О чем молчат герои
Геракл проснулся и сразу насторожился, что-то было не так. Его не разбудили криками о помощи. На него не напали. Он выспался. Это пугало. Может засада, промелькнула радостная мысль в его голове. Он тихонько пошевелился, напряг мышцы, проверяя не связан ли он. Затем приоткрыл один глаз и осмотрелся. Солнечный луч, пробившись сквозь небольшую прореху в плотных шторах, разлился тёплой лужицей на мраморном полу, игривые пылинки сразу же устроили радостный переполох в потоках света. За окном призывно кудахтала курица, а птичий хор осуждающе щебетал, глядя как она бегает по двору, стараясь привлечь внимание петуха. Где-то хрипло залаяла собака, потом, словно прокашлявшись, она затихла, дав возможность двум гусям погоготать по поводу куриных нравов. Затем Геракл открыл второй глаз, и картинка стала широкоэкранной. Утро, солнце, щебет и никаких проблем.
Это ещё больше напрягло Геракла. Он бесшумно поднялся, проверил наличие набедренного кинжала и ещё раз осмотрелся. Так и есть, сердце радостно забилось в предвкушении битвы, из-под штор торчали носочки чьих-то сандалий. Аккуратно, чтобы не звякнуть, Геракл высвободил кинжал. Словно танцор на мягких пуантах, он на цыпочках пошёл к притаившемуся за занавеской врагу. Левая рука потянулась к занавеске, чтобы резко раскрыть её, а правая замерла в боевой готовности. Ещё секунда, и Геракл реализовал бы свой план, но именно в этот момент, именно в эту секунду, ни раньше и ни позже, а именно на пике нервного напряжения, за окном блаженно заорала курица! Геракл дернулся, его левая рука не успела схватить штору, но осуществила намеченное резкое движение, в то время как правая в испуге нанесла удар. Нож прорвал занавеску, а схватившая воздух левая рука, выполнила отдергивающее движение, что послужило толчком к штопорному вращению всего тела. Геракл сделал полное фуэте и, словно мумия, замотался в занавеску. Она, в свою очередь, потянула гардину, гардина не заставила себя долго ждать и, сорвавшись с пыльных крючков, саданула героя по голове. Геракл обрадовался, так как он любил серьезных противников. Но, будучи основательно замотанным в штору, он смог лишь дернуться, пытаясь залихватски пнуть врага. Это стоило Гераклу равновесия, и он со всего размаху налетел на стену. Глиняная стена хрустнула от соприкосновения с массивным телом.
Победно зарычав, Геракл решил, что это хрустят кости его врага и сразу повторил финт, хряпнувшись о стену ещё раз. Стена вновь содрогнулась от удара, и настенные украшения опасливо подпрыгнули, а от следующего удара посыпались на пол, сея хаос и разрушение. Стальной щит, подаренный Гефестом, слетел с массивного гвоздя и саданул Геракла по только что набитой шишке, да так, что звон был подобен колокольному. Щит откатился в сторону, немного повращался и затих. А в голове у Геракла ещё сильнее загудело, он потерял равновесие и упал на пол. Перед глазами заплясали розовые круги, но холодный мрамор привёл его в чувство. Геракл не раз бывал в сложных переделках, вот и сейчас он собрался и решил действовать на опережение. Он перекатился в одну сторону, думая, что уклоняется от ударов противника, затем, в другую. Осуществляя этот сложный манёвр, он закатился под кровать. Нож, к сожалению, Геракл потерял ещё в борьбе со стеной, и, поэтому, выпутаться из шторы быстро – стало делом нелегким. Геракл решил удивить противника и попытался резко вскочить. Дубовая кровать, под которой он оказался, не позволила этого сделать. Саданувшись об днище, Геракл не на шутку разозлился.
– Ах, ты плесень заскорузлая, накипь ты гальюнная! Дыроглаз ты шоколадный, шелупонь ты фисташковая! – ругался эзоповым языком Геракл. После витиеватых выражений он снова попробовал подняться. Результат был прежним. Снова перекатившись в сторону, Геракл опрокинул ночную вазу и та, кувыркаясь и расплескивая содержимое, покатилась прочь.
– А-а-а-а-а! – заорал Геракл, не понимая, что же такое происходит. И, приложив всю нечеловеческую силу и злость, он разорвал часть пленившей его занавески и, оттолкнувшись освободившимися руками от мраморного пола, взвился ввысь. Но опять очень неудачно. Геракл налетел причинным местом на спинку кровати, скрючившись, натолкнулся на стену и, поскользнувшись на мокром полу, упал, зацепив краем шторы бюст Эзопа. Гипсовый бюст покачнулся и рухнул на курчавую голову Геракла, отправив его в мир забытья и временного покоя…
Все стихло. Солнечный свет теперь беспрепятственно заливал всю комнату и пыль в солнечном спектре устроила танцевальный беспредел. В пространстве окна показались две любопытных гусиных башки, они вытягивали шеи, стараясь рассмотреть как можно больше подробностей. А на полу, там, где недавно ещё висели шторы, стояли две пары геракловых сандалий, которые он вчера скинул, ложась спать, и которые утром он принял за врага…