Лабиринты Эвотона. Эвотон: начало (Андрей Крыжевский)

Днём эти земли на севере Африки превращались в ад. Высоко в пронзительно голубом небе неистовствовало солнце, ослепительно блестело на песке, разогретом, как вулканическая лава. Если прислушаться, можно услышать шум песчинок, которые пересыпаются горячими ручьями под порывистой силой палящего ветра. Только он властвует среди нерушимой тишины и гнетущего спокойствия пустыни, которая с лёгкостью отнимает жизнь каждого наглеца – нарушителя её пределов. Ступишь хотя бы шаг, и даже вздох твой исчезнет навсегда.

Куда ни глянь – до самого горизонта простираются пески. Ни души вокруг… Усталый Путник надсадно дышал и с трудом переставлял отяжелевшие ноги. За спиной у него плёлся верблюд: верный хозяину – обречённо ожидающий конца. Путника уже давно тяготила необходимость облегчить участь несчастного, выстрелив из оружия. Но неотступно преследовала мысль: а что если он убьёт преданное ему существо и вскоре после этого всё-таки найдёт долгожданный оазис? «Нет! Как же я буду жить с этим?» – хозяин повторял себе это раз за разом, как только слышал мучительные стоны животного за спиной.

Солнце становилось невыносимым. В голове загудело, а внешние звуки понемногу гасли и пропадали. Но он всё ещё чувствовал песок – втягивающий в себя с каждым шагом и не желающий отпускать, маня долгожданным отдыхом. Двигаясь вперед, Путник отмечал, как ослабевали и отнимались от усталости ноги, и только один вопрос упрямо хватался за ускользающее сознание: «Жив ли он ещё?» Сил остановиться и обернуться не находилось. За спиной больше не слышались тяжёлое дыхание и шорох песка. Иногда, когда его накрывала очередная волна желанной неизбежности, он хотел знать, что верная душа по-прежнему рядом. Когда волна уходила, и рассудок напоминал о действительности, Путник вполне допускал, что друга больше нет. Его пронзала боль: открытые участки опалённой кожи ощутили дыхание ветра и обжигающее прикосновение солнца.

Ноги шли… Они уже не подчинялись рассудку хозяина и передвигались самостоятельно… Словно понимали, что необходимо продолжать движение, и неважно: куда и как! Путнику не мерещился, как ранее, спасительный оазис. Зрение постепенно покидало его… Двигался вслепую.

Наконец, он увидел белый луч ослепительного света сквозь закрытые веки. Почувствовал ласковые прикосновения рук и нежный голос. Тепло окутало жаром и ласкало его со всех сторон. Затем всё медленно растворилось в наступившей темноте…

Путник очнулся под высокими пальмами на тканях, раскинутых на траве. Вдали виднелись барханы… Рядом с костром сидел мужчина и молча смотрел на таджин[1]. Уставший вид не портил изящные черты его благородного лица. Обнаружив, что Путник очнулся, мужчина медленно перевёл на него взгляд.

Несомненно, перед Путником находился необыкновенный Человек. В его глазах пребывала Вселенная с её галактиками и законами, материнская любовь и забота о близких, мудрость всех монахов и философов планеты!

Мужчина взял лежавшую неподалёку глиняную тарелку и приоткрыл крышку таджина. Из него клубами поднимался пар, растворяясь в остывшем после дневной жары воздухе. Положив на тарелку горячие овощи и наполнив водой стакан, мужчина направился к Путнику и поставил еду возле него. Поймав благодарный взгляд гостя, спаситель молча удалился на прежнее место.

Выпив залпом стакан воды и попробовав овощи, Путник попытался встать. Но тотчас же понял всю тщетность своих намерений. Тело не слушалось… Его спаситель участливо за ним наблюдал. Внезапно по лицу Путника пробежала тень отчаяния и тревоги. Резкими движениями головы он упорно пытался отыскать кого-то взглядом!

Осознав всю горечь случившегося, он печально откинулся обратно на раскинутые ткани и благодарно посмотрел сквозь слёзы в чистое небо.

Глава 1

Велфарий лежал на берегу полноводной реки Ланг. Его голубым глазам открывался замечательный вид на красочные лесостепи и чистое золотисто-красное небо.

Ланг была самой быстрой рекой Патрии. Её мощное течение пролегало сквозь живописные долины, насыщенные жёлтыми, зелёными, красными, голубыми и кое-где фиолетовыми красками сочной травы, влажно блестевшей у подножий деревьев, пушистых и белых, как одуванчики, с примесями акварельной нежности зелёных листьев. На небе только что появилось второе солнце, и долина окрасилась в ослепительно белые и золотистые цвета. Восхитительное пение птиц сплеталось в одну мелодию с журчанием животворящей воды и делало это место идеальным для беззаботного отдыха и вдохновенных размышлений.

Велфарий отличался крепким телосложением. На лице патрийца темнела лёгкая небритость, черные пряди свободно опадали на высокий лоб, едва касаясь широких густых бровей. В молодом теле чувствовалась сила энтузиазма и целеустремлённость.

На Патрии из-за достаточно низкой гравитации средний рост человека составлял два метра, но сам Велфарий был ростом только метр восемьдесят сантиметров.

Он увлеченно наблюдал за резвящейся рыбой-скакуном, которая в изобилии водилась в Ланге. Рыбины выныривала из реки и, скользя на вертикальных плавниках по течению, совершали порой акробатические прыжки, ловя трёхкрылых насекомых. Большие местные насекомые имели три крыла: по одному по бокам, а третье мелькало позади. Плавни Ланга были покрыты зарослями высоких цветов с яркими фиолетовыми лепестками.

Их сладкий нектар привлекал множество трёхкрылых, заставляя легкомысленных насекомых неосторожно опустится на небезопасную высоту. А рыба-скакун только и выжидала такого случая и, маневрируя плавниками над потоком воды, хватала добычу, не мешкая.

Наблюдая за выкрутасами речных обитателей, Велфарий размышлял о своей судьбе. Сто пятьдесят лет назад его сознание нашло своё воплощение в теле, начав новый виток своего совершенствования, и ему, как и всем жителям Патрии, была сделана карта жизни – Путь. Он включал в себя основные ключевые моменты событий – Точки, которые необратимо наступят в жизни независимо от воли Велфария. Их качество и глубина зависят от ежесекундного выбора, сделанного им. Точки соединяются динамичными и нестабильными вариантами-линиями. Это означает, что прожитое время между Точками заполнено миллиардами миллиардов возможных вариантов-линий. И какой вариант будет претворён в жизнь для его хозяина, зависит исключительно от воли последнего. Однако был аспект, который давно тревожил Велфария. Дело в том, что место, предназначенное для очередной Точки, оставалось пустым. Собственно, это был первый и единственный случай в истории патрийской цивилизации.

Вторе солнце взошло над горизонтом и уже начинало припекать, поэтому рыба-скакун, вдоволь наевшись трёхкрылых, залегла на дно Ланга. Смолкло пение птиц, слышалось только журчание реки. Велфарий перевернулся с одного бока на другой и поднял вверх глаза, устремив взгляд в пространство небосвода между двумя светилами. Он осознавал, что смотрит не просто в небо, а в умопомрачительную космическую пустоту, которая простирается далеко от Патрии и его галактики на фантастически огромные расстояния. В голове и в теле появилось ощущение расширения. Затем он представил, что летит на планете вместе со звёздами сквозь космическое пространство. В голове появился лёгкий звон. И, наконец, не отпуская эти мысли, он физически ощутил себя частью огромной Вселенной, наравне со своей планетой, звёздами и галактикой. По коже пробежали мурашки, и волосы на затылке приподнялись…

Он любил заниматься такими упражнениями ещё с раннего детства. А когда он впервые в жизни полетел в другую звездную систему шестьдесят лет назад и познал космос в полной мере как внутренне, так и внешне, эти ощущения полностью совпали с воображаемыми картинами детства. Это всегда было для него действенным и отличным способом отвлечься.

Именно в этот момент молодой человек почувствовал Вызов своего коллеги Алмия. Вызов на Патрии означал передачу информации на расстояние одним патрийцем другому. Происходила такая передача благодаря открытым наукой свойствам пространства и возросшим способностям головного мозга представителей этой цивилизации.

Алмий работал сотрудником Центра космологии в Институте науки. Институт науки представлял собой единый центр научных исследований и образования, который заменил собой все остальные институты, университеты, академии и школы. Это произошло во времена Великой Унификации, когда повсеместно происходило объединение различных сфер жизни общества, прежде всего в общественной, культурной и научной областях.

– Привет, Велфарий! Почему так долго не откликался? – прозвучало в голове. Приятно было услышать близкого друга, с которым провёл много лет своей юности.

– Привет, дружище! Извини, что заставил тебя ждать. Увлёкся немного своими размышлениями.

– Наверное, всё о Точке думаешь?

– Хм… – на лице Велфария появилась лёгкая улыбка. – Да, ты прав. Видишь ли, время подходит. Осталось немного до События…

– Да чего ты переживаешь?.. Ты ведь образованный человек! – Алмий пытался приободрить и друга. – Ты же знаешь, что сознание никуда не денется, даже если перестанет существовать твоя биологическая форма. Благодари судьбу, что сейчас не Тёмные Века, тогда у тебя были бы все основания для беспокойства.

Велфарий оценил заботливость приятеля.

– Спасибо, дружище. Нет, я вовсе не переживаю. Наоборот, меня одолевает полнейшее любопытство. И дело даже не в вопросе так называемой смерти. Ты же помнишь, что в моём Пути Точки существуют и после пустоты.

– Да, это – правда, – ответил Алмий и перешел непосредственно к делу. – Здесь у нас кое-что произошло… – он запнулся, подбирая слова: – Тебе следует немедленно прибыть в Кордис.

– Хорошо. Что-то серьёзное? – обеспокоено осведомился Велфарий.

– Да, – последовал неоднозначный ответ.

Велфарий давно знал одну особенность своего друга: умение быть максимально тактичным. Он никогда бы не побеспокоил своего приятеля во время отдыха, если бы случилось что-то серьёзное.

– Мила не выходит на связь уже шестые сутки…

Мила родилась в один год с Велфарием и работала в Центре космологии уже пятьдесят лет. Однако в Центр она пришла, когда Велфарий уже вовсю исследовал дальний космос. Показав отличный результат в обучении на кафедре внепатрийных цивилизаций, девушка сразу же согласилась на стажировку и отправилась к системе Z242. Вокруг двух звёзд, связанных взаимным тяготением, вращались несколько газовых гигантов. Один из них был населён бактериями, которые облюбовали столь неприветливые условия для жизни. Это был нередкий случай, когда на планете без твёрдой поверхности, паря в газовых потоках, существовала жизнь. Поэтому девушку, которая получила обширные знания в астробиологии, этот факт нисколько не удивлял. Более того, последние исследования и наработки учёных Патрии, а также данные, полученные из сорок девятого уровня информационного поля Вселенной, говорили о том, что это – далеко не предел для биологической материи.

Вернувшись на Патрию и написав блестящий научный труд о системе Z242, она некоторое время успешно занималась преподавательской деятельностью и разрабатывала теорию пространственной дыры. Эта теория гласила, что если галактика сформировалась, а чёрная дыра в её центре окончательно набрала свою критическую массу, поглотив благодаря бесконечной гравитации находившееся вокруг неё вещество, в том числе другие чёрные дыры размером поменьше, тогда наступает момент, когда накопившееся количество материи и энергии является достаточным для того, чтобы внутри такой дыры произошел взрыв. Таким образом рождается настоящая Вселенная. Конечно, для наблюдателя извне её размеры в такой дыре невероятно малы. Но если попасть в такую Вселенную, улетев в чёрную дыру за горизонт событий, то для наблюдателя изнутри она покажется такой же необъятной, как и Вселенная, из которой он пришёл. Следовательно, и Патрия с её галактикой являются не чем иным, как объектами внутри чёрной дыры. На основании информации из сорок девятого уровня, эта теория наукой сомнению не подвергалась, так же, как и факт того, что такая спираль бесконечна как в сторону уменьшения, так и в сторону увеличения.

Следует отметить, что каждая галактика имеет свою доминирующую цивилизацию, достигшую наивысшего развития. Цивилизация Патрии была самой давней в галактике и поэтому доминировавшей над всеми остальными. Безусловно, за время её существования было накоплено немало опыта и знаний. В частности было установлено, что Вселенная функционирует и развивается на основе некоего универсального закона, который представляет собой обширное информационное поле, состоящее из различных слоев. Содержание каждого слоя становится доступным для понимания в процессе эволюции сознания – особой материи небиологического характера. Таким образом, происходит естественное сближение сознания и поля – универсального закона. Но весь парадокс состоял в том, что для того, чтобы форсировать эволюцию, сознанию была необходима биологическая форма.

Лишь два вопроса оставались до сих пор неясными: как много слоев у этого поля и есть ли у него конец; а также: зачем и почему сознанию необходимо себя развивать и сближать с законом?

Мила пребывала в восторге, узнав о сигнале, который был получен несколько лет назад от отдаленной планеты под номером S24 в системе S24ASK с искусственного спутника. Он был построен несколько сотен миллионов лет назад представителями её цивилизации на случай, если жизнь на планете S24 преодолеет планетарную гравитацию и заявит о своем космическом гражданстве в галактике. Сразу же после сигнала, по отработанной процедуре, к этой планете направилась особая группа из отдела внепатрийных цивилизаций Центра космологии для установления постоянного контакта. Смысл его заключался в том, чтобы посвятить молодую цивилизацию в некоторые тонкости мироустройства и, по возможности, в дальнейшем способствовать её развитию, отвечающему принципам совершенствования, а не деградации.

После установления контакта с представителями планеты S24 группа успешно возвратилась на Патрию. Следующим этапом уже было поддержание установленного контакта, и для этой цели вполне достаточным было присутствие одного патрийца. Быть таким представителем вызвалась Мила.

Кордис по праву считался главным городом планеты, как некогда – столицей государства патрийцев. История государства как института организации патрийского общества имела глубокие корни, но закончилась с началом эпохи Великой Унификации. Патрийцы всегда были менее склонными к контролю, чем все остальные цивилизации галактики. Из-за этого бóльшую часть своей жизни уделяли размышлениям наедине с собой и самосовершенствованию. Они понимали, что до определенного момента государство для них является жизненно важным инструментом, дабы не допустить хаоса общественных отношений. И таким моментом стала Великая Унификация.

За сравнительно небольшой промежуток времени миропонимание и жизненные устои патрийского общества изменились до неузнаваемости. Сначала государство уступило своё место индивидуальному сознанию, в основе которого лежали Принципы – общие для всех жителей Патрии ценности и приоритеты в развитии. Параллельно наступила эра синхронизации: чтобы не допустить несогласованности между различными социальными группами, были созданы синхронизационные центры. Однако достичь венца развития в настоящем позволило открытие информационного поля Вселенной. Оно выполняло две важные функции: координационную и информационную. Первая обеспечивала информированность обо всех событиях, связанных с представителями патрийской цивилизации, и вместе с Принципами позволяла каждому патрийцу принять верное и правильное решение в повседневной жизни. Вторая обеспечивала возможность использования невероятного по масштабу массива информации, начиная с произошедших событий и заканчивая глобальными вопросами организации мироздания. Таким образом, синхронизационные центры, как и государство в своё время, утратили свою значимость, а политическая жизнь как форма проявления деятельности государства ушла в небытие.

Город утопал в зелени. Огромные просторные здания возвышались среди буйства растительности и своей округлой формой походили больше на острова в зелёном океане. Их прозрачность с величественным великолепием олицетворяла характер патрийцев: открытый, справедливый и изысканный. Первое, самое яркое, светило уже готовилось скрыться за горизонтом и отсвечивало на поверхности строений желто-оранжевыми красками, а на троне небесного зенита сверкало второе солнце, взошедшее с противоположной стороны. Парившие в свежем весеннем воздухе белые комочки, напоминавшие с виду кусочки ваты, очень гармонично выглядели на фоне золотистого неба.

Маленький патриец, гуляющий с мамой, остановился и посмотрел на небо. Он вглядывался в бесконечность… Или рассматривал звёздочку, тускло подмигивавшую ему. А может, и целую галактику, содержащую в себе миллионы таких звёздочек?.. Затем он пригляделся и заметил, что она, на самом деле, чудесным образом переливается различными цветами: малиновым, жёлтым, голубым, белым.

– Мама, мама! Смотри, какая красивая звезда! – воскликнул он. Мать, медленно подходившая сзади, остановилась и посмотрела вверх:

– Очень красивая, милый. А что это за звезда? – спросила она.

– А! Попалась! – радостно и с чувством победы произнес малыш. – А это и не звезда вовсе!

– Да?.. Может, тогда расскажешь мне… – с лёгкой улыбкой произнесла мать.

– Это – галактика четыреста пятьдесят седьмая из кластера S, – произнёс мальчик, закрыв глазами. – Насчитывает в себе порядка девяноста миллионов звёзд и…

– Какой ты у меня умник! – с нежностью произнесла женщина.

Малыш открыл глаза и посмотрел на маму. В его взгляде соединились растерянность и любопытство.

– Что случилось, солнышко?

Дитя основательно задумалось.

– Мама, а за пределами нашей Вселенной находится такое же информационное поле?

– Не знаю, милый, – мама совсем не ожидала такого вопроса и не знала, что ответить. Она на некоторое время задумалась: – Наверное, да.

– А на каком-то уровне мы сможем узнать об этом?

– Конечно. Может быть, уже на следующем – пятидесятом.

– А сколько их вообще? – ребёнку беседа начинала нравиться.

– Не знаю, солнышко.

– Как по мне, их может быть бесконечное число, – деловито сказал малыш…

Велфарий летел на антиграве в Кордис. На пути в город он несколько раз пересекал пышные многоцветные луга. На одном из них его внимание привлёк огромный пасущийся табан. Эти редкие животные некогда почти исчезли из-за патрийского техногенного вмешательства. Но во времена Великой Унификации патрийцы перенесли всё промышленное производство на отдалённые планеты в своей звёздной системе, и популяция табанов вновь была восстановлена.

Это животное отличалось изяществом и умом. В глубине больших карих глаз жило сознание и понимание. Большое туловище гордо держалось на четырёх стройных ногах с копытами и выглядело массивным и мускулистым. Как правило, встречались лишь белоснежные особи с пушистым хвостом. Табан, услышав ультразвук работающего двигателя антиграва, поднял голову и внимательно посмотрел на Велфария. Солнце осветило его длинный рог молочного цвета с горизонтальными кольцевыми полосами. Велфарий притормозил антиграв и приблизился к поверхности земли. Табан застыл – животные на Патрии не боялись её более развитых жителей, но осторожничали. Они смотрели друг на друга, не отводя глаз. Наконец, у патрийца пошли мурашки по коже. «Вот это сила сознания», – удивился Велфарий и поднял антиграв на прежнюю высоту. Перед тем, как снова тронуться в путь, он снова окинул взглядом табана. Тот стоял по-прежнему неподвижно, но его взгляд потеплел. Табан насмешливо дёргал длинными чуткими ушами, моргал глазами и, казалось, улыбался.

Как только они подошли, скамейка отскочила от земли и замерла в воздухе, держась на антигравитационной подушке. Женщина села, нежно обняв сына.

– Мамочка, а как ты думаешь, может, информационное поле – живое?

– Живое? – любуясь своим ребенком, переспросила она.

– Да. Ведь оно само развивается…

– Сынок, конечно, оно – живое. Информационное поле проявляется во всём, но прежде всего – в сознании. Жизнь – это очень широкое понятие. Когда-то давно мы отождествляли жизнь лишь с биологическим её проявлением. А между тем, жизнь – это сознание, которым заполнено всё во всех Вселенных. А любое сознание всегда развивается.

– Но ведь, смотри… – ребёнок выбрался из объятий мамы и задумчиво присел рядом. – Может ли информационное поле существовать без сознания и без пространства?

– Милый, ты пока не овладел ещё всей доступной информацией, – ласково улыбнулась мама. – Ты ещё маленький. Со временем ты получишь много ответов, а вместе с ними – и новые вопросы.

– Ты не ответила на мой вопрос… – нахмурился мальчик.

Женщина снова нежно улыбнулась.

– Конечно, может! – воскликнул мужчина, направлявшийся к ним.

– Велфарий!

– Здравствуй, Злата! Здравствуй, малыш!

– Здравствуйте, Вел! – радостным голосом прощебетал мальчик.

– Учишь ребёнка законам мироздания? – с улыбкой поинтересовался Велфарий.

– Вел! – мальчик не дал маме возможности ответить. – Мама упорно не отвечает на поставленные мной вопросы!

– Сложные вопросы… – подхватила, засмеявшись Злата.

Велфарий рассмеялся вместе с ней.

– Да, малыш! Вопросы у тебя не самые простые. Не уверен, что даже лучшие умы нашего Института науки смогут дать тебе однозначный ответ, – мальчик смотрел на него с вызовом. – Давай я тебе расскажу, что я думаю на этот счёт. Так как наши преподаватели уже научили тебя кое-каким моментам взаимодействия с информационным полем, то ты уже знаешь, что нам доступна вся информация, заключённая в слоях с первого по сорок девятый. Как полагают мои коллеги из Центра космологии, на данный момент мы вплотную приблизились к пятидесятому за счёт нашего быстрого развития.

– И, – живо подхватил малыш, – скорей всего это как-то может быть связано с нашей чёрной дырой…

– Да. Я тоже так думаю, – Велфарий был приятно удивлён. – Известно, что каждая доминирующая в галактике цивилизация отвечает за свою чёрную дыру и за рождение в ней Вселенной. В свою очередь, Вселенная рождается в момент взрыва в дыре, признаком чего становятся два мощных луча чистой энергии, которые выбрасываются наружу из полюсов дыры. Но, как известно, для того, чтобы Вселенная родилась, доминирующая цивилизация непременно должна совершить определённое действие.

– И в нашей чёрной дыре как раз скоро должен произойти взрыв… – деловито произнёс мальчик, который слушал Велфария очень внимательно. – А нельзя связаться с другими доминирующими цивилизациями в иных галактиках и узнать у них, что они делали и как всё это происходило?

– Можно, – вставила Злата, – но при всех универсальных принципах построения и функционирования пространства весь парадокс совершенствования состоит в том, что для каждой цивилизации весь полученный ею опыт и знания из информационного поля являются уникальными.

Злата заметила, что сын смутился.

– А можно подробней? – попросил он.

Велфарий присел рядом с мальчиком и обнял его одной рукой.

– Что ты чувствуешь? Что сейчас у тебя на душе? – поинтересовался он у малыша.

– Приятные позитивные эмоции, – ребёнок прислушался к себе. – Радость.

– Почему?

– Потому что я беседую с вами, гуляю с мамой… – он вопросительно взглянул на маму: – Еще и потому, что завтра мы с тобой уезжаем из Кордиса смотреть на табанов…

– И в этот момент ты генерируешь положительный заряд, – заметил Велфарий. – Патриец, как и иные формы высокоорганизованного сознания, наделён уникальной способностью, которая в умелых руках и при правильном подходе, является ценнейшим инструментом для совершенствования. Когда ты испытываешь позитивные или негативные эмоции, иначе говоря – настроение, то непременно создаёшь особые частицы, соответственно с положительным либо отрицательным зарядом, способные передавать его таким же частицам окружающего пространства.

– Имеющим нейтральный заряд… – заметил мальчик.

– Да, – Велфарий продолжил: – И, таким образом, если источник частиц отрицательного заряда переместится в пространстве из точки «А» в точку «Б», то заряд частиц точки «А» через определённое время станет нейтральным, а заряд частиц точки «Б» примет отрицательное значение. Но на практике не всё так просто. Дело в том, что количество частиц с соответствующим зарядом способно прямо оказывать влияние на концентрацию другой материи во Вселенной – сознания.

– Злишься – значит, генерируешь частицы с отрицательным зарядом, – ребёнок демонстрировал завидное внимание. – Затем они передают это состояние частицам пространства, увеличивая количество негативного заряда. А потом они разрушают такую материю, как сознание.

– И этим самым способствуют его деградации, – нежным голосом поставила логическую точку Злата. – В этом заключается ещё один парадокс совершенствования: чтобы сознание стремительно развивалось, ему необходима биологическая материя, которая обладает эмоциями.

– Но необходимо помнить, что развитие – это широкое понятие и включает в себя как деградацию, так и совершенствование, – подхватил Вел. – Иными словами, развиваться можно как вниз, так и вверх, – Велфарий указал пальцем правой руки на небо.

Сидевший в кресле мужчина нервно постукивал пальцами левой руки по стоящему рядом небольшому столику, на котором лежал плоский округлый предмет чёрного цвета. За открытым окном во весь голос пел вдохновенный до самозабвения джезис. Блестящие перья на его крыльях переливались несколькими цветами: от тёмно-жёлтого до фиолетового. Под большим оранжевым клювом белоснежной звездочкой мелькало пятно, от которого в разные стороны отходили полосы коричневого цвета. На голове торчали три хохолка: один сверху и два по бокам. Чудесное пение чередовалось с паузами, во время которых птица энергично прихорашивалась.

Дождавшись очередной паузы в пении джезиса, мужчина приоткрыл зелёные глаза, неторопливо взял со стола предмет чёрного цвета и легким движением бросил его перед собой. Как только предмет коснулся пола, из отверстия в центре в воздух поднялась голограмма второго мужчины.

– Вы нашли её? – холодно поинтересовался зеленоглазый.

– Нет, но мы предпринимаем все возможные варианты, – ответила голограмма.

– Задействуйте в полную силу представителей местной цивилизации. Используйте все доступные нам возможности до наступления События… Осталось совсем немного времени…

– Мы всё поняли. Разрешите приступить?

– Выполняйте немедленно!

Голограмма исчезла. Мужчина откинулся обратно на спинку кресла и закрыл глаза, снова наслаждаясь пением джезиса.

– А что насчёт другого парадокса по поводу уникальности знаний? – упорствовал мальчик.

Велфарий вопросительно взглянул на Злату, которая сама взялась за объяснения:

– Что для одной цивилизации добро, для другой – зло. То, что мы тебе только что рассказали, – это общие принципы организации и функционирования для всего пространства. Но опыт, полученный цивилизацией в виде накопленных знаний вместе с моральной составляющей, может применяться совершенно различно.

– Смотри, – перенял эстафету Велфарий, – вот самый простой пример. Для представителя одной цивилизации слова текста молитвы будут иметь позитивный смысл и непременно во время их произнесения вызовут внутри него соответствующие эмоции. Далее в действие вступает общий принцип зарядности, после которого он чувствует прилив сил и, при определенных обстоятельствах, что естественно, новых знаний. А у представителя совершенно иной цивилизации эти слова будут источником негативных эмоций – и как следствие, он будет опустошен, а состояние здоровья может стать неудовлетворительным.

– Потому что частицы с отрицательным зарядом разрушают как сознание, так и остальные виды материи, например, биологическую?

– Конечно. Но сознание – в первую очередь…

Все замолчали, а Велфарий задумался. Злата никогда не видела такой сосредоточенности, как та, которая проявилась на его лице.

– В последнее время я часто стала замечать, как ты уходишь в себя… – сказала она, прервав затянувшуюся паузу и по-дружески положив ему руку на плечо.

Велфарий поднял глаза и смущенно улыбнулся:

– Мне пора в Центр космологии…

– Вел! Ответьте мне, пожалуйста, ещё на один вопрос!

– Задавай, – одобрительно сказал он.

– Как вы думаете: может ли информационное поле существовать без пространства?

Центр космологии являлся структурной единицей Института науки. Институт располагался в огромном здании весьма необычной формы: от земли устремлялись ввысь три огромные изогнутые металлические колонны, соединявшие пять трапециевидных этажей-зданий. Из центра каждого этажа выходил вертикальный канал трубчатой формы с отдельными лифтами, которые соединяли между собой помещения разных уровней. Все этажи окружала зеленая растительность с благоуханным многоцветием редкостных цветов. Колонны, идущие от самого основания, замыкались на отдельной смотровой площадке, внутри которой располагалась оранжерея, где каждый желающий мог отдохнуть в уединении. Оттуда открывался замечательный вид на ближайшие окрестности: Кордис со всех сторон окружали вековечные леса и сочные луга. Солнце, которое вот-вот собиралось скрыться за горизонтом, ярко расцвечивало зелёную листву и искрилось на белых верхушках деревьев, тянувшихся прикоснуться к небосводу. Близился вечер…

Орбита Патрии, четвертой планеты в бинарной звёздной системе, пролегала вокруг двух звёзд-компаньонов. А период обращения вокруг своей оси характеризовался значительной быстротой. Поэтому ночей в определённые периоды года на планете практически не было – их длительность была незначительной. Когда одно солнце уходило за горизонт, второе продолжало светить ещё несколько часов. Шестьдесят процентов планеты занимала суша, остальные сорок были представлены водными объектами. В основном – озёрами и реками. Горы встречались достаточно часто, пустынь и засушливых мест почти не было.

В оранжерее на вершине здания находился патриец. Он подошёл к краю смотровой площадки и смотрел вниз сквозь прозрачную поверхность. Тем временем возле одной из колонн здания Института науки опустился антиграв. Из него вышел молодой патриец, лет двухсот с небольшим, худощавый, но подтянутый. Белые волосы сливочного оттенка были аккуратно уложены на бок. Аристократические черты его лица демонстрировали дисциплину, серьёзность намерений и аккуратность во всём. Он вышел из транспортного средства и целенаправленно устремился к одной из колонн. Остановившись на полпути, он приподнял левую руку и что-то произнёс. Из расположенного над кистью прибора с тусклой зелёной подсветкой, окольцовывавшего руку, возникла голограмма с шаровидным объектом и длинной струёй пыли, приближающейся к нему. Закрыв голограмму, он ускоренным шагом направился к лифту.

Одно из солнц, наконец, зашло за горизонт, над которым появились небольшие розовые облака. Стаи птиц, среди которых были и джезисы, весело летали и беззаботно играли друг с другом. Но взгляд мужчины из оранжереи был обращён в небо, где падающий метеороид, оставивший на мгновение за собой великолепный огненный след, быстро исчез из виду. Через несколько секунд так же молниеносно появился и погас другой.

– Кажется, началось… – послышалось из-за спины.

Велфарий обернулся. Перед ним стоял улыбавшийся Алмий. Они по-дружески обнялись и поприветствовали друг друга.

– Рассказывай, что произошло с Милой, – они оба присели на скамейку на антигравитационной подушке.

– Всё началось с того, что она отправилась для поддержания контакта с представителями цивилизации планеты S24.

– Той самой, которая недавно впервые вышла в космос?

– Да. Наша группа уже побывала там несколько лет назад. Итогом визита стало установление контакта и создание межцивилизационной комиссии. В целом, всё как всегда в подобных ситуациях…

– А почему именно Мила вызвалась стать представителем патрийцев? Она же занималась преподавательской и исследовательской деятельностью? – в глазах Велфария – непонимание и замешательство. – Ведь всеми контактами всегда занимались наши ребята-практики из отдела внепатрийных цивилизаций…

– Точно никто не знает. Но, может быть, у неё были на то веские причины… – Алмий попытался оправдать действия Милы. – Она же и так у нас всегда была феноменом: мало того, что Путь отсутствует, так ещё и ограниченное взаимодействие с информационным полем. В итоге – Вызов не пошлёшь и её точное местонахождение никак не узнаешь.

– Да, феноменов у нас и без неё хватает… – впервые в течение разговора позволил себе немного усмехнуться Велфарий. Алмий бросил на него серьезный взгляд. – Мой – тоже неплох.

– Замечательно, что ты напомнил мне и о своём феномене. Знаешь, Вел, у меня имеются все основания полагать, что твоя загадка с Точкой может быть каким-то образом связана с этим инцидентом.

Велфарий удивлённо поднял брови. Алмий продолжал:

– Во-первых, мы сейчас находимся на пороге величайшего скачка в нашем развитии. Пятидесятый уровень даст нам совершенно новые знания и возможности, а вместе с тем и новые вызовы совершенствования, – Алмий говорил вдохновлённо и убедительно. – Во-вторых, в центре нашей галактики в чёрной дыре вот-вот родится Вселенная, и нам необходимо понимать механизм и сам процесс взаимодействия с тканью пространства внутри дыры в момент взрыва, чтобы всё у нас получилось правильно. И в-третьих, совершенно очевидно, что всё вышесказанное мной взаимосвязано друг с другом.

– Полностью с тобой согласен. Но при чем здесь мой Путь и инцидент с Милой? – в голосе Велфария слышалась тревога.

Алмий положил руку ему на плечо и ободряюще, со свойственным ему спокойствием во взгляде, немного сжал ладонь.

– Я прекрасно понимаю твою встревоженность относительно своего будущего, – Алмий говорил тихо, словно успокаивал обиженного ребёнка. – Но я уже говорил тебе ранее, что не понимаю твоих опасений на этот счет…

– Да их и нет…

Неожиданно их разговор прервали вспышки света снаружи. Их внимание привлекли десятки метеороидов, которые входили в атмосферу и столь же стремительно сгорали в ней. В момент своего окончательного исчезновения каждый из них выпускал наружу всю накопленную им за миллиарды лет энергию, озаряя окружающее пространство в последний раз. На золотисто-алом небесном фоне объёмный и плотный дымовой шлейф от каждого метеороида красочно подсвечивался солнцем. Конечно, такие метеорные потоки не представляли никакой опасности для планеты и её обитателей. Напротив, это всегда производило на патрийцев колоссальное впечатление, даруя истинное наслаждение.

– Красиво… – покачивая головой, восхищенно выдохнул Велфарий.

Алмий вызвал голограмму системы управления функциями здания и что-то активно набрал на виртуальной клавиатуре. Плотность прозрачного материала уменьшилась. Рокот, громыхание и протяжный свист ворвались в помещение.

– В мире есть процессы, которые заставляют меня осознавать всю мою незначительность на фоне необъятной Вселенной и событий, происходящих в ней, – сосредоточенно говорил Велфарий. – Но когда понимаешь, что всё пространство подчинено идее развития и борется за каждое принятое тобой решение, то ощущаешь всю свою невероятную значимость и весь заложенный в тебя этой Вселенной глубочайший смысл…

Велфарий повернул голову и взглянул на Алмия. Тот внимательно слушал, не дрогнув ни одним мускулом на его лице: он обладал уникальной способностью контролировать своё психическое состояние. Порой казалось, что у него вообще могло и не быть такового. Но внимание Велфария вдруг привлекли его блестящие зелёные глаза, которые влажно блестели от сдерживаемых эмоций. Алмий опомнился, заметив пристальный взгляд своего приятеля, и улыбнулся прежней спокойной улыбкой.

Использование своей психической энергии в качестве альтернативы электрической стало постепенно практиковаться патрийцами со времён Великой Унификации. Это научное открытие совпало с грандиозным скачком в их совершенствовании и зарождением Принципов. Конечно, в то время ещё не приходилось говорить относительно полного взаимодействия с информационным полем. Но было совершенно очевидно – управлять настолько мощным источником энергии могло лишь высокоморальное общество с развитым индивидуальным сознанием.

Основывалась психическая энергия на генерируемых биологической материей частицах – эвотонах, тех самых, которые несут в себе положительный либо отрицательный заряд. Частицы окружающего пространства с нейтральным зарядом не подходили для этой цели. Таким образом, патрийцы поняли, что единственным источником психической энергии является живое существо с высокоорганизованным сознанием. Впрочем, при одном условии. Биологическая материя должна была обладать способностью к генерации таких частиц. И патрийцам в этом случае повезло: как позже выяснилось, что далеко не все высокоразвитые цивилизации наделены сильной эмоциональной составляющей. Как следствие, некоторые цивилизации могут генерировать лишь небольшое количество частиц, а некоторые и вовсе не способны на это.

Одной из значительных особенностей эвотонов было то, что они могли даже в небольшом количестве излучать колоссальную по мощности энергию: частицы, генерируемые одним патрийцем за один час, способны два часа непрерывно поддерживать функционирование и жизнь всего Кордиса. Вторая особенность заключалась в абсолютной универсальности самой энергии. С её помощью можно обеспечить работу любой техники на продолжительное время, передать Вызов друг другу на расстояние в десятки тысяч световых лет, перемещать вещество в пространстве на значительные расстояния и изменять его характеристики.

Велфарий находился под зданием Института науки рядом со своим антигравом. Метеорный поток успешно миновал Патрию, только примесь газов, образовавшихся во время звездопада в воздухе, напоминал ещё о нём. Над её ликвидацией уже работали сотни роботов, с завидным усердием копошась в вечернем небе. Второе солнце уже подходило к горизонту, и Вел решил прогуляться пешком по Кордису.

Город начинал погружаться в сумерки. На деревьях вдоль дорожки, ведущей через центр города, пушистые белые цветы закрыли свои лепестки в ожидании непродолжительного ночного отдыха. Умолкли птицы. Только усилившийся ветер шумел зелёной листвой деревьев и аккуратно подстриженной красной травой вокруг них.

Велфарий остановился и залюбовался восхитительным круглым кустом с мелкими фиолетовыми цветочками, полностью покрывавшими верхушку. Жёлтые листья весело играли друг с другом под порывами свежего ветра. Он подошёл ближе и присел рядом с ним. Под убаюкивающий шелест среди нежных ароматов свежих цветов сами по себе закрывались глаза. Спокойно сделав первый глубокий вдох, Велфарий сразу же вдохнул второй раз. И третий… Дыхание его стало медленным, а тело полностью расслабилось.

В этот момент он вспомнил своего отца: его сильные руки, которые крепко обнимали сына под цветущими деревьями Ланга; его большие голубые глаза, сощурившиеся от искренней радости; его нежную улыбку и заботливый поцелуй в макушку… В тот день они сидели на том же самом месте под большим бело-зелёным деревом и любовались рекой.

– Папа, а почему эвотоны с отрицательным зарядом разрушают сознание, а с положительным – наоборот, способствуют его концентрации?

– Никто не знает, сынок. На сегодняшний день мы лишь можем объяснить сам механизм такого взаимодействия, – тихо и вдумчиво ответил отец. Он обнял сына крепче, поднял голову вверх и посмотрел на небо. – Так задумано пространством.

– Разве пространство – мыслящая субстанция?

– Я думаю – да. Жизнь во Вселенных подчинена законам развития. А поскольку информационное поле целиком охватывает все пространство, то развитие есть непременный атрибут такого поля. Но мне кажется, что поле само по себе нельзя рассматривать как некое мерило развития, некую его начальную и конечную точку.

– Иными словами, деградация и совершенствование – два бесконечных процесса? – маленький Велфарий освободился от объятий отца и лёг ему на колени.

– Скорей всего. Точно так же бесконечно количество Вселенных – «эффект матрёшки»…

– Ты имеешь в виду, что наша Вселенная находится в чёрной дыре, которая в свою очередь находится в другой Вселенной, которая также помещена в дыру и так далее до бесконечности? И наоборот: в нашей Вселенной есть чёрные дыры, в которых находятся другие Вселенные и так далее до бесконечности? – спросил сын.

– Умница ты мой! – погладил его по голове отец.

Перед ними расстилалась цветущая поляна перед Лангом, а над ней кипела жизнь… Огромные разноцветные бабочки суетились над зарослями сочных цветов, преисполненных сладким нектаром. Одна из этих ярких красавиц подлетела к ним. Велфарий успел заметить изысканные узоры на её крылышках: разноцветные круги, концентрично уходящие к краям. В центре поблёскивало небольшое пятно, которое периодически меняло свой цвет с зелёного на голубой, а затем – на синий. Элегантные ножки – аккуратно прижаты к блестящему брюшку, а длинные усики широко расставлены. Снизившись, она несколько раз попробовала сесть на Велфария, который замер в восторге от её красоты… Потом к первой с любопытством подлетела вторая бабочка и, покружив над очарованными патрийцами, опять вернулась к гостеприимным цветам.

– Жалко, что мама сейчас не с нами… – грустно сказал Велфарий, разглядывая золотое кольцо на правом указательном пальце.

– Мне тоже, сынок, – отец прикоснулся к его указательному пальчику. – Знаешь, что оно означает?

– Да! Она рассказала, когда подарила его мне. Это – наша галактика. И символ бесконечности…

Их внимание привлекла мохнатая белая прала, что пролетала мимо них. Эти трёхкрылые насекомые селились ближе к воде, а эта, по-видимому, заблудилась вдалеке от реки. Пралы любили густые травы, но больше всего – большие цветы с фиолетовыми лепестками в заводях Ланга.

Несколько минут Велфарий наблюдал за полетом насекомого, а когда та исчезла вдали, серьезно спросил:

– А если пространство заполнено нейтральными эвотонами, то сознание, которое содержится в таком пространстве, не развивается?

– Оно совершенствуется, Вел. Но очень медленно… Вселенная не может существовать без развития. Это – один из самых главных её принципов. Запомни это навсегда!

Гул усилившегося ветра вернул Велфария из воспоминаний. Большую часть неба закрыли мрачные тёмно-синие тучи, вытесняя книзу белые вытянутые тучки. Воздух постепенно насыщался преддождевой свежестью.

Велфарий пристально наблюдал за грозно сверкающей тучей и нежно потирал кольцо на указательном пальце.

– Юва, а ты запрограммировала параметры двух прибывших мальчиков?

– Да. Но спасибо, что напомнил.

Молодая девушка выглядела эффектно: стройная, высокая, с пышными золотистыми волосами, которые пружинили шелковыми волнами в высоком «хвостике». Длинный белый халат с небольшим воротничком привлекательно очерчивал её роскошную фигуру. Небольшие и в меру пухлые губы деловито сомкнуты. Лёгкий румянец на щеках придавал её внешнему виду утреннюю весеннюю свежесть.

– Здравствуй, Юва.

Девушка обернулась. Её выразительные брови слегка поднялись, а темно-желтые глаза широко раскрылись от удивления.

– Алмий! Здравствуй! Как неожиданно…

– Летел мимо вашего отдела. Решил зайти, – лёгкая улыбка Алмия, как всегда, излучала спокойствие и минимальное количество эмоций. – Новые малыши? – патриец вопросительно посмотрел на открытую перед девушкой голограмму.

– Да, два новых патрийца ожидают свой Путь, – Юва мило улыбнулась ему в ответ.

Алмий подошёл поближе к голограмме и внимательно окинул её взглядом.

– Замечательная у вас работа. Вы открываете патрийцам глаза на ключевые моменты их жизни. Когда-то, несколько миллионов лет назад, мы могли только мечтать о таком.

Юва заметила желание Алмия порассуждать на эту тему.

– Но в то же время не стоит преувеличивать значение составляемой нами жизненной карты, – заметила она. – Ведь у каждого из нас всегда сохраняется право выбора.

Алмий отвернулся от голограммы и приблизился к девушке.

– Юва, я всегда хотел спросить у тебя одну вещь, – он сделал многозначительную паузу. – Каково, на твой взгляд, место морали, как части мировоззрения и развития?

– Мораль является необходимым компонентом развития человека, – решительно заявила его собеседница. – Выбор каждого зависит, в том числе, и от моральных качеств и суждений.

– Иными словами, чем выше развитие в процессе совершенствования, тем выше моральные и нравственные компоненты?

– На мой взгляд – да.

– Хм… – Алмий покачал головой. – Со вторым суждением, высказанным тобой, я готов согласиться полностью. А с первым – не совсем.

Юва предостерегающе остановила Алмия указательным пальцем, поднятым вверх, и прижала вторую руку к виску. Некоторое время она сосредоточенно смотрела вниз и не обращала на него внимания.

«Какая же она красивая!» – подумал Алмий. Ему всегда нравилась Юва. Он знал её ещё до знакомства девушки с Велфарием. А после того, как они стали жить вместе, он вынужден был навсегда расстаться с мыслью об их общем будущем.

– Извини, что перебила. Принимала Вызов. Продолжай, пожалуйста, – Юва взяла стакан с водой и сделала несколько глотков.

– Да, продолжим. Давай рассмотрим следующую ситуацию. Предположим, существует некая цивилизация, у которой почти неразвита психическая составляющая. Соответственно, количество генерируемых эвотонов находится на низком уровне. Но цивилизация – с развитым сознанием. Следовательно, у неё есть два выхода: либо развиваться с помощью нейтральных эвотонов, что практически нереально с учетом трудновообразимого количества необходимого времени для этого…

– Либо такая цивилизация должна находить источник положительных эвотонов для их забора.

– Да! Теперь предположим, что цивилизация избрала второй путь и занимается забором необходимого ей количества эвотонов у представителей иной цивилизации. Положительные эвотоны способствуют развитию цивилизации, которая их отбирает, а именно – её совершенствованию, но находится ли тогда её моральная и нравственная составляющие добродетелей и моральной этики на…?

– Высоком уровне?

Алмий одобрительно кивнул ей.

– А если у этой цивилизации совсем иные представления о морали и нравственности, чем у нас, то тогда твоя точка зрения может иметь место: высокий уровень развития отвечает высокому уровню морали.

– Да, очень многое относительно в нашем мире… – задумчиво сказала девушка. Юва не ожидала от Алмия подобной дискуссии и чувствовала себя несколько озадаченно.

Нельзя сказать, что Мила была чужой Велфарию. Между ними никогда не возникали взаимные чувства, и они не являлись родственниками, но всё же что-то особенное тянуло его к ней. Возможно, их сближало то, что они оба практически не знали родительского внимания: в двадцать лет они одновременно осиротели.

Велфарий знал об отце Милы лишь то, что он работал вместе с его отцом в отделе будущего. Этот отдел, самый молодой в Институте науки, основал отец Велфария. Основной задачей двух учёных являлось создание Путей для всех новорождённых патрийцев. И хотя Велфарий несколько раз посещал отдел будущего в детстве, познакомиться с отцом Милы ему так и не удалось. Впоследствии, когда практика создания жизненных карт подтвердила свою эффективность, отдел разросся основательно: вместо двух учёных-первопроходцев, в нём уже работало пятьдесят патрийцев.

Незадолго после этого, в один и тот же момент Велфария и Милу постигла печальная новость: их отцы бесследно исчезли – и больше о них не слышали. Были проведены несколько детальных расследований этого инцидента, однако никакого результата они не принесли.

Мать Велфария улетела на другую планету, когда ему было всего лишь восемнадцать. Он прекрасно запомнил последнее мгновение, которое разделило их навечно.

– Солнышко, не грусти! Вы с папой скоро прилетите ко мне, и мы снова будем вместе, обещаю! – улыбалась сквозь слёзы уже немолодая, но очень красивая женщина с тёмными волосами.

Отец переступил с ноги на ногу. Он стоял рядом растерянный, не в силах утешить родных. Осознавая всю серьёзность происходящего и свою причастность к этому, он чувствовал свою вину, но не решался сказать об этом сыну. Чтобы не причинить большей боли. Наконец, он присел на корточки и горячо обнял их. А они прильнули к нему. И Вселенная сомкнулась в их объятиях… Все вокруг исчезло, кроме маминого тепла и её нежного успокаивающего голоса и папиной преданной любви, вскипавшей в его глазах горячими, еле сдерживаемыми слезами.

После этого на протяжении двух лет отец всё время порывался взять Вела и полететь к маме, но его постоянно что-то останавливало. Он так и не решился рассказать сыну правду о причинах произошедшего, чтобы сохранить его здоровье и не подвергать нервным переживаниям. Однако видя, как сильно мальчик скучает по маме и каждый раз пытается заговорить о ней, он все переживания и мучения испытывал в полном объёме. В конце концов, однажды утром к Велу пришёл молодой патриец с коротко подстриженными белыми волосами сливочного оттенка и ясными зелёными глазами, который приютил его на последующие несколько десятков лет у себя и стал ему почти родным братом.

Не на шутку разгулявшийся ветер срывал с цветущих деревьев белые комочки и поднимал их высоко над землёй. Плотно окутанное чёрно-синими тучами небо полыхало и бросало отблески на всё находящееся под собой. От мощных раскатов грома гудело небо и вибрировал влажный воздух.

Велфарий встал и направился к небольшому прозрачному куполу, который держался на пяти таких же прозрачных подпорках. Патриец спешно забежал вовнутрь строения и смотрелся по сторонам.

Бури на Патрии были не редкостью. Около тысячи специальных куполообразных сооружений в Кордисе спасали застигнутых бурей. Поскольку близилась короткая патрийская ночь, Велфарий оказался в этом убежище в одиночестве.

Вдруг он заметил гнездо джезиса в кроне высокого дерева рядом с куполом. Оно еле держалось между ветками в зелёной листве. Порывы сильного ветра раскачивали его, угрожая вот-вот скинуть его вниз. Через мгновение гнездо все-таки сорвалось и плавно спланировало на край крыши купола. Послышался глухой звук удара о поверхность. Велфарий быстро устремился к краю купола и увидел, что гнездо удивительным образом не пострадало, а небольшие продольные выступы, идущие от центра строения к его краям, не позволили гнезду рухнуть на землю. Патриец бережно его снял и поставил возле себя. Внутри обнаружилась пять яиц, аккуратно закрепленных плетением гнезда.

Всполохи молний разрезали небо на части, грозно чеканя ослепительный венец на суровом полотне неистового патрийского шторма. И, наконец, полил долгожданный дождь… Каждая новая капля, как и предыдущие, сразу пускалась в свое путешествие по поверхности купола. Она победно пробивалась к ближайшему общему ручейку, в котором уже плотно сплотились другие капли. Таких ручейков было множество… Немалая сила всех капель – их основателей. «За такой подвиг они достойны большого почета… Самым благородным за все на свете есть сотрудничество для общего добра в противовес личного. Именно так они должны были бы сказать, если бы умели говорить». Вдруг начался такой ливень, что даже очертания ближайших зданий исчезли за сплошной стеной потоков воды.

– Итак, прошло уже шесть суток, с тех пор как пропала связь с Милой.

– А почему тебе кажется, что на S24 должен непременно отправиться Велфарий?

Алмий внимательно посмотрел на Юву:

– Значит, Вел уже передал тебе содержание нашей беседы с ним в Институте?

– Да, он делал мне Вызов недавно. Ты мог заметить.

Алмий немного растерялся. Обстоятельства разговора складывались таким образом, что приходилось сразу переходить к главному.

– Юва, скажи, пожалуйста, а помимо компьютерной версии Путей, храните ли вы их в старом добром бумажном виде? – Алмий напрягся, понимая, что от её ответа будет зависеть многое…

– Да, конечно. Когда новорождённый патриец поступает к нам, мы обязательно создаём три экземпляра Пути: один – компьютерный, второй и третий – на бумаге. Один такой бумажный экземпляр, как ты знаешь, остаётся у родителей новорождённого, а второй – у нас в архиве, – Юва подняла на него удивленный взгляд. – А разве у тебя не сохранился собственный?

– Конечно, сохранился, – немного отстраненно ответил Алмий. Немного подумав, объяснил: – Видишь ли, у меня есть невероятно важное для Вела предположение, но для его проверки мне необходимо просмотреть один Путь, который должен храниться в архиве вашего отдела…

– А что это за предположение? – поинтересовалась Юва.

Алмий не спеша подошёл к Юве и прошептал ей в ухо четыре слова. Стакан с водой упал на пол и разбился…

Бури на Патрии случались часто, но быстро утихали. Велфарий расслаблено сидел на мозаичном полу, удобно прислонившись к центральной опоре купола. Пересматривал на открытой перед ним голограмме сведения о Миле. Его внимание привлекла характерная уникальность Милы, которой в действительности никогда не удавалось окончательно присоединиться к информационному полю. Этот феномен до сих пор не разгадал никто, ведь каждый патриец уже несколько миллионов лет беспрепятственно общался со слоями поля и размещенной в них информацией. У Милы это выходило частично. Выборочность информации, доступной ей, согласно представлению одних, являлась неслучайной, в то время как другие придерживались противоположного мнения. Поле отвечало аналогично: сведения о значимых событиях из жизни Милы содержались в нём лишь избирательно. Таким образом, Велфарию в этой ситуации ничего иного не оставалось, кроме как использовать доступную информацию из поля. Правда, была ещё одна небольшая её часть – та, изучением которой он был сейчас занят. А именно: компьютерная информация, хранящаяся в вычислительных мощностях патрийцев, в том числе во всевозможных архивах.

Велфарий в первую очередь пытался найти хоть что-то, что могло бы связывать его с Милой. Хотя бы небольшую зацепку… Он не пытался понять до сих пор не осознанное душевное притяжение, непреодолимо привлекающее его к девушке. Приоритетной информацией являлась возможная его причастность к этому инциденту. В частности, ему не была понятна логика Алмия по поводу связи между пятидесятым уровнем, рождением Вселенной в чёрной дыре их галактики, исчезновением Милы и ним самим. Первые два факта не сильно согласовывались с остальными. На первый взгляд могло показаться, что поиск и спасение девушки являются не чем иным, как пустующей Точкой в его Пути, которая каким-то невероятным образом станет причиной и ключом в переходе на пятидесятый уровень и рождении новой Вселенной. «Звучит фантастически и слишком просто», – засомневался Вел.

Валидий являлся одним из ведущих специалистов в отделе внепатрийных цивилизаций Центра космологии. Его огромный опыт, накопленный за несколько сотен лет, позволял ему и группе его коллег без особых усилий устанавливать первый контакт. Первым контактом являлось официальное установление связей с новой космической цивилизацией, проявляющейся в создании межцивилизационной комиссии. Маяком и причиной первых контактов служили искусственные спутники, вращающиеся вокруг планет с жизнью. Такие сателлиты специально создаются патрийцами, как только где-то обнаруживаются признаки высокоорганизованного сознания. Они функционируют за счёт эвотонов, благодаря чему срок службы растягивается на несколько сотен миллионов лет. Но большую часть времени они пребывают в специальном энергоэкономном режиме ожидания. И если развитие наблюдаемой цивилизации становится достаточным для того, чтобы её представители смогли преодолеть планетарную гравитацию, – такой спутник по-настоящему просыпается и сигналит патрийцам о пополнении космической семьи.

Валидий проводил сеанс связи с удалённой планетой K756. Особенностью этой планеты являлся ядовитый для патрийцев состав её атмосферы. Из-за этого обстоятельства контакты с её представителями приходилось осуществлять дистанционно: Валидий пребывал в особом состоянии максимальной сосредоточенности и концентрации, хотя со стороны могло показаться, что лежащий патриец отдыхает и находится в дрёме. Тело лежало неподвижно, и единственным признаком осуществляемого контакта было свечение глаз. Реальный сеанс начинался, когда глаза загорались ярким синим светом.

Впрочем, патрийцы всегда избегали подобных контактов, предпочитая лично общаться с другими цивилизациями. Во-первых, контакт глазного свечения требовал чрезвычайных физических, умственных и психических усилий, с другой – не отвечал свойственному всем патрийцам принципу рационализма.

Валидий закрыл глаза и несколько минут был неподвижен. Затем он снова открыл их: радужная оболочка приобрела привычный коричневый цвет. Привстав и немного посидев, он не переставал часто моргать глазами: после контакта глазного свечения требовалось некоторое время для восстановления нормального зрения. Наконец, он вышел из специально предназначенного для сеансов межгалактической связи кабинета и направился в свою лабораторию.

Зайдя в лифт и мысленно выделив на расположенной слева голограмме последний пятый этаж здания комплекса Института науки, Валидий вдруг почувствовал входящий Вызов своего коллеги.

– Как дела, Вел? – в отличие от большинства патрийцев, он всегда озвучивал вслух то, что собирался передать своему собеседнику.

– Валидий! Ты сейчас в Институте… – Велфарий сделал небольшую паузу, стараясь быть максимально тактичным. – Я тебя не отвлекаю от чего-то срочного?

– Нет, Вел, говори! – простота и отзывчивость Валидия всегда наиболее сильно ценились в нём всеми окружающими.

– Не расскажешь мне о своём впечатлении от пребывания на S24?

– S24? – искренне удивился патриец. – Неужели собрался туда за Милой?

– Не исключено.

Валидий собрался с мыслями.

– Планета чрезвычайно красивая. Никаких неудобств с климатом на себе я не почувствовал, кроме угнетающего воздействия местной атмосферы. Гравитация не сильно отличается от нашей. Я думаю… Нет, я даже уверен, что S24 – одна из самых лучших планет в нашей галактике в целом по всем показателям, – последовала небольшая пауза. – За исключением живущей там цивилизации…

Сидевший под куполом Велфарий удивлённо поднял брови:

– Насколько я знаю, она вышла в космос… Следовательно, совершенствуется…

– Нет! Это моё личное субъективное мнение.

Вел насторожился.

– Совершенствование есть, – продолжал Валидий. – Но для него характерны две особенности: бесперспективность и призрачность. О моральной составляющей я предпочту промолчать.

– Неужели всё так мрачно? Информация из поля намного более оптимистичная, – обеспокоился Велфарий.

– Агрессия, примитивность мышления… Вместо желания совершенствования господствует тиражирование множества себе подобных. В целом, если быть до конца честным, то считаю этот контакт одним из самых малоперспективных за всю свою деятельность, – патриец умолк и после недолгого молчания спросил: – А зачем Миле понадобилось туда лететь?

– Никто, в том числе и я, не знает точного ответа.

– Плохо, что нельзя получить информацию о ней из поля. Насколько я помню, она занималась исследованиями на кафедре внепатрийных цивилизаций, а практического опыта космических экспедиций у неё не было.

– Да, это так. Однако что-то заставило её бросить всё…

Валидий основательно задумался, пока Вел рассуждал о возможных причинах её полёта в отдалённый регион галактики. Войдя в свою лабораторию, он сразу сел в удобное широкое кресло и принялся постукивать пальцем левой руки по стоящему перед ним столу. Его сосредоточенное лицо помрачнело от давних воспоминаний и тревожных мыслей. Наконец, Велфарий замолчал, а его собеседник внезапно поинтересовался:

– А ты не в курсе, кто у неё родители?

– Её отец работал вместе с моим в отделе будущего. Фактически именно они положили начало его функционированию. Однако мне так и не удалось лично с ним познакомиться.

– Что?! – изумился Валидий. – Неужели ты хочешь сказать, что за всё время, проведённое тобой у отца на работе, ты ни разу так и не увидел его напарника?!

– Да. Только не подумай, что этот факт удивлял меня меньше тебя. Отец всегда отвечал, что папа Милы очень занят и непосредственно в отделе бывает редко. А постоянную связь они держали посредством Вызовов.

– Велфарий! – голос Валидия звучал напряжённо и решительно. – Я лечу с тобой!

Тем временем мелодичный шелест дождя, который постепенно становился всё более мелким, уже почти не был слышен. На смену чёрно-синим тучам заклубились причудливые, похожие на горные вершины светлые облака. Оба солнца уже давно зашли за горизонт, недолгая ночь подходила к концу. Велфарий закрыл голограмму и осмотрелся.

Город окутали тишина и покой: ночное время всегда совпадало с периодом самого глубокого сна патрийцев. В свете высоко расположенных фонарей сверкали блестящие листья. После бурного ненастья на земле поблескивали большие лужи, присыпанные жёлтыми и зелеными листьями вперемешку с фиолетовыми и красными цветами. Вел вернулся к центральной опоре купола и осторожно поднял спасённое гнездо. Выбрав ближайшее дерево, он тщательно закрепил гнездо на самой высокой ветке, к которой смог дотянуться, и спокойно удалился, крайне довольный. А за спиной зазвенело удивительнейшей красоты пение благодарной птицы.

– Надеюсь, вы сообщите мне приятную новость? – холодно поинтересовался мужчина, сидевший в кресле.

– К сожалению, мы до сих пор её не нашли.

– Вы подталкиваете меня к негативным эмоциям, что мне совсем не нужно.

– Мы делаем всё возможное…

– Нет! – мужчина впервые позволил себе поднять голос. – Вы должны сделать всё возможное и невозможное! До его прибытия Мила должна быть в наших руках! И мне всё равно, каким способом вы доставите её ко мне.

На голограмме отчётливо отразилось растерянное лицо другого мужчины.

– Патриец представляет угрозу для нашей цивилизации? – наконец, спросил он.

– Абсолютную.

– Значит, нам следует позаботиться о его встрече?

– Ни в коем случае! Без моего разрешения и пальцем к нему не прикасаться. Это – официальная делегация от Патрии.

– Он прилетит один?

– Нет. С ним прибудет ещё один патриец. Уверен, что вы его знаете, – сидящий в кресле мужчина чуть двинул уголками губ в подобии улыбки.

– Мы всё поняли. Разрешите приступить?

– Разрешаю. И помните: я потратил много лет своей жизни на подготовку к этой операции, в том числе здесь – на Патрии, вдали от нашего дома. На кону стоит выживание нашей цивилизации. И второго шанса у нас не будет!

Глава 2

– Необыкновенная красота! – пораженно воскликнул я при виде огромной красной туманности, яростно переливающейся ослепительно-пурпуровыми волнами вокруг скопления ярких звезд, будто бурным рубиновым венцом окружая бриллиантовое сокровище.

Валидий посмотрел на меня и слегка улыбнулся.

– Да, красота неописуемая… – подтвердил он.

– Колоссальные превышения плотности и давления, немыслимые температуры…

– И силы, оказывающие давление извне, вместе с гравитацией сжимающее и воспламеняющее гигантские массы газа и пыли, в которых поместились бы несколько десятков звёздных систем.

– А может и сотен… – задумчиво произнёс я.

Каждый патриец считает своим долгом, пролетая мимо такого рода объектов, задержаться возле них и вкусить глазами и чувствами всё великолепие космического пространства. Когда я совершал свой первый полёт к звёздной системе H72, находящейся на отдалении десяти тысяч световых лет от нашей планеты, мой путь следования пролегал мимо двух звёзд, одна из которых активно притягивала и засасывала водородно-гелиевое содержимое второй. Подходя к меньшей по размерам звезде, струя газа извивалась и закручивалась в спираль вокруг объекта своего притяжения, прежде чем упасть на него. Если бы космическое пространство могло распространять звуковые волны, мощные грохот, треск, шипение, клокотание и гул термоядерных реакций дополняли бы величественную картину жизни Вселенной. Но в нашем случае остаётся лишь наблюдать, получая истинное удовольствие и наслаждение от увиденного. Такая мистическая тишина сосредоточивает все внимание на удивительном могуществе явления. И нет возможности отвести взгляд, когда эта сила овладевает тобой.

Мы стояли около прозрачной стенки нашего корабля и рассматривали каждый участок туманности. Она была неоднородной: кое-где концентрация газа была сильней, а цвет приближался к тёмно-красному. Затем мой взгляд переместился на более светлый участок, в котором горели несколько точек. Там рождались звёзды… Однажды наступит момент, когда сияющий газовый шар, притянув к себе огромные массы материи, взорвётся с невиданной силой и мощью, ослепляя открытое космическое пространство радостным салютом в честь своего рождения.

Наконец, вдоволь налюбовавшись, я вопросительно посмотрел на Валидия, который, опережая вопрос, незамедлительно направился к пульту управления кораблём, чтобы вернуть его боковую поверхность в непрозрачное состояние.

До S24 осталось всего ничего – одна тысяча световых лет. Пока мы летели от Патрии, у меня было достаточно времени для ознакомления со всеми тонкостями жизни на S24 или Земле, как её называет живущая там цивилизация. Мне удалось выяснить, что возраст цивилизации землян составляет несколько десятков тысяч лет. Происхождение: генетически выведенное существо. Половина природы землян взята от её создателей – древнейшей цивилизации клаудеумов, одной из самых мудрых и старых во Вселенной, вторая – от самих же людей на момент генетической модификации. Так как выведение происходило в разных частях планеты, генетический материал отбирался у представителей разных рас исходных землян.

Основное отличие от нас состояло в уровне развития: землянам доступен двадцать четвёртый слой информационного поля. Он представляет собой очень важную ступень в жизни любой цивилизации, так как достижение следующего уровня даёт гарантию на невмешательство извне. Таким образом, можно сказать, что, по крайней мере, хотя бы одно обстоятельство, которое с огромной натяжкой так или иначе связывало бы меня с инцидентом на S24 найдено: в жизни патрийцев, равно как и в жизни землян, в скором времени должен наступить важный момент перехода.

Вторым важным отличием являлось политическое устройство. Вернее, его наличие у жителей S24. Этому отличию корреспондировала такая психическая особенность людей, как склонность или даже потребность в контроле.

Сходства проявлялись в двух аспектах. Во-первых, земляне не являлись технократической цивилизацией. В своём развитии они полагаются, в основном, на богатый внутренний мир. Во-вторых, их психика является чрезвычайно развитой, а способность генерировать эвотоны превосходит даже нашу. Если бы они умели рационально использовать эту особенность своего строения, которая, несомненно, была заложена в них самими клаудеумами, их развитие в ничтожно короткие сроки смогло бы стать причиной новых рекордов в совершенствовании и появлению новой доминирующей цивилизации в галактике, как минимум. Вполне вероятно, что так и будет в будущем – далёком или близком. А пока, как показывает практика исследований внепатрийных цивилизаций, такое положение дел является нормальным.

Я направился к столу, чтобы взять стакан с водой. Сделав пару глотков, я обнаружил, что слева от меня возле служебных голограмм бортового компьютера открыта трёхмерная модель планеты с вращающимся вокруг неё искусственным спутником.

– S24 с нашим искусственным спутником, – поспешил объяснить приблизившийся ко мне Валидий.

– Красивая…

Присев напротив, мой коллега уставился мне в глаза. Его взгляд выражал смятение и неуверенность вместе с сочувствием и заботой.

– Тебе не кажется, что сейчас самое время рассказать мне, почему ты всё-таки решился лететь со мной? – не выдержал я.

– Вел, я отлично знал твоего отца. Причём лично, – добавил он. – Также я был в курсе, что он регулярно – до твоего рождения и после него – летал на одну и ту же планету.

– S24? – спросил я, искренне надеясь услышать утвердительный ответ, тем самым хоть немного внести ясность в сложившуюся ситуацию.

Валидий замолчал, но продолжал пристально смотреть на меня.

– А ты попробуй подключиться к информационному полю и проверить эту информацию. Прямо сейчас, – Валидий говорил серьёзно, поэтому я не стал медлить с его советом. В конце концов, я совсем запутался во всём происходящем. Но теперь мне было совершенно ясно: Валидий знал намного больше, чем я подозревал с самого начала нашей экспедиции на Землю.

Закрыв глаза для максимальной концентрации, я попытался найти ответ. Мой спутник, видимо, всё так же терпеливо всматривался в меня, словно зная всё наперёд, проверял свои соображения.

– Я не могу подключиться к полю! – прошептал я с безысходностью.

Валидий не реагировал на мою реплику и смотрел в сторону, прижав пальцы левой руки к виску. Я понял – Вызов.

– Да, Вел! Мои соображения отчасти подтверждаются, – Валидий закончил контакт со своим собеседником.

– Какие именно?

– Я почти уверен, что твой отец действительно летал именно на Землю, хотя информация о его полётах не доступна никому из патрийцев. Её либо не существует, либо она каким-то непонятным образом скрыта.

Я почувствовал, как мои глаза увлажнились слезами, а к горлу подкатил ком. Когда мне удавалось узнавать что-то новое о своих родителях или погружаться в свои детские воспоминания, я как будто снова прикасался и обнимал их, ощущая теплоту любви ко мне.

– А какова причина его полётов? И как могло случиться, что информации нет в поле? И самое главное: каким образом моя неудача в попытке подключения к полю подтвердила твои соображения? – спросил я не совсем ровным голосом, не до конца справившись со своими эмоциями.

– Скоро мы всё узнаем. Я сам до конца во всём не уверен.

– А откуда тебе известно, что он летал куда-то?

– Непосредственно от твоего отца, – заверил Валидий.

Мой спутник встал и подошёл к голограмме бортового компьютера.

– Я только что разговаривал с Алмием. Он не может с тобой связаться…

– Может быть это потому, что я был сконцентрирован на поиске информации? – я крайне озадачился услышанным.

– Не думаю, Вел, – ответил набиравший что-то на виртуальной клавиатуре Валидий.

Только сейчас меня осенило, что я, наверное, вижу Валидия таким, каким он бывает в экспедициях: максимально серьёзным, чётким в действиях и способным принимать на себя груз ответственности.

Я снова попытался подключиться к информационному полю, но не смог. На какое-то мгновение я запаниковал, но быстро взял себя в руки. Примечательно, что Валидий воспринимал эту ситуацию без удивления. Хотя и было заметно, что озадачен он не меньше меня. Особенностью его характера было то, что он не вдавался в разъяснения, пока полностью не убеждался в их истинности. В конце концов, всему всегда есть логическое объяснение. Но ниточек, ведущих к распутыванию этой ситуации, в моём распоряжении пока не было. И я вполне осознавал, что нужно время, чтобы во всем разобраться.

Неожиданно боковая стенка нашего корабля вновь стала прозрачной, и я увидел перед собой планету. Несомненно, она – одна из самых красивых, которые я когда-либо наблюдал. Шар, преимущественно приятного сине-голубого цвета с вкраплениями желтовато-зелёной суши, местами покрывали белые облака причудливой формы. Было понятно, что этой планетой правит вода. Именно сочетание её цвета с белой облачностью контрастировало на тёмном фоне остальной части Вселенной и выделяло Землю. Забавно, но с самого первого взгляда на неё мне удалось прочувствовать всю её женственность: всем своим внешним видом она излучала нежную материнскую любовь и заботу.

– S24… – необыкновенно нежным голосом сказал застывший возле внутренней поверхности корабля Валидий. – Мы находимся в гравитационном поле планеты и выйдем на орбиту вокруг неё, – мой спутник, наконец, отвёл взгляд от Земли и посмотрел на меня: – Вел?

– Я действительно не видел более красивой внепатрийной планеты…

– Тогда тебе будет полезно знать, что ещё несколько десятков лет её сожительства с землянами и от этой красоты мало что останется! – с возмущением и довольно резко ответил Валидий.

Я промолчал: мне нечего было возразить, в основном из-за отсутствия личного впечатления и представления о живущей здесь цивилизации… Космической цивилизации… Или, что тождественно в данном случае, совершенствующейся цивилизации.

– Что сказал Алмий?

– Чёрная дыра начала выплёскивать потоки энергии! – Валидий пристально посмотрел на меня, ожидая увидеть мою реакцию.

– Процесс начался…

– Да.

– И у нас нет ни малейшего представления о том, что нам делать в связи с этим…

Мой собеседник молча кивнул мне в ответ.

– Остаётся надеяться, – добавил я задумчиво, – что, может быть, в ближайшее время что-то прояснится.

– Я очень на это надеюсь!.. – искренне произнёс Валидий и погрузился в размышлениях.

– О чём ты думаешь?

– О том, что именно ты сможешь дать всем патрийцам этот ответ, Вел! – он был совсем не похож на себя в этот момент: его интонация чем-то напоминала мне отцовскую, а в глазах читалась не то надежда, не то уверенность, не то гордость за меня. – Но для этого тебе придётся пройти через некие испытания, часть из которых может тебя сильно надломить. Главное – верь в себя и слушай не только свой разум, но и своё сердце, Вел!

Я слушал его с огромным удивлением:

– О чём ты? О каких испытаниях ты говоришь?

– Вел, жизнь меня научила одному золотому правилу: для развития важны не только сделанный выбор и направление мышления, но и непоколебимость в стремлении защитить и отстоять достигнутый результат. Пространство проверяет и анализирует тебя каждую долю секунды…

И хотя я не совсем понимал, куда и к чему клонит Валидий, зато постепенно начинал привыкать к неожиданным поворотам и загадкам, подстерегающим меня на каждом шагу.

– Перед тем, как мы приземлимся, считаю своим долгом напомнить тебе о некоторых тонкостях жизни на S24. Прежде всего, обрати внимание, что земляне находятся на двадцать четвёртом уровне своего развития. Как ты знаешь, именно достижение двадцать пятого слоя информационного поля даёт право носителям его информации на невмешательство. Равно как и обязывает их не вмешиваться в дела иных цивилизаций с уровнем развития выше только что озвученного мною числа. Иными словами, на данный момент, согласно правилам нашего мироздания, любая цивилизация, находящаяся выше в развитии, чем земляне, вправе вмешиваться в их внутренние процессы, вплоть до полного внешнего контроля и управления. Конечно, к нам всё вышесказанное мало относится в силу понятных причин, и прежде всего – моральных.

– Ты насчёт контроля и управления? – поинтересовался я.

– Разумеется. Однако, как ты сам понимаешь, вполне допустимо ограниченное, а главное – разумное, рациональное и тактичное вмешательство с нашей стороны. Но только в особых случаях.

Я заметил, как мы начали плавно приближаться к планете.

– Во-вторых, нам необходимо будет какое-то время на адаптацию к более сильной гравитации S24.

– А что насчёт состава атмосферы?

– Об этом не стоит беспокоиться: имеются Восстановители, – Валидий вводил в компьютер необходимые данные для посадки. – И, наконец, не забудь перенастроить все свои приборы и оборудование на питание от собственных эвотонов: космическое воровство нам не к лицу, как ты сам понимаешь.

На трёхмерной модели Земли замигала красным цветом точка, расположенная в высоких северных широтах.

– В остальном же доверься мне: я и моя группа приобрели неплохой опыт во время установления постоянного контакта с землянами. Честно говоря, как только меня настигло известие о пропаже Милы, я понял, что второго полёта на S24 мне не избежать…

– Добро пожаловать в Норвегию – родину фьордов и викингов! – с любезной улыбкой приветствовал нас человек лет тридцати по земным меркам, с коротко подстриженными волосами и широкий в плечах. На нём был одет чёрный костюм – такой же, как те, что нам подобрал Валидий перед посадкой. Мы улыбнулись в ответ и опустили головы: у землян это считается одним из жестов уважения или просто правилом хорошего тона при общении.

– Вас приветствует патрийская делегация! – отрапортовал Валидий. – Меня вы должны помнить, а это – мой коллега, Велфарий, – он посмотрел на меня и немного отошёл в сторону.

– Очень приятно. Стив Фоллинг! – представился мне человек в костюме. Кстати, в костюмах были все: непосредственно Стив и ещё пять мужчин того же возраста, двое из которых – в тёмных очках, несмотря на пасмурную погоду, и одна мило улыбающаяся девушка в блузке и деловых брюках с элегантной маленькой сумочкой и папкой с бумагами.

– Взаимно! Вы – председатель межцивилизационной комиссии? – поинтересовался я.

– Совершенно верно. А также глава Мирового Совета. Рады приветствовать вас на Земле.

Я улыбнулся и с признательностью кивнул.

– Велфарий работает в Центре космологии, непосредственно в отделе внепатрийных цивилизаций, – дождавшись паузы, тактично вмешался Валидий. – Просим с этого момента считать его членом нашей комиссии.

– Конечно. Диана, будь добра, проводи наших друзей к автомобилям, – Стив обратился к той самой девушке в белой блузке. – Это – мой заместитель. Диана.

Мы по очереди вежливо пожали девушке руку.

– Сейчас мы с вами отправимся в одну из резиденций нашего Совета, недалеко от Лиллехаммера. Дорога займет пару часов, – рассказывал Стив, идя между мной и Валидием. – Сразу хочу выразить своё сочувствие в связи с пропажей Милы. Для нас это стало не меньшим шоком. Со своей стороны мы делаем всё возможное, чтобы найти девушку. Все наши лучшие специалисты со всего мира задействованы в операции по её поиску. Каковы ваши предположения относительно причин данного инцидента?

– Мы обсуждали их в нашем Центре, пытаясь хотя бы приблизительно обрисовать список возможных вариантов, но не пришли к единому мнению. Ситуация сильно осложняется тем, что мы не можем с ней связаться.

– Да, Алмий мне рассказывал об этой загадке её природы.

«Забавно, – подумал я про себя. – Теперь нас двое таких, с которыми нельзя никак связаться».

– То есть вы хотите сказать, что она не упомянула об этом факте в автобиографии для протоколов комиссии? – удивлённо спросил Валидий.

– Нет, – последовал категоричный ответ.

Валидий глубоко задумался, но его лицо медленно прояснялось, пока не осветилось удовольствием, как будто он нашел решение одного из самых сложных ребусов.

– Располагайтесь поудобнее, пожалуйста. Ваш автомобиль поведёт один из моих коллег, – любезно пригласил Стив.

Мы поблагодарили его и разместились внутри роскошного тёмного автомобиля. От водителя и его напарника впереди нас отделяла затемнённая перегородка, так что их почти не было видно. Закрыв плотно двери, мы с Валидием переглянулись. Он многозначительно поднял и опустил брови: я понял, что ситуацией мой спутник не доволен.

Стив, трое его коллег и девушка поехали на точно таком же автомобиле впереди нас.

Меня постоянно мутило – сказывалась гравитация Земли и атмосфера. А ещё болела голова, иногда бросало в пот. Самочувствие Валидия было не лучшим. Но всё-таки ему было, наверное, немного легче. За время прошлого контакта его организм уже несколько адаптировался к земным условиям…

Сквозь тонированные окна мы с любопытством разглядывали окружавшие нас горы, местами покрытые лесами. Верхушки самых высоких гор прятались под белым покрывалом из снега. Их четкие очертания навевали присущие таким творениям природы строгость и силу. Лесистые же горы, между которыми как раз пролегала наша дорога, напротив – излучали нежность и скрытую в их плавных контурах лёгкость. Иногда в поле нашего зрения возникала река с быстрыми горными водами. Она бежала в стороне между высоких скалистых берегов. Небо всё время было затянуто плотными серыми тучами, на фоне которых местами темнели более густые и низкие облака. Воздух был свежим и прохладным. Я опустил стекло на дверцах, чтобы вволю надышаться. Мои более опытные коллеги неоднократно убеждались, что незначительные прививки атмосферой ускоряют процесс адаптации.

Мы молчали и не говорили друг другу ни слова. Так просил Валидий ещё на корабле. Поскольку я не мог общаться через Вызовы, то мы условились, что говорить друг с другом будем только на природе и никак не в помещениях, а тем более в автомобиле. Также он предупредил меня, чтобы я ни в коем случае никому не рассказывал о своей проблеме отсутствия связи с информационным полем. Мой спутник сидел слева от меня и полностью отдался разглядыванию окрестностей, не выказывая на лице никаких эмоций.

Наши автомобили свернули с основной дороги налево и направились под гору, наполовину покрытую лесом. Вторую её часть занимали прекрасные насыщенно-зелёные луга, расположенные на склонах. На них то и дело виднелись небольшие аккуратные домики, слева паслись животные, чем-то напоминавшие наших фаргусов. Здесь люди именовали их коровами…

«Подвид – домашний бык. Замечательно всё-таки, что я успел до выхода на геостационарную орбиту подключиться к информационному полю и просмотреть основную информацию о планете и жизни на ней», – похвалил я себя. Наконец, впереди показалось небольшое трёхэтажное строение.

– Резиденция… – поспешил объяснить мне Валидий.

Я понимающе кивнул. Теперь у меня была возможность рассмотреть её поближе. За высокими воротами с небольшой пристройкой, видимо для охраны, пролегала широкая дорога к огромному фонтану, огибая его по кругу. Фонтан не работал. Слева и справа от него росли цветущие кусты, высаженные вдоль дороги. А прямо перед нами появился трехэтажный дом, украшенный вверху скульптурами причудливых животных, очевидно мифологических. Широкий дом условно состоял из трёх частей: центральная выступала вперед полукругом, другие – ровно выступали с обеих сторон. Центральная часть резиденции сверкала высокими и широкими окнами, тогда как боковые имели небольшие окошки на каждом из этажей. Вдоль дома цвели разноцветные розы. Наши автомобили остановились возле белой лестницы, полукругом огибавшей центральный вход к резиденции.

Я попытался открыть дверь автомобиля, но подоспевший мужчина любезно сделал это за меня.

– Привыкай… – немного недовольным тоном проворчал Валидий.

Я вышел и поздоровался со всеми, кто нас встречал. Стив, Диана и их коллеги также присоединились к нам.

– Прошу вас, – вежливо сказал подошедший к нам Стив, рукой приглашая войти в здание. – Одна из семи резиденций Мирового Совета. Здесь мы проводим заседания межцивилизационной комиссии. Диана сейчас вас проведёт в ваши покои, где вы сможете сполна отдохнуть и восстановить силы.

– А когда намечено первое заседание? – поинтересовался я.

– На утро завтрашнего дня, – взгляд Стива задержался на мне, и после непродолжительной паузы он продолжил. – Велфарий, у меня к вам небольшая просьба, – лицо Стива стало очень серьёзным. – У нас среди множества предположений относительно Милы, существует вариант, который предполагает, что она по прибытии на Землю сильно растерялась и даже испугалась всего, что с ней происходит и может случиться в будущем. И таким образом, в порыве невротического расстройства, – было видно, как Стив старается максимально тактично подбирать слова, – решила уйти в себя и отгородиться от окружающего её мира.

– Исключено, – сухо заметил Валидий.

– Почему? – Стив перевёл взгляд на него.

– Нервная система нашего организма всегда стабильна. Конечно, каждому из нас присущи свои собственные, индивидуальные особенности его строения. Но на Милу это не похоже, в том числе и по характеру.

– И всё же, чтобы предусмотреть все возможные варианты развития событий, я хочу попросить вас и в особенности вас, Велфарий, – Стив повернулся ко мне, – сообщить нам, если вдруг каким-нибудь способом Мила попытается выйти на связь.

– Стив, а почему вы считаете, что она свяжется именно со мной? – спросил я его.

– Мне Алмий рассказывал, что вы достаточно долго… – он немного запнулся, но сразу же продолжил, – по земным меркам, разумеется, работали вместе в Центре космологии. И конечно, знаете друг друга с детства.

Я посмотрел на моего коллегу: Валидий стоял и равнодушно смотрел то на меня, то на Стива.

– Да, конечно, – спокойно ответил я. – Если я или мой коллега, – Валидий при этих словах утвердительно, но всё так же безразлично кивнул Стиву, – неожиданно получим какой-либо сигнал от Милы, мы непременно сообщим вам об этом. В конце концов, мы занимаемся общим делом и понимаем, что это нужно в первую очередь нам. И что именно представитель нашей цивилизации доставляет вам хлопоты.

– И ещё раз выражаем вам нашу благодарность, – серьёзно и с уважением вмешался Валидий.

– Отлично! – довольно произнёс Стив. – Тогда не смею вас больше задерживать. Если понадоблюсь, сообщите об этом любому из моих коллег, находящемуся в здании, и я непременно прибуду.

– Замечательно. Ещё раз благодарим вас за тёплый и внимательный приём! – сказал я, после чего Стив и все остальные мужчины в костюмах сели в автомобили и тихонько поехали обратно к воротам.

Мы переглянулись с Валидием. Я подошёл к нему поближе и тихонько сказал:

– Конечно, с их стороны это вполне разумная просьба, – я посмотрел на моего спутника.

– Безусловно…

– Да, Алмий поставил Стива в известность относительно неспособности Милы контактировать с полем. Однако, в конце концов, если всё-таки их предположение верно, она может выйти на связь и другими способами, – рассуждал я.

– Ох, Велфарий… Не нравится мне всё это.

– Их просьба?

– В том числе.

Валидий перевёл взгляд с отъезжавшего автомобиля на меня. Увидев моё озадаченное выражение лица, он добавил:

– А может, я и не прав вовсе. Пошли лучше внутрь. Диана, наверное, уже заждалась нас.

– И когда же ты, наконец, начнёшь внятно изъясняться? – спросил я задиристо.

Я подошёл к окну и взглянул на горы. Их освещала тёплым желтым оттенком звезда планетарной системы S24ASK – Солнце, которая показалась из-за туч слева от меня. Облачность немного отступила и я, наконец, увидел голубое земное небо. В окно задувал прохладный вечерний ветер с богатым букетом всевозможных запахов. Отсюда отлично было видно дорогу, которая вела к резиденции. Где-то совсем далеко, она терялась в горных лесах, символизируя вечное единство начала и конца…

В дверь постучали, и я обернулся:

– Не заперто!

В комнату зашёл молодой парень с накрытым подносом.

– Ваш ужин, господин Велфарий.

Я стремительно направился к нему за подносом:

– Спасибо. Давайте я возьму его у вас.

Парень растерялся и нерешительно передал мне поднос в руки. Я ещё раз его поблагодарил и поставил поднос с ужином на стол. Открыв крышку, увидел несколько ломтиков белого хлеба и салат из кукурузы с зеленью: именно то, что было согласовано нашими цивилизациями при первом контакте и чем нас любезно угощали представители землян. Я понимал, что, несмотря на лёгкую тошноту и небольшую головную боль, мне необходимо съесть всё это для поддержания своих сил и адаптации к земным условиям.

Поужинав, я решил немного погулять на воздухе и вышел из комнаты. Попав в длинный коридор, который заворачивал налево, я пошёл направо и очутился перед лестницей, ведущей на первый этаж. Однако прежде чем спуститься, мельком осмотрел свою одежду: нам предлагали выбрать или черный костюм, точь-в-точь как у мужчин, сопровождавших утром Стива, или легкие темно-синие спортивные брюки и белую футболку. Мне понравился именно второй вариант: в нем чувствовал себя комфортнее. Всю нашу одежду пришлось оставить на корабле, поскольку внешне она не отвечал ни одному из известных направлений земной моды.

Спустившись на первый этаж, я там никого не нашёл. На столике у выхода лежали два комплекта ключей. Я взял одну связку – определённо от автомобиля. Конечно, вождение автомобиля на Земле имеет мало общего с полётом на антиграве на Патрии. Антиграв связывается с нашим головным мозгом непосредственно через информационное поле и, таким образом, работает в особом режиме, где нам отводится лишь роль указующих направление и скорость полета.

Я вышел на крыльцо центрального входа и остановился перед ведущими к дороге ступенями в поисках припаркованных поблизости транспортных средств. Слева от меня в ряд стояли два автомобиля. Сверив изображение на ключе с изображением соответствующего значка на задней части автомобиля, я направился к первому из них. Это было такое же по высоте транспортное средство, как и те, на которых нас сегодня привезли сюда, но заметно меньше в длину. Я открыл водительскую дверь, вставил ключ в замок зажигания и провернул…

Мужчина в чёрном костюме стоял и рассматривал резиденцию Мирового Совета, которая отсюда, с расстояния в один километр, казалась небольшой и игрушечной. В правой руке он держал папку с документами. Золотое кольцо на пальце блестело в лучах заходящего солнца. Мужчина в чёрном костюме был полностью неподвижен, как и сама природа вокруг: этот вечер выдался совсем безветренным.

Сзади тихо подошли два человека и остановились неподалёку. Не обращая на них никакого внимания, мужчина пристально рассматривал здание вдали.

Неожиданно один из стоявших согнулся, конвульсивно обхватив свою шею обеими руками. Стало отчётливо слышно его тяжёлое дыхание, постепенно переходившее в свист. Изо рта потекла пена, спускаясь к аккуратно затянутому галстуку, который страдалец пытался ослабить. Лицо его почти почернело, и, наконец, он скорчился и рухнул на землю. Его напарник застыл рядом, не в состоянии отвести исполненного ужаса взгляда от бездыханного тела.

Мужчина элегантно развернулся и, не посмотрев вниз, вкрадчиво поинтересовался:

– Ты же не хочешь закончить, как твой коллега, не правда ли?

Ошеломлённый напарник убитого со страхом посмотрел на него и быстро перевёл взгляд на приспущенный узел галстука покойника, закапанный пенистой слюной. Он не мог выговорить ни слова и только помотал головой в стороны.

– Тогда найдите мне её незамедлительно. Я устал от ваших неудач, – спокойно, но с определённой долей недовольства сказал мужчина, а уцелевший всё кивал и кивал утвердительно головой. – Передашь эту папку Стиву.

Тем временем из-за горки показались ещё двое мужчин. Один из них был тем, кто постоянно появлялся в голограмме на Патрии.

– С этой минуты будете подчиняться непосредственно им. Теперь можешь идти.

Оторопевший от испытанного ужаса человек молча развернулся и скрылся за горкой.

Двое подошедших остановились недалеко от лежащего трупа и ждали дальнейших указаний.

– Во-первых, тело необходимо убрать отсюда. А во-вторых, срочно усильте наблюдение за Велфарием и будьте готовы в любую минуту взять его живым.

– Нам больше не помогать землянам в поиске девушки?

– Нет. С этого момента все наши группы концентрируют своё внимание исключительно на патрийце. Всё идёт по плану – так, как я и предполагал: как только он получит от неё Вызов, мы их обоих немедленно схватим.

– А с ней не будет проблем?

– Как только она узнает, что её брат попал к нам в руки – сама объявится. Я чувствую, что конец всех наших неприятностей как никогда близок и ждать осталось совсем недолго.

Я проехал на автомобиле совсем небольшое расстояние: по моим подсчётам, километра три-четыре, не больше. Выезжая из резиденции, я не стал ехать той дорогой, по которой мы прибыли сюда утром. Первый же поворот налево мне показался весьма привлекательным продолжением моей лёгкой прогулки. Дорога пролегала по подножию располагавшейся слева от резиденции горы. Я держал курс на заходящее солнце.

Управлять автомобилем оказалось совсем нетрудно. Конечно, судя по полученной мной информации, у людей были автомобили и с более сложным управлением. Мой был намного проще: две педали, а обе руки находятся на руле.

Перед тем, как выехать на вечернюю прогулку по земным окрестностям, я перенастроил своего Помощника на питание от собственных эвотонов. И с тех пор две мысли основательно засели в моей голове.

Во-первых, может ли мораль наряду с эвотонами являться основанием для того или иного варианта-линии Пути и качества Точек в нём? Иными словами, даже при условии, что у разных цивилизаций различные представления о морали, является ли работа над собой в моральной плоскости основанием для развития? Я вспомнил, как я приводил простой пример с молитвой сынишке Златы. Но ведь существуют и иные явления, которые дают непременно отрицательный ответ на поставленный мною выше вопрос.

Известно, что убийство – тяжёлый грех во многих религиях и верованиях не только у землян, но и у представителей иных цивилизаций, где имеется разделение науки и знания о Душе и Боге. Даже у нашей патрийской цивилизации, которая пережила Великую Унификацию, когда наука и религия слились воедино и перестали существовать такие понятия, как мистика, магия и тому подобное, сознательное и умышленное убийство высокоорганизованного сознания всегда являлось категорически недопустимым явлением. А всё потому, что оно отбирает величайшую ценность во Вселенной – возможность развития. Никто, кроме самого Пространства, не вправе её отнимать. И если предположить, что у определённой цивилизации моральные устои не совпадают с нашими и такой порядок вещей для них является естественным, то я никогда не соглашусь с их положительной оценкой убийства и теми положительными эвотонами, которые они генерируют в момент его совершения, какое бы оправдание для него они не придумали. Для убийства никогда и нигде нет ни одного оправдания!

И, следовательно, трактовать работу над собой в такой системе моральных координат соответствующей цивилизации как основание для развития – полнейший бред. А значит, я прихожу к единственно возможному выводу: основанием для своего совершенствования либо своей деградации может являться лишь соответствующий заряд эвотонов. Не более и не менее.

А второй мыслью, засевшей в моей голове, была возможная слежка за мной. Я обратил внимание, что с самого начала моей поездки по окрестностям Оппланна*, на расстоянии приблизительно сотни метров за моим автомобилем следовало ещё одно транспортное средство, предположительно таких же размеров с выключенными фарами, хотя время уже было позднее. «Если это слежка, то очень непрофессиональная», – заметил я. Так как о нашем присутствии известно лишь Мировому Совету, то возможность такой слежки становилась ещё более удивительной. Ведь с их возможностями можно было организовать что-то менее заметное… «Даже если это так, ну и ладно, может у них это – стандартная в таком случае процедура», – заключил я и перестал обращать внимание на ехавший далеко позади меня автомобиль. Во всяком случае, земная цивилизация и её представители в лице Мирового Совета точно не являются нам врагами.

* Оппланн – один из норвежских районов (фюльке). Административный центр – город Лиллехаммер.

Солнце уже почти зашло за гору и блестело из-за деревьев красным сполохом. Его лучи рубиновыми потоками проходили сквозь них. Я впервые готовился к встрече со столь продолжительной ночью: планеты, на которых мне удалось побывать ранее, не имели столь длительного ночного времени суток. На секунду отведя глаза от дороги на участок земного неба, я увидел бледное полукружие Луны – того самого спутника планеты, который мы использовали в качестве предупредительного маяка. Именно благодаря ему мы получили первый сигнал на Патрию о том, что земная разумная жизнь преодолела гравитацию своей планеты. «Сколько таких спутников вертится и ещё будет вертеться у иных населённых планет…» – представил я, но ненадолго.

Внезапно я почувствовал лёгкое недомогание. В моей голове, и до этого страдавшей головной болью из-за адаптации, пронзительно засвистело. Я немедленно снизил скорость и остановился у обочины. Включив аварийный сигнал и выйдя из автомобиля, я отошёл от дороги метров на десять. В глазах помутилось, и я упал на землю. Я ощутил Присутствие – эффект, являющийся непременным атрибутом контакта глазного свечения. Но как такое могло произойти со мной?! Ведь я потерял всякую связь с информационным полем…

Теперь я уже совершенно чётко представлял себе дальнейший порядок развития событий. Спустя полминуты я почувствовал, что полностью потерял контроль над всеми мышечными тканями, кроме мышц глаз. Я машинально закрыл их. Эффект Присутствия и гул в голове зашкаливали. Наконец, я не выдержал и открыл глаза: мне захотелось закричать! То ли от внезапности её появления, то ли от радости, то ли от беспомощности. Всё смешалось во мне воедино. Но голос меня не слушался, я не мог издать даже стон или любой иной звук. Позади меня, возле моей головы виднелась чья-то фигура. А передо мной находился образ Милы. «Вел! Милый… – голос эхом звучал внутри моей головы. – Не доверяй им и не слушай их! Они в сговоре и убьют вас обоих! Необходимо срочно бежать оттуда. Я нахожусь…» – я не услышал заветные слова. Я не услышал её местонахождение!.. Она исчезла, свист и шум в голове резко стихли, эффект Присутствия уже почти не ощущался.

Я снова закрыл глаза и постарался успокоиться. Сколько раз я наблюдал, как мои более опытные коллеги в Институте науки осуществляли контакт глазного свечения… И сколько раз я замечал, как им трудно было прийти в себя после него. Но никогда не подозревал о состоянии объекта контакта в момент его совершения. Наконец, свист полностью прекратился, а из носа больше не текла кровь. Я кое-как всё-таки сумел подняться и, в конце концов, осмотрелся вокруг. Никого, кроме меня в округе не было. Возле обочины всё так же стоял мой автомобиль с включенными аварийными сигналами. Я направился к нему, но вдруг резко остановился. «Контакт глазного свечения невозможен без помощника!» В моей памяти моментально появился стоящий позади меня силуэт. «Кто же ей помогал? Никто из людей не выдержит подобной концентрации эвотонов. Это непременно должен быть патриец!» – эти мысли одна за другой хаотично мелькали в моей голове.

Я попытался подняться на колени, но не смог и опёрся руками о землю. Периферическим зрением я заметил, что нахожусь здесь не один: возможно, возле дороги стояли несколько человек. Но сил на то, чтобы повернуть голову пока совсем не было. В глазах снова всё помутнело, а из носа закапала кровь.

Я сел в автомобиль, повернул ключ зажигания до упора и услышал шум работающего двигателя внутреннего сгорания. «Необходимо срочно всё рассказать Валидию», – заключил я и тронулся с места. Одно обстоятельство грело мою душу: с Милой всё в порядке! И пока – это самая главная новость с момента моего прилёта. И вдруг я поймал себя на мысли, что сейчас моё влечение к Миле приобрело совершенно новую, неизвестную мне ранее форму. Я не мог подобрать слова и описать его… Я чувствовал лишь сильную и непонятную мне привязанность к ней.

Тем временем солнце уже скрылось за горами, и на небе ярко засияла Луна. Хоть дорога к резиденции была отлично освещена, мне всё равно пришлось включить фары. Я вслух произнёс команду Помощнику, который спроецировал голограмму с базовой информацией. Исчерпывающий перечень последней я задал моему компьютеру в начале нашей экспедиции: она была необходима мне, в первую очередь, для жизнедеятельности на Земле. Помощник представлял собой тот самый прибор с тусклой зелёной подсветкой, который носили на запястье практически все патрийцы. По размерам он напоминал когда-то очень давно носимые нами наручные часы, которые сейчас популярны у землян. Зато по мощности он превосходил все их компьютеры, вместе взятые.

Я посмотрел на спроецированную плоскость и задумался о местном времени. Выведенная информация немедленно изменилась: согласно показаниям Помощника, сейчас было около девяти вечера. Затем я мысленно решил перейти на вкладку питания и удостоверился, что он полностью функционирует только за счёт моих собственных эвотонов.

Надо заметить, что обеспечение работы нашей техники не являлось единственным предназначением генерируемых нами частиц. Например, с помощью них осуществлялись Вызовы: в эвотонах могли быть закодированы огромные массивы информации, которая затем передавалась в различные уголки нашей Вселенной. Естественно, процесс кодирования и расшифровки полученной информации не происходил без участия наших компьютеров – Помощников. Но ключевую роль в этом процессе играл наш головной мозг. Именно за счёт его вибраций такая информация передавалась в компьютер и затем уже обрабатывалась последним. После кодировки посредством команды всё тех же вибраций нашего мозга она направлялась в эвотонах адресату на расстояние в десятки тысяч световых лет благодаря энергии несущих её частиц. На практике случались немногочисленные ситуации, когда удавалось осуществить передачу и в соседние галактики. В конце своего путешествия зафиксированные адресатом вибрации вместе с сопровождающими их частицами подлежали обработке его наручным Помощником, после чего распакованная информация успешно направлялась в головной мозг патрийца.

И, наконец, благодаря своей колоссальной энергии эвотоны обладали способностью влияния на структуру остальной материи и изменения её свойств.

Повернув направо, я увидел перед собой здание резиденции. До него оставалось метров четыреста. Я затормозил: впервые за всё время моего пребывания на планете меня посетили тревожные предчувствия. Я решил выйти из автомобиля и осмотреться. Не найдя ни одной живой души в округе, я начал волноваться сильнее. «Никогда в жизни не испытывал такого!» – я совершенно чётко осознал в этот момент, что все происходящие со мной события символизировали отрыв от меня прежнего. Я никогда не помнил себя таким: ощущения, чувства, странный и нелогичный контакт глазного свечения… Контакт! Я вспомнил слова Милы! «Не доверяй им и не слушай их!» Что?.. Как?.. Не доверять людям? Почему? «Они в сговоре и убьют вас обоих!» – в моей голове отчётливо звучали её слова. Мировой Совет в сговоре? В каком сговоре? Почему Мила прячется от них? И самое главное: зачем землянам всё это? Вопросов у меня с каждой секундой становилось всё больше.

Я задержался возле открытой двери автомобиля ещё несколько минут, пытаясь перебороть завладевшую мной нерешительность. «Как сложно без информационного поля… Мы стали очень зависимы от него. Я бы даже сказал, что слишком…» Я вернулся за руль и продолжил движение, но медленно. Мой автомобиль тихо въехал в главные ворота мимо пристройки для охранников, которых не было на месте. Я остановился у центрального входа, вышел из авто и направился к входным дверям. Зайдя внутрь здания, я положил ключи от автомобиля на их прежнее место. Потом поднялся по лестнице на второй этаж, едва переступая отяжелевшими, будто у уставшего путника, ногами. Открыв дверь в свою комнату, я обнаружил стоявшего у окна Валидия!

– Что ты здесь делаешь? – спросил я с искренним любопытством.

– Сейчас начнётся, Вел!

– Что начнётся?

Я почувствовал, что меня кто-то разглядывает и резко оглянулся. Слева, прислонившись к стене, стояла Диана. Лицо её было крайне сосредоточено, с нахмуренными бровями. Она смотрела на меня недоверчиво – это выдавали её глаза.

– Диана?

– Велфарий! Слушайте меня внимательно… – начала она, но было уже поздно. Неожиданно раздался громкий треск. Диана громко вскрикнула. Я моментально пригнулся и заметил, что Валидий резко развернулся, выставил вперёд руку и сконцентрировался на чём-то позади меня своим пристальным взглядом. Я с ужасом догадался и повернулся к двери… Мужчина в черном костюме, вдавленный в стену справа от выбитых дверей, болезненно шипел, ухватившись за горло, и захлебывался текущей изо рта пеной. Пистолет выскользнул из его руки и упал на пол. В следующий момент в дверном проёме появился ещё один мужчина с пистолетом. Резко и жутко его подняло над полом и бросило о стену слева от дверного косяка. Я оглянулся назад. Валидий стоял с вытянутыми руками, на его лице проступили сосуды от испытываемого им напряжения.

– Вел! Пистолеты! – прокричал он.

Я в замешательстве развернулся. Человек справа замертво упал на пол. Такая же участь постигла и второго.

– Валидий! Что же мы творим! – вскрикнул я с ужасом от всего происходящего, подбирая оба пистолета.

Где-то далеко, наверное на первом этаже, послышались шаги. Валидий подбежал ко мне и выхватил у меня один пистолет.

– Ничего! Эти двое – земляне!

– Но мы не воевать сюда прилетели! – встревоженно прокричал я в ответ.

Валидий проверил магазин в пистолете.

– Я – нет, а ты – да! Это – твоя война и твоей цивилизации, Вел! – он быстро вставил магазин обратно и пронзительно посмотрел на меня. – Ты – землянин!

Я испытал шок! Я стоял и не знал, что делать! Весь мир перевернулся для меня в этот момент. Всё, что у меня было, забрали в одночасье и поменяли на незнакомое и чуждое. Всё родное исчезло и растворилось…

– Вел! – проревел Валидий во весь голос. – Убегайте отсюда! Их с каждой минутой будет всё больше! – он подбежал к дверному проёму, немного высунулся и открыл огонь. Послышались ответные выстрелы… Моё сердце бешено колотилось в груди. В правой руке был крепко сжат пистолет. Я никогда прежде не убивал и не мог себе представить, что когда-либо буду вынужден это делать. И вдобавок, убивать своих же! Пускай даже и сволочь, но ведь – свою сволочь!.. Затем я взглянул на Валидия и понял, что чувство патрийской привязанности во мне не погасло. Я не мог оставаться в стороне и допустить, чтобы мой друг погиб у меня на глазах. Я подбежал к нему с решительностью, но он резко оттолкнул меня назад. Краем глаза я успел заметить несколько тел, лежавших в коридоре: стрельба на время прекратилась…

– Я – не землянин, но я тебе приказываю убираться отсюда вместе с Дианой и немедленно! – он кинул взгляд в противоположный от меня угол комнаты, где недавно находилась девушка. Сейчас вместо неё посреди стены неожиданно появился из ниоткуда проём во тьму.

– На меня эти земные штучки не действуют, – ответил я Валидию на волне адреналина, зашкаливавшего в моей крови. – Может я и землянин, но мне плевать на весь этот контроль и субординацию.

– Тебе решать! Но подумай о Миле, Велфарий! Подумай о нечуждых твоему сердцу Патрии и Земле, в конце концов. Ты нам всем нужен! – настойчиво убеждал он.

На мои глаза навернулись слёзы: я вдруг понял, что вижу Валидия в последний раз. Конечно, он это заметил.

– Я не говорил тебе, Вел. Но мой Путь должен скоро оборваться. Моя последняя Точка является именно нашим с тобой приключением на этой чужой планете.

– Ты знал об этом с самого начала. Почему не предупредил?

– А зачем? То, что неминуемо должно случиться – случится, ты ведь знаешь не хуже меня. А ставить под сомнение успех всей экспедиции ценой собственных чувств и эгоизма – не в моих правилах.

Я не выдержал избытка чувств: на глаза навернулись слёзы. Но я старался изо всех сил взять себя в руки.

– Спасибо, Валидий! – я по-мужски крепко обнял его.

– Убегайте с Дианой. Ей можно доверять – она всё знает о заговоре на этой планете, – он протяжно застонал и прикрыл левый бок рукой. Только сейчас я заметил красное пятно и сочащуюся из-под белой рубашки кровь. – Я не стану заживлять её, – поймал он мой взгляд, – продержусь еще несколько минут.

Послышались шаги. Мы взглянули на проём в стене: появилась Диана и сразу же подбежала ко мне.

– Нам некогда – нужно срочно уходить. Люди у них всегда идут первыми…

– У них – у кого?.. Что это значит? – непонимающе обратился я к ней и почувствовал сильную слабость. Моё зрение потеряло резкость. Странно, но силы уходили, словно повторялся уже пережитый мною сегодня контакт глазного свечения.

Валидий и Диана внимательно посмотрели на меня и переглянулись между собой. В моих ушах снова засвистело.

– Да сколько можно уже этого свиста?! – закричал я во весь голос и прикрыл уши обеими руками. Сквозь небольшой туман в глазах я увидел, как Диана вслед за мной также закрыла уши и немного пригнулась. Затем Валидия, словно взрывной волной, откинуло назад в сторону окна. Я через силу поднял голову и посмотрел вперёд. Передо мной стоял мужчина невысокого роста, вытянув одну руку в моём направлении. Вторую руку он поднёс к своему лицу и спокойно проговорил:

– Патриец у нас. Его напарник нейтрализован.

За ним показался второй мужчина. Медленным шагом он приблизился ко мне, отшвырнул упавший из моей руки пистолет и задержался на несколько секунд, а затем направился в сторону окна к лежащему Валидию, у которого весь живот был залит кровью…

– Добивать? – коротко кинул он стоявшему в дверном проёме напарнику.

– Нет. Нам велено не трогать его. Он сам скоро должен сдохнуть. У него последняя Точка, – он развернулся и похвалил кого-то в коридоре: – Отличная работа, Стив. Можешь заходить, опасности нет. И отдай мне плазму.

В комнату вошёл третий, уже знакомый нам человек, и передал стоящему рядом мужчине «плазменный шок» – оружие, внешним видом напоминающее земной пистолет, но больше в размерах. Меня переполняли эмоции, хотелось выть от испытываемой ярости. Однако тело было обездвижено и даже в горле все скипелось. Я мог только бессильно стонать и рычать.

– Смотрите! Нашего патрийца переполняет злость, – расхохотался Фоллинг. – А как же твои представления о плохом и хорошем? Как же там эти твои частицы, которые будут разрушать твоё сознание?

Моя голова разрывалась на части. Казалось, что шум и гудение внутри вот-вот разорвут её на куски. Боль выдавливала глаза. Сил оставалось совсем мало.

– А здесь великий и ужасный Валидий! – он подошёл к неподвижно лежащему телу и присел на корточки. – Считающий мелких и жалких людишек бесперспективным экспериментом каких-то там… – он оглянулся на остальных позади себя, – клаудеумов… – затем он встал и повернулся к двум находящимся у дверного проёма телам. – Но вот что интересно: а кто тебе дал право убивать моих людей? Почему сюда прилетает инопланетная зараза и начинает распоряжаться: кому жить, а кому – нет? Эти патрийские твари навязывают свои правила, которые сами же… – он замахнулся ногой и что было сил ударил Валидия прямо в рану на животе, – нарушают! И кто вы после этого?! Лицемеры! – прокричал он и с наслаждением ударил ещё раз.

В дверях показался человек с папкой в руке:

– Господин Фоллинг, мне велено передать вам это.

Фоллинг подошёл и взял папку. Открыв её, он несколько секунд рассматривал содержимое.

– Знаешь, что это? – обратился он ко мне с ухмылкой. – Это – Путь или, по-нашему, гороскоп твоей сестрёнки Милы. Знаешь, что я сделаю с ней, когда мои ребята её найдут?

Человек, передавший папку, с момента своего появления почти не отводил глаз от двух тел. Наконец, после долгих колебаний, он громко кашлянул и решительно обратился дрожащим голосом:

– Господин Фоллинг, можно вас на секунду?

Фоллинг приподнял голову и недовольно посмотрел на него.

– Что случилось?!

Они оба вышли в коридор, где недавно пришедший человек около минуты что-то шептал Фоллингу на ухо. Двое, которые остались в комнате, переглянулись между собой. Неожиданно послышались два выстрела из-за дверей, и один из стоявших в комнате свалился на пол. Из его лба струёй потекла голубая жидкость, а глаза остекленели. Было совершенно очевидно: он мёртв. Мужчина, стоящий возле нас с Дианой, опустил руку и направил плазменный шок на целящегося в него из земного пистолета Фоллинга. В моих глазах всё помутнело, и я опустил веки. Раздался оглушительный выстрел… Затем второй…

Моё самочувствие снова возвращалось в нормальное состояние. Из носа опять потекла кровь, а свист и шум потихоньку утихали. Я протёр глаза: зрение восстанавливалось. У дверного проёма с внешней стороны лежали два трупа в постепенно растекавшейся луже красной крови, а над ними стоял мужчина с плазмой. Диана стояла рядом со мной на коленях, направив расфокусированный взгляд в пол перед собой. Я повернулся к Валидию: он по-прежнему лежал возле окна. «Он мёртв?..»

– Мне пришлось открыть огонь на поражение по землянам.

Я заметил недалеко от себя валяющийся ствол: у меня не оставалось выхода. Валидий сказал, что я – землянин. А значит, по крайней мере, сейчас я нахожусь на двадцать четвёртом уровне и мне можно застрелить своего ближнего без последствий для себя.

– Убит Фоллинг и один из его людей. Да, мой напарник застрелен. Фоллингом.

Я прикинул расстояние до пистолета: мне необходима была лишь пара секунд, чтобы достать его и выстрелить.

– Конечно. Я немедленно приступаю к его восстановлению.

Мужчина с плазмой развернулся и направился к убитому, который лежал возле Валидия. Он присел на корточки и поставил рядом с телом небольшой предмет округлой формы, произнеся определённую последовательность цифр. Из отверстия в его центре поднялась голограмма, представлявшая собой трёхмерную модель живого существа, внешне похожего на человека или патрийца с полным отображением его внутреннего строения. Поднявшись, он покрутил и осмотрел изображение. Затем нажал указательным пальцем на голову и выбрал какую-то команду из открывшегося списка сбоку. Вдруг огнестрельная рана на лбу убитого затянулась, а тело пришло в хаотичное движение, напоминавшее конвульсии. Данные на голограмме пришли в движение, а в различных частях модели возникали всплывающие окна с таблицами. В районе брюшной полости заморгала красным цветом точка. Стоящий рядом напарник убитого моментально отреагировал: нажал на точку и снова выбрал определённую команду, после чего посмотрел на тело.

Я, наконец, вернулся в более или менее нормальное состояние и внимательно наблюдал за происходящим. Внезапно моё внимание привлекло постороннее движение: пальцы на руке Валидия шевельнулись и снова замерли. «Валидий! Он жив!» Мне едва удалось сдержаться, чтобы не закричать от радости. Я продолжал наблюдать за его рукой. Через мгновение пальцы снова зашевелились, и Валидий приоткрыл глаза. Я оглянулся на Диану, и мы встретились взглядами. Она пару секунд молча смотрела на меня, затем плавно перевела взгляд на мужчину, стоявшего рядом с голограммой. Я всё понял и повернул голову обратно.

– Играете в господа Бога? – с вызовом спросил я. Его взгляд по-прежнему был прикован к телу, которое уже спокойно лежало на полу без ран и крови. – И нагло используете для этого ворованные эвотоны! – я добился своего: он холодно и безразлично посмотрел на меня. Периферическим зрением я увидел, как Валидий приподнял голову.

– Не твоё дело.

– Ошибаешься! Как раз теперь – моё дело.

– А, ну конечно, ты уже ведь не патриец как бы… – ухмыльнулся он. – Тогда знай, что мы никогда не воровали жалкие человеческие эвотоны.

– Даже когда убили Фоллинга и тем самым нарушили свои договорённости? – я, конечно, импровизировал с этим предположением. Мне необходимо было любой ценой выиграть время: Валидий медленным движением потянулся к своему пистолету. «Но что же он делает! Это ведь не земляне! Он нарушит баланс!»

– Твой Фоллинг открыл огонь и убил моего напарника!

– А почему он убил его? – парировал я с вызовом.

Его напарник привстал и облокотился на правую руку. Раздался выстрел: пистолет Валидия второй раз подряд продырявил голову. Голограмма полностью запылала красным цветом, все данные и таблицы исчезли.

– Нет! – закричал я во весь голос. – Он не землянин!

Валидий не слушал и моментально навёл оружие на пребывавшего в шоке напарника погибшего. Послышался щелчок, но выстрела не последовало. Не растерявшись, мужчина быстро нацелился на Валидия плазмой и застыл.

– Давай! Или ты боишься потерять воровские способности? – провоцировал его Валидий. – Вел! Да стреляй ты уже!

Я, собрав все силы, кинулся к лежащему недалеко пистолету и услышал мощный, но почему-то приглушённый выстрел в мою сторону. Схватив пистолет, я нацелился и замер. Обхватив руками стрелявшего и закрыв собой плазму, Валидий хрипло вполголоса произнёс:

– Вел, стреляй!

– Нет! – во весь голос завопил я и начал без остановки стрелять в голову убийцы Валидия. Я стрелял долго и упорно, пока в пистолете не послышались щелчки один за другим. Затем я отшвырнул пистолет в окно, стал на колени, поднял голову и сквозь слёзы снова закричал сорванным голосом:

– Валидий, нет! Нет! Нет!..

Глава 3

– Вел! Милый…

Моя концентрация находилась на максимально возможном уровне, а поток эвотонов зашкаливал. Её слова, которые она произносила вслух, звучали в моей голове сквозь туман рассеянного внимания, хотя смысл я, конечно же, улавливал.

– Не доверяй им и не слушай их! Они в сговоре и убьют вас обоих! Необходимо срочно бежать оттуда. Я нахожусь… – Мила сделала паузу и спешно прервала контакт с Велфарием.

Я открыл глаза и сразу же закрыл их. Наверное, машинально: за столько лет, в течение которых я совершал контакты глазного свечения либо непосредственно, либо в качестве помощника исполнителя, боль в глазах после окончания связи заставляла опускать веки, что вошло в привычку.

«Жаль, что я не увижу, как красиво светятся глаза моей дочери», – подумал я с большим сожалением. Хотя, помнится, один раз я как-то, превозмогая сильную боль, заставил себя открыть глаза и насладиться необыкновенным синим светом, исходившим из глаз моего старшего коллеги. Правда, было это очень давно: когда я только начинал работать в Институте науки…

Боль утих, и я смог поднять веки: Мила спокойно лежала головой ко мне. Я тихонько отошёл в сторону. «Не привыкла ещё…»

Для осуществления контакта глазного свечения, как правило, энергии одного исполнителя недостаточно. Поэтому при проведении контакта всегда присутствовал второй патриец: в его задачу входило поддержание состояния Молчания участника – объекта контакта. Состояние Молчания выражалось в полном блокировании мышечных тканей, за исключением тканей глаз. Непременным атрибутом и спутником такого состояния контактёра являлся эффект Присутствия.

– Что произошло? – полушёпотом поинтересовался у меня приблизившийся Андрей.

– Не знаю… Она резко оборвала контакт.

Мы снова взглянули на Милу. Её золотистые волосы, прихваченные резинкой, спадали на край кровати. Лицо до сих пор сохраняло черты сосредоточенности и внимания.

– У нас мало времени. Если брать во внимание ваши расчёты, то до появления полиции осталось минут десять-пятнадцать, не более.

– Только если не появятся сами абсидеумы, – протирая глаза и садясь, обратилась к нам девушка, по-женски грациозно распуская свои пышные волосы. – Я их заметила там, в Норвегии, стоявших у дороги и наблюдавших за Велом.

– Этого следовало ожидать, – спокойно проговорил я.

– Может, стоит срочно оповестить наших людей в Норвегии?

– Нет. Абсидеумы не станут трогать его: до определённого момента он – в безопасности.

– К слову, Диана – одна из лучших у нас, – уверенно добавил Андрей.

Я поднял глаза вверх: он был на полголовы выше меня.

– Ей можно доверять на сто процентов, – добавил он.

– Ах, Андрей, если бы всем землянам можно было доверять… – сказал я со вздохом.

– Но мы её не раз проверяли в довольно сложных ситуациях.

– Время покажет, – я обратился к Миле, которая уже поднялась и перестала тереть веки: – Сколько их стояло возле дороги?

– Двое.

Я с сомнением посмотрел на Андрея. Его широкий лоб сморщился.

– Вы ожидали большее их количество? – поинтересовался он у меня.

– Конечно, – я взглянул на Милу. – Налицо явная недооценка возможностей Валидия.

– А как же Вел?

– Что бы ни произошло, Путь моего сына продолжится дальше, а Валидий, к сожалению, вынужден будет покинуть нас в своём нынешнем обличии, – я опустил глаза вниз. – Жаль, что мне так и не довелось поблагодарить его. Надеюсь, что он всё понял.

– Я уверена, что Валидий догадался обо всём, когда в Веле проснулась его человеческая часть.

– Вполне возможно, – согласился я и открыл голограмму своего Помощника с обратным отсчётом. – Нам необходимо уходить отсюда.

– Но если ваша теория верна, тогда не всё ли равно, где мы с ними встретимся? – спросил у меня Андрей на пути к выходу из особняка.

– Сегодня нас могут встретить отнюдь не люди, как это было прошлые два раза… – быстро ответил я, доставая из кармана ключи от автомобиля, припаркованного возле дома.

– Поведу я. На всякий случай, – подмигнул я Андрею. – Ты готова, солнышко? – обратился я к Миле.

– Да, папа, – последовал утвердительный ответ.

Я завёл двигатель.

– Люблю земные автомобили. Особенно управлять ими, – сказал я довольно. – На Патрии они способны превзойти даже антигравы. Не силой. А духом. Может, мы зря когда-то отказались от них.

– Как бы я хотел полететь к вам на Патрию… – с сожалением вздохнул Андрей, сидящий в кресле справа от меня.

Я улыбнулся ему в ответ, и мы тронулись с места. Слева от дороги волновалось море, билось прибоем о камни обрывистого берега. Справа – поле цветущих подсолнухов. Особняк, который одиноко стоял почти у самого обрыва, остался позади.

– Едем в Одессу? – поинтересовался у меня Андрей.

– Да.

Впереди показался поворот направо, который должен увести нас от моря вдоль поля наверх – на основную трассу.

– Какие наши дальнейшие действия? – послышался с заднего сиденья голос Милы.

Я подъехал к повороту и остановился, не заглушив двигатель. Опустив стекло водительской двери, я любовался морем: солнце играло на прозрачной водной глади золотыми бликами. Дно побережья окрасилось в розовый цвет. По всему небу размашисто раскинулись легкие кружева облаков, подгоняемые тёплым южным ветром.

– Будем ждать новостей из Норвегии и их ответных шагов, – констатировал я и надавил на педаль акселератора. Свернув направо, дорога повела нас между полем подсолнухов и крутым спуском в долину с цветущими полевыми травами, который располагался слева. Вскоре за склоном показался небольшой населённый пункт.

Мы проехали метров пятьсот и остановились. Впереди стояли пять патрульных автомобилей и около двадцати человек в форме.

– Полиция, – быстро сказал Андрей.

Я вызвал голограмму Помощника и взглянул на появившийся счётчик: он замер и показывал одни нули.

– Всё верно. Кто-то умело перехватывает вибрации и каждый раз после контакта точно устанавливает наше местоположение, – резюмировал я.

– Неужели у Мирового совета появились такие технологии? – удивился Андрей.

– В том-то и дело, что нет, – ответила Мила. – А значит, это дело рук абсидеумов.

– И непросто абсидеумов, а патрийца-абсидеума… – я достав Излучатель, я передал его Андрею и серьезно спросил: – Не забыл, как пользоваться?

Андрей помотал головой в стороны и опустил глаза. Я понимающе положил руку ему на плечо:

– По крайней мере, мы не опускаемся до уровня убийцы…

– Но и лишаем их возможности развития в будущем, – тихонько и подавленно произнёс мой сосед. – Все, кто теряет после этого память, – ходячие мертвецы…

Андрей принялся задавать параметры. Один из патрульных впереди взял громкоговоритель и начал нам что-то втолковывать о совершённых нами преступлениях, о нашей теперешней безвыходности и о наших правах согласно законодательству. «Сейчас!.. Сейчас осуществится ярчайший акт несправедливости. Неужели они заслуживают этого? Неужели у них судьба такая? Неужели их привёл сюда сделанный ими выбор? Не может случиться так, чтобы Путь, который состоит из гармонии судьбы и выбора и являет собой, прежде всего, развитие, предусматривал в себе отсутствие такового. Бред! В месте, где есть выбор – всегда есть место развитию».

– А может быть, мы становимся и хуже убийцы… – немного отчаянно произнёс я.

– Смотрите! – вскрикнула Мила.

Мы с Андреем резко подняли головы. Один из полицейских стоял с поднесённым к уху мобильным телефоном в стороне от остальных. От него удалялся второй, на ходу инструктируя всех остальных. Затем он нерешительно устремился в нашу сторону.

– Достаньте плазму и будьте наготове, – на всякий случай предупредил я. – Искренне надеюсь, что она нам не понадобится. Только не сейчас!

Позади идущего к нам полицейского, засуетились его коллеги: пять человек отогнали автомобили на обочину, а остальные переносили туда же заграждения, ранее установленные на дороге.

– Здравия желаю. Старший лейтенант Добренко. Прошу извинения за причинённые неудобства. Произошла досадная ошибка! – было заметно, как он старается подобрать каждое произнесённое им слово. – Мы ловим опасных лиц, совершивших тяжкое преступление, – он пристально посмотрел назад, где сидела Мила. – Ваше транспортное средство внешне схоже с тем, которое используют преступники. Однако, – он сделал небольшую паузу и уставился на меня, – при детальном рассмотрении выяснили, что мы ошиблись.

– А как же вы оттуда, – я слегка кивнул на уже расчищенный участок дороги, – успели детально ознакомиться с признаками нашего автомобиля? – насмешливо поинтересовался я у юнца. Тот стушевался.

– Вы можете проезжать! – наконец, выдавил он из себя и отошёл в сторону, махнув рукой коллегам, которые настороженно замерли в стороне.

Я без лишних приготовлений сразу начал движение и, поравнявшись с коллегами беседовавшего с нами парня, благодарно кивнул им. Некоторые из них поприветствовали меня в ответ. Кто-то даже махнул рукой вслед… Патруль позади полностью скрылся из виду. Я облегчённо вздохнул:

– Ещё несколько жизней спасены. Надеюсь…

– Я – тоже, – сказала сзади Мила.

– Что? – удивлённо спросил я и посмотрел в зеркало заднего вида.

– Надеюсь!.. – не менее удивлённо ответила она.

Мы улыбнулись друг другу.

– Вилирий, как вы думаете: что случилось? – озадаченно обратился ко мне Андрей.

– Если у Мирового совета не стояла цель нашего устранения, то, следовательно, я лично ожидаю контакта с их стороны.

– Вы считаете, что абсидеумы решили изменить тактику?

– Не факт, – деловито ответил я, – вполне возможно, что это – непосредственная инициатива Совета.

– Ведут двойную игру?

Я промолчал.

– Тогда интересно, какие цели они преследуют… С абсидеумами шутки всегда плохо заканчивались, – добавил Андрей.

– Всё, что мозг может себе представить – теоретически возможно с той или иной долей условности. А вот относительно причины изменённых обстоятельств – отчётливо ясно, что сценарий в Оппланне развивается не по изначально утверждённому плану, – я мельком взглянул на Андрея. – Необходимо срочно запросить информацию у нашей группы.

– Подождите… – подала голос Мила. – Абсидеумы здесь причастны на все сто процентов.

Мы с Андреем посмотрели на неё в зеркало заднего вида.

– То, что им сливает информацию абсидеум-патриец лично у меня не вызывает никаких сомнений. Ни один землянин, равно как и ни один из представителей цивилизации абсидеумов даже теоретически не способен перехватить наши вибрации. Он непременно должен быть наполовину патрийцем. Без вариантов!.. – согласился я.

Андрей закончил передачу необходимой информации в группу «Надежда» и закрыл голограмму на своём Помощнике.

– Замечательная штука! – с широкой улыбкой обратился он ко мне, кивнув на прибор, аккуратно надетый на его правую руку.

Мы, наконец, свернули налево и теперь двигались трассой, которая вела в Одессу.

– И потребляет всего лишь два эвотона в час, не больше… – весело добавила Мила.

– Кстати, относительно эвотонов… Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос, который я, видимо, не до конца понимаю.

– Задавай! – активно вызвалась отвечать моя дочь.

– Как может так получиться, что у цивилизации, у всех её представителей – один и тот же уровень развития? Например, почему у всех землян – двадцать четвёртый уровень развития? Отчего у меня, например, не может быть двадцать шестой или двадцать седьмой уровень при условии совершенствования и положительных эвотонов?

– Ответ очень прост.

Андрей, который какой до этого смотрел на дорогу через лобовое стекло, заинтересованно повернулся к заднему сиденью и приготовился внимательно выслушать Милу.

– Известно, что концентрация сознания зависит от упомянутого тобой уровня развития сознания, который в свою очередь соответствует номеру слоя информационного поля. Так, Андрей?

– А как вы различаете слои по их уровням и соответствующим им номерам?

– Уровень информационного поля и соответствующий ему номер – это достаточно условные понятия. Безусловно, мы не взяли их с потолка, – Мила улыбнулась. – Данная нумерация установлена совместным трудом учёных наиболее развитых цивилизаций путём сравнения и анализа доступных знаний с учётом моментов их открытия у каждой из цивилизаций.

– Я понял, – Андрей на секунду повернул голову в направлении дороги.

– Так вот, – продолжала она, – поскольку вся Вселенная заполнена сознанием, то и самоорганизовывается оно по-разному – в зависимости от степени своей концентрации. На определённом этапе своего развития и для его ускорения сознание непременно требует биологическо форму. И принято считать, что первым особям соответствующего вида биологической разумной жизни открыт первый слой информационного поля, то есть они находятся на первом уровне развития, – она закашлялась. – Папа, а где у нас вода?

– Посмотри в кармане моего кресла, солнышко, – я всегда знал, что тяготение к преподаванию у моих детей непременно найдёт своё применение на практике.

– Иными словами, уровень развития сознания всей цивилизации строго равняется уровню развития сознания каждого её представителя до всеобщего перехода на следующий рубеж. Если у землян двадцать четвёртый уровень, то не может случиться так, чтобы у кого-то из них при рождении было иное значение – как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения.

– Но если у всех одинаковый уровень развития, то все должны быть похожими друг на друга по своему внутреннему росту, что точно не соответствует действительности. В жизни непременно кто-то более развит, а кто-то менее. Это порой заметно даже невооружённым глазом, – возразил Андрей.

– Формула незамысловата. В течение жизни уровень развития сознания каждого отдельного представителя соответствующей цивилизации не может быть выше значения, которое имело место при его рождении в силу того, что та положительная разница, которая непременно образуется при условии его совершенствования, никак не позволит открыть содержание следующего слоя лично для него. И наоборот: ниже быть также не может из-за того, что слой уже открыт при его жизни и заблокировать себя как информацию из поля он уже не сможет. Но и достигнуть значения ниже на одну единицу также не представляется возможным.

– Почему? – заинтересовался Андрей.

– Потому что та концентрация, которая условно равняется одному слою, обеспечивает жизнедеятельность и функционирование биологической материи.

– То есть речь идёт о физическом здоровье? О смерти?

– Можно сказать и так.

– А та положительная разница, о которой ты упоминала выше, как-то учитывается, скажем, в последующих воплощениях?

– Воплощениях?.. – переспросила Мила.

– Ну да. Реинкарнациях…

– Последнее слово для меня незнакомо. А относительно воплощений: имеется в виду повторное рождение биологической материи?

– Можно сказать и так, – слегка улыбнулся Андрей, повторяя недавнюю фразу собеседницы.

– Реинкарнация – синоним воплощения. Оба понятия, за редким исключением, основываются на страхе людей перед смертью и эгоистическом желании делать добрые дела лишь для того, чтобы заслужить для себя лучшую последующую жизнь, – позволил я себе вмешаться.

Мила задумалась.

– Ты как Валидий…

– Валидий был бы более красноречивым, – парировал я, – а я лишь подчеркнул человеческое самолюбие. Но на самом деле, я намного лучшего мнения о людях, чем мой давний коллега. Всё у вас идёт своим чередом, – обратился я к Андрею как единственному представителю земной цивилизации в нашем автомобиле, – а требовать мгновенного роста было бы глупым, наивным и неблагодарным занятием. Не нужно думать только о прошлом или будущем. Вы очень часто бросаетесь с головой во всякого рода крайности. И это ещё одна ваша особенность, которая не способствует мудрости. Чтобы создавать будущее, необходимо жить настоящим и не задумываться о прошлом.

– А как же планы, цели, которые мы ставим? Бесцельность ведь тоже не способствует развитию… И опыт, накопленный в прошлом…

– Опыт, взятый из прошлого, живёт вместе с тобой в настоящем так же, как и цели, которые ставятся перед собой. Время – ещё один параметр наряду с биологической материей, без которого развитие сознания стало бы невозможным. Время даётся не для того, чтобы работать на него, достигая поставленных целей, а для того, чтобы использовать его. Служить и использовать – разные категории. Если взять информационное поле, к примеру…

– Вилирий, извините, что перебиваю! Информационное поле – это по-нашему Бог, верно?

– От переименования ничего не изменится. Если вы под Богом понимаете универсальный закон, принцип, определяющий всё в доступной для нашего понимания Вселенной и задающий все необходимые параметры всему, что в ней находится – то это, безусловно, синонимы. В своё время у нас также разделялись наука и религии, пока не пришло понимание, что знание – одно и разделяется на составляющие лишь для анализа отдельных моментов, близких для соответствующей отрасли, а не для того, чтобы объяснять один и тот же момент по-разному. Но давай вернёмся ко времени… – я взял небольшую паузу, чтобы вернуться к предыдущей мысли. – Так вот, если рассматривать Бога через призму времени, то несложно догадаться, что для него такой категории не существует ни теоретически, ни практически. Если сравнить Бога с компьютерной программой как набором определённого кода, которая задаёт параметры и принципы работы для пользователя, то для неё также отсутствует фактор времени. Ведь сам код языка компьютерного программирования, на котором написана программа, остаётся неизменным, а результат взаимодействия пользователя с программой находится в постоянной динамике.

– Развитие – результат взаимодействия, а программа – Бог, если рассматривать данную ситуацию по аналогии… – заметил Андрей.

– Совершенно верно, – наконец, решила присоединиться к беседе моя дочь. – И, на мой взгляд, некорректно было бы утверждать, что информационное поле саморазвивается. Это – инструмент для развития, но не сам его процесс.

– А вот я бы не был столь категоричным, – возразил я. – То, что патрийцы знают о поле – ничтожно малая капля в огромном море.

– Ты считаешь, что поле находится в непрерывной динамике!? – обратилась она ко мне.

– Если включить масштабное мышление и взглянуть на мир не с позиции его составляющей, а извне – то вполне может оказаться, что – да. Кажется, ты в Центре космологии разрабатывала теорию пространственной дыры. Мы мало что знаем об иных Вселенных. Однако на практике не будет являться фантастической ситуация, когда информационное поле само себя совершенствует через сознание, которое заполняет всё пространство и ищет оптимальный набор и сочетание ключевых параметров.

– То есть Вселенные, в которых мы находимся, регулируются как бы устаревшими версиями поля?

– Разговор приобретает явно компьютерный оттенок… – улыбнулся Андрей, который до вступления в «Надежду» работал программистом и разработчиком программного обеспечения.

Мы посмеялись, после чего каждый на несколько секунд задумался. Вдоль трассы всё чаще можно было встретить торговые центры, автозаправочные станции, многоквартирные жилые дома. Одним словом, мы подъезжали к крупному городу. Приволье диких степей с цветущим разнотравьем менялось полями, где то золотились высокие подсолнухи, то колосилась щедрая пшеница.

В Одессе располагался один из центров нашей группы «Надежда», начало деятельности которой некогда было инициировано мной. Спонсировали и поддерживали группу различные по статусу и роли субъекты, не согласные с политикой Мирового Совета и деятельностью абсидеумов на планете: государства, международные организации, политики и общественные деятели. Государства и международные организации поддержку группе оказывали негласно и втайне от Совета. Имена и фамилии частных лиц также не подлежали огласке в целях их безопасности. Но всех объединяла одна общая цель – не допустить абсидеумов к прямому управлению планетой и земной цивилизацией. А для этого необходимо было обеспечить переход человечества на двадцать пятый уровень, что означало бы одно – запрет на любое вмешательство извне.

– Да, может быть, – ответил я дочери после нескольких секунд раздумий на её недавний вопрос. – Возможно, информационное поле будущей Вселенной в чёрной дыре нашей галактики учтёт все ошибки…

– Допущенные им в нашей Вселенной… – закончил мою мысль один из моих собеседников. – А возвращаясь к нашему диалогу о целях, получается, что хоть желаемый флажок и ставится в будущем, но достигнуть его можно будет только развитием в настоящем. В конце концов, однажды он и станет частью настоящего.

– Безусловно, используя это правило на практике, сложно не впасть в очередную крайность: отказаться от предвидения, масштабного мышления, которое предполагает анализ возможных вариантов и стратегий в будущем… – продолжил я. – Чувство меры – одно из самых важных качеств мудрости.

– И всё же, – Андрей снова обернулся к Миле, – учитывается ли позитивная разница? Ты мне так и не ответила, – пояснил он.

– Конечно. Всегда и непременно. Правда, она тебе никак не откроет следующий слой, даже в случае всеобщего перехода, так как после последнего новый слой становится доступен только новому поколению, родившемуся сразу после соответствующих изменений. Но зато эта разница существенно укрепит твоё сознание, что, теоретически, позволит тебе при следующем воплощении в очередном каком-нибудь биологическом теле перейти сразу на несколько слоёв выше.

Андрей благодарно кивнул Миле и, основательно задумавшись, уставился на дорогу.

Мы уже ехали напрямик через один из спальных районов города к его центру. Из-за жары пришлось приоткрыть окна автомобиля, чтобы свежий ветерок взбодрил нас. В вечернем небе на горизонте уже стали показываться первые звёзды. Небольшой затор в движении позволял мне довольно часто поднимать глаза на небосвод.

– Андрей, я тебя высажу возле Потёмкинской лестницы, хорошо? – обратился я к нему.

Андрей согласно кивнув.

– А вы планируете ехать дальше? – спросил он у меня.

– Нет. Мы с Милой запаркуемся неподалёку, а потом немного прогуляемся по вечерней Одессе по пути в центр.

Гулять по вечерней, а иногда ночной Одессе было одним из наших любимых занятий. Хоть я и нахожусь здесь недолго, но уже успел влюбиться в душу города и его талантливых, жизнерадостных, всегда веселых жителей. В городе имелось огромное количество исторических достопримечательностей. Но больше всего нам нравилось подниматься по величественной и романтичной Потёмкинской лестнице, лестнице в небо, где нас встречал смотрящий на море изысканный памятник герцогу де Ришелье. Наш излюбленный маршрут всегда имел продолжение через Приморский бульвар мимо городской мэрии к одному из самых красивых когда-либо виденных мною зданий – зданию Одесского театра оперы и балета, которое поражает, прежде всего, своей внешней и внутренней архитектурой. А его технические параметры позволяют слышать шёпот со сцены в любой части зала. Но красивейший внешний вид Одессы – это полдела. Его, без сомнения, дополняет вторая особенность – лёгкая, а оттого необычайно уютная атмосфера, немалый вклад в которую привносят сами одесситы.

– Господин Дифенти, Диана на связи! – бойко сообщил юноша, сидящий за компьютером в просторном многолюдном зале, заполненном разнообразным компьютерным оборудованием и с большими экранами на одной из стен.

– Соедините и выведите звук на динамики, – довольно низким голосом отозвался человек спортивного телосложения, одетый в чёрные брюки и аккуратно заправленную в них строгую белую рубашку, стоящий перед экранами.

Юноша быстро пробежался пальцами по клавиатуре, после чего пронзительно пискнули черные динамики из-под потолка.

– Можете говорить, господин Дифенти! – тихо произнёс он.

Мужчина незамедлительно одел гарнитуру с микрофоном:

– Докладывай, Диана! – обратился он командным голосом.

– Господин Дифенти! – раздался из динамиков её чёткий, поставленный голос. – Мы с Велфарием живы и покинули территорию резиденции. Мне очень жаль, – она сделала небольшую паузу, – но Валидий погиб.

Все вокруг разом умолкли. Дифенти, не выказывая никаких эмоций, продолжил:

– Как он погиб?

– Он спас Велу жизнь… – голос девушки дрогнул. – Он закрыл собой плазму, когда один из абсидеумов выстрелил в Вела!.. – она заплакала.

– Вечная ему память! – с горечью молвил Дифенти. – Диана, – поднял он голос, – возьми себя в руки!

– Да, конечно, – прошептала она.

– Кто его убил?

– Сначала – Фоллинг, затем – один из абсидеумов.

– З-звери! – тихонько, но с ненавистью произнёс кто-то из присутствующих и все негодующе зашумели.

Дифенти сделал шаг вперёд.

– Тихо! Валидий погиб не только за Велфария-патрийца, но и за Велфария-землянина, который живёт в каждом из нас. Он не стал бы жертвовать собой ради вашего эгоизма и ненависти! Проявляя свою злость, вы обрекаете наше дело на неудачу, а будущее человечества – на вечное рабство.

Шум начал стихать.

– Какие потери у наших врагов?

– Все убиты.

Наступила мёртвая тишина.

– И Фоллинг? И даже абсидеумы? – удивлённо спросил Дифенти.

– Да. Последних было двое. Сильные… Один из них эвотонировал нас достаточно долгое время. Забор эвотонов был очень сильным, как при контакте глазного свечения у патрийцев для поддержания Молчания… А затем произошло невероятное! – она умолкла, пытаясь подыскать нужные слова. – Фоллинг открыл огонь по абсидеуму. Одного застрелил, другого – не успел. Оба землянина свалились замертво. После чего абсидеум активировал Восстановитель, который начал восстанавливать и Валидия. Он успел застрелить лежащего на полу восстанавливаемого, а на другого не хватило пуль. Абсидеум не стал стрелять плазмой в Валидия – побоялся потерять связь с полем. А Вел схватил ствол. И тогда Валидий кинулся на плазму… – Диана снова заплакала.

Дифенти стоял, задумавшись. Все продолжали молчать и внимательно слушали каждое сказанное ею слово.

– Вел убил мерзавца! Выпустил весь магазин ему в голову. Я не стала смотреть…

– Валидия первый раз убили в самом начале?

– Нет. Сначала он отстреливался от людей, которых кинули на нас, и уговаривал покинуть резиденцию без него. А затем началось эвотонирование… Когда нас сковало, Фоллинг плазмой выстрелил ему в живот.

– Повезло, что у абсидеума тоже там было ранение…

– Да, – Диана сумела взять себя в руки и говорила спокойно.

– Значит, началась межпланетная война… Ведь их договорённости предполагали полную взаимную неприкосновенность. Теперь, – Дифенти выпрямился, – у них развязаны руки. А в ситуации, когда Мировой Совет остался без своего главы и стал недееспособен, они своего не упустят.

– Неужели решаться на полномасштабное вторжение? – послышалось откуда-то из зала.

– Всё может быть. Необходимо срочно подключить наших аналитиков, проработать все возможные варианты и, конечно, сообщить Вилирию все подробности, которые мы сейчас услышали. Куда вы сейчас направляетесь? – обратился он к Диане.

– Мы едем на север Норвегии, к кораблю, на котором прибыли Вел с Валидием.

– Зачем? – непонимающе спросил Дифенти. – Ведь там же полно абсидеумов!.. Не исключено, что корабля уже и нет на месте.

– С ним всё должно быть в порядке. Я позаботилась о безопасности объекта ещё перед тем, как патрийцы прилетели.

– Дело в том, что группа наших лучших бойцов, направленная нами недавно на место расположения корабля, так и не вышла на связь, – Дифенти потёр висок. – Будьте осторожны. Велфарий рядом?

– Да, господин Дифенти. Я здесь, – послышалось из динамиков.

– Велфарий, вам Диана всё рассказала о Миле и вашем отце?

– Да, я в курсе всего.

– Мы ещё не связывались с ними. Раз уж вы оба меня слушаете, мне интересно ваше мнение: что произошло в резиденции?

– Фоллинг застрелил одного из абсидеумов лишь после того, как выслушал своего подчинённого в коридоре. О чём шла речь – мы не знаем. Но, честно говоря, его реакция показалась в какой-то степени отчаянной…

– Вероятно, так его могло вывести из себя лишь одно обстоятельство – убийство землянина.

– Да, мы тоже придерживаемся такого мнения, – заметила Диана.

– То есть инициатором войны и агрессором стали именно абсидеумы. А если это правда – то у них на руках непременно должен быть какой-то козырь.

– Господин Дифенти! Незадолго до своей смерти Фоллинг взял папку от того землянина, который ему что-то нашёптывал в коридоре, – сообщил Вел.

– Что находится внутри?

– Там находился только Путь Милы, которого никогда не существовало. И непонятно, как он очутился на Земле.

Дифенти на несколько секунд задумался.

– А почему ты говоришь о папке в прошедшем времени? Она больше не с вами?

– К сожалению… – Вел запнулся, – нет.

– Когда Велфарий выпустил всю обойму в мерзавца, из коридора вдруг неожиданно появился мужчина, который кинулся к папке, схватил её и моментально скрылся из виду, – объяснила Диана.

– Землянин или абсидеум?

– С виду – непонятно.

– Как же ты тогда узнал: что в ней? – обратился он к Велу.

– Успел заметить, когда ко мне подошёл Фоллинг. Но я видел и сам Путь… Он идентичен моему…

– Что ты имеешь в виду? Как идентичен? Весь что ли?.. – непонимающе спросил Дифенти.

– Нет. Я говорил об участке с последней Точкой – она такая же пустая, как и у меня. Более того, как и в моём случае, пустая Точка не является последней в Пути…

– Я передам эту информацию твоему отцу с Милой, – сказал он после недолгого молчания. – А пока вынужден сообщить следующее: подкрепление к вам мы не сможем прислать ближайшие четыре часа – именно столько нужно для прибытия наших людей в Норвегию.

Не дождавшись ответа, окликнул:

– Диана?

Работник, который вывел звук на динамики, лихорадочно набирал что-то на клавиатуре.

– Велфарий? Вы меня слышите? – оживлённо повторил Дифенти.

– Бесполезно, господин Дифенти. Связь с ними прервана.

– В таком случае немедленно соедините меня с Вилирием.

– Секунду, господин Дифенти.

Неожиданно на одном из больших экранов появилось окно с сообщением красного цвета и изображением восклицательного знака.

– Сигнал с камеры на главном входе в здание! – выкрикнул один из сотрудников.

– Выведите картинку на экран!

На экране появилось изображение улицы перед домом, где размещалось одесское отделение группы «Надежда». Улица была заполнена автомобилями с включёнными проблесковыми маячками. Между ними суетились люди в форме, а возле центрального входа выстроились две колонны полицейских, которые эвакуировали людей из остальных частей здания. Группа вооружённых бойцов специального назначения готовилась к штурму.

– Персоналу немедленно очистить помещение! – жёстко произнёс Дифенти. – Эвакуация через запасной выход в точке «Б». Всем сотрудникам службы охраны и всем, кто умеет обращаться с оружием, – построиться возле меня.

Большинство людей немедленно ринулись к выходу.

– Господин Дифенти, извините! – послышалось за спиной у итальянца. Он обернулся: перед ним стоял один из компьютерщиков. – Винтовку я держать умею…

Дифенти кивнул. За дверью, через которые персонал только что оставил помещение, послышался топот и периодически прикрикивающий командный голос. За мгновение к помещению ворвался десяток мужчин, экипированных не хуже спецназовцев. Они выстроились в небольшом пространстве, а командир отряда доложил:

– Господин Дифенти, отряд готов к защите периметра!

– Снабдите этого молодого человека плазменным пистолетом и бронежилетом. – Дифенти повернулся к добровольцу: – Будешь слушаться во всём командира и выполнять только его команды. Ясно?

– Так точно, господин Дифенти! – бодро прокричал парень. – Капитан Гоуэнд, сэр! – залихватски отдал честь командиру отряда.

– Вольно! – Гоуэнд протянул ему свой персональный плазменный пистолет. – Запасного бронежилета у нас с собой нет, а выходы из помещения уже перекрыты! Так что будешь прикрывать нас с тыла.

Молодой человек посмотрел на дверь, через которую только что вбежал отряд. Всё пространство дверного проёма заполняла оранжевая Субстанция, по которой периодически пробегали волны насыщенного ярко-жёлтого цвета. Затем его внимание привлёк экран: полиция перед входом уже разошлась, а штурмовая группа начала проникать в здание. Каждый из бойцов держал в руке плазму.

– Есть, сэр!

– Всем занять позиции! – приказал Гоуэнд. Основная часть бойцов «Надежды» перевернула столы и сделала из них защитное укрытие. Остальные спрятались за четыре декоративные колонны. Дифенти с Гоуэндом вместе с новичком перевернули ещё один стол за колоннами и приготовились.

– Стрелять на поражение! – прокричал Гоуэнд.

– Разве ты можешь быть уверен, что среди них нет землян? – тихо спросил у него Дифенти.

Гоуэнд не успел ему ответить: двери с грохотом и треском разлетелись на мелкие кусочки. Сработала взрывчатка… На их месте осталась лишь оранжевая Субстанция.

– Восстановители! Немедленно! – крикнул во всё горло Гоуэнд. Бойцы «Надежды», укрывшиеся за столами, дружно бросили в разные стороны небольшие предметы округлой формы, каждый из которых упал на пол своим основанием, будто притянутый магнитом. Из отверстий каждого Восстановителя выросла голограмма трёхмерной модели определённого бойца с его именем и с постоянно обновляющимися данными в таблицах. Гоуэнд достал из-за спины второй Восстановитель и отдал его новичку. Тот быстро его взял, произнёс последовательно цифры и свои данные и отбросил его в сторону.

Перепуганный парень осторожно выглянул из-за стола. По центру Субстанции в дверном проёме появилось белое пятно, которое начало расползаться во все стороны.

– Они сейчас отрубят защитное поле! – прокричал он.

Дифенти быстро выглянул, а за ним – Гоуэнд и все остальные.

– Да они же отрубают поле! Это – абсидеумы, сомнений нет!

Гоуэнд бросил напряжённый взгляд на Дифенти.

– Будем стоять до конца! – уверенно произнёс Дифенти.

Гоуэнд хмуро, но с пониманием кивнул ему. У новичка сбилось дыхание – было слышно, как он начинает задыхаться. Гоуэнд взглянул на него.

– Возьми себя в руки, солдат! – приказал он басовитым голосом.

Тем временем поле, которое уже полностью побелело, сначала отключилось на долю секунды, затем – снова заработало. А через пару секунд, дёрнулось и совсем исчезло. В динамиках механический женский голос проговорил: «Внимание! Защита внутренних помещений нарушена!» Послышались стуки, словно кто-то бросал на пол жестяные консервные банки. Один из бойцов, укрывшихся за столами, выглянул и пришёл в ужас.

– Боже! Они запустили Пауков! – едва он произнёс последнюю букву, как пуля впилась ему в лоб. Голограмма с его именем и моделью пропала. Над ней стоял робот, внешне напоминавший паука с множеством металлических ног. Остальные заброшенные в зал Пауки резво устремились к другим Восстановителям.

– О, Боже! О, Господи! – шептал новичок.

В зал залетели дымовые шашки, послышалось: «Первый пошёл!» Как только в дверном проёме показался человек в специальной чёрной экипировке, кто-то из ребят «Надежды» привстал и расстрелял его на месте. Стрелявшего бойца сразу же убил выстрел из темноты напротив.

– Мы в ловушке! Нам некуда деться! – запаниковал кто-то спрятавшийся за укрытием.

Новенький снова украдкой выглянул и закричал во всё горло.

– Кровь! Там красная человеческая кровь! Это – не абсидеумы! Это – люди! Это – люди! – возбуждённо прокричал он.

В это время в зал один за другим врывались бойцы специального назначения, и всё тишину взорвали звуки стрельбы с обеих сторон. Но никто из стрелявших не применял плазму, предпочтя ей огнестрельное автоматическое оружие.

– Немедленно выбросить Излучатели! – заревел Гоуэнд, перекрикивая грохот и крики.

– Нет! – гневно запретил Дифенти. – Ты с ума сошёл!..

– Брось свои гуманистические штучки! Я не готов и не хочу умирать сейчас.

Дифенти схватил его за ворот рубашки, выступавшей из бронежилета. В ответ Гоуэнд левой рукой вцепился ему в шею, обхватив её ладонью сзади.

– Ну что?.. Может, убьёшь меня? А может, ты заодно с ублюдками? – оскалился он.

– Одна твоя жизнь не стоит множества жизней этих ублюдков, и ты это прекрасно знаешь, – невозмутимо ответил ему Дифенти. – Может, ты боишься смерти?

Тем временем новичок испуганными глазами наблюдал, как Паук завис над его Восстановителем – последним в этом зале. Из «брюшка» робота ударил мощный пучок лучей, который расплавил устройство. Но не успел Восстановитель расплавиться до конца, как мощный выстрел откинул Паука на несколько метров. Дифенти с Гоуэндом оглянулись: присевший на одно колено, новенький обеими руками держал пистолет и весь дрожал. Неожиданно Гоуэнд с размаху нанёс удар Дифенти в лицо, от которого тот откинулся назад и отключился. Быстрыми движениями командир вынул из специальных карманов на штанах несколько Излучателей и начал их поочерёдно активировать. Внезапно на него набросился новичок и ударил в голову сбоку. Излучатели рассыпались на пол. Гоуэнд, вцепившись в него правой рукой, нанёс удары левой в живот, а потом в челюсть. Наконец, новичок собрался, схватил его за ворот и потянул на себя, откинувшись назад.

Согнув обе ноги, он резким движением ударил его в грудь таким образом, что противника откинуло спиной к столам. В следующую секунду пуля вошла Гоуэнду в спину. Поднявшись, Дифенти бросился к обезумевшему, но тот из последних сил оттолкнул его и упал, упершись ладонями в пол. Немного приподняв голову и посмотрев на Дифенти, он осклабился и прохрипел:

– Забавно… Совсем нет страха!

Бездыханное тело Гоуэнда свалилось на пол… Дифенти взглянув на парня: тот обречённо смотрел итальянцу за спину, его расширенные глаза наполнились слезами, а губы поневоле дрожали. Дифенти поднялся и медленно оглянулся назад.

Дыхание было неровным, а тихая и бессвязная речь складывалась в непонятные предложения. Дифенти поднялся и медленно оглянулся. Безусловно, он предусматривал подобную развязку, уже не надеясь на спасение. К нему мелким шагом приближалась сомкнутая группа бойцов, держа его на прицеле. В глаза неприятно били лучи света вмонтированных в оружие фонарей. Новичок затравленно смотрел на Излучатели, которые лежали возле убитого Гоуэнда…

Дифенти, уже ранее имевший опыт передряг, стоял молча. Он прекрасно понимал, что альтернативного выхода не существует. Хоть перед ними и земляне, но это – всего лишь исполнители чужой воли. Вряд ли они задумывались о причинах приказа и последствиях совершаемых действий. У них была одна единственная оправданная цель на данный момент – убивать. А оправдана она была интересами абсидеумов. Но вся абсурдность ситуации заключались именно в том, что стоявшие перед Дифенти ребята могли вовсе и не знать, кто такие абсидеумы…

После нескольких секунд размышлений Дифенти непреклонно и твердо взглянул перед собой. В конце концов, он имел на это абсолютное право. Право, данное ему Пространством, как и право на жизнь, которое у него вот-вот отберут… Его сочувственный взгляд нашел новенького… «Рано ещё ему… Господи, как жаль… А убьёт его не выстрел землянина, а Пространство, которое предусмотрело такой шаг».

Дифенти вспомнил патрийские Пути и предусмотренные в них Точки. «Неужели сила выбора Пространства доминирует настолько, что может аннулировать мой собственный выбор? Я, скажем, решительно не хочу умирать. И новенький, очевидно, тоже. Вон как его трясёт».

– Успокойся! Слышишь меня? Успокойся! – прошептал он, пытаясь передать хотя бы частичку своей неуязвимости парню, который с безысходностью смотрел на него.

Между тем спецназовцы плотно обступили их со всех сторон и держали под прицелом. «Чего же они медлят?» – удивлялся про себя Дифенти.

Наконец, сквозь тяжёлое и неровное дыхание, новенький сумел выдавить из себя лишь одно слово:

– Убьют…

– Ну и пусть! – гордо ответил Дифенти. – Убьют наши тела, но не заберут наши души! – он с упрёком окинул взглядом обступивших их людей. – Мне стыдно за человечество, когда я смотрю на вас!

– Мне тоже бывает стыдно… – холодно сказал незаметно появившийся у дверного проёма мужчина. – Знаешь, меня в последнее время начало преследовать это чувство и, по правде говоря, я ничего не могу с этим поделать… – он подошёл немного ближе и остановился.

– Я знаю, что облегчит твои страдания! – с вызовом сказал Дифенти.

– И что же это за лекарство?

– Называется: «Поцелуй меня в зад, инопланетная тварь!»

Мужчина в костюме кивнул бойцам…

– Сектор чист! – доложил один из них спустя несколько секунд.

– А я ведь серьёзно говорил о своих чувствах… – недовольно сказал пришелец, брезгливо отступая от лужи красной крови, которая растекалась из-под мертвых тел.

Мы провожали взглядами Андрея, поднимавшегося по широким ступеням Потёмкинской лестницы, символизирующей собой морской вход в город. Сто девяносто две ступеньки вели прямо к морю. А с самого верха лестницы, где тянулся Приморский бульвар, открывался замечательный вид на Одесский залив, порт и Воронцовский маяк, который первым встречает суда, заплывающие в акваторию порта. Белоснежное строение маяка с цилиндровой башней и красным фонарем построено на краю узкого мола, который тянется далеко в море. Его построили вместо старого чугунного изящного маяка с сужавшейся башней, который были вынуждены взорвать во время обороны Одессы в 1941 году во времена Второй мировой войны. А если дул морской бриз, то можно было долго стоять и наслаждаться ослепительной красотой моря, вдыхая насыщенный йодом морской воздух на полную грудь….

Конец ознакомительного фрагмента.