Моей матери, любившей меня беспощадной любовью.
«Что такое материнская любовь?» – из этого вопроса родилась книга. Думалось, она будет о том, как любовь матери может стать для человека крыльями, несущими по жизни, и как она способна превратиться в оковы, связывающие тяжестью неоплаченных счетов и нерешенных проблем. Нам казалось, что мы будем говорить о детях, о взрослеющих детях, о взрослых детях, внутри которых живут эти странные последствия отношения к ним женщины, приведшей их на этот свет, в этот мир. И все случилось, но несколько иначе, нежели казалось.
Да, мы увидели крылья и распутывали узы, но оказалось, что материнская любовь изменяет не только того, кого любят, то есть дитя, но и ту, которая любит, то есть мать. И у нее в этом чувстве есть свой источник, есть свои камни на шее и у него. Родилась книга не о достоинствах и недостатках, не о правилах и предосторожностях, а об отношениях, о звеньях цепи жизни – матери и ее ребенке. И в конце концов первоначальный вопрос стал другим: есть ли шанс у двух людей, связанных самой тесной связью, превратить эту связь в источник силы и радости, а не мириться с ней, как с ярмом зависимости и долга? И от чего это зависит? И где искать тайну мифа о материнской любви и о любви к матери? Мы увидим.
Вступление. Материнская любовь – мечта о рае
Если детей баловать, то из них вырастают настоящие разбойники.
С какой только стороны не рассматривают этот многогранный алмаз под названием «отношения матерей и детей» – тут и зависимость и счастье, и неизбежный конфликт, многочисленные права и еще более многочисленные обязанности, и долг, и подвиг, и жертва, и подвижничество… И ведь действительно, такое несчетное количество раз, но вновь и вновь в своей обыденности, абсолютно соединенной с неповторимостью, возникает ситуация: у вас будет ребенок.
И трудно себе представить, чтобы первой об этом узнала не сама будущая мать, а кто-нибудь другой, пусть и самый близкий, например будущий отец. При всем моем уважении к отцам и понимании их значимости и равнозначности в жизни ребенка с матерью, я сосредоточусь на одной линии, линии отношений матери и ребенка и, что не менее важно, ребенка и матери.
Какая мать, с момента, когда узнает, что у нее будет ребенок, не задумывается о том, каким он будет, как она будет его любить, как он будет расти? Будет ли он послушным или строптивым, на кого будет похож, кем станет в этой жизни. Кем станет для нее, для матери, какая будет у них жизнь. Конкретное содержание этих планов, мечтаний и переживаний – самое разнообразное, оно зависит и от обстоятельств жизни матери, и от ситуации, в которой она находится, и от культуры, в которой она выросла, и от обычаев, традиций и правил ее семьи. Как часто мы не подозреваем, что этими своими мечтами и планами уже во многом закладываем особенности жизни своего ребенка и специфику своих с ним отношений! У нас есть выбор.
А вот ребенок, которого мы ждем с бо́льшим или меньшим нетерпением, с радостью или опасением, ребенок такого выбора лишен. Он приходит в мир, который ему предлагает мать, как в нечто данное и незыблемое. Он приходит несведущий, беспомощный и беззащитный в мир, которым правят всесильные и всемогущие боги по имени мама и папа. И он примет их такими, какие они есть, и долго будет думать, что только такими они и могут быть, и по-другому не бывает. Как это похоже на всю историю человечества, ведь она тоже начиналась с преклонения перед неведомой и всемогущей силой, которая тоже может быть добра и сурова, и никогда точно не знаешь, какой стороной и почему к тебе обернется.
Ребенок, так же как первобытные люди, старается и надеется, что его оценят, наградят, поймут, пожалеют. А боги настолько заняты своей божественной жизнью, своими загадочными и непостижимыми делами, настолько редко нисходят до слабых и зависимых, что порой, когда они, эти слабые, вырастут, окрепнут и увидят мир шире, они от поклонения и трепета с той же эмоциональной силой перейдут к бунту. И будет он совершенно не бессмысленен, этот крик измученной нелюбовью души, которая использует последнее средство, чтобы оказаться услышанной, не сгинуть в нелюбви и невнимании.
И я предлагаю родителям, и прежде всего матерям, не лениться, а постараться соответствовать своему божественному статусу, который, как ни странно, многим приносит больше обязанностей, нежели прав. Нужно это для того, чтобы из маленьких пока и неопытных существ выросли со временем боги для тех, кто еще придет в этот мир, а не рабы того, что уже есть.
Для любого человека, независимо от социального слоя, времени и места рождения, мать – это человек, на которого выносится вся идеальная система ожиданий, своего рода воплощение мечты о потерянном Рае на земле. Я полагаю, что так. И лишь в том, насколько близки или далеки мечта и реальность, и кроются основные сложности, почти неизбежно возникающие у большинства людей с их матерями.
Для женщины сложно сгармонизировать эти разные мечты, непросто расставить приоритеты и выстроить систему ценностей. Для ребенка очень сложно принять и понять, что мать не будет его любить меньше от того, что у нее есть еще что-то важное в жизни, кроме него. Это всегда очень трудно принять маленькому человеку, а матери, к сожалению, очень редко считают нужным говорить с детьми об этом. Редко женщина приходит к тому, чтобы не выделять какой-то закрытый заповедник, где живет ребенок, и вбегать в него, вырывая из своей какой-то иной, чужой и враждебной для ребенка жизни куски, а расширять пространство своей жизни, чтобы в ней было место всему, что ей, матери, дорого и чтобы в этом мире ребенок чувствовал себя уверенно, спокойно и безопасно. Чувствовал себя нужным и важным для богов, которые правят его миром, и учился понимать, что у этих богов хоть и много других очень важных дел, достаточно могущества, чтобы не забыть и о нем.
Мне кажется, одна из граней данной проблемы в том, что женщине, у которой есть ребенок, обстоятельства жизни не позволяют быть для него просто матерью, любящей, принимающей не за что-то, а просто потому что это естественно – матери принимать свое дитя. Женщина неизбежно оборачивается к ребенку разными своими ипостасями. Она и воспитатель, и учитель, и человек со своими мечтами, амбициями и жизненными планами, в которых присутствует не только ребенок, но и мечта о карьере или о творчестве, и о счастливой женской, а не только материнской, жизни.
Уже в сам момент рождения, в течение этого, длящегося иногда легко и быстро, иногда долго и трудно, процесса отрыва и покидания, ситуация матери и ребенка практически противоположна. Она знает, что происходит, и ждет этого, он же переживает муки изгнания из Рая. В момент рождения, когда человек теряет этот Рай, отрывается, еще не имея возможности понять, что с ним происходит, он всем своим существом, каждой клеткой переживает это отделение, и оно впечатывается в него навсегда, так же как навсегда впечаталось в него переживание абсолютного единства и слияния с матерью во время пребывания в утробе. Поэтому так важно, чтобы первое существо, которое он почувствует в этом мире, была мать. Только тот ребенок будет психологически устойчив, здоров и будет иметь шанс стать самодостаточным, не бояться себя и людей, который не был оторван от матери в раннем возрасте.
Ребенок тянется к матери, ничего не понимая, совершенно инстинктивно, младенец узнает ее памятью изначального внутриутробного единства и памятью их совместной идеальной жизни. Мы сейчас говорим только о благополучном варианте. Но даже и при неблагополучном… Брошенные в очень раннем младенческом возрасте дети все равно ждут маму, все они мечтают встретиться с ней, мечтают, что когда-нибудь она придет, и они воссоединятся, и будет тот же Рай. Такова сила этого природного инстинкта, сила памяти о том времени, когда мать и дитя были плоть едина, как о самой надежной гарантии безопасности, гарантии жизни как таковой, эмоциональной безопасности, гарантии того, что вообще что-то в жизни может быть хорошее, потому что это некое впечатанное оттуда, из внутриутробного периода, само собой разумеющееся.
Стык природного знания, телесного, биологического, и во многом психологического, потому что оно тоже приходит оттуда, из внутриутробного периода, и социальной жизни людей, жизни мира слов, вот этот стык и начинает рождать одну из самых больших проблем: конфликт между мечтой о Рае и реальностью жизни.
Именно этот конфликт заставляет нас задуматься: а есть ли надежда, что мечта эта воплотится, и существует ли возможность ее воплощения? Бывает ли так, чтобы сказка стала былью? Я полагаю, что этот вопрос решается двумя факторами: силой веры в сказку и количеством усилий, которые человек готов приложить для ее реализации.
Возможна ли и существует ли в действительности безусловная материнская любовь? Ведь, собственно говоря, мечта о Рае, мечта об идеальной матери – это мечта о ком-то, кто будет принимать и любить человека безусловно. В прямом, буквальном смысле слова. Насколько в течение жизни, особенно начальной, до трех лет, да и дальше, наверное, близко взаимодействие матери и ребенка к этому идеалу, настолько приблизится Рай. Ребенок впитывает за начальный период своей жизни уверенность в том, что есть человек, который любит его безусловно, не выдвигая никаких требований, поддерживая его и вообще просто радуясь факту его присутствия на этом свете, какой бы он ни был, и это ощущение – что ты пришел и тебе рады, ты здесь нужен – выносится прежде всего на мать.
И это сохраняется до самого взрослого возраста, и отсутствие этого проявляется обидой, неприятием, иногда агрессией у взрослых людей в претензиях, высказанных и не высказанных. Претензии как бы и не к матери, а к этой женщине в облике матери, которая иногда превращается с возрастом просто в неузнаваемо чужую и далекую. Но обращение к этой женщине все равно всегда будет обращением к матери: «Ну ты же, ты же меня привела на этот свет, ты меня любила, ты мне была рада, ты меня хотела, так что же изменилось?!»
Поэтому, если говорить совсем коротко, то я совершенно убеждена, что для человека мать – это мечта о Рае. Дальше вопрос, насколько реальная жизнь похожа на мечту.