5
– Светк, тебя там Людмила искала.
Это вездесущая Валька орет, и все глаза обратились на меня. Женский коллектив, жадный до сплетен, – это бывает неприятно. И хуже всего то, что они уверены в своей разумности, в то время как это не мышление, а просто потребление. Каким-то непостижимым образом в последние годы мышление гражданам заменили потреблением – они потребляют готовую новостную жвачку, не думая о качественных характеристиках потребляемого продукта.
Хотя на примере рекламы я когда-то узнала, что можно считать нормой для семейной жизни.
Но граждане привыкли жадно глотать новости – любые, и сплетни тоже, а я вызываю у своих подруг по несчастью жгучий интерес, особенно после того, как поселилась у Вальки. И вот теперь меня разыскивает Людмила – хотя она отлично знает, где я нахожусь эти последние две недели.
Я исправно хожу на работу и фасую всякую сыпучую фигню. У меня в руке словно поселились весы, так что я все время выдаю полторы, а то и две нормы, просто не отвлекаюсь на болтовню и курение. Что за моей спиной говорят остальные, мне потом передает Валька, но дело в том, что меня не волнуют сплетни, пока они далеки от истины.
Пусть болтают, это заменяет им мышление.
– Светк, так ты пойдешь?
– А она что, просила прийти?
Неточность формулировок меня просто убивает, «искала» и «просила прийти» – это как бы совсем не одно и то же.
– Ну, да. – Валька энергично кивнула. – Так и сказала: пусть ко мне в кабинет придет. Ты иди, Светка, Людмила ждать не любит.
Бросив в ящик очередной пакет с крупой-арнауткой, я поднимаюсь, отряхивая спецовку. Если бы меня сейчас видели мои знакомые, то-то было бы злорадства и смеха! Это стало бы главной новостью, но дело в том, что никто не знает, что я здесь. Затеряться на самом деле очень просто, достаточно лишь сойти с привычной орбиты.
Причем сойти радикально.
На самом деле все люди снобы. Они общаются между собой только в пределах своих социальных групп, выше каждый из них готов идти, но ниже… В Индии этот снобизм когда-то довели до абсурда, поделив общество на касты и прописав для каждой касты отдельное законодательство, правила поведения, особенности одежды… В общем, о «все люди созданы равными» индийцы не слышали. И хотя прогрессивное человечество осудило несознательных индийцев за такую злостную дискриминацию, лично я осуждаю лишь абсурд, который всегда проистекает из любого абсолюта.
Так я о чем, собственно, толкую. Очень легко потеряться, если просто оборвать связи с социальным слоем, к которому принадлежишь. Покинуть свою социальную группу и примкнуть к той, которая ниже по статусу. Никому и в голову не придет искать вас среди тех, кого как бы и нет. Но дело в том, что я никогда не считала социальную группу, в которую впихнули меня Бурковский с матерью, своей. Конечно, я в ней ассимилировалась – это было необходимо для выживания, но я всегда знала, кто я и откуда. И когда я ту социальную группу покинула, то особой трагедии в этом не увидела, наибольшее неудобство мне доставило только отсутствие душа и чистой одежды.
Потому что любая социальная группа – это условность.
Впрочем, у меня не было тогда вообще никакой одежды, и когда я поняла, что деньги с золотой карты мне недоступны, то продала еще одно колечко и цепочку, чтобы раздобыть рюкзачок, смену белья и пару маек, а также на что-то питаться. А остальное я просто украла в разных магазинах и бутиках – благо, я отлично знала все способы краж из магазина, в свое время нагляделась, когда охранники просматривали записи с камер наблюдения. Во всех окрестных бутиках я когда-то была своим человеком – и продавцы, и охрана знали, что я надежная и аккуратная и никогда ничего не украду. Когда я стала жить в доме Бурковского, то продолжала иногда навещать старых знакомых, и хотя со временем это общение сошло на нет, знания остались.
Никогда не надо лениться учиться чему угодно – то, что знаешь или умеешь, рано или поздно пригодится, я вот заметила: если жизнь складывается так, что мы чему-то учимся, значит, так нужно, и неважно, что это за умение, для перехода на новый лэвел оно сгодится. И тут главное – помнить, что мыслительная функция должна работать всегда, иначе можно превратиться в безмозглую закуску для всякого, кому взбредет в голову тобой закусить.
Сегодня я собиралась исчезнуть.
Нынешнее мое прикрытие показалось мне вдруг ненадежным, и у меня созрел план, каким образом я достану из дома Бурковских свои документы и деньги. В мои планы не входило общение с Людмилой, я составляла план побега из Валькиной квартиры, но пока ничего удобоваримого мне в голову не приходило, только прийти домой раньше Вальки, собраться и свалить, а Вальке я по понятным причинам ничего не сказала.
Она взрослая, справится.
Оно, конечно, все было бы ничего, но если ищейки Бурковского и полиция меня не нашли, то Кинг-Конг накануне нашел. Возможно, он мыслил так же, как и я, а возможно, случайно увидел меня на улице, и его ошибкой было лишь то, что он схватил меня за руку на людной улице.
– Идем-ка потолкуем.
Я много раз видела его, но голоса никогда не слышала. И голос оказался под стать внешности – низкий, рычащий, он должен был, наверное, наводить страх. Но дело в том, что мой самый худший страх умер вместе с моей сестрой, а те, кто живет во тьме, страха не знают. Чего ж еще бояться, если уже живешь там, где большинство людей оказаться не хочет?
Конец ознакомительного фрагмента.