Майер-ловец
Журналистика, общественная деятельность, прорывы в политику – такая имитация мужской брутальности со стороны женщин была не в его вкусе и ставила русалок близко к движению эмансипации. Попадание в детективный сюжет, который как шлейф шествует за одержимыми, Те, кто в обход режима наскоро стремятся поменять мир обречены попасть в детективный сюжет, гангстерские эпизоды как шлейф следуют за одержимыми. Спустя всего три дня после встречи с Биатрис, юрист с криком бежал по ночной пристани, чем заставил ловца засуетиться. Некто Майер пытался захватить Кэйт, но амфибия оказалась подготовленной газовым баллончиком и шокером. На удивление Дитера, дамской организации хватило собственных сил разрулить непростое дело. Пока верзила лежал в отключке, прибыла дама с роскошными серебристыми волосами возрастом чуть постарше Кэйт. Они без помощи юриста загрузили связанное тело в багажник Вольво, потом незнакомка, не сказав ни слова, уехала. Кэйт поблагодарила Дитера за храбрость, но посоветовала больше в их дела не лезть. Лил дождь и юрист требовал разъяснений этой опасной охоты, на что получил встречное требование:
– Нет, ты сначала доложишь, как узнал о Майере! Что, будешь рассказывать под дождем или сядем в машину?
Кэйт понимала что Дитер и здесь вынырнул не случайно и перед ней лепесток за лепестком раскрывался глубокий смысл записки Биатрис.
– Дело было так… – по тону рассказчика хотелось заключить, что тот поведает все подробности, но Кэйт услышала только начало. Дескать, направляясь в Берлин, на пересадочной станции юрист поймал Wi-Fi и из любопытства заглянул в интернет-дневник Кэйт. Ему показалось, что за ней аккуратно наблюдают. Раньше бы он сказал «не мое дело» и отошёл в сторону. Но следуя напутствию Биатрис, нужно ждать от себя следующего ответа и терпеливо стоять на перепутье, а потом с ног на голову переворачивать свои решения, а это чертовски неприятное занятие, к тому же, сулит массу неприятностей. Но юрист решил рискнуть.
Со следующим шагом помогла компьютерная программа. Дитер ввел адрес социальной сети Кэйт, а электронный ум сделал анализ ее предпочтений и интересов. Мозг был налажен под нужды маркетологов: товары или услуги обязаны разить не абы как, а прицельно. Так вот, про Кэйт выяснилось что она поклонница готической музыки, подводного плавания, а также увлекается поэзией и пением караоке – боковая строка поисковой системы сразу выбросила десяток рекламных объявлений по этим интересам.
– Остальное завтра, – заявил Дитер, – в отеле у меня неотложное дело: надо выпить за победу, этой…! Ну, эта, с серебряными волосами, твоя сообщница. Такие вот у меня ритуалы.
Но Кэйт фыркнула, имя подруги не сообщила, но выдала Дитеру 100 евро из тех, что украла вместе с его блокнотиком. На другой день юрист притащился в офис местной газетёнки где до обеда работала Кэйт, но та выглядела беззаботной и на угрозу сейчас же рассказать редактору кто она, рассмеялась: «я и не скрывала, что обычный, нормальный человек-амфибия!» Дитер возразил, что нормальный человек, наоборот, попытается уйти от опасностей, а чтобы обесточить мужчину вдвое крупнее себя, нужно смелости втрое больше обычного.
– Все проще – прервала Кэйт, – на дереве растут и большие и маленькие листья, есть и крохотные почки. Ветер может оборвать листья, но уничтожить почки у него получится, только сорвав все до единой ветви. Мы используем внимание людей по-разному. Людской любопытство – это почки, но все что из них вырастает, следует обрезать! Интерес к сообществу моря поддерживается на таком уровне, чтобы сообщение об увиденной в открытом море женщине с рыбьим хвостом не взбаламутило военных, океанологов и обычных искателей приключений. Если часто сыпать в СМИ небылицы, то даже если сам Адмирал флота увидит на волнах чешуйчатую красотку, это всегда можно обставить как розыгрыш, или флэш-моб женской организации «Море для всех». В подтверждении найдется десяток статей, о том что видели таких женщин-рыб, но оказывалось это аквалангисты в костюмах телесного цвета и тому подобное.
Дитер негодовал, зачем же собственноручно укладывать на лопатки преследователей, засовывать в багажник, рисковать, ведь есть полиция, частные детективы, наконец? Ну и потом, почему Кэйт не прыснула гузку и в него, когда он возник здесь в первый раз, ведь он тоже любопытный?
– Майер не верил нашим газетным статьям, всегда опасно иметь дело с неверующими! Такие вот грамотеи затыкают уши, уходят в подполья и сидят за микроскопом, исследуют кровь русалок, хотят переделать ее в препарат для долгой, богатой жизни. Но это ведь тебе не интересно, ты же не химик! Лучше расскажи, как программа смогла указать на ловца?
Дитер продолжил, что в одном комментарии на ленте Кэйт, этот «Майер Вульф» предлагал услуги в тех самых словах и в той же последовательности, какая выскочила на мониторе Дитера, когда он впервые воспользовался программой. Это могло означать, что Майер наблюдал за Кэйт через те же электронные фильтры. Обычный продавец аквалангов или дисков с готическим роком не стал бы бросать на ветер полчаса и возиться с настройками компьютера, чтобы исследовать всего лишь одного клиента, да и…
Юрист спохватился, чтобы не брякнуть, что не такая Кэйт красавица, что заставит поклонника возиться над изучением ее вкусов.
– И тогда, – переменил он тему, – голос всеведущего океана указал мне сойти с поезда и вернуться в Грюнсвальда. Вот послушай изречение в тему: достав из воды хорошо отшлифованный нож, только одна капля срывается с его острия – в этой капле таится весь океан … Майер знал кто ты, где тебя найти, но вначале хотел услышать, как громко ты капаешь в большой-пребольшой социальной сети.
Услышав эту фразу Кэйт встрепенулась, вгляделась в собеседника и хотела что-то сказать, но вместо этого медленно кивнула головой, чтобы тот продолжал.
Дитер рассказал, что в профиле Майера значилось – «продавец», но из двадцати сообщений к другим пользователям сети, акваланг Майер предлагал только Кэйт, остальные девятнадцать реплик, по всей видимости, были фэйковыми.
Тогда, под чужим именем Дитер пошутил на ленте Кэйт, что отдаст новое оборудование для дайвинга по бросовой цене. В тот же день и Майер предложил серьезный дискаунт на свой товар. Этот «базар в сети» был обязан вызвать импульсы у хозяйки страницы, и Кэйт, наконец, огрызнулась, что тут не место для торгашей и акваланг ей не нужен так как можно обходиться и без него. Майер задал вопрос – «как?», но ответа не получил.
За хозяйку решил написать Дитер – нужны особые упражнения на дыхание, которые делают йоги. Но пост Дитера не поднял интереса и добавлять йога в друзья не спешили. Но главное, понял тогда юрист, это то, что Майер заметил точку возмущения этой девушки и притих до следующего комментария. До выхода статьи Кэйт о тематическом аквапарке для детей в Грюнсвальде. Оказалось, что и тут Майеру есть что сказать, но сделать это он хочет лично. Дитер от души похохотал, увидев в поведении ловца собственный почерк – все то же самое, когда он искал встречи с Кэйт.
Девушка обещала написать Майеру на личную почту и спрашивала, может ли тот привезти акваланг. Не прошло минуты и Дитеру пришел вопрос – не продан ли акваланг и если нет, то Майер готов сегодня же купить, внизу был приписан его телефон…
Кэйт испытующе смотрела на Дитера, который внезапно притих. Можно было догадаться, что тогда смельчак струсил, а сейчас стесняется об этом сказать. А было так: он решил не отвечать Майеру – дезинформация слишком жирная, лучше не размножать враки, а подождать пока ложь пройдет сама, как боль от укуса насекомого. Но как удержаться от соблазна нажиться на отчаянной нужде ближнего? Диете задумал достать дешёвенький акваланг, чтобы перепродать Майеру, заодно посмотреть, что это за тип такой находчивый.
– Хочешь узнать, как я достал акваланг? Ищи то, что не лежит на поверхности!
Старый, чёрный, резиновый
Начинающие бизнесмены сорят своими визитками. Это подтвердилось в раздевалке городского бассейна. Под скамейкой обнаружилась одна, приклеенная скотчем с тыльной стороны сидения и уже трехлетней давности. Дитер позвонил: девушка свернула дело, но у нее осталась парочка старых моделей, допотопные маски для ныряния и трубки, которые были бесполезны в смешанных водах и теперь не продавались. В ее доме состоялся торг, который она стала проигрывать. В разгар торговли продавщица вытащила из стакана нож, чтобы продемонстрировать упругость костюма. С лезвия соскочила единственная капля. Юрист и не обратил бы внимания, но продавщица рассказала здешнее поверие – «настоящим» ножом пробивается гладь воды и пока лезвие достаётся наружу, вся собравшаяся на нем жидкость успевает стечь – клинок настолько идеально отшлифован, что на нем способна зацепиться одна единственная капля. С серьезным видом девушка добавила, что в капле покоится океан. На что юрист ответил, что если так, то в его 30 евро помещаются все три сотни, а значит продавщица небывало на нем разживается и ее могут ждать неприятные вопросы от антимонопольной комиссии.
После лёгкой победы Дитер не ждал, что на Майере придётся жестко споткнуться. Повертев в руках акваланг, верзила с лицом спец агента пообещал вернуть его на следующий день, заплатив аренду. Он предложил поставить какую-нибудь отметку с именем и телефоном на черной резине, чтобы сделать очевидным, что владелец Дитер. Идея казалась толковой, но от этого шага Дитера удержал сработавший капкан – «не как я хочу, а как сказано в инструкции». В конце концов акваланг стоил дешевле, чем давал Майер за один день аренды, можно было ничего не подписывать и рискнуть расстаться с этим старьем.
– Хорош бы я был написав свое имя. Подонок бы тебя пришил, отсосал крови, и оставил в костюмчике «От Дитера». Ах, как чесались руки подписать, да удержался! Хотя постой, тебя бы убили вот как…
Дитер принялся описывать, как выловили бы в бухте обескровленную Кэйт в черном акваланге с его автографом, а девушка в это время размышляла об обмане, о Майере, и о том, как у людей все сложно. И что значит вся эта путанная история – изворотливый трюк афериста-юриста, или Всемогущий океан выстраивает канву и направляет?
– Почему ты поверил Биатрис? Или узнал в ней свою тётку? Только тёти без оглядки желают племянникам самого лучшего.
За насмешкой Кэйт попыталась спрятать любопытство. Дитер же в ответ пожал плечами и, выждав паузу, вернулся к теме океана в маленькой капле. Он сделал это изящно, так, что сквозь его лицо нельзя было разглядеть подлинного мотива. Похожим образом спрашивают на экзаменах, когда преподаватель не имеет личных симпатий или антипатий.
– Внутри капли заключено безграничное сознание, этого никогда не охватит, не примет и не поймет низкое сознание… – проговорила Кэйт в надежде по его лицу разгадать как много он знает.
– Здесь, внизу, все огромное состоит из большого числа крошечного, так океан состоит из миллиардов капель. У дальних горизонтов сознания все по другому – в крошечном может умещаться бесконечное. Но на дороге от низкого к высокому стоит громадная стена под названием «Невозможность».
– Вот тебе пример, – Кэйт взбодрилась и поправила волосы, – Тысячелетняя история русалок без единого подлинного доказательства их существования! В них никто не верит, потому что между миром людей и морских нимф лежит простая, но невероятно упрямая формулировка – «невозможно»! Мало кому удается заглянуть за стену невозможности. И это не странно – поверив в одно, придётся принять и многое другое. Что в семени уже находится дерево! Если спуститься с высокого уровня, будет казаться, что для семени прорасти в дерево уйдут годы. Низкое сознание не допустит идеи, что дерево уже находится в крошечном, черством зернышке. Парадокс, что даже увидев – в это не поверит никто. Авторитет первого ответа не позволит верить никому и ничему.
Русалки знают тайну капли, и для напоминания об этом всегда держат при себе острый нож. Общаясь с людьми можно угодить в тиски низкого сознания, поддаться желаниям, страсти и жадности. Тогда нужно погрузить клинок русалки в воду и быстро его выдернуть. Увидев одну, срывающуюся с острия каплю, русалка вспоминает неописуемый простор. Она обращается к Океану сознания и больше не подвержена власти слепоты.
– Э-э, мы что, плавно переходим к пришельцам и египетским тайнам? Повременим! Чтобы тема имела вкус недосказанности прервемся здесь. Один жгучий вопрос мы не можем оставить открытым: Майер. Как вы распоряжаетесь трупами пока мне не ясно: частичное или полное поедание, потопление, скармливание акулам. Думаю и этот ваш «однокапельный» ножик как-то принимает участие…
– Русалки не убийцы! Майер и без нас был человеком одержимым, а теперь станет чуть больше невменяемым: так сказать, влюбится в русалку! Вот в это уже не поверят даже дети. Майера осмеют, а он будет страдать от неразделенной любви – достаточно суровое наказание, если протянется до конца его дней.
– Ок, нераздельная любовь к сказке, в детстве я на такое натыкался – Дитер направил невидящий взор куда-то вдаль.
Кэйт про следила за взглядом и постепенно охватила взглядом парк вокруг их лавочки. Кусты шиповника и аккуратные скамейки, какое-то южное дерево в большом горшке, не шумные старички в дальней беседке. Все это не ее, декорации на сцене где однажды выступит она, но сейчас сцену монтируют, готовят. Но кто этот тип у которого не состоялась любовь к сказке, почему он здесь, рядом с этой сценой? Наверное, приглашен за какие-то заслуги, какое-то неизвестное ей мастерство. Упрямый, одаренный, но увязший в постоянной роли «не себя». Кто он сейчас на самом деле? Работник сцены, по недогляду смотрителей пробующий на себе костюм «Азбука событий» от Высшего кутюрье. Смотри же – азбука с шипами, её долго изучать, а общаться на ней и того труднее! Здесь фразы не согласуются с привычкой угождать себе и приходится гладить против шерсти. Как долго твои плечи смогут нести колючий наряд?