Картина пятая
Во дворе Измайловых.
Катерина, Аксинья, Сергей, работник.
Катерина. Чего это вы так радуетесь?
Работник. А вот, матушка Катерина Львовна, свинью живую вешали.
Катерина. Какую свинью?
Сергей. Свинью Аксинью, что родила сына Василья, да не позвала нас на крестины.
Аксинья вылезает из кадки с мукой, стоящей на весах.
Аксинья. Черти, дьяволы гладкие!
Сергей. Восемь пудов до обеда тянет, а поест, так и гирь не хватит.
Аксинья. Вот, треанафемская твоя душа! Ну тебя совсем!
Катерина встает на весы.
Катерина. А сколько во мне будет?
Сергей. Три пуда, семь фунтов. Вас целый день на руках носить надо и то не устанешь.
Катерина. Что ж я не человек, что ли? Небось устанешь.
Сергей. Ни боже мой! В Аравию счастливую занес бы.
Работник. А что в нас такое тяжесть? Ведь не тело наше тянет, сила наша. Сила тянет!
Катерина. А я в девках страсть какая сильная была.
Сергей. Позвольте ручку, если это правда.
Катерина протягивает руку, Сергей сильно сжимает ее, Катерина толкает его в грудь, Сергей отлетает на два шага в сторону.
Работник. Н-да! Вот ты и рассуждай, что женщина!
Сергей. Нет, а вы позвольте на-борки.
Катерина. Ну, берись.
Она подставляет Сергею локти. Сергей прижимает ее к груди, приподнимает и сажает на бочку с мукой. Катерина, вся красная, молча слезает и идет прочь. За ней Аксинья.
Сергей. Эй ты, олух царя небесного! А ну сыпь, не зевай, гребла не замай, будут вершки, наши лишки.
Конец ознакомительного фрагмента.