Глава 3
– Я всерьез начинаю сомневаться в том, что ваша тетя Хамфриз существует на самом деле, – сухо заметил Гейбриел на следующее утро, когда они с Дианой вдвоем сидели в малой столовой за завтраком, поданным молчаливым и расторопным Соумзом.
Почти весь вчерашний день прошел у Гейбриела в разъездах. Он побывал в редакциях нескольких газет, съездил в контору поверенного Джонстона и к одному старому боевому товарищу, которому Гейбриел поручил разыскать Доминика Вона. Впрочем, Гейбриел успел к ужину; переодевшись, он присоединился к Диане в столовой.
За ужином присутствовала только Диана. Миссис Хамфриз прислала свои извинения. Утром она снова передала через горничную, что не спустится вниз.
Диана улыбнулась:
– Уверяю вас, тетя Хамфриз существует, но ужасно страдает от нервного расстройства. По правде говоря, она вовсе не желала ехать в Лондон и согласилась только потому, что я настояла, – подчеркнуто добавила она.
Гейбриел сурово сдвинул темные брови:
– Хорошо, что ей хотя бы хватило здравого смысла не пускать вас в столицу одну! Но, поскольку сразу по приезде она удалилась к себе и с тех пор не покидает своих комнат, вряд ли она оказывает вам большую помощь. Более того, ее затворничество стало совершенно неприличным после того, как здесь поселился я.
Диана бросила на него вопросительный взгляд:
– Что же в этом неприличного, раз вы мой опекун?
– Опекун, который теперь к тому же официально является вашим женихом.
Гейбриел протянул ей через стол раскрытую газету, которую до того читал.
Диана взяла ее дрогнувшей рукой и стала отыскивать соответствующую колонку. Наконец она увидела то, что ее интересовало. «Настоящим объявляется о помолвке лорда Гейбриела Максуэлла Картера Фолкнера, седьмого графа Уэстборна (Уэстборн-Хаус, Лондон), и его подопечной, леди Дианы Харриет Беатрис Коупленд (Шорли-Парк, Хэмпшир). Бракосочетание состоится в ближайшее время в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер». И больше ничего. Ни имен родителей Гейбриела, ни ее родителей. Сухо и коротко… И все же, лишь увидев объявление напечатанным, она поняла, что помолвлена на самом деле. Сотни людей во всем Лондоне сейчас завтракают и, как и они, читают газеты… Нет, Диана не передумала после того, как вчера они обо всем договорились. Не покоробили ее и слова о том, что «бракосочетание состоится в ближайшее время». Она считала: чем скорее, тем лучше, и желательно до того, как Малком Касл обвенчается с Верой Дуглас! Нет, Диана не жалела о своем решении, но печатное объявление о помолвке заставило ее новыми глазами взглянуть на Гейбриела Фолкнера. Впрочем, она и в нем не испытывала сомнений после того, как вчера побывала в его объятиях и попробовала на вкус его поцелуи! При одном воспоминании о вчерашнем опыте она краснела, вчера, после того как она поднялась к себе, ей еще долго не удавалось уснуть…
Никакие рассказы тетушки Хамфриз о том, что происходит между супругами в спальне, не подготовили Диану к пьянящему восторгу, охватившему ее, когда Гейбриел обнимал и целовал ее. Жар. Трепет. Страстное желание испытать нечто неведомое – она еще не знала, что именно, но не сомневалась, что скоро все узнает в союзе с таким опытным и искушенным мужчиной…
Гейбриел украдкой наблюдал за ней. Вначале Диана сильно побледнела, но затем лицо ее раскраснелось и стало почти одного оттенка с платьем, которое было на ней сегодня; румянец сопровождался почти лихорадочным блеском небесно-голубых глаз, когда она взмахнула длинными ресницами и посмотрела на него.
– Может быть, вас встревожили слова «в ближайшее время»? – спросил он.
– Нет, что вы, – искренне удивилась Диана. – Конечно, вначале мне бы хотелось разыскать сестер, но я не буду против, если свадьба состоится сразу после того, как они найдутся.
– В самом деле? – Гейбриел смерил ее мрачным взглядом. – Я-то воображал, что вы, возможно, захотите дать вашему молодому человеку – надеюсь, он и в самом деле молод? – время одуматься. Он осознает свою ошибку, бросится к вашим ногам и признается вам в вечной любви!
Поняв, что Гейбриел ее дразнит, Диана залилась еще более густым румянцем.
– Да… он и в самом деле молод… и очень глуп. И даже если бы он поступил так, как вы говорите, я бы ни за что не поверила ему и не ответила на его притязания! – Она решительно сжала свои восхитительно полные и соблазнительные губы.
Гейбриел откинул голову на спинку стула и смерил свою невесту задумчивым взглядом. Невозможно отрицать, что Диана красива. Не приходится сомневаться и в том, что у нее сильная воля. Однако удивительнее всего то, что она и не думает прощать своего поклонника! Хотя вчера тут же поверила в невиновность Гейбриела, не получив ни единого доказательства, кроме его слова…
Он сжал челюсти.
– Может быть, вы соизволите сообщить, как зовут этого молодого человека? Тогда, если он вздумает явиться к вам с визитом, я с радостью откажу ему от дома, – добавил он, когда Диана устремила на него подозрительный взгляд.
– Мне кажется, в подобном случае, если он, конечно, возникнет, я и сама сумею постоять за себя, – высокомерно возразила она.
Гейбриел прекрасно понимал, насколько у Дианы сильный характер – да и как могло быть иначе, если ей с одиннадцати лет пришлось совмещать роли хозяйки в отцовском доме и матери для двух младших сестер? Имя молодого идиота, отказавшегося от Дианы, интересовало его из чисто эгоистических побуждений; узнав, что Диана не намерена отказываться от своего слова сама, Гейбриел решил удостовериться в том, что ее никто не переубедит. Во-первых, если их помолвка расстроится сразу после объявления в газетах, они оба окажутся в чрезвычайно глупом положении. И во-вторых, после вчерашнего поцелуя он понял, что семейная жизнь с Дианой сулит не одни лишь заботы…
Под внешней холодностью и той практичной распорядительностью, какую она выказала, готовя Уэстборн-Хаус к проживанию, Гейбриел разглядел нежную и страстную молодую женщину, которую он с радостью познакомит с миром физических наслаждений. И он определенно не позволит какому-то молодому идиоту, охотнику за богатым приданым, вновь морочить Диане голову. Он никому не позволит украсть свою невесту из-под самого носа… и других частей тела!
– Тем не менее вы обязаны будете доложить о нем мне, если он появится, – возразил Гейбриел, сжав губы.
Его диктат, видимо, раздосадовал Диану.
– По-моему, мне следует напомнить вам, милорд, что я привыкла сама решать все вопросы, связанные со мной.
Он смерил ее задумчивым взглядом и сказал:
– По-моему, раз мы теперь помолвлены, вам придется оставить свою привычку.
Диана впервые поняла: согласившись стать женой Гейбриела, она круто изменила свою жизнь. И едва ли перемены придутся ей по вкусу. Целых десять лет она не отчитывалась ни перед кем, кроме себя самой; годы ответственности за отца и сестер развили в ней определенную независимость, от которой ей, возможно, нелегко будет отказаться. Даже ради мужа.
– Я не привыкла к тому, чтобы кто-то принимал решения за меня, – повторила она.
В последнем Гейбриел нисколько не сомневался, более того, он без опасений думал о будущей семейной жизни именно потому, что Диана не оказалась ни жеманной старой девой, ни дебютанткой с наивно распахнутыми глазами, которая только и жаждет влюбиться и надеется, что ее избранник будет так же страстно влюблен в нее, как она в него.
– Не сомневаюсь, со временем мы оба привыкнем и приспособимся друг к другу.
Диана понимающе улыбнулась:
– По-моему, вы имеете в виду, что со временем я приучусь принимать ваше мужское превосходство!
Неожиданно для себя Гейбриел улыбнулся в ответ.
– А вы не согласны? – спросил он.
Она покачала головой:
– Я не верю, что вы хотя бы чуть-чуть превосходите меня лишь потому, что вы мужчина. Да и по характеру своему я не способна на рабское, беспрекословное подчинение.
После знакомства с Дианой Гейбриел понял: меньше всего ему хочется, чтобы жена беспрекословно и рабски подчинялась ему. Когда около недели назад Гейбриел делился с Озборном и Блэкстоуном своими планами, он заверил друзей, что женится лишь по необходимости и по расчету. Во-первых, он решил расстаться с холостой жизнью потому, что ему, носителю графского титула, нужна жена, а во-вторых, из чувства долга по отношению к сестрам Коупленд, оставшимся после внезапной смерти отца без средств к существованию. В этом случае Гейбриел, естественно, рассчитывал обрести покорную жену, которая будет беспрекословно ему подчиняться. Но вчера, разглядев огонь, таящийся под холодной внешностью Дианы, Гейбриел осознал, что, по крайней мере в брачной постели, покорности ему совсем не хочется!
– Что такое, милорд? – Диана пытливо взглянула на него, так как молчание затянулось. Неужели она сказала слишком много? Или чересчур откровенно проявила свой характер? Она искренне верила, что будущему супругу лучше заранее узнать ее недостатки, чем совершать неприятные открытия после свадьбы! Но может быть, она была непозволительно откровенна? – Наверное, я могла бы… скажем, несколько подавлять свою потребность в независимости.
Глаза его сверкнули.
– Уверяю вас, я не потребую от вас, чтобы вы подавляли свои естественные порывы, – ответил он, кивком отпуская Соумза. Дождавшись, пока дворецкий выйдет, он продолжил: – Диана, я ожидал, что в браке в лучшем случае буду скучать, – и вот теперь с облегчением понял, что в нашем с вами случае дело будет обстоять совсем не так.
Она наградила его изумленным взглядом:
– А может быть, вам не следует торопиться и найти себе жену, которую вы полюбите?
– Любовь! – хмыкнул Гейбриел.
Диана поразилась, как ему удалось вложить такую бездну презрения в единственное слово.
– Вы не верите в любовь? – осторожно осведомилась она.
Он презрительно изогнул верхнюю губу:
– Моя милая Диана, я узнал, что любовь способна надевать самые разные маски – и все они фальшивые.
Она понимала, в чем причина такого цинизма. В прошлом Гейбриела подвергли настоящему остракизму по ложному обвинению в том, что он якобы соблазнил и бросил невинную девушку. Интересно, любил ли он ее до того, как она решила его обмануть? Пожалуй, Диана сочувствовала своему жениху и в чем-то даже разделяла его отношение к любви. Малком Касл ведь тоже обманывал ее, уверяя, что до сих пор ее любит, хотя и собирается жениться на другой!
Она вздохнула:
– Наверное, вы правы и прочнее всего именно брак вроде нашего, в основе которого не лежит такое неуловимое и переменчивое чувство, как любовь.
Услышав в голосе Дианы печальные нотки, Гейбриел нахмурился. Его невеста очень красива и молода, ей всего двадцать один год. Не рановато ли для столь практичного подхода к любви и браку? Впрочем, пример собственных родителей и предательство бывшего поклонника наверняка способствовали развитию подобных воззрений. В конце концов, самому Гейбриелу исполнилось всего двадцать лет, когда ему преподали жестокий урок!
– Что совсем не подразумевает… – подойдя к ней, он взял ее за руку и без труда поднял на ноги, – что наша семейная жизнь будет лишена иных… радостей, способных возместить отсутствие любви.
Поняв, что он снова собирается ее поцеловать, она изумленно захлопала ресницами:
– Но… милорд, сейчас всего девять утра!
Гейбриел запрокинул голову и расхохотался:
– Дорогая моя, надеюсь, вы не будете налагать временные ограничения на то, когда и где мне изъявлять вам свою благосклонность?
Диана вспыхнула. В самом деле, Гейбриел Фолкнер вряд ли позволит кому бы то ни было хоть в чем-то себя ограничивать! Как же его нетерпение и пыл не сочетаются с рассказами тетушки Хамфриз о семейной жизни! Тетка внушала ей, что муж и жена, как правило, в течение дня занимаются каждый своими делами. Муж просматривает счета, почту, ездит в свой клуб. Жена же ведет дом: составляет меню, отвечает на письма, принимает гостей и сама ездит в гости, а в свободное время вышивает или читает. Вечера супруги, как правило, проводят вместе, либо дома, либо в гостях, а затем возвращаются домой и расходятся по своим спальням. Одну, а иногда две ночи в неделю супруги проводят вместе, и тогда обязанность жены – исполнять все прихоти своего мужа. На вопрос Дианы о том, что у мужа за прихоти, тетушка Хамфриз ответила весьма уклончиво. Она намекнула на некие мужские «потребности», которые жена должна удовлетворять «молча и не жалуясь»…
К счастью, Диана немного представляла, какими могут быть эти «потребности»; ее отец разводил в хэмпширском поместье оленей. Девушка полагала: то, что происходит между мужем и женой в супружеской постели, не очень отличается от процесса совокупления животных. Ничего удивительного в том, что тетка предпочла не обсуждать с ней столь недостойное занятие!
Впрочем, тетка Дианы ни разу не обмолвилась о том, что муж – или, в их случае, жених – имеет обыкновение целовать свою нареченную и днем. Особенно так, как вчера… При воспоминании о вчерашнем поцелуе Диана густо покраснела и расправила плечи:
– Вчера я уже уверяла вас, милорд, что сознаю свои обязанности по отношению к будущему мужу.
Гейбриел насупился. Черт побери, он не желает, чтобы Диана позволяла ему целовать ее лишь из чувства долга, ему хочется, чтобы сегодня она добровольно подарила ему то, что он так требовательно взял у нее вчера.
– Гейбриел, – хрипло поправил он и заметил, как на ее стройной шее снова запульсировала жилка.
– Милорд, пока мы не поженились, я не должна обращаться к вам по имени, – сказала она, с притворной скромностью опуская глаза.
Он стиснул зубы.
– По-моему, сейчас вы уже знаете меня достаточно хорошо и понимаете, что мне наплевать на всякие там «приличия».
Диана робко улыбнулась:
– Я не уверена… – Она осеклась, когда Гейбриел резко притянул ее к себе и прильнул губами к ее полным и чувственным губам, которые дразнили и искушали его весь последний час. Вначале Диана очень соблазнительно пила чай, а затем ела тост, намазанный маслом и медом. Глядя на нее, он представлял, на что еще окажутся способны ее восхитительные пухлые губки в недалеком будущем…
От нее пахло медом, который она так щедро намазала на тост; она оказалась не только восхитительно сладкой, но и пробудила в нем жар, заставивший его забыть все на свете. Насладившись ее чувственными медовыми губами, он погрузился в горячие, влажные глубины ее рта.
В изгнании Гейбриел никогда не испытывал недостатка в женском обществе, его окружали многочисленные поклонницы – блондинки, рыжие, черноволосые смуглые итальянки, молодые и не очень. Все они, как правило, обладали необходимым опытом, и у всех было скандальное прошлое. Все они, раз попав к нему в постель, стремились задержаться в ней подольше. С годами он стал искусным любовником, способным удовлетворить даже самых требовательных и пылких женщин. Однако с ними он удовлетворял лишь свои плотские желания. Во время частых интимных свиданий Гейбриел давал волю лишь первобытным эмоциям. Теперь же, держа в объятиях Диану, лаская нежные изгибы ее тела, пробуя ее на вкус и наслаждаясь ее инстинктивно сладким откликом, он ощутил нечто совсем иное. В нем пробудились нежданная мягкость и нежность, ему захотелось ее защитить. Подобные чувства он считал если не совсем отмершими, то давно и прочно забытыми. Такие желания, как он убедился на собственном горьком опыте, в лучшем случае можно было назвать неосторожными, а в худшем – опасными. Он хотел лишь постепенно подготовить Диану к радостям супружества, расплавляя ее внешнюю холодность. И все же, какой бы соблазнительной она ему ни казалась, Гейбриел вовсе не намерен был давать волю чувствам!
Поняв, что его мысли приняли неожиданный оборот, он поспешно оторвался от ее губ и отстранил ее от себя.
– По-моему, нам следует на этом остановиться… как вы считаете, Диана?
В первый миг Диана еще не успела опомниться и не поняла, почему ее жених так внезапно оборвал поцелуй, но затем его слова проникли за дымку окружившего ее тумана, и она залилась густым румянцем. Может быть, он решил, что его будущей жене не подобает так пылко отвечать на его поцелуи? Она попятилась и, хотя у нее подкашивались колени, холодно заметила:
– Но ведь вы сами начали целовать меня, сэр!
Он ответил ей надменным взглядом:
– Вы сомневаетесь в моем праве так поступать?
Неожиданно Диана поняла: после того как она станет женой Гейбриела, она уже не будет иметь права спрашивать его о том, что он может у нее потребовать. Справится ли она? Вынесет ли подобное обращение? Сумеет ли стать для него не просто вещью, которая покорно позволяет ему делать с ней все, что он пожелает? Диана рассердилась.
Если брак с ним спасет ее гордость после предательства Малкома, уверявшего ее в своей любви, – тогда да, она как-нибудь смирится с остальным.
– Извините, если вам показалось, что я… веду себя не так, как диктуют приличия, – чопорно заявила она. – Дело в том, что я… расстроена из-за бегства Каролины и Элизабет и еще не привыкла к тому, что объявление о нашей помолвке появилось в газетах.
Гейбриел тут же пожалел о своей резкости и даже почувствовал себя виноватым, но всего на миг. Он решил, что нежные чувства, вспыхнувшие в нем, пока он целовал Диану, не способны растопить лед его разочарования жизнью. Гораздо лучше держаться на некотором расстоянии. Хотя он и предвкушал, с каким удовольствием будет после свадьбы знакомить молодую жену с радостями интимной жизни, он вовсе не собирался разжигать в ней чувственность раньше времени. Кроме того, поддавшись романтическому порыву, она неизбежно снова испытает разочарование, и более глубокое, чем после предательства ее малодушного поклонника.
Гейбриел отступил и решительно заложил руки за спину, чтобы противостоять искушению снова прикоснуться к ней.
– Не сомневаюсь, после того, как общество узнает о нашей помолвке, нас завалят визитными карточками и приглашениями в гости. – Губы его скривились в презрительной усмешке. – Все на перебой будут приглашать к себе лорда Гейбриела Фолкнера, вернувшегося в Лондон после восьмилетнего отсутствия, – и из светской вежливости, и из простого любопытства. Каждому будет лестно сказать, что он первый принял нас у себя! Думаю, нет нужды напоминать, что вы не должны принимать ничьих приглашений, не посоветовавшись вначале со мной, – добавил он.
Диана вспыхнула от возмущения:
– Пусть я и прожила всю жизнь в деревне, мне кажется, что я все же умею вести себя как подобает! И разумеется, я не приму никаких гостей или приглашений, не обсудив их прежде с вами!
Гейбриел натянуто улыбнулся:
– Моя просьба не имеет никакого отношения к правилам приличия… Видите ли, я попросту не желаю иметь дела с большинством прежних знакомых!
Диана прекрасно понимала причину приказа Гейбриела, пусть даже он и назвал его просьбой. Она была полностью согласна с женихом. В столице наверняка не забыли ее мать; Диана считала, что она и сама привлечет к себе всеобщее любопытство. Она охотно согласилась предоставить право выбора Гейбриелу. Пусть он сам решает, какие приглашения принять, а какие отклонить. Он, несомненно, лучше ее знает свет; оставшись без помощи, она наверняка тут же совершит какую-нибудь оплошность.
Она сдавленно вздохнула и сказала:
– Пожалуй, поднимусь к тете и посмотрю, как она себя чувствует.
– Пожалуй, было бы неплохо намекнуть ей, чтобы вечером она присоединилась к нам за ужином!
Диана прекрасно поняла, что намек является по сути таким же приказом, как и высказанная им только что просьба.
– Разумеется, я осведомлюсь, позволит ли ей самочувствие вечером спуститься к ужину, – холодно ответила она. Ей тоже можно начинать вести себя так, как она рассчитывает поступать впоследствии; она не собиралась допускать, чтобы Гейбриел, каким бы надменным по природе он ни был, обращался с ней властно и указывал ей, что делать.
Он слегка нахмурился:
– Полагаю, это лучшее, на что я смею надеяться?
– Да. – Диана не мигая смотрела в его темно-синие глаза.
Гейбриел одобрительно улыбнулся. Надо отдать Диане должное – она не робеет при первых признаках опасности.
– Сегодня я намереваюсь осторожно навести справки о ваших сестрах. Будьте добры, опишите мне их внешность…
Внимательно выслушав Диану, которая охотно снабдила его подробными приметами сестер, он поинтересовался:
– Не хотите ли сообщить мне еще что-нибудь перед тем, как я уеду?
– Что, например? – удивилась Диана.
Гейбриел глубоко вздохнул:
– Например, не могла ли какая-нибудь из ваших сестер бежать со своим поклонником?
– Конечно нет! – возмутилась Диана.
Гейбриел, словно защищаясь, поднял руки вверх:
– Я обязан все предусмотреть.
Ее красивое лицо снова вспыхнуло от негодования.
– Возможно, милорд, мои сестры поступили опрометчиво, убежав из дома, но поверьте мне, они не настолько безрассудны, чтобы безвозвратно погубить свою репутацию!
Гейбриел пожалел, что не разделяет уверенности своей невесты по отношению к беглянкам. К тому же, даже если девицы вначале и не помышляли о побеге с поклонниками за прошедшее время, их положение вполне могло измениться. По словам Дианы, Каролина пропала больше двух недель назад, а Элизабет покинула дом спустя всего два дня. Времени вполне достаточно для того, чтобы какие-нибудь бессовестные мошенники заметили двух молодых девушек и воспользовались их одиночеством и беззащитностью.
– Рад слышать, – только и ответил он, потому что не хотел огорчать ее еще больше. – Пожалуйста, передавайте тетушке мое почтение.
Он широким шагом вышел из столовой. Диана смотрела ему вслед, любуясь его широкими плечами, тонкой талией, которую столь выгодно подчеркивал черный сюртук, и длинными, мускулистыми ногами, которые облегали темно-желтые панталоны. Он так красив, а его поцелуи разжигают в ней такой жар, что благоразумнее всего, пожалуй, вовсе не думать о нем!
– Чуть не забыл… – вдруг сказал Гейбриел. Он остановился на пороге и круто развернулся к ней. Диана в изящной позе стояла посреди комнаты. – Мне известно, что графство Хэмпшир довольно обширно, но не знаете ли вы, случайно, семью по фамилии Мортон, они там живут?
Он уже поручил своим боевым товарищам разыскать в Хэмпшире Доминика Вона и женщину, на которой Доминик, по его признанию, собирался жениться, но нельзя упускать и возможности что-то выяснить у Дианы. Вдруг она знакома с невестой его друга? Недавний поцелуй совершенно сбил его с толку.
– Мортон? – удивилась Диана. – Такую фамилию носит наш дворецкий в Шорли-Парке. Кроме него, я никаких Мортонов не знаю.
Гейбриел насторожился:
– В самом деле? Есть ли у него семья? В особенности меня интересуют дочери, достигшие брачного возраста.
– О его семье мне неизвестно… Нет, уверена, что дочери у него нет, – решительно повторила Диана. – Мортон служит у нас много лет. Если бы у него была хотя бы одна дочь, я бы наверняка о ней знала.
Гейбриел усмехнулся:
– А странно, однако, что такую фамилию носит ваш дворецкий…
– Что тут странного, милорд? – озадаченно спросила Диана.
– Пока не знаю. – Он помрачнел. Чем дальше, тем непонятнее казалась ему головоломка. – Хоть что-то для начала, – буркнул он. – А может быть, у вашего дворецкого есть племянница, которая носит эту же фамилию?
– При мне он ни о какой племяннице не упоминал… – На сливочно-белом лбу Дианы показалась морщинка. – Милорд, почему вас так интересует женщина по фамилии Мортон?
Гейбриел застыл на месте:
– Почему вы решили, будто она меня интересует?
Лицо ее зарделось нежным румянцем.
– Я так подумала, поскольку вы о ней спрашиваете…
– Ну да… Я ведь упомянул о ее возрасте, и вы, несомненно, подумали, что я либо сейчас, либо в прошлом испытывал по отношению к ней личный интерес? – осведомился он. Глаза его заблестели, хотя она так и не поняла природы этого блеска. Диана не знала, что и подумать. Его вопросы показались ей странными. Правда, в последнее время они оба ведут себя странно. Она не ожидала, что так бурно отреагирует на его поцелуи, а он оборвет ласки так неожиданно и так внезапно… Вдруг ей стало ясно, что на самом деле она почти не знает мужчину, женой которого согласилась стать. Вчера она поверила, когда он сказал, что не соблазнял ту девушку и не бросал ее с ребенком. Однако ей, возможно, придется подвергнуть его слова сомнению, если окажется, что девица, с которой он водил дружбу восемь лет назад, – та самая, кого он разыскивает сейчас…