9
– А почему мне самому не дали подбирать сотрудников в отдел? – спросил Лунин по дороге.
– Ну, у нас никогда так не делается, – ответил Кириллов. – Эрнест считает, что он сам знает, кто чем должен заниматься.
– Так может, они мне еще не подойдут.
– Я думаю, что ты сможешь их менять. По согласованию с шефом.
Они перешли через дорогу, движения почти никакого не было, городок выглядел каким-то сонным.
– По крайней мере, с одним сотрудником, я думаю, ты бы согласился, – сказал Кириллов. – Точнее, с сотрудницей. Моника тоже должна была работать в отделе.
– Моника в моей команде? – спросил Лунин с живостью, которой сам не ожидал от себя. – А почему «должна была»?
– Она отказалась. Не захотела.
– Почему?
– Откуда я знаю. Спроси у нее.
– Ну вот, а говорят, тут ни от чего не отказываются, – чуть разочарованно протянул Лунин. – Ни от каких предложений. Все прямо так и рвутся работать.
– Вспомни, сколько тебя пришлось уговаривать.
Они подошли к небольшому зданию, на котором уже висел какой-то герб в виде орла, правда не двуглавого, и вошли внутрь. Никакого контроля на входе не было, и Лунину в очередной раз показалось, что все эти организации родились едва ли не вчера.
Кабинет его располагался на втором этаже, когда они подошли к нему, Кириллов открыл дверь без стука.
– О, все разбежались, – сказал он. – Никого нет.
– Да уж, дисциплина на высоте, – съязвил Лунин, оглядывая свое новое рабочее место.
– Я вижу, ты быстро вжился в роль начальника. Ну ладно, на этот раз я тебя покидаю, дальше разбирайся сам. Пока, увидимся еще.
Когда дверь за ним закрылась, Лунин не торопясь разделся и расположился в кресле за столом. Кабинет его почему-то был обставлен намного лучше, чем прокуренная комната Чечетова – видно, представления об иерархии еще не воплотились здесь в начальственные интерьеры. Было чисто, уютно и зелено, предыдущий хозяин кабинета, похоже, увлекался вьющимися лианами.
Окна комнаты выходили на переулок, примыкавший к главной улице, и если распахнуть окно и высунуться, наверное, можно было увидеть дорожку, уводящую к морю, к его прозрачным волнам, холодной пене на гребнях, островам вдалеке… Бродить там, ни о чем определенном не думая, еще недавно было высшим наслаждением, и Лунин как-то остро пожалел, что он покинул эту жизнь – ради чего? Кабинет и начальственный статус не доставляли ему ровно никакого удовольствия. Все это были хлопоты и хлопоты – а он хотел уйти в себя и забыть о мире.
Но мир властно стучался в его сознание. Ладно бы только снаружи, с этим можно было справиться. Что-то было внутри, не менее жесткое, а может быть и более тяжелое, холодное и страшное, чем то, что сейчас реально происходило вокруг. И как-то одно с другим было связано, и как сказал Эрнест во время встречи, это было еще и важно для местной «государственности».
Коктейль приготовлялся сложный. Намешано в нем было много. Какими окажутся в конце концов его вкусовые качества, лучше было сейчас не думать.
Лунин вздохнул и открыл папку, которую ему дал Чечетов. Формализация дела здесь явно была еще не на высоте: документы мало напоминали официальные отчеты. Это была пестрая смесь каких-то свидетельств, подробные описания найденных тел и зачем-то длинные истории свидетелей о том, что предшествовало их находке.
Насколько Лунин смог понять из материалов дела, всего трупов было найдено пять. Неучтенное пока убийство у него в номере было шестым по счету. Дело представало достаточно масштабным, и объяснить, что спохватились так поздно, можно было только общей неразберихой, о которой тут все ему рассказывали. Поначалу убийства списывали, как следовало из отчетов, на последствия политической борьбы, от которой случайные свидетели стремились держаться подальше.
Следствие на месте преступлений производилось настолько небрежно, что знаменитые записки со стихотворными цитатами, которые возможно, прилагались к убийствам во всех случаях, были найдены только рядом с двумя последними телами, когда осмотр мест убийства, скорее всего, производился уже более тщательно. Одна из них была в папке, второй не было, но Лунин видел ее у Карамышева.
Лунин развернул ее, это опять была цитата из Данте, на этот раз чуть более развернутая, теми же ярко-красными буквами: «Так и мой дух бегущий и смятенный вспять обернулся озирая путь всех уводящий к смерти предреченной». О душевном складе убийцы это говорило мало. Так или иначе, человеком он был начитанным.
Прочтение классического текста странно подействовало на Лунина, как будто что-то смутно ему напомнив. Он всегда любил эту поэму, особенно ее первую часть, и неплохо знал ее, по-итальянски и в русском переводе. Не одна тяжелая медитация разрешалась в его сознании тем или иным куском из этого текста, и каждый раз эти небольшие кризисы были благотворны. Силы дантовского воздействия не хватало на то, чтобы полностью излечить его психику, но за эту помощь старому мэтру он был благодарен.
По части записок тут два было варианта, которые приходили в голову. Или убийца писал первый пришедший ему в голову кусок, желая как бы поставить последний штрих, увенчивающий кровавое дело. Или же все это имело какой-то смысл, цитаты были подобраны по какой-то системе. Собранные вместе, они должны были тогда что-то значить и складываться в какое-то сообщение. У Лунина не было ни малейших идей, что именно это могло бы быть.
Изучение папки, правда пока поверхностное, нисколько не продвинуло Лунина пониманию главного вопроса, который его мучил: какое отношение имел труп в гостинице ко всему этому делу? Этот вопрос вставал перед ним неотвязно, и поразмыслив, он понял почему – его смущала двойная мотивация, по которой он ввязался во все это.
Эрнест ясно сказал, что ему зачем-то нужны его, лунинские воспоминания. Не устроил ли он сам всю эту цепочку кровавых убийств специально для того, чтобы привлечь его и держать поблизости, пока что-то удастся вспомнить? Легкий псевдофилософский налет в этой истории мог быть неуклюжим ходом, попыткой придать больше интересности событиям. С возможностями Карамышева провернуть все это было нетрудно, техника самая простая.
Чечетов, правда, уверенно сказал, что Эрнест к делу непричастен, но насколько можно было доверять самому Чечетову, тоже оставалось неизвестным. В общем, игра по-прежнему продолжалась в полном мраке, двигаться приходилось на ощупь, и постоянно натыкаться лбом на стенки.
В дверь постучали.
– Да! – воскликнул Лунин, вздрогнув от неожиданности. – Войдите!
Дверь открылась, и вошел человек, чуть удививший Лунина своим видом: если все здесь выглядели довольно небрежно, даже на торжественном приеме, как будто не придавали значения одежде, когда происходят такие события – то этот человек был одет безупречно. Немного неуместным на нем казался только шарф, обмотанный вокруг шеи. Эстет, подумал Лунин.
Гость вошел в кабинет, оглянулся как-то неуверенно, затем обратился к Лунину и протянул ему руку.
– Я так понимаю, вы и есть наш новый начальник? – спросил он.
– Лунин, – сказал Лунин, пожимая ему руку. – Михаил.
– Юраев, Филипп, – представился гость. – Ваш подчиненный, сотрудник и надеюсь, помощник.
– Я вас приветствую, – сказал Лунин, сразу стараясь задать официальный тон. – Садитесь, Филипп.
Он сложил бумаги в папку и закрыл ее.
– Есть какое-то продвижение в деле? – спросил Юраев.
– Полный ноль, – неожиданно для себя ответил Лунин. – Никаких результатов.
– Может, надо устроить какую-то провокацию? Распространить информацию о том, что кто-то останется вечером дома один. А охрану отправить куда-нибудь на учения.
– А что, в этом что-то есть, – сказал Лунин. – Неплохая мысль.
– Так может, попробуем?
– Не думаю, что у меня хватит на это влияния. Тут надо кого-то из высших сановников, попробуй их на это уговори.
– Да, убийца выбирает людей из самой верхушки. Наверное, какой-то маньяк.
Тут дверь распахнулась без стука, и вошел бравый парень солдатского вида, хотя и не в форме. Увидев в кабинете Лунина, за столом в директорском кресле, он замер на пороге, но не растерялся и бодро отрапортовал:
– Здравствуйте! Моя фамилия Басманов. Егор.
– Здравствуйте, Егор, проходите, – сказал Лунин. – Вы тоже, я так понимаю, сотрудник?
– И очень старательный, – ответил Егор.
– Вы ведь тоже уже в курсе дела? Мы как раз обсуждали возможность спровоцировать преступника на новое убийство, дав понять, что кто-то из потенциальных жертв останется дома один.
– Я готов быть жертвой, – сразу сказал Егор.
– Ну это мы еще посмотрим, посмотрим… – профессионально начальственным тоном протянул Лунин. – Тут нужны крепкие ребята. А то как бы до нового убийства дело не дошло.
– Я как раз такой, – ответил Егор. – Мне бы такие задания – попроще и чтобы кулаками помахать.
– В одиночку в любом случае мы этого делать не будем. И потом, это еще не наш план. Нам надо определиться с главным направлением удара.
Дверь в комнату оставалась открытой, и тут на входе появился еще один человек. Это был тоже молодой парень, со смышленым, настороженным и немного хитроватым видом.
– А какой у нас план? – спросил он, даже не поздоровавшись. – Меня зовут Артем Полозов.
– Садитесь, Артем, план мы как раз обсуждаем. А много у нас вообще человек в группе?
– Пока только мы трое, – ответили они хором, но вразнобой.
– Может, еще добавят, – сказал Артем. – По-моему, группу надо усиливать.
– Если честно, дорогие друзья, я и вас-то пока не знаю, чем занять, – сказал им Лунин. – Никаких ценных идей по дальнейшему расследованию у меня пока нет. Вот когда появятся новые трупы, тогда работа сразу будет.
– Скорей бы уже, – сказал Егор. – Я имею в виду, работа. Ну можно и трупы тоже.
– Да, – ответил Лунин. – Я тоже очень соскучился по трупам. В общем, пока работы для вас никакой нет. Я извещу вас, когда будут первые задания. Приятно было познакомиться, сейчас все свободны.
Они попрощались с Луниным и разошлись. Радуясь, что удачно отделался от своего отдела, по крайней мере на время, Лунин сел в кресло и полистал еще немного папку. Ничего интересного там больше не находилось. Надо было продумать план действий.