© Д. Григорьев, 2014
© ООО «Написано пером», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Посвящается моей незабвенной Виктории
Чтобы ужаснуться, не нужно придумывать монстров, достаточно взглянуть на реальные события в иной плоскости.
Пролог
Кроваво-красное марево растворило в себе первые лучи восходящего солнца. Плотный туман не пускал их за стены древнего города Штетина.
«Не удивлюсь, если это дело рук сестринства!» – думал одинокий путник, подходя к главным воротам столицы Восточной Померании.
Его черный балахон был покрыт дорожной пылью и сливался с серой мглой. За сорок лет сознательной жизни он не помнил такого непроглядного марева. Клубы сырого тумана врывались в Штетин со стороны Балтийского моря и путались под ногами у ранних прохожих. Чуткое ухо путника уловило нервный шепот со стороны поравнявшихся с ним горожан:
– Не лучше ли остаться дома? Не иначе, это проделки сатаны!
Но любопытство и тяга лицезреть сожжение ведьмы брали верх и гнали людей на городскую площадь. Размеренная жизнь древней Померании вот уже несколько дней была взбудоражена известием о поимке Сидонии, прозванной в народе янтарной ведьмой.
«Любопытство погубило кошку!» – вспомнил путник поговорку жены и покосился на говоривших.
– А может, это дочь ведьмы ворожит! Говорят, она колдует почище своей матушки!
– Вряд ли! Она же сбежала в соседние владения к германцам! Ей сейчас не до этого! Целая армия стражников герцога за ней охотится!
«Трудно искать черную кошку в черной комнате, особенно когда ее там нет!» – усмехнулся путник и пониже надвинул капюшон.
– Что-то сегодня меня на кошек потянуло! – нервно прошептал он и резко повернул за угол.
– Кошек потянуло?! – отшатнулась от него девушка, которую он чуть не сбил. – Куда потянуло? – она испуганно огляделась.
– Не куда, а откуда! Из ведьминых чертогов! – нагнал он на нее еще больше страху.
Девушка повернулась и побежала назад.
«Правильно! Нечего тебе на площади делать!»
Человек в черном балахоне шел против нарастающего потока горожан. Его целью был возвышающийся неподалеку холм: «Пусть с него не будет видно деталей, зато вся площадь будет как на ладони!»
Сегодня, как заявил герцог, там свершится возмездие, и ненавистная Сидония наконец-то поплатится за его убиенных сыновей.
«Хочешь рассмешить Бога – поделись с ним своими планами!» – зло подумал путник, глянув в сторону башен замка, где в глубине каменных подземелий держали Сидонию.
Когда он достиг вершины холма, городская площадь была почти полна. Людские ручейки из примыкающих улиц быстро заполняли свободные углы, и вскоре уже негде было яблоку упасть.
«Вы пришли за одним зрелищем, а увидите совсем другое! – человек в черном балахоне возбужденно скинул капюшон. – Эти жадные до зрелищ людишки узнают, кто вершит судьбы мира! Сегодня я впервые нарушу клятву ордена, и пусть братство меня покарает, но я не дам Сидонии умереть!»
Сквозь плотный туман он увидел, как народ расступился, освобождая путь повозке с осужденной. Толпа загудела, как встревоженный улей, и успокоилась лишь тогда, когда ведьму привязали к столбу. Торговцы разной снедью выныривали то здесь, то там, предлагая свой вкусно пахнущий товар, но, к их разочарованию, желающих перекусить находилось немного. Сквозь розовое марево зрители с ужасом смотрели на ведьму в окровавленных одеждах, и последнее, о чем они думали, так это о еде.
Теплый августовский ветер ласкал черные с редкими вкраплениями седины кудри Сидонии. Она с наслаждением подставила изуродованное лицо влажному дыханию моря. Безмятежность едва видимой сквозь дымку водной глади с каждым вдохом передавалась и ей. Она смотрела в туманную даль единственным глазом, и чуть заметная улыбка играла на ее губах. Люди прятались друг за друга. Им казалось, что она насмехается над ними, и от этого им становилось жутко.
Ветер донес до нее тихий вопрос, обращенный стражнику:
– Почему ее не ослепили?
– Наш господин приказал оставить один глаз, – тихо поведал тот и оглянулся на маячившего подле столба герцога. – Он хочет, чтобы вид самой казни преумножил ее страдания.
Повелитель Восточной Померании был неспокоен. Он нервно ходил вокруг кучи хвороста и долго разглядывал приговоренную, пытаясь увидеть хоть какие-то признаки страха. Но, к его разочарованию, ни один мускул не дрогнул на ее лице.
Набирающее силу солнце осветило площадь, и несметная стая солнечных зайчиков запрыгала вокруг Сидонии. Они прискакали со стороны скопления дорогих экипажей, окруженных цепью стражников в надраенных латах. Внутри оцепления, прямо на булыжной мостовой, был сооружен помост для походного трона его светлости. Прибытие его величества Филиппа Джулиуса из Волгаста ожидалось с минуты на минуту.
Благородные подданные восточной окраины его королевства собрались у кареты герцога и вели светские беседы, неумело скрывая возбуждение от предстоящего зрелища. Сидония с отвращением глянула на это скопление благородных дам и кавалеров, у которых от благородства если что и осталось, так только титул. Она узнавала многих из них, несмотря на то, что их лица были скрыты полями модных шляп.
С высоты столба, к которому она была привязана, Сидония первой увидела тех, кого дожидалась свита герцога. На городскую площадь въехал королевский кортеж, разрезая толпу, будто корабль водную гладь.
Толпа заволновалась. Ее волнение передалось и человеку на холме.
«Наступает мой час!» – он залез под балахон и дрожащей рукой достал табакерку.
Его взгляд задержался на вытянутом гегсагоне с шестиконечной звездой внутри. Это был знак ордена рассеивателей заклинаний, или диссипаторов, как они себя называли.
«Возможно, сегодня орден потеряет одного из своих диссипаторов!» – он решительно откинул изящную крышечку.
Взяв щепотку белоснежного порошка, диссипатор стал следить за королем. Вот тот появился из кареты и вознес своё величество на помост, где уже успели водрузить его походный трон.
По толпе пробежал шепот. Наступал волнительный момент.
– Что скажет наш король?! Если он решит помиловать осужденную, то все усилия, потраченные на ранний подъем и борьбу за место поближе к столбу, пойдут коту под хвост!
Появление королевского палача успокоило публику.
– А где же наш палач?! – спросили того же стражника.
Тот колебался.
– Наверное, королевский суд так решил! – предположил кто-то в толпе.
– Вовсе нет! – не выдержал стражник. – Когда наш палач пытал ведьму, та сумела его околдовать, и он выпустил себе кишки!
Филипп Джулиус подошел к трону, и разговоры тут же стихли. Король махнул перчаткой глашатаю.
– Сего дня, девятнадцатого августа 1620 года! – начал глашатай чтение приговора.
Диссипатор поднес щепотку порошка к губам и остановился: «Вдруг не получится?! Что, если этот порошок просто убьет меня? Кто тогда спасет Сидонию? А если не порошок, то братство может расправиться со мной!»
Но одного взгляда на осужденную хватило, чтобы отбросить прочь сомнения. Он глубоко вдохнул и с протяжным выдохом попытался избавиться от черных мыслей.
«Сначала наполни свою душу любовью!» – вспомнил он давние наставления Магистра ордена.
Ему не пришлось долго настраиваться: та, что была привязана к столбу, и была его любовь.
Король еще только опускал свои царственные телеса на походный трон, а первые пылинки магического порошка уже растворялись под языком диссипатора. Рот тут же занемел. Еще мгновение – и было не сглотнуть, а вскоре он уже не чувствовал ни головы, ни тела.
Вдруг дикая боль расколола череп, онемение прошло, и голова превратилась в один пульсирующий сгусток боли. Он застонал и схватился за виски. Его страшно затошнило. Но не содержимое желудка рвалось наружу. Плотные сгустки радужной энергии заклокотали в горле. Сквозь пелену боли он видел, как они расправлялись и, весело переливаясь всеми цветами радуги, неслись в сторону короля.
«В чем вина этой женщины?» – вдруг подумал Филипп, отдаваясь неожиданно нахлынувшему благодушию.
Смягчились и лица его ближайшего окружения. Даже напряжение стражников, удерживавших толпу на почтительном расстоянии, куда-то улетучилось, и стройное кольцо оцепления превратилось в аморфную амебу.
Обессиленный диссипатор осел на землю.
«Слава Всевышнему, что мне не придется испытать эту боль снова!» – его неудержимо клонило в сон.
Однако ожидание возмездия братства заставляло быть начек у.
«Может быть, одиночный выброс останется незамеченным!» – надеялся он, содрогаясь от мысли о возможном наказании.
«Твой организм будет противиться потере белой энергии! – слышал он слова Магистра. – И будет расставаться с ней с великой болью! Но эта боль ничто по сравнению с той, что вызывает сыворотка возмездия!»
Тем временем король расплылся в блаженной улыбке. По толпе пробежал недовольный ропот.
– Неужели он ее помилует!
«Победа!» – ликовал диссипатор.
Монарх с недоумением обвел взглядом зрителей: «Как глуп мой народ! Разве можно казнить эту женщину лишь за то, что разнузданные отпрыски герцога в пьяном угаре перерезали друг друга?!»
Не успел он насладиться своим умом и благородством, как вдруг откуда-то повеяло холодом. Вместе со студеным бризом пришло откровение.
«Но кто, как не эта ведьма подсыпала дурманящее зелье благородным сыновьям моего первого вассала!» – осознал он то, чего не смогли вытянуть из колдуньи пытками.
Благодушие короля как рукой сняло. Его лицо вновь окаменело, в глазах мелькнул хищный огонек.
«Откуда взялся этот вихрь черной энергии?» – не верил глазам диссипатор.
С таким трудом и болью добытые сгустки белой энергии уже не окружали радужной сферой Филиппа Джулиуса. Черный поток разбил ее на тысячи маленьких пузырьков, которые теперь хаотично метались над площадью.
Диссипатор вновь открыл шкатулку. Вдруг сзади раздался свист. Он обернулся. Плечо обожгла резкая боль. Из середины расползающегося кровавого пятна торчала стрела. На ее белом оперенье зловеще чернел знак братства.
– Нет! Только не сейчас! – выкрикнул диссипатор.
От невыносимой боли рука отнялась. Шкатулка выпала и покатилась вниз. Ветер подхватил рассыпанный порошок и развеял по склону.
Диссипатор выдернул стрелу. На наконечнике, смоченном сывороткой возмездия, закипала кровь…