Курятник. 4. Позвольте себе… (Антон Самсонов, 2015)

4. Позвольте себе…

Время побежало дальше по быстротечной ленте календаря. Жаркое и солнечное лето подарило всем множество приятного тепла и счастливых радостных дней. Но по дерзкому капризу календаря, за прекрасным августом всегда будет унылый сентябрь. А значит жаркое солнце станет заходить за горизонт раньше, ночи остынут и листья с деревьев в парке с мягким шелестом будут падать на землю создавая божественный по красоте золотисто-бордовый ковер. Осень вступила в свои законные права и стала потихоньку загонять людей в свои обязательные погодные рамки, чтобы они не расслаблялись от дневного тепла и понимали, что к вечеру все равно придется кутаться в теплые куртки и согревать руки, держа в руках чашку горячего ароматного кофе.

В повседневной жизни Арсения и Андрея за это время произошла одна очень значительная метаморфоза. После нескольких робких и откровенно банальных попыток проникновения, сопровождавшихся несколькими протестами Андрея, в дом стала вхожа Светлана, которая, первое время смело следовала своему генеральному плану по порабощению мужского пола для своей пользы. Но в скором времени он подвергся значительной корректировке и переоценке ценностей.

Багрицкая стала неожиданно для себя открывать в Арсении слабые, по ее мнению, стороны и это ее медленно, но верно разочаровывало. Смогла увидеть то, как он зависел от Андрея, плохо и даже болезненно переносил одиночество. Это значительно снизило его баллы в ее глазах. Кроме того, Светлану раздражала конкуренция с Савельевым по кухне, которую она проигрывала вчистую. Ее робкие эксперименты в духовке разрушались неслыханными опытами с продуктами, которые, кроме шуток, производили неизгладимое впечатление. Это бесило ее со страшной силой и причиной тому был тот факт, что Арсений обыгрывал ее на чисто женском фронте. Той сфере, где она, Багрицкая, должна была доминировать, побеждать и быть обожаемой. Так что очень скоро от знаков внимания в его сторону ей пришлось отказаться. Тем более, что у нее часто возникали опасения насчет Андрея, которого она смогла просканировать очень быстро.

Ефремов относился к «тупой блондинке», как он называл ее в разговорах с Арсением, с сильным подозрением. По крайней мере первое время. А дальше начались преобразования – увидев, что она очень даже расположена к здоровому общению, Андрей попытался прильнуть в эту гавань и обзавестись близким человеком, которому можно было бы выговориться, благо она уже знала все о его наклонностях и об отношениях с Арсением.

Поначалу эти беседы сводились к достаточно невинному набору тем и отношений Савельева с Андреем не касались. У Ефремова появился друг и он активно использовал ее в качестве благодарного слушателя за чашечкой кофе. Багрицкая была ужасно удобным конфидентом, потому что, в силу небольшого возраста и ограниченного ума, могла только слушать и не позволять себе не соглашаться с позицией, высказываемой Андреем. А такая дружба была ему очень выгодна… Ей можно было рассказать все (забудет же, как любая тупая блонди). Очень скоро Багрицкой стали перепадать секреты, которые не были открыты даже Арсению…

Пока в квартире медленно развивались эти мелодраматические глупости, в детском доме начался долгожданный учебный год. Педагоги стали посещать работу четко согласно расписанию, занятия велись вовремя, ничего неординарного и провоцирующего не происходило.

Но этим утром весь город облетела новость об ужасном взрыве возле ночного клуба, в котором погиб известный журналист Олег Любимов. Средства массовой информации в один голос надрывались на тему того, что этот беспредел следует остановить и налегали на разгул преступности, которая вдруг вылезла из-под контроля на почве предстоящих выборов. Скорее всего, по их логике, некая сила рассчитывала раскачать лодку президента Волкова и его преемника.

Эта тема поднялась в детском доме огромной волной и обсуждалась с особенной силой. Арсений оказался втянут в дискуссию со своей соседкой по кабинету, пожилой женщиной, работавшей инженером по охране труда. Будучи очень приятной и хорошей, ей не особо повезло с развитием, поэтому в житейских вопросах она проявляла, порой, такую детскую глупость, что это вызывало умиление. Но при этом, активно заботилась об окружающих, иногда даже подкармливала Арсения, считая, что его некому кормить. Истинной ситуации она не подозревала, да и вводить в курс дела ее никто не собирался, так как это могло иметь жуткое количество крайне неприятных последствий.

– Арсений, – быстро сказала инженер по охране труда своим высоким и озабоченным голосом, – ты же слышал, что этого журналиста вчера взорвали?

Арсений обреченно кивнул головой размышляя над тем, как избежать подробной беседы на политическую тему. Не удалось.

– Это что же в нашей стране творится, а? Скоро на улицу будет страшно вечером выходить. И главное, ведь всех запугать хотят. Этот Любимов, говорят, какой-то заговор против Президента Волкова хотел раскрыть!

– А, по-моему, – ответил Арсений, – к августейшей персоне президента весь этот эксцесс не имеет никакого отношения. Он просто влез туда, куда не следовало. И это привело к красивой подсветке и фейерверку у ночного клуба. И это не разгул преступности – это просто удаление инородного тела. Такое иногда случается.

– Но ведь скоро выборы, я слышала, что оппозиция уже готовится выступить и обвинить команду президента в том, что они не в состоянии контролировать ситуацию в стране.

– И вы им собираетесь поверить? – пошел на провокацию Арсений.

– Конечно нет! Ты что, телевизор не смотришь? Этот Завальный сам наворовал себе кучу денег. И я еще ему верить после этого должна? Нет уж, дудки.

– Вот вы сами на свой вопрос и ответили, – ответил Савельев, – ваше большинство, которое смотрит телевизор и охотно верит всей белиберде, которую говорят в новостях, не обратит внимание на выходки оппозиции. Ведь их рейтинг, хоть какой-то, есть лишь в столице, а стоит отъехать на сто километров от города, да хотя бы в ту же Рудню, там уже будут совершенно иные настроения. Вы увидите полуодетых и чумазых детей, загибающийся молочноконсервный завод, дышащую на ладан льняную фабрику и сдохшую ферму с одной с половиной коровой. Вполне возможно, что они половину, а то и две трети месяца выживают за счет картошки в погребе и запасов корейской лапши. Их ботинки подклеены на клей «Момент», но все очень незаметно и даже прилично выглядит. В трусах десять дырок, а на триста раз зашитых носках негде искать живое место. Потому что на новые не хватает зарплаты. А люди несмотря ни на что выживают и смотрят вперед. Но все они пойдут и проголосуют за того, на кого покажет Волков, так как еще двадцать лет назад они жили намного хуже. Правда, мне к примеру, непонятно, почему им не хочется вылезти из этой выгребной ямы и вздохнуть легче. Раньше они просто были по уши в дерьме и даже вдохнуть не могли. Сейчас полегче, лицо высунули. Но почему бы не сделать больше и не попытаться высунуть голову, а потом и вовсе выбраться из этого дерьма. Логика понятна?

– Не совсем. И не говори, что в новостях глупости говорят.

– Говорил, и буду говорить, – повысив тон сказал Арсений, – все наше телевидение так блестяще рисует картину того, что в нашей стране живется лучше всех. Мне иногда хочется что-то тяжелое в телевизор кинуть. Я потому стараюсь не смотреть весь этот непроходящий телевизионный ужас. Я же говорил, что у меня семья по матери вообще была буржуйская и потому прадеда в свое время репрессировали. По этой причине у нас существовавший в былые времена режим воспринимался как нечто чужеродное. Из-за этого мы очень радовались, когда система рухнула. Но недолго музыка играла – сейчас мы медленно, но верно идем по кругу в обратном направлении. Вы не замечаете?

– Что именно ты хочешь этим сказать?

– Совковый реванш, вот что. Слишком много тех, кого так сильно расстроило падение системы, тех кто недоволен отходом от социалистических устоев. Разве не видно, что у нас волшебное наследие этой раковой опухоли валяются и возникают отовсюду, причем в стадии метастазы. А возвращаясь к журналисту… Вы забыли, как дома взорвали?

Инженер по охране труда вздрогнула:

– Не напоминай мне о тех днях, я тогда спать нормально не могла неделю. Боялась, что нас заминировать тоже могут.

– И ведь были умники, которые приписывали эти безобразия не террористам, а нашим спецслужбам. А они, если вы помните, привели к власти действующего президента. Может тут суть всей проблемы, не думаете?

– На такие безумства способен только отморозок, конченный выродок…

– Поверьте мне, – горько улыбнулся Арсений, – чаще всего у зла очень приятный и серьезный внешний вид, а также крайне сладкий вкус. Только послевкусие и последствия будут такие, что это ощущение надолго еще останется с вами. Будет терзать, грызть и напоминать о себе.

– Ты говоришь ужасные вещи!

– Я всегда говорю такое, вы просто не замечали. Разве забыли, как я отучил вас от творчества этой жуткой Елены Териберки?

Здесь стоит сделать небольшую ремарку. Елена Териберка являлась известнейшей певицей, которая собирала огромные залы и была редким случаем коммерчески успешного человека. Правда ее творчество отличалось излишней банальностью и эксплуатировало простейшие и очень понятные эмоции, не имея в себе какого-либо двойного дна. Потому ее большинство и слушало запоем, а те, кто хотя бы немного разбирался в приличной музыке воротили взгляд от ее афиш и костерили всех своих знакомых, замеченных в «порочащих связях с Териберкой».

– Хорошо, ты тогда оказался прав. Но то что говоришь сейчас, это уже слишком!

– Тогда давайте сменим тему, – резюмировал Арсений, – потому что розовых соплей от меня вы не дождетесь. Я не в том настроении.

– Давай, Арсюша сменим тему, попробуй ватрушечки с чайком, сама пекла, – и инженер по охране труда вынула из стола прозрачный пакет, в котором покоилось нечто мучное, выглядевшее несколько пугающе.

Второй курятник департамента транспорта и связи отреагировал диаметрально противоположно. Андрей несколько раз пытался вывести разговор с коллегами на тему убитого журналиста фразами из разряда:

– Вчера ночью я слышал, что грохнуло в центре. Никто не в курсе, в чем дело? Еще потом пожарные машины пролетели с сильным шумом.

– Окно закрывать надо, – без эмоций сказал блондин, – и не будешь слышать всякую ерунду. Петарду взорвали, а шуму то…

– А я вообще ничего не слышу ничего, когда сплю, – осторожно сказала брюнетка, – потому что у меня совесть чиста. Вот и не просыпаюсь посреди ночи. А какие мне сны снятся, закачаешься.

– Наверняка младший Волков. Или даже старший, – отозвалась блондинка.

Было очевидно, что сотрудники либо не замечают, что праздничный салют в центре города стоил жизни известному журналисту, либо просто боялись говорить на эту тему. Страх в данной ситуации крылся в незнании. Потому что никто из сидевших в кабинете не знал имеет ли случившееся хоть какое-то отношение к темам, которые не следует затрагивать в разговорах внутри государственной управленческой структуры. Хотя, по своей сути, никто из сидевших в кабинете не состоял на государственной службе – уже давно, для уменьшения госаппарата были сокращены некоторые должности. На самом же деле они остались на месте, их просто перевели под другое крыло. Формально, у людей сохранилась та же зарплата и та же самая работа. Но они просто не являлись государственными чиновниками. А правительство города смело отчиталось о том, что втрое сократило свой бюрократический аппарат. В реальности, благодаря этим очаровательным перестановкам его раздули еще больше. Едва ли не в два раза. Прекрасную схему скопировали в регионах, тоже подрезав размеры аппарата, переведя всех полезных людей на работу «по обслуживанию нужд регионального правительства». Избавляться от адской машины никто не желал, так как она отличалась изысканным удобством в обращении и к ней все привыкли. А зачем тогда изобретать велосипед, когда все так прекрасно и замечательно. Серой массе всегда удобнее находиться в состоянии покоя, так как от этого грязь оседает и спускается вниз, а сверху можно наблюдать чистую и даже слегка прозрачную воду. И только при смешивании взвеси серой гадости поднимаются вверх. Они попадают в чистую воду и делают ее грязной, а в некоторых случаях, даже придают нежный зловонный аромат. Так что подумайте, может стоит серой массе стоять на месте, и не трогать ее без особой необходимости, пока она сама не протухнет?

Но пока что она была на коне, держала власть и очень щедро благодарила тех, кто с радостью занимал в ней свое место. А тех, кто особо выслужился перед ней она любила особо и не жалела одарить благодетелью, ведь нужно же где-то работать таким прекрасным, уважаемым и бесконечно бесполезным людям как Кухарская, Птичкин и их подопечные. Ведь за пределами милого курятника их управленческие способности пригодились бы разве что в санатории для психопатов…

В детском доме между тем заварилась новая история, которая здорово повернула события и изменила расстановку сил. Но сначала следует слегка отмотать время назад и объяснить происходящее.

Победа Лизы Оладьиной над Суворовой при помощи трудового законодательства поставило ретивую девушку в позицию «против всех». И она бы так и слилась под долгие и продолжительные аплодисменты за пределы первого курятника, если бы не его величество случай.

Арсений Савельев, на свою голову, летом раскопал в одном педагогическом журнале интересную методику по организации детского досуга. Этот проект, помимо прочего, предполагал участие в нем социального педагога, поскольку его направлением было изменение поведенческих тенденций трудных учащихся. Случайно найдя разработки по этому направлению на столе у Арсения, Лиза стала умолять его взять ее в оборот и использовать как профессионала. Оладьина преследовала только одну вполне очевидную цель в этой схватке – ей следовало стать максимально незаменимой в рамках этого проекта, который, само собой должен был стать для учреждения, да и для города, революционным, поскольку Савельев здорово доработал найденную методику, найдя несколько настолько специфических вариаций, что даже у Суворовой было огромное удивление.

Конец ознакомительного фрагмента.