Глава 3
Любовь свыше
А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.
От Сары с любовью
Проси себе знамения у Господа Бога твоего: проси или в глубине, или на высоте.
Каждый День благодарения сотни семейств приезжали на окружные ярмарки, чтобы забрать пакеты с бесплатными продуктами и всем необходимым для праздничного угощения, включая талон на покупку жирненькой индейки. Эти подарки распределяли местные церкви. В каждом пакете лежали ярко раскрашенные праздничные открытки, нарисованные детьми.
Старшеклассники, улыбаясь, раздавали чашки с супом или горячим какао и относили пакеты на парковку для тех, кто был прикован к креслу-коляске или просто устал.
Наблюдая за волонтерами, я заметила пожилую женщину, которая шла и плакала. Я поспешила к ней, обняла ее и взяла у нее из рук сумки с продуктами.
– С вами все в порядке?
– О да! Мне просто нужно присесть на минутку.
Я помогла женщине опуститься на ближайшую скамейку и сама села рядом.
– Только что случилось нечто необыкновенное, у меня просто ноги подкосились!
Я подождала, пока женщина возьмет себя в руки.
– Видите ли, моя милая маленькая внучка умерла этой весной, – заговорила она. – Какое горе! Саре было всего пять лет. Каждый год она рисовала прекрасную праздничную открытку на День благодарения и ставила ее на праздничный стол. Я не представляла, как смогу пережить этот праздник, не узнав каким-то образом, что у Сары все хорошо и что она теперь с Иисусом.
Женщина вытерла слезы и продолжила:
– Я просила Бога дать мне знак, что моя внученька с Ним. – Она снова промокнула глаза платком. – И вот всего пару минут назад любезный молодой человек вручил мне пакет с продуктами. Он сказал, что кое-кто сделал для меня открытку, которую я найду в пакете.
Я кивнула, улыбаясь:
– О да, разве они не чудесные? Дети из церквей нашего округа нарисовали сотни открыток на День благодарения.
Дрожа, женщина стиснула мою руку.
– Вы не понимаете! Больше всего на свете моя внучка любила рисовать радугу. Но это еще не все. Пожалуйста, взгляните на эту открытку.
Настала моя очередь заплакать, когда я увидела безупречную дугу радуги, нарисованную на чистом голубом небе. Под ней были слова:
«Иисус любит тебя, и я тебя люблю… С любовью – Сара».
Розы для невесты
На это сказали Ему: какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе? Что Ты делаешь?
Я потеряла обоих родителей в смертельной автокатастрофе, когда мне было пять лет. К счастью, в этом возрасте ребенок не понимает всей глубины утраты.
Много лет спустя, в 23 года, я планировала свадьбу с Шелли (его полное имя – Шелдон), замечательным 28-летним мужчиной, который вырос в очень дружной семье – как раз такой, каким я всегда завидовала. Мы с Шелли уже купили свой первый дом с просторным, прекрасно спроектированным двором и патио, идеально подходящим для праздников на свежем воздухе. День свадьбы приближался, мы убирали, обставляли и приводили в порядок дом и двор, выбрасывая ненужное. Ни у кого из нас не было опыта в ландшафтном дизайне. Мы умели только стричь траву, а тут пришлось учиться обрезать ветки, формировать кроны и ухаживать за растениями.
Накануне свадьбы мы добавляли последние штрихи, украшая сад. Еще раньше мы посадили цветы, скосили газон, подровняли изгороди и были очень довольны тем, как аккуратно выглядит территория. Но одно растение вызывало у нас сомнения. Розовый куст у входной двери, явно не случайно посаженный прежними хозяевами на таком видном месте, стоял совершенно голым: ни листьев, ни почек. Он казался мертвым, но мы не были в этом уверены и решили пока сохранить его.
В тот вечер, после традиционной репетиции торжества и последовавшего за ней ужина, я была слишком взволнована, чтобы уснуть. Я встала, вышла на задний двор и присела на крыльцо, вглядываясь в теплую, ясную, звездную ночь. Мне вдруг вспомнилось, что единственные, кого не будет на моей свадьбе, – это мои родители. До того момента у меня не было времени об этом подумать.
Мысль о них наполнила меня печалью. Ведь каждая девушка мечтает о том, как отец поведет ее к алтарю, а мать будет ободряюще улыбаться рядом. Переполненная эмоциями, одна в ночном саду, я начала разговаривать с мамой и папой так, как если бы они меня слышали. Я просила их о знамении; никогда прежде я об этом не думала, но теперь чувствовала, что обязана это сделать:
– Дайте мне знак в день моей свадьбы, что вы со мной.
На следующий день Шелли позвал меня взволнованным голосом. Я поспешила к нему на первый этаж.
– Ты не поверишь, что я тебе сейчас покажу!
Он отступил в сторону. На голом еще вчера розовом кусте распустились две огромные розы!
Я ни на секунду не усомнилась в том, что мы стали свидетелями чуда – чуда любви.
Знак любви
Укажи мне, Господи, пути Твои и научи меня стезям Твоим.
Я всегда твердо верила в Бога и молитву, и когда люди говорили, что Бог разговаривал с ними, я в их словах не сомневалась. Я только гадала, на что это похоже. Как звучит этот голос? Почему Бог не говорит со мной? Может быть, одни люди больше одарены благодатью, чем другие…
Но пару лет назад я молилась о своей внучке, и… Сначала мне показалось, что я схожу с ума.
У моего сына Лео и его жены Селесты родилась прекрасная девочка, которую назвали Фелисией. Через несколько лет они развелись, и опеку над дочерью получил мой сын, но Селеста тоже о ней заботилась.
Когда Фелисии было девять лет, ее мама отправилась в Южную Каролину навестить друзей. Она позвонила дочке, сказала, что через пару дней будет дома, и отправила ей по почте брелок для ключей с ее именем.
Но домой Селеста не вернулась.
Ее мать подняла тревогу, когда несколько дней от нее не было звонков. Через пару дней позвонил сотрудник полиции из Северной Каролины с вопросом, были ли у Селесты какие-то особые приметы. Мама Селесты описала ее татуировки – цветок на запястье и бабочку на щиколотке. Тогда полицейский сообщил горестную новость – тело Селесты нашли в поле у шоссе. Она была убита и пролежала там трое суток.
Бедняжка Фелисия пережила трагедию, какую не пожелаешь ни одному ребенку. Я зашла к ней в спальню, где она молча сидела на полу. Я села рядом, и мы начали разговаривать. Фелисия рассказала, что, когда она в последний раз разговаривала с мамой по телефону, та радовалась, что уже едет домой и через пару дней увидится с дочерью. Сквозь слезы Фелисия вспоминала про отправленный ей почтой именной брелок для ключей. Но Фелисия так и не получила этот подарок.
Через пару дней я снова поехала навестить Лео и Фелисию. Я вела машину, непрерывно молясь за всю семью Селесты, но главным образом за свою внучку. Собираясь свернуть с шоссе к дому сына, я услышала голос – не человеческий, не женский и не мужской, – который говорил мне: «Достань брелок для Фелисии».
– Что?
«Достань брелок для Фелисии».
Я совершенно растерялась. Где мне его искать?
И снова: «Достань брелок для Фелисии».
На этот раз я выкрикнула вслух:
– Где, Боже, где мне его взять?!
Я уже подъезжала к дому сына, когда опять услышала тот же голос: «Езжай дальше – и увидишь».
Мне было велено ехать по шоссе, потом свернуть в указанном месте, снова повернуть налево и войти в ближайший магазин. Все это я послушно выполнила. В магазине продавали бижутерию для девочек, но сперва я не увидела ничего похожего на брелок.
Я взглянула на женщину-кассира:
– У вас ведь здесь нет брелоков для ключей, верно?
Та ответила:
– Есть, конечно, вот же они! – и указала на круглую вешалку, сплошь увешанную самыми разными брелоками – всех типов, форм и цветов. Теперь я окончательно растерялась. Какой мне выбрать? И тут же услышала: «Возьми голубой со словом АНГЕЛ».
«Почему именно этот? Почему – АНГЕЛ?»
Но я протянула кассиру брелок, который стоил всего пару долларов.
Около дома сына прозвучало: «Напиши на обратной стороне».
Я вынула из сумки ручку, и мне было сказано, что я должна написать.
Металл был довольно мягким и продавливался под стержнем. Я написала: «Фелисии. Будь хорошей девочкой. Мама».
А потом я вошла в дом.
Мой сын был в гостиной. Я спросила:
– Где Фелисия?
Мое сердце колотилось от волнения, в кулаке за спиной я сжимала брелок. Лео спросил, что происходит. Я сказала, что мне нужно видеть Фелисию, и подмигнула. Он позвал ее, она прибежала с радостным криком «Бабушка!» и повисла у меня на шее.
Я сказала:
– У меня есть для тебя кое-что очень важное.
Она непонимающе уставилась на меня:
– Что?
Я напомнила о ее последнем разговоре с мамой и о брелоке для ключей:
– Кажется, я его нашла.
– Где? – спросила девочка, явно растерявшись.
– Не важно где. Мне просто было сказано привезти его тебе.
Я дала ей брелок, и малышка заплакала, а потом показала подарок отцу.
Я сказала:
– Не понимаю только, почему на брелоке написано АНГЕЛ. Разве твоя мама не говорила, что там должно быть твое имя?
Лео проговорил:
– О Боже, мама, ты ведь не знаешь! Когда Фелисия родилась, Селеста хотела назвать ее Энджел – Ангел, но я ее отговорил!
Тогда заплакала я. Я поняла, что это Святой Дух говорил со мной, чтобы доставить Фелисии брелок от мамы.
Евангелие от Луки, глава 16
И Он начал говорить им: ныне исполнилось Писание сие, слышанное вами.
Я сидела на церковной скамье. Слушать пастора становилось все труднее. Я пыталась прогнать из памяти сцены того ужасного дня, моля Бога помочь мне сосредоточиться на проповеди.
Прошло всего несколько недель после аварии, и я была совершенно без сил. Меня преследовали картины трагедии, в которой погиб мой муж Макс. Мы были женаты всего два года. Я не понимала, почему Бог это допустил, ведь нет на свете ничего, что произошло бы без Его ведома.
Я пыталась прислушаться к пастору, держа на руках свою десятимесячную дочку Брианну, и молила о покое и освобождении от ужасных воспоминаний.
Пока я сидела и молилась, эти воспоминания постепенно вытеснила настоятельная потребность открыть Библию на шестнадцатой главе Евангелия от Луки. Я не понимала, что нового я могу узнать из этой главы, поскольку читала ее много раз.
Тем не менее я решила, что Бог, должно быть, хочет показать мне что-то конкретное, и стала перелистывать страницы…
Я заплакала и рассмеялась одновременно, когда на правом поле книги, рядом с 16 главой, оказались слова, написанные почерком моего мужа: «Я люблю тебя! Макс».
Кладбищенские шутки
Он еще наполнит смехом уста твои и губы твои радостным восклицанием.
Прошло больше года с тех пор, как я в последний раз побывала на сельском кладбище Тен-Майл. Когда-то я ездила сюда каждую неделю, но время шло, моя сердечная боль стихала и визиты случались все реже.
Когда я вышла из машины, жаркое летнее солнце обожгло мне шею. Откуда-то доносился гул газонокосилки, и воздух был напоен ароматом свежескошенной травы. По другую сторону дороги несколько ленивых коров прекратили свое неторопливое шествие к кормушке и уставились на меня. Я смотрела на них, пока мне не надоела вонь коровьих лепешек; тогда я повернулась и прошла через главные ворота на ухоженную территорию кладбища.
Внутри меня происходила странная борьба эмоций. Поскольку я давно здесь не была, какая-то часть меня спешила поздороваться со старыми друзьями. Другая часть погружалась в скорбь, бремя которой я влачила так долго. Но я пришла, чтобы выразить свое уважение умершим, поэтому проглотила ком в горле и пошла дальше, шаг за шагом, к трем могилам, которые когда-то навещала так часто.
Вот тогда-то я и заметила спринклер для полива. Очень большой, поистине фермерских размеров, он возвышался над землей, вращаясь и поливая траву на кладбище – круг за кругом, периодически выбрасывая длинную, прямую струю воды. Я остановилась и постояла, наблюдая, насколько сильно и близко к тому месту, куда я шла, бьет струя. Я наблюдала ее вращение в четыре или пять полных оборотов, прежде чем решила, что у этих трех могил она меня не достанет.
У меня был заведенный порядок. Я всегда начинала с могилы моего бойфренда Шэннона, затем делала два шага вправо, к его матери Бекки, и, наконец, три шага назад, к его бабушке, которую он называл Нэнни. Подойдя к Шэннону, я начала с обычного приветствия: «Привет, малыш! Как у тебя дела там, наверху? Сегодня здесь внизу ужасно жарко…» Дальше шла легкая болтовня на любые темы, какие только приходили в голову, чтобы на пару секунд отсрочить приход прежней, привычной печали. Я опустила голову, чувствуя, как ее волна поднимается в груди… и тут это случилось. ПЛЮХ! В меня выстрелила струя воды из спринклера. Но ведь я только что убедилась, что он не дотягивал до этого места!
На самом деле не стоило удивляться. Шэннон всегда был остряком, и такого рода шутки вполне в его духе. Но ведь Шэннон, в конце-то концов, мертв! Правда, при жизни он потрясающе умел смешить всех вокруг. Он мог растормошить даже незнакомого человека, и делал это с легкостью. Он веселил подавальщика в окне автозакусочной, людей в очереди в продуктовом магазине или в банке – где угодно. Всего минута – и собеседник уже хватается за живот от хохота.
Помню, Шэннон решил заявиться в ближнюю таверну прямо в купальном халате и шлепанцах – просто ради смеха. Как обычно, всем присутствующим это страшно понравилось, и в два часа ночи он шествовал домой в сопровождении полудюжины попутчиков. Они танцевали, смеялись и пели несколько часов!
Ему было двадцать три, а мне – восемнадцать. Он был моей первой настоящей любовью. Мы собирались пожениться. Я была просто раздавлена, когда к нам домой пришел полицейский и сообщил, что Шэннон попал в смертельное ДТП. Еще сильнее горевали его дядья и милая Нэнни. Они были очень привязаны друг к другу с тех пор, как мать и отец Шэннона умерли – это случилось раньше, чем ему исполнилось восемнадцать. Для Нэнни это был такой удар, что она умерла через три месяца после Шэннона.
Так в свои восемнадцать я завела этот порядок – надеюсь, это приходится делать немногим восемнадцатилетним… Раз в неделю я приезжала на сельское кладбище Тен-Майл навещать троих своих друзей. Я всегда шла вначале к могиле Шэннона, начинала с короткого приветствия и чувствовала, как внутри меня вскипает печаль. Потом переходила к его матери и бабушке…
Но никогда прежде, ни разу, со мной не случалось ничего подобного!
Сначала я решила, что это, должно быть, какая-то глупая случайность. Поэтому я уставилась на спринклер, наблюдая, как он вращается. Больше он не стрелял водой так сильно, она даже близко ко мне не подобралась. Тогда я снова повернулась к Шэннону с новым приветствием и опустила голову, ощущая нарастающую грусть… ПЛЮХ! Меня опять обдало водой. Вытирая мокрое лицо, я увидела, как мой обидчик-спринклер как ни в чем не бывало продолжает вращаться и больше никуда не стреляет. Я недоверчиво покачала головой и отступила вправо, к могиле матери Шэннона.
Я постояла еще с минуту, наблюдая за спринклером, исправно поливавшим землю далеко от меня, а потом сказала: «Привет, Бекки». Но стоило мне опустить голову и погрузиться в печальные мысли, как… поверите ли? ПЛЮХ! Я снова была мокрая с ног до головы!
На этот раз я только хмыкнула, гадая, как такое могло случиться. Я окинула взглядом все кладбище, пытаясь понять, кто мог сыграть со мной такую шутку. Что за глупости – издеваться над скорбящим человеком! Кому такое могло прийти в голову? Но вокруг никого не было. Только я, коровы на той стороне дороги и этот несчастный спринклер!
Мне оставалось подойти к еще одной могиле, позади надгробия Шэннона. Я покачала головой и, уже посмеиваясь, пошла туда, наблюдая, как вращается такой далекий и безобидный спринклер. Поздоровалась, опустила голову, и… ПЛЮХ! Умойся снова!
Выведенная из себя, я раскинула руки и завопила: «Ага! Значит, вы не хотите, чтобы я сегодня печалилась?!» Я все еще смеялась, уходя с кладбища мимо спринклера, который меня и струйкой не тронул, – и устроила себе фантастический выходной в конце этого летнего дня.
Теперь я прихожу на это кладбище не с печалью, а с благодарностью за то, что мне довелось любить такую замечательную семью.
Золотой дар
И сказал Исаия: вот тебе знамение от Господа, что исполнит Господь слово, которое Он изрек.
Мы с моим мужем Дугом проводили отпуск на курорте в Алабаме. Вода в бассейне была так сильно хлорирована, что нам пришлось поехать за очками для плавания. К счастью, в десяти милях от курорта в торговом центре мы нашли магазинчик спорттоваров. И тут мне захотелось зайти в небольшой ювелирный магазин по соседству.
Это было необычное для меня желание. Я не покупала себе настоящих украшений давным-давно – с тех пор как мы с мужем надели свои обручальные кольца. Дуг поддержал мой спонтанный порыв. Он не любил заниматься шопингом или сопровождать меня за покупками. Но тут мы были в отпуске, не торопились и ничего не имели против приключений. Поэтому мы с легким сердцем направились к ювелирному.
Войдя в этот симпатичный маленький магазинчик, я тут же подошла к вращающейся витрине с золотыми серьгами. Мне совсем не нужна была еще одна пара, но мое внимание привлекли очаровательные серьги в форме дельфинов, плавающих по кругу. Я улыбнулась, вспоминая, как наш сын Джей с детства и уже во взрослом возрасте обожал дельфинов. Волна печали поднялась во мне, когда я подумала о приближавшейся годовщине смерти нашего любимого Джея.
– Почему в сотнях километрах от океана продаются серьги с дельфинами? – удивилась я вслух, обращаясь к Дугу. Они показались мне неожиданной и удачной находкой, поэтому я попыталась рационально обосновать свое желание иметь такие серьги: они стали бы любовным напоминанием о Джее или подарком себе самой на день рождения. Их можно было рассматривать как награду за тяжелую физиотерапию после моей недавней операции на спине. А если этих причин недостаточно, я просто купила бы их как сувенир на память об этих каникулах.
Конец ознакомительного фрагмента.