Глава четвертая
Верно говорят, чем человек моложе, тем горячей его кровь и дурней голова. Это можно было сказать о самом Гэрисе, каким он был еще пару лет назад, это относилось к Дэрри с его бесподобной смесью нахальности и наивности, это вполне касалось и мальчишки по имени Тилли, получившего поручение проводить Гэриса к капитану королевской гвардии. Мальчишка этот так и плясал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, болтал без умолку и все косился на Гэриса через плечо. Видать, его сильно воодушевляло, что рядом вышагивает аж сам победитель давешнего турнира.
Гэрис почти не слушал всю ту ерунду, что тараторил его спутник – больше оглядывался по сторонам. Каэр Сиди совсем не изменился с того дня, как он бывал здесь в последний раз. Это был старый замок, построенный еще в темные годы, во времена Великой Тьмы – до начала записанной истории, когда миром правили фэйри, а разрозненные осколки человеческого рода носило по свету, словно листья на ветру.
Возле массивных дубовых дверей, ведущих в кабинет сэра Марика Транна, Тилли с внезапной нерешительностью остановился.
– Дальше вас ждут, лорд Фостер, – сказал он, потупившись. – Простите, если много болтал. Просто вы такой герой…
– Никакой я не герой, парень, – сказал Гэрис со вздохом. – Я всего лишь один воин, победивший другого. Все воины побеждают друг друга. Это в порядке вещей. Тренируйся почаще – и сам таким станешь.
Распрощавшись с провожатым, Гэрис Фостер переступил порог, закрывая двери за собой – и замер. Шторы были задернуты, большая комната куталась в полумраке, но даже этого полумрака хватало, чтобы разглядеть, что в массивном кресле, стоящем спиной к окну, сидит вовсе не сэр Марик Транн.
– Ваше величество, – сказал Гэрис и замолчал.
– Мое величество, – согласился Хендрик Эринландский. – Идите сюда и садитесь, Фостер. Хочу наконец увидеть вас вблизи.
Гэрис послушался приказу и сел. Ноги едва гнулись. Он опустился в кресло, стоявшее прямо напротив того, в котором расположился король. Хендрик выглядел слегка невыспавшимся, и еще от него немного разило спиртным, но взгляд владыки Эринланда оставался ясен и тверд.
– Вам чего налить? – спросил Хендрик. – Вина? Виски? У сэра Марика еще есть хороший бренди. Я думаю, он не станет возражать, если мы немного возьмем.
– Простите, ваше величество, я не привык, чтоб мне выпивку наливал король.
– Так ведь никто не привык, – ухмыльнулся Хендрик совсем по-мальчишески. – Так вы будете бренди, Фостер?
– Буду.
Хендрик Грейдан неторопливо поднялся, достал с верхней полки бутылку бренди и наполнил доверху два граненых стакана.
Пили какое-то время молча.
– Вы удивили меня, Гэрис, – признался король через несколько минут. – Явились из ниоткуда, разделались с моим великолепным кузеном. Я сам не понимаю, как согласился взять вас на службу. Будто в голове немного помутилось… От удивления, наверно. Но когда удивление прошло, я задумался – может, вы шпион Клиффа? Он крепко зол на меня за эту весну, и я его даже в чем-то понимаю на этот счет. Я приказал о вас расспросить. Оказалось, вас помнят. И в самом деле всю жизнь воевали на юге, а весной явились на мой призыв… но ваш отряд, вроде бы, весь погиб у Реки. В столице вас с тех пор не видели. Вы дезертировали? А может, вас взяли в плен и переманили?
– Ни одна гарландская тварь не брала меня в плен, – сказал Гэрис честно. – Я был серьезно ранен, могу показать под рубашкой шрамы, если не верите. Меня подобрала крестьянка. Ее звали Анна, и она живет на ферме недалеко от Стоунбриджа. Выхаживала все лето. Вы можете найти ее, но она подтвердит мои слова, – это тоже было правдой. Такая крестьянка в самом деле жила на ферме недалеко от деревни Стоунбридж, и, найди ее королевские прознатчики, она слово в слово подтвердила бы рассказанную им сейчас историю. Он никогда не видел эту крестьянку, но сила, пославшая его сюда, ясно дала понять, что позаботится об этом. – Когда я слегка оклемался, – продолжал Гэрис, – начал снова тренироваться. Я воин, ничего другого больше не умею. Всю жизнь с кем-то дерусь. И пью, в промежутках, – он приложился к стакану. – Я решил явиться к вашему двору. Я знаю, это было дерзко, проситься в вашу гвардию. Но я хорошо дерусь. Я верю, что я этого заслуживаю.
– Я потерял на этой войне двоюродного брата, – сказал Хендрик. – Вы знаете, каково это, терять брата?
– Я был единственным ребенком в семье, сэр.
– Тогда лучше вам этого не знать. Гилмор всегда был странноват, конечно. Как и все в его роду странноваты. – Король залпом выпил стакан, потянулся к бутылке, налил себе еще. Гэрис молчал. – Они с Эдвардом, которого вы вчера поколотили, были не разлей вода. Оба головой в своих книгах, в песнях, в старых преданиях. Гилмор иногда бренчал на лютне. Но и с мечом тоже обращался хорошо. И он, и Эдвард – они часто ставили мне синяки. Вы знаете, что мы все трое происходим от сказочных эльфов?
Гэрис допил свой стакан.
– Я охотно про это послушаю. Но можете мне сперва обновить, ваше величество?
– А вы наглец, Фостер.
– Просто не хочу от вас отставать.
– Говорю же, наглец. – Хендрик наполнил бренди протянутый Гэрисом стакан. – Так вот, эльфы. В старину всем Севером правили сиды. Было это лет с тысячу назад, что ли. Они строили тут свои замки. Этот вот замок эльфийский. Был когда-то. Потом пришли люди, эльфам пришлось слегка потесниться. С ними было немало стычек. На западе, в Иберлене, так и вовсе настоящая война. Ну, а здесь все закончилось тихо. Кто-то из сидов ушел, кто-то остался и смешался с людьми. Вот Фэринтайны – из тех, кто остался. Эльфийского долголетия у них, конечно, уже давно нет, но люди все равно их побаиваются. Они хоть и живут, как всякий смертный, и умирают в положенный срок, но выглядят все равно странновато. Я и сам Фэринтайн, по матери. Но Эдвард с Гилмором – вот уж кто олицетворял свой род во всем. Гилмор поменьше, правда. Гилмор был младше меня на пару лет, и я взял его под опеку. Он всегда был в походах, сопровождал меня везде, куда бы не посылал нас отец. Там он немного обтесался, стал не таким заносчивым. Мы часто с ним горланили солдатские песни и ходили в бордели. Он говорил, я научил его быть мужчиной. Пить, как мужчина. Драться, как мужчина. – Хендрик разгорячился. – Вы меня в этом поймете, Гэрис. Мужчина должен быть настоящим бойцом. А не изнеженным аристократиком, пишущим стихи. Гилмор стал настоящим мужчиной. А Эдвард… Вы знаете, почему я взял вас к себе? Вы уделали его на глазах у всех. Я был рад, как ребенок. Согласитесь, он того заслуживает.
– Не мне об этом судить, ваше величество. Мой дед был простым лесником, а лорд Фэринтайн даже знатнее вас.
– Но вы судите. По глазам вижу. У вас злой взгляд, когда я его поминаю. Я и сам не знаю, как к нему относиться. Я доверял Гилмору, а Эдвард… Он как кусок льда. Мне холодно с ним разговаривать. У меня до сих пор нет ребенка, вы знаете? Это знает все королевство. За пять лет жена так и не родила мне ни сына, ни дочери. Советники говорят мне развестись с нею, но я люблю чертовку. Да и потом, вдруг дело не в ней, а во мне? В любом случае, мне было проще при мысли, что трон, если что, наследует Гилмор. А теперь его нет, все прибрал к рукам Эдвард. Даже хочет взять невесту Гилмора себе в жены. Не знаю, как бедняжка Гвенет на такое пойдет. Поймите, Фостер – мне не на кого опереться. Половина моих лордов кормят воронов у реки Твейн. Мой кузен, что был мне как брат, пал там же. Мой наследник – эльфийская тварь, и его глаза холодны как стекло. Я не знаю, можно ли вам верить, но мне вообще некому верить. А сейчас мне нужны верные люди. – Хендрик продолжал пить, его речь становилась все горячей, и было видно, что скоро бренди возьмет свое. – Я думаю, вам стоит это знать, Гэрис Фостер, раз уж вы будете носить мой герб на плаще. Вы очень вовремя сюда явились, мне как раз нужны хорошие воины. Я скоро пойду на Клиффа. Еще до Нового года. До первого снега. Я намотаю его кишки на свой топор.
Гэрису удалось сделать так, что и тени чувств не отразилось на его лице. «А Хендрик хорошо захмелел, и как быстро, – промелькнула мысль. – Если уже готов изливать душу наемнику, которого видит второй раз в жизни. Раньше он был сдержаннее, опасаясь шпионов – или поражение развязало ему язык?»
– Война только недавно закончилась, – сказал Гэрис спокойно. – Вы сами сказали, половины ваших лордов больше нет. Люди устали. И кто начинает войну осенью?
– Я начну, – сказал Хендрик с яростью. – Половина лордов мертвы, но живые – злей чертей. Я потерял на реке Твейн не только своего брата, но и свою честь. Клифф гнал меня, как охотник гонит оленя. Вы думаете, я забуду ему такой позор? Народ и без того болтает о слабом короле, что потерял свое войско. Нет, Фостер, так просто я этого не оставлю. Вы знаете, что было с моей королевой, когда я возвратился с войны? Она плакала, когда мы остались наедине. Она верила в меня, как в героя из сказки, а когда я вернулся домой, мой щит был помят, и левая нога едва волочилась. Я люблю Кэмерон больше жизни, и она снова будет мной гордиться. Мы выступим очень скоро, недели через две или три. Не больше, чем через месяц. Теперь я буду гнать Клиффа. Я верну наши земли, а потом заберу себе весь Гарланд без остатка. Я купил наемников. Они скоро явятся в город. Я потратил на это всю казну, но оно того стоит. Клифф еще меньше вашего ждет войны, и его армия тоже устала.
– Вы заключили с ним вечный мир, – напомнил Гэрис.
– Это просто дрянная бумажка. Я не первый король, который нарушит договор такого рода. Я не закончил эту войну, Фостер, но теперь уж я точно ее закончу. Вы поскачете в бой рядом со мной?
Гэрис подумал о двух битвах, что прошли у той проклятой реки, название которой они были вынуждены каждый раз вспоминать. Особенно о второй битве. О четырех днях безумия, и о земле, утонувшей в крови. Он видел много сражений, но это оказалось худшим из всех.
– Конечно, я буду с вами, государь, – сказал он. – Я приехал сюда не затем, чтоб просиживать штаны в казарме, и мне всегда нравилась добрая драка. Вдобавок, мне тоже есть за что поквитаться.
– Вот это добрые слова! – сказал Хендрик, опорожняя второй стакан. – Думаю, мы подружимся. Я сейчас позову за сэром Мариком, он покажет вам замок. Будете спать в казармах королевской гвардии, недалеко от моих покоев. Я слышал, при вас крутится какой-то оруженосец. Он вас устраивает? Если нет, могу подобрать другого. Есть на примете несколько крепких молодцов. Прикроют вас в бою.
– Спасибо, ваше величество. Не нужно. Дэрри – хороший парнишка. Он мне вполне подходит. Он сейчас ждет меня внизу, на дворе. Уже весь извелся, наверно.
– Ну, это вряд ли, – сказал Хендрик. – Я вот в его годы всегда находил, чем себя занять. Думаю, и вашему оруженосцу скучно не будет.
Скучно Дэрри и в самом деле не было. Вызов на бой трех знатных господ уж точно заставил его позабыть о всякой скуке. Тем не менее, когда вернулся Фостер, Дэрри ни единым словом не обмолвился ему о своих неприятностях. Сэр Гэрис казался мрачным и чем-то больше, чем обычно, озабоченным.
– Хорошо поговорили с этим вашим сэром Транном, милорд?
– Я говорил не только с ним. Но разговор и правда оказался хорош, – ответил Гэрис достаточно сухо. – Пошли, покажу тебе, где будешь спать.
Казармы королевской гвардии располагались в одном из пристроенных к донжону флигелей, на небольшом расстоянии от приемного зала. Сейчас здесь было не очень многолюдно – как объяснил Дэрри Гэрис, большая часть этой почетной гвардии, бывшей отрядом личных телохранителей государя, полегла на войне. В живых осталось едва ли пятнадцать рыцарей, из прежней полусотни. Гэрис указал Дэрри жесткое ложе в общем зале, на котором тому предстояло спать.
– Не герцогские перины, – сказал он, – но тебе пойдет.
– Я спал и в худших условиях частенько. Спал на соломе, и на траве тоже спал, и совсем на голой земле. Этим меня не напугать, сэр Гэрис. Разрешите быть свободным на этот вечер? Очень надо.
Фостер очень внимательно на него посмотрел:
– Ты отлучался вчера, и отлучаешься сегодня. Видно, твоя барышня и впрямь хороша.
– Стефани хорошая девушка, врать не буду. Но иду я не к ней. Возникли срочные дела.
– У тебя могут быть какие-то дела, помимо моих дел? – Гэрис усмехнулся. – Ладно, иди, – он протянул оруженосцу золотой фунт. Удивительная щедрость – будто он и не давал денег еще вчера, на куртку. – Когда напьешься со своими друзьями, не забудь тост и в мою честь.
– Это уж непременно, милорд.
Жестяной квартал Дэрри нашел быстро. Населенный в основном ремесленниками, застроенный литейными и мастерскими, он раскинулся на берегах реки Веды, одного из притоков многоводной Тамры. Когда часы на Башне Ульрика пробили пятый час пополудни, юноша уже стоял посредине перекинутого над Ведой моста и смотрел вниз, глядя на то, как неспешно катятся темные воды. Он кутался в плащ. Ему было немного зябко и очень страшно.
Троица, которую он ожидал, появилась не сразу – они опоздали, наверно, минут на двадцать. Молодые люди выглядели оживленными и беспечными, будто пришли на дружескую встречу, а не на бой. Томас что-то с широкой ухмылкой рассказывал Джеральду, активно жестикулируя, а тот в свою очередь рассеянно кивал. Дэрри сжал зубы и положил ладонь на рукоятку меча.
– Ты не сбежал? – спросил Джеральд, когда молодые дворяне подошли поближе. – Я сделал ставку, что ты сбежишь. Зачем ты остался, дубина? Мы же тебя убьем. – Он и впрямь казался удивленным.
– Я сюда не болтать с вами пришел, – ответил Дэрри на это как мог спокойно. – Доставайте мечи, и за дело.
Он был очень рад, что под плащом не заметно, как дрожат руки.
– Это крестьянское отродье, – задумчиво сказал Свон, – не вполне понимает, что сначала нам нужно будет выбрать подходящий тихий переулок. Ни один дурак не станет драться прямиком на мосту, привлекая внимание и зевак.
– Один дурак точно станет, – сказал Дэрри громко и отчетливо. Он встал прямо напротив своих противников, снял плащ и обмотал его вокруг левой руки. Вытащил из ножен меч. – Делать мне нечего, бродить с вами по окрестным трущобам. Мы сделаем все здесь. Все равно прохожих нету. Я убью вас быстро, это мне труда не составит. А потом пойду и напьюсь – мой господин дал мне целый золотой фунт.
– Я вижу, – протянул Свон, – вы не только безродны, но еще и душевно больны. Лишь безумец станет вести себя настолько нахально, находясь в меньшинстве.
– Скажете тоже, безумец. Просто я не трус, в отличие от вас.
На самом деле, несмотря на эти дерзкие слова, Дэрри было очень страшно. Он прекрасно понимал, что у него нет никаких шансов уйти отсюда живым. Именно поэтому он и старался говорить так самоуверенно, как только мог. Нечто подсказывало ему, что сегодня его бедовые приключения и закончатся – и тянуть с этим он совсем не хотел.
Собственные спесь и гонор представлялись теперь Гледерику ужасающе смешными. Но он действительно совершенно взбесился, когда молодой Свон обозвал его сучьим отродьем. Молодому Брейсверу показалось, этим аристократ как-то позорит честь его покойной матери. «А может, – сказал себе вдруг Дэрри, – я просто за слово уцепился. Может, я просто был зол. Эти выскочки посмели поносить меня так, будто я и вправду бездомный пес». Подобного Гледерик простить им не мог. Все-таки, у него тоже имелась гордость. Пусть даже неочевидная для окружающих.
– Ну что? – спросил Дэрри. – Будем драться или вы здесь ночевать собрались?
На лицах трех молодых дворян при его словах отразились смешанные чувства. Джеральда, похоже, подобная бравада забавляла и он с трудом сдерживал усмешку. Томас, напротив, испытывал возмущение. Ему не терпелось поскорее расправиться с дерзким простолюдином.
– Я дерусь с ним первый, – заявил он решительно. – Если убью, будем считать, расквитался и за вас тоже, – он двинулся к Дэрри, потянув из ножен клинок. Гледерик ожидал увидеть у противника шпагу, но это оказался тяжелый палаш односторонней заточки, с широким лезвием и рукоятью без драгоценных камней.
Неожиданно, решил молодой Брейсвер. Такой павлин скорее предпочел бы рапиру с позолоченым эфесом. Или нечто подобное, не менее вычурное.
Томас Свон сделал шаг вперед, слегка сгибая колени. Он казался на редкость злым, и смотрел на противника едва прищурясь. Дэрри попробовал зеркально отразить его стойку, насколько у него это могло получиться, и вскинул меч в защитной позиции. Словно увидев в этом приглашение к бою, юный аристократ метнулся к противнику и немедленно атаковал.
Томас ударил размахнувшись, с плеча, и вложил в сделанный им замах всю силу. Свистнула сталь, ударила закатным бликом в глаза. Свон легко сбил выставленный Гледериком меч – так резко, что заболела кисть, и молодой Брейсвер едва успел отступить.
Томас в ту же секунду вновь замахнулся, уже с другого плеча, и опять ударил. Бил он с яростью, особо не примериваясь – просто лупил в белый свет, зато от души. На этот раз Дэрри кое-как принял удар на гарду, чувствуя напряжение в выворачиваемой руке. Его враг был силен и охотно своей силой пользовался, а сам Гледерик, хоть и учился фехтованию раньше, еще не совсем к нему приспособился и боевого опыта почти не имел.
Младший графский сын, обвиненный Гледериком в никчемности, усмехнулся – скорее уж хищно ощерился, и сделал своей кистью быстрое круговое движение. Меч вылетел у Гледерика из рук и покатился по мосту. Брейсвер собирался было кинуться за ним – но понял, что тогда подставит врагу спину.
Видя его колебания, Томас Свон рассмеялся. Не оставалось сомнений, что он сейчас торжествует и абсолютно доволен собой.
– У вас осталось ровно два варианта для действий, мой дорогой помоечный друг, – сказал эринландский аристократ сладко. – Вы можете броситься бежать, и тогда я убью вас в спину. Вы можете стоять так, как стоите сейчас, и смотреть мне в глаза – и тогда я все равно вас убью. Но в момент смерти вы обретете хотя бы подобие человеческого достоинства.
Гледерик выдохнул, сжимая кулаки и чувствуя, как его всего трясет. Хотелось ругать себя за собственную глупость и нелепую гордыню, хотелось броситься улепетывать отсюда со всех ног, хотелось оказаться дома, поужинать – и чтобы событий последних сумасшедших двух лет не случалось вовсе, а отец предложил выпить немного вина и завел свои обычные пьяные россказни. Ничто из этого, однако, не представлялось юноше сейчас возможным.
«Похоже, моя песенка спета, и спета куда быстрее, нежели я хотел».
– Бейте, сударь, – сказал Дэрри ровно, – и бейте, как вам будет удобно. Я не побегу.
– Хорошо, – сказал Томас с удовольствием. – Ударю. Или может, – он чуть помедлил, – я уступлю эту честь кому-то из друзей. Ты ведь вызвал на поединок и их тоже. Джеральд, Гленан, что скажете? – он повернул голову, ища поддержки у своих спутников.
В этот момент случилось нечто не предугаданное до того никем. Гленан Кэбри, тот самый черноволосый юноша, что носил цвета герцогов Фэринтайн и недавно, на дворе Вращающегося Замка, назвал Гледерика не то смельчаком, не то безумцем, неожиданно сделал два шага вперед и встал рядом с Дэрри. Плечом к плечу с ним и лицом к собственным приятелям. Сделав это, он очень медленно вытащил меч и обратил его острием в грудь Томасу.
– Как это понимать, Глен? – оторопело спросил Томас Свон.
Наследник графов Кэбри пожал плечами:
– Этот человек храбр. Не знаю, какого он происхождения, но ему хватило смелости выйти против нас троих. Я с ним не ссорился, и не хочу, чтоб вы его убили.
– Я думал, мы с тобой друзья, – оторопело сказал Томас и, после короткого колебания, направил клинок против товарища.
– Это ты так думал, а я просто пил с тобой за компанию, – голос Гленана был совершенно беспечен. – Все дело в деньгах твоих родителей, которые они тебе щедро дают на попойки, а не в тебе самом, Томас. От твоего заносчивого вида меня воротило уже давно. К счастью, теперь я распрощаюсь с тобой, а потом напьюсь с молодым мастером Брейсвером на деньги его господина.
– Ты в этой жизни больше уже никогда не напьешься, это я тебе обещаю, предатель, – сказал Свон и бросился в атаку.
Он сделал глубокий колющий выпад, метя Гленану в горло, но тот легко закрылся. Мечи столкнулись с холодным скрежетом. Томас грязно выругался и нанес очередной размашистый рубящий удар в своем излюбленном стиле.
Гленан вновь поставил блок – сделал он это довольно легко, словно и не утруждаясь. Все эти приемы, похоже, не являлись для него чем-то непривычным. Еще бы – наверняка у него были хорошие учителя и долгие годы практики. Дэрри, даром что сам прежде почти не дрался всерьез, достаточно все же хорошо разбирался в фехтовании, чтобы понять – Свон владеет мечом намного хуже, чем Кэбри, и шансов на победу в этом бою не имеет. Противники замерли напротив друг друга, обменявшись изучающими взглядами.
Сам Дэрри, хотя и подобрал свой меч, пока даже не пытался вновь вступить в схватку. Он слегка нерешительно посмотрел в сторону Джеральда Лейера – а тот внезапно пожал плечами и ухмыльнулся:
– Я против Глена драться не буду, и против того, кого Глен поддержал – тоже. Можешь на меня так не пялиться, – Лейер сделал шаг вперед, обходя сражающихся, и протянул Гледерику кожаную флягу. Тот, после короткого колебания, ее принял и сделал глоток. Виски, оказавшийся горячим и крепким, до самого желудка обжег пищевод.
– Благодарю, – выдохнул Дэрри с усилием, опершись спиной о перила.
– Благодарить не стоит, – встал рядом Джеральд. – Лучше посмотрим, как Томас станет выкручиваться.
Шансов выкрутиться у Томаса нашлось крайне немного. Он еще несколько раз, хищно ощерясь и глотая ругательства, попробовал атаковать Глена, но каждый раз натыкался на жесткую и уверенную оборону. Молодой Свон дрался горячо и обладал достаточной силой – а вот мастерства ему не хватало. Он был поспешен и сражался не очень обдуманно, то и дело при выпадах открывая свой корпус. Окажись его недавний товарищ настроен чуть более решительно и попытайся нападать, а не защищаться, Томас непременно бы уже получил ранение, а то и два.
Гленан, в свою очередь, проявил себя как толковый боец. Он вел себя осторожно, осмотрительно, когда надо – проявлял хитрость. Очертя голову вперед не лез – напротив, выжидал и изматывал противника. Все неприятельские наскоки молодой Кэбри отражал решительно, сам же экономил дыхание, старался лишний раз не открыться.
Гленан, по всей видимости, и прежде уже не раз сходился с Томасом в поединках, только учебных или дружеских, а не боевых. Кэбри успел хорошо изучить Свона, знал его манеру боя и теперь охотно этим знанием пользовался. Его собственные движения оставались экономными и скупыми, а Томас тем временем начал уже слегка уставать. Дыхание его стало тяжелым и шумным, удары порой запаздывали.
Наконец Гленан Кэбри сделал шаг вперед и с силой выбил у наследника графов Свон меч из рук. Точно также, как тот обезоружил Гледерика. Томас отскочил назад, бешено вращая глазами.
– Убивать я тебя не буду, не бойся, – сказал Глен ему довольно холодно. – Моему отцу не нужен скандал с твоим отцом, а этот скандал непременно случится, если я снесу твою голову с плеч. Убирайся отсюда, и чтоб я тебя больше рядом с нами не видел.
Томас сплюнул на землю. В этот момент от его утонченных аристократических манер не осталось и следа. Он выглядел настолько взбешенным, что можно было подумать, начнет вот-вот ругаться подобно портовому грузчику.
– Мне жаль, что я с тобой водился, – процедил Свон. – Ты настоящая лживая мразь, совсем как твой сэр Эдвард.
Кончик меча Гленана чуть дрогнул.
– Я правда не хочу тебя убивать, – повторил Кэбри. – Иди, Томас. Не позорь себя больше, чем уже опозорил.
Черты лица Томаса исказила ярость. Было видно, что он хотел бросить какое-то еще оскорбление – но пересилил себя, отвернулся и быстро зашагал прочь, даже не подобрав и не вернув в ножны своего клинка. Тот так и остался валяться на камнях. Дэрри спрятал подаренное ему Гэрисом оружие и посмотрел на Гленана.
– Кажется, я и впрямь должен угостить тебя выпивкой, – сказал он медленно.
– И ты это сделаешь, – кивнул Кэбри. – После этого мы будем в расчете.
– Заметано. – Дэрри перевел взгляд на Джеральда, молча стоявшего в стороне. – А вы, милорд? Вы ведь тоже намеревались меня убить.
– Я все-таки не последняя скотина, – сказал Лейер очень серьезно. – Поступок Гленана пристыдил меня. Мы и впрямь повели себя недостойно, решив к тебе прицепиться. В конце концов, ты служишь у Фостера, а этот человек вчера победил лучшего рыцаря королевства. Нам не следовало тебя задирать.
– За тебя я, если что, платить не буду, – ответил Дэрри на эту тираду, опасаясь, что этот детина тоже решил поживиться его золотым фунтом. – Ты назвал меня животным.
– Не плати, – легко согласился Джеральд. – Мой отец не так беден, как отец Гленана, и я всегда плачу за себя сам. Но и зла на меня не держи тоже. Я был дурак, и поддерживал Томаса зря. – Джеральд сделал шаг вперед и протянул Дэрри руку. После короткого колебания, тот ее пожал.
– В голове не укладывается, – сказал Дэрри, отворачиваясь и перевешиваясь через перила моста. От пережитого напряжения его замутило. Гледерик приложил усилие, дабы не сблевать у всех на виду.
Внезапно юношей овладела злость – направленная в первую очередь на себя самого. Гледерик осознал, что действовал крайне глупо во всей этой истории с дуэлью. Дэрри понял, что попросту разбрасывал красивые жесты, не умея толком за себя постоять. Наверняка со стороны это смотрелось беспомощно и нелепо. Может статься, Гленан Кэбри просто пожалел его.
«Я буду теперь гораздо умнее. Осмотрительнее. Хитрее. Я выжил чудом. Только из-за порядочности этих парней. Впредь стоит вести себя осторожнее. Изворотливее, если потребуется. Иначе я и месяца не протяну в здешней столице. Едва не сделаться трупом в первый день пребывания при дворе, и все почему – из-за никчемной глупой гордыни».
Стараясь отогнать неприятные мысли, Гледерик с напускной беспечностью сказал:
– Вот же как смешно иной раз получается. Я-то думал, мне предстоит верная гибель – а готовиться следовало к хорошей попойке.
– Представь, что пьешь на том свете, в залах павших воинов, – посоветовал ему Гленан Кэбри с внезапным смешком. – Вдруг это тебя взбодрит.
Ночь пала черным саваном, накрыв собой мир. Город спал, забывшись напуганным, беспокойным сном. Дворцы знатных лордов и лачуги нищих – все они скрывались во мраке, скованные тревогой. Кое-где сияли огни – горели костры дозорных на верхушках башен, светились веселые окна харчевен. Но даже они не рассеивали окружающий мрак, а словно бы делали его еще более густым и плотным.
Каэр Сиди и сам казался вылепленным из непроглядной тьмы. Гэрис прошелся по парапету западной стены, ища место, где был бы незаметен часовым. Вскоре такое место обнаружилось, в тени одной из башен – тех самых, что, по старым легендам, когда-то вращались, осматривая во все концы земли Эринланда. Фостер оперся о зубец стены и долго вглядывался в беспокойный мрак. Затем он отвернулся, достал из ножен кинжал, клинок с длинным волнистым лезвием, и полоснул себя по кисти левой руки. Тяжелые капли крови, набухая в воздухе, упали на холодные камни под ногами. Гэрис выдохнул и принялся ждать.
Она вышла из тьмы, и походка ее была бесшумной, как и всегда. Ее рыжие волосы алели вспышкой закатного пламени в непроглядной ночи. Ее голубые глаза блистали серебряным светом северных звезд. Ее кожа была белее первого снега. Шлейф темного платья летел по воздуху. Прекрасная и холодная, госпожа Кэран, что звала себя Повелительницей чар, встала напротив своего верного рыцаря.
Гэрис преклонил перед ней колено.
– Моя леди, – сказал он, пряча глаза.
Рука чародейки легла ему на плечо:
– Встань, – велела она. – Время для церемоний уже прошло или еще не настало. – Подчинившись этим словам, Гэрис Фостер поднялся на ноги и спрятал кинжал. Чародейка провела рукой по его щеке, пристально вглядываясь в глаза, а потом отвернулась, рассматривая вздымающиеся вокруг башни. – Каэр Сиди, – произнесла она задумчиво. – Если я и видела его раньше, то только издалека. Спасибо, что открыл мне дверь. Мне не хватило бы сил переместиться сюда самой, без твоей крови. Кровь открывает любые пути. Скажи, как тебе возвращение в родной город?
Гэрис слегка дернул правым плечом.
– Такая же грязная дыра, как и раньше. Ничего не изменилось. Нищие на каждом углу, вонь, уличные бандиты. Надменные лорды в своих чертогах, верящие, будто вокруг них крутится мир.
– И все же ты любишь этот город. Ты ведь так рвался сюда, мечтая скорее покинуть мой гостеприимный кров.
– Твой гостеприимный кров – подземелье, в которое не проникает ни единый лучик света. Я думал, что рехнусь там. Да я почти отвык от света за эти дни. До сих пор щурюсь на ярком солнце. Как ты можешь жить там и не сходить при этом с ума? Я все время чувствовал себя погребенным заживо у тебя дома. Это же просто могила. Почему, Кэран? Чего ты так боишься? Почему просто не уйти оттуда?
Чародейка улыбнулась. Подошла к нему, взяв за руки:
– А почему ты так рвался вернуться в эту клоаку, где пахнет грязью и нечистотами, а люди глупы и невежественны? Это твой дом, а дом не выбирают. В него возвращаются, даже если он жалок или убог. Мой дом мало в этом смысле отличается от твоего. Думаю, ты понимаешь это и сам.
Гэрис и правда понимал. Кэран была волшебницей – возможно, одной из последних, оставшихся на земле. Она была молода, лишь недавно разменяла свою двадцатую зиму – но с детства училась у воспитавшей ее в глухомани матери секретам древнего колдовства.
Когда-то, много веков назад, подобных ей было много – чародеев, волшебников, повелителей потусторонних сил. Они правили городами и крепостями, и короли преклоняли перед ними колени. Люди и последние из фэйри, не ушедших в волшебную страну и смешавших свою кровь с человеческой, постигали тайны высшей магии. Эту историю знали все, кто интересовался повестями о былых днях. Историю о том, как однажды колдуны возгордились настолько, что стали бороться друг с другом ради абсолютной власти.
Война Пламени изранила землю. В ней пали почти все древние чародеи. Немногие выжившие не стали победителями – напротив, они сделались проклятыми тварями в глазах простого народа. Их сторонились и за ними охотились. Жгли на кострах. Некоторые предпочли отказаться от магии, сжечь свои книги и жить, как простые люди. Так сделали, например, первые герцоги Фэринтайн.
– Ты задумался о чем-то? – спросила Кэран, проводя рукой по его лбу.
– Так, ни о чем.
Он думал о тех днях, что пролежал, бессильный и разбитый, в подземной пещере, бывшей ее домом – а она склонялась над ним и своей магией пыталась вдохнуть в него жизнь. Тогда он едва понимал, где находится и что с ним происходит. Бредил. Бродил вдоль ворот смерти. Иногда приходя в себя, он видел над собой рыжеволосую девушку с холодным взглядом. Она касалась его горячего лба своими руками, и забытье слегка отступало.
– Я думала, – призналась волшебница, – ты нарушишь наш договор. Сбежишь и не дашь о себе вестей.
– Я бы не смог так поступить.
Он в самом деле не смог бы. Она сделала для него слишком многое. Многое подарила и многое отняла. Он боялся ее и одновременно жалел. Порой Гэрис видел в ней не могущественную волшебницу, способную на вещи, недоступные прочим смертным – а одинокую девчонку, выросшую в глуши. Схоронившую мать, не знавшую отца, выросшую на преданиях о былой славе. Она выхаживала его от смертельных ран, измученного, еле живого. Без нее он бы погиб.
– Как твои успехи? – спросила Кэран. – Помимо того, что ты здесь.
– Я победил на турнире. Расправился с Эдвардом. Сам не знал, что мне так повезет. – Гэрис нахмурился. – По-моему, он поддался мне. Понять бы еще почему… Затем я попросил Хендрика принять меня в королевскую гвардию. Ты ведь просила меня войти в его окружение, а гвардия – лучший способ добиться этого. Я попробовал оплести его чарами подчинения, как ты учила. У меня получилось, хоть я и провалялся потом без сознания целый час.
– Ты многого добился, – признала Кэран. – Я знала, что стараюсь не зря. Когда я нашла тебя там, у реки Твейн… Помню, ты лежал среди горы трупов, весь в крови. Жизнь едва теплилась в тебе. Я чудом почувствовала древнюю кровь, тогда еле теплую в твоих жилах. Я очень благодарна тебе. Ты дал мне шанс на исполнение моего плана.
– Это я должен быть тебе благодарен за спасение от смерти, – признал Гэрис. – Но я все равно не могу быть благодарен за это. – Он поднял руку и, в пояснение своих слов, провел ладонью по лицу. По тому самому лицу, с которым уже почти четыре месяца просыпался по утрам и засыпал вечером. Он коснулся пальцами надбровных дуг, выступающих вперед и тяжелых. Коснулся носа, что казался слишком большим и грубым, и массивного квадратного подбородка.
Чародейка перехватила его ладонь – и сжала его пальцы в своих.
– Я понимаю твой гнев, – сказала она мягко. – Я понимаю, что ты считаешь себя моим пленником, орудием моей воли. Но когда ты выполнишь то, о чем мы условились – я верну тебе твое лицо обратно. Ты сам понимаешь, что если бы я оставила тебе прежний облик – ты бы ни за что не смог выполнить ту миссию, что тебе предстоит. Это все лишь на время, и ты сам это знаешь.
Гэрис выдохнул. Злость, что было вскипела в нем, стала угасать, оставив по себе лишь привычное, немое равнодушие.
– Я все это прекрасно понимаю, можешь не объяснять. Что до миссии, о которой ты говоришь… Я разговаривал сегодня с Хендриком. Он и в самом деле начал мне доверять, похоже. Скоро он снова двинется в поход, как ты и предполагала. Хочет поквитаться с Клиффом за все.
– Очень хорошо, – сказала Кэран. – Я надеялась на это. Он поскачет к границе, и ты должен его сопровождать. Неважно, победит он или проиграет на этой войне – меня устроит любой исход. Колесо года почти завершило свой оборот, мой рыцарь. Скоро Самайн, а за ним, до самого Йоля – время, которое принадлежит тьме. Грань между мирами тонка, как никогда, в эти дни. Лишь глупец начинает войну в такое время. Будет битва, и пролитая кровь потревожит завесу, делая ее еще более тонкой. Разрывая ее в клочья. Ты должен обязательно проследить, чтобы Хендрик выжил. Не отходи от него ни на шаг. Когда битва отгремит, ты приведешь его в развалины Каэр Сейнта и там убьешь. Оружием, что я дала тебе, – Повелительница чар коснулась рукоятки того самого кинжала, которым Гэрис пролил свою кровь, призывая ее сюда. – Надеюсь, твоя рука не дрогнет.
– Хендрик был моим королем, – сказал Гэрис хрипло. – Он был мне ближе брата.
– Он начал войну, которая едва не погубила тебя. Он тщеславен и глуп. Я едва спасла тебя, а теперь ты защищаешь своего убийцу?!
– Я сам был таким же, как он. Когда мы ехали на эту войну, мы только и делали, что мечтали о подвигах и воинской славе. Сколько раз Клифф ходил набегами на наши окраинные графства! Не мы начали эту войну, но мы могли ее закончить. Когда я приехал сюда, я был готов убить его за поражение, которое он на нас всех навлек. Собственными руками вырвать сердце у него из груди. Но сегодня я говорил с ним. Он тот же человек, которого я всегда знал. Я не смогу так с ним поступить.
– Сможешь, – голос Кэран сделался тверд, и холоднее полярной звезды был ее взгляд. – Когда я отпускала тебя, ты желал отомстить – так дай этой мести исполниться. Хендрик слаб и глуп. Он не может командовать армией и вести войны. Один раз он уже покрыл себя позором. Он виновен в том, что ты едва не погиб. Он алчет только славы, и погубит твое королевство. Покончи с ним – и распоряжайся этим королевством сам. Приведешь ты гарландцев к рабскому ярму или заключишь с ними мир – в любом случае ты сделаешь это мудрее и правильнее, чем он. Ни один воин не должен служить такому государю, как этот. Ты доставишь Хендрика в Каэр Сейнт, в самые темные дни самого темного времени года, и пронзишь его сердце зачарованной сталью.
– Ты хорошо рассуждаешь тут о всеобщем благе, – сказал Гэрис с ядом, – но не станем забывать, что в первую очередь тобой движет желание сделать лучше для себя.
– Как и всеми нами, – кивнула Кэран. – Каэр Сиди – великое место Силы. Его построили повелители эльфов, будучи на вершине могущества. Стоя здесь, я ощущаю дальнее эхо этой Силы, и неправильно оставлять ее спящей. Кто владеет Вращающимся Замком, тот владеет миром. Я знала и прежде, что это могучее место – но сейчас его мощь сводит меня с ума. Моя мать, и моя бабка, и сотня поколений до них скрывались в глуши и безмолвии – но пришло время нам всем выйти из тени. В Каэр Сиди вступали на престол Владыки Холмов – а в Каэр Сейнте находятся их усыпальницы. Хендрик рожден от древней крови, он Фэринтайн по матери – и он был коронован во Вращающемся Замке, как законный владыка этой земли. Ты должен принести его в жертву. Там, среди усыпальниц государей, куда более великих, чем он сам. Нити заклинаний связывают оба этих замка. Когда кровь Хендрика Фэринтайна прольется на жертвенный алтарь – врата откроются, завеса падет, и древние силы будут свободны. Я заберу их себе – все, без остатка. По праву наследства я ношу титул Повелительницы чар – но это лишь пустое название. Когда ты исполнишь свой долг, самые сильные чары мира и впрямь будут мои.
– Если Хендрика лишила разума жажда славы, то ты куда безумней его, – пробормотал Гэрис.
Когда он только начал выздоравливать, Кэран сказала ему, что отправит его обратно в Каэр Сиди. Что у нее есть для него важная миссия, и для исполнения этой миссии ему придется убить своего короля. Тогда Гэрис горячо согласился на это условие. Он был безумно зол на Хендрика и видел в нем причину всех своих бед. Ненавидел его, сам бредил местью. Однако теперь его решимость ослабла. Он не был уверен, что желает стать палачом, ведущим собственного сюзерена на бойню.
«Езжай в Таэрверн, – сказала она ему тогда, провожая в дорогу. – Найди Хендрика. Войди ему в доверие. Призови меня – я смогу прийти к тебе в любое место, в котором ты прольешь древнюю кровь этим клинком. Тогда я расскажу тебе, что делать дальше».
– Ты безумна, – повторил Гэрис.
– Я всего лишь та, кто я есть. Я прячусь в темных подземельях и пещерах, пока невежественные глупцы распоряжаются судьбами народов. Я учу тебя магии, потому что верю – ты один из немногих, кто ее достоин. Мир создан для нас и таких, как мы, а не для жалких дураков, опьяненных тщеславием. И мы возьмем этот мир себе. Ты будешь распоряжаться людьми, а я – силами, что превыше людей. Но мне нужна твоя помощь, ведь и у моих возможностей есть пределы. Сама я не смогу завлечь его в нужное место. Ты должен мне помочь. – Кэран подошла к нему и прижалась. Обхватила его шею руками, запечатлела на губах поцелуй. Гэрис ответил на этот поцелуй – сначала почти нехотя, потом со все большим жаром. Он считал ее безумной – и одновременно любил. Наверно, они оба были сейчас немного безумны.
– Отринь сомнения, они делают тебя слабым, – сказала Кэран. – Пожалуйста. Я умоляю тебя. Я провела годы в своем одиночестве, пока ждала кого-то, кто сможет мне помочь. Ты тот самый человек. Без тебя я не справлюсь, а я должна справиться. Ради наших предков, ради нашего общего наследия. Магию нельзя оставлять спящей – мы должны вернуть ее миру. Убей Хендрика, а потом я верну тебе твое лицо и отдам трон. Нам обоим, Гилмор Фэринтайн, пора занять причитающееся нам место.