6
Медведь в десятый раз отер пот со лба. Нет, жарко ему не было. Ему было не по себе. Мало того, что за всю свою врачебную практику он не сталкивался ни с чем подобным, так еще носителем этого необъяснимого, пугающего явления оказался самый дорогой ему на свете человек… Медведь не мог беспристрастно смотреть на снимки. Он не мог рассуждать здраво. Нет места рациональному там, где речь заходит о чувствах. А его чувства стремились к Ангелу, и все сводились к одному омерзительному ощущению – липкому и холодному страху.
На темно-синем фоне рентгена светло-голубым и белым обрисовывались хрупкие тонкие косточки Ангела. Один их вид наводил на мысль о ее ранимости и уязвимости.
Но в подобный ужас Медведя привело вовсе не это. Нет, конечно же, не это…
За верхними ребрами, на месте опухоли, вырисовывалось Нечто.
Медведь не знал, что именно это Нечто Ангел и приняла за гору зубочисток в кабинете УЗИ.
Для него все не выглядело настолько просто и безобидно.
А глаза Халата горели странным огнем.
Буквально пожирая глазами изображение, прикрепленное к светящемуся экрану, тот едва ли не расплывался в улыбке. Но Медведь этого не замечал.
Глаза Халата неотрывно приклеились к аномалии. Глаза Медведя бегали от черточки к черточке в тщетном поиске ответа.
Сначала он решил, что снимок оказался испорчен. Такое случается, да… Но тогда смазывается все изображение, или его часть, но никогда не проявляются странные дополнительные кости!
А то, что он видел, походило именно на кости. По своей форме, толщине, плотности… Да, наполовину скрытые ребрами, но вполне нормальные кости и суставы… Вот только быть их там не должно.
– Может быть, сиамский близнец?
Медведь и сам знал, что догадка нелепая, но должен был хоть как-то попытаться разбить ту тишину, что висела в кабинете последний час.
– Нет, это бы нам никак не объяснило столь быстрый рост образования. Причем заметно было бы уже при рождении, а не в возрасте двадцати… и скольки там лет? Хотя не важно… Да и на человеческий скелет это не похоже. И ты сам говорил, что аномальных сосудов и артерий на УЗИ не нашел, постороннее сердце не билось.
– Но ведь часто бывают самые неожиданные деформации у близнецов, делящих одно тело на двоих…
– Ну не настолько же. Что ты так прицепился к этой теории?
– Не знаю…
На самом же деле Медведь думал, что такого близнеца было бы гораздо проще отрезать от Ангела. Ее органы он не задевает, а значит, его отсутствие на ней уж никак не скажется негативно.
Если же Это имело отношение лично к ней, к ее организму, ее телу…
Хотя что за бред, оно и так имеет! Оно сидит в ее организме! Оно – часть ее тела!
Вот только он совершенно определенно знает, что раньше этой части у нее не было. И, следовательно, быть ее вовсе не должно.
Медведь схватился за голову. Нет, не пафосно, не театрально. Он просто поднял вверх руки и обхватил ими свою голову, сплетя пальцы на затылке, не отрывая дрожащего взгляда от снимка. Еще немного, и ему станет плохо.
Халат же свои руки чуть не потирал. Он переплел пальцы и пристроил подбородок в ложбинке посередине. Стальной взгляд его серых глаз отражал внутренний триумф. Хорошо, что Медведь не смотрел на него. Если бы он заметил, Халат бы обзавелся двумя внушительными синяками, оттеняющими цвет его замечательных, внимательных глаз.
Но даже эти внимательные глаза не смогли сразу объяснить Халату, что они видят. Кости, да… Это само собой разумеется. Но вот… Откуда и почему?
Он искал параллели, аналогии, но делал это молча, не посвящая Медведя в свои размышления, не делясь с ним своими теориями. Отчасти, чтобы не показаться смешным – как сам Медведь с его близнецами. Отчасти… А вот от второй части он чувствовал, что вот-вот сделает величайшее открытие – и не собирался делиться славой с Медведем. Да, конечно, материал предоставил он… Но вот разгадать загадку ему явно не под силу. Дааа, когда дело касается чувств, все люди глупеют. Халат это прекрасно знал. Он предпочитал быть рассудительным и объективным.
Медведь продолжал бегать глазами по снимку. Что-то начало вырисовываться… Что-то это ему напоминало… Что-то очень настойчиво это ему напоминало… Вот только что, он пока не мог понять.
Время шло, а ответ не приходил. Только что-то продолжало упрямо мельтешить у него в мыслях, нашептывая, притягивая ближе к снимку и показывая крохотным пальчиком. «Посмотри, ну посмотри же», – говорило оно. Медведь смотрел, но не видел.
Что же, что у него перед глазами?.. Главное, где он видел это раньше?
Тонкие переплетения хрупких косточек, такой знакомый, до боли знакомый и простой узор… Перекрещения и скрепления, маленькие суставы, суставы побольше, изгибы и наложения… И общее впечатление треугольников. Несколько углов, свернутых в одну ленту, сложенных один поверх другого. Не раз, далеко не раз видел он подобное, но сейчас мозг просто отказывался узнавать то, что лежало перед ним.
О да, Халат понимал, во всяком случае, начал понимать, чему он стал свидетелем. Если он не ошибается – а он крайне редко ошибается – то это будет одно из величайших открытий последнего времени, это его прославит… Главное, успеть записать это все на свое имя, успеть перехватить материал исследования, не дать никому другому наложить на него руку. На него – не на нее. Это для него не девушка, не женщина, да что там – не человек. Это – образец. Это – дорога к признанию.
Углы и изгибы… Разум Медведя начал постепенно работать, двигаться, шевелиться – и лента костей со снимка начала разворачиваться, развиваться, разгибаться перед его внутренним взором.
Теперь, в полураскрытом виде, она даже сильнее напоминала ему что-то, чего он пока не узнавал.
Лента продолжала двигаться, бежать, распускаться – а с ней двигалась и его мысль. Мысль росла, оформлялась, набухала, набирала цвет и форму. Вот она в зачаточном состоянии, вот как эмбрион, свернутая калачиком, прямо как кости перед ним, а вот она распрямляется и становится на свои ноги, превращаясь в нечто взрослое, сознательное, способное ему что-то сказать… О чем-то, что точно так же разворачивается, распрямляется, становится ровным и сильным…
О чем-то, чего у человека при всем том быть не должно…
Медведь судорожно втянул в себя воздух.
Нет, этого быть не могло. Этого быть не должно. Это просто невозможно, немыслимо.
Медведь в одиннадцатый раз отер пот со лба. Нет, жарко ему не было.
Ему было страшно.