3
Спустя два дня миссис Меллотт с дочерью и племянницей принимали у себя леди Гренвилл и двух ее подруг, миссис Пейтон и мисс Холтон.
На поездке к Меллоттам настояла Дафна, которая никак не могла насытить любопытство и желала узнать побольше подробностей о трагедии, которой окончилась помолвка Филиппа Рис-Джонса. Эмили неохотно уступила, и то лишь потому, что считала необходимым по-соседски поддержать Рис-Джонсов и Меллоттов. Ей было жаль обеих молодых девушек, многие семьи не захотят теперь породниться с ними. Убийство – слишком заметное пятно на фамильном древе, пусть Рис-Джонс и не успел жениться на мисс Гринлоу.
Мисс Эвелин Меллотт, пышная восемнадцатилетняя блондинка, такая же говорливая, как ее матушка, была не прочь поделиться всем, что знала о смерти мисс Гринлоу, но при матери старалась держаться скромно. Две ее младших сестры еще не выезжали и могли хотя бы надеяться, что к моменту их выхода в свет злосчастная помолвка кузена забудется. Эвелин не так повезло, ее поклонник охладел к ней, и ее круглый розовый подбородок трясся от возмущения, когда она рассказывала о том, как презрительно смотрела на нее тетушка этого джентльмена.
Миссис Меллотт была польщена визитом леди Гренвилл и ее подруг, но, увы, ее рассказ не прибавил ничего нового к тому, что уже было известно всему графству. Эмили, испытывавшая с некоторых пор отвращение к статьям об убийствах и их обсуждению, довольно скоро постаралась переменить тему разговора, намеренно не замечая разочарованной гримаски миссис Пейтон.
– Я рада, что мисс Рис-Джонс снова со своей семьей. Должно быть, пансион наскучил вам после того, как вы добились ошеломительных успехов в науках, – обратилась леди Гренвилл к молчаливой Кэтрин Рис-Джонс. О ее болезни Эмили решила на всякий случай не упоминать.
Худощавая, все еще угловатая в свои семнадцать лет, мисс Рис-Джонс, увы, не могла считаться хорошенькой. Большие светлые глаза навыкате и непозволительно широкий рот придавали ей сходство с лягушкой, хотя улыбка ее была довольно милой. Девушка слегка покраснела, но не успела ответить на комплимент – вмешалась тетушка.
– О, директриса пансиона не менее четверти часа рассыпалась в похвалах нашей Кэтрин! Все три мои дочери вместе не прочли столько книг, сколько она одна! И она получила первый приз за умение красиво писать – великолепную старинную чернильницу! Принеси ее, Кэтрин, наши гостьи должны взглянуть на этот шедевр!
Мисс Рис-Джонс послушно поднялась и вышла из комнаты.
– Вы скоро увидите, какая это удивительная вещь! Один из попечителей пожертвовал ее в качестве приза, Кэтрин узнала, что чернильница хранилась в его семье чуть ли не сто лет! – продолжала восхищаться успехами племянницы заботливая тетушка, не обращая внимания на насмешливые гримаски мисс Эвелин.
– Мисс Рис-Джонс не выглядит счастливой, покинув стены пансиона, – заметила Сьюзен, которой надоели все эти разговоры о чистописании. – Ее, конечно, переполняет сочувствие к несчастьям брата.
– Вы совершенно правы, мисс Холтон! Она очень переживает из-за того, что Филипп стал таким замкнутым, потеряв невесту. Он и прежде не был особенно жизнерадостным юношей, но лучшего племянника и представить себе нельзя, – тут же ответила миссис Меллотт. – Последние недели он почти не занимается делами своего поместья, бродит по лесам и полям в одиночестве… Китти, бедняжка, хочет вернуться домой, чтоб ему не было так одиноко, но я не могу отпустить ее, это будет неприлично!
– Почему бы ей не найти компаньонку? У Рис-Джонсов ведь достаточно средств, – заметила миссис Пейтон.
Эмили сдержала улыбку – уж не сама ли Дафна метит на место этой компаньонки, пока муж в отъезде? Пожалуй, Кэтрин не повредило бы общество миссис Пейтон, Дафна смогла бы расшевелить ее. Девушка слишком вялая, похоже, она еще не осознает, что однообразные дни в пансионе миновали для нее безвозвратно. К тому же Кэтрин не мешает научиться подбирать себе туалеты, маскирующие худобу и неловкость, и опытная компаньонка сумела бы если не преобразить, то хотя бы заметно улучшить ее внешность.
– После того, как эта ужасная мисс Гилбертс разрушила жизнь Мортемов, я ни за что не позволю Филиппу привести в дом незнакомую женщину! – возмутилась миссис Меллотт, отчего ее пышно взбитая прическа, явно дополненная шиньоном, накренилась, словно знаменитая колокольня в Пизе. – Кто знает, как дурно она повлияет на Кэтрин да еще, чего доброго…
Тут почтенная женщина внезапно умолкла, бросив косой взгляд в сторону сидящих рядом Эвелин и Сьюзен. Дафна понимающе кивнула – конечно же, миссис Меллотт имела в виду, что компаньонка мисс Рис-Джонс может соблазнить Филиппа, подобно тому как мисс Гилбертс сбила с пути истинного лорда Мортема. Эмили подумала, что ведь это никому не известно – как начался роман Мортема и мисс Гилбертс, но едва ли не все члены местного общества единодушно обвинили в случившемся женщину, чуждую их кругу, а потому заведомо виновную. Хотя, конечно, в данном случае все, скорее всего, так и было, уж очень мало Мортем походил на сердцееда.
Гостьи сидели молча в ожидании мисс Рис-Джонс, и миссис Меллотт посчитала необходимым поддержать беседу, раз уж ее племянница задержалась.
– До того, как случилась эта трагедия в семье Гринлоу, мы все были потрясены жуткими убийствами молодых девушек, о которых писали все лондонские газеты. Вы ведь, наверное, тоже слышали эту историю о том, что убийца оказался сумасшедшим?
Дафна с готовностью подтвердила, что слухи об аресте убийцы дошли до Уэймута, правда, с некоторым опозданием, а Сьюзен прибавила, что ее дядя и миссис Говард проявили единодушие, запретив ей видеть любую из присылаемых в дом Говардов газет даже с расстояния десяти футов.
– Подумать только, человек из достойной семьи, с хорошей репутацией, внезапно начал убивать девушек, за которыми до того ухаживал! – миссис Меллотт, похоже, не находила в этой теме ничего неприличного для ушей Эвелин и мисс Холтон. – Его невеста расторгла помолвку, и он лишился рассудка!
– Я всегда считала, что мужчины слабы духом, – фыркнула Эвелин. – Ну какой женщине пришло бы в голову мстить так жестоко всем мужчинам подряд, если ее обманул один из них?
– Действительно! – засмеялась миссис Пейтон. – Женщина лучше сама обманет троих-четверых мужчин и почувствует себя удовлетворенной, нежели примется истреблять их!
Эмили раздраженно принялась листать лежащий на столике альбом с гравюрами. Она уже начала думать, что возвращение в Гренвилл-парк – не самая большая награда за то, что приходится ежедневно выслушивать бесконечные истории об убийствах. «Как будто мало того, что случилось всего лишь за пару недель с их знакомыми, так они еще обсуждают утратившего разум мужчину, с которым ни одна из них, к счастью, не встречалась!»
Сама она, конечно, читала в газетах об этом молодом человеке, сыне состоятельного торговца зерном. Он убил пятерых девушек в своем квартале после того, как его помолвка закончилась разрывом. Лондонская полиция почти год пыталась найти убийцу, а все потому, считала Эмили, что жертвы неосмотрительно скрывали от своих родителей нового поклонника.
«Этого не случилось бы, если б в их семьях царило доверие, – думала леди Гренвилл, не вслушиваясь в разговор. – Чрезмерно строгие или же расчетливые родители, выбирающие женихов для дочерей по своему вкусу, рискуют потерять намного больше, чем любовь своих детей. Луиза и я вышли замуж по любви, надеюсь, и Кэролайн, когда она полюбит кого-нибудь, не придется скрывать свои чувства от отца и матери!»
К радости Эмили, наконец, вернулась Кэтрин Рис-Джонс, и дамы с любопытством принялись рассматривать ее сокровище. Старинный чернильный прибор и в самом деле вызывал неподдельный интерес у каждого, кто его видел. На посеребренной подставке располагалась фигура рыцаря высотой не меньше фута, мечом поражающего некрупного, но довольно упитанного дракона. Чернила наливались внутрь дракона, а его голова служила чернильнице крышкой и поднималась, стоило только отвести в сторону руку рыцаря, сжимающую меч.
На взгляд леди Гренвилл, это была довольно громоздкая и бесполезная вещь. Скорее всего, попечитель пансиона получил ее в наследство от какого-нибудь дядюшки и не знал, что с ней делать дальше. Выбросить означало бы проявить неуважение к почившему, а для использования по назначению чернильница была слишком велика.
И тут подвернулась удачная возможность сбыть с рук эту диковинку и при этом произвести впечатление своей щедростью на директрису пансиона и других попечителей, чем владелец рыцаря с толстым драконом не преминул воспользоваться.
Следом за Кэтрин в гостиную пробрались младшая дочь миссис Меллотт и маленький Лоренс, будущий лорд Гренвилл, которого Эмили взяла в эту поездку, чтобы он мог поиграть с Патрицией. В отличие от своей мачехи мальчик пришел в полный восторг от чернильницы и принялся умолять Эмили подарить ему точно такую же на будущее Рождество.
Дамы рассмеялись, даже бледное лицо мисс Рис-Джонс порозовело от удовольствия, и она охотно позволила мастеру Лоренсу внимательно рассмотреть все детали рыцарских доспехов и несколько раз открыть и закрыть крышку в виде головы дракона, так как чернильница была пуста и ковер миссис Меллотт не подвергался опасности.
– Ты же слышал, что мисс Кэтрин получила этого рыцаря не как подарок, а как награду за прилежание. Тебе тоже надо хорошо выполнять все задания мисс Роули, и, когда она перестанет жаловаться на твое нежелание держать перо правильно, может быть, отец сумеет найти в Лондоне что-то подобное.
Ребенок огорчился, но леди Гренвилл не расположена была давать опрометчивых обещаний: во всей Англии, может быть, не нашлось бы второй такой же чернильницы.
Из опасений, что Лори начнет капризничать, Эмили пожелала прервать визит. На прощание она пригласила миссис Меллотт со старшей дочерью и племянницей на чай в воскресенье, и приглашение было охотно принято.
По дороге к дому мисс Холтон, где уже водворилась и Дафна, подруги неминуемо должны были обменяться впечатлениями. Начала, конечно же, миссис Пейтон.
– Эвелин вне себя от досады. Не сомневаюсь, она третирует кузину, как будто это Кэтрин повинна в том, что семья Меллоттов оказалась замешана в истории с убийством.
– Ее можно понять, – сочувственно вздохнула Сьюзен, чья помолвка тоже была омрачена смертью. – Эвелин теперь не скоро найдет жениха…
– Если бы горничную нашей Джейн убили до того, как Генри сделал тебе предложение, неужели, ты думаешь, он отказался бы от тебя? – покачала головой Эмили. – Мисс Меллотт просто еще никто не полюбил по-настоящему, настолько, чтобы не принимать во внимание неприятности в ее семье.
– Горничная все же не была связана со Сьюзен, – возразила Дафна. – Вот если бы ее Минни не умерла тихо в своей постели, а выпала из окна прямо под ноги гостей, как моя несчастная Салли, матушка мистера Говарда вполне могла бы попробовать отговорить его от помолвки.
– Тогда мне очень повезло, что миссис Говард живет в другом графстве, – протянула Сьюзен.
– В своем письме Уильяму она намекала, что могла бы две-три недели погостить в Гренвилл-парке, но мой муж предпочел не заметить намека, – усмехнулась Эмили. – С него достаточно визитов его властной бабушки, и даму с характером миссис Говард он в своем доме не потерпел бы.
Дафна попыталась еще что-то сказать об убийстве невесты Филиппа Рис-Джонса, но леди Гренвилл прервала ее, жестом указав на Лори, сидящего рядом с мисс Холтон. Не стоило вести подобные разговоры при ребенке, и остаток пути леди говорили лишь об осенних модах.
Почти весь вечер Эмили думала о Джейн. Сумела ли ее подруга хотя бы отчасти вернуть душевное равновесие или же лишилась и той малости, что оставалась у нее после того, как она открыла Эмили свой секрет?
На следующий день по возвращении из поездки, когда Сьюзен и Дафна после обеда отправились к Холтонам, Джейн, охотно принявшая приглашение леди Гренвилл остаться в ее доме еще на ночь, заявила, что хотела бы обсудить с ней вопрос огромной важности.
«Неужели Ричард проиграл все, что у них осталось? – забеспокоилась Эмили. – Или она нашла жениха? Навряд ли есть еще какие-то темы, которые могут казаться ей столь же важными».
– Уильям уже не потревожит нас сегодня, – произнесла она вслух. – Он, кажется, больше нас всех рад вернуться домой и теперь будет несколько недель сидеть затворником в своем кабинете.
– Ему придется выезжать, два или три раза он должен принять приглашения поохотиться и обязательно побывать на осенних балах, – возразила мисс Соммерсвиль. – Но, конечно, мы не будем видеть его так часто, как в Уэймуте и в гостях у мистера Аскли.
– О, да, учитывая, что он сперва и вовсе не хотел покидать Гренвилл-парк, мой муж проявил себя в последние недели образцом учтивости и общительности, – с некоторой горечью усмехнулась Эмили. – Но давай вернемся к тому, что тебя беспокоит, дорогая Джейн.
Мисс Соммерсвиль не требовалось время, чтобы собраться с духом, ведь она приняла решение поделиться с Эмили своей тайной еще накануне вечером, поэтому сейчас заговорила совершенно спокойно.
– Я бы хотела попросить у тебя в долг некоторую сумму денег, довольно большую. Мне необходимо пятьсот фунтов, послезавтра.
Леди Гренвилл, уже настроившаяся внутренне на финансовые затруднения Джейн, не особенно удивилась этой просьбе. Очевидно, по выражению ее лица подруга поняла, о чем она думает, потому что следующая фраза мисс Соммерсвиль разрушила теорию Эмили.
– Дело вовсе не в том, что Ричард опять проигрался и не может заплатить долг чести. Эти деньги нужны мне, и мне не у кого больше их попросить.
– Конечно же, ты можешь рассчитывать на мою поддержку, – любопытство Эмили было разбужено этой фразой, но она считала непозволительным расспрашивать Джейн. – Я возьму чек у лорда Гренвилла сегодня же вечером.
Она почувствовала благодарность Джейн за возможность пройти в кабинет Уильяма и поговорить с ним, пусть даже и о деньгах. Ей хотелось увидеть, чем он занят, неужели до сих пор часами рассматривает портрет своей первой жены, хотя вот уже четыре года женат на ней, Эмили?
Своих средств у леди Гренвилл сейчас не было, но супруг никогда ей не отказывал, тем более что она крайне редко просила его дать ей денег сверх того, что получала на платья, шляпки и другие столь необходимые леди вещи.
– Я должна рассказать, зачем мне потребовалась такая крупная сумма, – Джейн считала себя обязанной объясниться, но еще больше ей хотелось узнать, что скажет Эмили обо всей этой истории с появлением у нее нового батюшки. – Знаю, ты скажешь, что я могу не делать этого, твоя доброта и такт настолько велики, что иногда даже хочется, чтоб ты не была столь безупречной.
Светло-серые глаза Эмили удивленно расширились. Она и не думала, что подруг может раздражать ее бескорыстие и самоотверженность, к тому же она отнюдь не считала себя идеальной леди. Но Джейн не дала ей возможности увести разговор в сторону от главной темы.
– Выслушай меня, и мне станет легче, когда ты разделишь со мной груз этой тайны, ведь она давит на меня уже несколько месяцев.
Леди Гренвилл послушно кивнула и с этого момента ни одним звуком не собиралась прерывать мисс Соммерсвиль, догадываясь, что та расскажет ей что-то действительно важное.
– Пятьсот фунтов я должна уплатить совершенно незнакомому мне человеку в обмен на письмо моей матери, в котором говорится, что моим отцом, настоящим отцом, является не мистер Соммерсвиль, а совершенно другой джентльмен. И этот джентльмен, по всей видимости, ничего не знает о том, что у него есть дочь. Я вполне осознаю, что это письмо может быть обманом, что платить вымогателю – ошибка, которую совершают не слишком умные люди в погоне за призрачным шансом на удачу, но ничего не могу с собой поделать. Мне нужен этот шанс!
Джейн сделала паузу, но Эмили, верная своему намерению, продолжала молча смотреть на нее в ожидании продолжения, и только глаза ее еще более округлились, выдавая глубочайшее изумление. И что обрадовало мисс Соммерсвиль, осуждения на лице подруги она пока не заметила.
– Я получила первое послание от этого человека еще в конце июня. Мне предлагалось подать знак, если я согласна заплатить за письмо, на пикнике у Пейтонов. Ты, конечно, помнишь тот день, тогда случилось несчастье с горничной Дафны, и все мы были огорчены и растеряны. Наверное, незнакомец не нашел возможности поговорить со мной после пикника, мы ведь остались, чтобы поддержать Даффи, а все остальные гости спешно разъехались. Как бы там ни было, до вчерашнего дня я не получала больше никаких известий и все это время гадала, кто бы это мог быть.
– Вчера ты получила новое письмо? – осмелилась спросить леди Гренвилл.
– Да, с почтой, что передал сюда доктор Вуд. Я долгое время размышляла, что же мне делать…
– И что же ты решила? – Эмили могла и не задавать этот вопрос, ведь Джейн начала разговор с просьбы о пятистах фунтах.
– Даже если это обман, я должна сама убедиться, иначе всю жизнь буду думать, что упустила свою удачу и не познакомилась с настоящим отцом! – с горячностью отвечала мисс Соммерсвиль.
– Я так и думала, и, наверное, могу понять тебя, – медленно произнесла Эмили. – Надеюсь, истина не принесет тебе большого горя. Разве мистер Соммерсвиль был тебе плохим отцом?
– Вовсе нет! – Джейн неожиданно всхлипнула. – Но я всегда знала, что мы с Ричардом такие разные… Может быть, дело в том, что во мне течет кровь другого человека, более решительного и целеустремленного, чем моя мать и отец Ричарда?
– Пожалуй, я бы этому не удивилась… – Леди Гренвилл устроилась поудобнее в своем кресле. – Ты действительно мало походишь на своего брата характером, но вы так похожи внешне…
– Ты думаешь, что я собираюсь сделать глупость? Что не надо ворошить старые секреты и чернить память родителей?
– То, о чем ты рассказала, Джейн, так необычно… Мы привыкли читать о подобных вещах в романах, но редко задумываемся о том, что в жизни случаются куда более удивительные истории. Я хотела бы задать тебе множество вопросов, и в то же время не знаю, что и сказать. Мне надо все обдумать и немного успокоиться, прежде чем смогу составить какое-то мнение.
– Спасибо тебе! Я знала, что ты – единственный человек, который не будет судить меня сразу же, не попытавшись понять. Все эти месяцы мне было так тяжело носить эту тайну в себе… – тут Джейн несколько преувеличивала, она давно привыкла к тому, что ее секреты никому не известны.
– Ты не захотела поговорить об этом с Ричардом?
– Ах, нет, конечно же! Он так несдержан, тотчас разболтал бы всем в округе и вовлек бы нас в скандал! К тому же это – только мое дело, ведь речь идет о моем отце и моем будущем!
Эмили подумала, что вот она, истинная Джейн. Стремление подруги увеличить свое скромное приданое было ей хорошо известно, за что она не могла осуждать мисс Соммерсвиль. А последние слова Джейн ясно показали, что ее куда больше волнует состояние джентльмена, который может оказаться ее отцом, нежели счастливое воссоединение семьи. И если таковое случится, она ни единым пенни не поделится со своим братом! Правда, захочет ли отец принять ее?
– Ты не боишься встречи со своим отцом? У него ведь, скорее всего, есть жена и дети. Каково им будет узнать, что у него имеется дочь от другой женщины? Может, он не захочет огорчать их?
– Я заставляю пока себя об этом не думать. Сперва надо узнать, кто он и каковы обстоятельства его жизни, а уж после я подумаю, каким образом сообщить ему о своем существовании…
– Наверное, ты права, – согласилась Эмили. – Через несколько дней ты узнаешь, что было в письме миссис Соммерсвиль, и тогда решишь, как тебе лучше поступить.
– Надеюсь только, этот вымогатель передаст мне подлинное письмо моей матери, а не устроит какую-нибудь фальсификацию… – Джейн не скрывала своего беспокойства, что было необычно для нее, но кто в таких обстоятельствах смог бы сохранить полную невозмутимость?
– Этого стоит опасаться. Каким образом ты должна передать требуемую сумму и получить письмо твоей матушки?
Джейн поведала подруге об условиях, поставленных таинственным незнакомцем, и о своих догадках по поводу мисс Гилбертс. Что ж, Эмили не усмотрела в этом предположении ничего надуманного. Мисс Гилбертс зарекомендовала себя не лучшим образом, а леди Мортем была известна своим пристрастием к чужим секретам.
– Вот только почему она сама не рассказала мне правду о моем отце?
– Если она была дружна с твоей матушкой, и та попросила ее не раскрывать тайну, то как она могла нарушить обещание, данное умершей подруге?
Впрочем, Эмили не была уверена, что подобный секрет стоило хранить после смерти миссис Соммерсвиль. Ее жизненные наблюдения говорили ей, что умение держать слово не всегда характеризует человека с лучшей стороны, ведь иногда от чьего-то молчания зависит счастье или несчастье других людей. Вот только будет ли Джейн счастливее, узнав правду? На этот вопрос не было готового ответа, но ждать оставалось недолго.
– Я не знаю, что и думать. Леди Мортем никогда не выказывала особого пренебрежения ко мне, как должна была бы, знай она правду о том, что я не являюсь законной дочерью мистера Соммерсвиля. Вполне возможно, речь идет о другой даме или даже о наследниках этой дамы, а мисс Гилбертс пришла мне на ум только потому, что уже была замешана в кошмарном скандале.
– Что ж, надеюсь, после этих долгих недель ожидания ты не будешь разочарована тем, что прочтешь в этом письме. А теперь, пока еще не слишком поздно, я пройду к Уильяму, – Эмили хотелось прервать разговор и подумать обо всем, что узнала.
– Я же поднимусь в свою спальню и немного отдохну. Мне нелегко далось это признание, и я чувствую себя измученной.
Вполне довольные друг другом, подруги вместе вышли из комнаты. Эмили знала, что должна ценить доверие Джейн, особенно после того, как их дружба омрачилась неприятной историей с романом Ричарда и миссис Пейтон, который Джейн готова была покрывать, лишь бы Соммерсвиль женился на девушке с богатым приданым. А мисс Соммерсвиль порадовалась, что не ошиблась в подруге – леди Гренвилл обещала помочь ей деньгами и уже помогла, не выказав неодобрения ее намерению принять условия вымогателя.