Глава 1
Ну что за гадость, поморщилась я. Если я плачу за проезд в чертовом автобусе целых четыре рубля, можно хотя бы пожалеть мои несчастные уши?
Какая-то девица пронзительным голосом вопрошала у пассажиров автобуса, куда пропал ее Леха. То есть это она по радио вопрошала, но водитель любезно давал ей возможность оповестить о своем горе всех в салоне.
Интересно, почему у нас дозволено вот так навязывать свой вкус? Надо будет тоже купить себе автобус и гонять по городу, врубив на полную мощность «Рамштайн»… А кто не любит такую музыку, пусть дожидается этого хмыря с его Лехой.
Слава богу, моя остановка…
Может быть, я становлюсь брюзжащей старушонкой? А с виду еще ничего, выгляжу молодо! Впрочем, я и раньше не любила ширпотребную музыку.
Я шла по проспекту, на улице было тепло, солнечно, я уже почти забыла свои мелкие невзгоды, потому что…
Потому что я купила у тетки маленький букетик фиалок. Потому что из киоска аудиокассет я услышала такую очаровательную музыку, что рванулась туда, на зов моей тайной любви.
Рокабилли!
Я напоминала самой себе человека, которого вытащили из-под завалов и сунули кислородную подушку. Стояла, как дура, прижимая к груди фиалки, и, закрыв глаза, слушала…
Нет, я не только слушала! Я не удержалась и начала тихонько подпевать.
Из окошка выглянул дяденька в очках и уставился на меня с симпатией.
– Ой, извините, – пробормотала я, испытывая ужасную неловкость.
– Да за что? – удивился дяденька. – Так приятно… Молоденькая девушка, знающая хорошую музыку. Это сейчас редкость. Стойте тут хоть целый день и напевайте.
Я бы купила эту кассету, но, как назло, у меня в кармане лежал один-единственный непригодный бакс. Как-то в лом мне было его обменивать, вот он и сохранился у меня великим чудом.
Я повертела его в руках и с грустью сказала:
– А вы не продадите мне эту кассету за доллар? Понимаете, у меня больше нет…
Он рассмеялся.
– Возьмите в долг, если хотите.
Он уже протягивал мне кассету.
Я в свою очередь упорно впихивала ему свой залежалый бакс, и в конце концов мне удалось всучить ему это безобразие.
– Ладно, вечером все-таки забегите за сдачей, – попросил он меня.
– Забегу, – пообещала я.
Тем более что вечером мне должны были выдать деньги, а это значило…
Я вздохнула.
Это значило, что легкомысленная Саша вознамерилась оставить их почти все в этом киоске. Слишком много тут было хороших сборничков.
Осчастливленная кассетой, правильно воспринятой мной как дар судьбы, я сама не заметила, как прошла весь путь до нашей «конторы».
Ах, да. Мы теперь сняли помещение. Теперь у нас все как у людей. Плюс к этому три детектива вместо двух. Третья у нас Лиза.
Стало веселее и проще. Теперь клиент не рискует, войдя, уткнуться в разобранную кровать или застать детективов за изучением содержимого холодильника. Правда, мне почему-то больше нравилось в Ларчиковой квартире.
Еще у нас два ценных приобретения. Одно – полусонная и ворчливая уборщица Таисья Владимировна. Раньше она, по ее собственному выражению, «служила в опере». Поэтому мы прозвали ее «призраком оперы». Передвигается она и в самом деле, как призрак. Неслышно. Мы даже обдумывали всерьез возможность использовать ее в слежке. Но «призрак оперы» имеет крайне дурную привычку иногда выдавать себя звучным вздохом: «Ой, боженьки ж мои!» Лиза из-за этого приклеила к ней еще кличку «язычница», поскольку вследствие этих непонятных «боженек» твердо уверилась в том, что Таисья Владимировна исповедует многобожие. Но является ли она последовательницей Перуна и Даждьбога или поминает греческий пантеон богов, нам выяснить не удалось. Таисья Владимировна свои религиозные верования с нами обсуждать не собирается.
Второе приобретение – наша секретарша. Юное создание, больше всего на свете озабоченное двумя великими ценностями – фигурой и состоянием ногтей. Сейчас она пребывает в унынии – обнаружив у себя два лишних грамма, она срочно села на ужасную диету, состоящую из потребления геркулесовой кашки три раза в день, и так в течение десяти дней! Представьте ее грустное настроение…
Вот такие изменения произошли в нашей жизни…
Часы показывали уже половину одиннадцатого, а нашей счастливой пары не было видно.
Вот так, Саша! Помнится, в те времена, когда офис находился в холостяцкой квартире Ларчика, опаздывала исключительно ты. А теперь…
Я развела руками. Личное счастье всегда мешает работе. Правда, в данный момент моей работе мешал компьютер, а его вряд ли можно отнести к «счастью».
Не ожидая от него такой крупной гадости, я преспокойно врубила его и стала разыскивать сведения по делу Крашинского, которому нужно было представить отчет. Дело было скучное, оно мне сразу надоело, и заниматься составлением отчета мне совершенно не хотелось – я бы охотно свалила это на Дашку, нашу секретаршу, если бы не ее почти первобытный страх перед чудовищем-компьютером. Когда мы принимали ее на работу, она умело маскировала этот животный ужас, делая вид, что разбирается в ПК не хуже, чем в собственных отшлифованных ноготках. Но стоило нам к ней привыкнуть, как девица начала падать в обморок при одном только упоминании о том, что ей надо воспользоваться «адской машиной». Сначала мы пытались бороться с этой патологией, но Дашка так упрямо сопротивлялась своему профессиональному росту, будто была тайной последовательницей некой загадочной секты борцов с прогрессом, и мы от нее отстали.
Но я отвлеклась.
Итак, я включила комп, и тут он ни с того ни с сего кокетливо мигнул и вырубился. То есть вырубился монитор. Я, естественно, не поверила в страшное и решила немного подождать.
На пороге в это время появилась Дашка и, умилительно сжав губки, посмотрела на меня с таким выражением, что я поняла – девочке надо смыться на часок.
– Иди, – махнула я рукой.
Она радостно пискнула, как птичка, вырвавшаяся из клетки, и сказала:
– Спасибо, Сашенька!
С этими словами она с реактивной скоростью испарилась.
Мне тоже было нечего делать – по крайней мере, пока не явятся Лариков и Лиза.
Черт! Я посмотрела на часы. Лиза и Лариков не торопились появляться, а в три должен был заявиться зануда Крашинский!
В конце концов, монитор мог вырубиться оттого, что Таисья Владимировна задела какой-нибудь шнур, вымывая пол.
Я полезла под стол.
Вот в этот момент она и появилась на пороге моей комнаты. Как позднее выяснилось, у этой дамы была такая отличительная особенность – всегда появляться некстати.
Но в тот момент я еще не знала, какой подарок судьбы меня ожидает, и не отреагировала на хлопнувшую дверь, решив, что это Дашка вернулась за чем-то или заявилась Таисья Владимировна, поскольку ее внезапно одолела потребность сделать у нас генеральную уборку.
– Простите, – раздался голос дамы, этакое звучное контральто, – вы не подскажете, как мне найти детектива Данича?
Вот тебе и новости! Кажется, меня ищут, но почему-то в мужском образе!
– Он сейчас появится, – сообщила я.
Ага, так и есть! Наша «язычница» действительно плюхнула тряпкой по проводам, сейчас я быстренько восстановлю гармонию, и все будет тип-топ!
Я подключила монитор и выползла наружу.
Вид у меня, кажется, был совсем не представительным.
Дама, стоящая напротив, выглядела куда более «комильфо». Единственное, что мешало ей полностью соответствовать идеалу женственности, так это чересчур крупные габариты. Некоторое несоответствие тонкой талии и объемной груди.
– Присаживайтесь, – кивнула я на стул.
Она пробормотала «спасибо» и опустила свое роскошное тело на стульчик. Как на трон.
– А… Данич скоро будет? – поинтересовалась она.
– Данич? Ну, в некотором роде она находится перед вами.
Она вытаращилась на меня в крайнем изумлении и хихикнула.
– Я думала… Понимаете, ваша девушка, которая, впустив меня, исчезла, сообщила, что на месте сейчас только детектив Данич, вот я и решила, что раз детектив, то мужчина.
– Ничего, – легко простила я ее. – Я не являюсь последовательной феминисткой. Во мне нет патологической ненависти к мужчинам. Я считаю, что мужчины, как и все другие создания божии, включая комаров и тараканов, тоже имеют право на существование.
Она, кажется, отнеслась ко мне серьезнее, чем я того заслуживала. Мои пространные речи восприняла с некоторой опаской, а уж мой магнитофон, извергающий «Хиппи шейк», пугал ее больше ночных бандитов.
– Сейчас я сделаю потише, – сказала я.
Выполнив обещанное, я снова уселась перед ней с серьезным видом.
– Ну, вот. Так можно разговаривать, не напрягая голосовые связки. Меня зовут Александра Сергеевна Данич, и, как верно заметила наша секретарша Даша, я детектив.
Она неуверенно поерзала на нашем хрупком стульчике и сообщила:
– Я Дында.
После этого многозначительного вступления она замолчала, ожидая моей реакции, но я совершенно не знала, как воспринять ее странное признание.
Хоть убейте, я не имела представления о том, что ж это такое – «дында». Гордится ли она тем, что она – эта неведомая «дында», или, напротив, это заставляет ее стыдиться и страдать? Поэтому я кашлянула и продолжала молчать, ожидая продолжения. Мне даже стало интересно, что такое «дында», ведь вполне могло оказаться, что это какая-то таинственная секта типа «новоязычников» или «вольных каменщиков».
Она еще какое-то время «держала паузу», а потом повторила с мягким, но требовательным нажимом:
– Я Дын-да…
– Я вас поняла, – кивнула я. – Продолжайте.
– Меня зовут Тамара Николаевна, – удивленно сказала она. – Тамара Дында. Вы обо мне не слышали?
Я пожала плечами.
Судя по контральто, она могла быть оперной певицей. Да и бюст у нее вроде подходящий… Но оперу я не люблю. Поэтому я призналась, что ничего о ней, увы, не слышала.
– Последний раз я была в театре так давно, – вздохнула я.
– Господи, при чем тут театр? – выдохнула она. – Я сама была там последний раз год назад, когда находилась в Италии.
Честное слово, у меня скоро из-за моих клиентов разовьется комплекс неполноценности! Надо же, какая-то Дында уже съездила в Италию, а я торчу в Тарасове безвылазно, как невыездная диссидентка, и никаких перспектив посетить Старый Свет у меня в ближайшем будущем нет!
– Я жена Дынды, – с нажимом сказала она. – Того самого.
Господи, зачем ты послал эту сумасшедшую именно в тот момент, когда я не могу свалить ее на Ларикова? Что она пристала ко мне с этими своими Дындами?
– Какого самого? – спросила я, рискуя окончательно потерять уважение этой странной дамы.
– Год назад моего мужа убили. Дынду Василия Никитича. Предпринимателя… Вы ничего об этом не слышали?
Пришлось признаться, что год назад я еще была далека от проблемы убийств бедолаг-предпринимателей. Поэтому о Дынде я ничего не слышала. А если и слышала, то пропустила мимо ушей.
– Ах, ну конечно… Вы такая юная еще. Совсем ребенок… Так вот, моего мужа убили, убийство, конечно, было заказным. Но дело не в этом. Дело в этом человеке…
Порывшись в сумочке, она достала фотографию и положила ее передо мной.
Я, все еще не понимая, что от меня хочет эта загадочная женщина, покорно уставилась на изображение мужчины в светлом плаще. Мужчина был с виду симпатичный, правда, я не могла сказать это наверняка, поскольку было очень смазано лицо. Плохая была фотография.
Повертев ее в руках, я попыталась вернуть мужчину законной владелице, но она с ужасом отмахнулась от него.
– Нет, оставьте это себе. Мне жаль, что лучшего снимка у меня нет, поскольку я бы хотела, чтобы вы узнали, кто он. И что ему от меня нужно!
Я уставилась на фотографию.
– Подождите, вы хотите, чтобы я выяснила, кто он? – переспросила я.
Она закивала.
– Сейчас я вам расскажу все подробнее, – обрадовала она меня. – После смерти моего мужа у меня остался бизнес… Маленький, но на жизнь хватает.
«Если он позволяет тебе кататься по Италиям, то, надо думать, хватает, – подумала я. – Вот мой бизнес мне ни фига подобного пока что-то не позволяет!»
– Так вот, я не знаю, может быть, это связано именно с убийством моего мужа? Этот мужчина… Он меня буквально преследует. Он стоит под моим окном, он идет за мной к машине, он… Он сводит меня с ума! Я боюсь, Александра Сергеевна! Я никогда и никого так не боялась, как его!
– Ну, я бы не стала бояться, – легкомысленно заявила я. – Вполне приличного вида дяденька… В возрасте. Не киллер какой-нибудь. Не гоблин.
– Вот! – прошептала она. – Видите, вы сами все понимаете! Если бы за мной так настойчиво ходили эти ваши гоблины, я хотя бы поняла, чего они хотят. А он? Чего хочет от меня этот человек?
– Может быть, он в вас просто-напросто влюбился? А сказать не решается?
– Понимаете, Александра Сергеевна, он… Однажды я не выдержала. Остановилась и, обернувшись, прямо спросила его, чего он от меня хочет. Он сказал. Но сказал не по-нашему. На каком-то совершенно непонятном языке. Одно я знаю наверняка – это было что-то очень неприятное. Потому что взгляд у него был… недобрый. Нет, он не злой был. Просто именно – недобрый. Так вот, он сказал мне эту непонятную фразу… К сожалению, я ее не запомнила. Я слишком испугалась в тот момент. Потом повернулся и спокойно пошел прочь. А наутро снова там оказался. Я боюсь, Александра Сергеевна! В конце концов, у меня ведь сын, мне страшно за него! А если это маньяк?
Она наклонилась ко мне и быстро зашептала:
– Маньяки – они ведь, говорят, именно такие и бывают. С виду интеллигенты. Пожалуйста, не могли бы вы мне помочь? Я вам заплачу. Я знаю, ваше агентство считается лучшим в городе, и вы берете дорого, но меня это не волнует!
– Послушайте, Тамара Николаевна, а почему вам не обратиться в милицию? – спросила я.
– Да помилуйте, что я скажу? – всплеснула она руками. – Меня там на смех поднимут! Нет, в моей ситуации лучше частный сыск.
В тот момент история Тамары Дынды показалась мне забавной, странной, любопытной – но не более того.
Знай я, с какими страстями и трагедиями придется мне столкнуться, согласилась бы?
Не знаю. Может быть, нет. Но так уж получилось, что мне эта история показалась действительно простой, и я – согласилась.
– Послушай, я же не говорил тебе, что…
Он внезапно запнулся.
Римма посмотрела на него, ожидая продолжения. Впрочем, она и так знала, что он скажет.
Можно было это не слушать. «Я не говорил тебе, что все будет хорошо. Я не говорил тебе, что мы вечно будем вместе. Я не говорил тебе, что ты сможешь стать звездой экрана!»
Сейчас он смотрел в проем двери, и вид у него был какой-то ошпаренный. Ну, словно ему вдруг явилась Мойра. Дух смерти. Или фантом. Глаза вытаращены, а губы что-то пыхтят – то сложатся в трубочку, то, наоборот, раздвинутся в дикой улыбке.
– Что с тобой? – поинтересовалась она.
Он не ответил. Ну и рожа у него сейчас, подумала Римма, и почему-то ей стало весело. Словно тот факт, что у ее любовника такое вульгарное красное лицо, с песочным пятном поближе к виску, был таким уж радостным. Ах, Римма, тебе явно не хватает эстетического вкуса!
Интересно, что его так ужаснуло?
Она обернулась, надеясь увидеть по меньшей мере гангстеров с автоматами наперевес. Тогда ужас был бы объясним.
Но в дверях кафе стоял вполне интеллигентный мужчина лет около пятидесяти, и вид у него был вовсе не страшный, а совсем наоборот. Римме он показался куда более симпатичным, чем Прохоров с его ужасным родимым пятном. Впрочем, наверное, в нашей стране люди интеллигентного вида становятся такой же редкостью, как птеродактили, и способны напугать, подумала Римма.
Иначе никак не поймешь реакцию Прохорова.
Они встретились в этом кафе, дабы обсудить будущее, которого, как выяснилось, у Риммы не было и быть не могло, поскольку кинорежиссер Прохоров решил, что и лучше Риммочки женщины бывают, а в частности какая-то вульгарная гризетка из школы фотомоделей. Черт, и зачем она пять лет торчала в ГИТИСе? Надо было обучаться актерскому искусству где-нибудь на Тверской-Ямской!
Она пожала плечами.
– Прохоров, – обратилась она к виновнику ее незадавшейся судьбы. – Говори все, что ты хотел сказать, и давай прощаться. Время на тебя мне терять уже надоело. Чего ты хотел-то?
– А?
Он повернулся к сидящей на пластиковом стуле Римме с таким искренним изумлением, что ей показалось, будто ее присутствие здесь он расценивает как самое великое чудо.
– Прохоров, – начиная терять терпение, сказала Римма, – не делай вид, что меня тут быть не должно! Говори, зачем ты позвал меня в эту забегаловку, и давай по домам! Я прекрасно поняла, что у меня нет таланта в отличие от Люси Морозкиной и ты не можешь приказать своему давно засохшему сердцу меня любить! Я правильно выразила твои подлые мысли?
– Римма, зачем так?
Он сказал это тихо, как бы с укоризной.
Римме стало еще веселее.
– Ладно, Прохоров, давай прощаться. Целоваться с тобой я не буду – я и так слишком напряглась за предыдущий год, изображая сумасшедшую страсть к тебе! Пока!
Она поднялась со стула и пошла к выходу.
Мужчины в светлом плаще уже не было.
Она огляделась вокруг и недоуменно пожала плечами.
Странно все-таки, как будто этот мужчина и впрямь был призраком прохоровского прошлого! А уж в том, что у Прохорова прошлое было темным, Римма теперь не сомневалась!