1
За дверью оказалось приятнее. Здесь было тихо, только в другом пролете лестницы кто-то несся по перилам с восторженным «Э-хоу!». Карл медленно зашаркал по направлению к выходу.
– Каррр! – услышал он за спиной, но не торопился оборачиваться. Показалось? Или нет? Ему было все равно, что кто-то решил продолжить мусолить его имя, как хлебный мякиш. За этим вороньим звуком последовала книга, ударившийся в спину и если бы не рюкзак, то удар был бы более внушительным. Это был учебник «алгебры». На обложке в самом названии была вставлена буква «к» в самом начале, и втиснута между «а» и «л» буква «р».
– Ты идешь на «карлгебру»? – хитро спросила Бросательница учебников. Конечно же, это была Эллис. Его одноклассница, как и он любившая клички. Только свою любовь она не демонстрировала, не использовала одноклассников в качестве пробных экспериментов, довольствуясь тем, что это делает Карл, разве что иногда подтрунивала над ним. – Нас ждут карлосшибательные примеры во главе с мистером Уинсом.
Карл сплюнул, ему не хотелось отвечать, он не знал, куда идет, и, наверное, должен был отсидеть хотя бы один урок, но с каждый шагом все больше сомневался в этом.
– Ты такой смешной, когда злишься, – засмеялась Эллис. – У тебя лицо становится похожим на Эйфелеву башню. Рот на две лыжные палки, а глаза, как сломанный светофор, моргающий.
Она прыгала перед ним, как будто знала, что сейчас он безобиден и ничего не сможет сделать. Карл действительно с трудом передвигал ноги, тяжело дышал, и ему не хотелось обращать внимания на эту попрыгунью, которой в одно время дал прозвище «Паприка». По причине острых шуток, наверное.
– Зачем учебник испортила? – грубо спросил мальчик.
– А я на своем тоже написала, – прошептала Эллис, сняла рюкзак, и достала точно такой учебник с точно такой же корректурой. – Вот смотри. Как у тебя. Это еще что? Я и физику тоже поправила. Зацени. «Физкарлика». А на биологии. «Биокарлогия»… – она перевернула рюкзак, высыпая содержимое на школьный пол, чтобы показать, как она постаралась удивить его. – Литературу сложно, но можно. «Карлитура», либо «Литкарлтура». Пока еще не решила.
– Ты что совсем ду… – грубо спросил мальчик, не совсем понимая, зачем она так поступила. С его учебниками еще понятно, но со своими-то зачем так. – …ра, или только прики…, – это так походит на бред после сотрясения, – …дываешься?
– Фу-у-у, – протяжно заголосила девочка, – я думал ты припас для меня клички поинтереснее. – Дура – как просто, – она прищурилась, как будто что-то заметила. – У тебя шрам, да какой. Вот отчего ты такой странный. Тебя поколотили, и ты не в настроении ни идти на урок, ни придумывать что-то новое.
Она тут же подскочила и стала изучать его.
– Какая красивая ссадина. А синяк. Еще один. Какая ровная царапина. В сочетании – человек-картина и место ему в музее.
– Оставь меня, – грубо отрезал Карл. – Мое место точно не в этой школе, где у каждого навязчивая мысль достать меня.
– Извини, я только хотела… – что она хотела, Карл не желал слушать, он знал, что все девочки в школе смотрят на то, что делают мальчики, а все мальчики дразнят Карла и уже отнесли его в свой черный список, где он занял место с ботаниками и неудачниками.
– Она только хотела напомнить, что меня зовут… – пульсировало в висках, – что меня зовут…
Однако на урок все же пришлось идти – на посту стоял охранник, во дворе занимались малолетки, и окно директора было открыто.
Урок вел мужчина в зеленом костюме. Мистер Уинс. У него была странная привычка стоять у окна и протирать очки. Всем без исключения казалось, что таким образом он подает знаки. Все считали его шпионом и думали, что он помимо всех этих цифр владеет кодом, который способен подойти ко всем тайным ключам. Но это была одна из баек, созданная только потому, что сам предмет был ужасно скучным и если ничего не придумать, то на него и ходить нет смысла. А так появлялся стимул – он агент, который сигналит своим коллегам о том, что начинает урок.
– Выражения с переменными, – сказал учитель протяжно так, как будто он только что съел вкуснейший бутерброд с варением, – это такие выражения, которое содержит числа, переменные, знаки алгебраических действий, скобки, ну конечно. Например…
Мистер Уинс привел пример, изобразил на доске несколько формул. Карл этого не слышал – ему казалось, что все плывет перед ним – числа сливались с буквами, приглашали их на дуэль и предлагали им специальные перчатки на кулаки, последние отказывались, но те не слушали и уже были готовы атаковать.
– У Карлуши проблемы, – услышал он за спиной. – Надо бы его пощекотать после уроков, а то он все как-то других щекочет. Наверное, пора… давно уж руки чешутся.
Он повернулся назад. Денвер и Базилик показывали ему кулаки, Желудочный сок нарисовал на развернутом листе тетради картину – где Карла давит фура с сидящими в ней довольными одноклассниками. Они специально говорили громко, чтобы он мог их услышать.
– Вы… вы… – он хотел назвать их как-то очень обидно, чтобы у них отвисла челюсть, чтобы они раз и навсегда отстали от него, но навалившаяся усталость действовала и мешала ему придумать что-то по-настоящему едкое и вызывающее отвращение.
– Карлозавр хочет удивить нас новым прозвищем, – серьезно сказал Денвер, названный так за то, что ходил как денверский гиппопотам Майк с кабельного канала. На что Базилик – вегетарианец передал информацию Желудочному вечно голодному соку, а тот сделал так, чтобы почти весь класс вытянул шеи, кроме ее ботаническо-неудачниковой части.
– Вытри нос, Сопля, – выдал Карл, собравшись с мыслями. – Или попроси своих друзей подобрать.
– Что? – воскликнул Денвер, пытался приподняться, но учитель уже заметил волнение и появился, чтобы рассказать, какое это увлекательное занятие – изучать новую тему по алгебре, знакомиться с новыми терминами и наслаждаться трудностями. – Да я тебе сейчас так подберу, что мало не покажется.
Но на уроке ничего не сделаешь – это факт. Как бы Денвер не рыпался, не пытался придумать что-то достойное для своего обидчика, у него ничего, кроме «Еще не вечер, Карлсон» не получилось.
– Как это похоже на нас – один класс, а столько переменных, – подвел черту своим примером тему урока учитель. Никто не засмеялся, и только мистер Уинс оценил свою шутку и открыл рот с желтыми подгнившими зубами. Карл снова вернулся к бесполезной розне букв и чисел, как через минуту услышал за спиной.
– После уроков… я тебе покажу Сопли.
Числа уже оседлали буквы и кричали им вперед, когда Мистер Уинс решил в оставшееся время дать возможность отличиться. Валидол первым пошел к доске. Карла вызвали третьим, после Заячьей губы, но задача оказалась труднее, чем у всех.
– На земле существует три тысячи тайн. Для того чтобы найти их отправились в путь две тысячи четыреста тридцать семь любознательных. Как правильно распределить тайны между участниками этой экспедиции, чтобы все были довольны.
Буквы не хотели драться, ссылаясь на то, что им нужно пойти в поход. Числа не отпускали их, так как тоже хотели, но на всех не хватало, поэтому розня возобновилась.
– Некоторые из них… – начал говорить мальчик, – некоторые из них должны остаться дома.
Все засмеялись. Сейчас он видел, как числа держат буквы в воздухе, подкидывают их и не торопятся отпускать. Разве не достаточно того, что их значительно больше? Но их, кажется, это не волновало, они продолжали.
– Но как же по-другому. Или тайн должно стать на тысячу, две больше, чтобы они смогли их поделить…
Смех возобновился. Все смеялись. Денвер, Базилик, Желудочный сок, Революция, Топинамбур, Забинтованный, Валидол, Олень, Заячья губа, все… И Паприка тоже.
– Карл… – сказал мистер Уинс, широко улыбаясь. И он тоже. Эдипов комплекс, Щекастый, Обруч, Геракл, Веник, Зеркальный, Ундервуд, Фламинго гоготали, как полоумные. Паприка со второй парты улыбаясь показывала на учебник литературы, на котором было выведено «Карлитература».
– Не надо меня так звать, – закричал мальчик. – Я не хочу!
Учитель растерялся. Он тут же достал очки и стал их вытирать, но понимая, что это не помогает, повернулся к классу, чтобы там найти ответ.
– А у него боязнь своего имени, – поднялся Базилик, и Денвер тут же добавил. – Так что хочешь его напугать, зови Карлом. Это что-то вроде уязвимого места.
Учитель так и не мог выйти из ступора – он замер и не знал, как поступить – на него никогда не кричали ученики. Тем временем класс уже поверял Карла на уязвимость, произнося его имя снова и снова.
– Хватит! – зажимал мальчик уши, но, даже, закрыв их, он все равно слышал отчетливо:
– Карл, Карл. Каррррррл!
– Нет, – закричал мальчик и попятился к выходу. Тем временем мистер Уинс вышел из растерянного состояния и произнес:
– Прекратите.
Но это прозвучало так тихо, что никто не обратил внимания на этот шепот. К тому же детей было трудно остановить. Они продолжали. Наверняка, они хотели отомстит Карлу за свои прозвища.
– Нам нужно продолжать, – с отчаянием в голосе произнес учитель, и тут же имя стоящего мальчика пропела половина класса с таким неистовством, что мистер Уинс подошел к окну, как будто надеялся найти спасение там. Но класс ликовал – нашлось уязвимое место у человека, которого давно нужно было проучить.
Карл не выдержал, добежал до двери, открыл ее и, отталкиваясь от стены, побежал.
– Карл у Клары украл кораллы… – неслось вдогонку. – Стой! – заголосил знакомый тембр Денвера. – Он не должен уйти! – продолжил Базилик.
Но мальчиков не отпустили с урока, а нарываться на неприятности, которые могут привести к встрече с мистером Поком, их не слишком радовала. Через мгновение в классе затихло, и только голос следовал за ним попятам.
– Карл у Клары…
Но Клары никакой не было. Был только Карл, думающий, что кроме него не бывает других мальчиков по имени Карл и если и есть такие, то они живут в другом месте. Не в этом городе, школе, где уважают не только самого человека, но и его имя тоже. Поэтому он несся по коридору, пошатываясь, как будто после еще одной драки. К тому же она оказалось значительно серьезнее.