№ 19
Из информационного доклада уполномоченного за 2-й квартал 1947 года
4 июля 1947 г.
<…> Архиепископ Лука в отчетном квартале посетил меня 2 раза, 30 апреля и 9 июня 1947 года, оба раза по своей личной инициативе, без приглашения.
Первый раз, 30 апреля, при посещении Лука поблагодарил меня за посланную ему поздравительную телеграмму в связи с его 70-летием.
Затем сказал, что им была получена поздравительная телеграмма от тов. Карпова24, чем он был очень доволен, и сказал: «Откуда только мог знать Георгий Григорьевич о его юбилее, наверное, Вы, Яков Иванович, сообщили ему об этом».
Далее Лука рассказал, что он, будучи в гор. Керчи, подробно ознакомился с состоянием Иоанно-Предтеченской церкви, что это здание является одним из самых древних христианских памятников, которое находится в ведении Комитета по делам архитектуры, со стороны последнего никаких мер к его охране и сохранению не предпринимается, и, чтобы его сохранить как древний христианский памятник, он считает целесообразным передать его в пользование верующих для богослужебных целей, что по данному вопросу он писал в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР и в Комитет по делам архитектуры, но на свои письма никаких ответов не получил.
Керчь. Церковь Иоанна Предтечи
На это я ему ответил, что его заявление Советом получено и находится на рассмотрении.
Результаты последнего ему будут сообщены.
Тогда Лука высказал следующее:
«Мне стало известно, что здесь, в Крыму, в Ливадии отдыхает Вячеслав Михайлович Молотов25, и вот желал бы в отношении передачи верующим Иоанно-Предтеченской церкви в гор. Керчи поговорить с тов. Молотовым, и нельзя ли поговорить, с кем нужно, чтобы тов. Молотов смог его принять».
Привел пример из прошлого, что в дореволюционное время приезжавшие в Ливадию цари обязательно принимали местного правящего архиерея, но тут же оговорился, что это сравнение неудачное, но что он очень желал бы быть принятым тов. Молотовым.
На это я ему ответил:
«Да, конечно, сравнение, приведенное Вами, не совсем-то удачное. Раньше церковь не была отделена от государства, и, по сути дела, царь являлся главой церкви, поэтому, возможно, он и принимал местного архиерея».
Далее я сказал, что мне ничего не известно о пребывании здесь, в Крыму, тов. Молотова, да его здесь и нет, а если бы он и был, то он бы приехал отдыхать после большой и трудной государственной работы, а поэтому есть ли смысл его беспокоить только тем, чтобы просить передать в пользование верующих Иоанно-Предтеченскую церковь.
В заключение он рассказал о своей медицинской деятельности, что 24 апреля с/г, накануне своей поездки в гор. Керчь, он сделал большой полуторачасовой доклад по вопросам хирургии в Доме офицеров для военных врачей, на котором присутствовало до 150 врачей, а всего им было сделано уже 5 больших полутора-двухчасовых докладов, что на днях приступает к чтению целого цикла лекций по гнойной хирургии для врачей гор. Симферополя, что он уже официально является консультантом госпиталя инвалидов Отечественной войны, где не только консультирует, но и проводит операции.
В отношении Иоанно-Предтеченской церкви, после получения письма Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР № 21 от 14/VI-47 г., с приложением копии письма Комитета по делам архитектуры при Совете Министров СССР за № 11/169 от 12/VI-47 г. – «О невозможности передачи церкви Иоанна Предтечи в гор. Керчи общине верующих».
При встрече с Лукой 19/VI с/г во время совместной поездки с ним в гор. Алушту (о чем скажу ниже) я ему сообщил, что Ученый Совет архитектуры не находит возможным передать данную церковь в пользование общины верующих.
Лука мне на это ответил:
«Понятно, я и не имел никакой надежды на получение ее для верующих».
Второй раз Лука посетил меня 9 июня с/г с тем, чтобы я разрешил ему организовать подготовку псаломщиков, объясняя это следующим: более половины церквей и молитвенных домов псаломщиков не имеют, а из имеющихся большинство – бывшие монашки и преклонного возраста, которые постепенно будут выбывать из состава псаломщиков, а без таковых, по каноническим правилам, одним священником не могут проводиться богослужения. Подготовку псаломщиков он предполагает таким образом: при кафедральном соборе имеется одна чтица, которая хорошо знает церковный устав, и вот последняя будет группами по две-три женщины, из желающих быть псаломщиками, учить пению, читать по-славянски и изучать церковный устав, а практику они будут проходить на клиросе.
На это я ему окончательного ответа не дал, сказал, что ответ дам дня через два-три. После этого я связался по телефону с тов. Карповым, сообщил ему о просьбе Луки, и тов. Карпов тут же мне ответил: «Не препятствуйте Луке в подготовке им псаломщиков», после чего я по телефону сообщил Луке, что с моей стороны никаких возражений в подготовке им псаломщиков не имеется.
Когда Лука был у меня 9 июня с/г, я ему сообщил, что ко мне поступило ходатайство от верующих села Почтовое Бахчисарайского района об открытии молитвенного дома и что последними для этой цели куплен дом, и спросил его, поддерживает ли он это ходатайство. Лука ответил, что должен посмотреть это здание и после этого скажет – будет ли он поддерживать ходатайство или нет, и пригласил меня поехать с ним в село Почтовое.
О результатах поездки в село Почтовое мною сообщено выше26.
И еще одна совместная моя поездка с Лукой была в гор. Алушту, при следующих обстоятельствах:
13 июня с/г ко мне поступила жалоба от настоятеля Феодоро-Стратилатовской церкви гор. Алушта протоиерея Клягина о том, что Алуштинский горсовет вынес постановление об установке водопроводного крана для общего пользования на стене храма у северных дверей.
В это время у меня на приеме был секретарь архиепископа протоиерей Милославов, и я сказал, что придется выехать на место проверить, в чем там дело.
18 июня с/г протоиерей Милославов позвонил мне по телефону и сообщил, что архиепископ Лука прилетел из Москвы и завтра, 19/VI, собирается ехать в Алушту по жалобе Клягина (об этом ему сказал Милославов), и он приглашает меня выехать вместе с ним в его машине. Я согласился, и на следующий день, 19/VI с/г, он заехал за мной.
Результаты проверки жалобы Клягина сообщу ниже27, а сейчас считаю необходимым информировать Совет о той беседе, которая у нас была с Лукой в автомашине при поездке в Алушту.
Вначале он рассказал о полете в Москву (туда и обратно летел на самолете), как был встречен на вокзале, затем в гостинице «Москва», в институте профессорами (в каком точно, я не запомнил), летал в Москву, как говорит, специально к специалистам в связи с болезнью глаз.
Затем рассказал, как был принят в Патриархии и самим Патриархом28, что был на приеме у члена Совета тов. Уткина, а с тов. Карповым беседовал в Патриархии, обо всех этих встречах, приемах и беседах отзывался очень хорошо. Из всей этой его беседы чувствовалось, что он хотел подчеркнуть, что вот, мол, в Москве с ним считаются как с крупной величиной, не только как с архиереем, но и [как] с ученым.
Тут же сразу спрашивает меня: «Вы ничего не знаете о проводимой против меня обструкции профессорами мединститута?».
Я сказал, что ничего не знаю. Тогда Лука рассказал следующее.
Когда ему в Облисполкоме вручали знаки лауреата Сталинской премии, во время беседы председатель Облисполкома тов. Кривошеин просил его помочь местным врачам и прочитать ряд лекций по гнойной хирургии (хотя он здесь и приврал, так как я в это время присутствовал, и тов. Кривошеин его не просил, а он сам предложил об этом, чтобы передать врачам свои знания), что после этого его посетил зав. Облздравотделом доктор Стефановский, и они договорились о его докладах и лекциях.
Организацию этого дела якобы доктор Стефановский поручил профессору-хирургу мединститута Потапову, а последний – коммунист и секретарь парторганизации мединститута, и такое поручение, по словам Луки, ему пришлось не по душе, и вместе с женою, тоже врачом-хирургом, стали восстанавливать против него, Луки, всю профессуру, если вначале его приглашали для чтения лекций и докладов, то последнее время ему стали устраивать обструкции, и приводит это на таком примере. Когда читал лекцию последний раз, 29 мая с/г, для симферопольских врачей в 3-й поликлинике, то в перерыв, который был сделан во время его лекции, профессора мединститута демонстративно покинули зал.
После этого он должен был прочитать еще ряд лекций, но тогда же он почувствовал, что продолжений больше не будет, к тому же ему сообщили (кто, не сказал), что на следующий день после лекции звонили в 3-ю поликлинику из Обкома партии и спрашивали, действительно ли он читал лекцию, был ли он в рясе и был ли у него на груди крест. Затем якобы после этого некоторые врачи спрашивали профессора Потапова, будет ли продолжение лекций профессором Войно-Ясенецким, и профессор Потапов будто бы ответил: «Не будет, а если и будет, только тогда, когда он снимет свою рясу и не будет носить креста». И тут же Лука сказал: «Что им далась моя ряса, не все ли равно, как я одет и что на мне, я же не читаю врачам лекции по богословским наукам, а только по вопросам хирургии», и говорит, что все это сводится к тому:
«Я стал пользоваться авторитетом не только среди населения, но и среди врачебного персонала. Главным образом, своим личным обаянием, а таковое не всякому дано, а кроме того, я читаю лекции, доклады, даю советы и делаю операции совершенно безвозмездно», и привел такой пример:
«Ему стало известно, что отдельные граждане-евреи хотели бы обратиться к нему за советом, как к профессору-хирургу, но не решаются, считают неудобным еврею обратиться к православному архиерею, тогда он написал письмо местному раввину, в котором писал, что он принимает всех, кто нуждается в его совете или помощи, независимо от национальности и вероисповедания, и никакой платы за это не берет».
После этого к нему стали обращаться и евреи, и все это не по душе профессорам, к тому же, когда он приходил куда-либо по приглашению читать лекцию или делать доклад, народ, находящийся в зале, его приветствовал вставанием, приходилось, конечно, вставать и профессорам, а это затрагивало их самолюбие, а по всему этому они и стали вести разговоры о снятии им рясы, что знания его устарели и т. д.
Из всего этого Лука для себя делает такой вывод, что с ним повторяется то самое, что было раньше (как он назвал, предчувствие), перед его высылками и арестами, и сказал, что ему после всего этого оставаться в Крыму нельзя, нужно уезжать, и что никаких докладов и лекций, хотя бы его и просили, он делать больше не будет, что обо всем этом он написал Патриарху, хотя перед ним не ставит вопроса о переводе его из Крыма в другую епархию, но, говорит, – Патриарх должен догадаться.<…>
О поступивших заявлениях и жалобах
За отчетный квартал поступило заявлений и жалоб со стороны духовенства и верующих – 12, в том числе:
По налогам – 1
На действия местных советских органов – 4
По разным вопросам – 7.
По налоговым вопросам:
Архиепископ Лука 31 марта с. г. обратился с жалобой в городской финансовый отдел гор. Симферополя, в копии – мне, о неправильном обложении его подоходным налогом на 1947 год такого содержания:
«Согласно врученному мне 28 марта 1947 года платежному извещению № 30/IV райфо Городского района гор. Симферополя исчислило подоходный налог на 1947 год по моим личным доходам в сумме 12.558 руб. по срокам платежей: 15/III – 31.400 руб.; 15/V – 31.400 руб.; 15/VIII – 3139 руб. и 15/XI-3139 руб. и, кроме того, предъявило к уплате штраф в сумме 200 руб.
Указанное выше обложение подоходным налогом и наложение штрафа считаю неправильным, так как размер подоходного налога на 1947 г. начислен исходя из общего годового дохода за 1946 г. в сумме 36.000 руб., т. е. из расчета месячного дохода 3000 руб.
В соответствии с поданной декларацией мой месячный доход за время служения в Крымской области с 1/VI по 31/XII 1946 г. выразился в сумме 21.000 руб., т. е. из расчета полученного твердого оклада заработной платы в месяц в сумме 3000 руб.
В той же декларации я отмечаю, что, начиная с января 1947 г., мой месячный оклад заработной платы как управляющему Крымской епархией определен в сумме 2000 руб.
До перевода в Крымскую епархию я служил в Тамбовской и там облагался подоходным налогом из расчета месячного дохода в сумме 3000 руб.
По обложению в гор. Тамбове расчет произведен был полностью путем уплаты 25/III – 3140 руб. и 3/V-46 г. – 3140 руб.
Если райфо Городского района гор. Симферополя решило исчислить авансовые платежи на 1947 г. исходя из общего годового дохода 1946 г., т. е. включая мою работу в Тамбовской епархии, то мне кажется, что в соответствии с существующим законоположением оно должно было произвести перерасчет подоходного налога за 1946 г., засчитав в сумму обложения все произведенные мною платежи в 1946 г., и что этот перерасчет должен выразиться в следующем виде:
а) начислено налога за 1946 г. 12.558 руб.
б) уплачено в Тамбове 6280 руб.
в) уплачено в Симферополе 7325 руб.
г) переплата 1047 руб.
Эта переплата, безусловно, должна была быть зачтена мне при начислении авансовых платежей 1947 г. в первый срок платежа, но райфо, обходя закон, этого не сделало».
Далее Лука в своей жалобе пишет:
«Кустарничеством не занимаюсь, а являюсь управляющим Крымской епархией, и за исполнение этих обязанностей получаю твердый месячный оклад, который в прошлом году выражался в сумме 3000 руб., а начиная с 1947 г., в силу напряженного финансового состояния епархии, этот оклад снижен до 2000 руб., никаких других источников дохода не имею и иметь не должен.
Кроме того, как профессор-хирург, занимаюсь врачебной деятельностью, но эта деятельность никакими денежными компенсациями в 1946 г. не возмещалась. Прием больных мною производится бесплатно, и на таких же условиях осуществляю консультационно-практическую врачебную работу.
Райфо при обложении на 1947 г. подошло ко мне как к кустарю-ремесленнику, у которого возможны любые изменения в доходах, но я получаю только твердый месячный оклад зарплаты, и этот оклад с 1 января 1947 года определяется в сумме 2000 руб., следовательно, исчисляя мне авансовые платежи из расчета месячного дохода в сумме 3000 руб., райфо сознательно ущемляет мои денежные интересы, заранее предрешая вопрос переплаты подоходного налога.
Мне совершенно непонятна причина наложения на меня штрафа в сумме 200 руб.
Если это связано с задержкой подачи декларации, как мне передавали (официального постановления по этому поводу не получал), то абсолютно я не виноват.
В прошлом году райфо не требовало предоставления декларации, а обложения произвели на основании справки бухгалтерии епархии о получаемом мною окладе зарплаты. Аналогичная справка была предоставлена райфо и в текущем году, но зав. райфо Китаев не признал эту справку законной, потребовал специального обследования и личного опроса, которое и было произведено инспектором райфо, а также представления декларации, причем эта декларация по требованию зав. райфо пересоставлялась мною дважды.
Я все время беспокоился о предстоящих платежах на 1947 г., но инспектор райфо гр-нка Клестова заявила, что беспокоиться нечего, – пришлем извещение, и тогда будете платить».
Далее он пишет в жалобе: «Строго говоря, мне нечего декларировать, так как, кроме твердого оклада месячной зарплаты, никакими другими доходами, подлежащими обложению, не пользуюсь.
Правда, у меня есть личные сбережения, но они получены благодаря тридцатилетней научной работе, и что райфо на эти сбережения не имеет никаких прав.
Первый срок платежа установлен 15/III-47 г. в сумме 3140 руб., тогда как платежное извещение было вручено только 28 марта 1947 г.
Насколько я знаю, существует установленный законом срок исчисления первого платежа, т. е. по истечении 15 дней с момента начисления налога, но независимо от поданной жалобы 29 марта с. г. произведен первый взнос в сумме 3140 руб. и уплачен штраф в сумме 200 руб., хотя не знаю за что».
На основании всего этого Лука просит пересмотреть обложение его подоходным налогом на 1947 г. и сложить с него штраф в сумме 200 руб. как незаконно наложенный.
Затем к жалобе Лука дописал следующее:
«Такое столь ненормальное обложение меня подоходным налогом считаю особенно обидным для себя, поскольку, руководствуясь альтруистическими целями, из полученной мною Сталинской премии за научные труды в сумме 200.000 руб. я пожертвовал в пользу сирот воинов Отечественной войны 130.000 руб.».
Получив копию данной жалобы Луки, я позвонил заведующему городским Финансовым отделом и просил его срочно проверить жалобу по существу и результаты мне сообщить. В тот же день горфо были затребованы все материалы по обложению подоходным налогом Луки из райфо, проверены – решение райфо было пересмотрено и отменено.
В своем решении горфо отметило, что «при определении дохода на 1947 год райфинотдел не руководствовался указанием Министерства финансов СССР № 870 от 13/XII-46 г. “О порядке обложения налогами служителей религиозных культов”, в силу чего установленный доход в сумме 36.000 руб. является неправильным, т. к. жалобщик получает постоянное месячное содержание в сумме 2000 руб. и других доходов не имеет, поэтому доход на 1947 год следует установить в сумме 24.000 руб., из которого исчислить подоходный налог в сумме 6858 руб.
Райфо неправильно установлен первый срок уплаты подоходного налога 15/III с.г., т. к. расчет по исчислению налога произведен только 27 марта с. г.
Наложенный штраф в сумме 200 руб. является неосновательным, т. к. в деле нет материала о том, что райфо предъявляло требование о подаче декларации и которого плательщики не выполнили.
На основании изложенного горфо решил:
Жалобу Управляющего Крымской епархией архиепископа Луки Войно-Ясенецкого о пересмотре обложения и снятии штрафа – удовлетворить.
Решение райфо о наложении штрафа в сумме 200 руб. – отменить.
Излишне начисленную сумму подоходного налога -5700 руб. сложить.
Уплаченную сумму штрафа 200 руб. немедленно возвратить.
Установленный срок уплаты подоходного налога 15/III с.г. отменить и установить – 12/IV с.г.».
Данным решением архиепископ Лука был удовлетворен, главным образом за быстроту принятых мер по его жалобе, т. к. через два дня после подачи им жалобы был сообщен ему результат рассмотрения.<…>
Положение и деятельность церкви
а) Характеристика духовенства.
К той характеристике, которая мною была дана духовенству в информационном докладе за 1-й квартал 1947 г. архиепископу Луке, благочинным и священникам и дополненной выше в настоящем докладе в разделе «О составе духовенства», сказать что-либо еще не могу, так как за отчетный период каких-либо существенных изменений не произошло.
б) Состояние свечных мастерских и других предприятий церкви.
При Епархиальном Управлении имеется мастерская по производству церковных свечей, открытая в 1945 г. на условиях аренды помещения и оборудования у частного лица, он же является и мастером производства.
Архиепископ Лука решил с 1 июля 1947 г. свечную мастерскую закрыть в связи с ее нерентабельностью, т. к. свечей заготовлено столько, что вполне хватит на весь 1947 г. для всех церквей Крыма, к тому же доходная статья Епархиального Управления от реализации свечей за последние месяцы значительно сократилась, а расходы по свечному производству остаются большие. Дальнейшее снабжение свечами крымских церквей Лука мыслит со свечных заводов других епархий.
Кроме того, при Епархиальном Управлении имеется производство по выпечке просфор, которое находится в таком же положении, как и свечное производство.
Других производственных предприятий в Крымском Епархиальном Управлении и по церквам Крыма – не имеется.
в) Учебных духовных заведений в Крымской епархии – нет.
г) Обращений Епархиального Архиерея с посланиями к верующим в отчетном квартале – не было.
д) Съезд благочинных.
В отчетном квартале состоялся съезд благочинных Крымской епархии, созванный архиепископом Лукой 15 мая с.г. На съезде присутствовало 8 благочинных и 8 священников ближайших к Симферополю приходов.
На съезде обсуждались такие вопросы:
1) Результаты применения на исповеди Правил Иоанна Постника (копия этих правил, разосланных архиепископом Лукой приходским священникам, мною была приложена к информационному докладу за 4-й квартал 1946 г.).
При обсуждении этого вопроса выяснилось, что не везде их можно применять, необходим индивидуальный подход к исповедающимся в связи с особенностями условий жизни того или другого исповедающегося лица, его возрастом и отсутствием духовно-религиозной подготовки. Лука дал указание, чтобы эти правила были хорошо изучены самими священнослужителями, а потом разъяснять и проповедовать верующим.
2) О мерах улучшения финансового положения епархии.
Доклад по этому вопросу был сделан самим Лукой, который отмечал о тяжелом финансовом состоянии епархии и большинства церквей Крыма. Имеется еще задолженность отдельных церквей Епархиальному Управлению за 1946 г., выражающаяся в сумме 14.829 руб., а также отдельными церквами годовые отчеты за 1946 г. еще не представлены.
Было принято решение:
а) Немедленно принять самые решительные меры по ликвидации задолженности епархии и срочного представления годовых отчетов.
б) Финансовую отчетность вести в полном соответствии с утвержденной Патриархом инструкцией.
в) Установить прием и увольнение счетных работников церквей настоятелями, с утверждением таковых епархиальным ревизором, и ряд других мер подобного рода по улучшению финансовой деятельности.
3) О возможности открытия новых церквей.
Благочинные в своих сообщениях высказались об
открытии 9 церквей, в том числе 3-х в Симферополе и 2-х в Севастополе.
По этому вопросу принято постановление такого рода:
«Обязать благочинных выяснить истинное положение и возможность открытия церквей в указанных выше пунктах и в необходимых случаях оказать помощь и консультацию в организации двадцаток».
4) Об увеличении числа диаконов в постановлении записано:
«Вновь поставленных диаконов направлять для служения и прохождения стажа в гор. Феодосию, Евпаторию, Белогорск, Ялту в связи с наличием там вакантных мест».
5) О псаломщиках и регентах в докладах с мест отмечалось отсутствие достаточного количества псаломщиков и регентов, что вызывает необходимость совершения служения одним священником без псаломщика вопреки существующим каноническим правилам.
Было принято решение о подготовке псаломщиков из числа верующих, в соответствии с которым архиепископ Лука обращался ко мне о разрешении ему подготовки псаломщиков, – о чем мною сказано выше.
Затем были обсуждены вопросы о церковных хорах, характере церковного пения, репертуаре, стиле и необходимости в епархии создания показательного хора.
Затем тут же, на съезде, архиепископ Лука дал указания и распоряжения также по чисто внутрицерковным вопросам, например: чтобы священники и диаконы не служили наизусть, а только по служебникам и требникам;
поминали Патриарха и Архиепископа по указанным в календаре 1947 года формам;
чтобы благочинные представили удостоверения о совершении священниками долга исповеди и напоминали последним, приезжающим в Симферополь, о необходимости исповедоваться у епархиального духовника;
чтобы священники не оставляли открытыми северные и южные двери храма во время совершения богослужения;
искоренять дурную привычку большинства священников при причастии закладывать конец илитона за ворот;
проверять знания священниками Учительного известия;
о запрещении получения священниками зарплаты от церкви; в исключительных случаях тяжелого материального положения вновь назначенным священникам выдавать пособие от Епархиального Управления в первые месяцы служения; считать допустимым обеспечение священнослужителей, не имеющих доходов, особыми сборами и другими способами вспомоществования по желанию верующих;
в приходах, где имеются церковные дома, оплату квартирных, а также расходов по отоплению и освещению священнослужителям производить за счет церкви из церковных доходов, и ряд других указаний.
О созыве съезда и его повестке дня предварительно я был ознакомлен.<…>
Уполномоченный Совета по делам
Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по Крымской области Я. Жданов
ГААРК, ф. Р-2647, оп. 1, д. 6, л. 47–66.