Засада и осада
Утречком, как только наша будущая жертва сватовства убежала на свою любимую работу, я провела инструктаж для Вениамина Фомича. Всё пояснила, рассказала. Задумка была такова: я заманиваю Валюшу на берег реки, недалеко от нашего дома, где заранее оформлю и задекорирую «сцену», а далее жених, эффектно разлив шампанское, встанет на колено и произнесёт пламенную и бесконечно романтичную речь. Там такие проникновенные слова по сценарию, что лично я бы не выдержала и сдалась на милость судьбы, не думая ни секунды.
В ожидании чудесных вечерних событий было бы неплохо сделать что-то полезное по дому. Негоже целыми днями валяться в гамаке или на травке, меняя место дислокации в зависимости от положения солнца и прочих погодно-природных условий. Это смахивает на иждивенчество и порождает усиливающееся желание и далее проводить время, как трутень, – в лени и лодырничестве.
Огород трогать Валя строго-настрого запретила: «Навредишь по неопытности, а мне потом возрождай к жизни всё загубленное!» Готовить тоже не было необходимости, поскольку теётушка на радостях от моего приезда накашеварила столько еды, будто планировала накормить десяток голодных студентов. Что же делать… Стирка! Вот занятие, которое я терпеть не могу, но во имя победы над ленью именно оно станет для меня наилучшим послушанием, плюс принесёт пользу хозяйству.
Не буду лукавить, на самом деле, была ещё подоплёка в моей затее: полоскать бельё предполагалось по старинке, на речке. А это давало мне возможность заодно и искупаться, вволю поплавать и, чем чёрт не шутит, возможно, что и вдоволь позагорать, позолотить немного бледную после зимовки кожу.
Я сняла на кухне слегка пожелтевшие шторы: пришло вам время стать белыми, и я вам в этом помогу!
Простиранные вручную шторы (я – енот-полоскун, не меньше!) сложила в небольшой тазик и пошла к тому месту реки, которое местные называли «мостки». Там действительно было несколько небольших мостиков, на которых, отклячив зады, творили своё постирушное дело тутошние хозяйки. Почти как в Индии, подумалось мне. Впрочем, искренне надеюсь, что в Утекаевской речке не хоронят трупы. Хотя… Знаете, я смотрю столько сериалов про маньяков и убийц, что мне кажется, будто в каждой реке плавает как минимум один неопознанный труп.
На берегу речки толпилась небольшая группа людей. Ох, неужели и впрямь какой-то труп выловили? Народ что-то очень громко и бурно обсуждал. Я подошла поближе, чтобы уловить суть этой шумной дискуссии. «Об чём собрание?», – как сказала бы Валя.
Всклокоченная пожилая женщина, попеременно оттирая то одной, то другой рукой темный фартук в мелкий цветочек, вещала истерично и визгливо:
– Учерась иду от Тоськи, а уж ночь ужо, засиделися мы, ох засиделися…
– Небось по рюмахе вмазали и в караоку пели, как всегда, – хохотнул какой-то мужик, но рассказчица лишь зыркнула на него недобро и продолжала:
– … и вдруг вижу: возле церковки нашей хто-то есть! Прям у кустах у дальней стены. Ой, батюшки-святы… он как на меня посмотрел, я аж чуточку не умёрла прямо тама. Дьявол это, истину говорю вам, антихрист: рожа с бородой, рога огромные и светятся, и сам он здоровый такой и страшный. Святые угодники, я ж так перепугалася, не упомню, как до дома добежала. И я вот точно вам говорю, это знамение, предвестник конца света. И пасётся он у дома божьего, а значица, всё – конец скоро, значица, его власть приходит!
Громогласная проповедница продолжала потрясать рукой и предсказывать «скорый суд адский и мучения страшные» и прочее-прочее. Ей вторили и другие бабы, мол, видели нечистого кто в лугах, кто у заброшенного колодца на краю поля, кто в кустарнике рядом с леском.
Народ обсуждал, переругивался: часть кворума призывала устроить на него облаву, а некоторые предлагали бросать дома и срочно эвакуироваться.
Я не верю в подобные байки, по крайней мере, весь этот бабский галдёж меня совершенно не впечатлил. Я поставила свой тазик на берегу, разоблачилась и осторожно, для начала лишь кончиками пальцев ног, начала медленный и очень интимный разговор с рекой. «Привет», – прошептала ей и ласково провела ладошкой по серебристой поверхности. «Ну, здравствуй», – ответила река и оплела мою талию прохладными, чуть ленивыми, но радостными объятиями. Наши прикосновения друг к другу сначала были осторожными, но начался тихий разговор – «Знаешь, я скучала» – «Я тоже» – и доверие стало сразу бесконечным и обоюдным. Я набрала полные легкие воздуха, радостно выдохнула, легко оттолкнулась ногами от илистого дна – и поплыла, свободно и счастливо. На середине реки остановилась немного отдохнуть, оглянулась и изумлённо замерла: отсюда берег речки казался абсолютно сказочным и воздушным, солнце по-ребячьи играло с блескучими листьями травы, свисавшей до самой воды, а с кувшинки на кувшинку перелетали стрекозы, радужные и как будто совершенно неземные.
После купания для полноты ощущений мне захотелось прогуляться берегом реки и заодно отыскать подходящее для вечернего помолвочного представления подходящее местечко. И оно не заставило себя долго искать. Не очень далеко от мостков, за уютной ширмой из молодых деревьев и густого кустарника, скрывалась маленькая уютная полянка с отвесным, но невысоким, не более полуметра, спуском к воде. Я запомнила дивное местечко и поскакала домой, невероятно довольная собой. И только дома поняла, что совсем забыла о недополощенных шторках, опрометчиво оставленных на берегу.
Делать нечего, я вернулась к речке. Увы и ах, тазика со шторами я там не обнаружила. До чего же люди до чужого добра жадные! Оставалось лишь надеяться, что я постирала занавески плохо и воришке ещё придётся с ними повозиться, прежде чем он сможет использовать их в хозяйстве.
По пути домой я осведомила Вениамина Фомича о месте предстоящего свидания, обсудила детали, в общем, женишок у меня был полностью готов, экипирован и во всеоружии.
Однако передо мной стояла ещё одна задача, сложность которой я бы оценила в 6 баллов по 5-балльной шкале: мотивировать Валюшку прибыть на место дислокации точно ко времени, без капризов и лишних вопросов. Впрочем, задачи повышенной сложности – мои самые любимые!
По возвращении Вали домой её ждала я, стоявшая руки в боки, с вызовом во взгляде:
– Валентон, а вот скажи мне, моя дорогая Валентон, а ты вообще купалась в речке?! Ну, вот этим летом? К примеру, плавала там, плескалась? Или, может, хотя бы заходила в воду по шейку? Или ныряла? Или барахталась по-собачьи?
От такого напора Валюшка даже немного опешила, хотя ей это совсем не свойственно:
– Ты хочешь знать, была ли я на речке в этом году? – Ай да Валя, ай да ученица КГБ, ЦРУ и кто знает каких еще служб. Всё верно: если тебя неожиданно поразили вопросом, немного измени его и задай в ответ вопрошателю. Это даст время на обдумывание или, может, даже переломит ситуацию, если собеседник лох. Я не лох. Я ещё сильнее упёрла руки в боки, шагнула навстречу Валентону, выпятила грудь, насколько это вообще возможно с моим размером:
– Валюнчик, ты прекрасно слышала вопрос. Сформулирую его иначе: ты окунала ли своё белокожее и негостанное, изумительное тельце в течение полноводной и прозрачноструйной реки, что заманчиво изгибается в плену зелёных берегов неподалёку от твоей царственной обители? А?
После такой велеречивой фразы деваться моей тётушке было некуда – крыть нечем!
Валюша тяжеленько и тоскливо вздохнула:
– Нет… Да и некогда мне…
– Врёшь, – возразила я. И всё – больше ни слова. Теперь только глаза в глаза и только додавливать! И Валюшка сдалась:
– Ох, ты прям верёвки из меня вьёшь… Ладно, понимаешь, Лёль, – и Валюша снова вздохнула, – ну, не девочка я уже поди… Правильно ты сказала, Лёль, «тельце». Куда мне со своим «тельцем», оплывшим и явно уже дряхххххлым, – последнее Валя произнесла со свистящим грустным выдохом звука «х» и утёрла нос движением руки от локтя до запястья: признак сожаления и печали.
– Валя, ну ты что, ты прекрасна! И твоё прекрасное тельце достойно быть выкупанным. Так что слушай мою команду! Сегодня в восемь вечера приходишь на место, которое я назову. Там кусты, там никого, тем более, в такое время все твои соседки либо телек смотрят, либо лясы точат под семки или горилку. Так что купальничек напяливай, сарафанчик сверху, полотенчик в руки – и вперёд! Как говорится, «заре навстречу». В нашем случае – закату. Я пока туды-сюды, ты поужинай – и в восемь, значит, как штык, ясно?
– Яснее некуда, товарищ командир! Разрешите выполнять, товарищ командир? – Валя козырнула, по-солдатски развернулась и деланно помаршировала – типа исполнять моё указание.
– Вот же етитьский корень, командирша взялась! Эх, вашу мамашу, только вот куда я свой купальник-то заканделябрила, – ворчала Валюша, при этом явно довольная предстоящими приключениями, на которые она сама бы не решилась, не будь я так искусно настойчива.
…Вениамин Фомич был хорош! Молодчина! Принц, не меньше! Чёрные «бруки», отутюженные до блеска, кипенно-белая рубашка поверх полосатой матросской майки и, словно вишенка на торте, – ярко-бордовый галстук-бабочка в крупный белый горох!
– Осспади, Вениамин Фомич, – восторженно запищала я и прижала руки к груди, – и от какого же кутюрье этот ваш сногсшибательный наряд?
– Шанпольхотье! – горделиво сообщил Вениамин и прошёлся индюшачьей походкой передо мной взад-вперёд, словно на подиуме. Красавец, что и говорить! Довершал этот романтичный ультрамодный образ изумительный букетик цветов, небольшой, но красивый, источающий тонкий и свежий аромат.
Пришла пора последних приготовлений, до времени «Ч» оставались считанные минуты. Я расставила добытый в бою розовый гарнтитурчик, задекорировала ветви раскидистого кустарника ярко-зелёным занавесом, за которым и намеревалась прятаться, чтобы оттуда контролировать происходящее на «сцене». Разместила на столе шампанское, бокалы, вокруг накидала щедрой рукой припасённые лепестки пурпурной розы. Получилось всё действительно красиво и гламурно, как любит Валюша, – по высшему разряду!
Мне оставалось только спрятаться, оставив жениха дожидаться свою потенциальную невесту. Я ни капли не сомневалась в том, что всё пройдёт без сучка без задоринки и закончится слезливо-сопливым хэппи-эндом. Но всё же в итоге не обошлось без мелких казусов… ну то есть как мелких… в общем, судите сами.
В тот момент, когда Валюша, вся такая летящая, в удивительно ярком красно-синем сарафанчике, молодая, красивая и радостная, появилась на горизонте событий, то есть в поле нашего зрения, – в тот самый момент внезапно (это случай, когда слово «внезапно» очень уместно и оправданно) в нахмурившемся небе сверкнула не слишком яркая, но весьма убедительная молния.
Растерявшийся Вениамин Фомич вопросительно посмотрел на меня, но я махнула рукой и ободряюще улыбнулась: ничего, мол, не отменяем, действуем, как договаривались! И для пущей убедительности показала знак «отлично» в виде большого пальца. Подумаешь, погода чуток испортилась, что же теперь, давайте все дружно прекратим жениться?!
Валентина, очевидно, заметила наш причудливый и странный ансамбль из розового беспредела, и торжественного, но смущённого соседа, потому что резко замедлила шаг. Но секунд десять спустя она тряхнула головой, словно откидывая навязчивые мысли, и, чеканя шаг, деловито и бодро дошагала до места.
– Ты что тут делаешь, Вениамин? И где Лёлька, она мне обещала туточки быть? – свирепствовала Валя, но за этой псевдо-агрессией прятались искреннее любопытство и удивление, давненько, наверное, Валюше не устраивали никаких сюрпризов.
Жених немного опешил, но не зря я его долго натаскивала. Конечно, он очень нервничал, но по сценарию пошёл чётко:
– Валюшенька, погодь… Ты приседай туточки, пожалуйста, разговорчик есть…
– Веня, ну ка-ки-е разговорчики! Ну о чём ты! Что вообще тут происходит? – Валя подбрасывала дровишек в печь скандала, но, тем не менее, покорно уселась на один из стульчиков. Ах, женщины, любопытство вам имя!
– Я эта… ща… погодь…, – Вениамин Фомич взял бутылку шампанского и начал её открывать.
– Ща… ща… погодь… – повторял он.
«Вот блин, это я упустила, – мелькнуло у меня в голове. – Он же, наверное, лет сто не открывал такие бутылки». Но было поздно уже что-либо менять. Пробка наконец поддалась под натиском влюблённого романтика и с грохотом и шипением выскочила из горлышка, ведя за собой мощный фонтан «полусладкого». И в этот же миг небо откликнулось эхом и произвело оглушительный раскат грома невероятной мощности. И «разверзлись хляби небесные», и ливанул дождь.
Но Вениамина, понявшего, что это последние его попытка и возможность, было уже не остановить. Он наклонился над столиком и, пытаясь налить остатки содержимого бутылки в бокалы, как-то так неловко сделал движение ногой, что поскользнулся на уже влажной земле и, опрокинувшись на спину, победно держа заветную бутыль в руке, как флаг (врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! ), съехал прямо в речную заводь. Актёр, великий актёр! Даже в этой нелепой ситуации он старался, пусть и тщетно, сделать хорошую мину при плохой игре и показать, что всё «так и задумано». Пытаясь удержаться в какой-нибудь наиболее приличной позе, дорогой наш Вениамин Фомич всё-таки отпустил священный сосуд, который выскочил из его мокрых рук, подпрыгнул вверх, сделал красивый кульбит и рухнул прямо ему на голову. После этого макушку Фомича нагнал розовый стульчик, за который соседушка попытался зацепиться в роковой момент падения.
Жених замолк, и даже сквозь плотный шум ливня было слышно, как он сделал «буль-буль-буль-фрррр».
Я глухо ойкнула и начала соображать, как вызвать сюда МЧС и прочих крутых спасателей.
Валя же, в отличие от меня, недолго думая, одним быстрым движением, словно кобра (её точно не готовили спецслужбы?) метнулась к берегу, скатилась к воде и схватила в охапку утопленника. Взяла его отточенным движением водного спасателя сзади под мышки (спецслужбы???), уложила голову пострадавшего на свою невероятную грудь, подтянула к берегу и вытащила на сушу.
Наш жених уже во время операции спасения пришёл в себя, на берегу же, встряхнувшись, как собака, он полностью обрёл сознание. Подозреваю, что его очень воодушевило то, как Валюша ринулась его спасать, потому что он проявил не свойственную ему смелость и даже дерзость.
Он движением фокусника вытянул красную коробушку из кармана «брук», пал на колени перед Валюшей и обхватил её за бёдра. Валя затряслась мелкой дрожью от злости и холода (а может, и от понимания происходящего чуда) и попыталась оттолкнуть Вениамина от себя.
Вениамин Фомич в своей «искрометной речи» то бормотал, то как-то дико вскрикивал:
– Валюша… Валюша! Давай же! Ну! – и тыкал снизу ей в грудь коробочкой. – Давай! Эттта…. Замуж выходи!
– ЗА КОГО??? – закричала мокрая насквозь Валя грязному и словно одичавшему соседу.
– За меня, Валя, за меня!!! – заорал ей в ответ Вениамин Фомич.
Валя оттолкнула его жестом коронованной особы:
– Иди в жопу!
Она развернулась и начала медленное (!) движение к дому. Этому невозможно научиться, такой Женщиной можно только родиться. Она медленно ступала. Гордая, неприступная, желанная. Влюблённая.
А Фомич – кремень! Я даже не ожидала, что у мужика ТАКАЯ любовь! По грязи, на коленях, не жалея штанов и ног своих, пополз он догонять возлюбленную. В этот момент я прослезилась.
– Валя! Я прошу тебя! Валя! Я же тебе обещаю! Клянусь! Я ж люблю тебя, слышишь!
Такого я не прописывала в сценарии этого сватовства. То театр, а то – жизнь, настоящая, непредсказуемая, прекрасная…
А Валя – знаете, как в кино! – обернулась, позволила Вениамину Фомичу подползти к ней, припасть к её коленям, а затем взяла дрогнувшей рукой протянутую ей коробчонку, лёгким движением огладила шевелюру жениха и тихо так, мирно, успокаивающе сказала:
– Пойдём домой.
Хриплым голосом, ещё не в полной мере осознавая своё счастье, Фомич спросил:
– Таки чо, выйдешь, а?
– ДА! Чёрт вас всех задери, – гаркнула Валя и коснулась своего лица, её мокрые щёки полыхали ярким румянцем, – ёшкин дрын, развели тут «Женитьбу Бальзаминова», свадьбу, блин, в Малиновке!
И снова понизила тон и обратилась к Вениамину, будто уговаривая его:
– Пойдём домой уже, а?
Тут я прослезилась во второй раз. А Валюша подняла с колен своего жениха, теперь уже совершенно официального, подхватила его под локоть, и они двинулась в сторону дома. Я думала, что всё уже закончилось, но, отойдя на несколько шагов от места действий, Валя остановилась и, не оборачиваясь, чётко, громко, печатая каждое слово, сказала:
– А господ сутенёров и сводников распоследних попрошу немедленно взять ноги в руки и – ПШЛА давай из своих укрытий! Домой немедленно! – последнюю фразу она рявкнула так, что по сравнению с этим рыком недавние раскаты грома показались мне звуком божественной флейты.
Я стащила занавес, прихватила вторую, непочатую, бутыль шампанского и поплелась позади драгоценной парочки, поливая себя проклятиями, пока небо поливало меня потоками воды.
Дома Валентон яростно буравила меня взглядом и метала молнии. Я опущу все непристойные ругательства, которые обрушились на меня, и не стану отрицать, что отчасти они были заслуженными, но, согласитесь, я не могла знать, что природа и погода сыграют с моим режиссерским дебютом такую злую шутку!
Мы переоделись в сухую одежду, приложили к несчастной голове Вениамина Фомича кусок замороженного мяса и влили внутрь себя по положенной рюмахе согревающего. После чего, вопреки всем традициям и алкоголическим правилам, мы с Валюшкой таки перешли к шампанскому, а товарищ пострадавший лечился собственноручно Валей приготовленным самогоном.
Нрав у Вали отходчивый, так что я была прощена ещё до того, как мы успели допить первый бокал игристого.
– Ох, и натворили же вы, черти такие! Я чуть не опИсалась от всего, что было. Как он покатился в воду… Как же я перетрухала тогда! – делилась Валюша с нами ужасами пережитого.
Вскоре, захмелевшие и отогретые, мы наконец рассмеялись – хорошо так, весело, взахлёб.
– Я прихожу – а там картина Репина «Не ждали», – хохотала Валя, – я, кстати, сразу поняла, чьих это ручонок делишки! Венька бы такое не сообразил! Ой, но когда он так щикарррно начал откупоривать бутылку, я вообще, честно сказать, сомлела! Уже тогда сомлела, слышь, что говорю, – тыкала Валя своего жениха в грудь.
А он, прищурившись от счастья, улыбался и хмелел – от алкоголя и от того, что всё вот так славно удалось! А голова? А голова что – кость! До свадьбы заживёт!
– Лёлька, но смотри, если от последствий таких событиев муж мой больной на голову сделается, разведусь нахрен и женю его на тебе, ей-богу!, – стращала меня Валя.
Я делала большие глаза – пугалась. Но на самом деле мне было ни капельки не страшно: всё у Вали и Вени будет хорошо, тем более, когда у них есть такая помощница, как я.