Культурогенез и культурное наследие. Отечественная культурогенетика: истоки, развитие и современное состояние (вместо предисловия) ( Коллектив авторов, 2014)

Процессы культурогенеза, т. е. процессы перманентного порождения и самовозобновления культуры, являются неотъемлемой составляющей человеческого бытия, охватывая все формы, сферы, явления, способы, смыслы и результаты человеческой деятельности. Культура представляет собой противоречивое единство сохранения, воспроизводства, развития и постоянного обновления. Как отмечает В. С. Стёпин, культура хранит, транслирует, генерирует программы деятельности, поведения и общения, которые составляют совокупный социально-исторический опыт. Консервативное и модернизационное, традиционное и инновационное, устойчивое и неустойчивое, неизменное и изменяемое сочетаются в культуре самым причудливым образом. Изменения – неотъемлемое свойство культуры в каждый миг ее существования и на всех уровнях ее проявления. Но что лежит в основе этих изменений? Какие внутренние программы запускают и направляют процессы самовозобновления культуры? Какие культурогенетически заложенные механизмы организуют в целостную систему все наблюдаемое многообразие проявлений человеческой деятельности?

Глобальные кризисы и радикальные изменения, происходящие сейчас во всех сферах жизнедеятельности современных обществ, ведут к селекции и отмиранию прежних систем ценностей, смыслов, форм, явлений культуры, но одновременно происходит и порождение новых. Это в высшей степени актуализирует необходимость научного изучения фундаментальных закономерностей культурогенетических процессов и обновления способов регуляции социокультурных отношений. Политика государства в области культуры и модернизация общества должны быть адекватны перспективам социокультурных трансформаций и носить системный характер.

В современном стремительно меняющемся мире возникает настоятельная необходимость в прогнозировании, проектировании и управлении социокультурными процессами. Лучше всего об этом сказал современный российский философ и культуролог Ю. Н. Солонин: «…без понимания закономерностей культурных процессов и, особенно, без ясных представлений о культурных перспективах человечества человек будет подобен слепцу без поводыря внутри лабиринта»[1]. Достижение такого уровня знаний, когда мы овладели бы методиками прогнозирования динамики социокультурных процессов и ее проектирования, возможно лишь при выявлении и понимании их основных кодирующих программ и закономерностей протекания. А для этого необходима разработка специальных методов моделирования, проведение теоретических экспериментов с логико-математическими моделями, максимально соответствующими исследуемой социокультурной реальности. Только тогда мы сможем пытаться влиять на скорость, направление и темп протекания различных социокультурных процессов. Следовательно, аналитическое рассмотрение многолетнего российского опыта изучения процессов культурогенеза имеет не только академический, но и четко выраженный прикладной аспект, связанный с оценкой перспектив совершенствования культурогенетических исследований и практической важностью применения вытекающих из них выводов для разработки адекватной государственной политики в области культуры.

Исследование проблем динамики и генетики культуры – важная и актуальная область культурознания. Культурогенетические процессы, с одной стороны, порождают культуру, а с другой – связывают факты и явления культуры в единую цепь развития. Иными словами, генетика культуры – это не только связность культурных форм и явлений по генезису (происхождению), но и их перманентное в рамках локальных общностей порождение.

Своевременность и общественная значимость представляемой работы обусловлены тем, что сейчас в XXI в. назрела необходимость во всестороннем развитии исследований, посвященных генетическим проблемам культуры. Если в XIX столетии выдающиеся достижения в физике и химии приблизили человечество к познанию тайны неорганического мира, а беспрецедентные успехи биологической генетики в XX веке дали ключ к разгадке «кода жизни», позволив приоткрыть тайны мира органического, то XXI в. может стать веком открытия тайны суперорганического мира – Тайны культуры и ее кода. Эту задачу призвана решить культурология и один из ее разделов – культурогенетика, изучающая культуру в генетическом измерении.

Научная актуальность данного издания продиктована прежде всего тем, что современный этап развития культурознания (на всех своих уровнях: философии культуры, культурологии и культуроведении) характеризуется настоятельной необходимостью в генерализации накопленного опыта культурогенетических исследований. Это связано в первую очередь с наличием в специальной литературе весьма различающихся между собой частнонаучных и разноаспектных подходов в изучении культурогенетических процессов. Эти различия носят эмпирический, терминологический и теоретико-методологический характер.

«Культурогенез» как научное понятие

Насколько удается на настоящий момент проследить по доступной литературе, понятие «культурогенез» было впервые употреблено во второй половине 1960-х гг. Ст. Лемом в работе «Философия случая». В русскоязычной литературе этот термин был одновременно и независимо друг от друга впервые использован А. П. Окладниковым и Э. С. Маркаряном в начале 1970-х гг. В отношении этого понятия в отечественных науках о культуре сложилось несколько различных подходов к определению его смысловых границ[2]:

1) культурогенез как зарождение культуры в эпоху первобытности (Ю. И. Семёнов, М. С. Каган и др.);

2) культурогенез как процесс возникновения и становления культурных комплексов (А. П. Окладников, В. С. Бочкарев, В. М. Массон и др.);

3) культурогенез как перманентный процесс генерации новых культурных форм и систем (А. Я. Флиер, И. Л. Коган, С. М. Оленев и др.);

4) культурогенез как процесс порождения и развития культуры конкретных этносов (Л. Н. Гумилёв, С. И. Вайнштейн, С. А. Арутюнов, В. П. Алексеев и др.);

5) личностный культурогенез как процесс формирования культуровоспроизводящих и культуротворческих программ человека (Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, А. А. Леонтьев, А. Г. Асмолов и др.).

Представленные точки зрения не столько противостоят друг другу, сколько взаимно дополняют одна другую, отличаясь, собственно говоря, ракурсом рассмотрения процессов самообновления культуры: философско-культурологическим, конкретно-историческим (применительно к археологическим культурам), этнокультурологическим, либо психолого-культурологическим ракурсом и т. д. Таким образом, авторами акцентируется внимание на разных аспектах культурогенетического процесса, исходя из различных дисциплинарных проекций и авторских подходов.

Культурогенез отнюдь не тождествен динамике культуры. Существует два подхода к определению соотношения этих понятий. По мнению А. Я. Флиера, «культурогенез» – это один из видов социальной и исторической динамики культуры, связанной исключительно с появлением нового (порождение новых культурных форм и их интеграция в существующие культурные системы, а также в формирование самих новых культурных систем и конфигураций). Однако другие видные ученые убедительно показали, что такая точка зрения является значительным упрощением и соотношение этих понятий совсем иное: все разнообразие форм динамики культуры – видимое выражение изменений в интенсивности и порождающей активности процессов культурогенеза (В. М. Массон, В. С. Бочкарев и др.). Иными словами, динамика культуры и культурогенез соотносятся между собой как форма, которую приобретают культурные изменения (именно это и есть динамика культуры), и содержание, основа этих изменений (собственно культурогенез).

Изучение процессов культурогенеза следует отличать от проблемы исследования культурогонии (зарождения культуры в первобытности). При известной связи они, однако, обладают качественной спецификой, которую не представляется целесообразным нивелировать. Эти вопросы нуждаются в различных методах и способах своего решения[3]. Что же касается древнейших этапов становления культуры, то их было бы тогда возможно определить как процессы палеокультурогенеза, поскольку им был присущ целый ряд характерных особенностей, которые действительно весьма их отличают от последующего культурного порождения и самообновления (дипластия, «дологичность» и «мифологичность» мышления, трудмагизм, синкретичность различных форм и способов деятельности, видов изобразительного искусства и т. д.).

Стратегии и методы исследования культурогенетических процессов

Из всех многочисленных стратегий исследования культурогенетических процессов наиболее перспективными представляются две тесно связанных линии поиска. В одном случае культурогенез раскрывается как процесс культуротворчества (Н. Я. Марр), самообновления и самопорождения культуры (А. Я. Флиер). С другой стороны, культурогенез предстает как процесс возникновения и развития культуры конкретных единиц исторического процесса (А. П. Окладников, В. М. Массон, Л. Н. Гумилёв). Противоречие указанных точек зрения может быть в значительной мере снято при условии понимания диалектического характера культурогенеза как процесса воспроизводящегося порождения культуры. Иными словами, диалектическая сущность культурогенеза заключается в порождающем воспроизводстве и воспроизводящемся порождении культуры.

Согласно академику В. С. Стёпину, сложные исторически развивающиеся органические целостности внутри себя содержат особые информационные структуры, обеспечивающие управление системами, их саморегуляцию. Эти структуры представлены кодами, в соответствии с которыми воспроизводятся организация системы как целого и особенности ее основных реакций на внешнюю среду. В биологических организмах эту роль выполняют генетические коды (ДНК, РНК). В обществе как целостном социальном организме аналогом генетических кодов выступает культура[4]. Подобно тому, как управляемый генетическим кодом обмен веществ воспроизводит клетки и органы сложных организмов, различные виды деятельности, поведения и общения людей, регулируемые кодами культуры, обеспечивают воспроизводство и развитие элементов, подсистем общества и их связей, характерных для каждого исторически конкретного вида социальной организации. Специфика эволюции человека состоит в том, что на определенном этапе опыт его видового существования практически перестал фиксироваться на биолого-генетическом уровне. Все более возраставшие объемы жизненно важной и социально значимой информации нуждались в значительно более емких и динамичных способах своей передачи из поколения в поколение, чем это позволяли возможности биологического наследования. У человека появилась способность к внебиологическим формам аккумуляции и трансляции всего многообразия способов жизнедеятельности, накапливаемого веками коллективного опыта выживания и приспособления к меняющимся условиям окружающей среды, формирующих различия в образе жизни человеческих обществ. В отличие от животных, которые приспосабливаются к внешней среде путем изменения своей биологической конституции, человек изменяет и усложняет свои внебиологические программы поведения и деятельности. Таким образом, у человека возникает особый внебиологический способ кодирования социально значимой информации, необходимой для общественной жизни. Наряду с биолого-генетическим кодом, который закрепляет и передает от поколения к поколению биологические программы, у человека существует еще одна кодирующая система – культурогенетический код, посредством которого передается от человека к человеку, транслируется от поколения к поколению развивающийся массив социокультурного опыта (знания, навыки, умения, образцы деятельности, нормы, правила, ценности, мировоззренческие установки и т. д.).

Существование любого общества невозможно без порождения и воспроизводства необходимых ему разнообразных способов и видов деятельности. При этом для того чтобы некоторая деятельность воспроизводилась, необходим определенный способ взаимодействия каждого из ее компонентов (субъекта, средств деятельности и преобразуемого объекта). По мнению Э. С. Маркаряна и В. С. Стёпина, этот способ задается специальными культурогенетическими программами, определяющими внутреннюю организацию любого вида деятельности (повседневной, художественной, научной и т. д.), равно как и сцепление различных актов деятельности в непрерывный процесс порождения и самовозобновления культуры[5]. Именно это и составляет главное содержание генетики культуры, представляющей собой внутреннюю программирующую основу процессов культурогенеза.

Теоретические исследования культурогенеза и культурного наследия, опираясь в той или иной мере на результаты конкретных разработок, ставят своими задачами выявление специфических логико-методологических принципов и проблем культурогенетического подхода, а также анализ и конструирование методов системно-целостного исследования культурогенетических процессов и культурного наследия как их итогового результата. Естественно, что при решении этих задач возникают и вопросы философско-гносеологического характера. К их числу, в частности, относятся принципы построения синтетических моделей культурогенеза, разработка категориального аппарата, специфического для культурогенетического исследования, и многие другие теоретико-методологические проблемы, носящие по большей части междисциплинарный характер.

В специальной литературе уже неоднократно указывалось на важное познавательное значение генетического метода вообще и для изучения культуры в частности. «Сейчас, пожалуй, трудно было бы назвать сколько-нибудь фундаментальную проблему, которая не имела бы генетически-исторического аспекта, – подчеркивалось в авторитетной коллективной монографии “Философские основы теории развития”. – К принципу развития небезразличны и такие выражающие своеобразие “научного духа эпохи” методы, как системно-структурный, кибернетический, информационный: они так или иначе втягиваются в проблематику развития и втягивают ее в себя»[6]. Выяснение генетической связи систем и их структур с развитием предстает одним из важнейших и существенных аспектов философского исследования системно-структурного аспекта единства мира. Тем не менее до сих пор в историческом процессе познания генетический и структурный подходы нередко разделяются и даже противопоставляются друг другу. Авторы этой коллективной монографии присоединялись к мнению Э. С. Маркаряна, высказанному им еще в 1973 г.[7], что это противопоставление вряд ли имеет под собой какие-либо реальные основания, поскольку «всякая наличная структура как нечто ставшее имеет свою историю, свой генезис». Поэтому «генетико-исторический подход к системам и их структурам, идея единства структуры и генезиса, стремление раскрывать генезис структур, их становление, развитие все отчетливее выступают характерной чертой научного мышления»[8].

Конкретное развитие культурогенетики и самих методов культурогенетического исследования осуществляется в настоящее время прежде всего в специальных научных дисциплинах (археология, этнография и этнология, краеведение, палеоантропология, лингвистика, психология, искусствоведение, социология, науковедение и др.). Именно они доставляют культурогенетике и основанному на ней культурогенетическому подходу основной материал для их дальнейшего развития.

Генетика культуры: постановка проблемы и история изучения

Процесс культурогенеза лишь сравнительно недавно стал предметом специального научного изучения. Тем не менее учеными за прошедшее время накоплен значительный опыт в изучении процессов культурогенеза.

Впервые проблема генетики культуры была поставлена еще в середине 1920-х гг. акад. Николаем Яковлевичем Марром (1864–1934). Благодаря усилиям Марра в Ленинграде при Государственной академии истории материальной культуры была создана специальная секция генетики культуры[9]. В круг научных исследований тогда входило: изучение закономерностей зарождения, превращения и распространения культурных форм, выявление культурных центров – очагов культурогенеза, выяснение путей и факторов процесса распространения культурных элементов и культурных комплексов и изучение происхождения культурных элементов, возникающих либо через изобретение, либо через заимствования. Важным достижением, несомненно, было также обращение не только к изучению функционирования генетических механизмов культуры в прошлом, но и к их действию вплоть до современности. В качестве универсального фактора культурогенетического развития рассматривалось скрещение разнородных культурных элементов. Поскольку скрещение создает иное сочетание старых элементов, которое уже само по себе является новым, инновацией, а взаимодействие скрещиваемых элементов вдобавок приводит к их видоизменению, то в результате порождается новая культура или новый стиль. Переломные, кризисные моменты истории (экономически и политически обусловленные крупные социальные потрясения, этнические столкновения) служат своего рода пусковым механизмом для явлений смешения и скрещивания, резко усиливая их. В этом контексте внезапность смены культур находит свое объяснение и не сводится непременно к замене, а предстает как культурогенетический взрыв, инициирующий процессы порождения культуры[10].

Ученица акад. Н. Я. Марра Ольга Михайловна Фрейденберг (1890–1955), внесшая заметный вклад в классическую филологию, литературоведение и культурфилософию, продолжила и развила многие культурогенетические идеи своего учителя[11]. Подход Фрейденберг к исследованию культуры характеризуется выдвижением на первый план проблем порождения, генезиса изучаемых явлений культуры. Уже в ранних работах Фрейденберг называет свой метод «генетическим». По ее мнению, генетический метод не постулирует наличие какого-либо «первичного» феномена культуры и не описывает его динамику как постепенное развитие культурных форм. По ее глубокому убеждению, ни культура в целом, ни какой-либо ее частный феномен не содержат в себе внутренней цели развития. По мнению Фрейденберг, универсальной «несубстанциальной» основой любой культуры является «семантическая система», которая может быть описана как тип сознания или совокупность представлений о мире. «Семантическая система» в культуре не дана непосредственно, но она представляет собой генетическую основу всего многообразия форм культуры. В ходе своих исследований Фрейденберг пришла к выводу, что «генетика культуры» представляет собой развертывание содержания различных семантических систем, «программирующих» все многообразие способов человеческой деятельности и переосмысленных в зависимости от исторического контекста и общественного спроса. Это развертывание Фрейденберг иногда представляет в виде культурного цикла и, подобно О. Шпенглеру, описывает его в терминах «рождение – расцвет – умирание». Но у Шпенглера этот цикл замкнут, «первофеномен» культуры и ее конкретные формы воплощения умирают вместе с ее историческим завершением. Фрейденберг же подчеркивает, что завершение одного цикла есть начало нового, «факт» переходит в позицию «фактора». По мнению исследовательницы, «генетическая основа» культуры не исчезает окончательно; в генетически преемственных культурах продолжают существовать не только последующие оформления мифологической семантики («факты»), но также и ее первоначальные содержания и смыслы («факторы»)[12].

Советизация и догматизация отечественной науки, сталинские репрессии 1930-х гг., а затем и Великая Отечественная война прервали развитие почти всех направлений генетических исследований в нашей стране, в том числе и работ по генетике культуры. Возрождение отечественных культурогенетических исследований приходится лишь на начало 1970-х гг. и связано, как выше уже указывалось, с именами двух выдающихся ученых – Алексея Павловича Окладникова (1908–1981) и Эдуарда Саркисовича Маркаряна (1929–2011).

В качестве движущего механизма культурогенеза выступает сложное взаимодействие в культурном целом традиций и инноваций, взаимно преодолевающих друг друга по законам диалектики. Как было показано в исследованиях Э. С. Маркаряна и В. М. Массона, динамика культурогенеза – это постоянный процесс преодоления традиций инновациями, одних способов деятельности – другими, устоявшихся видов социально организованных стереотипов и образования новых.

Процесс культурогенеза носит очаговый и пульсирующий характер. Согласно концепции В. С. Бочкарева, очаг культурогенеза – это область, где порождаются культурные новации и новые технологии, которые имеют определяющее эпохальное значение для исторического развития определенного региона. В этих очагах – можно охарактеризовать их как центры порождения важнейших инноваций – возникают традиции, распространение которых формировало обширные блоки культур и культурные провинции. Эти очаги культурогенеза, по мнению ученого, всегда формируются на основе определенной преемственности с предшествующим очагом (причем на его периферии) и на базе соответствующих природных ресурсов, создающих необходимый потенциал для старта, а также при стечении благоприятных исторических условий. Эти очаги культурогенеза аккумулируют, воплощают в материальной культуре и ретранслируют, вплоть до отсталых периферийных районов, самые передовые технические и идейные стандарты[13].

За рубежом довольно близким направлением исследований по отношению к отечественным культурогенетическим разработкам выступает меметика, исходные идеи которой были заложены в книге Ричарда Докинза «Эгоистичный ген» (1976 г.)[14]. Представители этого направления утверждают, что мемы, подобно генам, следует рассматривать в качестве репликаторов, т. е. как информацию, которая копируется вариабельно и проходит жесткую селекцию. Иными словами, мемы – это поведенческие или культурные стереотипы, передающиеся от поколения к поколению не биологически, а имитационно. Меметика выясняет распространение мемов через людей и причины происхождения мемов. Мемы (и, следовательно, человеческие культуры) развиваются по причине того, что выживают лишь некоторые вариации. Мемы копируются путем имитации, обучения и других методов. Они борются друг с другом за выживание и шанс быть вновь воспроизведенными (реплицированными). Однако, несмотря на существенные достоинства – причем именно культурогенетического плана, для работ в области меметики характерен и целый ряд недостатков: размытость содержания, разнобой всевозможных определений самого базового понятия «мем»; бьющая в глаза броскость проводимых биологизаторских аналогий. Как признают многие специалисты, до сих пор, несмотря на многочисленные попытки, не предложено ни одной теоретически операбельной и эмпирически доказуемой информативной единицы культурной трансмиссии.

Начало конституированию отечественной культурогенетики в качестве полноправной дисциплины в рамках культурологии было положено современным российским ученым Андреем Яковлевичем Флиером. Крупной заслугой А. Я. Флиера является опровержение понимания культурогенеза как возникновения культуры исключительно в первобытности, которое получило хождение среди ряда исследователей в 80-х гг. прошлого века (Ю. И. Семёнов, М. С. Каган и др.). «Культурогенез не является однократным событием происхождения культуры в эпоху первобытной древности человечества, – совершенно обоснованно подчеркивает А. Я. Флиер, – но есть процесс постоянного порождения новых культурных форм и систем»[15]. Таким образом, ученым был, по сути, заложен новый концептуальный ракурс рассмотрения культурогенеза как процесса перманентного порождения культуры. В ходе предпринятого исследования ученый пришел к выводу, что сущность культурогенеза заключается в процессе постоянного самообновления культуры не только методом трансформационной изменчивости уже имеющихся форм и традиций, но и путем возникновения новых феноменов, не существовавших в культуре ранее[16]. Важным вкладом А. Я. Флиера является то, что он обратил исследовательские усилия на изучение порождающей функции культурогенеза, в то время как до него основное внимание обычно уделялось культурогенетической наследственности и вариативной изменчивости в процессах самообновления культуры.

Среди современных культурогенетических исследований совершенно особое значение имеют работы акад. Вячеслава Семёновича Стёпина[17]. Как отмечает В. С. Стёпин, «соответствующие культурогенетические программы не являются врожденными, не передаются через механизмы биологической наследственности. Если бы они передавались таким способом, то человек от рождения имел определенные навыки поведения, профессиональные умения и знания, позволяющие ему осуществлять определенные формы деятельности. Но все это человек обретает в течение жизни, усваивая соответствующие программы поведения и деятельности в процессе обучения и воспитания. Получается, что сами эти программы должны как-то существовать вне отдельно взятого индивида и передаваться от человека к человеку, от одного поколения к другому»[18]. Т. е. эти программы должны одновременно существовать и в человеке, и вне его. Так у человека возникает особый внебиологический способ кодирования социально значимой информации, необходимой для общественной жизни. Таким образом, наряду с биолого-генетическим кодом, который закрепляет и передает от поколения к поколению биологические программы, у человека существует еще одна кодирующая система – культурогенетический код, посредством которого передается от человека к человеку, транслируется от поколения к поколению развивающийся массив социокультурного опыта (знания, навыки, умения, образцы деятельности, нормы, правила, ценности, мировоззренческие установки и т. д.).

Согласно концепции В. С. Стёпина, в ходе исторического развития общества постепенно формируется сложная иерархия программ деятельности, поведения и общения, представленных различными социокодами, которые непосредственно или опосредованно управляют поступками и действиями людей. В сложном, исторически развивающемся многообразии надбиологических программ В. С. Стёпин выделяет три уровня, своего рода три временных пласта. Первый – это «реликтовые программы», осколки прошлых культур, которые живут и в современном мире, оказывая на человека определенное воздействие. Люди часто бессознательно действуют в соответствии с программами, которые сложились еще в первобытную эпоху и утратили свою практическую ценность (многие суеверия, предубеждения, табу и т. д.). Второй уровень – слой современных по содержанию программ, созвучных эпохе, обеспечивающих воспроизводство сегодняшнего типа общества. Третий – программы, адресованные в будущее, как бы опережающие свое время, свою эпоху. Образцами программ будущей деятельности ученый называет: вырабатываемое в науке теоретическое знание, вызывающее перевороты в технике и технологии последующих эпох; идеалы будущего социального устройства, которые еще не стали господствующей идеологией; новые нравственные принципы, возникающие в рамках философско-этических учений и часто опережающие свой век: «Чем динамичнее общество, тем большую ценность обретает этот уровень культурного творчества, адресованный к будущему. В современных обществах его динамика во многом обеспечивается деятельностью особого социального слоя людей – творческой интеллигенции, которая по своему социальному предназначению должна постоянно генерировать культурные инновации»[19].

В процессе исторического развития общества и культуры отдельные элементы и проекты будущих программ деятельности могут реализовываться, переходить из третьего на второй уровень культурных образований, становясь реальными участниками новых видов активности, порождая соответствующие изменения в жизни общества. В свою очередь, программы второго уровня могут утрачивать свою социальную ценность и превращаться в реликтовые образования, выпадать из потока культурной трансляции. Многообразие культурных феноменов всех уровней, несмотря на их динамичность и относительную самостоятельность, организовано в целостную систему.

Таким образом, в центре внимания культурогенетических исследований находятся внутренние кодирующие программы человеческой деятельности, обеспечивающие порождение, изменение и наследование культуры во всем многообразии ее проявлений.

Настоящее издание включает научные разработки, подготовленные по итогам проведения секций «Генетика культуры и культурное наследие» (III Российский культурологический конгресс) и «Культурогенез и социокультурная динамика: нелинейные процессы в культуре» (IV Российский культурологический конгресс).

III Российский культурологический конгресс состоялся 27–29 октября 2010 г. в Санкт-Петербурге и представлял собой масштабное научное и общекультурное мероприятие международного уровня, включавшее весьма обширную научную программу. Одним из значимых научных мероприятий в рамках III Российского культурологического конгресса было проведение секции «Генетика культуры и культурное наследие». Поскольку, согласно концепции В. М. Массона, диалектическое сопряжение традиций и инноваций является основным механизмом, «порождающей сердцевиной» культурогенеза, то общая тематика секции в полной мере соответствовала ключевой теме Конгресса, в качестве которой была выдвинута фундаментальная категория креативности, рассматриваемая в пространстве традиции и инновации.

Секция генетики культуры и культурного наследия была посвящена светлой памяти Вадима Михайловича Массона (1929–2010 гг.) – одного из крупнейших отечественных археологов и историков, автора концепции пульсирующих ритмов культурогенеза. Идея проведения секции по генетике культуры и культурному наследию была последним замыслом В. М. Массона, который организаторам данного мероприятия удалось осуществить, к сожалению, уже после его смерти.

Заседание секции «Генетика культуры и культурное наследие» состоялось 28 октября 2010 г. в Белом зале Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. Выбор названия данного мероприятия в рамках III Российского культурологического конгресса был обусловлен двумя обстоятельствами. Прежде всего, само название секции должно было указывать на необходимость возрождения традиций междисциплинарных исследований культурогенетических процессов, инициированных в середине 1920-х гг. коллективом секции генетики культуры при Государственной академии истории материальной культуры, в работе которой принимали участие многие прославленные ученые (Н. Я. Марр, А. А. Миллер, Н. Н. Павлов-Сильванский, Д. К. Зеленин, И. И. Мещанинов, С. И. Руденко, В. Г. Богораз-Тан, Л. Я. Штернберг, И. А. Орбели, О. М. Фрейденберг и др.). Кроме того, проблемы культурогенеза и культурного наследия занимали первенствующее место в научных изысканиях В. М. Массона на протяжении последних тридцати лет его научной деятельности. Таким образом, возрождение научной традиции петербургской школы культурогенетических исследований, насильственно прерванной более 80 лет назад, а также развитие концептуальных разработок В. М. Массона были главными лейтмотивами в ходе проведения секции «Генетика культуры и культурное наследие». Близость же главного здания Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств к Мраморному дворцу, где в 1920-х гг. проходили заседания секции генетики культуры ГАИМК, предопределили выбор именного этого места для проведения данного мероприятия.

Соруководителями секции выступили Эдуард Саркисович Маркарян[20], Андрей Яковлевич Флиер и Алексей Владимирович Бондарев, которому было поручено вести заседание. Ученым секретарем секции была назначена кандидат культурологии Светлана Яковлевна Щеброва. Заседание началось в 10 часов утра и продолжалось до 19.30. В начале работы секции был единогласно принят следующий регламент: 30 минут для развернутых выступлений ведущих докладчиков и по 10–15 минут для научных сообщений, включенных в официальную программу. Было оговорено, что после докладов можно задавать вопросы, на которые отводится не более 5–7 минут. Предполагалось проведение дискуссии по основным заслушанным докладам, пожелавших выступить оказалось так много, что на дискуссию, к сожалению, не хватило времени (впрочем, почти после каждого выступления развертывалось краткое обсуждение).

В качестве приоритетных целей проведения секции «Генетика культуры и культурное наследие» было выдвинуты следующие:

• налаживание коммуникации между представителями различных социогуманитарных наук, в рамках которых проводятся соответствующие культурогенетические изыскания, а также объединение их исследовательских усилий для решения актуальных проблем изучения культурогенеза и культурного наследия;

• анализ и совершенствование теоретико-методологических основ культурогенетических исследований;

• осмысление накопленного опыта и изучение перспектив в области исторических реконструкций процессов культурогенеза и культурного наследия;

• определение стратегических принципов моделирования, проектирования и прогнозирования культурогенетических процессов;

• интенсификация взаимодействия между теоретическими и прикладными разработками в области изучения культурогенетических процессов и культурного наследия как их итогового результата.

Для обсуждения был вынесен достаточно широкий спектр ключевых тем и проблем:

• отечественный и зарубежный опыт культурогенетических исследований;

• методологические основы и методика культурогенетических исследований; потенциал генетического, информационного и системно-синергетического подходов;

• культурогенез как междисциплинарная проблема: генетические исследования форм и явлений культуры в археологии, этнологии, истории, психологии, языкознании, искусствознании, философии культуры и культурологии;

• проблема изоморфизма биолого-генетических и культурно-генетических способов кодирования и передачи наследственной информации;

• психолого-культурологические исследования генетики культуры и личностного культурогенеза;

• культурогония и культурогенез: к проблеме зарождения культуры;

• пространственно-временные аспекты протекания культурогенеза: очаги, центры, провинции и т. д.;

• морфология культурогенеза: подуровни и структурные составляющие;

• культурогенез и этногенез, многолинейность траекторий политогенеза в процессах культурогенеза;

• факторы, параметры, атрибуты, модусы и детерминанты культурогенеза;

• проблема определения единиц наследования в культурогенезе: «культурогены»/«мемы»;

• культурогенетические скрещения, наследственность и вариативность в культуре;

• эволюция, революция и деволюция в процессах культурогенеза;

• процессы стилеобразования и развитие искусства в структуре культурогенеза;

• диалектическое сопряжение традиций и инноваций как механизм культурогенеза;

• инновации как культурные мутации и взрывы культуротворчества, духовные традиции в процессах культурогенеза;

• роль личности в процессах культурогенеза;

• смена культур как основной вопрос археологии: проблемы и перспективы установления генетической преемственности и разрывов между археологическими культурами;

• динамика культуры и пульсирующие ритмы культурогенеза в историческом процессе: проблемы реконструкции, моделирования и прогнозирования;

• единство и многообразие культурного наследия народов Евразии;

• культурогенез и проблемы освоения мирового культурного наследия в контексте процессов глобализации;

• основные параметры и тенденции культурогенетических процессов в XXI столетии: проблемы научного моделирования, проектирования и прогнозирования;

• генезис современного социокультурного кризиса и пути его преодоления;

• проблемы сбережения и актуализации культурного наследия стран СНГ;

• охрана культурного наследия как проблема национальной идеологии.

Тематика секции вызвала значительный интерес у участников III Российского культурологического конгресса. На секцию было подано около полусотни заявок для участия. Весьма широка была география докладчиков, принявших участие в работе данной секции, – по сути, это мероприятие имело международный статус (присутствовали и делали доклады гости не только из России, но также из Украины, Казахстана, Армении, Кыргызстана и т. д.).

Установочные доклады были сделаны д-ром ист. наук, проф. Ю. Е. Берёзкиным (Музей антропологии и этнографии РАН) на тему «От выхода из Африки до формирования “мир-системы”: ареальные тенденции в распределении мифологических мотивов и динамика культурогенеза», а также канд. культурол. наук, доц. А. В. Бондаревым (РГПУ им. А. И. Герцена) на тему «История и перспективы развития отечественной культурогенетики». Всего на секции было заслушано около тридцати сообщений, в которых был рассмотрен достаточно широкий круг научных проблем. Это и историографические, и теоретико-методологические, и конкретно-исторические, и прикладные аспекты изучения процессов культурогенеза, а также культурного наследия как их итогового результата.

Особое внимание хотелось бы обратить на междисциплинарный характер обсуждавшихся на секции подходов к изучению проблем культурогенеза и культурного наследия, что стало возможным благодаря участию в ее работе ведущих археологов (Е. Е. Кузьмина, Р. А. Литвиненко и др.), этнографов (Ю. Е. Берёзкин, В. А. Попов, Е. А. Окладникова), палеоантропологов (Л. Б. Вишняцкий), историков (В. В. Бочаров, В. И. Ионесов), философов (В. В. Василькова, B. В. Селиванов, А. С. Степанова и др.), психологов (Н. В. Беломестнова), культурологов (Т. Н. Арцыбашева, А. Я. Флиер) и т. д. В работе секции принимали активное участие не только уже признанные ученые, но и молодые исследователи (А. К. Абубакирова, А. С. Сараев и др.).

Вполне понятно, что за одно заседание секции проанализировать с исчерпывающей полнотой весь круг обозначенных проблем было невозможно. Тем не менее в ходе обсуждения участниками был рассмотрен целый ряд вопросов, существенно важных как для дальнейшего развития культурогенетических исследований, так и для изучения культурного наследия.

Вместе с тем следует отметить, что это был первый опыт проведения отдельного особого научного мероприятия по проблемам культурогенеза в составе Российского культурологического конгресса. К сожалению, не все докладчики смогли принять личное участие в работе секции. Так, по финансовым причинам не смогли приехать заявившие исключительно важные темы докладов проф. Ю. В. Ларин, проф. C. Н. Пушкин, проф. Л. Е. Гринин, проф. А. В. Коротаев и др.; из-за тяжелой болезни жены не смог сделать доклад В. С. Бочкарев – один из ведущих российских археологов, автор очагово-пульсационной концепции культурогенеза. Кроме того, отдельные заслушанные сообщения не в полной мере соответствовали общему уровню и основной тематике секции (например, выступление С. В. Горюнкова). Тем не менее главная цель, поставленная перед данным мероприятием в соответствии с замыслом В. М. Массона, была достигнута – удалось наметить линии дальнейшего междисциплинарного сотрудничества ведущих представителей различных социально-гуманитарных наук, в рамках которых проводятся культурогенетические исследования. Более того, есть веские основания надеяться, что прошедшее заседание секции станет дополнительным импульсом для развития отечественной культурогенетики.

По итогам работы секции была единогласно принята особая резолюция, представленная в общий Оргкомитет III Российского культурологического конгресса. В итоговой резолюции была отмечена перспективность разработки культурогенетических исследований (как теоретических, так и прикладных), а также их эвристическая значимость для развития наук о культуре. Кроме того, было рекомендовано сделать заседания секции по генетике культуры регулярными, проводя их в составе основных мероприятий российских культурологических конгрессов.

Работа по изучению культурогенетической проблематики была продолжена в рамках IV Российского культурологического конгресса с международным участием «Личность в пространстве культуры», который состоялся 29–31 октября 2013 г. в Санкт-Петербурге. В первый день конгресса, 29 октября, сразу после пленарного заседания было проведено заседание секции «Культурогенез и социокультурная динамика: нелинейные процессы в культуре». Соруководителями секции выступили: акад. Вячеслав Семёнович Стёпин, научный руководитель Института философии РАН и президент Российского философского общества; Георгий Геннадиевич Малинецкий, руководитель сектора «Нелинейная динамика» Института прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН и Андрей Витальевич Коротаев, заведующий кафедрой современного Востока факультета истории, политологии и права Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета. Обязанности ученого секретаря секции исполнял кандидат культурологии Алексей Владимирович Бондарев. Нелинейные эффекты в процессах культурных изменений находятся на стыке исследовательских поисков культурознания и естествознания, являясь для них одной из узловых проблем. Поэтому тематика вызвала значительный интерес у целого ряда специалистов из самых различных научных областей, в рамках которых проводятся соответствующие изыскания, опирающиеся на синергетическую парадигму. К участию в заседании секции поступило около пятидесяти заявок от ученых из России, Венгрии, Украины, Казахстана, Кыргызстана и т. д.

Предлагаемое вниманию читателя издание целиком посвящено проблемам изучения культурогенеза и культурного наследия в современной науке. В данном коллективном труде предпринята попытка аккумулировать накопленный на настоящий момент опыт изучения культурогенетических процессов и культурного наследия как их итогового результата, обозначив перспективные направления дальнейших исследований в этой области.

Книга состоит из нескольких тематических разделов. В первый раздел настоящего издания вошли статьи, в которых анализируется внутренняя логика интеллектуальных исканий В. М. Массона и Э. С. Маркаряна, а также различные грани их научного наследия (Ю. Е. Берёзкин, С. Ж. Пустовалов, А. В. Бондарев, В. С. Бочкарев и Л. Б. Кирчо).

Второй раздел «Генетика культуры: пролегомены» имеет основополагающий теоретико-методологический характер для всего замысла данной книги. Он открывается статьей акад. В. С. Стёпина, в которой поставлена фундаментальная задача изучения программирующих функций культуры и выявления кодирующих программ, по которым осуществляется и воспроизводится человеческая деятельность, образующая весь мир освоенных человеком природных объектов (в своей совокупности образно названных К. Марксом «неорганическим телом человека»). В одной из последних статей Э. С. Маркаряна убедительно показано то несомненное значение, которое имеет разработка основ общей культурологической теории для формирования идеологии самосохранения человечества. В статье петербургской исследовательницы А.-К. И. Забулионите в контексте становления натуралистического историзма показан вклад того интеллектуального импульса, который был задан натурфилософскими исканиями И. В. Гёте, в зарождение генетического подхода к изучению культуры, получившего свое развитие в трудах И. Г. Гердера, В. Гумбольдта и др. В оригинальной по своему содержанию и весьма нестандартной по форме мыслеизъяснения статье А. К. Устина устанавливается, что вектор культурогенетических мутаций проходит не через культурную поверхность с ее готовыми артефактами, а через глубинно-генетический уровень смыслов. В публикации, подготовленной В. В. Рябухиной, рассматривается весьма распространенная за рубежом теория мемов – меметика; автор обосновывает следующий тезис: эволюцией культуры управляет меметический выбор, осуществляемый с целью копирования мемов.

Третий раздел книги посвящен теоретико-методологическим проблемам изучения культурогенеза. В удачно скомпонованных статьях В. М. Массона и В. С. Бочкарева, подытоживающих их многолетние исследования, обосновывается культурологическая парадигма археологических исследований, анализируется пульсирующий характер культурогенеза в пространстве (очаги культурогенеза) и времени (динамика ритмов культурогенеза). На широчайшем археологическом материале этими двумя выдающимися учеными показано, что именно динамика ритмов культурогенеза составляет пульсирующий нерв исторического процесса. В совместной публикации С. А. Боринской, А. В. Коротаева и Д. А. Халтуриной предложен междисциплинарный подход к реконструкции дописьменной истории и убедительно показано колоссальное значение анализа ареального распространения генетических маркеров, называемых гаплотипами и гаплогруппами. Целый ряд важных проблем социальной и культурной макроэволюции раскрывается в совместной статье Л. Е. Гринина и А. В. Коротаева.

В статьях четвертого раздела «Культурогония и культурогенез: к проблеме зарождения культуры» авторы, основываясь на различных теоретико-методологических подходах, исследуют сложнейшие проблемы генезиса культуры и истоков культурного многообразия человечества (А. Я. Флиер, Ю. В. Ларин, А. М. Буровский, А. А. Пелипенко, Н. В. Беломестнова).

Пятый раздел посвящен проблемам историко-археологической реконструкции процессов культурогенеза: по материалам бабинской археологической культуры написана статья Р. А. Литвиненко, по материалам древних кочевников Алтая – статья С. Я. Щебровой.

Многолинейность траекторий политогенеза в процессах культурогенеза рассматривается в шестом разделе: первичные и вторичные пути образования ранних государств, механизмы корреляции этногенетических и политогенетических процессов, феномен «родства» в политико-правовых отношениях современных государств и т. д. (С. В. Цирель, В. А. Попов, В. В. Бочаров).

В седьмом разделе исследование процессов культурогенеза представлено как узловая междисциплинарная проблема, сквозная для всех наук о культуре, для решения которой нередко требуется привлечение специалистов не только из обществознания и человекознания, но и естествознания. В этом разделе рассмотрен достаточно широкий круг вопросов по теоретическому и конкретно-историческому изучению диалектического сопряжения традиций и инноваций, выступающего одним из важнейших механизмов культурогенеза (Л. Ф. Косенчук, А. С. Сараев, Л. В. Санжеева, О. Ю. Зозуля, А. С. Степанова, Б. Н. Попов).

Культурогенетическим аспектам культурного наследия посвящен восьмой раздел книги. В данном разделе культурное наследие рассматривается как суммарный итог развития культурогенеза в фиксированный момент времени, а пласты культурного наследия – как своего рода отложения макроритмов процессов культурогенеза. В публикациях этого раздела феномен культурного наследия проанализирован с разных теоретико-методологических позиций и под разным углом зрения (всемирно-историческом, национальном и региональном). В фундаментальной работе И. В. Кондакова показана многомерность, иерархичность и даже архитектоничность сложной организации культурного наследия; при этом отмечено, что одни и те же его феномены могут принадлежать то одному уровню обобщения, то другому – последовательно или параллельно, а то одновременно – всем. Применение феноменологического подхода к изучению феномена наследия дало возможность В. И. Ионесову с новых позиций взглянуть на взаимное преодоление традиций и инноваций в современной меняющейся культуре. Следует согласиться с автором статьи в том, что феномен культурного наследия необходимо понимать «в контексте взаимопроникновения прошлого и настоящего, постоянства и изменчивости, традиционного и новаторского, сохранения и обновления, т. е., по существу, с культурой жизни и смерти, присутствия и исчезновения». В статье Л. М. Мосоловой целый ряд важнейших вопросов изучения и освоения мирового культурного наследия анализируется в контексте процессов глобализации. В публикациях Т. Н. Арцыбашевой и Н. П. Ледовских рассматриваются культурогенетические аспекты эволюции ментальных структур религиозного сознания. Проблемы и перспективы сохранения культурного наследия России на примере судьбы музеев-заповедников – главная тема совместной статьи Л. В. Дмитриевой и С. А. Тихомирова. В работе А. К. Абубакировой, завершающей раздел, анализируются тенденции и проблемы в процессах обновления современной культуры Кыргызстана.

В завершающей статье книги подводятся некоторые итоги предпринятой коллективной работы по изучению культурогенеза и культурного наследия, характеризуются проблемы, сдерживающие развитие рассматриваемых исследовательских областей, и намечаются дальнейшие возможные перспективы культурогенетических разработок.

Пользуясь случаем, от имени редколлегии выражаю особую признательность В. С. Стёпину, А. Я. Флиеру и С. Я. Левит, поддержавшим идею данного издания. Я также хотел бы поблагодарить А. О. Дешкову и Е. В. Величкину, проделавших большую работу по подготовке книги к печати. Без их вдохновляющей поддержки и неоценимой помощи замысел издания этого коллективного труда навряд ли мог бы быть осуществлен. Отдельную благодарность хочется высказать рецензентам – С. Н. Иконниковой, Н. Н. Крадину, А. А. Королькову, которые благосклонно и доброжелательно охарактеризовали наш коллективный труд, а также руководству Научного совета РАН «История мировой культуры» и лично профессору И. В. Кондакову за высокую оценку и рекомендацию данного издания к печати.

А. В. Бондарев