Полностью готическим шрифтом
Я обернулся. Позади меня стояло карликоподобное существо, покрытое дорожной пылью, и дерзко дергало меня за плащ. Оно было целиком обернуто в клочья бумаги с напечатанным на них текстом и выглядело, как газета на ногах, которая угодила под колеса и поэтому была полностью изорвана.
Зрелище было странным. Я изумился, но лишь на какое-то время, так как в моих воспоминаниях за время первого пребывания в Книгороде хорошо сохранились так называемые «живые газеты». Это были деловые проворные гномы, так сказать, журналистские мальчики на побегушках, которые профессионально распространяли сплетни из культурной жизни. Я вспомнил, что за небольшие деньги от них можно было отрывать бумажные флажки, чтобы их прочесть. На бумаге было напечатано следующее:
«Шок в летнем домике! Мимолетте ван Биммель перенесла приступ бессилия после публикации ее нового романа «Год, прожитый зря»! Сможет ли она когда-нибудь вновь взяться за перо?»
Или:
«Драка Радиолариуса Рунка с Вартоком Шметтерлингом в «Золотом пере»! Писатели-соперники обоюдно обвиняют друг друга в присвоении идеи и в злоупотреблении алкоголем! Затем – примирение подвыпивших соперников!»
Или:
«Хорошие новости из летнего домика! Мимолетте ван Биммель вновь может писать! После двухдневного отдыха в связи с перенесенным приступом бессилия она начала писать новое произведение под названием «Свеча под водой»!»
Поэтому я сказал гному:
– Нет, спасибо. Меня не интересуют сплетни.
Он гневно сверкнул на меня глазами.
– Я не сплетник! – произнес он дрожащим голосом. – Я – «живая историческая газета»! Контролируемая Международным транспортным обществом Книгорода! Целиком напечатанная готическим шрифтом!
Готическим шрифтом? Только сейчас я заметил, что по этой улице некоторые туристы перемещались, держа на буксире завернутого в газеты мальчугана. Гномы бежали за ними и при этом читали написанный на бумажных флажках текст.
– Историческая газета? – переспросил я недоверчиво. – Что это значит?
– А-а-ах! – Глаза коротышки вспыхнули, и в его голосе мгновенно исчезла нотка обиды. – Ты недавно в этом городе? Все ясно! Ты объяснить?
– Да, пожалуйста, объясни! – кивнул я.
– Историческая газета – новый сервис Книгорода! – старательно пояснил он. – Мы гулять вместе. Ты спрашивать – я читать ответ из старая газета. Одна улица – одна пира, шесть улиц – пять пира, двенадцать улиц – девять пира. Если недоволен – деньги назад. – Он протянул мне, как пример, обрывок своего бумажного облачения. Это был прогноз погоды на завтра, действительно напечатанный готическим шрифтом. Во второй половине дня обещали дождь.
– Мы гулять? – спросил гном и удовлетворенно зашуршал своими листками. Я задумался. Собственно говоря, неплохое предложение. Хитрая идея информационного посредничества. По вполне приемлемой цене. Или это было неловко – плестись по улицам, таща на буксире тараторящего гнома? Не поставлю ли я тем самым на себе клеймо провинциального простофили? Как те люди во Флоринте, которые, восседая в свадебном экипаже или гондоле, обозревают достопримечательности? С другой стороны, я видел, как масса туристов бродила здесь в сопровождении «живых газет». И никто не находил это неприличным. Иначе мне придется целыми днями слоняться по городу, изучая путеводители и расспрашивая местных жителей.
– Все готическим шрифтом! – повторил гном почти умоляющим тоном. Неважно, насколько нелепо это звучало, друзья мои, но эта фраза сыграла решающую роль! Готический шрифт в типографии – это, так сказать, то же, что фахверк в архитектуре. И то и другое свидетельствует об определенной архаичности, но в то же время – о высоком мастерстве и о вечной прочности. Готический шрифт пробуждает доверие. Черт возьми, это стоит испытать.
– Ну, хорошо, – сказал я благосклонно. – Тогда одну «живую историческую газету», пожалуйста. Оплата до или после?
– После, пожалуйста! – воскликнул радостно гном. – Чаевые не обязательны, но принимаются, если будешь доволен!
– Понятно, – сказал я. – Оплата по результату – но при этом несколько больше, гм? – Да, это был довольно серьезный деловой принцип. Если бы он собирался надуть меня, он взял бы деньги заранее. Прекрасный новый Книгород! Даже мошенники стали более добросовестными. Или, по крайней мере, более рафинированными.
«Живые исторические газеты» становятся все более популярными!» —
закричал неожиданно гном, читая один из своих листков. Но еще более удивительным было то, что в его речи не слышалось никакого акцента, и она была грамматически абсолютно безукоризненной.
Ну, хорошо, сначала немного собственной рекламы, это нормально. Но я хотел все-таки прощупать моего будущего гида. Я осмотрелся в поисках какой-нибудь достойной внимания достопримечательности, и мой взгляд остановился на бросающемся в глаза здании, которое благодаря своей высоте не только возвышалось над всеми окружавшими его домами, но и выделялось необычайной архитектурой. Часть этого сооружения располагалась на металлических стойках и уходила высоко вверх. В этот день мне уже попадалась пара домов с аналогичными конструкциями.
– Что это такое? – спросил я и указал на забавный дом. – Ты можешь мне объяснить?
Гном с важным видом порылся в своих бумажных флажках и, наконец, нашел то, что искал.
«Торжественно открыта первая Висячая библиотека Книгорода! —
прочитал он очень громко заголовок на одном из листков и потом чуть понизил голос. –
Аллея Орпету Гарншауэра? Это название я ведь уже видел на одной из табличек с названиями улиц. Было как-то странно вновь обнаружить его в одной из газетных статей.
Гном продолжал:
Гном достал следующий листок.
«Висячие библиотеки – новый тренд в Книгороде! —
прочитал он. –
– Спасибо – достаточно! – крикнул я. – Все понятно.
Гном убрал свои статьи, и мы направились дальше вниз по улице. Я заметил, что моя «живая газета», похоже, имитировала мою походку. Гном следовал за мной, как маленькая тень, как сжатая карикатура меня самого. Если я шел медленно, то гном также замедлял шаг. Если я шел быстрее, то и он ускорял темп. Я жадно высматривал новые достопримечательности, о которых мог его спросить, так как вся история начинала меня забавлять. Но, как назло, не попадались никакие примечательные здания, поэтому я спросил моего гида о другом, что не терпело отлагательств.
– Почему, собственно говоря, все эти книги использовали как строительный материал? Каждый пятый дом, кажется, частично построен из книг. Как такие дома могут эксплуатироваться? Ведь они состоят лишь из бумаги и картона, в лучшем случае – с добавлением кожи.
Гном остановился, поднял одну руку, а другой стал рыться в своем беспорядочном архиве. Потом он достал какую-то бумажонку.
«Обнаружены колоссальные залежи окаменевших книг в Хоботе Хильдегунста Мифореза!» —
воскликнул он.
Я был удивлен трижды: во-первых, тем, что эти книги были из камня. Затем, что в Книгороде, кажется, существовал еще один из этих таинственных «хоботов». И, наконец, меня, конечно, особенно поразило, что это место носило мое имя.
– Прошу прощения, – перебил я гнома. – Существует…
Гном запнулся.
– Я читать дальше? – спросил он. – Или другой вопрос?
– Нет, нет, – сказал я. Он был прав. Все по порядку. – Читай спокойно дальше!
Он откашлялся. «
Гном достал следующий листок.
«Залежи кварцевых книг разрешены для использования в качестве строительного материала! —
продекламировал он. –
Гном выудил еще один листок.
«Кварцевые книги в качестве строительного материала способствуют росту городского строительства!» —
прочитал он каркающим голосом. –
– Хорошо, хорошо! – перебил я его. – Значит, книги огнеупорны, это понятно. И водостойки. Этого мне вполне достаточно.
Моя «живая историческая газета» послушно замолчала и убрала свои бумажные флажки. Кварцевые книги, так, так. Катакомбы, как и прежде, таили в себе массу нераскрытых чудес и сокровищ. В любом другом городе такая находка стала бы колоссальной историей, а здесь такое чудо природы превратили в строительный материал!
Некоторое время мы шли молча, затем свернули в переулок и наконец подошли к небольшой площади, где гном неожиданно остановился и торжественно объявил:
– Итак, мы дошли до старых районов города! Вот Площадь Революции. Вот сожженный Наробик Бигозу.
Я посмотрел по сторонам. Маленькая площадь выглядела неприметно. Здесь не было никаких магазинов. Кругом стояли дома, построенные вперемежку в стиле букваримической кирпичной готики, утраченного флоринтского барокко или в ржавом стиле тяжелой промышленности Железнограда – традиционный живописный архитектурный хаос с добавлением сооружений из кварцевых книг, который я постепенно научился ценить.
– Наробик Бигозу? – переспросил я, обращаясь к своему гиду. – Никогда не слышал. В Книгороде была революция? В самом деле? Какого рода?
Он порылся в своих бумагах, поднес клочок к свету и прочитал:
«От запрета до революции – историческое подведение итогов в связи с двухсотой годовщиной огненной революции в Книгороде. ХЕМЛО ДРУДЕЛЬ»
Гном косо посмотрел на меня.
– Прочитать?
– Разумеется! – ответил я. – Это звучит интригующе.
– начал он. –
– Это действительно было? – вырвалось у меня. – Здесь, в Книгороде?
Гном мельком посмотрел на меня, молча кивнул и продолжил чтение:
Гном перевернул листок, на обратной стороне которого было напечатано продолжение статьи, и стал читать дальше:
Гном глубоко вздохнул.
Гном закончил свое сообщение, сложил статью, убрал ее и посмотрел на меня взглядом, полным ожидания, подобно собаке, которая ждет, когда ей опять бросят палку.
Все это было для меня абсолютно новой информацией, мои дорогие друзья! Но, конечно, эта история – не тот материал, с помощью которого Ведомство по международному туризму могло бы прорекламировать добросердечность своих жителей. Итак, мы отправились дальше. Моя «живая историческая газета» молча плелась за мной, шурша газетными листами, я же погрузился в мрачные размышления после услышанной истории. Что еще из произошедшего в Книгороде упустил я из-за своего упрямого невежества? Такие пробелы в знаниях были все-таки неприличны для того, кто написал книгу об этом городе!
Неожиданно под ногами что-то заскрипело и затрещало, и я посмотрел вниз. Оказалось, что я наступил на деревянные доски. И когда я взглянул вперед, то увидел, что тротуар на улице, по которой мы шли, представлял собой такой же деревянный настил, какой был уложен вокруг таинственного Хобота Акуда Эдриёмера.
– Что это? – спросил я.
– О! – воскликнул мой гид. – Всего лишь Хобот Хильдегунста фон Мифореза. Вон там, у перекрестка.
– Вот как? – сказал я осторожно. Я не должен был проболтаться, если хотел сохранить свое инкогнито. – Э-э-э… Хобот Мифореза?..
– Ты знаешь Хильдегунста фон Мифореза? – спросил гном.
– Э-э-э… нет… – солгал я.
– Тебе и не надо знать! – отмахнулся гном. – Больше не надо! Он стал полным придурком! Раньше был вполне приличным писателем, а теперь – ничто! У него больше нет Орма! Тебе прочесть критику на романы Мифореза?
Он стал рыться в своем архиве.
– Ах, нет, спасибо! – сказал я быстро.
– Но это хорошая критика! Автор – Лаптандиэль Латуда. – Он разочарованно убрал листок обратно в архив.
– Меня больше интересуют эти так называемые «хоботы», – попытался я сменить тему. Мы как раз пришли к перекрестку. Здесь точно так же, как и у Хобота Акуда Эдриёмера была вырыта в земле яма, правда, значительно меньшей глубины, облицованная деревом, со ступенями, ведущими вниз. Диаметр отверстия составлял несколько метров, и вокруг него так же был уложен деревянный настил с перилами, по которому прогуливались многочисленные туристы, многих из которых сопровождали «живые газеты».
– Хоботы? – переспросил гном. – Тебе нужно объяснить?
– Да, – кивнул я. – Объясни.
– Тогда, – пробормотал гном, – я должен достать следующий листок…
Он долго копался в своем бумажном архиве.
– Вот! Очень старая статья! Напечатана вскоре после пожара!
«Тайны земельных воронок! —
воскликнул он полным драматизма голосом. –
Он достал другой листок.
«Исследованы первые земельные воронки – пропал глава пожарной охраны Книгорода!
Я сделал гному знак остановиться. Это нужно было сначала переварить! Итак, в Книгороде был целый ряд этих так называемых «хоботов». Сколько же их было всего? И почему, собственно говоря, мой «хобот» был меньше, чем Хобот Акуда Эдриёмера?
– Продолжай! – сказал я.
Гном стал читать дальше.
«Местные жители дают название новой достопримечательности! Рождение «книгородских хоботов»!
– О, у меня так много статей, посвященных Хоботам… так много… – бормотал гном, выискивая новую информацию. Он опять поднял вверх очередной листок. – Теперь я перенесусь в другое время!
«Книгородские «хоботы» укрепляются! —
воскликнул он. –
Я поднял руку, прерывая его.
– Вы тогда даже не попытались засыпать эти воронки? А решили их оборудовать, чтобы сделать доступными для всех? – Я был поражен.
Гном уставился на меня. Промежуточные вопросы, похоже, не входили в его планы.
«Книгородские «хоботы» получают индивидуальные названия! —
упрямо читал он дальше. –
Разумеется! Хотя я так и не понял, почему Хобот Хильдегунста фон Мифореза был меньше, чем Хобот Акуда Эдриёмера. Эдриёмер написал пару приличных стихотворений, но вся его проза состояла лишь из покрытых плесенью и по праву забытых семейных сцен. Но я оставил эти размышления при себе, чтобы не вводить гнома в замешательство. Он замечательно справлялся со своей задачей. Я, разумеется, мог только подивиться тому, как тогда обошлись с этими воронками! Они и сегодня представлялись мне воротами ада, из которых в любое время могут появиться апокалиптические орды тьмы и погубить город. Но жители Книгорода, кажется, не имели никаких других забот, кроме одной – назвать ли им один «хобот» именем Фентвега, а другой – Идриха Фишнерца? С их стороны это было довольно беспечно.
«Торжественное открытие Хобота Аиганна Гольго фон Фентвега! —
продекламировал гном, как будто прочитав мои мысли. –
Если раньше от страха замуровывали многие подступы к лабиринту и туда отправлялись лишь охотники за книгами, искатели приключений, разочарованные в жизни и умалишенные, то сегодня, похоже, это стало народным видом спорта, настолько беззаботно туда направлялись туристы. Я видел, как они весело, с факелами в руках и корзинками для пикника, спускались вниз по ступеням в лабиринт, будто в винный подвал. Раньше перед таким походом писали завещание и прощались со своими близкими.
– И все эти годы не было никаких проблем с этими… воронками? – спросил я недоверчиво своего гнома. – Никаких неприятностей?
– О, что вы! – ответил он. – И не раз! Хоботы постоянно давали повод для громких заголовков! Вот, например… – Он достал очередной листок.
«Нашествие тараканов из Хобота да Гано локализовано!
Книгородские Хоботы! Блуждающий огонь! Отравленная зона! Постепенно я начал понимать хитроумный коммерческий принцип «живых исторических газет»: из ответа всегда вытекал следующий вопрос, из одной статьи – другая, и так мы оба могли продолжать до бесконечности. Но между тем меня охватила усталость путешественника. Сколько времени я уже проторчал на ногах? Постепенно темнело. В домах зажглись первые огни, в витринах появились свечи. Вместо того чтобы продолжать слушать книгородские истории, я бы с большим удовольствием сейчас куда-нибудь зашел, чтобы слегка передохнуть.
– Ты интересоваться Отравленная зона? – спросил между тем гном. – У меня немного в архиве… Но вон коллега! Он специалист по Отравленная зона! Авторитет! Все готическим шрифтом!
Прежде чем я успел что-то ответить, он жестом подозвал своего приятеля, и вместе с ним вокруг нас неожиданно стали собираться и другие «живые газеты», пока не окружили меня плотным кольцом. Я казался себе тем идиотом, который рассыпал корм для голубей на знаменитой Голубиной площади Флоринта, а потом поражался, что его чуть не заклевали.
– Блуждающий огонь? – воскликнул один из гномов, зашуршав бумажной одеждой. – У меня есть все о Блуждающий огонь! Ты нуждаться в информация? Из каких времен? В каком Хоботе?
– Отравленная зона? – крикнул другой. – Ты нужен объяснение? Я иметь пятьсот статей о Отравленная зона! В хронологический порядок. Все готическим шрифтом!
Потом они стали тараторить наперебой:
– Книгородский пуппетизм? Ты интересоваться книгородский пуппетизм?
– Влияние архитектуры тяжелых металлов Железнограда на облик Книгорода? Я – корифей! Триста статей! Все готическим шрифтом!
– Пожалуйста, статьи о либринавтах? Нужны пояснения? Я знать все о либринавтах!
– Не желать ли критику творчества Мифореза? Я иметь все критические статьи по творчеству Мифореза! Все классифицировано по названиям произведений!
Я поспешно заплатил моему гному условленную сумму, дал ему щедрые чаевые и простился. Потом я попытался отделаться от остальных «живых газет», быстро удаляясь в сторону. Когда они наконец поняли, что ничего от меня не получат, то разом остановились, но продолжали выкрикивать мне вслед имена и названия, на которых специализировались.
– Спросите меня о Магмоссе! Нужны пояснения? Все о Магмоссе!
– Фистомефель Смейк – легенда и реальность! Все статьи! Все о Смейке!
– Ужаски в Книгороде – проклятие или благодать? Все об ужасках!
Я растворился в толпе и исчез. Через мгновенье мне уже не требовались больше никакие «пояснения», ни «готическим шрифтом», ни каким-либо другим. Меня занимал один-единственный остававшийся открытым вопрос – как выглядела «живая историческая газета» под своей бумажной одеждой?