3
Лорел
На дороге протяженностью двадцать шесть миль до острова Топсейл имеется только один светофор. Он находится в двух коротких кварталах от берега, в самом центре Серф Сити, и на нем горел красный свет, когда моя машина приблизилась к нему, и все тот же красный, когда она промчалась мимо. Меня не остановила бы даже дюжина красных сигналов светофора. Мне всегда говорили, что я решительная женщина, а в ночь пожара я себя чувствовала решительной, как никогда.
За много миль до светофора я увидела желтое зарево в небе, а теперь почувствовала и запах пожара. Я знала эту старую церковь. Несколько раз была внутри на свадьбах и похоронах. Полы в церкви были из сосновых досок. Они все пропитались маслом, которым их натирали много лет, и только и ждали, чтобы кто-нибудь уронил на них горящую спичку. О пожарах я знала несколько больше, чем хотелось. В одном из них я потеряла своих родителей. Кроме того, Джейми, до того как погиб, работал в добровольной пожарной дружине. Он рассказывал мне об обшитых досками домах, которые горят как свечки. Вероятно, один из мальчишек закурил сигарету и бросил спичку на пол. Почему, о, почему я послушалась Мэгги? Мне ни за что нельзя было пускать туда Энди. Мэгги проводила с ним много времени и считала его нормальным мальчишкой. Если проводить с ним много времени, то привыкаешь к его странностям и начинаешь принимать его ограниченность как нечто само собой разумеющееся. А потом видишь его в жизни и понимаешь, что он все еще не приспособлен к ней, как его ни пытались научить. Было легко утешать себя мыслями, что он нормален, когда окружение знакомо и хорошо контролируемо. Но сегодня вечером я бросила его в волчью стаю.
Улица около церкви мемориала Друри была запружена полицейскими машинами и каретами «Скорой помощи». Мне пришлось припарковаться в соседнем квартале, напротив кафе «Яванский кофе». Я выскочила из машины и помчалась к церкви.
Несколько человек стояли у дороги и смотрели на клубы дыма и пара, поднимающиеся из церковного здания в ясное ночное небо. Раздавались крики, вой сирен. В воздухе стоял тошнотворный, едкий запах. Мощные прожекторы освещали церковь и сужали поле зрения. Я видела только зияющие двери, изрыгающие клубы дыма, именно они были моей целью.
– Хватай ее! – закричал кто-то.
Длинные жилистые руки охватили меня сзади.
– Отпустите меня! – Я царапалась, стараясь вырваться, но у того, кто меня держал, руки были как стальной капкан.
– Здесь база спасателей, мэм, – крикнул он прямо мне в ухо. – Большинство детей выведено и находится в безопасности.
– Что значит большинство? – Я старалась вырваться из его клещей. – Где мой сын?
Он оттащил меня на песчаную площадку и разжал свою хватку.
– У них есть список всех детей.
– Где? – Я стала осматриваться вокруг, стараясь найти глазами преподобного Билла, пастора мемориала Друри. Если и имелся на острове Топсейл человек, которого я на дух не выносила, так это был преподобный Билл. Он тоже не пришел в восторг, обнаружив, что именно меня сжимает в своих руках.
– Один из ваших детей был здесь? – Казалось, он ошеломлен тем, что я разрешила кому-то из них ступить на территорию церкви.
– Энди, – сказала я, потом крикнула: – Энди!
Заслонив рукой глаза от прожекторов, я осматривала площадку. На моем сыне были рыжие джинсы, полосатая рубашка оливкового цвета и новые теннисные туфли. Я искала глазами полосатую рубашку, но хаос, творившийся на церковном дворе, не давал мне сосредоточиться. Повсюду были дети. Некоторые лежали на песке, другие сидели или полулежали, разражаясь приступами кашля. Генераторы, питавшие прожекторы, ревели, в воздухе разносились шум и помехи полицейских раций. Родители выкликали имена своих детей. «Трейси! Джош! Аманда!» Санитар наклонился над какой-то девочкой, делая ей искусственное дыхание. Медсестра во мне хотела оказать ей помощь, но мать оказалась сильнее.
Над моей головой гудел вертолет, поднявшийся с берега.
– Энди! – крикнула я в сторону вертолета, смутно осознавая, как нелепо все это выглядит.
Преподобный Билл сжал мою руку и потащил через улицу сквозь лабиринт пожарных и полицейских машин к площадке, освещенной другим прожектором и окруженной желтой полицейской лентой. Внутри этого окружения люди стояли плечом к плечу, крича и толкаясь.
– Видите вон ту девушку? – Преподобный Билл указал на толпу людей.
– Кого? Где? – Стараясь рассмотреть получше, я поднялась на цыпочки.
– Ту, которая в форме, – прокричал он. – У нее записаны имена, она находит для родителей их детей. Идите к ней…
Я рванулась туда, куда он указывал, не дав ему закончить предложение. Не тратя времени на поиски прохода, я подняла ленту и стала пробираться через толпу.
Родители толпились вокруг девушки в форме. Я узнала ее – это была Патти Шейлз. Ее дети ходили в начальную школу в Снидс Ферри, где я на полставки работала медсестрой.
– Патти! – закричала я через море родительских голов. – Ты не знаешь, где Энди?
Откуда-то сзади до моего слуха донеслось слово «погиб». Я резко оглянулась и увидела двух женщин с красными глазами, с прижатыми ко ртам руками.
– Кто погиб? – крикнула я. – Кто?
Одна из женщин вытерла ладонью глаза.
– Я слышала, что нашли тело, – сказала она. – Несколько детей оказались заперты внутри. Моя дочка здесь, где – не знаю. Я могу только молиться… – Она покачала головой, не в силах закончить фразу.
Внезапно я почувствовала тошноту от запаха гари с примесью каких-то химических веществ, от которых запершило в горле.
– Мой сын тоже здесь, – проговорила я, хотя сомневалась, что эта женщина меня слышит.
– Лорел! – Сара Уэстон подняла желтую оградительную ленту и, нырнув под нее, подбежала ко мне. – Что ты тут делаешь?
– Ищу Энди. Что с Китом?
Она прижала к щеке дрожащую руку.
– Не могу его найти, – сказала она. – Кто-то сказал, что он обгорел, но я не…
Ее прервал угрожающий скрип, донесшийся из дальнего конца церкви. Как будто начало падать огромное дерево. Все, окаменев, обратили взгляды на церковь. Задняя часть крыши сползла одной длинной волной, наполняя воздух дымом и гарью.
– О боже, Лорел. – Сара прижалась лицом к моему плечу. Я обняла ее. Нас со всех сторон толкали люди, старавшиеся пробраться поближе к Патти. Родители наступали нам на ноги, а Сара и я толкали их.
«Боже, что же там творилось внутри? – думала я, и паника поднималась вверх по моему телу. – Все дети толкались и дрались, стараясь одновременно выбраться из церкви».
– Патти! – крикнула я снова, стараясь перекричать множество голосов. И, как ни странно, она меня услышала.
– Лорел! – услышала я ее голос. – Энди увезли в Нью-Ганновер!
– О боже!
– Угрозы жизни нет, – продолжала кричать Патти. – Небольшие ожоги и астма.
Я сделала глубокий вдох и стала молиться про себя.
– Поезжай. – Сара попыталась вытолкать меня из толпы, но я все прижималась к ней. – Поезжай, милая. Надо его проведать.
Я страстно желала броситься к своей машине и помчаться в больницу в Уилмингтоне, но не могла оставить Сару.
– Только после того, как ты узнаешь, где Кит, – сказала я.
– Здесь родители Трейси Келли? – крикнула Патти.
– Здесь! – рявкнул мужчина у меня за спиной.
– Она в Кейп Фиар.
– Кит Уэстон есть в списке? – крикнула Сара, стараясь перекрыть шум.
Мне показалось, что Патти ее не слышит. Она говорила с мужчиной, который прикладывал к глазам разбитые очки.
– Кита Уэстона только что отправили на вертолете в Нью-Ганновер, – громко произнесла Патти.
– О нет! – Сара так сильно сжала мою руку, что я вскрикнула.
Я вспомнила о вертолете, поднявшемся в воздух незадолго до этого.
– Пошли. – Схватив Сару за руку, я стала пробираться сквозь людское море. Слезы, которые я раньше пыталась сдерживать, текли по щекам, пока мы пробирались к выходу, уступая другим родителям свои места. – Мы можем поехать вместе.
– Нет, надо ехать отдельно, – на бегу проговорила Сара. – Может, кому-то из нас придется остаться надолго или…
– Мама! – Внезапно около меня очутилась Мэгги, запыхавшаяся и дрожащая. – Мне сказали, что где-то тут дядя Маркус, но про Энди я ничего не смогла узнать.
– Он в Нью-Ганновере. – Я схватила ее за руку. – Я оставила машину вон там. Пошли.
Я еще раз оглянулась, чтобы посмотреть на дымящуюся церковь. На фоне мрачного серого неба дымился покореженный сайдинг. Я как-то не подумала о том, что здесь может находиться мой бывший деверь. Я представила Маркуса внутри церкви, осторожно пробирающегося сквозь дым в своем пожарном костюме, стараясь обнаружить детей, которые находились почти в безнадежном положении. Может быть, его ранило, когда обрушилась крыша? О нет, пожалуйста. И на одно самое маленькое мгновение я перенесла свою тревогу с Энди на него.
По дороге в Уилмингтон мы с Мэгги почти не разговаривали. Она постоянно плакала, тихо хлюпая носом и теребя в руках носовой платок. Мои глаза упорно смотрели на дорогу, а нога до отказа жала на педаль газа. Я представляла себе Энди, старающегося понять, что надо делать в этом хаосе, среди огня и дыма.
– По какой причине они перенесли локин в церковь? – спросила я, когда мы проехали половину пути.
– В молодежном центре вырубилось электричество. – Ее голос дрогнул. – Я слышала, некоторые дети погибли.
– Может быть, это всего лишь слухи.
– Прости, что я уговорила тебя разрешить Энди…
– Шшшш. – Я прикоснулась к ее руке. – Здесь нет твоей вины. Даже не думай. – Но внутри я испытывала злобу к ней. Как беспечно она тогда сказала: «Мама, с ним все будет в порядке!»
Я хотела забрать у нее свою руку, но она держала ее крепко, она нуждалась во мне, что было так не свойственно Мэгги.
В переполненном людьми зале ожидания в отделении экстренной медицинской помощи пахло копотью и антисептиками, в нем царил такой же хаос, как и на церковном дворе. Толпа людей перед справочным окошком стояла в четыре ряда. Я попыталась протолкаться к окошку с помощью кулаков.
– Вам придется дождаться своей очереди, – сказала огромная толстая женщина, заблокировав мое продвижение вперед.
– Мне надо узнать, что с моим сыном. – Я попыталась пролезть мимо нее.
– Нам всем надо узнать, что с нашими детьми, – сказала женщина.
Мужчина, стоявший в толпе неподалеку, изредка душераздирающе всхлипывал. Мне хотелось заткнуть пальцами уши. Мэгги взяла меня за руку:
– Может быть, это случилось из-за проводки.
– Что?
– Ты знаешь, как была устроена наружная проводка в молодежном здании? Может, это как-то связано с пожаром?
Женщина, стоявшая перед нами, отошла от окошка. Наступила наша очередь.
– Мне сказали, что мой сын доставлен сюда, – проговорила я. – Эндрю Локвуд.
– Хорошо, мэм. Присядьте.
– Нет! – крикнула я, удивляясь сама себе. – Пожалуйста! – Я заплакала. – Скажите, как он? Дайте мне пройти к нему. У него… ему нужны некоторые вещи…
– Мам… – Мэгги попыталась оттащить меня от окошка.
Дежурная смягчилась.
– Дорогая, с вашим мальчиком все в порядке. Посидите немного, за вами скоро придут и отведут к нему.
Я кивнула, стараясь взять себя в руки. Я чувствовала себя, как материя, которая слишком обтрепалась и ее уже не заштопаешь. Мэгги провела меня к пустому стулу в зоне ожидания, и когда я посмотрела на нее, то увидела, что она тоже просто тонет в слезах. Я обняла ее, не в силах понять, чьи это плечи сотрясает дрожь, ее или мои.
– Лорел?
Я увидела женщину, пробирающуюся к нам через комнату. Ее лицо и кофта были испачканы копотью, волосы покрывал такой толстый слой пепла, что невозможно было понять, какого они цвета. От глаз вниз по щекам через копоть тянулись две длинных темных полосы. Видно было, что она вволю наплакалась сегодня. Правда, сейчас она улыбалась. Когда она взяла мои руки в свои, я узнала эту женщину. Робин Кармайкл. Мать Эмили.
– Робин! – вскрикнула я. – У вас все в порядке?
– Все хорошо. И с Энди все нормально, – быстро добавила она, понимая, что эти слова мне необходимо услышать раньше всех остальных.
– Они не говорят мне, где он…
– А как Эмили? – прервала Мэгги.
Робин кивнула головой в противоположный угол зоны ожидания, где я заметила Эмили, свернувшуюся клубочком на стуле. Она сидела, обняв колени и прикладывая ко лбу почерневший от копоти носовой платок.
– С ней все как будто в порядке, – сказала Робин. – Мы ждем, чтобы ее осмотрели. Она разбила очки и немного поранилась. – Робин все еще держала мои руки в своих. Она взглянула мне в глаза. – Энди спас Эмили жизнь. – Ее голос дрогнул, и я почувствовала, как пальцы Робин сильнее сжали мои руки. – Сегодня ночью он спас множество людей, Лорел.
– Энди? – одновременно проговорили мы с Мэгги.
– Да, понимаю. – Казалось, Робин разделяет наше удивление. – Но, клянусь, это правда.
– Миссис Локвуд? – Женщина в голубом операционном костюме стояла у входа в зону ожидания.
– Да! – Я быстро встала.
– Пойдемте со мной.
Нас провели в одно из лечебных отделений больницы, которое я помнила, поскольку три года назад, когда Энди сломал руку, уже была здесь. В комнате стояло несколько кроватей, отделенных друг от друга шторами. Из-за одной шторы раздавались крики, из-за другой – плач. Но у кровати Энди штора не была задернута. Он лежал в одних испачканных брюках, с голой грудью и босыми ступнями. Женщина в голубом операционном костюме перевязывала ему левое предплечье, а в нос была вставлена кислородная трубка. Увидев нас, Энди приподнялся на кровати, и трубка выскочила из носа.
– Мама! – закричал он. – Там был такой громадный пожар, и я их спас!
– Энди! – резко проговорила медсестра. – Мне надо закончить повязку на твоей руке.
Мэгги и я заключили Энди в двойное объятие, и я снова почувствовала этот ужасный едкий запах пожара.
– С тобой все в порядке, дорогой? – спросила я, все еще крепко сжимая его в руках.
Он беспокойно вертелся, и я знала, что они дали ему что-то от астмы. Я почувствовала это по напряженности в мускулах его спины.
– У меня теперь есть новый друг. Лейла. Я ее спас.
– Я очень рада, милый. – Я стряхнула пепел с его волос, и проступил их натуральный темно-ореховый цвет.
Медсестра стала осторожно бинтовать его руку.
– Похоже, он сейчас не чувствует боли, – сказала она, взглянув на меня.
– Он почувствует ее позже.
Я вспомнила прошлогодние соревнования по плаванию, когда Энди ударился головой о бортик. Но он все плыл и плыл, и дорожки крови тянулись за ним по воде, а он даже не почувствовал рану, пока не кончился адреналин.
– Ты меня слышишь, мама? – сказал Энди. – Я спас Лейлу.
– Мама Эмили рассказала нам, что ты спас нескольких человек. – Я поправила повязку за его ухом. Мне было необходимо касаться его, чувствовать, что он здесь, что он жив. – Что произошло?
– Не нескольких, – поправил он меня. – Всех.
– Вам надо с ним поговорить? – Сиделка смотрела поверх наших голов. Обернувшись, я увидела полицейского офицера. Он стоял в нескольких футах от нас, глядя на Энди.
– Вы – Энди Локвуд? – спросил он.
– Да, – ответила я за сына.
Полицейский сделал несколько шагов вперед.
– Вы – его мать?
Я кивнула.
– Лорел Локвуд. А вот моя дочь – Мэгги.
Медсестра похлопала Энди по голому плечу.
– Зови, если что-то понадобится, – проговорила она, задернула полог и ушла.
– Я – федеральный агент Фрэнк Фоули, – проговорил полицейский. – Можешь рассказать мне, что случилось прошлой ночью, Энди?
– Я – герой, – широко улыбаясь, проговорил Энди.
На лице агента показалось удивление, потом он улыбнулся.
– Рад слышать это. Нам нужно как можно больше героев. Где ты был, когда начался пожар? – Он раскрыл небольшой блокнот.
– С Эмили.
– Это его подруга, – сказала я. – Эмили Кармайкл.
– Вы были внутри церкви? – спросил агент Фоули, записывая.
– Да, но она и без церкви мой друг.
Мэгги рассмеялась. Совсем не умеет себя сдерживать.
– Офицер тебя спрашивает, были ли вы с Эмили в церкви, когда начался пожар, – перевела я.
– Да, были.
– Где именно вы были? Вы стояли, или сидели, или…
– Пожалуйста, по одному вопросу. – Я подняла руку, чтобы остановить его. – Так будет проще. – Я посмотрела на Энди: – В каком месте церкви вы находились, когда начался пожар?
– Не помню.
– Попытайся вспомнить, – настаивала я. – Около входной двери или ближе к алтарю?
– Около купели.
– Хорошо. – Агент что-то записал в блокнот. – Вы сидели или стояли?
– Я стоял рядом с Эмили. У нее футболка была надета наизнанку. – Он посмотрел на меня: – Она всегда так носит вещи, знаешь?
Я кивнула.
– Значит, вы с Эмили стояли около купели, – проговорила я, стараясь заставить его сосредоточиться. – И что там случилось?
– Люди закричали «пожар, пожар, пожар!» – Темные глаза Энди расширились, лицо оживилось от воспоминаний. – Потом они все побежали… Потом несколько мальчиков схватили длинную штуку, сказали «раз-два-три» и выбили окно с лысым человеком.
Теперь пришла моя очередь рассмеяться над его словами, а ведь еще час назад я вообще не надеялась услышать голос моего драгоценного сына.
Агент Фоули тем не менее смотрел на него с подозрением.
– Ты что-нибудь пил или употреблял в тот вечер?
– Нет, сэр, – проговорил Энди. – Мне нельзя.
Агент перестал писать и стал кусать губу.
– Вы что-нибудь понимаете? – спросил он. – Длинная штука, лысый человек?
Я покачала головой.
– Ты говоришь о том времени, когда вы были в церкви, Панда? – спросила Мэгги.
– Да, ребята старались убежать от огня, но там не было лестниц, и я сказал им: «Стойте! Падайте! Катайтесь!» И некоторые стали так делать. Там был Кит. – Он посмотрел на меня. – Он разозлился на меня.
– Прошу прощения, – сказала я. – Сара – моя лучшая подруга, и я очень беспокоюсь за ее сына, но иногда Кит ведет себя просто ужасно. Ты имеешь в виду, что там не было лестниц, чтобы выбраться из огня, как у нас в доме?
– Да, – сказал Энди. – Там не было ни одной.
– Хорошо, – проговорил агент Фоули. – Итак, где ты был, когда это все случилось?
– Я же сказал вам – у купели. – Видно было, что Энди удивлен тупостью полицейского.
Агент перелистал несколько страничек своего блокнота.
– Мне рассказывали, что ты выбрался из церкви и…
– Мы с Эмили выбрались из окна, которое выбили ребята, там лежал большой металлический ящик, мы прыгнули на него…
– А потом что произошло?
– Мы оказались снаружи.
– Что вы увидели снаружи? Вы видели, как кто-нибудь выбрался…
– Пожалуйста, по одному вопросу, – напомнила я.
– Что ты увидел снаружи, Энди?
– Огонь. Везде, кроме пространства возле металлического ящика. Эмили кричала, что никто не выберется через парадную дверь, потому что там огонь. Но я видел, как какие-то люди выбирались через эту дверь, но они были все в огне. Я их не знаю.
– О боже. – Мэгги спрятала лицо в ладонях, и волны ее длинных темных волос рассыпались по плечам. Она, как и я, представила, что там творилось. Я снова подумала о Ките. Что с ним случилось?
– Ты видел снаружи еще кого-нибудь, кроме горящих людей? – спросил агент.
– Эмили.
– Хорошо. Итак, ты побежал обратно в церковь.
– Ты вернулся обратно, Энди? – с ужасом повторила я. Господи, что побудило его вернуться в горящую церковь?
Энди кивнул.
– Я взобрался на металлический ящик, залез в мужской туалет и стал кричать, чтобы все шли ко мне.
– И они сделали это? – спросил агент.
– Сделали что?
– Последовали за тобой?
– Не совсем. Они вылезли раньше меня, например моя подруга Лейла. – Он отодвинул от носа трубку и посмотрел на меня: – Мне еще нужна эта штука?
– Да, оставь ее, – сказала я, – пока не придет сестра и не скажет, что можно ее снять.
– Значит, ты помог Лейле первой выбраться из окна? – продолжал агент Фоули.
– И еще другим ребятам. То я следовал за ними, то они следовали за мной. – Он сморщил нос. – Это трудно объяснить.
– Ты все делал правильно, милый, – сказала я.
– Откуда ты узнал, что там есть металлический ящик? – спросил агент.
– Не помню.
– Попытайся вспомнить.
– Я увидел его, когда пошел в туалет.
– Когда это произошло?
– Когда мне захотелось пописать.
Агент Фоули сморщился и резким движением кисти закрыл блокнот.
– Похоже, что ты действительно герой, Энди, – сказал полицейский.
– Я знаю.
Агент показал знаком, чтобы я следовала за ним. Мы вышли из кабинки. Он с интересом взглянул на меня.
– Какие у него отклонения? – спросил он. – Повреждение головного мозга?
– Обширное внутриутробное алкогольное расстройство, – проговорила я слова, так же хорошо известные мне, как мое собственное имя.
– Неужели? – Он удивленно посмотрел через мое плечо на кабинку, как будто мог увидеть что-то сквозь штору. – Разве за такими детьми не надо постоянно присматривать?
– Не всегда. Это зависит от того, какая часть их организма была больше всего поражена последствиями алкогольной зависимости.
– Значит, вы – его приемная мать?
В полиции на острове Топсейл знали меня, знали Энди и знали нашу историю. Но этот уилмингтонский агент был совсем из другого мира.
– Нет, я – его биологическая мать, – сказала я. – Целых пятнадцать трезвых лет.
Его улыбка увяла. На лице была нерешительность. Наконец он проговорил:
– Поздравляю.
– Спасибо.
– Итак. – Он посмотрел на свой закрытый блокнот. – Насколько я могу верить тому, что он сказал?
– Вы можете верить всему, что он говорит, – твердо сказала я. – Энди даже чересчур правдив.
– Какой необычный ребенок. – Он снова взглянул через мое плечо.
– Нет необходимости говорить это мне.
– Я имел в виду, что во время пожара семьдесят пять процентов людей попытались бы выбраться через входную дверь. Такова обычно первая реакция. Стадный инстинкт. Один бежит в каком-нибудь направлении, а остальные бегут за ним. Оставшиеся двадцать пять процентов стали бы выбираться через черный ход. Что касается того, чтобы бежать в туалет и лезть в окно… Кто тот лысый парень, про которого он упоминал?
– Понятия не имею.
– Тем не менее Энди выбивает окно в мужском туалете. Странный выбор, но он оказался верным.
– Да, – сказала я. – Такие ребята, как Энди, думают иначе, чем эти семьдесят пять процентов, и даже не так, как оставшиеся двадцать пять. Это была чистая случайность. С той же вероятностью он мог побежать… ну, не знаю – в женский туалет и вылезти оттуда. – Задумавшись, я обхватила себя руками. – Вы не знаете, всем удалось благополучно выбраться? Я слышала, что это не так.
Он покачал головой:
– Есть несколько случаев. По последним сведениям, трое погибших.
У меня перехватило дыхание.
– О нет! – Значит, некоторым родителям не удастся услышать, как их дети рассказывают о том, что произошло этой ночью. – И вы знаете, кто это?
Я подумала о Ките. О Маркусе.
– Пока имен нет, – сказал он. – Двое детей и один взрослый – это все, что я знаю. Много тяжелых ранений и отравлений дымом. Этот госпиталь набит битком, как банка сардин.
– А что это за металлический ящик? – спросила я.
– Деталь кондиционера. Кто-то сделал так, что огонь обошел это место.
– Кто-то сделал… Вы хотите сказать, что это был поджог?
Он замахал рукой, как будто пытаясь стереть произнесенные им слова.
– Я не уполномочен говорить на эти темы.
– Я слышала, что в здании молодежного центра была проблема с электричеством. Это как-то связано с пожаром в церкви?
– Будет проведено тщательное расследование, – сказал он.
– Поэтому вы спросили Энди, не видел ли он кого-нибудь около церкви?
– Я уже сказал, что будет проведено всестороннее расследование, – повторил он, и я поняла, что теперь он будет отвечать так, что бы я ни спросила.
Я отдернула штору около постели Энди и увидела мужчину, сидевшего на краю кровати на другой стороне палаты. На его голове была повязка, широкие плечи опущены. Когда он поднял голову, чтобы сказать что-то своей сиделке, это движение заставило его вздрогнуть. Я узнала эти темные волосы и карие глаза под длинными ресницами. Он провел дрожащей рукой по лицу, и я увидела, как на щеке его блеснула слеза.
Медсестра послушала легкие Энди. Она попросила его сделать несколько глубоких вдохов. Покашлять. Я воспользовалась этим мгновением, чтобы прошептать Мэгги:
– Здесь Бен Триппет.
Бен работал в добровольной пожарной дружине. Ему было лет двадцать семь, и он являлся тренером Энди по плаванию. Я не сомневалась, что Энди начнет волноваться, увидев его здесь, раненого и несчастного.
Мэгги вздрогнула, как будто я разбудила ее ото сна, и посмотрела в другой конец палаты. Она довольно хорошо знала Бена, поскольку тренировала младшую группу пловцов. Она встала и, прежде чем я успела ее остановить, направилась к Бену. Ему, вероятно, будет неприятно, что мы видели его слезы, но Мэгги уже исполнилось семнадцать, и я не могла контролировать ее поведение. Я видела только ее спину, когда она подошла к Бену, и не могла наблюдать за его реакцией. Она пододвинула стул на колесиках поближе к его кровати, села, и они стали шептаться, наклонив головы, как будто молились. У Бена задрожали плечи, и Мэгги дотронулась рукой до его запястья. Временами она меня удивляла. Откуда у нее это сострадание? Может, от меня, ведь она видит, как я отношусь к Энди. Да нет, вряд ли. Все то хорошее, что было в Мэгги, – это заслуга Джейми. Семнадцатилетняя девчонка находит в себе силы, чтобы утешить взрослого мужчину. Иногда она вызывала у меня восхищение.
Медсестра, сидевшая около Энди, встала.
– Надо будет провести всесторонний осмотр, и только потом примут решение насчет твоей выписки, – сказала она.
Энди вытянул руку, чтобы надеть манжету для измерения давления.
– Другую руку, Энди, – сказала медсестра. – Не забывай, что тебе надо быть осторожным с обожженной рукой.
Она измерила ему давление и температуру и ушла.
– Я собираюсь написать книгу о том, как стать героем, – сказал Энди, когда я доставала из-под кровати пластиковый пакет с его рубашкой и ботинками.
– Может, пока еще рановато? – Надо было немного опустить его на землю. Что за постоянное желание хвастаться? Люди вряд ли такое одобрят.
Открыв пакет, я отшатнулась, почувствовав отвратительный запах гари от его одежды.
– Энди, все, что ты сделал вчера ночью, было очень смелым и разумным, – сказала я.
Он кивнул:
– Ну да, верно.
Я хотела, чтобы он покинул госпиталь, не надевая свою вонючую одежду, но на улице было холодно. Я протянула ему полосатую рубашку.
– Но огонь – очень серьезная вещь, он покалечил многих людей. – Я остановилась. Лучше ему услышать это от меня. – Некоторые погибли.
Он яростно помотал головой:
– Я их спас.
– Ты не мог спасти всех. Это не твоя вина. Я знаю, ты пытался. Но не надо рассказывать людям, какой ты герой. Это называется хвастовством. А хвастаться нехорошо.
– А если я напишу книгу, это не будет хвастовством?
– Нет, не будет, – сказала я.
Позади меня внезапно распахнулась стеклянная дверь, и, повернувшись, я увидела Дон Рейнольдс, которая влетела в комнату и бросилась к Бену.
– О боже! Бен! – Она чуть не опрокинула стул вместе с Мэгги, когда рванулась, чтобы обнять Бена. – Я так испугалась. – Она не смогла сдержать слез.
Я сама чуть не заплакала – от нее исходил такой поток любви и счастья.
Они с Беном жили в маленьком домике в Серф Сити, и Дон работала вместе с Сарой в кафе «Яванский кофе».
– Все нормально. – Бен успокаивающе сжал ее руки. – Я не пострадал.
Мэгги молча встала, уступая место Дон, потом вернулась к нам.
– Как он? – спросила я, кивнув в сторону Бена.
– Не очень хорошо. – Она прикусила губу. – У него семилетняя дочка, которая живет с его бывшей женой в Шарлотт. Он все думает о ней. Представляет, что могло бы произойти, если бы она оказалась в таком положении.
– Я сказала Энди, что несколько человек погибло в огне.
Мэгги снова всхлипнула и полезла в карман за скомканным носовым платком.
– Просто не понимаю, как такое могло произойти.
– Я напишу книгу про это, но там не будет хвастовства, – зашнуровывая ботинки, проговорил Энди.
– Бен сказал, что ему на голову свалилась балка. С ним был дядя Маркус.
Маркус. Я помню, что сказал полицейский агент – двое детей и один взрослый. И во второй раз за этот вечер страх и горе перенеслись с моего сына на деверя.