«И родина щедро поила меня берёзовым соком…»
Конец апреля. Прогалины снега. Хрустальный звон сокрушающихся ледяных масс. Пробуждение природы. Яркое весеннее солнце. Женя Бедиев с Петькой Кривченко, забросив учебники и прихватив лишь конспекты, для подготовки к предстоящим контрольным, отправились в лес. Они любили зубрить на лоне природы.
Резиновые сапоги то чавкали по весенней жиже, то хрустели, словно по сахарным островкам, обледеневшего снега.
– Пить охота!
– А хочешь берёзового сока?
– А, давай!
Выбрав берёзы потолще, ребята проковыряли ножами в крепких стволах дырки, всунули туда трубки от капельниц, по которым вскоре с всхлипами обратного воздуха, запульсировали прохладные струйки животворного берёзового сока, живительной влаги, которую ребята, спустя несколько минут, жадно выпили пересохшими губами.
– Вкусно, но мало! – Женька выдернул трубку, обнял берёзу и стал жадно тянуть губами сок прямо из её раны. Отпрянул. Задумался. Вырезал на коре ножом имя «Дина», потом – две извилистые полоски, напоминающие форму губ и, закрыв глаза, в следующую минуту он припал поцелуем, как ему, охмелённому запахом весеннего леса, казалось, к сочным девичьим губам, обнял как девичью талию ствол берёзы…
Петька, причмокивая как вампир, так же высасывал соки из соседней берёзы…
Больно люба ты мне, Дина!
Очень нравишься ты мне
Без тебя всё скучно, Дина!
Снишься даже мне во сне.
И во сне всё так прекрасно!
Было б всё так наяву.
Я люблю тебя, о, Дина!
Позабыть всё не могу!