Глава 6
Каладборг появляется на сцене
Окрестности Софии
Анкорнус уже несколько часов вел осторожное наблюдение за Христо Тончевым. «Усмиритель». От этого слова у него до сих пор сводило скулы, несмотря на то, что наблюдатель уже не относился к человеческому роду. Тончев был детективом, то есть занимался расследованиями, а не патрулированием. А еще это означало, что он редко оставался один – с ним все время был адепт-напарник, из-за которого задача Анкорнуса становилась еще более сложной: эдемитский амулет и так делал Тончева неуязвимым для магических атак лича, а присутствие адепта, вдобавок, осложняло незаметное наблюдение, – маскироваться приходилось еще тщательнее.
Давая Анкорнусу список объектов для устранения, Тант оставил ему свободу выбора, с кого начинать. Гордыня, свойственная Анкорнусу при жизни, осталась с ним и в его новой сущности лича. Он решил начать с самого сложного, – бойца софийского КУ. Сложность и рискованность задачи только подзадоривали Анкорнуса. Дорого бы он дал сейчас за дезинтегрирующий арбалет, какими пользуются инферы-убийцы, но, увы, придется обходиться тем, что есть. Впрочем, жаловаться на свой арсенал Анкорнусу не приходилось, – Тант не поскупился. Это лишний раз подтверждало важность его миссии.
В настоящее время Тончев с напарником ехали в электромобиле по дороге из Софии в Ботевград и уже подъезжали к отрогам Стара-Планины.[4] И тут Анкорнусу пришла в голову счастливая мысль. Лич погладил приклад винтовки с оптическим прицелом, которую он раздобыл, чтобы убить неуязвимого для магии усмирителя. Пока что адепт держал вокруг машины силовое поле, отражающее пули, – очевидно, напарникам было, чего опасаться. Надо было как-то отвлечь адепта, и теперь Анкорнус знал как. То, что ему было нужно, обитало в секторе Кантард, ближайший из которых находился в Московском мегаполисе. Но это, благодаря его новому дару – телепортации, не представляло теперь никакой сложности.
Московский мегаполис
– В Коломну? Сейчас? – Для Дмитрия это было неприятной новостью.
– Я понимаю ваше недовольство, Дмитрий Сергеевич, – смущенно отводя глаза проговорила Татьяна Петровна. – Уже вечер, да и дорога через эту ледяную пустыню… Но этот документ нужен срочно, а отправить мне больше некого. Вас отвезут туда и обратно и, разумеется, оплатят сверхурочные.
Татьяна Петровна Сошникова была непосредственным начальником Дмитрия в бухгалтерии «Барков энтерпрайзес». Это была тихая, интеллигентная женщина лет сорока пяти. Она была хорошим специалистом, но никудышным руководителем. Отдавать приказы, особенно непопулярные, стоило ей каждый раз таких нервов, такой борьбы с собой, что она иногда предпочитала сделать работу за подчиненного, чем жестко спросить с него. С Дмитрием Рогожиным, правда, у нее в этом смысле никогда проблем не было, так как он был исполнительным и добросовестным работником. Татьяна Петровна симпатизировала ему еще и потому, что знала, какое горе ему довелось пережить, и то, как он держался, восхищало ее. Именно поэтому ей было так сложно просить именно его на ночь глядя ехать в Коломну за этой бумагой. Но выбора у нее не было, так как все остальные в этот вечерний час уже разошлись по домам.
– Хорошо, Татьяна Петровна, если надо, я поеду. Давайте подтверждение полномочий для коломенского филиала.
– Спасибо, Дмитрий Сергеевич, вот бумага. Спускайтесь в гараж, найдите Тома Шимича. Я ему уже позвонила. Он готовит «джип».
– Нет худа без добра, – усмехнулся Дмитрий, – зато прокачусь на «джипе».
Окрестности Софии
Лич материализовался на высоком скалистом обрыве, нависающем над дорогой. Он взглянул вниз: минут через десять машина Тончева поравняется с ним. Анкорнус оглянулся на свою добычу: метрах в трех позади него рычал и дергался в магических сетях самый настоящий огромный кантардский урс. Поймать и спеленать его было достаточно сложной задачей. Лич мог бы и не справиться, если бы не Сфера Уязвимости, – артефакт из его арсенала, несколько ослабляющий магическую устойчивость различных существ. К сожалению, против эдемитских амулетов она была слабовата, но для урса оказалась в самый раз. Теперь Анкорнусу оставалось лишь спустить его вниз и в нужный момент освободить от действия Сферы и сковывающей магии.
Место для засады он выбрал идеальное: тут было легко укрыться. Ведь двумя сотнями метров дальше в самое сердце хребта Стара-Планина белым языком вторгалась ледяная пустыня Нордхейма, где и сам Анкорнус, и его довольно крупный «подарочек» будут видны усмирителям как на ладони.
Лич осторожно спустил пленного урса вниз и спрятал его за выступом скалы. Оставалось только ждать…
Окрестности Московского мегаполиса
Полное имя Тома Шимича было Томислав Шимич, и родом он был из Сербии. Он и его семья чудом уцелели при гибели Белграда, прекратившего свое существование в результате Катаклизма. Его семья приехала в Москву к своим дальним родственникам, имевшим кое-какие связи в корпорации. Только благодаря их протекции Томиславу удалось устроиться в «Барков Энтерпрайзес».
Все это и многие другие факты из жизни семейства Шимичей узнал Дмитрий от словоохотливого водителя еще до того, как они выехали из мегаполиса. Ему приходилось изображать внимание, хотя мысли молодого человека были заняты совсем другим. Непонятно почему, эта поездка тревожила его. У него было какое-то нехорошее предчувствие. К тому же, этой ночью ему приснился какой-то непонятный сон с участием его родителей: они наперебой умоляли его не приезжать к ним. Проснулся он с тяжелым чувством. Во-первых, воспоминания о родителях каждый раз причиняли ему боль. А во-вторых, словосочетание «приехать к ним», если учитывать, где они теперь находятся, само по себе, навевало мрачные мысли. Возможно, до той памятной встречи на кладбище с Алиной Барковой Дмитрий только приветствовал бы такую перспективу. Но сейчас все несколько изменилось.
То, что девушка, о которой он мог только безнадежно мечтать, вдруг заметила его и поговорила с ним, да еще так поговорила, привело его в смятение. Он не понимал ее мотивов. Что могла найти эта блестящая и богатая красавица в скромном бухгалтере из компании ее отца? У него была только одна, не очень приятная для его самолюбия, гипотеза: заметив, что он влюблен в нее (а женщины всегда это чувствуют), она решила просто поразвлечься, играя с ним, как кошка с мышью.
Дмитрий попытался отогнать от себя весь этот сонм неприятных мыслей и сосредоточиться на болтовне водителя. Но тот как раз ненадолго замолчал, поднимая боковые стекла: в воздухе уже явственно ощущалось холодное дыхание приближающегося сектора Нордхейм.
Окрестности Софии
Когда автомобиль КУ въехал в ущелье, Анкорнус освободил урса от сковывающей его магии и блокировал действие Сферы Уязвимости: сейчас свирепому кантардскому хищнику потребуются все его силы и магическая устойчивость. Пока зверь приходил в себя от осознания свободы, машина усмирителей успела достаточно углубиться в ущелье. Неизвестно, чего ожидали и к чему готовились Христо Тончев и его напарник, но точно не к нападению огромного разъяренного урса. На всем Балканском полуострове не было ни одного места проникновения Кантарда, поэтому о тамошних тварях местные усмирители если и знали, то только понаслышке.
Урс, конечно, услышал приближение машины, но не выскочил сразу на дорогу, а затаился в засаде. Поэтому, когда машина поравнялась с уступом, и зверь, с ревом бросился на электромобиль, его пассажиры оказались застигнутыми врасплох. И все же сидевший за рулем Тончев попытался избежать столкновения, резко рванув руль влево. Маневр удался лишь отчасти: правая часть капота смялась от удара, слегка оглушенный столкновением зверь отлетел в сторону, а электромобиль пошел юзом и, врезавшись в скалу, заглох. Надо отдать должное усмирителям: опомнились они достаточно быстро. Водительскую дверь заклинило, так что Тончев выбирался из машины, выбив остатки лобового стекла. Адепт же вылез в пассажирскую дверь и, когда урс снова ринулся в атаку, встретил его молниевым разрядом.
Однако, он плохо знал кантардских тварей: магическая устойчивость хищника не дала молнии причинить ему серьезный ущерб. Впрочем, не будь урс так разъярен недавним ограничением своей свободы, он бы, скорее всего, ретировался. Но сейчас зверь жаждал выместить свою ярость хоть на ком-нибудь, а других подходящих кандидатур для этого поблизости не было. Поэтому когда молния попала в него, урс лишь дернулся и заревел от боли, но атаку не прекратил. Адепт, несмотря на изумление, все же сумел отскочить в сторону, когда громадная лапа хищника нанесла удар по тому месту, где он только что стоял. Дверца, по которой пришелся удар, отлетела в сторону гнутой и покореженной железкой, ничем не напоминавшей о своем прежнем назначении.
Окрестности Московского мегаполиса
Сектор Нордхейм встретил их резким ветром и устойчивой снежной взвесью, ни на минуту не оседающей и до предела ограничивающей видимость. Дмитрий с тревогой всматривался во мглу, но, как ни старался, ничего не мог разглядеть.
– Проклятая пустыня! – проворчал Том Шимич. – Надеюсь, нам повезет, и встречного транспорта не будет. Чтобы в такую пургу ехать через Нордхейм, надо быть сумасшедшим, вроде нас.
– Я тоже надеюсь, – ответил Дмитрий и поежился: тучи на его душе все сгущались.
Его дурные предчувствия обрели материальное воплощение, когда из снежной мглы возникло около десятка человекоподобных фигур, сгорбившихся под порывами свирепого ледяного ветра. Свет фар выхватил из темноты лицо ближайшей фигуры, – ощерившуюся в зловещей усмешке физиономию орка. Том крутанул руль, пытаясь проехать как можно дальше от группы визитеров, очевидно имеющих самые дурные намерения. И тут Дмитрия острым сожалением резанула мысль о конфискованном усмирителями пистолете с разрывными пулями.
В следующее мгновение больше половины орков вскинули руки и запустили навстречу приближающейся машине свистящую смерть – орочьи метательные топоры.
– Том, пригнись! – успел закричать Дмитрий, ныряя под защиту приборной доски за мгновение до того, как первый топор разбил лобовое стекло, осыпав их осколками, а второй вонзился прямо в лоб несчастному Тому.
В отчаянии Рогожин перехватил руль «джипа», пытаясь вывести машину из-под смертоносного стального града. Но еще два топора ударили в дверь со стороны водителя, а третий вонзился прямо в левое переднее колесо, почти мгновенно превратив его в бесполезный придаток, создающий помеху движению.
Если бы Дмитрий умел водить, и если бы ему не приходилось держаться за руль лишь левой рукой, при этом постоянно пригибаясь, чтобы избежать метательных топоров, возможно, ему бы удалось увести машину достаточно далеко, чтобы получить фору перед бандой орков, достаточную для спасения. Но увы, все вновь было против него: он не удержал руль. Потерявшая управление машина врезалась в сугроб и заглохла. Из разбитого о приборную доску лица Дмитрия потекла кровь.
Окрестности Софии
Под рукой у Христо Тончева был только пистолет. Автомат с подствольным гранатометом лежал на заднем сиденьи, но сейчас, когда машину покорежило от удара о скалу, извлечь его оттуда было невозможно. Выбравшись на капот, он открыл огонь по урсу. Первая разрывная пуля вырвала кусок мяса из плеча монстра. Урс взревел и повернулся к бойцу, который нацелил пистолет ему в голову. Но этому выстрелу не суждено было состояться: его предотвратил другой выстрел – из винтовки лича.
Анкорнус четко рассчитал момент. Адепту было явно не до того, чтобы поддерживать поле, отражающее пули: он собрал всю энергию для магического удара по урсу. А Тончев на капоте, замерший в позе для стрельбы, был идеальной мишенью, и пуля попала ему точно между глаз. Ударный импульс опрокинул бойца навзничь и сбросил с капота машины. Анкорнус, впрочем, не заметил, куда именно попала его пуля, а видел лишь падение усмирителя. Скорее всего, он был мертв, но личу нужно было убедиться.
Адепт, увидев гибель напарника, не растерялся, а сделал две, единственно правильные в данных обстоятельствах, вещи: во-первых, нанес мощный силовой удар по урсу, отбросив его метра на три-четыре, а во-вторых, восстановил поле, защищающее от пуль. Анкорнус выстрелил вновь, но пуля, предназначенная адепту, отскочила от его силового щита. Лич тихо выругался.
Окрестности Московского мегаполиса
Выбравшись из машины, Дмитрий едва не упал под порывом остервенелого ветра, швырнувшего ему в лицо заряд колючего снега. По машине звякнул еще один метательный топор: смерть, преследующая его, напоминала о себе.
Молодой человек метнулся прочь от машины в снежную мглу, благодаря судьбу за то, что на недавно смерзшийся плотный снег не успел еще нападать достаточно толстый свежий слой, – ноги проваливались лишь чуть выше щиколотки. И все же, у его преследователей было перед ним неоспоримое преимущество: его одежда и обувь мало подходили для такой погоды, а они были к ней хорошо подготовлены. Дмитрий понимал, что шансов у него практически нет, но в душе поднималась яростная волна протеста против капитуляции перед беспрецедентной травлей, устроенной ему судьбой. Это надо же: иглокрыл, смерть родителей, а теперь это!
«Я выживу назло вам всем!» – пронеслось у него в голове. – «Сам выживу, будьте вы прокляты!» Ему внезапно вспомнилась Аллерия. «Значит, во всем полагаться на усмирителей, госпожа эльфийка? Не умножать зло своим сопротивлением ему? Вы всегда придете на помощь, не так ли?!»
За всеми этими мыслями, он не забывал время от времени рыскать из стороны в сторону, чтобы затруднить прицеливание преследующим его оркам. Ледяной воздух резал горло, ветер сбивал дыхание, но отчаяние придавало ему сил.
Внезапно сбоку из снежной мглы возник орк и замахнулся метательным топором. Дмитрий отшатнулся в сторону, но поскользнулся и упал. Это и спасло ему жизнь: топор пролетел над ним. Однако, молодой человек отнюдь не заблуждался по поводу того, какова будет его участь, если он немедленно не поднимется. Он попытался опереться рукой о наст, и неожиданно его пальцы нащупали в снегу рукоять какого-то оружия. Ладонь инстинктивно сомкнулась на ней, и Рогожин рывком выдернул из-под снега меч.
Окрестности Софии
Адепт заметил вспышку выстрела и немедленно нанес туда силовой удар, обрушивший часть верхушки скалы. Однако лич успел дематериализоваться, а усмирителю в следующий миг пришлось заниматься опомнившимся и вновь ринувшимся в атаку урсом. Он подхватил маги-полем падающие сверху обломки скалы и со страшной силой запустил их в монстра. Атака получилась удачной: первые обломки сбили зверя с ног, а еще несколько острых кусков камня пригвоздили его к земле.
Адепт вскочил на ноги, озираясь в поисках второго противника. Анкорнус материализовался у него за спиной, держа в руке дымчато-серый, исписанный непонятными рунами клинок, и прежде, чем усмиритель повернулся к нему, нанес стремительный удар. Меч, до предела насыщенный магией смерти, пробил без особого труда экран, поставленный адептом для защиты от обычного оружия, и пронзил того насквозь. Вынув клинок из тела поверженного врага и перешагнув через его труп, Анкорнус двинулся к машине, чтобы убедиться, что его главная цель, – боец КУ Христо Тончев, мертв, когда в его голове набатом зазвучал громогласный приказ: «Каладборг! В Нордхейме под Москвой! Немедленно перехватить!»
Окрестности Московского мегаполиса
Думать о том, что это за меч и откуда он взялся в ледяной пустыне, Дмитрию было некогда: орк стремительно приближался. Рукоять оружия удобно устроилась в руке молодого человека, и он почувствовал, что куда-то уходят холод, страх и усталость, а тело наполняется силой. Рука с мечом сама по себе рванулась вверх, навстречу опускающемуся топору орка, и голубоватый клинок разрубил топор, как гнилую деревяшку. Пока орк ошалело смотрел на жалкий обрубок у себя в руке, Дмитрий вскочил с удивившей его самого ловкостью, а меч, оказавшийся, к тому же, очень легким, спел песнь смерти, разрубив визитера пополам. По клинку внезапно пробежала волна синего свечения, и Дмитрий готов был поклясться, что услышал удовлетворенный вздох.
Тем временем из-за стены бурана появились остальные орки. На несколько секунд они замерли, пытаясь осмыслить внезапную перемену обстановки: их товарищ лежал мертвый, а жертва, которую они считали беспомощной, оказалась вооружена каким-то странным мечом, от которого прямо-таки разило магией. В течение этих мгновений нерешительности врагов Дмитрий успел сделать несколько шагов вперед, сокращая расстояние между собой и преследователями. Больше он не намерен был бежать. Хватит! Эта орочья банда стала для него олицетворением злодейки-судьбы, обрушившей на него и его семью столько несчастий, и он не намерен был упускать возможность расквитаться.
Но вот орки опомнились, и в Дмитрия полетели метательные топоры. Однако, меч как будто сам управлял рукой молодого человека и легко отразил их все. Затем Дмитрий сам ринулся вперед, в мгновение ока очутившись в гуще врагов, а его оружие, взвыв от восторга, начало свой кровавый танец. Казалось, волшебный клинок был везде: он успевал парировать частые удары орков, мимоходом разрубая их оружие, а в промежутках совершал смертоносные пируэты и стремительные жалящие выпады, усеивая снег мертвыми телами. Через несколько минут все было кончено: к трупу первого орка добавилось еще восемь, а последний уцелевший со всех ног улепетывал прочь. Но с лезвия меча, вокруг которого уже постоянно сиял ярко-синий ореол, сорвался морозный сгусток, настиг убегающего орка и превратил его в ледяную статую, которая через пару секунд рассыпалась на мелкие осколки.
С мрачным удовлетворением Дмитрий оглядел место бойни. Магический меч вибрировал от переполняющей его Силы и еще, как показалось молодому человеку, от удовольствия. Вдруг Дмитрий почувствовал мимолетное искажение пространства у себя за спиной. Прежде, чем его мозг смог разобраться в этом новом, до сих пор не свойственном ему ощущении, тело молниеносно развернулось, взяв меч наизготовку.
Когда Анкорнус материализовался там, где велел быть голос, его глазам предстала странная картина: посреди ледяной равнины стоял молодой человек, одетый по-летнему, в руках он держал меч, нестерпимо сиявший синим светом, а вокруг лежало несколько трупов орков. Но не это ошеломило лича: от меча исходила аура такой неукротимой жажды разрушения и свирепой Силы, которую Анкорнус, при жизни – адепт из Эллезара, а теперь лич – с трудом мог себе представить. И тут ему, едва ли не впервые за время его существования, стало страшно: ведь против этого меча его рунный клинок был не сильнее детской деревянной сабли.
При появлении лича меч взвыл от ярости, как будто увидел давнего врага, а в глазах молодого человека блеснули кристаллики льда.
– Каладборг! Избранный! – вырвалось у Анкорнуса за мгновение до того, как он, охваченный ужасом, телепортировался прочь от этого места, ибо подозревал, что промедли он хоть секунду, и его существованию во Множестве Миров пришел бы конец, причем без права на реинкарнацию.
– Значит, Каладборг? – тихо проговорил Дмитрий, глядя на меч, яростное сияние которого понемногу начинало меркнуть. – Очень приятно познакомиться.
«Мне тоже», – возник в голове молодого человека голос, похожий на шум ветра в верхушках сосен.
Дмитрий уже пятнадцать лет жил в Пандемониуме и давно перестал удивляться всяким магическим проявлениям, хотя говорящих мечей ему пока видеть не приходилось. Молодой человек оглянулся по сторонам, обозревая побоище, учиненное его мечом, – он подозревал, что в жаркие мгновения битвы скорее меч управлял им, чем он мечом. Вокруг простиралась кажущаяся бескрайней заснеженная равнина, на которой темным пятном выделялся заглохший «джип». Дмитрий не спеша приблизился к машине и взглянул на лежащего на переднем сиденьи Тома Шимича. Совершенно определенно тот был мертв. Однако, Дмитрий, как ни странно это было для него самого, не нашел в своей душе скорби по этому поводу, как будто ледяное сияние Каладборга заморозило его сердце. В данный момент его больше волновало состояние машины, чем тело на переднем сиденьи.
Одного взгляда на искромсанные в лапшу шины было достаточно, чтобы понять, что в ближайшем будущем эта машина никуда не поедет.
– Кажется, выбираться отсюда мне придется очень долго, – пробормотал себе под нос молодой человек. – В такую метель вряд ли кто скоро поедет по этой дороге.
Конец ознакомительного фрагмента.