20
Многие пытались наложить руку на этот жирный пирог. И разные рекламные предприниматели, и преступные группировки, в частности одна из самых мощных – Солнцевская, и ловкие жулики, которым все равно, откуда качать деньги, лишь бы качать, и чиновники с толстыми портфелями, и депутаты Государственной думы…
Чиновников Влад особенно не любил – у них совершенно не было совести, они даже не знали, что это такое – совесть.
Первым разговор о совместном бизнесе с Владом на рекламной ниве затеял некий человек по имени Боря – его все так звали, Боря, либо Борька, словно у него не было ни полного имени, ни отчества – только кличка, которой во многих деревнях наделяют молодых козелков – Боря, Борька. Собственно, он и был похож на молодого козелка, только не хватало ему рогов да бородки. Фамилия его была Абросимов.
– Влад, хочу предложить партнерство, – осторожно начал разговор Абросимов.
– Надо подумать, – ответил Влад.
– Я человек надежный, на меня можно положиться во всем…
– Я знаю. Но подумать я все равно должен.
Вечером Влад позвонил своему давнему приятелю, еще со школьной поры, – Шальнову, подполковнику милиции, работавшему на Петровке, 38, в Главном управлении внутренних дел Москвы.
– Слушай, старик, ты не можешь пробить у себя в компьютере одну фамилию?
– А что, человек пахнет чем-то нехорошим? – Шальнов засмеялся.
– Точно не знаю, но подозрения есть.
– Давай фамилию.
– Абросимов.
– Позвони мне завтра в десять утра на работу. Влад позвонил.
– По нашим данным, Абросимов входит в Солнцевскую группировку, – сказал Шальнов.
– Ого. – Влад не удержался от восклицания. По коже у него пополз нехороший озноб. – Ошибки быть не может?
– Петровка, тридцать восемь, не ошибается, Влад. Кличка у Абросимова – Боря, по его же имени. Имей в виду вообще, что солнцевская братия хочет установить полный контроль над телевидением, и в частности над рекламными агентствами. Более того, и это между нами, Влад, о твоих разговорах с Абросимовым известно лидерам группировки.
– Фью-ють, – Влад присвистнул. – К моей скромной персоне внимание таких великих людей привлечено быть не может. Исключено!
– Не паясничай, Влад. Будь осторожен, – предупредил Шальнов. – Солнцевские – ребята серьезные.
– Так возьмите и арестуйте их! Это же преступники!
– Если бы было можно. – Голос Шальнова сделался грустным. – Есть кое-кто наверху, сидит очень высоко, кто не дает этого сделать.
– Значит, солнцевские сидят уже в Кремле?
– Считай, что так, – помедлив, отозвался Шальнов. Чувствовалось, что он не хочет говорить на эту тему, может быть, даже просто боится – ведь телефоны ныне стали дырявыми, как никогда.
Через два дня Абросимов зашел в кабинет Влада – веселый, надушенный «Опиумом», модным мужским одеколоном, с двумя золотыми перстнями: один с красным дорогим камнем – на левой руке, второй с пронзительно синим сапфиром – на правой. Абросимов широко улыбался – во весь рот, лицо сияло и лоснилось.
– Ну как, Влад, будем делать совместный бизнес? – спросил он прямо с порога.
Влад медленно покачал головой:
– Не будем.
Улыбка исчезла с лица Абросимова, взгляд сделался растерянным – такого ответа он не ожидал.
– Как так?
– А так. – Влад поднялся из-за стола, сунул руки в карманы, подошел к Абросимову. – Если бы ты был один, сам по себе, так сказать, то я бы подумал, сыграть с тобой в эту азартную игру или воздержаться. Но поскольку ты не один, за тобой стоит целая куча людей, к которым я отношусь без особого уважения, то играть мы с тобой ни в какие игры не будем. Вот и все.
– Это кто же за мной стоит?
– Это ты знаешь лучше меня.
На лбу у Абросимова появился пот, на щеках возникли белые пятна.
– Мне кажется, Влад, ты ошибаешься.
– В этом разе – не ошибаюсь. – Влад вытащил руки из карманов и сел за стол, давая понять, что разговор окончен.
– И что, никаких надежд?
– Никаких, – сказал Влад решительно, как отрезал. – Эту игру мы будем играть с другими людьми.
Абросимов с трудом, словно в нем что-то отказало, повернулся и исчез за дверью.