Зря стушевался
Петр Петрович, выкушавши графинчик водочки под соленые грибки, сидел теперь развалившись на стуле, и с благодушной улыбкой слушал благоглупости, которые тараторила раскрасневшаяся после бутылки красного вина Ольга Семеновна.
– Экая курва, – думал Петр Петрович, рассматривая Ольгу Семеновну, – Посмотри только, как языком метет! Что бы ты, интересно, запела, ежели бы тебе вилкою в глаз тыкнуть?
Петр Петрович с сомнением покосился на вилку, но эксперимент ставить не стал, а откупорил второй графинчик и бутылку красного.
– Давайте-ка, любезная Ольга Семеновна, хватим с вами на брудершафт! – сказал он, разливая напитки по граненым стаканам.
Ольга Семеновна на секунду остановила поток красноречия, согласилась, они выпили, трижды облобызались и Петр Петрович вновь благодушно раскинулся на стуле, а Ольга Семеновна открыла плотину красноречия.
– Нет, – подумал Петр Петрович, – Пожалуй, вилка в глаз – это безвкусица. Да и потом: как лежать в одной постели с дамочкой, у которой из глаза бесцеремонно торчит вилка? Можно и самому невзначай в потемках наткнуться…
Петр Петрович с сожалением вздохнул и предложил Ольге Семеновне еще раз выпить на брудершафт.
Ольга Семеновна было согласилось, но тут ее стало безудержно тошнить, и она убежала в уборную.
– Вот черт! – вслух выругался Петр Петрович, – Надо было все-таки не тушеваться – все равно не видать мне нынче ночью любовных утех!..
И в этом он был совершенно прав.