Глава 2. Лили – день первый
Фиджи
Двери легко скользят в стороны, и влажная жара – обычная для Фиджи – вползает в здание крошечного аэропортика, смешиваясь с застоявшимся кондиционированным воздухом. Я делаю глубокий вдох. Запах искусственной прохлады, утекающей в разгоряченную атмосферу, видимо, одинаков повсюду на земле.
– Ах, Лиллиан, ты только посмотри на нас, какие мы с тобой стали завзятые авиапутешественницы. – Маргарет просовывает свою пятнистую от старости руку в сгиб моего локтя и увлекает меня за собой, к крошечному самолетику, который уже появился на горизонте. – Жалко, что ты не надела что-нибудь более… подходящее случаю.
Там, на курорте, я натянула поверх купальных плавок шорты из старых обрезанных джинсов и накинула легкую зеленую футболку буквально за пару минут до появления приехавшего за нами лимузина. Я еще не успела сунуть ноги в свои дряхлые «найки», а коридорный уже закидывал в корзину мой багаж. Здесь, на Фиджи, никому, кроме Маргарет, и в голову не придет заботиться о том, кто как выглядит. Я могла бы хоть голая пройти по всему пляжу из конца в конец, никто бы и глазом не моргнул; только мальчики-разносчики напитков, может, спросили бы, не хочу ли я новый коктейль.
На Фиджи мы уже неделю, и за это время я палец о палец ни разу не ударила; даже мою собственную сумку, и ту носили за мной другие люди. Похоже, весь здешний обслуживающий персонал получил строжайшие указания обхаживать нас так, будто мы кинозвезды. При том что еды здесь просто дикое количество, а физической нагрузки явно не хватает, домой я вернусь, потолстев фунтов на двадцать, не меньше.
– Извини, Маргарет, это все, что у меня было чистого. Никто не предупредил меня про дресс-код.
– Дресс-код здесь ни при чем, речь идет об элементарном самоуважении. Если ты не можешь хорошо выглядеть ради себя, то хотя бы обо мне подумай. Тебе что, трудно было подкраситься немного или хотя бы прическу какую-нибудь сделать? – И она легко оглаживает рукой собственную шевелюру, точно демонстрируя, сколько именно труда надлежит вкладывать в свою внешность. – У тебя такая хорошенькая мордашка, почему же ты не даешь остальным полюбоваться ею?
С десяток резких ответов уже готовы сорваться у меня с языка, но я молчу. Я всегда молчу.
– У меня в сумке есть кое-что из косметики. Накрашусь, когда сядем в самолет, если тебе так будет приятнее.
Ее прямо передергивает, когда она бросает взгляд на мой затасканный синий рюкзачок, который я ношу вместо дамской сумки еще с колледжа. Дома у меня целый чулан забит сумками, которые за девять лет нашей совместной жизни с Джерри подарила мне Маргарет – наверняка в надежде соблазнить меня бросить мою старую спортивную развалюху. Иногда я даже ношу что-нибудь из них, в особых случаях, но никогда при Маргарет; таков мой сверх-пассивно-агрессивный способ показывать, что я уже не маленькая девочка, а она – не моя мама.
– Да, дорогая, спасибо. – И ни словечка о моей сумке на этот раз – потрясающе! – Надеюсь, сделав это для меня, ты обнаружишь, что тебе и самой приятно. – И она с таким чувством треплет меня по руке, что я проглатываю уже заготовленный ответ. Что с каждым разом становится все труднее.
Роскошь явно пришлась Маргарет по вкусу. Хотя в жизни ей всякого пришлось повидать – ее муж, помощник шерифа в провинциальной Айове, умер очень рано, оставив ее молодой вдовой, так что она привыкла делать покупки исключительно на распродажах и со страстью коллекционировать купоны на скидки. А тут, гляди-ка, за какую-то неделю в совершенстве овладела искусством небрежно кивать коридорному на чемоданы и одним касанием пальцев опускать чаевые ему в ладонь…
Сегодня она вся в белом, а ее наряд по стилю напоминает начало восьмидесятых. В таком костюме хорошо ходить на званый ланч с подружками, а не летать в самолете, но Маргарет явно считает его последним писком моды. Во всем остальном она выглядит и вправду очень мило. Волосы нарядным облачком цвета сливок с медом окружают ее голову, огромные очки от солнца блестящей бабочкой присели на нос. Каждый раз, когда она улыбается, матовый блеск заботливо наложенного поутру макияжа нарушают маленькие морщинки.
– Ну, вот мы и на месте. – Маргарет тяжело переводит дыхание.
Вблизи самолетик выглядит уже не так впечатляюще. Вдоль его корпуса тянется красно-синяя полоса, отчего он кажется мне похожим скорее на киношный реквизит, чем на настоящую машину, которая через считаные минуты поднимет нас в воздух. К тому же он маленький, такой маленький, что я только диву даюсь: неужели реактивные самолеты бывают такими? Всего три иллюминатора разделяют его хвост и кабину пилота; ничего, похожего на отсек для багажа, и близко не видно.
В программе на день, которую нам сегодня утром просунули под дверь, написано, что на борту этого самолета мы проведем четыре с половиной часа. С нами полетит какой-то тип из «Карлтон йогурт», он и устроит нас на этом «частном острове». Четыре часа в обществе свекрови и незнакомого человека! Как я это выдержу? Придется, наверное, позаимствовать у Маргарет одну из ее волшебных снотворных пилюль.
Чтобы попасть в крошечный серый самолетик, надо подняться всего по трем ступенькам. Маргарет идет первой, я не возражаю. В конце концов, это ведь ее каникулы, так что я следую в арьергарде. Такой расклад устраивает нас обеих: она почти всегда получает, что хочет, а я не спорю – так спокойнее.
Когда она позвонила нам и сообщила, что выиграла поездку на Фиджи на двоих, да еще бесплатно, я ей не поверила. Решила, что какой-нибудь спорый на язык коммивояжер навешал ей лапши на уши. Маргарет живет в четырех часах езды от нас, в доме для престарелых в Черт-те-Где, штат Айова, и она единственный человек в мире, который еще верит телемаркетингу.
Нет, я вправду люблю Маргарет, но по-своему, и это не значит, что с ней легко. До приезда на Фиджи я думала об этих каникулах примерно так же, как о посещении гинеколога: неприятно, но нужно. Однако Джерри решил, что в моем круглосуточном труде в должности жены и матери мне необходим перерыв, а Маргарет сочла, что недолгая разлука нас «только сблизит» – так что пришлось поехать.
И хорошо, что я их послушала. Фиджи – это чистый рай, и даже компания Маргарет его не портит. Не знаю, в чем дело – в исключительной ли погоде или во всепроникающих цветочных ароматах, на которых настоян здешний воздух, только здесь мы – и я, и она, – как-то изменились. Без Джерри и мальчиков Маргарет почти позабыла надоедать мне советами о том, как стать превосходной женой и матерью. А я смогла расслабиться и насладиться пребыванием в земном раю так, как и не подозревала, что у меня получится.
Пригнув голову, я ныряю в круглый дверной проем, огибаю какой-то угол и оказываюсь в салоне. Первое, что я вижу, – пять безупречных кожаных кресел, два в затылок друг другу вдоль каждой стороны прохода, и одно в хвосте, посредине. Маргарет протискивается мимо стюардессы, которая бесшумно что-то делает в передней части салона, и направляется ко второму ряду. На спинке каждого кресла есть телеэкран, а закусок и напитков столько, что хватило бы на всю детсадовскую группу Дэниела разом. Похоже, я и тут ошиблась. Путешествовать будем с шиком. В смысле, еда и телевизор. Такие каникулы мне нравятся!
Зря я не поверила Дженис, представительнице фирмы «Карлтон». А ведь она с самого начала твердила нам, что вторая половина нашего отдыха будет просто изумительной. Сама Дженис никогда не бывала на Адьята-бич. Обычно и туда, и на Фиджи ездит ее босс, но на этот раз его на неделю задержали в офисе компании какие-то дела. Когда об этом стало известно, то весь отдел по связям с общественностью тянул жребий, кто поедет вместо него, и выиграла Дженис. Я огорчена, что теперь она не с нами, но Дженис говорит, что ее босс – нормальный парень. Нормальный-то нормальный, только вряд ли он будет смешить меня так, как Дженис, – с ней мы просто животики от смеха надрывали. Зато она дала мне свой электронный адрес, так что мы сможем переписываться.
– Прошу прощения, мисс, не принесете мне, пожалуйста, водички? – кричит Маргарет стюардессе и плюхается на сиденье.
– Маргарет, – шепчу я, – я сама принесу.
– Нет, дорогая, это ее работа. Пусть она ее и делает, – отвечает свекровь во весь голос, так что мне хочется провалиться от смущения.
Высокая рыжеватая блондинка идет к нам по проходу. Чуть заметные складочки у рта и в уголках глаз лишь подчеркивают добродушие, которое выдает ее голос.
– Здра-авствуйте, дорогуши, что для ва-ас? – Протяжный акцент выдает в ней уроженку юга.
– Не могли бы вы принести мне воды, желательно из бутылки? Безо льда. Полстакана. – Маргарет умолкает, видимо, что-то обдумывая. – Надеюсь, вода уже охлажденная?
– Конечно.
– Вот и хорошо. Лиллиан, скажи этой милой женщине, что ты хочешь.
– Ничего, спасибо. – Меньше всего на свете мне хочется сейчас усложнять стюардессе жизнь. Для этого у нее есть Маргарет.
– Тогда ей то же, что и мне, – приказывает свекровь так властно, что у меня не хватает духу спорить.
Пока стюардесса, грациозно покачиваясь на ходу, возвращается в начало салона, я сую руку в передний карман моего рюкзака, тот, что под молнией. Это книжный карман. В него отлично входит любой роман, ну, кроме некоторых русских, конечно, – для них подходящего кармана еще не придумали. Я едва успеваю достать книгу и раскрыть ее на первой странице, как возвращается стюардесса.
Надо же, она либо ясновидящая, либо и впрямь знает свою работу лучше некуда. В руках у нее не только вода для Маргарет, но также запас салфеток, подушка и одеяло. Попроси у нее Маргарет луну с неба, она и то, наверное, не отказала бы; счастье, что та не просит. Положив освободившиеся руки на спинки кресел по обе стороны прохода, стюардесса обращается к нам обеим:
– Дамы, если вам что-нибудь нужно, обращайтесь. Меня зовут Тереза.
Маргарет только кивает – она слишком озабочена откручиванием безопасной крышки с бутылочки с лекарствами, чтобы отвечать по-человечески. Наконец, выбрав из радужной россыпи пилюль две белые, кидает их себе в рот, запивает водой и проглатывает. Этого ей хватит часа на три-четыре, не меньше.
– Большое спасибо. – Я изо всех сил стараюсь спасти положение. Тереза кивает – судя по всему, ей не обидно, а смешно.
– Полет у нас впереди ровный; так что выспитесь вы, как в своей постели. Доброго сна, милая, – воркует Тереза над Маргарет, потом поворачивается и протягивает мне вспотевшую ледяную бутылку. – Вот, а это вам, держите.
– Спасибо. – Я опускаю бутылку в расстегнутый карман рюкзака – на потом.
– Нет проблем, милая – это ведь и впрямь моя работа. – Ее глаза лукаво вспыхивают, и я понимаю, что она слышала слова Маргарет. – А вы пока посидите, расслабьтесь. Дейв будет с минуты на минуту, тогда и полетим.
– Дейв? – Имя почему-то кажется мне знакомым. – Это пилот?
Она качает головой; жесткие, как пшеничные колосья, пряди щекочут ей лицо.
– Нет, Дейв – это парень из компании «Карлтон йогурт». Не беспокойтесь, он славный, даже очень милый.
– Дейв Холл? – Кажется, Дженис так его называла.
– Да, мэм, он самый.