Глава 2. О БИБЛИИ
Так почему именно слово «библия» использовано в заглавии нашей книги? Ведь ещё в школе учили, что наука и религия – суть два антипода. С одной стороны – борьба за реальное, земное, за всё лучшее, что человек может изобрести и построить сам без необоснованных надежд и беспочвенных прогнозов. С другой стороны – опиум народа на этом свете и иллюзорное счастье без труда и забот на том.
Тем не менее, это понятие выбрано не напрасно. И конечно не потому, что оно наполнено божественной содержательностью, освящено божьей благодатью или источает его духовность.
Подход будет утилитарным – как всё от науки. И потому понятие «религия» нам предстоит использовать как нормальное рабочее понятие, – как форму, в которой истина, как её содержание, должна быть доступна всем.
Вера
В своё время я с интересом для себя обнаружил, что различие в научном «убеждён» и в религиозном «верую» прослеживается скорее на эмоциональном, но никак не содержательно-логическом уровне. И заключается это отличие, пожалуй, только в степени убеждённости и предрасположенности отстаивать своё убеждение. Когда произносится: «Верую» – ощущается некоторая бесполезность дальнейших дискуссий.
И не потому, что верит человек и все тут. Вера без убеждений не вера. Это конформный фанатизм для плохо тренированных или хорошо промытых мозгов.
Так уж человек устроен. Прежде чем начать действовать он обязательно должен поверить в возможность достижения желаемого результата. Человек не может жить, не веря в собственное будущее. С потерей этой веры, веры в необходимость существования своего завтрашнего «Я», приходит смерть. И как показывают наблюдения над заключёнными в жёстких условиях концлагерей – в течении буквально двух-трёх недель.
Так что без веры никому не обойтись. Выбирать можно только саму веру. Во что, и как верить. И в этом плане, сознательно выбранную Веру можно определённо считать критерием развитости мышления и степени его конформности.
Кому-то совершенно достаточно авторитета гуру или живого «бога» Кузи. Кому-то ссылки на догмат очередной «Библии», а кто-то хочет все осмыслить сам, опираясь на возможности собственного интеллекта, бесконечно веруя в успех и окончательную победу собственных начинаний.
А нужно ли «верить» или ненужно – не вопрос. Если вы хотите наполнить жизнь хоть какой-то содержательностью и испытывать уверенность, что вы все делаете правильно, то какую-то религию, какие-то принципы-критерии вам придётся исповедовать.
Не может человек без Веры, без цели-символа слияния со вселенским сущим, без осмысленного первоисточника побуждений, без объяснения самому себе смысла собственного существования и желательно счастливого конца.
Другими словами, без мобилизующей веры в победу невозможна никакая мотивация, ни какой энтузиазм. И, если хотите, – одержимость, столь необходимая для серьёзных свершений, предполагающих героизм и самопожертвование. И героизм не в отдельном поступке, а в рутинном систематическом каждодневном следовании тем или иным принципам и предписаниям.
Потому под индивидуальной Верой будем понимать не просто уверенность в правильности мыслей и правоте поступков, а выстраданную убеждённость, располагающую аргументацией, необходимой и достаточной для убеждения других. Что обязательно предполагает наличие некой собственной теории.
И пусть эту теорию называют религиозной. Ведь религиозная теория (в том числе и атеизм), как известно, ничем не отличается от научной. Ничем, кроме, пожалуй, подхода к основным аксиомам и гипотезам. Считается, что в случае религии гипотезы объявляются догматами, после чего последние не подлежат никаким изменениям и пересмотру, даже если их противоречие имеющимся фактам самоочевидно.
Возможность существования догматов даже в условиях полной очевидности их несостоятельности заложена, как правило, уже в самом содержании. Это могут быть указания на неисповедимость путей господних, ссылки на безоговорочные авторитеты личностей или книг, софистические самоопределения понятий друг через друга или даже неважно что, но обязательно что-то убедительное для верующего.
Но будем помнить, что это только модель и, что под воздействием практики, меняются даже догматы. Причём, это происходит непрерывно и постоянно, например, через становление и умирание бесконечного числа сект и даже «живых богов» во всех религиях.
Но эта сторона религии нам будет не интересна. Интересовать нас будет другая тема. Тема мудрости. Мудрости как истинного пути, на котором постигается и уточняется смысл существования человека и реализуется достойное его способностям место в окружающем мире.
Тернист путь мудрости. И не потому, что сорно зарос или чем-то завален. Просто, начав с просеки в непроходимых джунглях животной тупости, Человек прокладывает его сам, в одиночку и в направлении даже ему самому не всегда понятном.
Сегодня, если оглянуться назад, этот путь уже заметен. Да, он извилист! Да, не везде и не так благоустроен, как это хотелось бы видеть теперь от его конца, но в целом картина обнадёживает.
И здесь можно было бы перейти к весьма полезному обсуждению эффективности этого строительства, достижений, потерь, производительности, технологий, инструментов, преимуществ, недостатков и т.п., но если мы заговорили о мудрости, то начинать надо с обсуждения направления. Куда всё-таки строить?
Правда, и раньше и теперь – всегда строили к Свету. Остаётся только выяснить – в чём же он этот Свет, и кто собственно светит?
История показывает, что на этот вопрос пока нет однозначного ответа на весь путь длиною в вечность. Конечно, можно предположить, что путь мудрости есть прямая последовательного прогресса, на которой её источники, стоя друг за другом и сливаясь, не позволяют видеть следующий, пока не заглянешь за предыдущий.
Но та же история показывает, что свет-таки не снаружи. Свет он изнутри. И свет этот – и есть наша Вера. И чем она сильней, тем он ярче. А потому-то и свет оказывается в каждом окошке разный. И у миссионера, искренне желающего посветить другим и у конкистадора, гребущего под себя из закромов Эльдорадо.
Вначале, как известно, было Слово. Говорят – одно. Позже к нему начали присоединяться другие слова и образовывать различные системы понятий, учений, а вместе с церковью мистерий и различные религии. Сегодня религий уже так много (как существующих, так и угасших), что одной больше одной меньше не суть. Время рассудит – светильник чьей ярче. Важно не бояться зажигать новые. Новые – из нового знания, нового видения мира и новых понятий, потому как зажигать их просто больше не из чего.
А сама Вера – это прекрасное светлое понятие, отображающее движущее, мобилизующее, вдохновляющее поведенческое начало любого человека.
Выше мы выяснили, что любая идеальная (понятийная) модель строится обязательно на основе одних и тех же принципов, т.е. имеет в основании систему исходных базисных утверждений, принимаемых на веру. Например, гипотеза о религиозном наличии всемогущего бога, или его атеистическом отсутствии, гипотезы кармические, современные гипотезы о существовании неких ментальных или информационных полей и т.д., и т. п.
В этом смысле сам человек есть не более чем система приобретённых им понятий и навыков. Отними это у Сапиенса и останется от него человек Платона – двуногий, без перьев и с широкими ногтями.
Любой Бог – это теория, описывающая сущее, объясняющая имеющиеся результаты и предсказывающая будущее в зависимости от поступков человека, т.е. система основополагающих аксиом, гипотез, догматов и предписаний поведения – как теорем из них.
При этом, как показывает история, модель Бога, как и любая другая модель, сотворённая из понятий, легко допускает варианты. Здесь и языческие боги по заведованиям (по урожаю, по охоте, по вину, по быту), боги по территориальной специфике, т. е. Яхве, Аллах, Саваоф, Будда, в котором уже растворяются и боги, и природа.
Здесь нам не это важно.
Важно понять, что боги и все их атрибуты в нашей голове или их отсутствие там же – это только предположения, выдвинутые людьми и призванные удовлетворить какие-то их потребности. Эти предположения можно принимать или отвергать, но ни доказать, ни опровергнуть их нельзя в рамках любой теории или мировоззрения, основанного на этих или других гипотезах, которые, как мы уже знаем, устанавливаются и отвергаются исключительно под натиском осмысленных фактов практики и собственных потребностей.
Даже математика допускает лишь ситуативное использование аксиом. Например, с целью упрощения измерений и расчётов при планировке земли под строительство используются известные аксиомы Евклида о плоскостях и непересекающихся (параллельных) прямых, допускающих, кроме всего прочего, использование высокоточного лазерного и оптического оборудования.
В свою очередь, для расчёта траекторий движения кораблей, самолётов, ракет требуется уже сферическое представление поверхности той же Земли, в котором сферические «прямые» (линии с нулевой геодезической кривизной) обязательно пересекаются.
Так что вопрос о личной гипотетической модели остаётся только в том – какую конкретно модель мира вы принимаете на Веру. Убедительна ли эта модель лично для вас? Совмещается ли она с вашим личным опытом и знанием, удовлетворяет ли вашим принципам, наклонностям, текущим потребностям, желаемой точности предсказаний или нет?
Религия и церковь
Истории становления религий посвящены тонны литературы. Здесь можно найти всё – классификации, этапы зарождения, причины угасания, условия возрождения и всё остальное, что можно только предположить на эту тему.
Вроде охвачено всё, но, на мой взгляд, остаётся необъяснённым главный феномен любой религии, сводящийся к простому вопросу: почему в религиях авторам «святых» текстов верят безоговорочно, хотя эти авторы такие же люди, как и все остальные пишущие?
При этом, в качестве авторов могут выступать и апостолы, и туповатый бог Кузя, и доктора и кандидаты наук просто «записывающие за богом» или «слышащие создателя».
Что здесь первопричинно? То, – что авторы говорят? То, – как говорят? Или просто подобные учителя появляются лишь тогда, когда созревают в чём-то нуждающиеся ученики.
Тогда, в чём нуждающиеся?
Думается, что подобная нужда определяется прежде всего потребностью приобщиться «по-лёгкому» хоть к какому-то Величию, какому-то Бессмертию. Ведь приобщиться к такому же величию и бессмертию в памяти потомков за свои деяния, очевидно, сложно, поскольку требует повышенных нервных затрат и неоплачиваемой самоотдачи.
Но мы оставим эту скользкую тему другой книге. Нам всё равно вряд ли удастся выявить весь спектр индивидуальных потребностей и понуждающих обстоятельств.
Но обязательно отметим, что без надлежащей аргументации – становление и поддержание любых религиозных представлений мягко говоря невозможно. Естественно, это справедливо для решения и наших – научно-религиозных задач.
Подчеркнём – научно-религиозных (не религиозно-научных), что заставляет нас оставить всё как учили ещё в советской школе, т.е. вместе со Спинозой, Фейербахом и остальными продолжать думать, что религии создавались не богами, но людьми и делалось все это не в силу заложенного в человеке стремления к божественному, а в силу утилитарной необходимости понять, объяснить и выковать критерии «правильности» поведения в суровых условиях противостояния роковым жизненным обстоятельствам. Делалось, дабы предостеречь людей от поступков, разрушающих человеческое счастье, поступков – ведущих к болезням, увечьям и преждевременной гибели.
Конечно, здесь следовало бы отметить и борьбу за власть (как без неё). Но история развития религий показывает, что всякие злоупотребления властью заканчивались потерей доверия. А недоверие – это обязательно утрата ценностей, раскол, вражда, а то и кровь и полное падение авторитета, после которых происходит или полное упокоение религии, или медленное, и, увы, неполноценное восстановление позиций.
Так что в целом, ни одна из выживших на сегодня религий старалась не обманывать возлагаемых на неё надежд. И надежд по большому счёту, что ещё раз указывает на её востребованность, поскольку сочетает в себе собственно мировоззрение, и, одновременно, методики претворению этого мировоззрения в жизнь. А также методики, которые позволяют каждому самостоятельно оценивать правильность своих поступков, т.е. искать необходимые и достаточные средства для достижения личных целей при условии нанесения минимального ущерба себе, окружающим и среде.
Если совсем коротко, то любая религия предлагает:
– цель и систему общественных и личных ценностей;
– одобряемую авторитетами программу и способы действий по достижению этой цели;
– укрепляет уверенность в собственные силы, веру в способность активно участвовать в созидании своего счастливого завтра;
– определяет меру ответственности, права и обязанности перед реальностью;
– даёт утешение в страдании, идущем от естественных ограничений человеческих возможностей.
Всё это (как минимум) и даёт религия. Даёт как связанная система понятий (если хотите – теория), объясняющая мир и предписывающая правила поведения в нем, исходя из убедительности и авторитета начальных аксиом, гипотез и воображения авторов.
Но, увы, начального авторитета и убедительности может оказаться недостаточно для выживания религии.
Например, болезнью ныне вымерших европейских языческих религий являлся примат личного гедонизма (радости, наслаждений), т.е. примат индивидуальных потребностей, где социальные установки воспринимались лишь как необходимые (и часто – нежелаемые) условности, ограничивающие личную свободу.
Другими словами, цель жизни каждого индивида в европейском язычестве определялась стремлением к личному блаженству и, в зависимости от «школы», духовному и/или физическому, а мерилом успешности жизни – являлись «градус» полученных наслаждений и их объем.
Возможно это было не только естественно, но и необходимо там – на заре нашей цивилизации, когда инстинктивные наслаждения индивида являлись первым ориентиром «правильности» его ещё ограниченно разумных действий. И тем более в условиях недостаточности накопленного опыта.
Да, и проблема, собственно, не в самом гедонизме. Думается, не получится найти психически здорового человека, цель жизни которого есть организация собственных невзгод и страданий. Проблема здесь исключительно в приоритетах и злоупотреблениях.
Языческие религии запада не содержали обоснованных опытом указаний о необходимости ограничения удовольствий, об обязательности хотя бы частичного воздержания.
А отсюда и проблемы. Будучи нормой для первобытно общинного стада, гедонизм становится бичом государств цивилизованных, одной из основных причин постепенного падения их сопротивляемости внешним и внутренним раздражителям, их загнивания и последующей гибели.
И дело не только в том, что жители такого общества умирают преждевременно от беспредела, передозов, циррозов, СПИДов и психических расстройств.
В значительно большей степени иммунитет общества зависит от приоритетности альтруизма межличностных отношений, т.е. зависит от объёмов и развитости приёмов подчинения своих личных интересов интересам коллектива, общества, цивилизации. И без прожиточного минимума общественного альтруизма, как известно, не только человеческое общество, но даже стадо буйволов или стая волков существовать как целостная система, как коллектив – не может. Не говоря о муравьях.
Именно это и демонстрирует опыт становления и гибели «супердержав» ахейцев, дорийцев, Греции, Рима. Демонстрирует, что именно приоритетность гедонизма порождает в обществе, Сребролюбие, Блуд, Гнев, Зависть, Чревоугодие, Леность, Гордыню, к которым мы можем смело добавить Ложь, Ханжество, Лицемерие, Предательство и т.д., ведущих общество к разложению и последующей гибели. И наоборот, религии, исповедующие первичность таких добродетелей как: – Вера, Надежда, Любовь, Мудрость, Мужество, Справедливость и Воздержание, а также Свобода, Равенство, Гуманизм и т.д., и содержат в себе то рациональное, что обуславливает стабильность общественного расцвета и выживание самой религии.
Что же касается «превосходств» монобожия, то оно проявлялось по мере развития государственности, по мере возникновения необходимости единоначалия в делах принятия стержневых решений.
И дело здесь не столько в «едино-начальнике», сколько – в «едино-решении». Хотя и в «едино-начальнике» – тоже, особенно когда реагировать на изменения необходимо максимально быстро.
А в нормальных условиях «начальником» может быть и целый Совет. Но окончательно Совет должен принимать только одно решение. Принимать решение большинством или как-то иначе – но решение одно, и не просто, а которому должны подчиняться все, в том числе и члены Совета вне зависимости от индивидуальных предпочтений.
В тоже время, при многобожии, каждый из богов просто обязан быть свободен в решениях, принимаемых в отношении смертных. Иначе – какой он Бог?
Наличие же «многих» решений по одному и тому же вопросу, позволяло тем же смертным выбирать и подчиняться только тем решениям, что выгоднее. Такая двойная, тройная и более подчинённость разным богам вела к хаосу в мозгах, к невозможности реализовать то, что реализуемо лишь коллективом, сплочённым единой волей.
Кроме того, «единобожие» предполагает и его мирское «единопредставительство», что является крайне удобным для земного «единоначальника». И хотя императоры древнего Рима в конечном итоге присвоили себе право назначать основных жрецов, но ведь за каждым понтификом, фециалом, фламином, луперком, салием, арвалом, авгуром, весталкой и прочими пифиями не уследишь.
А вот с одним «главным попом» много проще. Поскольку с одного «главного» проще требовать сразу за весь институт церкви. Институт духовного обучения, просвещения и единения верующих, а также отработки приёмов группового воздействия, усиления влияния и контроля за реализацией поведенческих предписаний. Институт сложный и трудно регулируемый.
Тогда, если взглянуть на любую состоявшуюся (выжившую) Церковь с позиций того, что существует, остаётся только преклоняться и восхищаться состоятельностью режиссуры и отрепетированностью методов её воздействия на человека. Более того, глядя на это великолепие, возникает иллюзия, что ничего существенного уже и не добавить.
Это относится ко всем известным религиям, в том числе и атеизму, особенно если он возведён в ранг Государственной Веры.
Например, «научный коммунизм», являвшийся государственной религией СССР. Здесь было всё необходимое для церкви:
– доступное пониманию обоснование основополагающих доктрин, которые можно называть научными, марксистскими, диалектическими – это не меняет дела;
– организованное поклонение, т.е. культ аксиом и гипотез, провозглашённых основополагающими, неизменными, что, естественно, ведёт к их догматизации;
– служители культа – комиссарствующие профессионалы утешающие, исповедующие, завлекающие, толкующие, контролирующие, освящающие, воспитывающие, вдохновляющие и совсем не в плохом смысле;
– собственные храмы-дворцы для отправления культа, собственные обряды, хоругви, гимны, клятвы, песнопения, что и образовывало «коммунистическую» церковь;
– непогрешимость церкви – грешен может быть только партиец; в целом же Партия непогрешима.
– и конечно борьба за выживание, т.е. проповедование, исповедование и преследование инакомыслящих (неверных) вплоть до крайних мер.
Ну, а Советский Союз, в свою очередь, являл собой общество с теократическим управлением, поскольку контроль за всем происходящим в государстве, в том числе и за госаппаратом осуществлялся именно партией и именно в партийных руках находилась вся реальная власть.
Справедливости ради, следует отметить, что была попытка перевести советское государство на светские рельсы. К 1952 году И. В. Сталин, (являясь председателем Совнаркома), с полной очевидностью осознал никчёмность и несостоятельность партноменклатуры в деле управления страной. И партийный аппарат имел авторитет и участвовал в управлении только потому, что его возглавлял также Сталин в должности Генерального секретаря, считавший, к тому времени, эту должность чисто декоративной.
На XIX съезде КПСС и чуть позже на закрытом пленуме ЦК Сталин намекнул на необходимость «оккамовской» реорганизации структуры управленческих органов партии, практически отстраняющую руководство партии от управления хозяйством государства, а, следовательно, и от высшей власти. Естественно, служители культа не могли позволить случиться сему позорному «отчуждению» своих привилегий и через короткое время Сталин умер при известных обстоятельствах.
А теперь скажите – разве это было всё не из одной оперы, например, с православием, католицизмом, иудаизмом, исламом и т. д.
И дело здесь не в том, чтобы как-то унизить или сблизить все эти учения, а в том, чтобы точнее отразить мысль о безысходности попыток привнести что-то новое в уже отработанные веками методы наполнения и организации идеологической оболочки общества. Думается, никакая новая религия, возникнув, не сможет обойтись без главной части этих атрибутов.
И, если рассматривать нижеследующее как исходные постулаты формирующейся религии, то очень хочется, чтобы они органически содержали в себе только лучшие моменты, позволяющие иметь максимальное число счастливых в рядах верующих.
В отношении же известных религий можно сразу отметить, что изучать историю развития цивилизации в отрыве как от положительной, так и отрицательной роли церквей, будет грубейшей ошибкой, полностью обнуляющей результаты.
Но, с другой стороны, сегодня вера в то, что некто Всемогущий за одну неделю сотворил Землю и всех ея тварей – есть-таки явная недооценка возможностей человеческого интеллекта.
И, тем более, в наше время, с нашими знаниями и возможностями, вызывает крайнее сомнение (а у меня – так и протест) необходимость реанимации в нашей стране мировоззрения, освящающего безысходную зависимость людей от божественного промысла. Мировоззрение безусловной покорности и ожидания помощи с неба. Помощи, которую можно заслужить лишь, оставаясь безропотным и смиренным рабом господа или любых других мистических предначертаний.
И вообще возрождать вчерашние религии – это как если реставрировать сравнительно свежее представление о Земле как большом чемодане, поддерживаемым тремя слонами, стоящими на спине рептилии, плавающей в безграничном океане. Устарели эти модели. Ус-та-ре-ли.
Да и сама церковь постепенно, но очень последовательно перерастала в коммерческую организацию-посредник между населением и богом. Чтобы убедится в этом достаточно зайти в любой храм и ознакомится с прейскурантом услуг, предоставляемых служителями культа и убедиться, что даром вас там никто не обслужит.
Занятно, что если родственники не оплатят, то вас не отпоют, не упомянут ваших заслуг, не упростят ваше перемещение в царствие небесное. Так что в чистилище вам придётся рассчитывать только на свои силы.
Единственно, что кого-то может порадовать, – это демократичность оплаты, её независимость от заслуг усопшего перед господом или обществом. И за большого грешника (проще – убивца), и великого праведника платить придётся одинаково.
Это мы говорили о господствующих конфессиях с отработанной веками системой сбора «пожертвований». Будет справедливым чтобы мы хотя бы в двух словах и о конфессиях новых.
А из новых – есть много чего. И живые боги, и демиурги по мастям и заведованиям, и всекосмические разумы, а даже обобщение их всех – всегалактический-бого-разум, нуждающийся в помощниках, которым может стать любой из ныне живущих. Естественно, при определённом объёме выплат и, естественно, после смерти.
Другими словами, как всегда – многообразие действующих героев и декораций, а суть одна.
И она не в том, что в той новой (загробной) жизни у новообращённых будет свой «старшой», которого им и там предстоит слушаться. Нет. Смысл в другом. А именно в том, что ещё «в этой жизни» у этого «старшого» есть местный «озвучиватель», которого следует любить, доверять и главное – тратить деньги как он рекомендует.
Денег можно немного. Рублей по 100 – 300 в месяц (что может легко позволить себе даже пенсионер) на книжечки, листовки, мероприятия, да и в фонды какие.
И не важно как зовут этого «озвучивателя» и кто он. Доктор ли реальных (сомнительных) наук или живой и грубый «бог Кузя». Просто, если «озвучиватель» нового бога наберёт хотя бы полмиллиона адептов, тратящих на его религию всего 200 руб. в месяц, то за год после вычета налогов у него останется где-то миллиард.
А это, согласитесь, не так уж и мало за всего лишь абсолютно ни к чему не обязывающее приобщение к лику «избранных» при жизни и пустом обещание комфортного существования после смерти.
Философия
Поскольку мы предполагаем рассуждать с претензией на мудрость, то возможно для обозначения нашей интеллектуальной «крыши» вместо религии было бы уместнее использовать философию, которая, к стати, в отношении мудрости означает, как известно, любовь к оной.
Конечно, это можно, но, к сожалению, круг задач сегодняшней философии до сих пор не определён и существенно зависит от конъюнктуры и авторских предпочтений. Да и сама она сегодня отмахивается от всех рекомендаций, даваемых ею же в очень недалёком прошлом.
Но, тем не менее.
Сразу отметим, что, рассуждая о философии, мы будем иметь ввиду развивающуюся философию запада, которая изначально тяготела к науке, к её страсти познания и упорству в отстаивании взглядов вплоть до кулачных драк в философских аудиториях.
У восточной же философии, как известно, так и не получилось оторваться от теософии. Философское мышление востока изначально развивалось через срастание преданий и традиций с философскими рассуждениями. При этом, сомнения отрицались, постоянство и преемственность приветствовались, а влияние достижений науки было несущественным. Потому и до сих пор основой предпочтений в философии Востока остаётся – традиционализм.
И так, философия западная. Точнее – восточная философия Запада, т.е. российская и чтобы понимать, что с ней не так, приведу несколько российских определений этого понятия.
1983 год. Диалектический материализм ещё считается государственной философией теократического СССР, хотя идеологическая перестройка уже объявлена.
Открываем:
«Философский энциклопедический словарь», М., «Советская энциклопедия», 1983 – 840.
Читаем:
«Философия (…греческие буквы…) – форма общественного сознания; учение об общих принципах бытия и познания, об отношении человека к миру; наука о всеобщих законах развития природы, общества и мышления».
Таким образом, как мы видим:
– Сознание «общественно», хотя неизвестно – кто или что является носителем подобного типа сознания. С индивидуальным сознанием понятно. Носители – это Иванов, Петров, Сидоров. А вот какому носителю пришить сознание «общественное» – никто не знает. Такая задача не ставилась. И уточнять – не рекомендовалось.
– Философия – всё ещё наука о всеобщих законах развития природы. Т.е. законов, изучаемых науками естественными для объяснения происходящего недостаточно. Оказывается, в природе действуют некие «всеобщие» законы, понимание которых доступно лишь диаматной рефлексии. И хотя так и не был выявлен ни закон, ни район существования, ни область действия хотя бы одного «всеобщего» закона, – не беда. Надежда в диамате живёт и умирает только вместе с его носителями.
2001 год. Деятельность КПСС прекращена и её организационные структуры окончательно распущены, имущество – конфисковано. Амбиции диамата поумерились.
Открываем:
Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. – 7-е изд., перераб. и доп. – М.: Республика, 2001. – 719 с.
Читаем:
«Философия (…те же греческие буквы…) – форма духовной деятельности, направленная на постановку, анализ и решение коренных мировозренческих (мировоззрение) вопросов, связанных с выработкой целостного взгляда на мир и на место в нем человека».
Никакой запредельности. Всё почти по Сократу. Это что? Могут, если долбят? Или личная заслуга И. Т. Фролова?
Просто – «форма духовной деятельности» и ничего лишнего. А, что, – великолепное определение. Разве что, есть в нём что-то от определения религии. Ну, по крайней мере, как бы я его сам вчерне изложил.
2010 год. Устаканенное постсоветское время. Философских академиков не ругают. Званий не отбирают. От кормушки не отталкивают.
Открываем:
Новая философская энциклопедия: В 4 т./Ин-т философии РАН, М.: Мысль, 2010 —744 с.
Читаем:
«Философия (…те же греческие буквы…) – особая форма общественного сознания и познания мира, вырабатывающая систему знаний об основаниях и фундаментальных принципах человеческого бытия, о наиболее общих сущностных характеристиках человеческого отношения к природе, обществу и духовной жизни».
Здесь уже не просто возврат к «форме общественного сознания», а ещё и к «особой» его форме. А в особой форме, как известно, мыслят не только особые люди, но ещё и особым образом. Да, и форма, мы видим, уже не только сознания, но и познания мира. Так, что похоже, к этому времени обнаружились и другие механизмы познания кроме сознания.
Да и от «фундаментальных принципов человеческого бытия» резко попахивает онтологическими «общими принципами» определения 1981 года. Особое амбре от понятия «бытие», которое сегодня на философском сленге привязано к объективной реальности (материи, природе), а также материальным условиям жизни общества.
Другими словами, очень похоже, что сколько российского философа не корми, он таки в диамат смотрит. Остаётся надеяться, что смотрит пока. Пока опять кто-то или что-то российского философа не надоумит.
Диамат – амбициознейшее философское учение. Философы этой школы даже сегодня не хотят признать:
– что, в природе не было, нет и не будет никаких «всеобщих», «диаматных» или просто «философских» законов, познание которых доступно лишь диалектической перцепции, анализу и синтезу;
– что сегодня подобные декларации следует воспринимать как проявления психопатических синдромов «Мантры Надежд» – поднять-таки себя за волосы до интеллектуальных высот, недосягаемых для дурно мыслящих;
– что философия – это просто вид интеллектуальной деятельности, соразмерной с деятельностью литературной, где ты, если и преподаёшь с кафедры, и даже пишешь статьи и диссертации о произведениях уже состоявшихся авторов, то ты есть литературовед, и называть тебя писателем не принято;
– что пора вводить ту же практику и у философов, т.е. отличать философов от изучающих их труды «философоведов», «мудроведов» или как-то иначе, т.е. отличать величину вклада «во всеобщее развитие», например, академика от философии Б. М. Кедрова от вклада рядового философа – Э. Канта, Г. Гегеля, Л. Фейербаха….
Немного отклонюсь и отмечу что, если слово с окончанием «…веды» вызывает у вас привкус некой ущербности, то это ваш домысел, акцентуированный вашей, похоже, не во всём удавшейся судьбой.
Дело в том, что необходимость учреждения всякого нового «…ведения» опосредована прежде всего теорией и практикой преподавания. И здесь, к сожалению, далеко не каждому из нас встретился жванецковский «Борис Ефимович Друккер», которому мы навсегда остаёмся беспредельно благодарными «за знакомство с ним, за личность, за истрёпанные нервы его», за знания, что он даже не дарил, а чаще – эдак вколачивал в наши ещё несостоявшиеся головы.
Маэстро – он в любом «ведении» маэстро. И в «ведении» от философии исключением не будет.
Ну, а сутью самой философии остаётся всё-таки мудрость. И это не один я так думаю. Так думал уже Сократ, который ограничивал предмет философии исключительно смыслом бытия человека. И ограничивал исходя из достаточно длительного и многоаспектного опыта использования этого термина. Ведь слово «философия» (как любовь к мудрости) было произнесено примерно лет за сто до Сократа. По легенде – это сделал первым Пифагор, отказавшийся от титула мудреца ограничившись званием любителя. И именно с тех пор всякий публично когнитирующий получил возможность называть себя философом.
Конец ознакомительного фрагмента.