Глава 6
Целакантус
Заседания в Коммерческом клубе проходили по субботам. Созданный первоначально как всесословный и общедоступный, он уже давно играл заметную роль в жизни города. Именно здесь проходили неформальные встречи власти и негоциантов, во многом определяющие судьбу любых финансовых прожектов. Изначально над мыслью об организации «вольного собрания коммерсантов» задумался один сметливый торговец, безуспешно обивавший пороги чиновничьих контор, чтобы получить дозволение на открытие питейного заведения по Ольгинской улице. «Надо, – говорил он, – сделать так, чтобы не я за этими канцелярскими душами бегал, а они сами ко мне являлись под каким-нибудь благовидным предлогом». Братья-купцы затылки почесали, но идею поддержали, а местная интеллигенция разглядела в этом предложении весьма полезные образовательные стороны. И не ошиблись: за прошедшие семь лет Клуб собрал довольно богатую библиотеку, учредил стипендию имени Коммерческого клуба и открыл под своим крылом «Губернское общество любителей истории, естествознания и географии». Самые известные ученые и профессора России великодушно соглашались выступить с лекциями в его стенах, тем более что сия благосклонность обычно сдабривалась толстой пачкой банкнот. Даже великий Шаляпин приезжал в Ставрополь по приглашению председателя совета старшин Клуба.
Иногда здесь можно было встретить городского голову, живо расправляющегося с заморским омаром, и даже вице-губернатора, расхаживающего с бильярдным кием. А однажды люди видели, как за ломберным столом с картами в руках сиживал сам – да-да, поверьте! – губернатор. Но такое случилось только один раз.
Первое время все местные чиновники, включая безусых помощников коллежских регистраторов, повадились посещать субботние ужины, жадно уплетая не только простой расстегай с визигой и налимьей печенкой, но и жареных устриц во фритюре под шабли. А уж за депутатов местного общественного собрания и говорить не хотелось – слетались как мухи на майский мед. Не выгонишь. Но скоро такая благотворительность купцам надоела. Оно и понятно: незачем пескарей кормить, если с щукой дружишь. Тогда и появился в Уставе Клуба коротенький и малоприметный дополнительный пунктик под № 1.7.: «Правом посещения заседаний Клуба обладают только его действительные члены. Присутствие иных гостей дозволяется сугубо по одобрению Совета старшин». А в этот уважаемый исполнительный орган входил не кто-нибудь, а сам господин Огрызко – новоизбранный председатель городской Управы. А другим артикулом членство в Клубе подняли аж до 50 рублей в год. Вот так-то! А теперь попробуй, господин коллежский секретарь, со своей рваной штафиркой сунуться сюда на дармовщинку!
Другое дело – демонстрации самодвижущихся картин под аккомпанемент фортепьяно, концерты или лекции. Вход свободный, но только при наличии пустых мест в зале. За порядком внимательно следили строгие швейцары. Нередко среди посетителей можно было видеть стриженые макушки любознательных гимназистов и длинные, свисающие сосульками пакли семинаристов.
Вот и сейчас к летней резиденции Клуба в Воронцовской роще небольшими ручейками стекался народ. В основном купечество, служащие местного музея, учителя да молодежь, рассчитывающая бесплатно попасть на лекцию с использованием «волшебного фонаря» – аппарата для проекции изображений. К тому же тема беседы «Удивительные и опасные обитатели морских глубин» обещала быть интересной. Основная масса горожан никогда не видела голубых волн, и потому все, что было связано с далекими морями, затерянными в океане островами и причудливыми рыбами, вызывало искренний интерес.
По извилистой дорожке парка, мимо раскидистых кленов и столетних могучих дубов, выбрасывая трость вперед, шел Ардашев. Рядом с ним с книгой в руке следовал частнопрактикующий врач Николай Петрович Нижегородцев. Собеседники что-то увлеченно обсуждали, не заметив, как оказались у самого входа. Швейцар уважительно поклонился и распахнул перед гостями двустворчатые двери.
Небольшой зал – примерно на три сотни мест – был почти полон. Незанятыми оставались только кресла трех действительных членов Клуба, к которым, несомненно, относились присяжный поверенный и доктор. Позади на специальной деревянной подставке был установлен электрический проектор, а на противоположной стене висел прямоугольник белого холста.
Перед слушателями появился высокий, но обладающий заметным брюшком лектор. Со стороны могло показаться, будто это был вовсе и не живот, а надетый спереди туристический вещевой мешок. Его приглаженные волосы хранили заметные следы влаги, но, несмотря на это, топорщились, безуспешно пытаясь скрыть сверкающую лысину. Слегка вздернутый кверху кончик его прямого носа как будто бы жил сам по себе и непроизвольно двигался, выдавая тем самым повышенную эмоциональную чувствительность ученого. Под живыми глазами, закрытыми круглыми очками, повисли старческие мешки. Пятидесятидвухлетний зоолог был гладко выбрит и имел самый что ни на есть благочинный вид: белая сорочка с едва заметной желтой полосой на изгибе воротника, галстук «котлеткой», коричневый костюм-тройка и черные туфли, недавно надраенные уличным чистильщиком. Взглянув на циферблат «Павла Буре», столичный гость защелкнул крышку часов, удовлетворительно крякнул и опустил их в жилетный кармашек. Потирая руки, он начал:
– Смею надеяться, господа, что больше нам ждать некого… Так что, пожалуй, начнем-с. Позвольте представиться – Генрих Францевич Граббе, ихтиолог, профессор Петербургского университета, член Императорского Русского Географического общества. – Публика вежливо захлопала. – Рыбы… удивительнейшие, знаете ли, существа. Многие из них чрезвычайно опасны для человека. И убить любого из нас они могут самыми коварными способами. Да-с… Но начнем с традиционного морского хищника, которому многие миллионы лет. Ученым известно триста семьдесят разновидностей этого монстра. – Он улыбнулся, кивнул помощнику и отошел. Погас свет, и на белое полотно упал луч проектора. Послышался звук вставляемой пластины – на экране возникла огромная акула. Публика изумленно ахнула, и профессор начал свой занимательный рассказ.
– Перед вами китовая акула – самая большая среди всех сородичей. Ее длина достигает почти семи саженей. – Тут же пластину заменили, и перед зрителями появилась уменьшенная копия морской громадины. – К числу самых маленьких представителей этих рыб относится карликовая колючая акула. Она не больше обычного карася – всего 5–6 вершков. – Изображения поменялось, и прямо на зрителей неслось зубастое морское чудовище с открытой пастью. – У этой «красавицы» самые сильные челюсти из всех животных на планете. А хватка в два раза сильнее львиной. Зубы тигровой акулы легко прокусывают черепаший панцирь. Мускулатура и строение тела обеспечивают этому морскому хищнику прекрасную гидродинамику. Ну, посудите сами: за несколько секунд она набирает скорость в шестьдесят – сто верст! В то время как самый большой из известных нам океанских лайнеров, «Олимпик», совсем недавно спущенный на воду, развивает скорость лишь в 21–23 узла, что составляет немногим более 40 верст в час! Вот и сравните, насколько далеки достижения человека от совершенства природы. А органы чувств у нее просто восхитительны: она чует запах всего одной капельки крови за полторы версты! Подумать только! Однако это не самое опасное для нас с вами существо. Зоологические исследования последних лет свидетельствуют, что существуют целые породы рыб, снабженные ядом и острыми иглами, могущие причинить смерть тому, кого они поранят или кто отведает их мяса и крови. К этой категории, несомненно, относится одна знакомая всем особь, которая своей живучестью приводит в отчаяние кухарок. Но многие брезгуют употреблять ее в пищу из-за схожести со змеей. – На экране появился угорь. – Да-да, мы говорим о нем, господа. Многие просто не знают о его чудовищной опасности, а между тем если взять всего несколько капель крови этого создания и ввести человеку, то наступит летальный исход. Но не следует паниковать – убитый, да еще прошедший термическую обработку угорь – настоящий деликатес.
Такой же ядоносный аппарат, весьма схожий со змеиным, присущ почти всем рыбам, принадлежащим к семействам ежерыб, а также круглых щетинозубов и кузовков. Люди их почти не употребляют в пищу, но они вызывают несомненный интерес своим строением тела: голова и туловище у них – единое шарообразное целое, иногда покрытое бесчисленными иголками. Вот, например, рыба-камень. – Мерзкое, шароподобное существо возникло на картине проектора. – Еще она известна под названием бугорчатка или бородавчатка. Длиной всего в пять вершков, с безобразной крупной головой, маленькими глазками и большим ртом с выдающейся вперед челюстью. Ее голое тело без чешуи коричнево-бурого цвета сплошь покрыто буграми и бородавками, а из спинного плавника торчат жесткие ядовитые шипы. Поверьте, уродливее страшилища во всем свете не найти! Она прячется среди кораллов, зарывается в песок или даже может остаться на берегу в лужах после отлива. Но стоит вам наступить на нее или даже легонько дотронуться, как она тотчас же вонзит в вас шипы плавников, через которые вольется яд. Смерть наступит очень скоро.
Вы представить себе не можете, сколько врагов у безобидных ныряльщиков за жемчугом и кораллами в Красном море и Индийском океане! Морской жабень, скаты, рыбы-зебры и рыбы-коты. Да и в Средиземном море достаточно опасностей! Возьмите хотя бы морского орла. Своим длинным плетевидным хвостом, усеянным ядовитыми иглами, он наносит раны, последствием которых является смерть беспечного купальщика. Вот почему его ловля и продажа у итальянских берегов строго запрещены.
У некоторых из кузовков мясо столь ядовито, что достаточно съесть всего несколько граммов их печени – и конец неминуем. Наверное, поэтому бытует общераспространенное мнение, что рыбья печень ядовита сама по себе. Ошибочность такого мнения видна уже из того, что сотни тысяч людей поглощают сегодня рыбий жир, изготавливаемый из тресковых печенок, и благополучно излечиваются от золотухи, бугорчатки и чахотки.
Наверняка многие из вас, кто отдыхал на Черноморском побережье, встречали отливающих всеми цветами радуги аклеф и медуз. По краям у них имеются ядовитые железы, содержимое которых действует как ожог крапивой даже при легком касании тела купальщика.
Многие откажутся мне верить, если узнают, что сельдь, съедаемая миллиардами штук ежегодно, как любимое и дешевое народное кушанье, имеет собственного ядовитого представителя – Clupea venenoza. Отведав его, тридцать человек экипажа французского военного корабля «Calinet» отправились на тот свет. К счастью, этот опасный вид довольно редко встречается, слабо размножается и в больших переселениях обыкновенных пород почти никогда не участвует.
Ну а мидии и устрицы, спросите вы? Охотно отвечу на двух примерах. Помните, не так давно в газетах сообщалось, что рабочие на доках в Вильгельмштафене поплатились жизнью за то, что отведали ракушек; а всего пару лет назад несколько членов германского рейхстага отравились устрицами, съеденными на дипломатическом рауте. И это притом, что в первом и втором случаях продукты были абсолютно свежими! Следовательно, ядовитые элементы органически входили в состав этих существ еще при жизни, а не выработались вследствие несвежести или порчи.
Загорелся свет, и благодарная публика, не сговариваясь, зааплодировала. Лектор промокнул платком выступивший на лбу пот.
– Благодарю, господа. Возможно, у вас есть какие-либо вопросы? Пожалуйста, не стесняйтесь.
– Скажите, господин профессор, а как давно в морях обитают акулы? – раздался чей-то юный голос.
– Они появились приблизительно триста миллионов лет назад.
По залу пронесся восхищенный гул, сменившийся изумленным шепотом.
– Выходит, это самые древние рыбы на Земле? – не успокаивался все тот же пытливый гимназист.
– До недавнего времени мы так и предполагали. Однако по окончании японской кампании, когда наш корабль «Анадырь» возвращался на родину, он сделал остановку на острове Мадагаскар. Команда сошла на берег, и на местном базаре один из офицеров увидел довольно странную рыбу, с большим трудом выловленную местными жителями. Это невиданное чудище, запутавшись в сетях, скалилось будто собака и отличалось неслыханной воинственностью. С большими предосторожностями команда рыбацкой шхуны выволокла улов на берег. Развязав невод, они выбросили на землю странное существо длиною в два аршина и весом в три пуда. Пришелица с морских глубин имела равномерную голубую окраску и широкое, совсем не рыбье туловище, покрытое необычной чешуей, похожей на человеческие зубы. Любознательный офицер там же зарисовал невиданное существо. Прибыв в Санкт-Петербург, он отправился в наш зоологический музей. И мы, признаться, ахнули! Оказывается, в сети угодил целакантус, или кистеперая рыба, вымершая еще в эпоху динозавров. Ее плавательный пузырь, как у всех современных двоякодышащих, исполнял роль легких. У рыбы самые удивительные и единственные в своем роде парные грудные и брюшные плавники. Они чем-то напоминают лопасти и позволяют ей ползать по грунту. Вот поэтому предки кистеперой рыбы, жившие у поверхности воды, смогли выбраться на сушу и в процессе эволюции превратились в млекопитающих. Другими словами, целакантус – промежуточное звено между рыбами и наземными животными. И ему примерно 350 миллионов лет. А значит, он намного старше акул. Сегодня зоологические музеи всех европейских стран хотели бы иметь такой редкий образчик девонского периода. Он живет на глубине от 35 до 200 саженей. За живого или мертвого целакантуса Великобритания, например, готова выложить 20 тысяч фунтов стерлингов. Согласитесь, это сумасшедшие деньги. К сожалению, наше Географическое общество сегодня не может себе позволить экспедицию на Мадагаскар, а жаль, – вздохнул ихтиолог.
– Зато мы можем! – крикнул кто-то из купцов.
– А что, давайте и в самом деле снарядим команду и отправим ее за чудо-рыбой! – поддержал внезапную инициативу чей-то нахрапистый бас.
– Только в этом случае пойманная тварь останется в губернском музее! Коли бакшиш наш, то и улов нам причитается! – зычно крикнул один из братьев Костянкиных! – А по-другому я не согласный!
– А как же иначе! – подхватил Ерванжиев.
– И профессора возьмем, пусть развеется! – предложил Алабузов.
– А жалованье вам, Генрих Францевич, за год вперед положим! Ну, что скажете? – вставил свою лепту купец первой гильдии Иван Толобуев.
– Я право, господа, не знаю… так неожиданно… без доклада Географическому обществу, не имея подробной карты исследований, – лепетал опешивший ученый.
– Да что там штаны в кабинетах протирать! Ехать надо!
– Но без фотографа, ботаника и хорошего специалиста по географии нам никак не обойтись, – вновь засомневался Граббе.
– Да что там географа! Мы вам в придачу еще и водолаза выпишем! Он эту рыбину со дна голыми руками достанет! А вместо фотографа – фильму снимем про этот самый Ма-да-га… – запнулся Костянкин.
– Мадагаскар, – поправив очки, помог негоцианту ученый.
– Вот-вот, я и говорю, – снова подхватил мысль владелец торгового дома. – А потом эту самую фильму размножим и продадим с прибытком во все синематографы России. И глядишь – не только потраченное вернем, но и маржу получим!
– Иван Прокопьевич дело говорит! – донесся одобрительный возглас.
– Я предлагаю безотлагательно провести заседание Совета и там все детально обсудить, – предложил доктор Нижегородцев.
– Вот это правильно!
– Членов Совета попрошу пройти в банкетную залу, – напомнил банкир Панов, – председатель исполнительного органа.
Публика, ошеломленная неожиданным поворотом событий, расходилась, а корреспондент «Губернских ведомостей» все продолжал увлеченно строчить карандашом в редакционном блокноте.