Парадоксы технологий
Еще в те времена, когда телефоны становились все меньше, а телевизоры все больше, разработчики массовых технологий столкнулись со странной проблемой: предугадать судьбу новинок стало практически невозможно. Почему в одном случае люди потрясающе консервативны, а в другом – наоборот? Началось все с того, что пьютеры вытеснили всю бытовую технику. Они научились разговаривать, готовить еду, стирать белье, принимать ТВ—каналы, водить наземные мобили и выполнять массу других повседневных дел. Но люди и здесь проявляли удивительную парадоксальность: бумажные газеты вымерли, уступив место новостным сайтам пьютеров, а вот толстые красочные журналы выжили и вполне неплохо себя чувствовали.
А знаменитая «Война очков и линз», вошедшая во все учебники экономики! К середине нынешнего века очки как товар практически не покупались, вытесняемые с одной стороны менее громоздкими и заметными линзами, а с другой успехами медицины, научившейся лечить большинство глазных заболеваний. Жалкие остатки бизнеса держались исключительно на солнцезащитных очках, когда производители – скорее от отчаяния, чем в результате каких—либо маркетинговых исследований – вмонтировали в них миниатюрный фотоаппарат, автоматический делающий снимки через каждые тридцать секунд. И фотоочки имели оглушительный успех! Производители линз стали нести колоссальные убытки. Не то чтобы запустить в производство фотографирующие линзы было совсем невозможно, но очень уж дорого! Да и не слишком удобно. Подкупленная пресса обрушила на обывателя массу статей – от совершенно желтых до строго научных – в которых расписывала опасные последствия ношения фотоочков, но вся эта массированная атака не принесла никаких результатов: очки по—прежнему раскупались. Тогда на рынок срочно были выброшены линзы, одновременно служившие приборами ночного видения. Эта новинка тоже вошла в моду, на нее даже стали поступать крупные госзаказы от различных силовых структур. Но и производители очков не дремали: они просто—напросто сделали тоже самое! И фотоочки стали «видеть» в темноте не хуже линз. Более того, за бешеные деньги были наняты лучшие дизайнеры пяти самых крупных планетных систем, и разнообразие очковых фасонов достигло невероятного размаха!
Но самое интересное все же в другом: фотографии, сделанные при помощи очков, люди по—прежнему предпочитали хранить не в памяти пьютера, а распечатанными в домашних альбомах. Ох, уж этот непредсказуемый покупательский консерватизм! Вот, скажем, голографическая одежда, менять фасон и расцветку которой можно было с помощью небольшого приборчика на поясе, тоже вызвала ажиотаж. Но всего на пару лет. А затем люди вернулись к привычным тканям, а на отдельных чудиков, по—прежнему отдававших предпочтение голографии, показывали пальцами, как на безнадежных придурков. Почти неизменной осталась и обувь. Хотя ее все же потеснили антигравы для ног. Зато совсем исчезли кредитные и прочие карточки. Человек сам по себе достаточно уникальный объект, с которого можно считать любую информацию, в том числе и списать с его счета несколько тысяч ублей за новый пиджак или те же фотоочки.
Клементина отложила журнал в сторону и недовольно поморщилась: все—таки читать журналы в последнее время стало совершенно невозможно, вместо чтения получается непрерывное тыканье пальцем в небрежно нарисованный в уголке крестик выпрыгивающей рекламной картинки. А особо назойливые еще и уворачиваются! А особо—особо назойливые, если их сразу не закрыть, будут таскаться за тобой несколько часов, пока не иссякнет заряд портативной энергии. Хорошо с пьютерами! Позвони в хакерское агентство, и тебе за небольшую плату вышлют блокиратор рекламы на любой пьютер—канал. За это, конечно, штрафуют, если найдут. Но с полицией рекламы всегда можно договориться на половину суммы и чтобы никаких данных о нарушении в базу пьютер—каналов. Тем более, что по слухам, полиция рекламы сама же и крышует этих самых хакеров.
Девушка взглянула на часы: ожидание явно затягивалось. Борвиш обещал придти к шести, а сейчас уже полседьмого и никаких…
Звонок прозвучал столь резко, что Клементина даже вздрогнула. Мельком взглянула в зеркальце, поправила прическу и, поудобнее устроившись в кресле, приказала:
– Открыть!
В дом вошел пожилой, но еще крепкий мужчина с бритой головой и маленькими серыми глазками. Чем-то неуловимым он напоминал разозленного хомяка. Мужчина остановился, не торопясь оглядел комнату, затем повернулся к девушке и произнес сухим без эмоций голосом:
– Половина.
– Полтора, – ответила Клемма.
– Миллион и ваше личное участие. Это мое последнее предложение.
– Хорошо, мистер Борвиш. Мне понадобится хороший хакер, умелый гипнотизер… очень умелый! Пара лучших бойцов… ну и быстроходное судно, конечно.
– Завтра в девять. Западный космодром, девятая взлетная площадка, челнок «Ветер Искаули».
Борвиш подошел к сканер—кошельку, прижал короткий толстый палец к полосе опознавания и тихо произнес:
– Двести тысяч аванса на счет Клементины Ачес.
Затем резко повернулся и, не прощаясь, направился к двери.