестью двух набитых камнями седельных сумок.
Про Лени особый разговор. Мой рыжий спутник смирно сидел на своей мерно шагающей лошади и особых хлопот не доставлял, но его болтливость! Он закрывал рот только чтобы сглотнуть набежавшую слюну и тут же открывал его вновь, дабы задать еще один вопрос, восхититься красотой покрытой снегом разлапистой ели или начать рассказывать очередную байку о Диких Землях. Еще месяц назад я спокойно выдерживал неудержимый словесный поток и даже вставлял в него пару слов, но теперь все обстояло несколько иначе. Моя промороженная сущность не переносила самого слабого тепла, отзываясь на него пронзительной болью, словно от ожога. Поэтому я держался поодаль от лошадей и спутников – нас разделяло самое малое пять шагов, расстояние на которое я мог приблизиться к разгоряченным трудной дорогой лошадям. И получалось, что если раньше мы с Лени ехали бок о бок и разговаривали тихими, приглушенными голосами, то сейчас рыжий покачивался в седле достаточно далеко от меня, и при разговоре ему приходилось говорить громче. И очередную захватывающую историю теперь слышал не только я, но и вся округа в радиусе двух лиг. А ведь я старался не привлекать к своему крошечному отряду лишнего внимания!
Мягкие увещевания не помогли, и пришлось прибегнуть к другим методам воспитания. Выстроив обоих бузотеров перед собой, я мягким проникновенным голосом пообещал, что если мне еще раз придется продираться за непоседливым гномом через кусты или беспрестанно шикать на разговорчивого Лени, то в меню ниргалов помимо шурдятины, зайчатины и жидкой овсяной каши появятся еще два блюда – наваристый бульон из непонятливого гнома и жирное жаркое из болтуна, причем шкуру с будущих кушаний я буду снимать самолично и еще живьем.
Конец ознакомительного фрагмента.