Часть II. По тонкому льду
Глава IX. Золотой карантин
В казарме летали ароматы хлорки и лизола, которые щекотали ноздри так, что кашель и сопли поочередно рвались на свободу. Каждому курсанту с порога выдали по фляге, и велели заполнить чаем, а из-под крана воду не пить. Генка сидел на своей кровати грустный и вяло поздравлял друзей, которые возвращались из первого летнего отпуска. Дневальные открыли окна и двери настежь. Загорелые и веселые второкурсники бегали по казарме в поисках каптерщика или старшины, жали руки товарищам, по которым соскучились за пролетевший в домашних радостях месяц, бодро докладывали командирам: «Курсант Дымский из очередного отпуска прибыл! За время отпуска замечаний не имел!» Они не спешили переодеваться в повседневную форму одежды, рассказывали впечатления лета, перекуривали, смеялись, показывали коричневый загар и пробивающиеся усы – всячески оттягивали начало очередного учебного года.
К вечеру собрались вокруг бледно-рыжего Генки курсанты его отделения – послушать неприглядную историю злоключений своего командира.
– Меня собрались в августе отчислить из училища. Всё из-за той мышиной возни, когда мы принялись писать коллективные жалобы, а я, как самый старший по возрасту и потому ответственный человек, никого не остановил. Череп постарался сформировать у командования мнение обо мне, как о главном разгильдяе из второго взвода. А повод придумал самый обычный – отчисление по учебе, за неуспеваемость.
– У тебя же все оценки нормальные за второй семестр? – удивился Марк.
– Это так, но математика была на грани, а экзамен – последний. Встречаю я накануне Тамару Максимовну. «Иди сюда, – спрашивает она, – что ты там натворил?» Я внятно рассказываю, она выслушала и отправила готовиться, а после экзамена Шульгина говорит: «Когда меня начали твои командиры ломать и прессовать, чтобы поставить двойку, стало ясно, что тут пахнет несправедливостью. Да, ты не стабильно учил математику, не отличник, но отвечал сегодня на твердую тройку. Поставить меньше я не смогла».
Таранов слушал друга и понимал, как важна в этой ситуации позиция преподавателя. Когда поступали в училище, начальник кафедры проявила принципиальность с ним, и с Рыжим этим летом повела себя по-человечески. Впоследствии, уже на третьем курсе Тамара Максимовна дала Бобрину рекомендацию в партию, и он всю дальнейшую службу вспоминал ее добрым словом.
Конец ознакомительного фрагмента.